Любовь во время зимы

      11 октября, Нью-Йорк       Тор зашел в комнату брата на базе и недовольно поджал губы, тот лежал на своей кровати и лениво перебирал струны какого-то местного музыкального инструмента. Его длинные тонкие пальцы двигались ловко, и получавшаяся музыка была красивой, но немного печальной.       Услышав, что кто-то вошел, Локи поднял голову и тут же изменился в лице: холод во взгляде быстро заменили злость и презрение.       — Кого я вижу! — протянул он ехидно. — Мой братец, наконец, решил почтить меня своим присутствием.       — Я был занят делами.       Они на самом деле не виделись почти месяц, да и до этого Тору было не до брата. Узнав о Камнях Бесконечности, он засел в Асгарде в дворцовой библиотеке в попытках найти о них как можно больше информации. Но той было тревожно мало, и долгое время Громовержец разрывался между необходимостью отправляться на поиски и желанием остаться в Мидгарде.       — Знаю я, как зовут твои дела, — фыркнул Локи, снова откидываясь на подушки.       Упоминание о Джейн — а Локи явно намекал именно на нее — всколыхнуло болезненные воспоминания. Тор видел ее буквально вчера, и итог этого свидания был крайне печальным.       Их отношения вообще складывались не слишком-то просто. Она вечно была занята своими исследованиями, он — геройством, но вначале это не мешало им всецело наслаждаться друг другом. Только последний год становилось все сложнее. Множество недомолвок, обид и потраченных нервов — вот во что все вылилось.       Бог и смертная — что их ждало? Порой Тор искренне жалел, что смог вернуть свое бессмертие, потому что тогда все было бы намного проще. Локи на троне, он — в Мидгарде с Джейн…       Каждый бы получил что хотел.       Чего Тор хотел сейчас — он не знал. То, что могущественные космические артефакты были разбросаны непонятно где, пугало его. Он считал себя обязанным найти их и хотя бы удостовериться в их сохранности.       Именно так он и сказал Джейн, когда она сама вызвала его на важный разговор к себе домой. Сидя на ее диване, Тор ощущал себя пловцом, решившим сигануть в открытое море. Но утаивать от нее все он тоже не собирался.       — Ты должен улететь? — переспросила она его, враз побледневшая и какая-то растерянная. — Надолго?       В том-то и дело, что он и сам не представлял. Поиски могли занять годы, и для него, асгардца, это не казалось таким уж страшным. Но для нее могла пройти вся жизнь.       — Не знаю, — ответил Тор. Что еще можно сделать или сказать? Одно он мог обещать: — Я буду возвращаться. Так часто, как смогу, я…       — Стой, — остановила она, подняв на него свой взгляд.       В глубине ее глаз зажглась отчаянная решимость, и Тор послушно умолк, ожидая того, что Джейн хочет сказать, но она медлила.       — Я как раз об этом хотела с тобой поговорить, — произнесла она, наконец. — Тор, так не может больше продолжаться. Эти свидания урывками, встречи от случая к случаю. Ты нужен своему царству, нужен землянам, а я… я устала жить в постоянном ожидании. Нам надо разойтись.       Тор не верил, что она это говорит.       — Ты уверена, что этого хочешь, Джейн? — спросил он.       — Да, — сказала она, не засомневавшись ни на секунду.       Он не стал ее уговаривать, что-либо просить или объяснять. Мысль, что он портит ей жизнь, удерживая рядом с собой, уже давно засела в нем. Что он мог дать Джейн? Одни пустые обещания и крохи отношений? Никогда смертной не стать царицей Асгарда, отец не уставал напоминать ему об этом каждую их встречу. Тор не принадлежал себе в полной мере, а если он не мог отдать себя Джейн целиком, для чего тогда это все?       Смертная жизнь скоротечна, и разве милая, умная и славная Джейн заслужила провести ее в ожидании непонятно чего?       — Прости меня за все, — с горькой улыбкой сказал ей Тор на прощание и целомудренно поцеловал в лоб.       — Спасибо тебе. За все, — ответила ему Джейн, прикрыв глаза.       И он ушел. Оставшийся вечер и всю ночь он мотался по Нью-Йорку без всякой на то цели, и только здравый смысл останавливал его от желания зайти в какой-нибудь бар, чтобы утопить тупую, ноющую боль в алкоголе.       