Любовь во время зимы

      29 октября 2012 года, Асгард       Локи без каких-либо эмоций на лице рассматривал свои разбитые в кровь руки и ощущал полную, абсолютную апатию. Гнев за несколько часов выжег в нем все лишние чувства, и теперь он не ощущал в себе совершенно никаких сил. В таком состоянии Локи пребывал лишь один-единственный раз в жизни — когда также сидел под арестом после смерти Бальдра, в которой все обвинили его. Тогда это было настолько неожиданно и незаслуженно, что ярость, не сдерживаемая ничем, оставила после себя одно лишь опустошение.       Мысли текли вяло, то и дело возвращая Локи к последнему разговору с Рагнаром.       — Ее больше нет, мой принц… — прошептал мальчишка, нервно облизнув губы. Его глаза тут же широко раскрылись, будто он сам был шокирован своими словами. — Я имею в виду, что ее больше нет в Асгарде! Ее похитили…       От этих слов легче не стало. Локи уже даже не удивился своей реакции на мысль, что девчонки могло не быть в живых, — грудь обожгло ледяными иглами, будто там был ощетинившийся шипами снежный ком, что рос с каждой долей секунды и не давал дышать, сковывая внутренности. Он уже почти смирился с мыслью, что судьба Гермионы волновала его достаточно сильно.       — Что-то еще? — спросил Локи довольно прохладно. Он изо всех сил вцепился в свою маску безразличия, но уже не был уверен в ее натуральности.       — Царица в лазарете, — ответил Рагнар, опустив голову. Он даже не пытался всматриваться в лицо собеседника, и в данном случае это было на руку Локи — он не желал, чтобы кто-то видел его в настолько уязвимом состоянии. — Она защищала смертных девушек и была серьезно ранена.       Маска приняла на себя очередной удар и держалась с трудом. Хотелось надеяться, что новых потрясений не будет, но и прежние не давали покоя.       Это Чудовище добралось до Фригги и девушек? Как и, главное, зачем? У Локи совершенно не хватало данных, чтобы самостоятельно ответить на эти вопросы.       — И как же это произошло?       — Это были темные альвы, мой принц, — Рагнар бросил на Локи быстрый взгляд из-под челки. — Тот демон был их лазутчиком, он разрушил защиту дворца и впустил сюда целую армию…       Части мозаики понемногу стали вставать на свои места, но нескольких крупных кусков все равно недоставало…       Локи предполагал, что темные эльфы выжили и затаились, проиграв войну, но даже и подумать не мог, что они рискнут напасть на своих извечных врагов — слишком неравны были силы. Но факты говорили сами за себя: альвы ударили, метко и жестко, вот только чего они хотели добиться? Новой войны? Слишком уж безрассудно.       В тот раз, пять тысяч лет назад, они рискнули действовать, только заполучив один из шести могущественных реликтов Вселенной — Эфир. Бёр же, по его собственным словам, сумел захватить его и уничтожить. Только сейчас, после длительных раздумий, Локи сомневался, что эти слова деда были правдой, — узнав от Таноса об истиной силе Камней Бесконечности, асгардец понимал, что невозможно так уж легко уничтожить настолько опасный артефакт. Значит, Бёр спрятал его, соврав всем, а темные эльфы каким-то образом об этом узнали…       Став вспоминать обо всем, что он знал об Эфире, Локи, наконец, смог рассмотреть всю картину происходящего.       Тор привел свою смертную в Асгард, утверждая, что она больна незнакомой хворью. Один лично (!) позволил ей остаться на Земле Богов, а затем братец вместе с обеими девушками искали способ излечить Фостер. Обо всем сложно было бы догадаться, если бы не нападение эльфов, при котором в плен была взята именно Джейн. Непонятно, зачем они взяли Мышку, это несколько выбивалось из общего плана, но Локи мог бы поставить тысячу золотых, что глупая девчонка сама полезла на рожон — с нее бы сталось.       Все дело в Эфире. Джейн Фостер каким-то неведомым образом умудрилась заполучить реликт, и тот, скорее всего, проник в ее тело, медленно убивая носителя. Было у этого камня подобное свойство — слабых смертных он выпивал досуха.       