Гарпия и Кот

Меня усадили в микроавтобус, где, по крайней мере, нормально разместились крылья. Но при этом завязали глаза, и я не могла видеть, куда едем. Это было важно не столько потому, что могло помочь мне сбежать, сколько потому, что меня укачает, если я не буду смотреть в окно. Ладно, в принципе, это не мои проблемы. И мне даже не будет стыдно, если стошнит! Ехали мы недолго. Я даже смогла примерно засечь, потому что выходила из приемной где-то в половину первого, а незадолго до конца поездки у кого-то коротко пиликнули часы. Если мне не изменяет память, так отмечается новый час. Учитывая, что работа моя расположена практически в центре, из города меня вывозить не стали, просто не успели бы. И, к счастью, поесть я так и не успела, а то точно не отделалась бы лёгкой тошнотой. Оказалось, что ещё и головокружением. С глаз сняли повязку, и мир немедленно стал вращаться, я едва не упала, когда меня выводили из машины. Еле перебирая ногами, я пыталась сфокусировать плавающий взгляд и успеть за широкими шагами. — Подождите, — пробормотала я, запнувшись о собственную ногу, — постойте, меня укачало. — Ага, конечно, — сквозь зубы хмыкнул сопровождающий, дёрнул за локоть сильнее. Старательно глубоко дыша, я кое-как привела себя в норму. Осторожные взгляды по сторонам ничего не дали. Улица не знакома, офисное здание без вывесок, ещё не до конца застекленное, может, строящееся. И это мне тоже ничем не поможет. Я даже планировать толком не смогла, куда уж мне нормально полететь? Убежать по земле? Смешно, я всегда хреново бегала, да и держит он меня крепко. Ладно, ладно, спокойно. Будем действовать по ситуации. Меня привели на третий этаж по лестнице без отделки, с бетонными стенами и ступенями. Тут точно или ремонт, или ещё строительство. Впрочем, коридор уже выглядел готовым, планировкой и расположением дверей очень напоминал тот коридор, по которому я почти каждое утро хожу на работу. И буду ходить дальше, разумеется, это все хорошо кончится, я останусь жива и цела и завтра пойду на работу. А в выходные — на мастер-класс. На два! Меня привели в то, что очень походило на комнату отдыха. Два дивана, пара столиков, холодильник, кофемашина. — Сядь, — мне указали на стул за одним из круглых столов, я послушно села, стараясь не раскладывать крылья по полу. Надо вести себя хорошо, это главное, а то разозлится еще, — мы знаем, что дверь в пентхаус открывается отпечатком большого пальца. Правого или левого? — глядя на него, я поджала губы. Вот и хваленая преданная охрана... И, если честно, пальцы мне ещё нужны. — Если не скажешь, я заберу оба. Он не шутит. В холодном взгляде темных глаз было не больше эмоций, чем в акульих глазах Егора, пусть передо мной стоял бета. И я готова спорить, что он, блять, не шутит. Но правая рука! Она же мне нужна! Закрыв глаза, я сжала зубы. Надо быть послушной, иначе все кончится не одним только пальцем. Как минимум, двумя. Когда это все кончится, если я это все переживу, господи, я дам Егору по морде. Сглотнув, я выложила на стол правую руку. Мою бедную, несчастную, многострадальную правую руку, которую я резала специально и случайно, которую резал и протыкал Егор, которую он чаще левой заламывал мне за спину и больно сжимал, до синяков. Теперь я ещё лишусь пальца? Хватательного, блин, большого. Впрочем, если это цена за мою жизнь, то... От резкого и болезненного укола я дернулась, пытаясь прижать руку к груди. — Сиди смирно, — проворчал похититель, сжимая мое запястье сильнее, — или я прибью ее к столу. Я хотела пошутить, что мне такое не впервой, можно использовать уже имеющееся отверстие, но только ещё сильнее зажмурилась и постаралась не думать о боли. Ещё и потому, что боль касалась только подушечки пальца. Кажется, сам палец мне решили оставить, и не стоит заставлять его передумывать. Искусав губы в кровь, я все же дождалась конца "процедуры". От боли снова начало мутить, а стоило только открыть глаза и увидеть лужу крови, оголенное мясо и мой отпечаток пальца, уложенный на какую-то прозрачную