Любовь во время зимы

      26 марта 2015 года, Лондон       Квинджет мягко приземлился в пригороде Лондона. Узнать, где же все это время прятался Локи, захотел весь основной состав Мстителей, и ни у Гермионы, ни у Локи, ни у Фьюри не получилось их переубедить. А настаивать дальше было бы и так слишком уж подозрительно.       Самое главное, Гермиона успела предупредить мать, чтобы та забрала Руну к себе, а Джинни должна была зайти и припрятать все, что могло выдать присутствие в доме маленького ребенка. Даже фотографии следовало заколдовать — не навсегда, но так, чтобы о Руне не говорило вообще ничего.       Всю компанию ожидал небольшой минивэн, после сегодняшних событий не хотелось светиться слишком уж сильно. Пока машина петляла по улицам города, Мстители хранили напряженное молчание. Каждый, очевидно, думал о своем, и Гермиона не собиралась это менять. Ей и самой было о чем подумать, вот только размышления эти ничем приятным не оборачивались.       Она осознавала, что, скорее всего, своим недовольством Локи просто старался манипулировать Мстителями, чтобы добиться освобождения или хотя бы серьезных послаблений режима. Но от мыслей об этом не становилось менее больно. Противный ком застрял в горле и не давал толком вздохнуть.       Минивэн остановился у подъездной дорожки.       — Вот на это ты жалуешься? — спросил Старк с долей иронии и здравого удивления, озираясь по сторонам.       — Тебе не понять, — ответил Локи как можно более спокойно, но Гермиона видела, как на его лице заиграли желваки.       Хлопнув дверью машины, он самым первым направился к крыльцу и поднялся по ступеням. Переглянувшись друг с другом, Мстители направились следом, Гермиона и Фьюри замыкали процессию.       Без всяких слов Локи открыл дверь и вошел в прихожую, остальные столпились за ним, разглядывая спокойную, уютную обстановку в пастельных тонах.       Джинни явно сюда заходила, потому что не было видно многочисленных пар разномастных сапожек, туфелек и ботинок, принадлежащих Руне, как не было розового трехколесного велосипеда, на котором малышка каталась по подъездной дорожке и прилегающему к нему тротуару.       На кухне пропала лишняя посуда, в хозяйской и гостевой спальне — игрушки и личные вещи малышки. Детская вообще была зачарована одной цельной иллюзией небольшой дополнительной гостевой комнаты.       В гостиной со стены и каминной полки исчезли несколько фотографий, на которых были Руна или Локи. На остальных осталась одна Гермиона, и по расположению рамок было невозможно сказать, что каких-то снимков недоставало.       Теперь не было ощущения, что здесь жила целая семья, это был исключительно дом Гермионы Грейнджер, в котором по некоему недоразумению, будто непрошеный гость, жил Локи.       Восхищение перед мастерством подруги не имело границ — Гермиона не была уверена, что смогла бы обставить все так же в такие короткие сроки.       — У вас здесь уютно, мисс Грейнджер, — вежливо улыбнулся Роджерс, когда после «экскурсии» все расселись в гостиной на диване и в креслах у маленького журнального столика. — Как я понимаю, это именно ваш дом?       Гермиона, натянуто улыбнувшись, кивнула в ответ.       — Оцени степень доверия, Старк, — произнес Фьюри. — Мы могли бы подготовить поддельную тюрьму, чтобы пустить вам пыль в глаза, показать все хуже, чем в реальности, чтобы у вас не было определенных претензий. Но я доверяю тебе, Тони, доверяю вам всем, показывая правду…       — И почему, каждый раз, как ты так говоришь, я ощущаю какой-то подвох? — уточнил Старк. — Будто ты что-то не договариваешь.       Парировать Фьюри не успел. На втором этаже раздался приглушенный хлопок, следом за ним — топот маленьких ног, от комнаты вниз по лестнице.       — Мама! Папа! — радостно воскликнула Руна, влетая в гостиную. Она притормозила на пороге, на секунду опешив от количества находящихся там людей, но, быстро сориентировавшись и найдя в толпе отца, бросилась к нему в объятья. — Я так соскучилась.       — Я тоже, малышка, — прошептал Локи едва слышно, криво усмехнувшись и потрепав дочь по голове.       Присутствующие, кроме Фьюри, замерли, неверяще разглядывая представленную сюрреалистичную картину.       Первым отмер Старк, переведя взгляд с Локи на Бартона.       — Вы сговорились? — едва ли не воскликнул он, очевидно, вспомнив недавнее знакомство с семьей Соколиного глаза. Посмотрев на Роджерса, Старк уточнил: — А ты ничего от нас не скрываешь?       За что получил укоризненный взгляд от Капитана.       — Дорогая, — произнесла Гермиона мягко, но достаточно требовательно. — Как ты вообще здесь оказалась?       — Я очень-очень захотела вас увидеть, — затараторила девочка восторженно. — Захотела домой, а затем хлоп — и я в своей комнате!       Ее возможности все больше и больше поражали Гермиону. Стихийная аппарация в таком возрасте!       — У тебя ничего не болит? — уточнил Локи, отстранив от себя дочь, но та, продолжая радостно улыбаться, отрицательно покачала головой и снова уткнулась ему в плечо. Он снова настойчиво ее отстранил. — Тогда поиграй у себя в комнате, будь хорошей девочкой.       Руна внимательно посмотрела на отца, с сомнением осмотрела присутствующих, подошла к Тору и прошептала достаточно громко, что было слышно всем:       — Ты ведь не дашь папу в обиду?       — Конечно, нет, — заверил ее Тор с улыбкой и потрепал по голове. — Беги.       Гермиона же не могла не заметить кислой мины, которая появилась у Локи.       — Я один не очень понимаю, что происходит? — нахмурился Бартон, когда за девочкой закрылась дверь. — Ей на вид года два-три, это как-то не укладывается у меня в голове…       — Я думаю, миз Грейнджер лучше расскажет свою историю, — перевел стрелки Фьюри. — По крайней мере, большую ее часть…       Гермиона смерила Фьюри долгим, не слишком довольным взглядом, покосилась на Локи, лицо которого мало что выражало, что говорило о высшей степени его недовольства.       Но это было ясно изначально — хоть что-то рассказать все же придется.       — Мы с Локи познакомились в феврале две тысячи двенадцатого года, — начала Гермиона, вздохнув. Взгляды всех собравшихся скрестились на ней, отчего стало неуютно. Эти люди, герои во всей своей красе, сейчас препарировали ее и, без всяких сомнений, осуждали за связь с опасным преступником. Они считали Гермиону наивной и глупой, это было видно по их глазам, и ей пришлось с определенной настойчивостью напомнить себе, что их мнение ни на что не должно влиять. Они тоже лишь люди, и их слова и мнения — не истина в наивысшей инстанции. — Я тогда не знала, кто он и откуда, наше общение не было слишком уж долгим, а потом Локи исчез. Он нашел меня спустя полгода, на следующий день после атаки на Нью-Йорк, глубоко беременной и медленно умирающей от магии, что передалась от него нашему ребенку.       — И вы не сдали его властям? — прищурился Бартон недовольно.       — Я должна была, — кивнула Гермиона, криво улыбнувшись. — И если бы все повернулось как-то иначе, то я бы, скорее всего, так и сделала.       Локи послал ей такую же кривую, не слишком радостную усмешку.       — Но я умирала, а Локи предложил сделку — помощь мне за укрывание от вашего бдительного внимания.       — Только мы все равно его нашли, — отметил Старк самодовольно.       — Да, — согласилась Гермиона. — Нашли и отправили в Асгард. А я отправилась с ним — его спасать. Но не вышло, и я несколько месяцев жила там, когда на город напали, а меня и Джейн Фостер похитили.       — То есть все это время Джейн была в курсе? — удивилась Романова. — Вот же…       Похоже, ей было обидно, что она так и не раскусила Фостер, — наверняка в разговорах Мстителей речь заходила и о Локи, и Джейн, присутствующая на некоторых встречах, смогла не выдать себя даже перед прозорливой и очень внимательной Черной Вдовой.       — Да, конечно, — кивнула Гермиона с улыбкой. — Они с Тором гостят у нас каждое Рождество.       — Вот же… — выругался Старк, проглотив последнее слово.       — Тор и Локи спасли нас, но Локи был серьезно ранен во время схватки с эльфами, мы оба оказались в больнице. И Тора, и Локи потом, после битвы, забрали в Асгард, чтобы показать местным лекарям, а я… все это время я была уверена, что больше Локи не увижу.       Она опустила взгляд, еще больше окунаясь в воспоминания. Сейчас Гермиона понимала, что весь первый месяц после родов она находилась просто в жутком состоянии, отчаяние и страх не давали продохнуть, сводили с ума. Лишь Руна худо-бедно держала ее на плаву, помогла не окунуться в пучину собственного бессилия.       Причем тогда Гермионе не была полностью очевидна вся плачевность собственного состояния, как и то, что для нее оно было совсем нетипичным. Но это все уже было не столько важным, поскольку осталось в прошлом.       — Но его было решено лишить магической силы и отправить сюда, на Землю.       — Решено кем? — уточнил Роджерс.       — Нашей матерью, — ответил Тор.       — А землян, как обычно, не спросили, — фыркнул Старк, скрестив на груди руки.       — Мы получили достаточно, чтобы не сильно из-за этого расстроиться, — заметил Фьюри. — Я уже это тебе говорил, Тони. Будь терпимее.       — Я — сама терпимость, — бросил Старк слегка раздраженно, а затем перевел взгляд на Локи: — Но тебе, Олень, грех жаловаться. Хотя… — протянул он, бросив косой взгляд на Гермиону, и, на свое счастье, умолк, потому что в противном случае схлопотал бы что похуже летучемышиного сглаза.       Увидев ее реакцию, Старк вызывающе усмехнулся, очевидно, не ощущая себя неправым. Вернув свое внимание Локи, он продолжил:       — Одного не могу понять, Олень: для чего нужно было настолько сильно нагнетать обстановку? Ты едва не разрушил Нью-Йорк и отделался за это лишь… домашним арестом? Не слишком-то справедливое наказание, как по мне. Так что не вижу смысла…       — Зато сегодня я спас полпланеты.       — Спорный вопрос.       — Перестаньте, — осадил их обоих Фьюри, когда конфликт начал набирать обороты. — Думаю, все согласятся, что одного показательного случая недостаточно, чтобы оценить степень лояльности мистера Лафейсона. К тому же это слишком серьезный вопрос, чтобы решать его вот так, сгоряча. Небольшой тайм-аут будет в самый раз, Локи в это время освоится в команде…       — В команде? — уцепилась за слово Романова. — Вы хотите, чтобы он присоединился к Мстителям?       По лицам остальных было понятно, насколько они воодушевлены подобной перспективой.       — На «внештатной» основе. Локи — настоящий кладезь полезной информации, эксперт мира магии, к тому же сегодняшний день показал, что и свои боевые навыки он не растерял.       — Для меня все это — совсем не аргумент, — сказал Старк.       — Сотрудничество — обоюдный процесс, — заметил Фьюри. — Компромисс. Конкретно ты, Тони, хочешь держать Локи под контролем, он же, в свою очередь, хочет добиться свободы. Мое предложение позволит исполнить оба ваших желания.       Напряженное молчание было ему ответом.       — В одном вы правы, директор, — произнес Роджерс. — Подобные решения нельзя принимать сгоряча. Нам надо подумать какое-то время.       — Что ж, думайте, — не стал наседать Фьюри. — И если вы собираетесь и дальше испытывать гостеприимство миз Грейнджер — дело ваше, а мне еще надо до конца урегулировать ситуацию в Заковии.       С этими словами он поднялся, вежливо попрощался с Гермионой, кивнул Локи и двинулся к выходу.       Его примеру последовали и остальные — основное было сказано, дом осмотрен. Им явно было не очень комфортно находиться здесь, на чужой территории, и Гермиона в чем-то их понимала. Так же скованно она ощущала себя в их башне.       Проводив гостей на выход и закрыв за ними дверь, Гермиона хотела бы выдохнуть спокойнее, но понимала, что не могла. После шума сражения, пыли, дыма и множества смертей мирная и тихая обстановка этого дома казалась ей сюрреалистичной, словно из сна. Сложно было по-настоящему поверить, что все кончилось.       От мыслей Гермиону отвлек звонок мобильного.       — Мама? — подняла она трубку.       — Гермиона, — задыхаясь, едва ли не плача, запричитала в трубку миссис Грейнджер. — Я не знаю как… она была у себя, а сейчас… я думала, она спит, но…       Поняв причину истерики матери, Гермиона ощутила жуткий стыд — увидев дочь, она даже не вспомнила, что та изначально была у бабушки и Джин наверняка очень сильно переживает.       — Руна переместилась домой, мам, — поспешила заверить ее Гермиона, зажмурившись и ощущая, как горят от стыда щеки. — С ней все в порядке. Прости, что не предупредила, у нас здесь с Мстителями был очень важный разговор…       — Господи, — облегченно выдохнула миссис Грейнджер. — Эта ваша стихийная магия скоро сведет меня с ума. Как вы там?       — В порядке, — ответила Гермиона, сглотнув.       Ни черта у них было не в порядке, но матери об этом лучше не говорить. И так обо всей этой ситуации она знала непозволительно много.       Единственное, наверно, о чем Джин Грейнджер так и не знала, — что именно Локи был повинен в разрушении Нью-Йорка. Брат Тора, спрятанный на Земле от гнева приемного отца, — так ей сказали.       — Помощь нужна?       Гермиона задумалась. С одной стороны, хотелось во всем окончательно разобраться и банально отдохнуть, но с другой — Руна почти неделю не видела родителей, использовала магию, лишь бы побыть с ними, и оставлять ее сейчас с бабушкой было бы верхом жестокости.       — Нет, спасибо, мама, — решившись, сказала Гермиона. — Все хорошо.       По крайней мере, сегодняшний вечер они могли бы провести втроем.       