От осознания всего этого было нисколько не легче: Мышка похищена, мать при смерти — а он сидит здесь, будто загнанный в клетку зверь, и ничего не может сделать…       Закрыв глаза, Локи перешел на астральное зрение и только потом открыл их, будто страшась увидеть подтверждение своим мрачным мыслям. Но увиденное пока обнадеживало — от асгардца в небытие отходила тонкая, с человеческий волос, нить. Само ее наличие говорило об одном — девчонка пока жива. Пока.       Подтянув к себе колени, Локи облокотился на них и вцепился пальцами в растрепавшиеся волосы. Хорошо, что его никто не мог видеть, — для всех остальных он, откинувшись на стуле и закинув ногу на ногу, в сотый раз листал какую-то книгу.       — Здравствуй, брат, — тихо произнес кто-то, и Локи поднял голову, не веря собственным ушам.       Нет, слух его не подводил: у самой камеры стоял Тор, закутавшийся в широкий темно-серый плащ.       Несмотря на удивление и полный шок оригинала, иллюзорный Локи лениво обернулся и, вскинув бровь, усмехнулся.       — В кои-то веки могучий Тор явился к своему недостойному брату с визитом! — поднявшись, иллюзия подошла к самой сети и склонилась над Громовержцем. — Чего ради? Чтобы злорадствовать? Глумиться?       — Локи, довольно, — резко оборвал его Тор. Конечно, старшему брату никогда не нравилось, когда с ним разговаривали в настолько язвительном тоне. Но, как оказалось, дело было совсем не в нем. — Хватит иллюзий.       Неужто увидел? Нет, вряд ли, познаний Громовержца в магии едва хватало на то, чтобы использовать свою стихию, он никогда не мог невооруженным взглядом различить качественную работу Локи, и вряд ли что-то изменилось за пару месяцев, что они не виделись.       Видимо, Тор просто догадался, но это совершенно ничего не значило. Хотел ли Локи сам открыться перед братом, показать, что произошедшее с девушками и матерью не прошло для него бесследно? Если только ради того, чтобы надавить на него. Возможно, Тор сейчас — единственный его путь на свободу…       Скосившись в сторону караулившего у его темницы стражника, Локи увидел, что тот спит, как и стражи в другом конце коридора. Что ж, это уже становится интересным…       Привычка держать иллюзию настолько въелась в него за эти два месяца, что Локи потребовалось определенное усилие воли, чтобы ее снять.       Перед Громовержцем предстала удручающая картина: вся мебель, что находилась в камере, была разбита в щепки, местами на кипенно-белых стенах и полу алели уродливые пятна крови — выплескивая всю свою ярость, Локи совсем не жалел себя, разбивая в кровь руки и ноги. Сам принц представлял собой не менее жалкое зрелище: одетый в одни лишь черные кожаные штаны и зеленую рубашку, босой, растрепанный, с темными кругами под глазами, весь в крови…       — Лицезрей меня, брат, — выдохнул Локи, еле изогнув губы в усмешке. В отличие от иллюзорного, его настоящее лицо с трудом поменяло свое выражение опустошенности. — Как там мать?       Сам Тор выглядел не лучшим образом — усталый, какой-то помятый, с синюшными провалами глаз. Похоже, последние несколько ночей он не спал вовсе, и Локи мог бы позволить себе ощутить хоть толику сострадания, если бы он не был столь зол на брата.       Именно Тор притащил сюда свою смертную, поглотившую Эфир, именно он проигнорировал предупреждение Локи, позволив матери и девушкам попасть под удар. И это если не вспоминать о том, что он прохлаждался где-то почти двое суток, совершенно не собираясь сообщать брату какие-либо вести, и, если бы не Рагнар, Локи был бы в абсолютном неведении относительно того, что вообще произошло во дворце. Он бы не знал ни про тяжелое состояние царицы, ни про похищение Мышки и Фостер и, возможно, совсем сошел здесь с ума от информационного вакуума.       И пусть сам Локи всегда старался убедить окружающих, что ему наплевать на чужие судьбы, Тор строил из себя героя, «хорошего парня», и простой визит к брату как никогда лучше вписывался в само понятие честного, порядочного поступка. Но нет.       Собственно, иного от брата Локи и не ждал, но от этого на душе было не менее противно. Вот он, наследный принц, во всей свей красе.       — Ей лучше, она уже пришла в себя, — Тор сглотнул, стыдливо отведя взгляд, — он, похоже, был впечатлен тем, каким разбитым и слабым выглядел Локи. Сейчас это даже было на руку.       — Я рад, — скривившись, ядовито выплюнул Локи, ожидая, наконец, услышать, зачем Громовержец решил его навестить. Тот бы ни при каких обстоятельствах не пришел к брату просто для праздного разговора, значит, ему что-то было нужно.       — Я пришел не поделиться с тобой информацией, — резко ответил Тор, видимо оскорбленный сарказмом в голосе Локи. — Но дать шанс на священное искупление.       — Слушаю, — произнес Локи после небольшой паузы. Ему и в самом деле было интересно узнать, что же такого задумал Громовержец.       — Знаю, ты не меньше моего жаждешь отомстить…       — За что? За нападение на Асгард? Ты знаешь, я бы с удовольствием помог эльфам в их расправе…       Тор недовольно сощурился.       — Нет, за мать, — сказал он. — За то, что они сделали с ней, — она на самом деле едва не умерла… Поможешь мне бежать из Асгарда и найти девушек — у тебя появится возможность отомстить, а после — вернуться сюда.       Что ж, это было очень даже щедрое предложение. Тору ли было не знать, сколько на самом деле Локи мог найти уловок, чтобы после «мести» не возвращаться обратно в камеру.       — В каком же ты отчаянии, брат, раз обратился ко мне, — протянул он, расплывшись в хищной улыбке. — По-твоему, мне можно верить?       — Я и не верю, — Тор нахмурился еще сильнее. — Мать верит. Именно она сказала, что ты можешь помочь.       — Могу, — согласился Локи и добавил с усмешкой: — но хочу ли?       Какое-то время братья мерили друг друга взглядами, словно стараясь не только сразиться в стойкости и упрямстве, но и желая проникнуть в самые потаенные уголки души соперника. Только в этот раз глаза Тора имели слишком уж отцовское выражение — строгость вкупе с непримиримой уверенностью. От этого взгляда стало неприятно.       — Хочешь, — медленно проговорил Тор с неожиданной стойкостью в голосе. — Сколько бы ты ни говорил — судьба Гермионы тебя на самом деле волнует, иначе ты бы не убивался вот так, — Громовержец многозначительно махнул рукой на обломки мебели. — Я уверен, что времени осталось совсем немного — их обеих вот-вот убьют, если уже не убили.       — Не убили, — выдохнул Локи, понимая, что проигрывает битву, которую вообще не стоило начинать.       Какое-то время помолчав и не дождавшись никаких других слов, Тор бросил:       — Но если ты все-таки не хочешь помочь, то… — он развернулся, намереваясь уйти.       — Стой! — окрикнул его Локи, окончательно сдавшись. — Каков твой план?       Усмехнувшись, Громовержец воровато оглянулся и просунул сквозь сеть браслет-пропуск. И где он только его достал?       Поднявшись, Локи подошел ближе, на ходу облачаясь в привычные доспехи, и аккуратно подцепил пальцами лежащий на полу браслет. Металл приятно холодил кожу, и мужчина не сдержал довольной улыбки — все же за два месяца заточения это место основательно ему осточертело, и даже такая вот возможность его покинуть была в радость. Только неужели Тор на самом деле полагал, что после всего Локи вернется обратно под стражу?       Выдохнув, он в один шаг преодолел сеть и стремительно спустился по ступеням, тут же попав в цепкие лапы брата — тот сразу же перехватил Локи за предплечье, до боли сжимая руку.       — Только я предупреждаю, в прошлых наших стычках я все надеялся, что ты остался мне братом, — невзирая на достаточно неприятный захват, тон Тора был вкрадчивым и достаточно спокойным. — Сейчас эта надежда умерла. Предашь меня — я тебя убью.       Вместо ответа Локи лишь усмехнулся, но улыбка тут же померкла, когда на его запястьях оказались магические кандалы. Что ж, ладно хоть ошейник снова не надели…       Схватив брата за локоть, Тор потащил его прочь из темниц.       Как оказалось, план Громовержца был достаточно прост — он со своими дружками при помощи сонного зелья нейтрализовал каждый пост стражи от темниц до черного хода. Никто в Асгарде не ожидал от наследного принца и его команды подобного предательства, к тому же Хаймдалл тоже оказался втянут — он отвлекал на себя Одина с его всевидящим взором.       