подушечку, к горлу подкатил ком. Закрыв левой рукой глаза, я задержала дыхание. Боже ты мой, за что мне это все? Почему, блять, я? Пусть бы Егор был на моем месте, я же вообще ничего не делала такого, чтобы заслужить этот пиздец! Кто-то что-то сказал, но за шумом крови в ушах я не расслышала. Пришлось открывать глаза. Напротив меня сидел Леонид, в руках у него была упаковка бинтов. И от желания расцарапать ему эту виноватую улыбку сами собой скрипнули зубы. Крылья, блять, ему мои нравились! Защитить он меня, блять, хотел! Ебаный мудак! Нахер мне не сдались его интриги и прочие чувства, но как же гадко! И обидно! Все эти знаки внимания — только ради дела? И как после этого я должна верить альфам? Ебаные двуличные засранцы! — Когда Егор бывает дома? — терпеливо спросил Леонид, кажется, в прошлый раз было то же самое. Я честно пожала плечами, потому что обычно кошак занят днём, но бывает так, что и до полуночи где-то шляется. — Пойми, если получится застать его, ты станешь свободна, — опустив взгляд на свою опять пораненную руку, я поджала губы. — Мне он не отчитывается, — все же пробормотала я. А если бы и знала, сказала бы? Сдала бы, зная, что его убьют? Одновременно хотелось сказать "да", потому что это будет свобода, свобода, свобода, и "нет", потому что участвовать в убийстве не желаю. — Ладно, в общем, смотри, план такой, — кивком выпроводив экзекутора, Леонид достал из кармана брюк нож, очень этим кое-кого напомнив, и взял меня за руку, — сейчас мы попробуем убрать Егора. Если получится, с тобой все будет хорошо, мы даже сможем быть вместе, — звучит как ещё один виток пиздеца в моей жизни, — если нет, то я тебя убью, — в моей очень короткой жизни. — Зачем? — у более-менее знакомого спросить было проще, да и тема животрепещущая. Он помолчал, срезая испачкавшийся кровью бинт с моей ладони и осторожно отклеивая приставшие на мазь и сукровицу участки. — У него сорвёт крышу, он перебьет кучу народу, — тихо сообщил мужчина, поглаживая кончиками пальцев царапины на моей ладони, — а по нашим законам убить может только виновника, то есть меня. Понимаешь, нам нужно убрать его, он... — Не понимаю, — перебила я, отдергивая руку. Ещё и жалуется? Не пошел бы в задницу? Втянули меня в свои подковерные игры, калечат, режут, похищают! А я должна понять? Что ещё я, блять, должна? — Конечно, ты пострадаешь ни за что, — усмехнувшись, Леонид подпер голову рукой, — но семьи получат шанс. Егор слишком инициативен, он может подмять под себя весь этот город, и он уже это делает, пока что медленно, потому что новый отец, но скоро его уже никто не сможет остановить. — Ну так и убили бы его! — в сердцах стукнув кулаком по столу, я зашипела и торопливо разжала его. Дура, блин, ну кто же так делает? И без этого рука вся болит, аж в локоть отдает. Но я, я же причем? Почему я должна расплачиваться за его косяки или достижения? Почему все это должно быть через меня? Почему он обещал меня защитить и опять не смог? — Это против законов, — вздохнул мужчина, вскрыл бинт, вынул из кармана пиджака бутылочку с перекисью, — за это семью расформируют, никто не хочет жертвовать собой ради других. Мы пытаемся заставить его самого нарушить что-нибудь серьезное. Ну ебаный же пиздец. Чёртовы альфы, уже с ума посходили со своей властностью! И тянет ещё грабли свои, забота, блять, ходячая! В жопу пошел! Сама могу промыть и завязать! — Он не станет ради меня ничего делать, — процедила я, уперто отодвигая руку на самый краешек стола. — Зато сколько наворотит с горя, — поставив пузырек на середину стола, альфа откинулся на спинку и скрестил руки на груди, — поверь, ты очень много для него значишь. — Охуенно, очень рада, — от злости даже глаза повлажнели. Вот же мера привязанности — сколько человек он убьет после моей смерти! А можно меня просто не убивать? Можно отпустить меня и дать спокойно жить? Задолбали, до смерти задолбали! Видимо, реально до смерти. Как-то не верится, что они могут просто так зайти в его дом и убить его. Там же куча охраны, да и говно не