Закончив разговор, Гермиона вернулась в гостиную. Локи по-прежнему сидел там в кресле с хмурым, застывшим взглядом. Одним взмахом палочки разведя огонь, она присела на подлокотник кресла мужа и ободряюще приобняла его за плечи.       — Мне очень жаль, что так получилось, — выдохнула Гермиона с печальной улыбкой.       Локи глубоко вздохнул, будто успокаиваясь, раздраженно скривился, выпутавшись из ее объятий, и, не говоря ни слова, вышел из комнаты. Спустя несколько секунд чуть в отдалении хлопнула дверь кабинета.       Стало до боли обидно, казалось, что Локи винил именно ее в произошедшем, и это было очень несправедливо. Но в то же время Гермиона могла понять его, потому постаралась загнать свою обиду как можно глубже.       Впрочем, осадок все равно остался.       Не став лезть к Локи, чтобы не нервировать его еще больше, Гермиона занялась дочерью. Они вместе с Руной пообедали (вдвоем, потому что на громкий стук и предложение поесть ей ответила оглушительная тишина), потом вместе наводили порядок, возвращая спрятанные ранее вещи по их прежним местам.       Они провозились почти до самого ужина, но скучно не было. Гермиона почти неделю не видела дочь и сейчас с удовольствием проводила с ней время. Решение остаться дома до выходных далось достаточно легко — сегодня был четверг, она уже пропустила четыре рабочих дня, и пятый совершенно ничего бы не изменил. Гермиона успела связаться со своим секретарем и запросить у нее отчет о произошедшем за неделю — с основными проблемами она могла ознакомиться и дома и как раз за выходные разработать план дальнейших действий.       К ужину Локи соизволил покинуть скромную обитель своего добровольного заточения, привычно делая вид, что ничего не произошло. Гермиона, конечно, видела, что это не так: по мрачному взгляду, плохо скрытому за натянутой улыбкой; по сжатым в кулаки рукам; по напряженной позе — но не собиралась это хоть как-то комментировать, давая Локи право на злость.       Пока она не была направлена на саму Гермиону, с ней можно было мириться.       Весь ужин Руна бойко рассказывала родителям о всяких мелочах, что наполняли ее жизнь в прошедшие дни, и Гермионе ничего не оставалось, кроме как внимательно слушать, с мягкой улыбкой глядя на дочь.       Спать Руну укладывала Гермиона, несмотря на то, что девочка упрашивала отца, но тот, очевидно, был не в настроении, потому малышка быстро сдалась, съежившись под его неодобрительным взглядом.       Ближе к одиннадцатому часу в прихожей раздался сдвоенный хлопок, и в прихожей появились те, кого Гермиона ожидала все это время.       Гарри и Уолти.       — Как дела? — обратилась она сперва к лучшему другу.       — Лучше, чем могло бы быть, — устало усмехнулся Гарри, вольготно расположившись на диване.       Вчетвером вместе с не слишком-то довольным Локи они собрались в гостиной за горячим чаем.       — По крайней мере, — продолжил Поттер, — мы все смогли провернуть так, что к нашему участию придраться сложно. К тому же после драки кулаками не машут, наше присутствие на поле боя должно сойти за жест доброй воли, помощь в ликвидации последствий атаки террориста. Причем исключительно личная, я никого из тех, кто был в Заковии, не неволил, все было совершенно добровольно.       — Не представляю, как вы это пережили, ребята, — признался Уолти со смущенной улыбкой, отчего Локи глянул на него с плохо скрытым презрением.       Встретившись с укоризненным взглядом Гермионы, он отвернулся к окну.       — Дело привычки, — отмахнулся Гарри, усмехнувшись, и добавил более мрачно: — Жителям Заковии досталось больше. Несколько тысяч погибло, десятки тысяч были ранены, сотни тысяч лишились жилья. Щ.И.Т. разбирается там сейчас, но сомневаюсь, что они смогут оперативно решить все проблемы. Я обратился к Пратчету с предложением помочь заковианской магической диаспоре, он пока размышляет. Как и Визенгамот.       — Эта самая помощь обойдется заковианцам слишком дорого, — пространно проговорил Локи, не поворачиваясь к ним, и в тот момент Гермиона была готова с ним согласиться.       От всей этой политики бросало в дрожь. Никто не мог просить помощи без угрозы показаться слабым и быть растерзанным более крупным зверем.       Вот только заковианцы вряд ли справятся сами. Да и им не дадут — еще до Альтрона эта маленькая европейская страна была лишь плацдармом для боевых действий, полотном, которое более обеспеченные соседи перетягивали каждый в свою сторону.       — И мы, как назло, сейчас не можем вмешаться, — раздосадованно произнес Уолти. — Смерть мистера Грея серьезно ударит по отделу, и пока новый глава не будет выбран, мы, по сути, выбыли из каких-либо игр.       Вспомнив о спрятанном в недрах своей сумочки теле, Гермиона приманила ее и передала Уолти фигурку.       — И много у вас кандидатов на эту роль? — спросила она, впрочем, нисколько не интересуясь их личностями, поскольку знала, что Уолти не имел права разглашать их имена без их ведома или разрешения руководства.       — Немало, — вздохнул Уолти. — Но основных — двое. Главная проблема в том, что один из них — школьный друг Тревора Пратчета, а второй… — он замялся, бросив напряженный взгляд на Локи. — Он в курсе того, кто Локи на самом деле, в курсе всей ситуации с ним и, в отличие от Джонатана Грея, не был так благостно настроен к его присутствию в Магической Британии.       Гермиона выразительно посмотрела на Локи взглядом из разряда «я же говорила». Правда, речь тогда шла больше о Уолти, но она была уверена, что если выиграет второй кандидат, они столкнутся с похожей проблемой.       — Речь именно о Британии? — уточнила Гермиона. Мысль о вероятном переезде была еще неоформленной, туманной и не слишком желанной, все же ее слишком многое держало на родине. Но Гермиона была готова обдумать подобную перспективу.       — Думаю, у нас нет полномочий отвечать за весь мир, — скромно улыбнулся Уолти.       — Неужели нет других подходящих кандидатов? — поинтересовался Гарри. — Тех, кто мог бы стать достойной сменой для Грея?       — И те, кого я назвал, стали бы неплохой сменой, иначе их бы не пророчили в руководители. Но я понял, что ты имеешь в виду. Многие из тех, кто поддерживал политику Грея почти по всем вопросам, слишком молоды, чтобы претендовать на должность начальника отдела. Самому старшему из них едва исполнилось тридцать.       — Мне было намного меньше, когда я возглавил Аврорат, — заметил Гарри.       — Не сравнивай их с собой, — пожал плечами Уолти. — Ты — Гарри Поттер. Не удивлюсь, если ты через один-два срока сменишь на посту Пратчета.       — Не-е-ет, — протянул Гарри, отрицательно помотав головой. — Это место зарезервировано за Гермионой.       Он усмехнулся, за что тут же получил газетой по голове от Гермионы.       Но такое мнение друга все же льстило.       — Это было бы самым лучшим вариантом, — согласно закивал Фоули. — Не знаю никого, кто бы более подошел на эту должность…       Договорить он не успел, потому что Локи, громко хлопнув ладонями о подлокотники кресла, резко поднялся и произнес с кривой усмешкой:       — Сегодня был трудный день, — заметил он. — Если моего присутствия в обсуждении не требуется, я бы предпочел пойти отдохнуть.       Гарри и Уолти согласно кивнули, практически не обратив внимания на выражение лица Локи. У Гермионы же кровь застыла в жилах — ей не нравилось такое напряженное и гневное состояние мужа. Она понимала, что это был жирный намек на то, что им стоит закругляться, но они, на самом деле, толком ничего не обговорили.       Локи ушел, смерив Гермиону долгим, тяжелым взглядом.       — Все в порядке? — спросил Гарри, когда за Локи закрылась дверь.       — Да, — ответила Гермиона, устало улыбнувшись. — Просто это была трудная неделя, ты знаешь.       — Я успел оценить, хотя принял участие лишь в самом конце.       Не став больше терять время попусту, Гермиона вернула разговор в деловое русло. Они продолжили обсуждать возможные варианты поддержки, которые могли бы оказать ставленнику Грея.       Основной минус в том, что Отдел Тайн был, по сути своей, отдельным «тайным» сообществом в Министерстве, и что там происходило — оставалось загадкой для простых обывателей. Те же Гарри и Гермиона, несмотря на свой достаточно высокий статус в обществе, мало что могли предпринять.       Дискуссия затянулась за полночь, было взято на вооружение несколько идей, так что…       Спать Гермиона пошла с тяжелым сердцем почти в два часа ночи. Она ожидала, что Локи встретит ее злостью или холодностью, но он просто… спал.       Увидев его вольготно раскинувшимся на кровати, Гермиона подошла и присела рядом, на самый краешек со своей стороны. Ей не хотелось его разбудить даже случайно по той же самой причине, по которой она опасалась подниматься в комнату.       Нет, она не боялась гнева Локи, но он ей был очень неприятен с той точки зрения, что она не могла никак решить снедавшие его вопросы. Что она могла сделать? Гермиона и так защищала его как могла.       