Любовь во время зимы

      11 августа 2012 года       Локи не сводил взгляда с Мышки, не торопясь допивать свой кофе. Вчера она посмела задеть его за живое, и он теперь всячески пытался ей отомстить. Он, конечно, не собирался предпринимать ничего серьезного, способного повредить здоровью девчонки, только лишить ее покоя и нервировать каждым своим поступком. Например, ничего не мешало Локи пристально разглядывать ее за завтраком, и это до забавного работало: ей явно было неловко, она то и дело ерзала, стараясь не обращать на него внимания, но у нее это выходило из рук вон плохо.       — Если ты пытаешься прожечь во мне дыру, то это не работает, — не выдержав, заметила Мышка, пытаясь выглядеть строго и невозмутимо.       Локи не ответил, лишь тихо хмыкнул и продолжил свое нехитрое занятие.       Впереди их ждал нелегкий, суматошный день: было необходимо встретиться с артефактором, а после — пройтись по магазинам, чтобы закупить нужные ингредиенты для зелий, требующихся при совершении ритуала.       Половину утра Локи диктовал для Гермионы список, благо на память он никогда не жаловался, а вопросу обмена и изъятия энергии он когда-то посвятил немало сил. Кто знал, что эти самые знания пригодятся таким причудливым образом?       Что-то, к его удивлению, в наличии имелось, что-то можно было купить сегодня, но оставалось несколько ингредиентов, аналогов которых на Земле просто не водилось. И Локи придется несколько ближайших дней провести за расчетами и анализом, решая, чем все это можно заменить. Кроме того, наличие смертной в уравнении сбивало с толку. Но на то он и Магистр, чтобы с легкостью решить и такую загадку. Было бы желание, и именно это и являлось основной проблемой, поэтому Локи старался не думать о своем непосредственном участии в ритуале, решив перво-наперво подойти к вопросу исключительно с научной точки зрения.       Время приближалось к одиннадцати, когда Гермиона позвала его в гостиную, где без слов протянула небольшой сверток, в котором Локи без труда опознал вчерашнюю мантию. Еще тогда он хотел посмотреть ее поближе, изучить, но Мышка умудрилась испортить все настроение.       Сейчас же ничто не мешало ему внимательно рассмотреть мягкую, почти невесомую ткань серебристого цвета с темными, переливчатыми узорами. От мантии шел заметный магический фон, достаточно сильный для местных артефактов, и Локи легко узнал магию родом оттуда, где он вырос. Плетения чар не оставляли никаких сомнений, что вещь была создана кем-то из асгардских умельцев, а это значило, что артефакту было не меньше тысячи лет, но он при этом выглядел как новый. Хотя, чему удивляться? Толк делать предмет на несколько лет, если твоя жизнь исчисляется тысячами?       — Повторюсь, вещица занятная, — сказал он, накинув мантию на плечи и прикрыв голову капюшоном.       Повернувшись к шкафу с разными безделушками, дальняя стенка которого была зеркальной, Локи понял, что не видит своего отражения. Его собственная невидимость не шла ни в какое сравнение с волшебством артефакта, и асгардец расплылся в довольной усмешке. Он был надежно спрятан от всевидящего взора Хаймдалла, по крайней мере, пока тот находился в Асгарде, и стоит только украсть мантию — и ему не понадобится помощь местной девчонки, смеющей что-то от него требовать. Локи спокойно мог путешествовать невидимкой по всем Девяти мирам и самолично найти какой-нибудь другой амулет…       Радовавшийся своим мыслям Локи вдруг заметил тонкую, полупрозрачную нить, ведущую от подола мантии куда-то за пределы дома. Сняв артефакт, он присмотрелся более тщательно и увидел на подкладке пуговицу-заклепку, накрепко вмурованную в ткань.       — Это семейная реликвия, — указав на мантию, пояснила Гермиона, все это время молча наблюдавшая за манипуляциями Локи. — Однажды ее чуть не украли, и Гарри, хозяин мантии, подстраховался, приделав к ней заклепку-маячок. Теперь он всегда в курсе ее местоположения. К тому же, если попытаться оторвать маячок, он переместит мантию к владельцу. Полезная мысль в наше неспокойное время.       Мышка особенно выделила последнюю фразу, давая понять, что его хитрый план не остался для нее секретом. Выдохнув, Локи постарался усмирить гнев. Как же он не любил проигрывать…       — Так мы идем? — дернув бровью, спросил он, делая вид, что не замышлял побега всего минуту назад.       Посмотрев на наручные часы, Гермиона кивнула, жестом предлагая Локи снова надеть мантию. Сама Мышка накинула просторную хламиду темно-бежевого цвета, напрочь скрывшую небольшой живот. Ее пышные волосы были уложены в строгий, тугой крендель на затылке, и эта прическа делала Гермиону похожей на старую деву. Она подошла к Локи и, нащупав и крепко сжав в тонких пальцах его плечо, переместилась. Было ощущение, что его протаскивают через узкое кольцо, и он решил для себя, что впредь будет перемещаться исключительно своими силами.       Они вышли из небольшого закоулка посреди длинной, извилистой улицы, явно торговой, больше напоминавшей Локи рынок в Асгарде неподалеку от дворца. В детстве они с Тором частенько сбегали туда, чтобы побродить между торговых лавочек и поискать приключения на собственные головы…       Мысль о брате неприятно царапнула сознание, сменившись воспоминанием о том, как они боролись в Башне Старка. Не желая вспоминать об этом, Локи тихо рыкнул и постарался переключить внимание на окружающую его обстановку.       Достаточно широкая улица пестрела разными магазинчиками, лавочками, кафе и ресторанами. Несмотря на, казалось бы, рабочее время, здесь было многолюдно и шумно: чинно прогуливались пожилые пары, от лавки к лавке перебегали целые семьи с достаточно взрослыми детьми, в стайки сбивались веселые молодые компании. Люди радовались жарким дням и отдыхали, поскольку, как Локи успел узнать ранее, в сентябре у многих заканчивался отпуск или каникулы.       Сама Гермиона в этом пестром радостном обществе казалась мрачным серым пятном. Она нацепила на лицо строгую, отрешенную маску железной леди и отпугивала от себя окружающих одним своим колким взглядом. Локи поразился подобной перемене, ему Мышка с первой минуты знакомства казалась зашуганной, скромной и тихой девчушкой, сейчас же она величественно несла себя по улице, не обращая внимания на любопытные, восхищенные, завистливые или даже порой подобострастные взгляды. Толпа расступалась перед ней и смыкалась сзади, где тут же начинали звучать тихие перешептывания, которые Локи не мог расслышать, пытаясь не отстать от Гермионы. Та выступала для него неким защитным буфером, позволяющим не лавировать между не видящих его людей.       На мгновение ему стало любопытно, чем это Мышка заслужила подобное отношение. Локи поймал себя на мысли, что завидует: он всегда мечтал о восхищении и раболепии, но видел в чужих глазах лишь презрение и недоверие.       — Мисс Грейнджер, а можно автограф? — раздался откуда-то сбоку тонкий детский голосок.       Посмотрев туда, Локи увидел отчаянно красневшую маленькую девочку с двумя пушистыми хвостиками пшеничного цвета. Она неловко мяла подол своего легкого сиреневого платья, но на Гермиону смотрела прямо, не скрывая надежды во взгляде.       Взгляд Мышки потеплел, и губы ее тронула легкая ласковая улыбка. В руках девочка держала небольшую черно-белую живую фотографию, на которой Локи узнал все ту же Гермиону, что-то вещавшую с трибуны.       — Как тебя зовут? — было видно, что девушке не очень хотелось раздавать автографы, но отказать ребенку она не могла.       — Элис, мэм, — вежливо ответила девочка и снова густо покраснела. — Вы — мой кумир, мисс Грейнджер. Я мечтаю в будущем стать такой же героиней, как и вы. Я все-все книжки про вас прочитала! И я знаю, что вы тоже маглорожденная, как и я…       Поставив какую-то закорючку, Гермиона протянула девочке фотографию и потрепала малышку по голове, прерывая тем самым ее словесный поток.       — Не надо пытаться подражать кому-то, Элис, — напутствовала она. — Главное — прилежно учись и слушайся родителей, и тогда все у тебя получится.       Стоявшая неподалеку женщина подозвала Элис к себе и благодарно улыбнулась Гермионе. Еще несколько человек шагнули по направлению к Мышке, но снова заледеневший взгляд их отпугнул. И правильно, у них было не так уж и много времени, к тому же Локи успел порядком заскучать.       Они прошли еще немного, улица в очередной раз изогнулась, и асгардец увидел вдали монументальное белое строение, буквально приковавшее его взгляд. Впрочем, Гермиона повела его не вперед, а прошла вбок, заскочив в неприметное заведение, почти незаметное на фоне сверкающей рядом вывески какого-то магазина с одеждой. По другую сторону кафе был магазин развлекательных артефактов, около которого собралась небольшая толпа подростков, что-то шумно обсуждавших и невольно привлекавших взгляд.       «Чайная чаша» — гласила вывеска с розоватым чайником и маленькой надколотой чашкой.       Внутри оказалось достаточно уютно: светло-бежевые стены, небольшие круглые столики по центру, прикрытые кремовыми скатертями, по обе стороны от которых располагалось по паре тонких, словно свитых из простой проволоки, стульев. Ближе к стенам столы были более длинными и прямоугольными, с закругленными краями и кофейного цвета диванчиками по бокам.       Гермиона, зайдя внутрь, подслеповато щурилась после яркого полуденного солнца, и Локи едва не налетел на нее. Его немного раздражала необходимость осторожничать и скрываться, будто последнему вору, поэтому, не сдержавшись, он тихо прошипел Мышке прямо на ухо:       — Ну и долго ты тут будешь стоять?       Она лишь раздраженно повела плечом и стала оглядываться. В кафе было немноголюдно: целая семья прямо у большого витринного окна, худой, нескладный юноша через два овальных столика от них, пожилой мужчина у самой раздачи, а также влюбленная парочка за круглым столиком почти по самому центру.       Не сомневаясь больше ни секунды, Гермиона прошла мимо влюбленной парочки и села на диван напротив юноши с зачесанными назад каштановыми волосами. Локи пришлось обойти ее диван и забиться в угол, рядом с большим цветочным горшком, чтобы его ненароком никто не задел.       — Здравствуй, Уолти, — Мышка натянуто улыбнулась. — Давно не виделись…       — Да, Гермиона, — парень был сосредоточенным, немного хмурым и явно не очень уверенным в себе. Он пытался лишний раз ни на кого не смотреть, даже на собеседницу, избегая прямых взглядов. — Я удивился, когда ты позвонила.       Они не спешили продолжать разговор, и Локи, аккуратно присев на краешек здоровой, будто бы каменной кадки, скучающе облокотился на спинку дивана.       — Так в чем дело, Гермиона? — наконец отмер юноша.       — У меня для тебя важное дело, Уолти, — понизив голос, заговорила Мышка. — Мне нужно, чтобы ты попытался как можно более точно повторить действие одного старинного артефакта…       Вытащив из сумки амулет, Гермиона протянула его Фоули, и тот какое-то время с интересом вертел его в руках, внимательно изучая едва различимые невооруженным глазом руны. Достав из нагрудного кармашка светло-серой рубашки небольшое стеклышко, юноша стал через него разглядывать каждый миллиметр витиеватого узора, и с каждой секундой его глаза все больше округлялись.       — Откуда у тебя это? — с благоговейным трепетом в голосе спросил он. — Этому артефакту несколько тысяч лет, любой такой под строгим надзором ученых, но я ни в одном архиве подобного не видел…       — Мне это передал друг, — коротко бросила Мышка, прерывая восхищенный лепет собеседника.       — Гарри Поттер? — предположил Уолти.       — Нет, — отмахнулась она, — И это совсем неважно. Уолти, мне нужно, чтобы ты сделал такой же амулет.       Глаза мальчишки-артефактора едва ли не полезли на лоб, и Локи был с ним абсолютно солидарен. Кто мог в здравом уме помыслить, что юнец-подмастерье сможет повторить пусть и не самый сложный, но сделанный в Асгарде артефакт? Впрочем, у Гермионы явно было иное мнение.       — Я знаю, что ты справишься, — уверила она Уолти. — И мне просто больше не к кому обратиться…       Фоули перевел задумчивый взгляд с Мышки на амулет и снова начал его внимательно изучать. Ни Гермиона, ни Локи не вмешивались в мыслительный процесс, напряженно следя за каждым движением Уолтера.       — Вполне возможно… — бессвязно забормотал тот себе под нос. — Если взять… и вот еще здесь… Можно уложиться в пару месяцев.       Мышка молчала, и Локи пришлось напомнить об уговоре, осторожно дотронувшись до ее плеча. У него не было никакого желания торчать в Мидгарде лишних несколько месяцев.       — Крайний срок — конец августа, — отрезала Гермиона, заставив Уолти задохнуться возмущением.       — Да только на исследование амулета придется потратить не меньше месяца, — воскликнул он. — Мне никак не уложиться в несколько недель!       — Ты справишься, Уолти. — повторила она. — Мне вообще кажется, что из всех знакомых мне артефакторов тебе одному это под силу.       Мальчишка порозовел от откровенной похвалы, а Локи лишь закатил глаза. Он ни на секунду не поверил в то, что тот сможет хоть что-то сделать. И если это окажется правдой, Мышке придется ответить за свою уверенность, и расплата ей явно не понравится.       — Я… постараюсь, — наконец сказал Уолти, что-то для себя решив.       — Я буду ждать звонка, — бросила Гермиона и поднялась, но, кинув на него мимолетный взгляд, добавила уже тише: — Спасибо. И не говори никому.       Мальчишка кивнул, и Мышка, махнув ему рукой на прощание, двинулась к выходу из кафе.       «Лучше тебе справиться», — состроив кислую мину, подумал Локи и поспешил за своей спутницей.       Гермиона уже вышла на улицу и напряженно осматривалась вокруг. Ее лицо выражало высшую степень недовольства, но Локи не было никакого дела до ее чувств. Он сам был несколько раздражен тем, насколько халатно она подошла к их договору. Доверить работу над артефактом зеленому юнцу — совсем не то, чего Локи от нее хотел.       Выдохнув, Мышка двинулась в обратную от белого здания сторону, и ее, казалось, нисколько не заботило, следует ли за ней ее гость. Впереди маячила утомительная прогулка по магазинам, и Локи успел пожалеть, что решил пойти с девчонкой.       На самом деле его требование пойти на встречу с артефактором преследовало лишь одну цель — разозлить Мышку как можно сильнее, но она, на удивление, достаточно быстро решила и эту проблему. К тому же Локи было интересно увидеть подноготную местного магического мира, узнать, к чему пришли брошенные на произвол судьбы полукровки.       Когда Один запретил все контакты с Мидгардом, Локи предположил, что местные маги подписали себе смертный приговор, выгнав асгардцев со своих земель. Но те, как ни странно, выжили и вели вполне пристойное существование, и даже больше: в каких-то сферах магических наук они не сильно отставали от своих прародителей.       