Любовь во время зимы

      — Папа! — радостный окрик выдернул Локи из сна.       Руна, забравшись к отцу на кровать, прыгнула на него, заехав коленкой в бок. Угольно-черные кудряшки, собранные в высокий хвост, пружинили в такт повторяющимся прыжкам.       — Доброе утро! — прошипел он, ссаживая с себя юную хулиганку. — Ты забыла, что приличные юные леди так себя не ведут?       — Доброе утро, папочка! — широко улыбнулась она, прильнув к его боку и полностью проигнорировав вторую его реплику. — Бабуля зовет завтракать.       — И при чем здесь я? — Локи невольно изогнул бровь.       С родителями Мышки у него сложились достаточно… странные отношения. Локи знал, что не нравится им — он был для них слишком мутным. История появления Лукаса Колдсона до сих пор оставалась для Грейнджеров покрытой завесой тайны, да и сам Локи не стремился что-либо рассказывать.       К тому же Джин не нравилось, что супруг ее дочери все время проводит дома и, по факту, не работает. С этой точки зрения она оказалась довольно консервативной и считала, что настоящий мужчина должен быть опорой семьи, защищать, заботиться и вести главенствующую роль. Со стороны же казалось, что в их отношениях рулила Гермиона.       Так что Локи был уверен, что в вопросе про завтрак его имя даже не упоминалось — не заслужил.       Он повернул голову — постель со стороны Гермионы была пуста. Неудивительно, наверняка Мышка уже была в Министерстве — она приходила туда рано, порой еще до начала рабочего дня, и возвращалась едва ли к полуночи. Первое время Локи даже немного радовался такому повороту событий — с Мышкой становилось все сложнее найти общий язык и о чем-то договориться. Но потом, когда такой режим работы Гермионы стал нормой, он прочувствовал всю степень неприглядности сложившегося положения вещей.       Она бросила его, оставила один на один с собственным заключением — только и всего.       — Я хочу кушать с тобой, — заявила Руна бескомпромиссно, не обращая внимания на не слишком-то радужное настроение отца. Впрочем, он мог легко скрыть свое недовольство. Ради дочери — так точно.       Что ж, когда она делала такое лицо — насупленное и хмурое, — спорить с ней было совершенно бесполезно.       — Как пожелает моя леди, — Локи невесело усмехнулся и стал выбираться из постели.       Руна было повисла на его ноге, но он отцепил от себя детские ладошки и заставил малышку идти рядом. Джин и периодически заявляющаяся в гости Фригга совсем избаловали ее, она порой могла позволить себе что-то, за что самому Локи в детстве крупно доставалось. Пытаться увещевать собственную мать он даже и не думал, а миссис Грейнджер после одного-единственного замечания гордо вздернула нос и напомнила, что, в принципе, делает Локи и Гермионе большое одолжение, помогая нянчиться с внучкой. Но может прекратить, если родителям что-то не нравится в ее методах воспитания.       Наскоро умывшись под бдительным взором Руны, Локи спустился вниз, на кухню, ведя дочь за собой.       — Папа пришел! — радостно возвестила девочка, зайдя на кухню.       — Доброе утро, — сдержанно поздоровался Локи, встретившись взглядом с Джин.       — Доброе, — кивнула она прохладно, но довольно вежливо.       Миссис Грейнджер была крайне воспитанной, и ей хватало такта не грубить и не воротить нос от человека, которого, как она думала, выбрала ее дочь, и одного этого уже было достаточно, чтобы сносить ее присутствие. Хотя мрачные, недовольные взгляды женщины вымораживали сильнее любой ётунской магии.       Как только перед Руной поставили тарелку с кашей, она тут же увлеклась едой, не обращая ни на кого внимания, Локи же, взмахнув палочкой, поставил на плиту турку — можно было даже не пытаться попросить миссис Грейнджер сварить ему кофе. Кроме того, у Джин никогда не получалось сварить такой, чтобы Локи остался доволен, все это время подобное удавалось одной лишь Мышке.       Женщина тут же поджала губу и отвернулась. Она не любила колдовство в принципе, особенно после того, как Гермиона изменила им память.       Наскоро перекусив предложенным омлетом, Локи предпочел скрыться в кабинете — их личной с Мышкой вотчине, в которую миссис Грейнджер даже и не думала лезть.       Можно было заняться делами, к тому же подступало время сдачи очередного отчета в Отдел, а Локи еще даже не приступал. Суртурова бюрократия, от которой, тем не менее, зависело качество пребывания Локи в этом скучном мирке.       Изначально он еще должен был пересекаться со специалистами Щ.И.Т.