тонет, этот урод должен быть очень живучим. Сжав покрепче зубы, я облила всю руку перекисью, особенно уделив внимание срезанной коже на подушечке пальца. Болеть и заживать явно будет очень долго, а место такое, что постоянно буду бередить. Если переживу сегодняшний, блять, день. — Это он с тобой сделал? — поинтересовался Леонид, наблюдая, как я почти привычно перематываю ладонь бинтом. Разговаривать с ним мне не хотелось, жаловаться я тем более не собиралась, так что промолчала. — Мне кажется, глупо защищать того, кто так плохо с тобой обращается. Или тебе это нравится? Ну и где же это я его защищаю? График правда не знаю, палец не дать не могла. А то, что я предупредила бы его, если бы выпала такая возможность — так это нормально, разве нет? Я не хочу участвовать в убийстве. Ещё одном. Не получив ответа, альфа тяжело вздохнул, оставил на столе упаковку обезболивающего и моток пластыря и ушел. Вместо него сразу же появился вполне молодой бета, уселся на один из диванов и раскрыл журнал. Значит, одну меня не оставят, понятно. Да и не то чтобы я горю желанием открыть окно и свалить. Тогда хотя бы на улице никого не было, темно было. Тогда я боялась только умереть и ничего больше. Впрочем, как и тогда, я знаю, что спасать и выкупать меня никто не будет. Хотя что-нибудь может и измениться, я же теперь, типа, королева. Надеюсь, что что-то изменилось. А иначе — толку от этого титула? Прикрыв марлей жутко болящую рану на пальце, я замотала снизу пластырем, приклеивая бинт к коже, и тоже перебралась на свободный диван, чтобы не сидеть за залитым кровью столом. Таблетки его я принимать не буду, ну нахер. Хуже, чем есть, вроде, уже не будет, но экспериментировать не хочется. Мой стражник вел себя вполне расслабленно. Я разглядывала его, стараясь не поворачивать к нему головы, и видела, как он доставал телефон, что-то читал и откладывал его на столик между диванами. Спустя время туда же он положил журнал, прямо поверх, встал и вышел. Ругая себя за то, что собиралась сделать, я все равно встала, взяла телефон, сунула его в задний карман и максимально быстро вернулась на место. Вошёл другой мужчина, придирчиво меня осмотрел и плюхнулся почти на то же место. Пока пропажа не вскрылась, надо воспользоваться возможностью. — Мне бы рубашку застирать, — пискляво и нервно вышло, да и натянуто. Боже, что я ляпнула? Дура, дура, дура... — Что, принцессы не какают? — хмыкнул надзиратель, встал и махнул ладонью, приглашая. Получилось? Вроде, да. Но радоваться рано. Я встала, плотно сводя крылья за спиной, чтобы прикрыть поясницу и ниже. Обычно так я непроизвольно защищаюсь от похабных комментариев про мой филей, но и для сокрытия телефона, думаю, тоже пойдет. Надеюсь, меня хотя бы не убьют на месте, если заметят... В большом туалете меня, к счастью, не сопровождали. Я закрылась в кабинке, достала украденный телефон, а потом подумала, что в пустом помещении эхо разнесет даже шепот. Конечно, вроде как, я заперла дверь в коридор, но лучше перестраховаться. И не думать, что этот звонок мне ничего не даст. Включив на полную мощность два крана, я вернулась в кабинку. Конечно же, пароль! Но тихо, тихо, есть экстренные вызовы. И есть номер Егора, который я совершенно не помню. Мамин и папин от зубов отскакивают, но им я звонить не могу. Ну и что теперь? Вот нахрена это все проворачивать, не подумав, что надо сначала вспомнить телефон? Ладно, без паники, тихо. Вот только недавно в новый телефон я забивала его номер. Были же и ассоциации какие-то... С грехом пополам вспомнив первую часть, над последней я зависла. Семьдесят два семьдесят шесть или семьдесят шесть семьдесят два? Точно эти цифры, но в каком порядке? Ладно, метод научного тыка решает. С первым вариантом я ошиблась. Незнакомый голос сказал, что никаких Егоров не знает. Выдохнув, я посмотрела на время. Казалось, что прошло уже минут десять, скоро начнут ломиться и узнавать, какого хрена я тут так долго, но нет, всего две. Только две минуты. Все хорошо. Давай, Кристина, вторую комбинацию.