Несмотря ни на что, даже во сне лицо Локи продолжало хранить какое-то хмурое, недовольное выражение. Ему явно снилось что-то неприятное, мрачное.       Усталость снедала Гермиону, а потому она, не тратя больше времени попусту, опустилась на кровать рядом с Локи, близко, но не касаясь кожей, закутала их обоих одеялом и прикрыла глаза, практически сразу погружаясь в сон.       Гермиона вряд ли могла бы с точностью сказать, что ей снилось, но она запомнила, что видения были мутными, неприятными и засасывали, словно трясина. Благо к утру от них не осталось и следа.       Она не могла понять, что выдернуло ее из сна столь рано, на обычных магловских электронных часах, стоявших на прикроватной тумбочке, не было и семи утра. Сила привычки, что сказать. С самой юности она приучала себя вставать как можно раньше, и сейчас, несмотря на усталость, привычка сработала.       Оставшись лежать, но при этом даже не пытаясь вновь уснуть, Гермиона повернулась к Локи и опустила голову на локоть, вглядываясь в лицо мужа. Сейчас, под утро, он уже не казался таким же мрачным или напряженным, как вчера, его лицо обрело безмятежность спящего человека.       Протянув руку, Гермиона, не удержавшись, провела ладонью по щеке Локи. При воспоминаниях о его отношении к ней, ее дому в груди ширилась глухая тоска.       Что он чувствовал к ней? О чем думал, глядя на нее?       В этот момент Гермиона как никогда прежде жалела, что они почти никогда не разговаривали о чувствах. Раньше эти разговоры казались неуместными, не приходящими ко времени. Она все никак не могла найти повода, чтобы заговорить, спросить, а Локи, очевидно, даже не собирался ничего обсуждать.       После последних событий эти вопросы могли быть еще более неуместными. Локи, и без того ощущавший себя в клетке, мог окончательно сорваться от ее попыток прижать его.       Мордред, ведь она могла понять его чувства, но в то же время ей было больно, чертовски больно, что он так ко всему относился.       Все это заставляло Гермиону считать себя нищенкой, выпрашивающей внимания, как высшей милости, что было чуждо ее горделивому характеру…       Нахмурившись, Локи медленно открыл глаза.       — Доброе утро, — Гермиона попыталась изобразить на лице улыбку, но не была до конца уверена, что у нее получилось достоверно.       — Доброе, — кивнул Локи, улыбнувшись в ответ.       Вот только в улыбке совсем не было хоть какого-нибудь тепла. Напротив, от нее Гермиону окинуло холодом, стало еще более тоскливо до того, что ей пришлось зажмуриться, чтобы не дать волю чувствам.       Возможно, виноват стресс, но сейчас Гермиона ощущала все острее, чем прежде. Она не сомневалась, что Локи и раньше относился к ней так же, но она позволяла себе не замечать этого. Теперь же, обратив внимание на самое отвратное, она уже не могла отвести взгляда и не ужасаться.       Кровать едва слышно скрипнула, затем хлопнула дверь, и Гермиона осталась в полной тишине и раздрае.       Долго скучать ей не пришлось — проснулась Руна, и Гермиона заставила себя подняться и заняться ребенком и домашними делами.       Вот только делать особо было нечего — миссис Грейнджер в отсутствие дочери неплохо следила за порядком, к возвращению Гермионы она подготовилась, наготовив еды. Все остальные мелочи легко решались по мановению волшебной палочки.       Если бы так же легко можно было решить все остальное...       Локи вышел к завтраку, но на этот раз практически ничего не говорило о его недовольстве. Он улыбался Руне, играл с ней, спокойно разговаривал с Гермионой на отвлеченные темы, но, несмотря на это, она не могла спокойно вздохнуть.       Она ощущала царившее в доме напряжение кожей как легкий, затаившийся по углам холодок, и поэтому даже от спокойных слов Локи становилось не по себе. Долго ли Гермиона могла выдерживать такое состояние?       Втроем они вышли во внутренний дворик, где находился небольшой детский комплекс с лесенкой, качелями и горкой, и Руна тут же забыла о родителях, занявшись своими играми.       Гермиона и Локи расположились на уютном ротанговом диванчике, вполглаза наблюдая за дочерью. Разговор не клеился — ему, очевидно, было комфортнее молчать, она же не могла найти слов.       Оказалось, Гермиона задремала, уткнувшись носом Локи в плечо, и поняла она это только тогда, когда он слегка шевельнул рукой, пытаясь ее разбудить.       — Руне пора спать, — пояснил Локи с нечитаемым выражением лица. — Я мог бы и сам, но один сурок отлежал мне плечо.       Гермиона, невольно вспыхнув, перевела взгляд на дочь, играющую с куклами на траве и периодически трущую от усталости глаза.       