а и стать едва ли не еще одним негласным членом Мстителей (посмотрел бы он на лица Старка и Бартона, когда они бы об этом узнали) — но не срослось. Сперва не было повода включать Локи в эту веселую компанию, а затем и Щ.И.Т., руководство которого могло продавить его кандидатуру, развалился, прогнив изнутри.       И что самое интересное, Локи не приложил к этому никаких усилий! От этого было даже еще забавнее.       Теперь Мстители были сами по себе, руководил ими, как ни странно, Роджерс, видимо, как самый честный и ответственный, но от этого команда, по мнению Локи, слышавшего рассказы Тора об операциях, только проигрывала. «Капитан Сосулька», как звал его Старк, был слишком прямолинеен, справедлив и великодушен — не самые положительные качества для лидера такой организации.       Сейчас Локи, вопреки своему прошлому нежеланию, с удовольствием включился бы в игру с этими доброхотами (исключительно чтобы поглумиться над их несостоятельностью), но его никто не собирался звать. А ведь это был бы еще один способ вырваться из осточертевшего замкнутого круга.       Именно из-за всего этого, из-за неуемной скуки и плещущей через край жажды деятельности, Локи с нетерпением ждал завтрашнего дня — Мышка обещала, что впервые за последний месяц она возьмет себе полноценный выходной и не сорвется при этом на работу «на пару часиков». Ему нужно было посмотреть кое-какие книги и ингредиенты в Косой алее, да и хотелось просто проветриться, покинуть опостылевшие стены и полной грудью вдохнуть хоть какую-то иллюзию свободы.       Кроме того, Поттеры устраивали какой-то мелкий праздник, на который Гермиона и Руна были приглашены, и обе захотели, чтобы Локи отправился с ними.       Раздражало одно — сам Локи не мог решать, когда и куда выходить. Перемещаться вне дома он мог лишь под присмотром Гермионы, а еще лучше — в компании надзирателя из Отдела. Но последний факт как-то совсем не прельщал.       Работа не шла от слова «совсем». Раздражение не стихало, оно скреблось на границе сознания и постепенно сводило с ума. Локи никак не мог собраться с мыслями и записать их на бумаге, голова гудела и, казалось, вот-вот взорвется от роящихся там мыслей.       Самое ужасное — он не знал, чем отвлечь себя, чем занять свободное время. Непомерная скука не давала покоя, заставляя метаться из угла в угол.       В итоге к вечеру настроение Локи стало еще более скверным, чем раньше, и ни кофе, ни чтение не могли выправить ситуацию.       Он вышел из своего убежища ближе к ужину, зная, что вот-вот с работы должна появиться Гермиона — она обещала вернуться к ужину, пятница как-никак. Правда, она часто нарушала свои же обещания, потому что почти всегда находились более важные дела.       — Папа вернулся! — обрадовалась Руна, и Локи на краткий миг стало совестно, что из-за своего дурного настроения он уделил дочери слишком мало внимания.       Порой он читал девочке что-нибудь легкое про магию или рассказывал о других мирах, как когда-то ее матери. Руна слушала с упоением, не сводя с отца своих колдовских зеленых глаз. Но последние пару недель они проводили всего лишь несколько часов вместе после ужина и до сна малышки. Джин, сидевшая с Руной до самого ужина, к этому моменту уже уходила домой, причем порой делая такой вид, будто делает родителям огромное одолжение, сидя с их дочкой, хотя сама вызвалась, узнав, что Локи с Гермионой подумывают о няне.       Отсутствие внимания к своему ребенку тоже не добавляло Локи очков рейтинга в глазах миссис Грейнджер.       Отвлекшись на дочь, Локи не сразу заметил, что на кухне есть посторонний.       За столом, уплетая приготовленную Джин Грейнджер курицу с овощами, сидел Уолтер Фоули.       — Добрый вечер, мистер Колдсон, — поздоровался гость, особо выделив обращение интонацией. Намекал на фальшивость имени, не иначе. Он гордо, с серьезной долей высокомерия выпрямился, пытаясь придать себе важный вид, но выглядел скорее как нахохлившийся, мелкий и доставучий воробей.       Локи усмехнулся и приветственно кивнул, по местным обычаям протянув Фоули руку для пожатия, хотя с бо́льшим удовольствием начистил бы эту надутую физиономию.       Уолтера Фоули назначили его куратором от Отдела Тайн практически сразу, как Локи поселился в этом доме. В обязанности мальчишки входило наблюдение за бытом сосланного асгардского принца, контроль за его работой и передвижениями.       Уолти был первой и самой неприступной инстанцией, ограничивающей Локи доступ к свободе. Без его ведома он не мог ступить и шагу, любой чих и вздох должен был быть согласован с этим наглецом.       