Любовь во время зимы

      12 августа 2012 года       Гермиона неуверенно приоткрыла дверь и выглянула в коридор. Ее сердце гулко билось в груди, руки слегка подрагивали, а виски сжимала неприятная ноющая боль.       Как бы она вчера ни храбрилась, как ни злилась, но это не отменяло того, что Локи ее пугал. Он вывел ее из себя, продолжив унижать, и Гермиона вспылила. Она не жалела об этом, понимая, что ни за что не позволит беспрепятственно смешивать себя с грязью, но липкий, безотчетный страх закрался в ее душу сразу же, как за спиной закрылась дверь кухни.       На негнущихся ногах Грейнджер добралась до своей комнаты и заперлась, используя самые сильные известные ей заклинания. Но это нисколько не помогло успокоиться, и Гермиона провела всю ночь в полудреме, просыпаясь от каждого шороха и ожидая, что ее гость заявится к ней, чтобы убить.       Но было тихо, и растерянная и злая Гермиона, чувствуя себя абсолютно разбитой, решила все же спуститься вниз. За окном уже брезжил рассвет, и первые лучи солнца попадали в комнату через щели в занавесках.       Оказавшись в коридоре, Гермиона первым делом кинула обеспокоенный взгляд на дверь гостевой комнаты, но та была закрыта. Выдохнув, Грейнджер отвернулась и направилась по лестнице вниз.       Кухня встретила ее запустением, лишь грязная посуда напоминала о вчерашнем разговоре, и, взмахнув волшебной палочкой, Гермиона отправила ее мыться.       Коря себя за собственную принципиальность, она принялась готовить завтрак. Джин с самого детства вдалбливала ей, что, каким бы нежеланным ни был гость, его всегда надо встречать гостеприимно, не забывая о заботе и угощениях. Поэтому, поминая Мерлина, Мордреда и Моргану, принялась за яичницу с беконом. Впрочем, мысли ее были далеки от кулинарии.       Гермиона не могла понять, отчего Локи вчера сорвался. Ведь еще утром, перед отправлением, он находился во вполне благодушном настроении, а уже после прогулки был готов испепелить ее на месте. Впору было думать, что, как практически любой земной мужчина, он ненавидел длительный шопинг…       Но шутки шутками, только Грейнджер вчера было совсем не смешно. Она пыталась проанализировать свое поведение, найти причину в себе – но не находила. Даже более того, Гермиона была уверена, что ничем не заслужила подобного отношения, и именно потому сорвалась. Как бы ни был силен Локи, он не имел никакого права вытирать об нее ноги, и подстраиваться под его то и дело меняющееся настроение у нее не было никакого желания.       Глубоко вздохнув, Гермиона опустилась на кухонный диванчик, обхватив подрагивающими пальцами чашку свежесваренного кофе. Было противно от самой себя, все же не в ее правилах скрывать закоренелых преступников и убийц, но она упорно уговаривала себя, что эта сделка с совестью стоила того. Жизнь малыша стоила того.       Как ни странно, но мысль сдать гостя властям она даже не рассматривала. До ритуала это не имело никакого смысла, а после… если он выполнит свою часть сделки – пусть идет с миром на все четыре стороны.       Вот только опасение, что Локи решит как-то выкрутиться и оставить Гермиону ни с чем, тоже никуда не делось. Он, без сомнений, не горел желанием находиться на Земле дольше положенного, да и участие в ритуале явно не вызывало у него никаких положительных эмоций. Его не волновало даже то, что речь шла о его собственном ребенке, и попытки Локи сделать вид, что все это его не касается, злили ее.       Гермиона не понимала этого безразличия, ведь она не просила остаться и участвовать в жизни малыша, ей просто нужна была помощь. Но Локи если и предоставлял ее, то из-под палки, неохотно, словно делая неимоверное одолжение и ища при этом возможность слинять.       Что ж, на то он и Бог Лжи и Обмана, и все, что оставалось Гермионе, – постараться быть умнее и хитрее. Та еще задачка.       