Накормив Руну и уложив ее спать, Гермиона едва смогла побороть острое желание последовать ее примеру. Надо было хотя бы немного вникнуть в произошедшее на работе за последнюю неделю, а также по возможности решить несколько вопросов с секретарем.       Да и с настроением Локи тоже надо было что-то делать.       Сам Локи сидел в гостиной на диване и что-то читал, и Гермиона не стала его отвлекать, просто примостившись рядом. Хотелось еще приблизиться, оказаться в уютном кольце его рук, но она не рискнула, опасаясь недовольства.       Окунувшись с головой в работу, Гермиона не заметила, как прошло несколько часов. Очнулась она только тогда, когда Локи привел в гостиную еще слегка вялую ото сна Руну.       Вечер пролетел еще быстрее, наполненный какими-то мелкими бытовыми вещами; Гермиона и Локи по большей части занимались всем вместе — играли с дочерью, готовили, прибирались после ужина, — но при этом будто были порознь. Это угнетало.       Уже уложив Руну спать, Гермиона спустилась вниз, в гостиную, где вновь застала Локи за чтением. А что ему, собственно, оставалось?       — Локи, — позвала она негромко, присев рядом.       Он невнятно угукнул, не отвлекаясь от книги.       — Поговори со мной, — попросила Гермиона.       Слишком редко он выражал словами то, что думал. Только сейчас она по-настоящему испугалась, что это может очень сильно повредить их отношениям.       — О чем?       Выдохнув, Гермиона закрыла глаза. Почему с ним всегда так сложно?       — О том, что происходит. Я знаю, что ты зол, но…       — Я не зол, — пожал Локи плечами, будто не понимая, что что-то не так.       Он старался выглядеть нормально, но эта маска трещала по швам от наплыва эмоций, и Гермиона легко могла разглядеть каждую трещинку, каждый изъян.       Вот только если он сам не захочет говорить, все бесполезно.       — Локи…       — Все в порядке, — уверил ее он, подняв взгляд.       Все было в этом взгляде как прежде. Казалось бы. Вот только раньше там не было пустоты.       — Я же вижу, что…       — Все в порядке, — с нажимом повторил он, откладывая книгу в сторону.       Гермиона ощущала исходившее от него раздражение. Он не хотел, чтобы она лезла в его дела, но она не могла все оставить как есть.       — Ты слишком часто лезешь в то, что тебя не касается, — холодно заметил Локи. Гермиона бы могла поспорить с этим утверждением, сказать, что он ее муж, и это в любом случае ее касается, но он не дал ей такой возможности. — Все в порядке. Пойдем спать.       Поднявшись, он протянул ей руку, и Гермиона не смогла ее не принять. Если это был такой способ справиться со стрессом, она и не думала отказывать в помощи.       В постели Локи казался грубее обычного, в его прикосновениях не было и капли тепла и нежности. Гермионе отчего-то живо вспомнился их самый первый раз в том замызганном отеле три года назад, и эта ассоциация на корню изничтожила крохи страсти, зарождавшиеся в Гермионе.       Все выходные пролетели практически незаметно. Гермиона наверстывала упущенное в общении с дочкой, не пытаясь больше вывести Локи на разговор, сам он тоже не спешил идти на контакт, не слишком натурально делая вид, что все в порядке, чем раздражал жену.       Понедельник наступил как-то внезапно, но Гермиона даже была этому рада, потому что он позволил вернуться в привычные рамки и отвлечься на посторонние дела. Закончив на работе с менее важными задачами, она вернулась к самой главной своей головной боли — младшей школе. Вопрос с ее месторасположением не был до конца решен и сегодня как раз должен был обсуждаться на собрании попечительского совета.       Встреча была назначена в здании школы, в небольшом зале для совещаний, и после рабочего дня Гермионе ничего не оставалось, кроме как отправиться в школу камином.       Младшая школа находилась в просторном особняке в северной части Лондона. Здание, выполненное в классическом стиле, не выглядело настолько же впечатляюще и фундаментально, как старый замок в Шотландии, где по-прежнему обучались дети с одиннадцати до семнадцати лет, но, тем не менее, был местом, где Гермиона ощущала себя в своей тарелке.       Иногда она задумывалась над тем, чтобы все бросить и отправиться преподавать — Гермионе нравилось общаться с детьми, рассказывать им что-то новое, видеть их восторженные взгляды. Прежде, еще до встречи с Локи, она довольно часто наведывалась сюда и принимала участие в уроках, и этот опыт был одним из самых приятных.       