Фоули откровенно недолюбливал Локи, считая его плохой для Гермионы парой. Особенно его отношение стало очевидно после разговора, который Локи чисто случайно подслушал в один из первых визитов артефактора. Он вышел из комнаты, чтобы принести кое-какие документы, и, когда вернулся…       — Но ведь он убийца, Гермиона! — воскликнул Уолти слишком эмоционально. — Из-за него погибли тысячи маглов, а ты его выгораживаешь! Зачем? Неужели он так тебе дорог?       — Он помогал мне много раз, — Мышка, напротив, заговорила тише, яростным шепотом, что Локи едва расслышал ее. — Он не заслужил быть заключенным в застенках аврората или в вашей вотчине — лабораторной крысой. Он добровольно пошел на сотрудничество с Отделом, с тем условием, что будет жить здесь и сможет воспитывать свою дочь. И я не собираюсь больше это обсуждать, даже с тобой, прости.       — Но…       — Никаких «но»! — отрезала Гермиона, и разговор тогда на этом прервался.       Но за прошедшие два года ситуация не слишком-то изменилась. Уолти по-прежнему глядел на Локи волком, но на рожон не лез, опасаясь гнева Мышки и предполагая, что в таком случае она ограничит его ежедневные посещения до одного-единственного в неделю, как и было оговорено изначально.       И ладно бы только неприязнь мальчишки — все усугублялось тем, что Фоули открыто, не скрываясь, сох по Гермионе. Нет, ничего лишнего он себе не позволял — стеснялся, — но его тоскливые, щенячьи взгляды, бросаемые на Мышку украдкой, действовали на Локи похлеще красной тряпки. Впрочем, было смешно смотреть, как Уолти перекашивало каждый раз, когда Локи позволял себе обнимать или даже целовать Гермиону.       Мышка называла Уолти другом. Вот только к ее настоящему другу — Гарри Поттеру — у Локи не было никаких претензий. Наверно, потому, что Гермиона виделась с ним последний раз месяца три назад. Или потому, что Поттер не пускал слюни на то, что принадлежало Локи.       Именно поэтому он неожиданно для всех согласился, когда в очередной раз зашла речь о браке. Мышке, как известной персоне и важной чиновнице Министерства, было не комильфо состоять в свободных отношениях непонятно с кем — это бросало большую тень на ее имидж. Потому Локи был официально представлен магической общественности как маг-полукровка (какая ирония!) из Норвегии (Щ.И.Т. расстарался и даже сделал ему документы), после чего через несколько месяцев их отношения были зарегистрированы в Министерстве.       Локи не был против, просто потому, что, выяснив все, что можно, про проводимый обряд, он узнал, что тот не несет в себе никаких особых обязательств и последствий. В Асгарде магические брачные ритуалы связывали супругов на астральном и магическом уровне, там была замешана серьезная энергия, здесь же работник из Министерства просто произнес над ними короткое заклинание, которое сделало запись в специальной книге. И все.       Удивительно, что подобной ерунде здесь придавали столько значения.       — Вечер добрый, — отозвался Локи в ответ, вполне себе дружелюбно растянув губы в улыбке. Такая «радушность» тоже почему-то не нравилась Фоули до зубовного скрежета.       — Лукас, ты уж извини, не смогла тебя дозваться, — посетовала Джин скромно, с лукавой хитрецой во взгляде. — Ничего, что я пустила Уолтера?       — Конечно, ничего, — пожал Локи плечами, усаживаясь на свое место — во главе стола. — Я его как раз ждал.       Точнее, предполагал, что тот снова заявится. И ничего удивительного в том, что миссис Грейнджер доброжелательно пустила Фоули в дом. Она тоже была в курсе его чувств к своей дочери, и, в отличие от загадочного и такого неоднозначного Лукаса Колдсона, скромняга, трудяга и просто отличный парень Уолти нравился ей куда больше.       Когда с расшаркиваниями было покончено, Фоули вернулся к еде, Локи же кусок не лез в горло. Вместо этого он налил себе большую кружку кофе и все это время буравил гостя насмешливым взглядом.       Джин, умыв расправившуюся с ужином Руну, отправила девочку смотреть мультики, а сама засобиралась домой — время было уже достаточно позднее.       — Как продвигается отчет? — невзначай поинтересовался Фоули, когда дверь за женщиной закрылась. На его лице проскользнуло слегка ехидное выражение — наверняка, он догадывался, что дела шли не очень.       — Прекрасно, — ответил Локи с усмешкой, от которой уже сводило скулы. — Почти закончил.       — Хорошо, а то я хотел бы завтра обсудить с тобой пару вопросов о…       — Завтра мы идем в город, — отрезал Локи безапелляционно, чем слегка выбил Фоули из настроя. Когда арестант общается с надзирателем в подобном тоне — это непривычно.       — Не уверен, что это разумно, — процедил мальчишка, постаравшись скопировать интонации собеседника. — И безопасно.       «…для общества», — явно просилось ему на язык, но Фоули промолчал.       Пальцы Локи невольно сжались в кулаки, ему было досадно, что нельзя воспользоваться палочкой — хотелось проклясть наглеца чем-нибудь позаковыристее из своего арсенала.       Тем не менее маска на лице даже не дрогнула.       — Уговор есть уговор, — напомнил Локи, прищурившись.       Этот «выход в свет» обговаривали еще почти месяц назад, Поттеры подстроили под него свой выходной (а это дело непростое, особенно если вспомнить должность Поттера-старшего), и в тот раз Уолти был не против, передал эту информацию выше — мистеру Грею — и тот дал добро.       — Всегда могут измениться обстоятельства, — пожал плечами Фоули и отвел взгляд.       Желание размазать наглеца по стенке стало почти нестерпимым, но Локи не собирался уподобляться Тору в решении подобных вопросов. По крайней мере, снова, но в тот раз ситуация была несколько другой.       — Разбирайтесь со своими обстоятельствами сами, — холодно отчеканил он. — Но меня при этом не трогайте. Я согласился на сделку с вами не для того, чтобы целыми днями здесь прозябать.       — Ты не в том положении, чтобы ставить условия, — не менее холодно ответил Уолти. С него как-то разом слетела вся мягкотелость и неуверенность, которую легко было увидеть в мальчишке в обычной жизни.       Сейчас это был настоящий воин, готовый до конца сражаться за то, что ему дорого. Тор бы похвалил. И это был отнюдь не аргумент в его пользу.       — Может, ты и прав, — легко согласился Локи, продолжая улыбаться. — Вот только согласится ли с твоим мнением начальство, когда узнает, что ты в своих оценках слишком предвзят?       Мальчишка разом побледнел и хотел было что-то ответить, но ему помешала влетевшая на кухню Руна.       — Мама пришла! — улыбаясь, воскликнула девочка, подбегая к Локи. Для нее это было настоящим событием — в последние дни Гермиону Руна видела довольно редко.       Следом за дочерью на кухню заглянула Мышка. Усталая и растрепанная, она пахла сажей — видимо, устала настолько, что была не в состоянии сосредоточиться на аппарации, и потому прошла камином. Рабочую мантию она оставила в гостиной, и сейчас на Гермионе было только черное офисное платье-карандаш до колен. Локи невольно сжал руки в кулаки — от него не укрылся жадный, оценивающий взгляд Фоули, брошенный в сторону Мышки. Парень, правда, осознав, что за ним наблюдают, стыдливо потупил глаза.       — Добрый вечер, — кивнула она обоим, с улыбкой подхватив на руки снова подбежавшую к ней Руну. — Не ожидала тебя здесь увидеть, Уолти. Как твои дела?       — Все нормально, — скромно улыбнулся он. — Так, заходил по делам, хотел узнать, как продвигается отчет.       Как будто нельзя было просто позвонить. Смертные для этих целей придумали замечательный агрегат — телефон. Зря, что ли, маги его приспосабливали для своих нужд?       Впрочем, выражать свое недовольство вербально Локи не стал. Он подошел к Мышке, вставшей у плиты и начавшей колдовать над кофе, и забрал у нее Руну.       — Мама устала, — сказал он дочери. — Иди, досмотри свои мультики, мы скоро подойдем.       Девочка насупилась, но перечить отцу не стала.       — Спасибо, — Гермиона смогла вздохнуть свободнее. Наверняка совесть не позволяла ей отправить восвояси дочь, и без того обделенную материнским вниманием.       Приобняв Мышку за плечи, Локи поцеловал ее в висок, намеренно задержавшись в такой позе дольше, чем то было необходимо.       — Я помогу, — произнес он как можно мягче, крепче прижав девушку к себе. — Присядь, ты наверняка набегалась за сегодня.       Гермиона через плечо бросила на Локи задумчивый, мало что выражающий взгляд, выдохнула и только после позволила себе робкую благодарную улыбку.       Прежде чем отпустить Мышку к столу, он задержал ее в своих объятиях, заглянув в глаза долгим, многообещающим взглядом, и медленно, смакуя момент, поднес ее ладонь к своему лицу и поцеловал запястье.       Кожа Гермионы покрылась мурашками, она сглотнула, не смея отвести взгляд.       Звон ударившегося об стол бокала вывел ее из транса, заставив вздрогнуть — она будто забыла, что кроме них в комнате есть еще кто-то.       — Что ж, думаю, мне пора, — наигранно воодушевленно произнес Фоули, поднимаясь. Его губы были растянуты в улыбке, но в глубине глаз плескалась ярость, смешанная с отчаянием.       Игра на нервах, особенно на нервах этого глупого смертного, всегда стоила свеч.       — Спасибо за ужин, — продолжил мальчишка. — Гермиона, передай своей маме, что все было очень вкусно.       