Любовь во время зимы

      Приглашение-портал вынесло их не в Атриум, куда вели все деловые приглашения-порталы, а на специальную площадку на первом уровне Министерства. Здесь, помимо личных кабинетов министра Магии, его заместителей и других руководящих чинов, были небольшой зал для совещаний и коротких летучек с руководителями отделов и зал для больших собраний и пресс-конференций, но больше всего места занимало помещение для торжественных приемов и балов. Все праздники, устраиваемые Министерством, проходили именно здесь.       Портальная площадка была полукруглой и своей открытой частью выходила прямо в большой холл, куда вели многочисленные двери кабинетов. На противоположной от площадки стороне холла виднелись лифты, на которых можно было отправиться в другие отделы Министерства. Впрочем, им нужно было не туда, а в ближний слева, укрытый тяжелыми портьерами, коридор.       — Добро пожаловать в Министерство Магии Великобритании, — не удержавшись от ядовитого тона, проговорила Гермиона и махнула рукой вперед.       Понятливый Локи вывел ее с площадки, где у коридора их ждал лакей, одетый в темно-сиреневую ливрею с гербом Министерства Магии на груди.       — Прошу вас, мисс Грейнджер, мистер, — церемонно поклонился он и отодвинул портьеру.       Тут же из полумрака коридора зазвучала негромкая музыка и гулкий гомон множества голосов — начало праздника было в самом разгаре.       Слегка пригнувшись, Гермиона и Локи шагнули в темный короткий коридор и, пройдя по нему, довольно быстро оказались в шумной пестроте бального зала.       Сам зал тоже казался круглым, но Грейнджер прекрасно знала, что это не так. Он был квадратным, но завешенным по кругу такими же тяжелыми сиреневыми портьерами; в образовавшихся же закутках и нишах прятались диванчики с низкими столиками — там можно было в относительном уединении обсудить что-либо и просто поговорить. В самом центре украшенного лепниной потолка над всеми нависала огромная люстра — махина из металла и хрусталя.       Также по кругу, но уже ближе к центру, стояли широкие мраморные колонны, между которыми располагались покрытые белыми скатертями столы, полные разнообразных угощений. То тут, то там мелькали левитируемые домовыми эльфами подносы с игристым вином.       На противоположном конце зала был устроен небольшой полукруглый помост, на котором расположились музыканты, игравшие какую-то негромкую, ненавязчивую мелодию, больше для фона, нежели чем для развлечения.       Народу уже было довольно много, и углядеть кого-то конкретного не представлялось возможным. И Гермиона не знала, радоваться этому или нет — встреча с Гарри и Джинни вызывала определенные опасения. Но, в любом случае, ее вряд ли удастся избежать…       Как и еще одной встречи. Прямо напротив входа, всего футах в десяти, стоял Кингсли Бруствер собственной персоной, одетый в старомодный сюртук и темно-фиолетовую парадную мантию. Если бы это был Рождественский прием или бал в честь годовщины Победы над Волдемортом, то министр появился бы здесь одним из последних, но это был, в какой-то степени, личный праздник Бруствера, а потому ему следовало стоять на этом самом месте ровно до семи, чтобы прибывавшие гости могли отдать ему дань уважения.       — Мисс Гермиона Грейнджер со спутником, — провозгласил второй лакей, как две капли воды похожий на первого, и Гермиона, подхватив Локи под локоть, нацепила на лицо привычную маску железной леди и двинулась в сторону министра.       Как бы Гермиона ни хотела, но пройти мимо Кингсли у нее бы ни за что не вышло — он специально стоял в узком проходе между двух заставленных цветами столов. Быть может, ей и правда следовало остаться дома? К Мордреду Кингсли, к Мордреду Министерство!       Внезапно рука Локи, лежавшая сверху ее ладони, слегка сжала пальцы Гермионы, и она невольно подняла взгляд. Он выглядел высокомерно-невозмутимым — Мерлин, даже ни у кого из Малфоев Грейнджер никогда не видела подобного выражения, — но в брошенном на Гермиону взгляде на мгновение мелькнула легкая усмешка, не коснувшаяся губ.       