Она любила это здание, именно Гермиона выбрала это место несколько лет назад, она вложила сюда много сил и времени, многие идеи, воплощенные в этой школе (от полного интерната для детей-сирот до предоставления маглорожденным ученикам Хогвартса возможности летних факультативных занятий), были высказаны именно ей.       Школа была ее детищем — любимым и драгоценным.       Переместившись сюда камином почти за полчаса до начала встречи, Гермиона не могла отказать себе в удовольствии пройтись по тихим, просторным и светлым коридорам, заглядывать в классы, где еще несколько часов назад слышался гомон и детский смех.       Гермиона дышала этим местом и никак не могла насытиться им сполна, ощущая, что все проблемы отпускают ее, уходят на второй план хотя бы на какое-то время, позволяя ей успокоиться и прийти в равновесие с собой.       В зал для собраний Гермиона пришла уже умиротворенной, но в то же время собранной и настроенной на деловой лад.       Прибыла она одной из последних, не хватало только кого-то одного. Гермиона оглядела собравшихся.       Ханна Лонгботтом, непривычно серьезная, с деловой прической, была погружена в чтение каких-то бумаг. Элеонора Забини, мать Блейза, статная, роковая женщина с темными, почти чёрными волосами без признаков седины, вполголоса разговаривала с Девидом Оуэном, тучным и полулысым обеспеченным полукровкой, который лет десять назад поднялся на продаже зачарованной магловской техники. Лиана Старксвилл — заслуженный профессор трансфигурации, создательница упрощенного учебника по теории трансфигурации для старших классов младшей школы и единственная, кто состоял в совете, но при этом не имел в школе учащихся родственников, с интересом слушала бойкий рассказ Эдварда Степсона, магла, владеющего одной из крупнейших строительных фирм Лондона, и по совместительству отца одного из учеников. Привычно надменный Драко Малфой, чей отец последние несколько лет снова возглавлял попечительский совет старого Хогвартса и который сам метил в кресло председателя уже новой школы, спорил о чем-то с нынешним председателем совета Альбертом Фоксли.       Альберт, сидевший лицом к входу, заметил появление Гермионы и как-то неприятно усмехнулся. Чистокровный аристократ в пятом поколении, он относился к Гермионе с презрением и недовольством. Впрочем, не к ней одной. После войны много маглорожденных смогли прорваться на достаточно высокие посты в Министерстве, и всех их Альберт небрежно называл «нуворишами от магии».       Несмотря на это, он был опытным и ответственным управленцем, школа при нем процветала. Но в нем всегда ощущалось стремление уязвить, задеть за живое — особенно в адрес Гермионы. Только ей не было до этого никакого дела, пока он оставался профессионалом и воспринимал ее идеи исключительно в рамках целесообразности и перспективности.       — Мисс Грейнджер, — воскликнул Альберт, будто был рад ее видеть. — Не ожидал вашего появления на этой неделе. Вы были так заняты…       — Уже освободилась, — пожала она плечами и прошла к своему месту между Ханной, посмотревшей на нее странно виноватым взглядом, и светловолосым, светлоглазым Оуэном. — Добрый всем вечер.       Миссис Старксвилл, пожилая седовласая и дородная мадам, поприветствовала ее сдержанным, вежливым кивком. Малфой обдал неприятной усмешкой и промолчал, как и миссис Забини. Мистер Степсон, темноглазый подтянутый шатен, единственный из всех улыбнулся открыто и даже привстал, приветствуя леди.       — Мы ждем только мистера Витсфилда? — уточнила Гермиона, вспомнив о самом тихом и скромном члене совета. Ему было уже за сто пятьдесят, но Кристиану Витстфилду это нисколько не мешало быть достаточно активным и участвовать в общественной жизни.       — Не совсем.       Улыбка Альберта решительно не понравилась Гермионе, как и то, что Ханна одновременно с ней затараторила:       — Прости, Гермиона, я должна была предупредить... я хотела написать, но Алиса заболела и я...       Тряхнув головой, Гермиона повернулась к Фоксли.       — Мистер Витсфилд последнее время чувствует себя не очень хорошо, — ответил он. — А потому решил уйти в отставку и освободить место. Его быстро заняли.       — И кто? — тихо спросила Гермиона, внутренне похолодев и уже предчувствуя неладное.       Ответом ей послужили приглушенный стук каблуков и широко раскрывшаяся дверь.       — Всем добрейшего вечерочка, — протянул высокий, жеманный голос.       Гермиона посмотрела в сторону двери, чтобы встретиться с наигранно бодрым и добродушным взглядом Миллисенты Уизли.