Она кивнула, очевидно, стараясь скрыть смущение. Мышка всегда чувствовала себя неуверенно, когда их отношения выставлялись напоказ таким вот образом. Собственно, Локи не так уж часто позволял себе подобные вольности, только если надо было сыграть на публику.       Фоули собирался уже уходить, когда Локи, насмешливо улыбнувшись, поинтересовался у него:       — Так что насчет завтрашнего дня? Что там не так с обстоятельствами?       Мальчишка замер в проходе, и его ссутулившаяся спина выражала крайнюю степень напряженности.       — Что-то случилось, Уолти? — нахмурилась Гермиона, когда воцарившаяся в комнате пауза стала казаться неловкой.       — Руководство считает нецелесообразным давать Локи столько воли, — пояснил Фоули, собравшись с мыслями. — Они опасаются, что может случиться что-то непоправимое. Я убедил их не рубить с плеча и подождать с крайними мерами — до первого замечания, но…. Я предложил Локи не высовываться какое-то время, только ему эта идея, похоже, не слишком пришлась по душе.       Локи готов был чертыхнуться вслух. Пытаясь утопить мальчишку, он сам оказался повернут не самой своей лицеприятной стороной.       — И я согласна с Локи, — в голосе Мышки зазвучала сталь. Даже плечи ее расправились, а во взгляде зажглось опасное пламя. Именно такой она была для своих коллег из Министерства — жесткой, волевой, эдакой «железной леди». Дома все обычно выглядело несколько иначе. — Мы изначально договаривались на один свободный день в месяц под мою ответственность, я ради этого даже разрешила Отделу наблюдать за развитием нашей дочери. И я не позволю им безо всякой причины идти на попятную.       То, что Мышка не причисляла Фоули к враждебным «им», резало слух и портило настроение. На месте Гермионы он бы не стал так слепо доверять этому мальчишке.       Лицо Уолти стало бледным и больше напоминало фарфоровую маску, тем не менее он как можно более беззаботно пожал плечами:       — Это ваше решение. Лично я доверяю тебе и твоим суждениям, — заверил он. — Удачного вам выхода.       Махнув на прощание рукой, Фоули скрылся в дверном проеме.       Повернувшись к Локи лицом, Гермиона уткнулась носом ему в грудь, но он отстранился, придержав ее за плечи.       — Что не так? — Мышка недовольно поджала губы, с прищуром изучая его лицо.       Да все не так! В этом суртуровом затхлом мирке все не так! Из-за натянутых, как струна, нервов, излишние прикосновения девчонки порой злили без всякого повода.       Но говорить об этом он не собирался.       Улыбнувшись по мере сил, Локи слегка подтолкнул Гермиону к столу.       — Все в порядке, — ответил он. — Присядь, отдохни.       Выудив из потайного кармашка палочку, Локи положил Мышке еды и приготовил кофе, при помощи магии это не заняло у него и двух минут, зато Гермиона заметно ослабила бдительность и вновь благодарно улыбнулась.       — Ужинай, мы будем ждать тебя в гостиной, — проговорил он и пошел проведать дочь.       Руна, наплевав на мультфильм, собирала башенку из разноцветных деревянных кубиков. Та была в высоту уже больше девочки и при этом опасно накренилась, но продолжала стоять, и Локи предположил, что малышка опять колдует.       Правда, это практически все, на что была способна Руна, но и это впечатляло. Местные маги обретали свои силы к пяти-семи годам, Руна же обладала слабыми зачатками волшебства практически с рождения, исподволь используя его в повседневной жизни.       Не став отвлекать девочку от ее занятия, Локи сел на диван и погрузился в размышления. То, что творил Фоули, он считал стопроцентно его личной инициативой, но было ли это так на самом деле? Быть может, он не солгал, рассказав о недовольстве в руководстве Отдела?       В таком случае вставал вопрос: за что его так невзлюбил Грей? Изначально между ними не было какого-либо недопонимания или агрессии, Джонатан Грей являлся человеком дела, способным отбросить личное мнение и досужие домыслы. Все эти годы у начальника не было никакого недовольства или нареканий в отношении Локи. Что могло не понравиться невыразимцу сейчас?       Месяц назад желание Локи проветриться и встретиться с друзьями жены не вызывало вопросов, но, видимо, за последний месяц ситуация изменилась…       Это если, конечно, верить Уолтеру Фоули, а Локи не доверял мальчишке от слова «совсем». Но все же сбрасывать со счетов его слова не стоило. Вряд ли он стал бы так откровенно врать Мышке — что-то из его слов она могла проверить.       В гостиную зашла Гермиона, уже успевшая переодеться в домашний костюм — теплый светло-бежевый шерстяной пуловер и темно-коричневые вельветовые брюки.       — Мама, помоги, пожалуйста! — позвала ее Руна, и две кудрявые макушки, одна черная и одна каштановая, склонились над грудой кубиков.       Пока Мышка учила дочку складывать из букв, нарисованных на кубиках, простые слова, Локи решил пощелкать по каналам, но ни на одном не было ничего интересного, а наткнувшись на новостной ролик о том, как Тор с Мстителями посещают какую-то детскую онкологическую больницу, он, скривившись, и вовсе выключил телевизор.       Время неумолимо приближалось к девяти, и Гермиона собралась укладывать Руну спать. Умывшись и переодевшись ко сну, малышка, тем не менее, встала в позу.       — Сказку, — потребовала она, сурово нахмурив лоб.       — Я почитаю тебе сказку, — легко согласилась Мышка, но Руна притопнула ногой:       — Нет, папа расскажет!       Локи лишь выжидательно, с сарказмом повел бровью.       — Папочка, ну пожалуйста! — осознав, что ее подход не принес должных результатов, она сменила тактику. — Почитай мне сказку! Я же тебя так люблю…       Она повисла на его ноге, сжав ее в объятиях, и Локи сдался:       — Манипуляторша, — выдохнул он, подхватив дочь на руки.       — Интересно, в кого бы это?.. — протянула Мышка, усмехнувшись.       — Понятия не имею, — пожал плечами Локи и понес Руну в ее комнату.       — И какую же сказку ты хочешь услышать? — вздохнул он, уложив малышку в постель и укрыв одеялом.       — О принце.       — Хорошо, — присев на стул рядом с кроватью, Локи начал свой рассказ: — В одной далекой прекрасной стране жил-был принц — великий, могущественный маг. Был он умен и хитер и мог бы в будущем стать прекрасным королем, но был у него старший брат — сильный и могучий воин, хоть и умом недалек…       Рассказывая Руне о своих юношеских похождениях, Локи вновь окунался в яркие воспоминания о тех беззаботных годах, что он провел в Асгарде и даже не задумывался о том, что неродной для своей семьи. Жизнь, а особенно первая пара сотен лет, была радостной и по-настоящему волшебной. Но все эти воспоминания сейчас были омрачены…       Ложь, все ложь. Все, кто когда-то ценил Локи и восхвалял его умения, бросили его. Отец и думать забыл о нерадивом приемыше, мать едва находила время на свои визиты, брата больше интересовали подвиги и прелести его смертной зазнобы… Дочь и Мышка — вот и все, что осталось у него…       Но от этого было не легче.       На третьем рассказе Руна сладко засопела, уткнувшись носом Локи в бок. Аккуратно, чтобы не потревожить малышку, он поднялся и вышел, тихо прикрыв за собой дверь.       Мышка нашлась в кабинете, зарывшаяся носом в какие-то бумаги. Локи знал о проблемах, снедавших девушку, лишь опосредованно и, в принципе, не особо хотел вникать. Зачем, если он по факту не мог ничем ей помочь, а его советы Гермиона отвергала как слишком жестокие и неприемлемые.       — Кто-то, помнится, хотел отдохнуть от работы… — усмехнулся Локи, остановившись в проходе и прислонившись плечом к дверному косяку.       Вздрогнув, Мышка чертыхнулась.       — Ты прекратишь незаметно подкрадываться? — спросила она резко, поправив пряди, выбившиеся из неаккуратного пучка.       — А ты прекратишь зарываться в бумаги хоть иногда? Между прочим, твой супруг также жаждет твоего внимания.       Локи требовалось срочно сбросить сводившее его с ума напряжение, и доступный способ был только один. Хотя можно было бы спуститься в подвал и погонять Гермиону по тренировочному залу — это помогло бы выпустить пар им обоим.       — Ну, простите, мой принц, что пытаюсь спасти последние крохи собственных достижений… — бросила она резче, чем следовало бы. Локи недовольно прищурился, и Мышка тут же изменилась в лице. — Прости, просто я очень устала…       — Я понимаю, — кивнул он, хотя внутри все снова покрылось льдом холодной ярости. — Может, нам обоим стоит немного развеяться. Как насчет небольшой тренировки?       Она смерила его взглядом, полным сомнения. Ее несложно было понять — Гермиона едва пришла с работы, на которой пропадала сутками, наверняка ей хотелось просто лечь и поспать, но Локи знал, что вся эта усталость — в большей степени отголоски нервного напряжения, что не отпускало Мышку ни на секунду. Ей надо было просто сменить сферу деятельности, переключиться на что-то другое. Хотя бы ненадолго.       Раньше именно так Локи, зарывшегося в библиотеке дворца, вытаскивали на тренировки. И такая тактика на самом деле помогала.       — Ладно, уговорил, — обреченно выдохнула Мышка, захлопывая папку с документами и отправляя их в свою стоявшую рядом безразмерную сумочку.       