Тогда, тысячелетие назад, когда конфликт между асгардцами и полукровками был на самом пике, Локи даже не задумывался, что может оказаться в подобном положении. Стать отцом полукровки…       Признаться, Локи вообще не представлял, что когда-либо станет отцом, он считал себя слишком молодым для подобных глупостей. Тысяча лет — сущий пустяк, самый цвет молодости для жителя Асгарда, при том, что серьезные признаки старения появлялись только после трех с половиной-четырех тысяч лет…       А уж после того, как Локи узнал тайну своего происхождения, эта мысль стала казаться откровенно глупой.       Родной отец, как оказалось, выкинул его, оставил умирать слишком маленького и слабого для ётуна младенца, и только удачей можно было оправдать то, что Один нашел его и решил сохранить полуасгардцу-полуётуну жизнь.       Но и в приемной семье Локи не видел желаемой поддержки и доверия. В нем всегда видели отродье ледяных великанов, и пусть он сам ранее не знал об этом, но, тем не менее, чувствовал себя чужим и непонятым. Лишь Фригга была с ним заботлива, но этого казалось ничтожно мало.       «Я лишь чудовище, которым родители пугают своих детей перед сном», — эхом отозвались в голове собственные слова, брошенные Одину в лицо.       Так что Мышка должна быть рада, что он исчезнет из их жизни, как только договор будет расторгнут…       Размышляя обо всем этом, Локи с каждой минутой становился все более и более мрачным. Не видевшая этого Гермиона преспокойно переходила от лавки к лавке, что-то рассматривая и выбирая. Локи давно перестал следить и за ее действиями, и за отношением окружающих к ее появлению. Необходимость прятаться раздражала, и он успел обрадоваться, что мантию украсть таки не удалось. Потому что быть постоянно невидимым, страшась выдать себя неловким движением или звуком, оказалось крайне изматывающим. Раньше Локи не особо обращал на это свое внимание, потому что собственная невидимость скрывала его, укутывала, точно вторая кожа, мантия-невидимка же казалась холодной и чужеродной, противной, как лягушачья кожа, ее хотелось сорвать с себя и отбросить подальше. Локи не понимал подобного феномена, и от этого злился все больше и больше.       Поэтому, когда Мышка подала ему знак, что пора возвращаться домой, Локи, потеряв контроль над собой, до боли сжал ее за предплечье. Сдавленно зашипев, Гермиона дернула рукой, постаравшись ослабить хватку, и только после этого переместилась обратно.       — Если ты решил мне руку сломать, — едко бросила она уже дома, отходя от Локи на несколько шагов. — То это не самый разумный метод сотрудничества…       Вместо ответа он стянул мантию и бросил на ближайшее кресло. Встретившись взглядом с асгардцем, Мышка отшатнулась, подавившись очередным язвительным комментарием.       Правильно, ей давно пора укоротить ее длинный язык.       Довольно быстро подавив страх, она выпрямилась и, негромко пробормотав что-то про обед, скрылась на кухне. Хотя уже уместнее было говорить про ужин.       Локи, несколько раз метнувшись по гостиной из угла в угол, постарался успокоиться. Он сам не понимал, отчего вся эта тема заставила его так сильно нервничать. Особенно злила необходимость ждать, терпя при этом назойливое соседство Мышки. И пусть она сама старалась избегать своего гостя, но легче от этого не становилось.       Когда девчушка, робко заглянув в комнату, позвала Локи к столу, тот уже был почти спокоен, с деланной величественной леностью восседая в одном из кресел.       Молчание, воцарившееся за столом, в этот раз нисколько Мышку не волновало. Она что-то тщательно обдумывала, неосознанно прикусив зубами нижнюю губу, и Локи с удивлением поймал себя на том, что зрелище приковало его взгляд.       