Но пара идей уже возникли в ее голове за прошедшую ночь, и Гермиона, достав сотовый, отправила пару СМС. Игра началась…       – Доброе утро, – бархатистый, обволакивающий голос Локи раздался прямо над самым ухом Гермионы, и она подскочила от испуга.       Его способность бесшумно перемещаться пугала, именно из-за нее Грейнджер не сомкнула ночью глаз. В каждом дуновении ветра в комнате, в каждом шорохе листьев за окном она слышала его тихое дыхание и практически бесшумные движения.       – Тебе не говорили, что беременным нельзя нервничать или пугаться? – раздраженно спросила Гермиона, пытаясь унять бешено бьющееся сердце.       Несмотря на страх, она была зла, и эта самая злость подпитывала решимость. Не сдаваться, ни при каких условиях не показывать слабости – в этом был ее план противостояния асгардскому богу. Тихий внутренний голос подсказывал, что только в таком случае она сможет добиться своего, выиграв в этом негласном поединке.       – Да, что-то такое я слышал, – беззаботным тоном отозвался Локи, одним взмахом ладони выливая себе в чашку остатки кофе и призывая его к себе.       Смерив его подозрительным взглядом, Гермиона сжала губы в тонкую линию. Ей, вроде бы, стоило радоваться, что он не держит зла за ее вчерашнюю вспышку и никоим образом не собирается ее убивать, но то, что Локи делал вид, что ничего не происходило, довело ее до крайней точки кипения. Снова его настроение не поддавалось никакому объяснению…       Локи непринужденно попивал свой кофе, лениво ковыряясь в стоявшей перед ним еде, и снова, как и вчера, не сводил с Гермионы взгляда. Высокомерная насмешка с едва заметной тенью любопытства во взоре заставляла ее покрываться холодным потом. Это был взгляд заядлого коллекционера, оценивающего очередной интересный экземпляр. Так смотрят на вещь, но никак не на человека.       Гермионе казалось, что скрежет ее зубов был слышен на соседней улице. Закусив губу, она уставилась в свою тарелку, понимая, что под этим пристальным взглядом не сможет съесть ни кусочка. Грейнджер уже собиралась высказать все, что думает о его поведении, как Локи, откинувшись на стуле, заговорил:       – Признаться, увидев тебя впервые, Мышка, я и не думал, что ты настолько популярна, – усмехнулся он, посмотрев на Гермиону нарочито оценивающе. – Что ты такого сделала, что эти людишки готовы чуть ли не в ноги тебе кланяться?       Она и не думала, что он вообще обратил на это внимание. Хотя сложно было не заметить просьбу дать автограф, и надо было этой девочке появиться в столь неподходящее время?       – Любопытство сгубило кошку, слышал такое выражение? – поинтересовалась Грейнджер, попытавшись скрыть раздражение за холодным светским тоном.       В глубине изумрудных глаз зажглись ледяные огоньки, появлявшиеся каждый раз, как Локи был чем-то недоволен. Они вспыхивали, словно предупреждение, показывающее, что Гермионе лучше остановиться, но она поймала себя на мысли, что ни разу не прислушалась. Неужели ей неосознанно нравилось дразнить своего гостя? Словно приключений, пережитых ею за довольно недолгую жизнь, было недостаточно…       Они смотрели друг на друга, не отводя взгляда, и с каждой секундой Грейнджер все сильнее ощущала давящее чувство чужой ледяной магии. Локи, видимо, решил напомнить ей, из-за чего его стоит опасаться, и Гермиона чувствовала, как подрагивают пальцы рук и слабеют ноги. Но она не собиралась отступать, и вскоре асгардец, усмехнувшись, ослабил хватку. Завтрак продолжился в прежнем молчании, и Грейнджер почти вернула самообладание, если бы Локи, снова окинув ее заинтересованным взглядом, не спросил:       – Интересная надпись… «Грязнокровка»? – он с легким интересом разглядывал ее левое предплечье, и сердце Гермионы рухнуло куда-то вниз, на пару секунд перестав биться.       