Он любил Джейн, любил всем сердцем так, как никого прежде не любил. Но, удерживая ее рядом с собой, он только портил ей жизнь, и хорошо, что хотя бы у нее самой хватило духа это признать.       Все, что ни делается, — к лучшему, зато теперь Тор мог со спокойной душой отправляться на поиски, не разрываясь на части от желания быть с той, кто ему дорог. Его здесь больше ничто не держало.       Нет, здесь, конечно, оставался Локи, но у него были Гермиона и Руна, да и Мстители тоже могли за ним присмотреть… Но все же стоило со всеми попрощаться.       И начать Тор решил с племянницы.       В Лондоне он оказался утром и уже с восходом солнца постучался в дверь к Гермионе. Та открыла спустя всего пару минут, одетая в простой домашний халат, но было видно, что встала Гермиона не только что.       — Тор? — спросила она настороженно.       Выглядела она бледной и не слишком радостной, складывалось ощущение, что она либо вообще не спала эту ночь, либо спала очень мало и, возможно, плакала.       — Гермиона? — нахмурился Тор. — Все в порядке?       Первым делом он испугался, что что-то случилось с Руной.       — Нет, все… — Гермиона отвела взгляд, не справившись с голосом, — все в порядке. Проходи.       Она сделала шаг в сторону, пропуская Тора внутрь, и он увидел в конце коридора с любопытством выглядывающую из-за угла Руну.       — Дядя Тор! — радостно воскликнула малышка, бросаясь к нему в объятья. Поймав неугомонную пигалицу, Тор поднял ее на руки и прошел внутрь.       — Прости, что столь рано, — повинился он, обернувшись к Гермионе.       Та скованно улыбнулась, обняв себя руками, и жестом пригласила Тора на кухню.       Получив объемную кружку с кофе, он с интересом слушал сбивчивый рассказ Руны о последних событиях в ее жизни, не забывая краем глаза следить за ее матерью. Гермиона, налив кофе и себе, также разместилась за столом напротив Тора. На гостя или дочь она не смотрела, погрузившись в свои мысли, и выглядела непривычно мрачной.       — Дорогая, пойди поиграй в игрушки, — сказала она Руне спустя минут десять ожидания. — Нам с дядей Тором надо серьезно поговорить.       Руна чмокнула его в щеку и нехотя слезла с его коленей. Тор и сам не очень хотел ее отпускать, но говорить лучше было наедине.       Весь вид Гермионы — ее мимика, поза, движения — говорил о том, что ее просто подмывало спросить, зачем же он пришел, но она отчего-то не решалась.       Потому решился он сам.       — Я улетаю, — выдохнул Тор, — надолго. Просто подумал, что вы должны знать.       Она посмотрела на него удивленно и спросила:       — Куда?       — Все это время я искал любую информацию о Камнях Бесконечности. Здесь и в Асгарде, но все тщетно. Три из шести Камней всплыли всего за три последних года, оставшиеся — неизвестно где, и я хочу удостовериться, что они не попадут в дурные руки, но… — Тор замялся, опустив взгляд на сложенные на столе руки.       — …сколько это будет длиться, ты не знаешь, — закончила за него Гермиона.       — Да.       — А Джейн в курсе?       Вопрос напомнил о самом больном, но Тор не видел необходимости скрывать правду.       — Мы говорили с ней вчера и… решили расстаться, — сказал он, прикрыв глаза.       Гермиона как-то непонятно хмыкнула, устремив свой взгляд в кружку с кофе.       — Что? — не понял Тор такой странной реакции.       — Нет, ничего, — махнула она рукой, разом снова помрачнев. — Просто… Я ушла от Локи.       Эта новость ошеломила Тора.       — Как?       — Долгая история. — она устало прикрыла глаза. — Признаться, я вначале думала, что он сказал тебе. И ты пришел сюда уговаривать меня вернуться.       Нахмурившись, Тор покачал головой.       — Нет, я… Нет. Боги, я даже предположить не мог. Нет, Локи, конечно, тот еще засранец, но… Но почему?       Гермиона фыркнула.       — Потому что Локи тот еще засранец, — горько улыбнулась она. — А если серьезно — мы не нужны ему. Совсем. Он считает любовь, привязанность — глупостью. Для него находиться рядом с нами подобно пытке, и я… решила не мучить его.       — Но мне казалось, он любит вас…       — Мне тоже так казалось, — вздохнула Гермиона.       