***

Мы в кои-то веки собрались спокойно ближним кругом пообедать, но у босса раздирался телефон. Кто-то упорно трезвонил ему до отсечки на личный номер, сразу же перезвонил ещё раз. Не выдержав, кошак принял и холодно рявкнул свое фирменное "Да!", звучащее как "сдохни, мразь, и не звони сюда больше". Но его лицо стало вдруг до отрешённости спокойным. Включив громкую связь, он положил телефон обратно на стол. — Где ты? — совершенно безмятежно поинтересовался он. — Хрен знает, — ответила, кажется, его женщина, — офисная недостройка, больше ничего не могу сказать. И у них мой палец. Судя по тому, что Коля едва не подскочил, это она. Жора тоже заерзал, понимая, что знатно проебался и будет получать от взбешенного новым похищением босса. А она молодец, держится, хоть голос и дрожит, позвонить смогла. — Далеко от работы? — одним только взглядом угомонив обоих, Егор сжал переносицу. — Примерно полчаса. — Кого-нибудь узнала? — Леонида. Босс скрипнул зубами и прикрыл глаза. — Телефон незаметно верни, сбежать не пытайся, я скоро. Сбросив, он взялся за вилку. Жора подскочил, получив информацию, я тоже был готов. То, что у них ее отпечаток, ещё не конец, потому что, хоть мы и в том же здании, сидим мы в офисе парой десятков этажей ниже. Жалко только, что опять досталось девчонке ни за что, так ещё и покалечили. Коле позвонили, он тоже вышел. Мы остались вдвоем. Я видел, как дрожит его рука, но ничего про это не сказал. Он не поедет за ней. Леонид пытается защитить экономическую нишу своей семьи, куда Егор бесцеремонно влез, не отбирая монополию, но создавая конкуренцию. Если сейчас наша семья лишится отца, все развалится, вся огромная зона влияния, потому что другого претендента на это место нет. Это я могу думать, как его секретарь и приближенный. Но, как влюбленный мужчина, я готов оторвать ему его кошачьи лопухи за то, что он сидит здесь и продолжает есть. Его женщину, его невесту похитили, а он сидит и убеждает себя помнить, что должен ставить семью на первое место. Я его за это уважаю, но понять такое не могу. За Ариной я бы помчался, не задумываясь о последствиях. — Ты хороший отец, если это тебя утешит, — я встал и вышел, оставляя его наедине с долгожданным перстнем.