Почувствовав такую незамысловатую, но все же крайне нужную поддержку, Гермиона успокоилась и подошла к министру уже без всякого мандража.       — Добрый вечер, мисс Грейнджер, — тепло поприветствовал их Кингсли, сверкая белозубой улыбкой.       Что странно, Бруствер был только в компании своего первого помощника-секретаря, Перси Уизли, его дражайшей супруги нигде не было видно. Но это и к лучшему, вряд ли Гермиона смогла бы с ней разговаривать спокойным тоном после всех этих беспочвенных инсинуаций.       — С праздником, министр, — достаточно холодно ответила она, изобразив на лице исключительно-формальную улыбку. — Долгих вам лет и успехов во всех начинаниях.       Она протянула Кингсли небольшую плоскую коробочку, завернутую в синюю сверкающую подарочную бумагу. Сам подарок был довольно простым, но изящным — фирменный «Паркер»*, зачарованный на манер прытко-пишущего пера. Даже самую грязную, отборную брань это перо переписывало грамотным, канцелярско-занудным языком.       (*Имеется в виду перьевая ручка фирмы «Parker».)       Благодарно улыбнувшись, Бруствер принял подарок и сразу же передал его Перси, который в свою очередь убрал его на лежавший рядом на столе поднос. Коробочка тут же исчезла, отправившись в специальную каморку рядом с приемной министра. После праздника в закрытое серьезными чарами помещение зайдут двое сотрудников из Отдела Тайн и проверят подарки на вредоносные чары и составляющие. И только после этого к ним будет допущен сам министр. Этой «традиции» практически столько же лет, сколько и самой должности министра Магии Великобритании.       Кингсли перевел заинтересованный взгляд на Локи, и Гермиона, повинуясь правилам этикета, представила своего спутника:       — Это мистер Лукас Колдсон, мой хороший друг из Норвегии.       — Приятно познакомиться, мистер Бруствер, — проговорил Локи, протягивая министру руку для рукопожатия.       — Взаимно, мистер Колдсон, — ответил Бруствер, и Гермиона ненавязчиво потянула своего спутника дальше — сзади уже стала образовываться небольшая очередь.       И ничего страшного. На самом деле на подобных мероприятиях чиновникам руководящего звена, в том числе и самому министру, было некогда прохлаждаться — почти весь вечер им приходилось общаться с толпой просителей. В любом случае, насколько Гермиона знала, это было свойственно для любого светского приема, что в магловском, что в магическом мире — сюда люди приходили не веселиться, а решать политические и иные деловые вопросы. В неформальной, так сказать, обстановке.       Но, несмотря на занятость Кингсли, Гермиона была уверена, что он так или иначе найдет для нее время, поэтому следовало только этого дождаться, а потом — домой.       Отойдя от министра на некоторое расстояние, она перевела свое внимание на собравшихся. Здесь были знакомые до тошноты лица, все же невозможно крутиться в высшем магическом обществе и не знать «завсегдатаев» в лицо. Например, где-то в паре десятков футов мелькнули Малфой-младший (уже лет пять как «средний») с женой, оба с одинаково высокомерно-кислыми лицами, будто попали не на торжественное мероприятие, а были среди свиней в хлеву.       Хотя подобному нечего было удивляться — после Победы в высший свет вырвались отличившиеся в войне с Волдемортом «пролетарии», и далеко не все из них в полной мере заморачивались с этикетом. Да что уж говорить, если и сам Кингсли достаточно пренебрежительно относился к официозу, предпочитая более теплое и близкое общение, особенно с бывшими членами Ордена Феникса.       С другого конца зала помахал Невилл, легко углядевший Гермиону с высоты своего роста. Где-то рядом с ним наверняка топталась скромная, тихая Ханна, но ее не было видно за толпой. Где-то слева мелькнула кислая, надменная физиономия Тревора Пратчета, и Гермиона поспешно отвернулась, стараясь не встретиться с начальником взглядом.       