Она по привычке накинула на плечи кофту с длинными рукавами, но во время готовки завтрака для удобства закатала их, открывая криво вырезанную надпись, и забыла опустить обратно. Гермиона так отвыкла находиться в обществе малознакомых людей, что просто не вспомнила о своей привычке прятать позорное напоминание о самом неприятном эпизоде собственной биографии.       В душе девушки вновь закипел гнев: на Беллатрису Лестрендж, на всю жизнь оставившую Гермионе напоминание о ее месте в магическом мире; на колдомедиков, разводивших руки на ее просьбу свести уродливый шрам; на Локи, любившего копаться в чужих ранах.       До боли сжав руки в кулаки, Гермиона прикрыла глаза.       – Сомневаюсь, что это каким-либо образом тебя касается, – полным яда голосом выплюнула она, поднимаясь со своего места.       Зачем утолять его любопытство, если он сам не горит желанием чем-либо с ней делиться? В его привычках увиливать и скрывать информацию, так почему бы Локи не почувствовать себя в ее шкуре и не потомиться в неведении?       – И куда ты собралась? – требовательно спросил он, словно это Грейнджер была у него в гостях и ей требовалось его царственное позволение, чтобы уйти из-за стола.       – Простите, Ваше Величество, я не голодна, – бросила она едва ли не презрительно и ушла, громко хлопнув дверью.       Быстрым шагом Гермиона добралась до библиотеки и, опустившись в любимое кресло, постаралась расслабиться. Она не понимала, почему Локи выводил ее из себя каждым своим словом или действием, заставляя скрываться от него в собственном доме, в любом случае, долго находиться с гостем в одной комнате было практически невозможно.       Только закутавшись в лежавший в кресле теплый плед, Грейнджер осознала, что снова начинает мерзнуть. Холод расползался откуда-то от солнечного плетения, оттуда, где находилось так называемое магическое ядро, и Гермиона, закусив губу, потерла стремительно замерзающие ладони.       Сглотнув, Грейнджер взяла в руки лежавшую на журнальном столике книгу, подготовленную для чтения еще вчера утром. Ей срочно надо было отвлечься, чтобы унять всколыхнувшуюся панику, поскольку обращаться к Локи за помощью не было никакого желания. Не сейчас, когда приходилось бороться с желанием его убить.       Поэтому Гермиона, отбросив лишние мысли, погрузилась в чтение. «Скандинавские мифы и их магическое трактование» – гласил заголовок, и именно из-за этого Гермиона вчера схватила ее во «Флориш и Блотс». Она подумала, что, раз Локи сам ничего о себе не рассказывает, то, возможно, стоит поискать что-либо в книгах, все же раньше они ее практически не подводили.       Но и полагать, что все написанное – правда, тоже не слишком дальновидно.       Уткнувшись в книгу, Грейнджер по обыкновению перестала обращать внимание на время, собственное дурное самочувствие и то, что происходило вокруг. Было безумно интересно читать чужие догадки о местоположении Асгарда и роли его жителей в истории Земли. Слова Локи о полукровном происхождении магов автором не подтверждались, он считал асгардцев пришельцами из другого мира, тысячелетие назад прошедшими в «Мидгард» через разрыв в пространстве, которое он называл Радужным Мостом. И ни слова о назревавшей тогда войне.       Сказать начистоту, вряд ли автор сам был в курсе истины, к тому же по примечанию в конце книги стало понятно, что жил он в восемнадцатом веке и не был свидетелем тех событий. Все, описанное здесь, – лишь предположение, брошенное практически наобум.       Да и о правящей семье Асгарда было написано крайне мало, и Гермиона уже пожалела, что приобрела книгу, поскольку та не дала никаких ответов.       – Какая-то чепуха… – пробормотала Грейнджер себе под нос и едва ли не вскрикнула, когда услышала:       – Полностью с тобой согласен.       Локи невозмутимо разглядывал содержимое полок, и в глубине его глаз можно было прочесть удивление, смешанное с одобрением. Он с интересом рассматривал книги по различным магическим наукам, порой любовно поглаживая длинными, тонкими пальцами корешки самых редких и раритетных изданий.       – Если ты прочитала хотя бы треть этих книг, я скажу, что восхищен, – признал Локи, и в кои-то веки его лицо не выражало издевку.       – Я не скажу, что прочитала треть, – недовольно буркнула Гермиона, захлопнув бесполезную книгу и положив ее обратно на стол.       Тем не менее ее позабавила тень разочарования на его лице.       – Не скажу, потому что прочитала их все, – добавила, наконец, она, наблюдая, как Локи становится все более удивленным. И решила добить: – Я прочитала каждую книгу в этой комнате не по одному разу. Это самые любимые и ценные мои книги, остальные – в коробках на чердаке. Их я прочитала всего лишь единожды.       Отвернувшись, Локи продолжил изучение содержимого полок, и его лицо снова перестало что-либо выражать.       – Не всему, что пишут в книгах, стоит верить, – философски заметил он, заложив руки за спину.       – Ты думаешь, я не знаю? – удивилась Гермиона, скептически изогнув бровь.       Те времена, когда она безоговорочно доверяла прочитанному, остались в далеком прошлом, да и словам она давно перестала верить. Единственное, что могло содержать в себе хоть какую-то истину, – это поступки, но и им порой не было веры.       – Занятное чтение, – криво усмехнулся Локи, кивнув на лежавшую на журнальном столике книгу. – Только сомневаюсь, что там есть хоть слово правды. Особенно про царскую семью.       На его лице на мгновение промелькнули горечь и скрытая злость, но Локи довольно быстро взял контроль над эмоциями. Его взгляд был направлен куда-то вдаль, словно сквозь стену, и Гермиона слегка подалась вперед, пытаясь решиться на рискованный шаг.       – Например? – облизнув губы, спросила она.       Почему-то Гермионе показалось, что вот такой Локи, серьезный и задумчивый, мог ответить на некоторые ее вопросы. Но он молчал, словно не слыша вопроса, и она подумала, что ошиблась в своем предположении.       – Например, – вдруг начал Локи, – там не сказано, что Один мне не отец.       Это было совсем не тем, что Грейнджер ожидала услышать. Подобную информацию обычно не рассказывают малознакомому человеку, тем более тому, кого презираешь.       – Я был совсем младенцем, когда он нашел меня в ледяных скалах Ётунхейма, – продолжил он тем же отстраненным тоном. – Сын предводителя ледяных великанов Лафея и простой асгардки, лишь слабый, никчемный полукровка. Больше тысячи лет мне врали о том, кто я есть на самом деле, втайне ненавидя за сам факт моего происхождения.       Гермиона боялась даже дышать, опасаясь спугнуть миг его откровенности. Почему-то сейчас она не сомневалась, что Локи говорит чистую правду, без всякой лжи и прикрас.       – Даже те, кто называл меня своей семьей, недолюбливали меня. Один всегда выделял старшего сына, Тора. Вот он, эталон настоящего асгардца, – последние слова он едва не выплюнул, скривившись, – сильный, смелый, ловкий. Куда мне, книжному червю, до его могущества! Да и сам Тор предпочитал лишь смеяться над моими увлечениями, не пытаясь понять, вникнуть, поддержать…       В этот момент Гермиона подумала, что в какой-то степени понимала Локи. В обычной магловской школе ее считали странной, заносчивой заучкой, да и в Хогвартсе мало что изменилось. И если бы не Гарри и Рон, то она бы, наверно, давно сошла с ума от одиночества.       – Я всю жизнь провел в библиотеке дворца, постигая всевозможные хитрости магических наук, – Локи снова поднял руку, пальцами очертив вытравленные на кожаном переплете буквы на одной из книг, – и понял, что лишь магия имеет настоящее значение, лишь она может дать то, что мне нужно…       – И что же тебе нужно? – сдавленным шепотом спросила Гермиона, не сводя с Локи глаз.       И вдруг, словно очнувшись, он посмотрел на нее с уже привычной высокомерной усмешкой.       – Любопытство сгубило кошку, слышала такое выражение? – поинтересовался Локи, припомнив ей ее же фразу, и Грейнджер не оставалось ничего иного, кроме как раздраженно цокнуть языком.       – Почему ты рассказал мне? – спросила она, продолжая недоумевать над этим вопросом.       – Не хотел, чтобы у тебя остались какие-либо иллюзии насчет Одина и его привязанности ко мне, – пояснил Локи. – Я для него – никто, лишь глупая ошибка, совершенная много столетий назад. И если ты и в самом деле думала, что он помилует тебя, если узнает о твоем существовании, то забудь об этом. Как бы он ни бахвалился своей заботой и милосердием, смертные для него – лишь мусор, пыль под ногами.       – Как и для тебя, – заметила Гермиона, вспомнив, кто же все-таки перед ней стоит. Убийца, выпустивший на целый город армию инопланетян.       – Как и для меня, – не стал отпираться он. – Вы мелкие, никчемные тараканы, погрязшие в собственной похоти, алчности и зависти. К вам сложно относиться иначе…       Молчание грозило затянуться, и Гермиона невольно поежилась от неприятного холода, которому ничто не мешало расползаться по телу, принося с собой слабость и головокружение.       Она хотела возразить Локи, но не могла найти слов, да и не была уверена, что сможет так вот с ходу его переубедить. Да и стоило ли? Хотя попытаться в любом случае стоило, ведь в будущем ничто не мешало Локи снова впустить на Землю какое-нибудь Вселенское зло, и кто знает, кто окажется под ударом в этот раз.       Но он не дал ей ничего придумать, подойдя почти вплотную. Гермиона подняла обеспокоенный взгляд и уже хотела спросить, в чем дело, как Локи наклонился к ней и поцеловал. Легкое прикосновение губ на этот раз было лишено излишней агрессии, но вместе с тем было лишено каких-либо чувств, будто асгардец старался абстрагироваться от происходящего, лишь выполняя свой долг.       Тем не менее Гермиона практически сразу ощутила, как липкий, склизкий холод медленно, будто нехотя отпускает ее, возвращая прежнее тепло. Легкие, лишенные сковывающих их тисков, зажгло нехваткой воздуха, и Гермиона отстранилась, сделав судорожный вдох.       – Как ты понял?.. – она не могла понять, как же Локи догадался, что ей нужна его помощь.       – Не забывай, что я чувствую ледяную магию, – пояснил он, с усмешкой глядя ей прямо в глаза. – Но в следующий раз я бы посоветовал тебе не тянуть так долго, а то это может быть для тебя опасно. Ты можешь обращаться ко мне в любой момент…       – Обратишься тут, когда ты на людей бросаешься, – прищурилась Грейнджер недовольно, но Локи явно ни на секунду не почувствовал себя виноватым. – Я не пойму, что вообще вчера произошло…       – Что произошло? – в его голос проникли рычащие нотки, и Гермиона снова почувствовала давление чужой магии. – Ты просишь меня о помощи, обещая при этом оказать услугу, а после бросаешь все на какого-то сосунка…       – Так вот в чем дело! – шокированно воскликнула она, гулко хлопнув ладонью по подлокотнику. – Я, конечно, понимаю, что вся эта ситуация выглядит несколько… неоднозначно, но ты не задумывался над тем, что я знаю, что делаю?       Не добившись от Локи никакой реакции, Гермиона продолжила:       – Этот, как ты выразился, «сосунок» – гений, сумевший в двадцатилетнем возрасте разобраться в схеме работы древнейших артефактов, повторить которые не могли столетиями. Он – самый юный Мастер артефакторики за последние триста лет, и если он ничего не сможет сделать – то я не знаю, кто сможет…       – Что ж, – после непродолжительной паузы произнес Локи, отстранившись. – Твое счастье, если он оправдает твои ожидания…       – Оправдает, – нахмурившись, ответила Гермиона и скрестила руки на груди.       Демонстративно отвернувшись, она какое-то время молчала, но вскоре не выдержала:       – Может, тебя недолюбливали, потому что ты не умеешь с людьми общаться?       И снова эти огоньки, прожигающие Гермиону насквозь, но она лишь отобразила на лице его усмешку.       – Не суди о том, чего не знаешь, – прошипел Локи ледяным тоном.       