Слегка раздражало то, что каждый из этой веселой компашки счел своим долгом пригрозить Локи жестокой расправой, если он только задумает предать Тора. Ничего удивительного, за своего предводителя они были готовы любому перегрызть глотку.       В итоге из дворца им удалось сбежать практически незамеченными, но вот снаружи одинокая лодка привлекла на себя слишком много внимания, и только благодаря Фандралу Тор и Локи смогли оторваться от преследования.       И как же приятно было видеть удивление и даже страх на лице Громовержца, когда он понял, что для того, чтобы покинуть Асгард, им придется пролететь через узкую расселину в скалах, заканчивающуюся червоточиной в другой мир.       — Где это мы? — спросил Тор, осматриваясь по сторонам, когда лодка вылетела из червоточины и, потеряв управление, с грохотом рухнула на серый, похожий на пепел песок.       В отличие от брата, Локи практически сразу понял, где они.       — Свартальфхейм… — ответил он негромко.       До того, как сигануть в разрыв между мирами, асгардец несколько раз сверялся со Связью и знал, что та нить вела Локи именно сюда. Гермиона была где-то в Царстве Тьмы, что с одной стороны было вполне логично, но с другой — достаточно странно. Темные эльфы давно бросили свою родину, затаившись где-то. Зачем им было возвращаться в родной мир?       Еще раз проверив связь, Локи определился с направлением. Он не мог понять, почему связь оказалась настолько крепка, что ее не могли оборвать ни стены темницы, ни магические кандалы, не позволявшие асгардцу колдовать. Но в данном случае он был несказанно этому рад.       — Нам туда, — Локи ткнул пальцем в сторону темневших вдали скал. Здесь, как и в Асгарде, была глубокая ночь.       Правда, он сомневался, что и днем здесь было слишком уж светло… На самом деле Свартальфхейм, насколько он знал, был миром вечных сумерек и темных, усеянных пеплом пустынь, а небо ни на минуту не отдыхало от густых грязно-серых облаков. Здесь ничего не росло, эта планета погибла задолго до того, как ассы пришли к власти в Девяти мирах… Лишь скалы, пыль и пепел.       Не это ли ждало его самого в Мидгарде? Живо вспомнились предостережения Мышки — а ведь она говорила это всего два с половиной месяца назад, но казалось, что прошло минимум полжизни.       Тору и Локи с трудом удалось вновь поднять лодку в воздух — пролет среди скал и совсем не мягкое приземление в песок прилично повредили артефакт, он трясся, и дребезжал, и, казалось, был готов вот-вот рухнуть обратно вниз. Возможно, стоило бросить лодку, но Локи не мог сказать, насколько далеко находилась Мышка, а Тор не умел летать на Мьёльнире вместе с кем-то.       Возможно, было лучше отправить Громовержца одного, но тот мог легко сбиться с курса без каких-либо ориентиров, и потому братьям приходилось терпеть нудное присутствие друг друга.       Впрочем, Локи было все равно — он то и дело сверялся со Связью, искренне надеясь, что та не оборвется в самый неподходящий момент, а найти девушек без нее казалось практически невозможным.       — Что же все-таки там произошло, во дворце? — поинтересовался Локи будто бы в пустоту, разглядывая унылый, монотонный пейзаж свартальфхеймских скал, острыми пиками торчавших в разные стороны, будто остовы затонувших кораблей.       — Если вкратце, — Тор даже не повернулся, его взгляд был направлен вперед, в сумрачную мглу. — Малекит хитростью проник во дворец и похитил Джейн, в которой заточен Эфир. Вместе с ней он забрал Гермиону и попутно едва не убил нашу мать…       — Малекит? Тот самый?       Тор кивнул. Ничего нового Локи не услышал, лишь подтвердил все то, о чем догадался, сидя в темнице, хотя новость о том, что прославленный Владыка темных эльфов до сих пор жив и вполне здоров, удивила его достаточно сильно.       — И что же ты собираешься делать дальше? — чуть ехидно поинтересовался Локи, удобнее перехватив руль лодки — та была не слишком отзывчива, а впереди маячил особо опасный и узкий участок ущелья.       — Найдем Малекита и девушек, заставим его рассказать, как извлечь из Джейн эту дрянь, и всех спасем.       