Пока они с Локи шли до одного из столиков, она уже устала кивать, словно китайский болванчик. В этот раз она привлекала во много раз больше внимания, чем обычно: во-первых, непривычный образ, во-вторых, никому не известный мужчина в спутниках, в-третьих, внезапно открывшаяся беременность. Нетрудно догадаться, что в ближайшие дни именно Гермиона будет главной персоной для сплетен.       Многие, и знакомые, и не очень, стремились с ней поздороваться и даже перекинуться парой слов, но ее холодный взгляд, помноженный на еще более холодный взгляд партнера, отпугивал всех желающих.       — Гермиона! — раздалось сбоку. Да, эту «желающую» не отгонишь от себя, даже если будешь угрожать Авадой.       Едва Грейнджер успела повернуться, как на нее налетел огненный вихрь.       — Привет, Джинни, — несмотря на царящее в душе недовольство, улыбнулась Гермиона искренне. Как бы ни раздражал напор подруги, она ее все равно любила.       Отпустив Грейнджер из объятий, Джинни отступила, оценивая ее наряд.       — Отлично выглядишь, дорогая! — улыбнулась она солнечно и тут же перевела взгляд на оттесненного в сторону Локи. — Добрый вечер, Лукас, рада снова вас видеть.       Асгардец лишь кивнул в ответ. Он вообще выглядел крайне отстраненно, больше занятый разглядыванием обстановки и гостей.       — Ты тоже отлично выглядишь, — сказала Гермиона, причем ни разу не солгала.       Миссис Поттер всегда одевалась крайне достойно. Вот и сейчас на ней было ярко-синее приталенное платье до колен с вставками из черного кружева, а волосы — уложены в пышную высокую прическу.       — Мистер Колдсон, ваше присутствие творит самые настоящие чудеса, — хохотнула Джинни. — Знали бы вы, сколько лет я пыталась нарядить Гермиону во что-то стоящее… Я бы вас расцеловала, но…       — …не в мою смену, — продолжил за нее вынырнувший из толпы Гарри. Несмотря на то, что его ярко-красная парадная форма очень сильно выделяла его из остальной толпы, Поттер умел быть незаметным.       Его мрачный, тяжелый взгляд был направлен прямо на Локи, но Гермиона была уверена, дело не во фразе Джинни. Да, та иногда позволяла себе лишнего, но только на словах, и Поттер это знал.       — Гарри Поттер, — представился Гарри, протянув Локи руку.       — Лукас Колдсон, — ответил тот на рукопожатие.       Мужчины мерили друг друга взглядами больше десяти секунд, и это уже было практически неприлично, когда от немого противостояния их отвлек громогласный голос министра. Он стоял на помосте, ткнув себе палочкой в горло.       — Добрый вечер, дамы и господа, — Кингсли поприветствовал гостей и затянул небольшую, всего на пару минут, приветственную речь, поблагодарив всех собравшихся за оказанное внимание. Все, кто знал Бруствера достаточно продолжительное время, были в курсе, что он совершенно не любил долгих речей и лишнего официоза, поэтому говорил он мягко и дружелюбно, как с друзьями. Хотя Гермиона была уверена, что с половиной собравшихся необходимо держать ухо востро. Но, конечно же, Кингсли и сам это знал. По крайней мере, на это хотелось надеяться.       Закончив говорить, министр открыл праздничный вечер первым танцем — миссис Бруствер вынырнула откуда-то слева от помоста, словно из небытия, и супруги закружились по залу в вальсе. Гости образовали круг, пока не спеша присоединиться, — первый танец был исключительно за виновником торжества.       Это дало Гермионе неплохую возможность рассмотреть Оливию Бруствер, в девичестве Стоун, во всей красе. Не то чтобы она не видела ее прежде, просто года полтора назад Первая леди Магической Британии «ушла в подполье», начав вести полузатворничесскую жизнь. И Грейнджер в какой-то степени ее понимала.       