Грейнджер подумала, что он сейчас уйдет, но вместо этого асгардец вернулся к прерванному занятию – изучению книг. Гермиона же подумала, что вряд ли они выдержат общество друг друга до проведения ритуала.       Мысль о ритуале напомнила, что прошло уже полдня, а у них не было никаких подвижек в эту сторону.       – Ты говорил, что для ритуала нужны зелья, и часть ингредиентов, необходимых для основы, мы вчера купили, – Грейнджер старалась говорить как можно более спокойно и отстраненно. В любом случае, как бы они ни ненавидели друг друга, как бы ни хотели убить, но это не отменяло того факта, что им приходится вплотную сотрудничать, чтобы помочь друг другу. – Что это за зелья? Сколько должны готовиться? И не пора бы начать их приготовление?       Локи, обернувшись, в очередной раз смерил ее долгим взглядом.       – Какое безумное количество вопросов… – протянул он неторопливо, и на этот раз его лицо не выражало никакой насмешки, лишь ледяное высокомерие.       – Только не говори, что снова собираешься проигнорировать их все, – слова сорвались с губ Гермионы скорее, чем она успела их обдумать, но в любом случае было уже поздно.       – Я не так уж и много от тебя скрываю, – негромко сказал Локи и, казалось бы, удивился собственным словам.       Но удивление, как и остальные его эмоции, быстро сошло, оставив Гермиону гадать, было ли оно вообще, или ей лишь привиделось.       – Что ж, зелья – так зелья, – он махнул рукой, нацепив прежнюю маску насмешливого высокомерия. – Было бы где их готовить. Зелья – это не похлебка, которую можно сварить на кухне в простой кастрюльке...       На эти слова Гермиона лишь фыркнула, поднимаясь со своего места, и, жестом указав на дверь, повела Локи в еще одну свою «тайную комнату».       – Зельеварение – тонкая, точная наука, – начала она не своим, но тем не менее до мурашек знакомым ей тоном. – В нем нет дурацких взмахов волшебной палочки и глупых заклинаний. Я научу вас, как околдовывать разум и обманывать чувства. Я расскажу, как разлить по бутылкам известность, как заваривать славу и даже как закупорить смерть…       Под аккомпанемент последних слов Гермиона распахнула дверь подвала и, взмахнув палочкой, зажгла в нем свет.       Когда-то в прошлом, во времена учебы в Хогвартсе, Гермиона обожала зельеварение. Ее не пугали ни опасность предмета, ни мрачность и суровость преподавателя. Наоборот, ее сердце радостно колотилось в груди от необходимости бороться с чужим презрением и предрассудками, а душа наполнялась восторгом от каждого правильно сваренного зелья. Нет, до истинного мастерства в этом ремесле Грейнджер было крайне далеко, о чем Северус Снейп, их злобный преподаватель, не ленился говорить ей едва ли не на каждом уроке. Да и Гермиона сама прекрасно это понимала, зная, что истинный зельевар должен не только вызубрить назубок все ингредиенты и их совместимость, но и при этом быть своего рода интуитом, чувствуя малейшие отклонения в приготовлении зелья. И если первое, так или иначе, было девушке доступно, то вот второе…       Но никто не мешал Грейнджер наслаждаться процессом, слепо следуя имевшейся рецептуре любого, даже самого сложного отвара.       Поэтому, выбирая новый дом, она в том числе учитывала наличие достаточно просторного подвала, чтобы обустроить личную зельеварню. Не то чтобы Гермиона была готова простаивать за котлом сутками, но иногда, раз в пару-тройку месяцев, варить себе все самое необходимое она любила.       – И что это был за спич? – насмешливо приподняв бровь, спросил Локи, отрывая собеседницу от ее размышлений.       – Это первое, что я услышала на уроке зельеварения в школе, – пояснила Гермиона с грустной улыбкой, вспоминая юность – те дни, когда она еще казалось такой простой и беззаботной. – Ты своим замечанием напомнил мне нашего профессора.       