***

Я не успела нашипеть на Егора за то, что он вел себя, как капитан Очевидность, потому что он сбросил. А если я ещё что-то хотела сказать важное? Конечно, я не оставлю телефон при себе! Конечно, я не буду прыгать с высокого третьего этажа с херово работающими крыльями! Ради приличия все же сходив в туалет и намочив немного испачканный кровью рукав белой блузки, изображая попытку стирки, я тщательно спрятала телефон и покинула помещение. Как только теперь украденное вернуть на место? — Кофе будешь? — поинтересовался надсмотрщик, открывая мне дверь во все ту же комнату отдыха. Я только кивнула, опуская взгляд и не веря своему везению. Он реально встал ко мне спиной, колдуя с кнопками, а я быстро и тихо сунула телефон под журнал, откуда взяла, и села на прежнее место. Жалко, нельзя было удалить из журнала вызовы, которые я сделала. Надеюсь, не заметят. — Спасибо, — пробормотала я, принимая горячий бумажный стаканчик. Теперь что? Ну вот выпью я кофе, и что дальше? Хотя лучше не буду пить, вдруг что-нибудь подмешали? В принципе-то, без разницы, но если яд? Я не хочу умирать так! Вот прямо сейчас я вообще не хочу умирать! Лучше уж, наверное, с Егором, чем... Так, ладно, это временное помутнение. Не пороть горячку. Я считаю его лучшим вариантом только потому, что его угрозы убить эфемерны. Ещё пока эфемерны. Потому, что он уже довольно давно не бил меня. Потому, что согласился на одни только течки. Потому, что не забыл про мой день рождения и обещал какой-то неебический сюрприз на восьмое марта. Нельзя забывать, кто он такой. Если он сам не напомнит, то его конкуренты всегда готовы любезно продемонстрировать. Я вздрогнула от стандартного рингтона. Это взятый мной напрокат телефон. Боже ты мой, а если бы он зазвонил у меня в кармане? Как хорошо, что я успела вернуть его на место! Ну и, надеюсь, это не Егор перезванивает, а то пиздец был бы, я бы совсем разочаровалась в его умственных способностях. Оказалось, это хозяин телефона ищет свое средство связи. Очень, очень удачно все сложилось! Только... Ну, зачем я звонила ему? Разве он приедет меня спасать? Да и что он сделает, даже если приедет? Хотя, наверное, отправит кого-нибудь, как в прошлый раз. Хотя бы это пусть сделает для меня. Если он вообще ещё жив, блять. Вздохнув, я прикрыла глаза ладонью. Остаётся только ждать и радоваться, что со мной нормально обращаются. Сделать я пока ничего не могу. Даже узнать время, потому что часы сегодня решила не надевать. Нервничать я быстро устала, стало все равно. Просто уже все равно и немного любопытно, чем все кончится. Так что, когда явился Леонид Дмитриевич и выпер моего конвоира, только вяло порадовалась, что что-то все же произойдет, отступит эта тягучая неизвестность. Вздыхая, альфа сделал себе кофе, придвинул стул к дивану и сел напротив меня, едва не касаясь коленями моих ног. — Я слышал, в прошлый раз ты со сломанным крылом сбежала, — прозрачно намекнул он, грея ладони о стаканчик. Что ж, я могу получить маленький козырь в рукаве. Крошечный, я бы даже сказала, но все же козырь. — Меня надолго оставили одну, и то был второй этаж, — я пожала плечами, — теперь я не могу летать. — Наверное, очень тяжело, — сочувственно покивал Леонид, и я отвела глаза, сжимая зубы. Надеюсь, сойдёт за сожаление, потому что мне просто хочется дать ему по наглой смазливой морде, — знаешь, я считаю необходимым озвучить тебе дальнейшие планы. Убить твоего благоверного не получилось, — я постаралась никак не отреагировать. Было бы стрёмно оказаться причастной, пусть и невольно, — но на это никто и не рассчитывал, это больше импровизация. Моя маленькая попытка спасти тебя, Кристина, — судя по паузе, мужчина ждал реакции. Спрашивать мне не хотелось, потому что попытка спасти меня провалилась вместе с попыткой убийства, так что я просто перевела на него взгляд, — если бы получилось убить его, я мог бы спрятать тебя, хотя обычно с женщинами бывших отцов обращаются не очень. — Шило на мыло? — хмыкнула я, опять утыкаясь взглядом в сложенные на коленях руки. Что один мафиози, что другой, какая мне будет разница? Такая, что они оба считают секс благом, но только у одного, кажется, хватает самокритичности, чтобы признать, что его кто-то может не захотеть такого замечательного и