Оливия Стоун была практически ровесницей Гермионы. Молодая американка африканского происхождения, она была крайне самоуверенна и амбициозна. По характеру мисс Стоун очень напоминала Грейнджер незабвенную Риту Скитер, да и призвание выбрала соответствующее — журналистика. Оливия прибыла на острова через несколько месяцев после Победы над Волдемортом в командировку от одного из самых известных американских магических изданий — «Ежедневный магический вестник». Как и чем восемнадцатилетняя мелкая пигалица выгрызла себе это право — тот еще вопрос, но факт остается фактом. К тому же цель ее была крайне глобальна — это не только описание событий войны (то, как она достала всех «орденцев» своими интервью, — вообще отдельная история), но и ряд статей о новом векторе развития магического мира Британии.       Мисс Стоун усиленно наседала на тогда еще исполняющего обязанности министра магии Кингсли Бруствера и других чиновников высшего уровня. Мало кто мог ей отказать в общении — о редкой экзотической красоте Оливии в то время не говорил только ленивый: высокая, стройная, с темно-шоколадной кожей, копной густых, почти черных кудрей и выразительными янтарными глазами. Она притягивала к себе взгляды и бесстыдно этим пользовалась.       И Кингсли не устоял. Неизвестно, сколько точно длился их роман, но в 2000-м году на Рождественском балу в Министерстве Бруствер объявил об их помолвке. Свадьба состоялась летом 2001-го, и с тех пор нынешняя миссис Бруствер взяла в оборот не только мужа, но и практически все местные периодические издания. Правда, для обывателей все выглядело как очередной слух, но Гермиона знала, что это правда. Но весь сок был не в этом.       Практически целое десятилетие Оливия занималась тем, чем и пристало заниматься Первой леди, — благотворительностью, балами, приемами и прочей статусной мелочью, и нельзя было сказать, что ее что-либо не устраивало. Миссис Бруствер была счастлива, о чем не уставала твердить со страниц газет.       Еще больше счастья семье министра принесло известие о том, что Оливия забеременела. Это был 2009-ый год, и, казалось бы, светлая полоса не кончится никогда, но это было не так.       Причин, по которым у миссис Бруствер почти на середине срока начались преждевременные роды, никто не обнародовал, но, как довольно приближенная к министру, Гермиона знала, что это было серьезное отравление.       Младенец не выжил, и убитая горем Оливия отправилась лечить здоровье заграницу. О ней не было слышно более полутора лет, Кингсли говорил, что жена находится в сильной депрессии.       Год назад миссис Бруствер вернулась, и по ней практически нельзя было сказать, что что-то произошло: она была по-прежнему красивой, энергичной, немного суетливой и приветливой. Но, опять же, однажды Кингсли проговорился Гермионе, что все давно изменилось. Оливия стала раздражительной, нервной, излишне подозрительной и крайне ревнивой.       Бруствер, искренне любивший супругу, старался сглаживать конфликты как мог, но это выходило с трудом. Нет, на людях они по-прежнему выглядели любящей семьей, но сейчас это была лишь маска.       Кингсли легко вел Оливию в танце, и казалось, что счастливей их двоих на свете нет никого: они нежно улыбались друг другу безо всяких гримас. Быть может, Бруствер тогда преувеличивал масштаб проблемы?.. И Гермиона бы с удовольствием сказала, что личная жизнь министра нисколько ее не касалась, если бы именно из-за этой личной жизни она не лишилась столь желанного рабочего места.       — Может, потанцуем? — спросил Локи, и Гермиона вздрогнула, вырвавшись из размышлений.       Первый танец подходил к концу, и к уже танцевавшей паре стали присоединяться новые желающие.       — Я уже один раз с тобой потанцевала, — поджав губы и неосознанно проведя ладонью по животу, бросила Гермиона, все еще раззадоренная мыслями о работе.       Но Локи явно не был настроен шутить, он довольно болезненно сжал ее локоть и потащил сквозь толпу к центру зала. Обернувшись, Грейнджер, наконец, разгадала маневр асгардца — Гарри прожигал спину Локи хмурым, полным подозрений взглядом. Да, их лучше было развести в разные стороны. Правда, зная дотошность четы Поттеров, — это лишь временная мера.       