Мысленно чертыхнувшись, он отогнал от себя воспоминание о том, каковы ее губы на вкус.       — Локи, — негромко позвала Мышка, привлекая к себе его и без того достаточно пристальное внимание.       Вопросительно изогнув бровь, Локи тем самым дал ей понять, что слушает.       — Я тут кое о чем подумала… — Гермиона, видимо, искала подходящие слова, выводя его из себя еще больше.       Не хватало еще терпеть ее мямлящий тон. И вообще, где те строгость и колкость, которые он видел днем? Осталась на торговой улице?       Но вдруг как по заказу ее взгляд похолодел, а тон стал более уверенным. Похоже, ей окончательно надоело бояться.       — Ты говорил, что если обо мне и… моем ребенке узнает Один, то убьет нас, — продолжила Мышка. — Но неужели он не пожалеет даже своего внука? Ведь он — твой отец…       Сама того не подозревая, Гермиона задела больную для Локи тему, и новые искры злости попали на благодатную почву, вызывая в асгардце ледяной пожар, которого ранее он не ведал. Холод разрастался из самого его сердца, захватывая все больше и больше пространства. В кухне, несмотря на жаркий вечер, стало невообразимо холодно, и Мышка неловко поежилась.       — О, ты слишком идеализируешь Одина, — прошипел Локи, скривившись в ядовитой усмешке, в которой не было ни тени веселья. — Не думай, что он всемогущий добрый волшебник, который прощает другим их ошибки. Он мелочный, жестокий узурпатор, тысячелетиями топивший все Девять миров в крови. Он не испытывает ни сентиментальности, ни жалости. Он изгнал любимого сына из Асгарда, и гнить бы тому в вашем вонючем мирке, если бы я не вмешался. И ты думаешь, кто-то сказал мне за это «спасибо»? Нет, вместо этого они обвинили во всем меня и вышвырнули вон!       Осознав, что сказал слишком много, Локи рассвирепел еще больше и, встав, ударил кулаком по столу, отчего тот жалобно звякнул стоявшей на нем посудой.       — Так что сомневаюсь, что он обрадуется будущему внуку. Он только скажет, что я снова переступил черту, и просто сотрет вас обоих из ткани бытия, лишь бы мой проступок не бросал тень на его величие…       Мышка нахмурилась, обдумывая его слова. Она была, вне всякого сомнения, недовольна открывшимися обстоятельствами, и у Локи мелькнула позабавившая его мысль.       — Или, быть может, ты надеялась, что Один возьмет тебя под свое крыло, окажет поддержку, поможет тебе и твоему ребенку? — наклонившись вперед, издевательски протянул он, а после рявкнул: — Забудь! Такой жалкой смертной девке никто не поможет!       Он ожидал, что Мышка вздрогнет и стушуется, но та смотрела прямо, и в глубине ее глаз разгоралась неприкрытая ярость. Она также поднялась на ноги, стремясь сократить разницу в росте, и, подавшись вперед, уперлась в стол сжатыми в кулаки ладонями.       — Послушай меня, Локи Одинсон, — Гермиона заговорила, повторяя его собственный немного шипящий тон. — Я приютила тебя, скрываю в собственном доме, рискуя при этом жизнью и свободой. Ты можешь сколько угодно мне угрожать, но мы оба знаем, что без моей помощи ты быстро окажешься под прицелом. И я не позволю, слышишь меня? — она повысила тон, также хлопнув ладонью по столу. — Я не позволю так со мной обращаться!       Задохнувшись, Мышка замолчала. Ее лицо пылало злостью, пальцы дрожали, а грудь судорожно вздымалась.       — Так что будь порядочным гостем, а не порядочной скотиной, — уже спокойнее бросила она напоследок, выдержав его озлобленный взгляд. — Доброй ночи.       Взмахнув палочкой, Гермиона отлевитировала в мойку грязную посуду и, гордо вздернув нос, ушла, оставив Локи наедине с его яростью и уязвленным чувством собственного достоинства.