распрекрасного. — Обидно, — усмехнулся Леонид, — я бы ни за что не причинил тебе боль, как и любой нормальный альфа, — я только поджала губы. Любому нормальному альфе нужна нормальная омега, — на самом деле, объявив тебя своей, Егор поступил жестоко, теперь ты — часть его самого, и это явно не так уж сладко. В начале ваших отношений все следили, как он пытается спрятать тебя, но теперь уже все стало совсем странно, — я сжала губы плотнее. Спрятать меня? Нет, он пытался меня упрятать, подчинить, заставить слушаться, — обычно жена отвлекает внимание от избранной женщины, но он сделал тебя и той, и той, лишая эту комбинацию всякого смысла. Он выпускает тебя из дома, подвергая тебя постоянной опасности. Знаешь, что из этого следует? — не знаю. Не знаю, и знать не хочу! Мне не нужна такая жизнь, когда надо прятаться каждую минуту, бояться похищения снаружи и Егора внутри дома. Почему вообще я должна бояться? Скрестив руки на груди, я дала понять, что отвечать на вопрос не хочу. — Он не может планировать, когда дело касается тебя. Импульс на импульсе, все эти поступки просто импульсивные, и на Егора это не похоже. В итоге, первоначальный план сработает так, как надо, импульсивно он будет мстить до последней капли крови. Первоначальный план? Это тот, где меня убивают, а потом что-то должно произойти так, как надо Леониду? Но я не хочу умирать! Ни для него, ни для Егора, ни для кого и ни для чего! Я хочу жить! Одна! Спокойно! Без перстней, мафии и личного водителя! Я просто хочу жить! — Гребаные альфы, — пробормотала я, прикусывая и без того израненные губы. Но боль и вкус крови слегка отрезвляли, — что вам всем от меня надо? — О, я тебе расскажу, — охотно пообещал Леонид, и меня охватило жгучее желание пнуть его посильнее. Остановило только то, что вряд ли после этого ко мне тут будут так хорошо относиться, а прожить остаток жизни хочется без побоев и насилия, — не знаю, в курсе ли ты, но альфы не очень любят омег, — подняв на него взгляд, я нахмурилась. Что за сомнительные заявления? — да, запах, течка, фигурка, в вас все прекрасно, но какое же дерьмо ваши характеры. Девяносто процентов немеченых альф периодически вяжет омег, а живёт с бетой, потому что это человек, а не истеричное создание, — я прикинула. Большая часть моих знакомых альф, действительно, с бетами. Те, что связаны с Истинными, не в счет. — Теперь ты понимаешь, какое ты сокровище? Ты же омега с характером беты, сообразительная, спокойная, верная девочка. Ради таких в Древнем мире войны развязывали. Вот как. Сокровище, значит. Сокровищам положено быть затерянными и забытыми. — У всего есть цена, — пробормотала я, жмурясь до цветных пятен, но только на секунду. — И чем же Егор расплачивается за такое чудо? — усмехнулся Леонид, даже ближе наклонился, явно не желая пропустить ни слова. Егор? Нервами, в основном. Вынужденным воздержанием. Но это его выбор. — Я расплачиваюсь, — совсем уж тихо шепнула я, поглаживая бинты на правой ладони. За свою универсальность я плачу болью, унижениями, ограничениями. И ведь даже не хочу этого. У меня отнимают мою свободу и покой без моего на то позволения. Без моего желания. Без видимого конца. — Я бы сделал все, чтобы ты была счастлива, — негромко сказал альфа, взял меня за пораненную руку, — даже если бы тебя пришлось для этого спрятать от всего мира. Я только вздохнула, отнимая свою конечность. Все так хотят сделать меня счастливой, приложить руку к моему счастью, принять участие в моей жизни. А ведь всего-то надо просто отвалить от меня раз и навсегда. Всем вокруг. Я и сама могу сделать себя счастливой. Леониду пришло сообщение, он встал и предложил мне руку. Я поднялась на ноги сама, ощущая, как затекло все от сидения практически в одной позе. — Пришло время проверить мой план на прочность, — сообщил мужчина, приглашающе открывая дверь. Я почувствовала, как у меня начал дёргаться глаз. В новом помещении не было ничего, кроме того, что максимально подходило под описание "самодельное взрывное устройство". Мне великодушно объяснили, что Егор внизу, на улице, и у него есть три минуты, чтобы прийти и забрать меня, как ему сказали. Но на самом деле, стоит ему войти, бомба активируется детонатором. Детонатор мне тоже продемонстрировали. Дёргаться начали оба века.