Наспех переодевшись в спортивные костюмы, Локи и Гермиона спустились в подвал. Здесь, в дальнем закутке по соседству с лабораторией, разместился небольшой спортивный зал: несколько простых магловских тренажеров (в том числе беговая дорожка); длинная темно-зеленая боксерская груша с приклеенной на ней живой фотографией Тревора Пратчета (которая при желании сменялась изображением Тора или даже наглеца-Фоули); стойка с оружием — мечом, двумя телескопическими деревянными шестами, дюжиной метательных ножей и луком со стрелами; прямо посередине закутка была небольшая площадка, ярко выделенная начерченным прямо на полу квадратом три на три ярда.       До того, как Мышка сбежала от Локи на работу, они почти каждый день пропадали здесь, пока Руна спала. Более-менее восстановившись после ранения, он захотел вернуть подобие своей прежней формы, да и Гермионе следовало подтянуть гибкость и ловкость. За больше чем полтора года тренировок она достигла определенных результатов — не Сиф, конечно, но постоять за себя без всякой магии могла.       После пятиминутной легкой разминки Локи снял с крепления оба шеста, бросил один из них Мышке и, не дожидаясь, пока она сориентируется, атаковал. Она едва не пропустила удар, но вовремя закрылась, уйдя в защиту. Вот что значит — несколько месяцев не появляться в тренировочном зале. Уже забыла о его самых безотказных приемчиках.       Впрочем, следующие несколько ударов Гермиона вполне успешно парировала, правда, Локи сам особо не напрягался, пробуя разные комбинации ударов.       Он вальсировал вокруг Мышки под мерный стук ударов и ее тяжелое дыхание, все же длительный перерыв плохо сказался на ее выносливости.       Подсечка — и Гермиона лежит на полу, зачарованному становиться мягким матрасом, чтобы не расшибиться ненароком.       — Один — ноль, — усмехнулся Локи, приставив к горлу Мышки конец палки.       Убрав оружие, Локи протянул ей руку, но девушка отмахнулась от нее, просверлив его хмурым, недовольным взглядом.       Новый раунд начала Гермиона, сделав пробную атаку, но после неудачного удара ей пришлось практически сразу уйти в защиту. Последний выпад она пропустила, из-за чего поплатилась проехавшимся по ребру шестом, следующий удар пришелся бы охнувшей Мышке прямо в челюсть, благо Локи успел вовремя остановиться.       Минута передышки — и третий раунд. Они тренировались уже больше получаса и оба были слегка вымотаны (в случае Гермионы — не слегка). Хлесткий удар пришелся ей прямо по пятой точке, она ойкнула, и Локи обогнул Мышку со спины и прижал ее к своей груди шестом, не давая отстраниться.       — Все, сдаюсь, — обмякла Гермиона, отдышавшись. — Ты меня загонял…       — Еще нет, — усмехнулся Локи ей в кудрявую макушку, вдыхая неповторимый аромат полевых трав. Он по-прежнему чувствовал, как пахнет ее магия, или, может, это был естественный запах самой Мышки?..       Настроение, весь день плескавшееся у самого плинтуса, поднялось на уровень колен. Даже прикосновения совершенно не раздражали.       — Локи, — выдохнула Гермиона, облизнув губы. — Нам надо в душ…       — Вместе? — Локи насмешливо изогнул бровь, правда, она вряд ли могла это видеть.       Мышка попыталась вырваться из его неослабевающей хватки, но все ее старания оказались тщетны. Правда, когда она негромко охнула, Локи пришлось-таки ее отпустить. Приподняв футболку Гермионы, он увидел приличных размеров гематому, наливающуюся на ее боку синим цветом.       — Прости, — повинился Локи довольно искренне.       Он подошел к аптечке первой помощи, стоявшей немного в стороне, ближе к выходу, и принес оттуда специальную мазь.       — Ничего, — улыбнулась Мышка, протянув ему руку: — Давай, я сама…       Но Локи отдернул баночку с мазью, говоря тем самым, что хочет помочь. Пусть радуется, пока не передумал.       Окунув пальцы в прохладную мазь, Локи стал аккуратно наносить ее на кожу.       — Не дергайся, — шикнул он, когда Гермиона вздрогнула от болезненного прикосновения.       Она затихла почти на все то время, что Локи обрабатывал синяк, но почти в самом конце не выдержала:       — Так что произошло сегодня между тобой и Уолти?       Локи невольно ткнул ее в бок сильнее, чем нужно, и Мышка скривилась от боли.       Настроение как-то резко упало обратно… Вот надо было ей вспомнить об этом… назойливом воробье!       — Ничего, что могло бы тебя заинтересовать, — процедил Локи недовольно. И неожиданно для самого себя продолжил: — Но иногда я задумываюсь, а не попросить ли поменять куратора…       Пока он заканчивал наносить мазь, в комнате воцарилось гнетущее молчание — Гермиона, стиснув зубы, терпела процедуру, даже, кажется, не дыша.       — Не самая удачная мысль, — выдохнула она, когда Локи закончил.       В ответ он лишь удивленно изогнул бровь.       — Неизвестно, что за человек придет вместо него, — пояснила Мышка. — Пусть у вас с Уолти сложились довольно непростые отношения, он, тем не менее, прикрывает нас, когда это нужно. Не удивлюсь, если он в курсе того, что ты можешь использовать магию, но при этом никуда не доложил об этом. Он хороший друг.       — Может, больше, чем просто друг? — бросил Локи, прищурившись.       Его задел сам факт того, что она выгораживала мальчишку. То есть заведомо была на противоположной стороне.       — Не говори глупостей, — отмахнулась Гермиона, одернув полы футболки и двинувшись к лестнице. У самой первой ступеньки она обернулась и бросила на Локи ехидный взгляд. — Или ты ревнуешь?       — Мне что, больше нечего делать? — скептически протянул он, сделав несколько шагов следом за ней.       — Видимо, да, раз ты на людей бросаешься просто так, — пожала Мышка плечами.       Холодная ярость вместе с кровью забурлила по венам.       — Просто так? Просто так?! — прошипел он и в несколько шагов преодолел разделявшее их расстояние. Гермиона невольно попыталась отгородиться от него, выставив вперед ладони, но Локи перехватил ее руки за запястья. — Знаешь, мне не слишком нравится, — прошептал он в самые ее губы, — когда кто-то зарится на то, что принадлежит мне. А ты моя — и только! Поняла?       Мышка сглотнула, и в глубине ее глаз зажглось опасение — не то наигранное подобие, что она изображала вчера во время их игры, а настоящий животный инстинкт самосохранения.       — Отпусти меня, мне больно, — отчеканила она, справившись с собой.       Ее взгляд, ее тон слегка отрезвили Локи, и он разжал пальцы, но только затем, чтобы впиться в губы Гермионы болезненным, хищным поцелуем. Она уперлась ладонями ему в грудь, силясь оттолкнуть, но он притянул ее к себе за затылок, не дав отстраниться. Чуть прикусив ее за нижнюю губу, Локи запутал пальцы в ее волосах и оттянул их назад, заставив Мышку запрокинуть голову еще сильнее. Проведя языком по гладкой, солоноватой коже шеи, он добрался до аккуратного ушка и обхватил губами мочку.       — Прекрати, — процедила Гермиона, стараясь придать голосу твердости, но выходило у нее не слишком-то убедительно.       Что бы она ни говорила, как бы ни сопротивлялась, он знал, что Мышке нравится его властность и жесткость. Учащенный пульс и заалевшие щеки с лихвой выдавали ее к этому отношение.       Проигнорировав ее просьбу, Локи припал губами к венке на шее, оставляя темно-бордовый засос. Свободной рукой он проник под ее футболку, приспустил бюстгальтер и зажал меж пальцами сосок, заставив Гермиону охнуть.       Ее сопротивление с каждой секундой становилось все слабее, и, в конце концов, она просто обессиленно опустила руки, отдав себя в его полную власть.       Он мог бы поиздеваться над ней, спросив, прекратить ли ему, — обычно ему нравилось, когда Мышка признавалась в своих постыдных желаниях. Но конкретно сейчас у него не было никакого желания развлекаться.       В этот раз им руководствовала мало обузданная, животная ярость — то качество, которое Локи обычно приписывал своей ётунской ипостаси. Его едва хватало на то, чтобы сдерживать ее и не натворить глупостей.       Гермиона, будто почувствовав это, позволила ему оттеснить себя обратно к скамье и сама притянула Локи к себе для поцелуя.       Стянув с нее тонкие черные спортивные бриджи прямо вместе с трусами, он перевернул Мышку к себе спиной и заставил наклониться, оперевшись руками о скамью. Недолго думая, он практически сразу вошел в ее жаркое, влажное лоно. Издав протяжный стон, Гермиона подалась навстречу, помогая Локи проникнуть еще глубже.       Их обоих не хватило надолго, уже через пять минут он излился в нее, почувствовав, как сама она кончила, еще сильнее сжимая его в себе.       Едва придя в себя, Мышка поправила штаны и, не оборачиваясь, скрылась на лестнице. Вздохнув, Локи последовал за ней. Никаких сил — ни душевных, ни физических — не осталось. Одна пустота, что противно тянула в груди, засасывая в себя все возникающие эмоции. Она была и раньше, но сейчас казалась совсем нестерпимой.       Несмотря ни на что, оставшийся вечер все было как будто бы нормально — Гермиона не выказывала никаких признаков обиды и даже пару раз улыбнулась Локи вполне натурально, и он позволил себе отринуть лишние мысли.       Следующий день предвещал долгожданную свободу. Возможно, думал Локи, завтра жизнь начнет казаться хоть чуточку лучше.       Хотя, надежды почему-то было мало.