Начав спускаться вниз по ступеням, она задумалась о том, что Локи отдаленно напомнил ей Северуса Снейпа. Оба были высокими, но вместе с тем достаточно физически сильными мужчинами, у обоих были длинные черные волосы до плеч, довольно острый нос и резко очерченные скулы. Но если Снейп всегда был угрюм и холоден, с маской ледяного отчуждения на лице, то у Локи маска была совсем иной – он словно презрительно насмехался над всем, что его окружало.       – Неплохой, наверно, был человечишка… – бросил асгардец, неотступно следуя за Гермионой вниз.       Подвал у дома был достаточно просторным и мог бы вполне считаться отдельным этажом. Прежние хозяева заставили все помещение стеллажами и использовали в качестве склада для продуктов и бытового инвентаря, оставив небольшой закуток под прачечную. Гермионе не требовалось так много места для хранения вещей, поэтому она без зазрения совести убрала все и отгородила почти треть комнаты стеной. Именно там и пряталась ее лаборатория.       – Он был злобным, непрошибаемым негодяем, выделявшим только представителей своего родного факультета, остальные для него были людьми третьего сорта, – поджав губы, ответила Гермиона, вспомнив, сколько боли и обид нанесли лично ей его жесткие, порой жестокие комментарии в адрес гриффиндорцев.       Фыркнув, Локи закатил глаза, а Гермиона вспомнила и другое: как Северус Снейп пожертвовал собой ради спасения тысяч жизней.       Пройдя через весь подвал, они оказались у неприметной дверцы, сливавшейся цветом со стеной. Кроме того она была зачарована, чтобы никто посторонний ее не видел, но Гермиона полагала, что для гостя все ее чары – пустой звук.       – Так что по поводу зелий? – ей пришлось повторить свой вопрос, потому что ранее ответа не получила. Снова.       Они вошли в небольшую, но достаточно просторную комнату, отдаленно напоминающую кухонное помещение. В центре возвышался широкий, громоздкий стол, на котором можно было разделывать различные ингредиенты, рядом, на низком подиуме, — специальная горелка с держателем для котла. По периметру стен располагались специальные стеллажи для хранения материалов и ингредиентов.       Локи некоторое время молчал, придирчиво рассматривая имеющийся инвентарь. Сложно было сказать, к каким выводам он пришел, поскольку лицо его осталось бесстрастным. И только закончив ревизию, Локи пояснил, что зелий должно быть три: одно выпьет она, второе – он, а третьим в качестве чернил они должны будут выписать определенные руны. И во всех трех должна быть использована их кровь.       Кровная магия. Конечно, мало какие ритуалы обходились без этого, и потому долгие годы Министерство Магии выступало против подобных пережитков древности.       Впрочем, обдумав те крохи информации, полученные от Локи, Гермиона переосмыслила известные ей чистокровные традиции. Все эти близкородственные браки и ритуалы, проводимые на крови, были призваны сохранить последние крохи магии, что достались землянам от асгардцев.       Достав из шкафов еще вчера разобранные по местам ингредиенты, Грейнджер разложила их перед Локи на разделочном столе.       Подготовка началась практически в полной тишине, прерываемой только короткими замечаниями асгардца о том, каким образом лучше разделать тот или иной ингредиент. Сперва Локи явно не собирался принимать никакого участия, но под требовательно-возмущенным взглядом Грейнджер он, аристократичным движением закатав рукава рубашки, взялся за нож.       Ей уже не впервой приходилось отмечать его достаточно манерные движения, присущие исключительно представителям высшего сословия. Но, собственно, это и неудивительно, если вспомнить, что он по сути своей принц. Член царской семьи, пусть и не по крови.       Опустившееся между ними молчание нервировало Гермиону, ее так и подмывало начать разговор, но о чем им разговаривать? Какие искать общие темы? Они – представители двух разных миров, и вряд ли…       Идея настигла ее внезапно, и Гермиона, облизав губы, бросила мимолетный взгляд на гостя.       – Локи, – позвала она негромко, – расскажи что-нибудь.       Снова посмотрев на него, Гермиона встретила предостережение в прищуренных глазах.       – Я имею в виду… – попыталась оправдаться она, перестав чувствовать прежнюю уверенность. – Ты прибыл из другого мира, и я даже не знаю, что из себя представляет Асгард. Сомневаюсь, что кому-то из смертных доведется увидеть его красоты, но ведь ты можешь рассказать…       – Могу, – подтвердил мужчина, тут же усмехнувшись с издевкой: – но не очень хочу.       – Пожалуйста, – взмолилась Гермиона, понимая, что не может упустить такую возможность узнать что-то новое.       Но Локи казался неумолим. И потому, действуя по наитию, она предприняла последнюю попытку:       – Прошу вас, Ваше Величество, – произнесла она негромко, добавив в голос почтения.       Усмешка Локи переросла в акулий оскал.       – Наконец вспомнила свое место, Мышка?       Клацнув зубами, Гермиона опустила взгляд, мысленно ругая асгардца на все лады. Все-таки он невыносимый, заносчивый, наглый…       – Асгард – это не иное измерение, – внезапно заговорил Локи. – А лишь планета на другом конце Вселенной…       Из его монолога Грейнджер узнала, что Асгард – по сути инопланетное государство, присоединившее к себе некоторые другие, более отсталые, планеты путем экспансии. И на самом деле, кроме девяти известных миров Иггдрасиля, существовало множество других планет, населенных более развитыми, чем земляне, расами. Правда, по словам Локи, мало кто мог похвастаться таким богатством и развитыми способностями к магии, как асгардцы.       Но, как он признался, волшебством жители Асгарда пользовались крайне однобоко. Тех, кто всецело посвятил себя магии, как Локи, было ничтожно мало, люди, в основном, использовали ее, чтобы улучшить свои физические показатели.       Но Локи рассказывал не только о магии. Грейнджер не представляла, что он мог быть настолько хорошим рассказчиком. Перед ее мысленным взором предстал большой, поражающий великолепием город с золоченой громадой дворца посередине, с переливающимся всеми цветами радуги мостом, с богато украшенными домами, со светлыми, приветливыми улочками.       И пусть Локи был достаточно резок в описаниях, рассказывая об асгардцах, как о высокомерных чистоплюях, смотрящих на всех свысока (кого-то Гермионе это напоминало), но было заметно, что свою родину он любил и скучал по ней всем сердцем. Иначе нельзя было интерпретировать его оговорки и то и дело теплевший тон, которым он обрисовывал виденные им пейзажи.       Вначале Грейнджер только слушала, боясь снова спугнуть это его благодушное настроение, но любопытство все-таки взяло верх, и вскоре односторонний монолог превратился едва ли не в допрос.       В процессе разговора они успели подготовить все необходимые ингредиенты и даже сварить основы для зелий. Оставив их настаиваться, Гермиона потащила Локи перекусить, и, только поднявшись наверх, осознала, что уже поздний вечер. Как ни странно, но они провели в обществе друг друга полдня и ни разу не попытались друг друга убить, скорее наоборот, их общение заставило Грейнджер иначе взглянуть на своего гостя.       Еще в первый день она поняла, что Локи – не сумасшедший маньяк-психопат, убивающий всех, кто попадается ему на пути. Но он, тем не менее, был жестоким, властным и самовлюбленным человеком, виновным в смерти тысяч людей и замаравшим свои руки по локоть в чужой крови. Что-то не складывалось в ее понимании, и Гермиона, выдохнув, оставила эти размышления на более позднее время.       Разговор постепенно иссяк, и ужин они проводили в полной тишине, задумавшись каждый о своем. Так и разошлись по своим комнатам, не зная, что можно сказать друг другу.       «Что же ты за человек, Локи Лафейсон?» – последнее, о чем подумала Гермиона, удобнее устроившись в своей кровати и закрыв глаза.