Разговор на этом как-то иссяк. Тор не мог найти слов, чтобы посочувствовать Гермионе или попытаться уговорить ее вернуться, — все же он переживал о брате и не хотел, чтобы тот остался один.       Но Локи слишком уж хорошо отпугивал от себя окружающих без какой-либо посторонней помощи.       — Удачи тебе, Тор, — пожелала Тору Гермиона, когда он спешно засобирался дальше. Перед отправлением ему еще следовало навестить братца, наворотившего дел со своей жизнью. — Береги себя.       Он кивнул, крепко прижав ее к себе.       — Дядя Тор! — в его ногу вцепилась Руна, Громовержец подхватил и подкинул ее, отчего малышка радостно взвизгнула. — Пока-пока! А ты скоро еще приедешь?       — Постараюсь, — пообещал Тор, с горечью подумав, что вряд ли может выполнить свое обещание настолько скоро, насколько это считает его племянница.       Весь обратный перелет до Нью-Йорка Тор не мог не думать обо всем, что происходит. Почему они с братом не могут быть просто счастливы здесь? Почему все хорошее вечно оборачивается для них бедой?       Хотя в данном конкретном случае они оба сами виноваты.       Локи предавался рефлексии в своей комнате и, завидев Тора, по обыкновению стал плеваться ядом, но Громовержец и не думал на это вестись. Мысли о Джейн, на которые его навел брат, заставили уйти его немного в другое русло.       — Мы с Джейн решили расстаться, — признался он брату, разом сбив с него язвительность.       К чести Локи, он не стал глумиться над этим, лишь бросил мало что говорящее «Сочувствую».       — Локи, — вздохнул Тор, пройдя в комнату и усевшись на протяжно скрипнувший под ним стул. — Я знаю про вас с Гермионой и…       — Тебе не стоит лезть в то, что тебя не касается, брат, — предостерег его Локи, опасливо прищурившись.       — Неужели тебе и правда все равно? — удивился он, не веря в это.       Да, Локи оказался в доме Гермионы не совсем по своей воле, точнее, совсем не по своей, но… Тор не мог и подумать, что для брата это настолько в тягость. Руна, Гермиона… разве он не полюбил их?       Локи ничего не ответил, вернувшись к прерванному занятию — игре на гитаре, но на лице его Тор заметил целую гамму чувств.       — Пора перестать быть таким засранцем, Локи, — вздохнул Тор. — И без того единственную, что любила тебя по-настоящему, ты потерял…       — К твоему удовольствию… — выплюнул брат, невольно напомнив Тору их разговор трехлетней давности в Свартальфхейме.       Тогда Локи с радостью бросился спасать Гермиону из лап темных эльфов, он признавал, что она небезразлична ему. Что же переменилось за эти три года? Почему он так сильно к ним остыл?       — Я никогда и не помышлял о вашем расставании, — произнес Тор, у него даже не было сил, чтобы оскорбиться.       То ли все последние события вконец его измотали, то ли он разучился злиться на брата за все его глупые выходки.       — Мне жаль, что так получилось, — продолжил Тор, но Локи оборвал его, резче, чем нужно.       — И ты пришел, чтобы «вправить мне мозги»?       — Нет, я пришел, чтобы сказать, что улетаю.       С каждым новым разом объяснение давалось Тору все проще и проще, вот и сейчас Локи слушал его с пристальным вниманием, глядя исподлобья.       — Что ж, иного я и не ожидал, — хмыкнул Локи чуть презрительно и вновь пару раз провел пальцами по струнам.       — Прощай, брат, — вздохнул Тор и, не дождавшись ответа, развернулся, чтобы выйти.       — Тор, — негромкий голос заставил его замереть в проходе. — Не ты один ищешь Камни, и… Если встретишь бугая с сиреневой кожей, зовущего себя Таносом, или кого-то из его команды… Не лезь на рожон.       — Я буду осторожен, — улыбнулся Громовержец, обернувшись, чтобы встретиться с братом взглядом, но Локи не смотрел на него, вернувшись к своему занятию. — Спасибо.       Такая нехитрая забота брата приятно грела душу. Быть может, он еще не до конца потерян? Жаль, что у Тора совсем не было времени как-то помочь Локи и Гермионе исправить все то, что они натворили со своими отношениями. Да и смог бы он? Такта и тонкости в словесных манипуляциях Громовержцу сильно не хватало...       Закрыв за собой дверь, Тор отправился к Роджерсу. Осталось попрощаться со старыми товарищами.