***

Выслушав требования, кошак флегматично вздохнул и потопал внутрь. — Если мы оба выживем, я на ней, блять, женюсь. Дурак, конечно. Но я восхищался им в этот момент. Коля думал, что шеф выбрал невесту. Андрей думал, что босс забил на семью. А я видел, что он хочет и птичку вернуть, и рыбку съесть. В принципе, это возможно. Ему только надо пережить жёсткую западню, но это говно не тонуло и в худших ситуациях. Он уже много лет ухитряется сидеть не то что на двух, на десятке стульев одновременно, и его баланс всегда великолепен. Если он туда идёт, значит, у него есть план с вероятностью успеха больше восьмидесяти процентов. Отче наш ничего не делает просто так.

***

Когда дверь распахнулась, я дернулась. Но это был не Егор. — Какого хрена ты ещё тут? — рявкнул на незнакомого бету Леонид, а потом у меня заложило уши от оглушительного грохота. И бета, и державший меня за локоть альфа медленно осели на пол. В коридоре обнаружился злой, как тысяча чертей, Егор. Он поманил меня, кажется, что-то сказал, и я не стала задерживаться. Мне было достаточно того, что кнопка на детонаторе так и осталась не нажатой. Кошак не дал мне убежать. Крепко стиснул, прижимаясь плечом к стене коридора, и я только хотела одернуть его, потому что не время для приветственных обнимашек, когда за стеной шандарахнуло так, что дверь слетела с петель. Он закрывал меня собой от возможных ранений, стоя между мной и дверным проёмом, пусть и сбоку. Твою же мать. — Твою же мать! — прошипел Егор, запихивая меня обратно в ту же комнату, потому что в начале коридора появились люди в черной униформе. Давясь горячим горьким дымом и практически не слыша выстрелы за звоном в ушах, я даже не поняла, куда делся пол из-под ног. Снизу глухо стукнуло, а потом меня просто вышвырнули в окно. Панически замахав крыльями, я почувствовала, что нормально держусь в воздухе, и немного успокоилась. Свет почему-то слепил, чистый воздух драл горло, так что я даже не смогла крикнуть Егору, что он идиот, когда альфа вскочил на подоконник и вдруг, уцепившись за раму и оставив только одну ногу на выемке под окно, распластался по стене снаружи, отворачивая голову от окна и прижимая уши к макушке. Вторым взрывом его буквально смахнуло с не самой надёжной опоры, откинуло от здания на пару метров. А потом я ухватила его поперек груди, и сама не понимая, как подлетела и зачем его спасаю. Сто девяносто сантиметров крепкого костяка и литых мышц потянули меня вниз так, будто крыльев и не было за спиной. А лететь было ещё два этажа. Хотя бы он не мог за меня хвататься, потому что я у него за спиной, но бестолково болтал ногами и раскачивал меня. Подгребая под себя воздух, как всегда при посадке, я готова была взвыть от боли в лопатке, в самих крыльях. И, когда оставалась всего пара метров, я уже была готова бросить его нахрен, но в спине будто что-то лопнуло с ослепительной вспышкой боли. Я не поняла, как Егор приземлился. Только захрипела, пытаясь закричать, когда жёстко ударилась о его спину. Потом что-то ударило меня по ногам, сотрясая спину и причиняя ещё больше боли. Господи, ну почему опять крылья?