В очередной раз Гермиона уверилась, что приводить сюда Локи было крайне идиотской затеей. Тот же Гарри, как заинтересованное лицо, мог бы до чего-то докопаться, все же в аврорате дураков не держали (по крайней мере, среди главных его лиц), а это было смертельно опасно. Для всех.       Они закружились в танце, легко и непринужденно вклинившись в бурный поток.       — Не думала, что ты умеешь так танцевать, — заметила Гермиона, лишь бы только что-то сказать.       Ей хотелось как-то отвлечь Локи: пусть его движения были мягкими, но она ощущала под лежащей на его плече ладонью напряженные до предела мышцы.       — Я принц, — наигранно усмехнулся Локи. — А принцам положено уметь танцевать.       Они прошли практически целый круг, и только после этого Гермиона, не выдержав, заговорила.       — Послушай, Локи, — понизив голос, сказала она. — Не стоит так нервничать, Гарри тебе ничего не сделает…       И тут же поняла, что ляпнула откровенную глупость. Все же мнимая безобидность Локи в очередной раз играла с ней злую шутку. Асгардец сжал в руке ее ладонь, отчего Грейнджер сдавленно зашипела от боли.       — Тебе стоит бояться за своего дражайшего дружка, не за меня, — прошипел Локи Гермионе на самое ухо. — У меня не железное терпение, а я очень не люблю, когда меня столь угрожающе буравят взглядом.       Еще один круг прошел в тягостном молчании, но вскоре танец закончился, и Локи уже, похоже, хотел отвести Гермиону к одному из столиков, когда рядом снова возникла чета Поттеров.       — Не потанцуешь со мной, Гермиона? — спросил Гарри, игнорируя асгардца, и, не дожидаясь ответа, повел Грейнджер обратно в круг.       Гермиона только успела краем уха услышать, что Джинни также потянула Локи в центр. Что же, этого следовало ожидать…       — Гермиона, что происходит? — спокойно, но требовательно спросил Поттер, легким движением пальца перевернув небольшое кольцо темно-красным, как вино, камнем внутрь, в сторону ладони. Теперь их никто не мог подслушать. — Сначала ты просишь одолжить тебе мантию, потом — пустить в особняк на Гриммо, притом совершенно ничего не объясняя. Теперь появляешься в обществе незнакомого мага…       — Джинни разве тебе не говорила? — удивилась Гермиона, втайне надеясь увести Гарри со скользких тем. — Это отец ребенка…       — Говорила, но это совершенно ничего не объясняет, — отрезал Поттер. — Кто он? Что за человек? И зачем…       — Гарри, я же просила! — сдавленно прошипела Грейнджер. — Пожалуйста, не надо сейчас задавать вопросов…       — А когда надо, Гермиона?! — едва не сбиваясь с шага, воскликнул Гарри. — Ты понимаешь, что мы с Джинни заботимся о тебе? Беспокоимся?       На Гермиону подействовал не столько решительный тон, которым он начал говорить, сколько то, как почти жалобно звучали последние слова. Она порой забывала, насколько крепко Гарри вцеплялся в тех, кого считал своей семьей, и насколько больно ему было от осознания, что не может ничем помочь. Мало того, его помощь жестоко отвергают.       — Прости, Гарри, — выдохнула Гермиона обреченно. — Простите, что заставляю вас беспокоиться. Но так надо, понимаешь? Я не могу пока ничего рассказать.       — И когда же сможешь?       Немного подумав, Гермиона ответила:       — Первого сентября. Давай встретимся первого сентября, и я тебе все расскажу.       Возможно, Гарри хотел что-либо возразить, но не стал — все же отсрочка в неделю не казалась слишком уж кардинальной, а ждать Поттер умел.       Танец закончился, и Гарри вывел уставшую от постоянного движения Гермиону из круга. Все-таки в ее положении, усугубленном «болезнью», было тяжело безостановочно плясать почти десять минут.       У одного из столиков их уже ждали Локи и Джинни. Оба выглядели крайне невозмутимо, и по их лицам было сложно что-либо прочитать.       Гарри, Джинни и Локи практически одновременно схватились за бокалы с вином, Гермиона же, решив не рисковать, заказала у дежурившего у столика эльфа яблочный сок.       — Мистер Колдсон, можно вас на минутку? — требовательно спросил Гарри после пары минут затяжного молчания.       — Гарри, он никуда не пойдет, — рассерженно прошипела она, вставая между другом и спутником.       А что, поистине слизеринский ход: Гарри обещал не задавать вопросы Гермионе, но ничего не спрашивать у Локи он не обещал.       — Позволь мне самому решить, — бросил Локи, снова сильно сжав ее плечо. Мордред, у нее потом все тело в синяках будет!       Они отошли и почти сразу затерялись в толпе, Гермиона было бросилась следом, но тут ее за руку схватила Джинни.       — Остынь, дорогая, — наигранно спокойно сказала Поттер. — Ты сейчас сделаешь только хуже. Мужчины не любят, когда кто-то лезет в их разборки…       — Но это не их разборки! — воскликнула Гермиона, забывая, что больше не в круге защиты аврорского кольца — на них обернулись несколько человек.       — Пойдем-ка тоже прогуляемся, подруга, — Джинни, натянув на лицо улыбку, потянула Гермиону в сторону спрятанных за портьерами ниш.       Одна из них оказалась свободной, и Поттер вошла, втянув за собой подругу. Это было небольшое полукруглое помещение, по периметру которого располагался невысокий мягкий диванчик. В каждой нише он был своего цвета, здесь, например, диван оказался зеленым. По центру ниши стоял небольшой стеклянный столик, на который девушки поставили свои пустые бокалы, тут же наполнившиеся напитками. Опять эльфы стараются…       — Не беспокойся, Гарри его потом приведет, — «успокоила» Гермиону Джинни и почти силой усадила ту на диван, сама же она осталась стоять. Будто телохранитель, честное слово.       Устало проведя по лицу ладонью, Грейнджер в сотый раз пожалела, что они с Локи пришли сюда.       — Нет, все-таки классно он тебя нарядил, — констатировала Джинни, сложив руки на груди. — К тому же в зеленый… Рон бы рвал и метал, даже жаль, что его здесь нет…       Мордред! За всей этой кутерьмой Гермиона совсем забыла о Роне — еще одном человеке, с которым совершенно не хотелось встречаться.       — И почему же он не пришел? — спросила она, опасаясь, что младший Уизли вдруг внезапно появится на приеме.       — У него жена рожает, — как-то кисло усмехнулась Поттер. — Папа патронус прислал. Они уже сюда собирались, как у нее воды отошли.       Это и к лучшему. Будь ее воля, Гермиона бы в жизни больше не видела Рона Уизли.       — Ладно, к Мордреду Жрончика… — отмахнулась Джинни, хотя первая о нем напомнила. — Вы-то что решили?       — Решили что? — не поняла Грейнджер.       — О вас? — сказала Поттер как нечто само собой разумеющееся. — О ребенке? О браке?       — Какой, к Мордреду, брак, Джин? — вспылила Гермиона. — Мы знаем друг друга всего ничего.       — Он что, женат? — сейчас Джинни Поттер больше всего напоминала гончую, взявшую след. Ее лицо вытянулось, как и шея, и сама она напряглась, опустившись рядом с Гермионой на диван.       Вот как ответить на этот вопрос? Локи никогда не упоминал ни о чем подобном. Но стал бы он говорить?       — Нет… — задумчиво проговорила Грейнджер, выбитая из колеи вопросом. — Насколько я знаю, нет.       — Так в чем дело? — всплеснула руками Джинни.       — Джин, да что у тебя за маниакальная страсть всех женить? — протянула Гермиона, спрятав лицо в ладонях. — Бросаешь лучшую подругу в объятия к первому встречному.       — Напомню, что ты к нему сама бросилась, — парировала Поттер, приняв невозмутимый вид. — И, заметь, без всякого моего участия…       От последнего замечания Гермиона поневоле залилась краской. Тот инцидент до сих пор вызывал жгучее чувство стыда.       — Прости… — выдохнула она. — Просто это и правда глупо…       — Ничего глупого, Гермиона, — отрезала Джинни. — У вас скоро родится ребенок, так почему он должен расти без отца?       И как ей объяснить? Возможно, Гермиона и была бы рада, если бы Локи мог остаться…       Сердце пропустило удар. Мордред! Мордред, Мерлин и Моргана! И ведь она на самом деле жалела, что асгардцу придется уйти. Да, он был жестким, наглым и самовлюбленным, но Гермиону тянуло к нему, этого не отнять…       — Потому что порой так лучше… — отрешенно ответила она, понимая, что это правда. — Да и откуда ты знаешь, может, он какой-нибудь бандит или преступник…       — Ты бы не позволила ему находиться рядом, будь это так, — подумав, сказала Джинни. — И не стала бы так на него смотреть.       — Как? — снова не поняла Гермиона. Что в ее взгляде не так?       — Так, будто он очень много для тебя значит… — в этот момент Грейнджер всерьез подумала, что вместо Джинни с ней сидит Луна под оборотным — слишком отрешенным и глубоким был голос. Но наваждение быстро спало, когда Поттер снова улыбнулась своей солнечной улыбкой.       Она хотела сказать что-то еще, но полог внезапно раздвинулся, разрывая цепь стоявшего на нем заглушающего заклинания. Девушки обернулись, ожидая увидеть на пороге своих спутников, но это оказался министр.       — Еще раз здравствуйте, леди, — улыбнулся он, заходя внутрь. — Джинни, не оставишь нас с Гермионой наедине?       Джинни несколько раз перевела взгляд с Бруствера на Грейнджер и обратно и, получив в итоге утвердительный кивок от подруги, скрылась за портьерой, закрыв ее.       — Рад, что ты все же пришла, Гермиона, — улыбка Кингсли стала виноватой. Он, пройдя вглубь ниши, опустился на диван, и теперь их разделял столик. — Я до последнего сомневался в этом.       — Ты хотел поговорить, Кингсли, — Гермиона едва выдавила из себя вежливую улыбку. — Поэтому я здесь. Но прошу, давай не затягивать с разговором, я не слишком хорошо себя чувствую.       И пусть это могло выглядеть как ложь, но это была правда — еще немного, и она перестанет чувствовать свои ладони от сковавшего их холода.       — Я все понимаю, — кивнул Бруствер, скосившись на живот Гермионы. — Я хотел бы извиниться, Гермиона. Обманув тебя с должностью, я поступил, по меньшей мере, некрасиво, но мне тогда казалось это наилучшим выходом. Ты же понимаешь, сейчас у нас с Оливией тяжелый период, и я предполагал, что, пока он не пройдет, Тревор мог бы посидеть в кресле вместо тебя…       Кингсли замолчал, по всей видимости, подбирая слова.       — И что же изменилось? — сухо поинтересовалась Гермиона. — Он слишком плохо справляется?       Она убеждала себя, что в вопросе не было и тени злорадства.       — Я бы не сказал, — поджав губы, продолжил Бруствер. — Пратчет работает, и работает на совесть, но… Мне кажется, ты на этой должности справлялась бы лучше.       «Мне тоже», — подумала Гермиона, тут же удивившись собственной мстительности.       — Ладно, Кингсли, я принимаю твои извинения, — наконец, сказала она. — Только что это меняет?       — Это меняет все, Гермиона, — он снова улыбнулся, на этот раз слегка прищурившись. — Я хотел не только извиниться, но и сказать, что эта должность — твоя. Как только ты будешь готова выйти на работу — я буду тебя ждать.       — А как же Пратчет? — не могла не спросить она.       — Ему тоже найдется дело, да и твоя старая должность будет свободна…       Вот это новость! Еще бы понять, приятная ли. Всего полгода назад Гермиона и правда страстно желала получить повышение, но после всех этих нервотрепок с инопланетянами и проблем с беременностью она как-то… перегорела. Нет, скорее всего, дело было именно в усталости, к тому же у Гермионы не было столько денег, чтобы провести всю жизнь, сибаритствуя. Но вот именно сейчас думать об этом не хотелось совсем.       — Знаешь, Кингсли, я рада, но… — Гермиона замялась. — Вряд ли я в ближайшее время смогу думать о работе…       Снова скосившись на ее живот, Кингсли кивнул.       — Я понимаю, — произнес он, поднимаясь.       Бруствер подошел к Гермионе и помог подняться на ноги.       — Знай, что это место ждет только тебя, — улыбнулся он, положив ей руки на плечи. — И я буду ждать. Ты очень нужна мне, Гермиона…       Кивнув на прощание, министр повернулся к выходу и замер, столкнувшись нос к носу со своей женой. Оливия Бруствер перевела озлобленный, метавший молнии взгляд с супруга на Грейнджер и только после прошипела:       — Ты еще и шлюху свою сюда притащил? К тому же брюхатую!