Звучало крайне инфантильно и непродуманно, но ничего другого от Тора Локи и не ждал.       — И как ты все это себе представляешь?       Они не знали, ни где искать эльфов, ни того, какова их численность и что они могли сделать.       — Будем импровизировать, — Тор пожал плечами, а Локи закатил глаза. — Или ты сам можешь предложить какой-либо план?       Хмыкнув, Локи задумался. В их компании именно он всегда был мозговым центром, отвечавшим за планирование любой операции или за координацию действий команды уже во время заварушек. Тор был фактическим начальником, Локи же был начальником тактическим. Сейчас Громовержцу явно не хватало продуманности, но вот у его брата уже появились пара стоящих идей. Он знал кое-что, на что темные эльфы могли клюнуть…       — Будем импровизировать, — невесело усмехнулся Локи, не собираясь раньше времени раскрывать перед братом свои карты. — Но ты хоть представляешь, насколько это опасно? Какая мощь содержится в Эфире? Хотел бы я ее заполучить…       Последняя фраза вырвалась почти случайно, задумчивым полушепотом. Локи не мог отделаться от мыслей, что было бы, получи он еще один шанс воспользоваться силой Камня Бесконечности. Смог бы он заполучить власть где бы то ни было?       — Эта мощь тебя убьет, — заявил Тор уверенно. Его ли винить в подобном заблуждении? О Камнях было мало что известно, они всплывали то тут, то там по всей Вселенной, но по какой-то причине все равно считались выдумкой, мифом.       — Твоя Джейн вроде как была жива. На момент похищения, по крайней мере.       — Но Эфир влиял на нее, медленно убивал, — проговорил Тор тихо. — Но мы справимся. Она справится, она сильная. Сильнее тебя во многом.       — Но, тем не менее, она обречена, — Локи не сдержал ехидной усмешки. Он не мог удержаться от издевательств над братом и от привычки давить ему на самое больное.       — Не в этот раз, — отчеканил Громовержец твердо.       — Не сейчас — так потом. Что для тебя полсотни лет? Пустяк, жалкий миг, с этим не свыкнуться. Единственную, чья любовь тебе дорога, ты потеряешь…       — К твоему удовольствию, — процедил Тор, с трудом сдерживая свой гнев. Локи видел это во взгляде, в сжатых в кулаки руках. Но тут выражение его лица изменилось, приобрело слишком уж ожесточенное выражение. — А ты сам? Неужто тебя самого не волнует, что Гермиона может вот-вот умереть? Даже если Малекит не убьет ее — она имеет все шансы не пережить родов. Ты дорог ей, ради тебя она поставила под угрозу свою жизнь, отправившись в Асгард. Неужели для тебя это совсем ничего не значит?       Локи лишь недовольно поджал губы. Он и сам пока не знал, что чувствует, — он не хотел позволить Мышке умереть от рук темных эльфов, об остальном же предпочитал не думать.       — Я лишь опрометчиво обещал ей, что помогу дожить до родов, и собирался сдержать свое слово, — Локи невольно все больше и больше повышал голос, он ненавидел, когда кто-то лез ему в душу, особенно тогда, когда он и сам в ней не до конца разобрался. — Кто же знал, что эта глупая девка очертя голову бросается в каждую опасную ситуацию, попадающуюся у нее на пути? Так что не стоит искать во мне того, чего нет и в помине.       Тор бросил на брата долгий, пристальный взгляд.       — Ты можешь говорить, что хочешь, — ответил он. — Но знай — я не сдамся! Если будет нужно, я силой заставлю тебя помочь. Я спасу и Джейн, и Гермиону, раз уж тебе нет до нее никакого дела…       — Какая самоотверженность! — выплюнул Локи почти как оскорбление. — Тор, сын Одина…       — Не только Одина! — Громовержец неожиданно вспыхнул еще сильнее. — Ты думаешь, ты единственный, кто любит нашу мать? Тебе она потакает, а мне доверяет!       Не сдержав презрительной мины, Локи холодно бросил:       — И чем для нее обернулось это доверие? Мать чудом избежала смерти, и в этом нет никакой твоей заслуги. А Гермиона? Она вверила тебе свою жизнь, едва не лишилась ее, пока ты где-то прохлаждался, и сейчас находится в смертельной опасности…       Возможно, Локи задействовал в голосе чуть больше эмоций, чем хотел, будто развенчивая собственные же слова, и это еще больше разозлило его.       — Ты рушишь все, к чему прикасаешься, — проговорил он, понизив голос до ледяного пренебрежения. — Я и троном-то пытался завладеть, лишь бы он не достался тебе. Ты бы разрушил Асгард и все Девять миров, превратил их в гнездо пьянства и разврата… И даже твоя смертная скоро умрет — и все из-за тебя!       Лицо Тора превратилось в застывшую маску — Локи знал, что бил твердо, метко и безжалостно, выплескивая на брата всю свою боль, гнев и отчаяние.       Всю эту тысячу лет Громовержец жил не ведая горя и страданий, все это полной чашей за него хлебал младший принц, и вот именно сейчас, когда брат был особо уязвим, Локи вымещал все то, что в нем накопилось за многие годы. И останавливаться не собирался.       — Тогда, в темницах, я предупреждал тебя, но ты остался глух к моим мольбам, — продолжил он. — Каково тебе знать, что ты во всем виноват?       Тор поднял на него опустошенный, почти потухший взгляд, и Локи даже на долю секунды ощутил укол совести. Не перестарался ли он?       — В том, что произошло, нет моей вины, Локи, — сказал Тор, но его тихий, сломленный голос заставлял сомневаться, что он на самом деле так думал. — И ты не заставишь меня считать иначе.       — О, в этом весь ты, брат! — бросил Локи, презрительно скривившись. — Ты никогда меня не слушал.       Но, как ни странно, с этими словами Тор не был готов согласиться.       — Конечно, слушал! И последний раз стоил мне родного дома, бессмертия и магических сил.       — Не ври хотя бы себе, Тор. Ты в тот момент слушал лишь самого себя, и никто во всех Девяти мирах не смог бы тебя переубедить. Я лишь поддержал тебя, подлив масла в огонь.       Очередной болезненный удар по самолюбию Громовержца.       — А вот в этом весь ты, брат! Лишь только хитрость и манипуляции! Легко критиковать со стороны… Раз ты такой умный, что же сам не помог? Сидел там в своей темнице…       — Я сидел? — Локи невольно округлил глаза, повышая голос. — Вы с Одином сами заточили меня там! Посадили под замок, как шелудивого пса! И после этого ты спрашиваешь, почему я не помог?       — Ты сам виновен в своем заточении! — голос Тора глухо разносился вокруг, подобно грому. — Из-за тебя погибли тысячи землян! И если я все рушу, лишь прикоснувшись, то ты способен уничтожать, даже не касаясь! Ты топчешь все прекрасное, что находится рядом с тобой: Сиф, Бальдр, Гермиона…       Последние слова он выплевывал Локи в лицо, схватив его за грудки, готовый в любую секунду применить силу, но этого и не требовалось. У младшего принца были свои уязвимые места, и Тор сейчас неожиданно смело бил в некоторые из них. Когда он научился так атаковать одними словами? Из них двоих это всегда делал именно Локи.       — Давай, ударь меня! — процедил он. — Сразимся, и ты мне покажешь всю глубину своего гнева.       Тор занес кулак, злобно раздувая ноздри, и Локи понадобилась вся его выдержка, чтобы не зажмуриться — он знал, насколько тяжела рука Громовержца, когда он в таком неуравновешенном состоянии. Но вместо того, чтобы ударить, Тор ослабил хватку и сделал несколько шагов назад, позволяя Локи вновь взять управление над лодкой. Они в это время лишь чудом не разбились о скалы.       — Нам нужно быть готовыми к атаке, — пояснил Тор свое решение. — Если я тебя здесь размажу — вряд ли мы доберемся вовремя.       — Верно, — усмехнулся Локи, поправив камзол.       Дальнейшее путешествие проходило в полном тягостном молчании. Незаконченная ссора острым мечом висела над братьями, норовя обрушиться на них в любую минуту, от неосторожного движения или слова. Им требовалось биться рука об руку, как прежде, но они оба не ощущали друг к другу нужного доверия, не видели возможности повернуться спиной.       Не глупо ли было отправляться на сложную миссию в таком состоянии? Вполне, но ни у Тора, ни у Локи не было другого выхода, если они хотели увидеть обеих девушек живыми…       Полет продолжался несколько часов. Прежде лодка могла лететь быстрее, но после столкновения с землей в ней что-то сломалось, и она делала едва ли тридцать или сорок миль в час. День, казавшийся в Свартальфхейме практически таким же мрачным, как ночь, уже клонился к закату, когда они, наконец, достигли пункта назначения.       Впереди, между скал, высился огромный черный корабль, в полумраке сливавшийся с остальным пейзажем.       — Почему их так мало? — нахмурился Тор шепотом. — Лишь один корабль? Я думал, у эльфов целая армия…       Они спрятались за массивным камнем, издали наблюдая за кораблем. Свою лодку они оставили почти за милю отсюда, как только враг показался на горизонте.       Локи едва не пропустил вопрос, вновь сверяясь со Связью. Нить вела прямо к кораблю, а значит, Гермиона находилась именно на нем.       — Скорее всего, Малекит уже отправил большую часть своего войска туда, откуда он нанесет решающий удар по всем Девяти мирам…       — Что ж, это нам на руку… — Тор поднялся, собравшись, по всей видимости, отправиться за Джейн прямо сейчас.       — Стой, — Локи схватил его за руку. — Вот куда ты собрался? Ты хоть понимаешь, что твоя излюбленная тактика «иду напролом» здесь не сработает?       — Если ты пытаешься запудрить мне мозги, я и тебе что-нибудь проломлю… — огрызнулся Громовержец.       — Идиот! — выдохнув, Локи ткнул пальцем в небо. — Сегодня же день Кровавой луны!       — Свартальфхеймское полнолуние? — удивился Тор, его брат же был поражен, что тот вообще слышал о таком явлении, как Кровавая луна Свартальфхейма.       Вообще, насколько Локи знал, у этой планеты было целых три спутника, но два из них находились настолько далеко, что их отсвет совсем не пробивался через гущу облаков. Третий же, та самая Кровавая луна, была достаточно близко, но двигалась вокруг так медленно, что полнолуние здесь проходило лишь раз в полгода.       Движение этого спутника сильно влияло на почти иссякшие магические потоки планеты, немного их усиливая, именно во время полнолуния эльфы предпочитали проводить разнообразные ритуалы. Извлечение Эфира, похоже, было одним из таких.       Локи подмечал это в течение последнего часа — за облаками все сильнее разгоралось алое свечение.       — Малекит прилетел именно сюда не зря, — пояснил Локи. — Смотри.       Он ткнул пальцем в середину небольшого плато, над которым и завис корабль. В центре плато ровным кругом были расставлены факелы и уже был начертан эльфийский ритуальный узор — благодаря своему улучшенному зрению Локи видел его так же отчетливо, как если бы стоял совсем близко.       — Он хочет извлечь Эфир именно здесь, сегодня. Возможно, это для него символично, не знаю, или все дело в том, что Эфир впервые получили именно темные эльфы и важно провести ритуал извлечения в Свартальфхейме. Сейчас он заперся в корабле и ждет, но он обязательно появится, чтобы все закончить, и твоя Джейн тоже будет здесь. Вероятно, нам стоит подождать всего несколько часов и напасть во время ритуала, чем пытаться проникнуть на корабль, рискуя быть загнанными в ловушку.       — Ты уверен, что все будет именно так, как ты говоришь? — Тор позволил себе засомневаться в словах брата.       Но все дело в том, что Локи и сам сомневался. Если он не прав — Мышка погибнет... Был ли он готов рискнуть?       — У нас не так много вариантов. Не уверен, что будет правильно бросаться в бой сломя голову, — нас всего двое, да и у девушек в таком случае больше шансов оказаться на линии огня…       Очевидно, что-то мелькнуло на его лице, потому что Тор, чуть помедлив с ответом и бросив на брата взгляд, произнес:       — Быть может, ты сам этого не до конца осознаешь, Локи, но Гермиона тебе далеко не безразлична. Это так же ясно, как день. Ты изменился…       — Не настолько, насколько тебе бы того хотелось, — ответил Локи, не став в очередной раз спорить.       — Но достаточно, чтобы я снова смог доверить тебе свою спину… — с этими словами Тор отпер кандалы, все это время сковывавшие кисти Локи, и протянул ему кинжал — единственное оружие, которое он носил при себе, кроме молота.       Размяв немного затекшие конечности и покрутив кинжалом в пальцах, Локи улыбнулся Тору и с некоторой долей ехидства произнес:       — Я бы на твоем месте не был столь опрометчив, брат.