Любовь во время зимы

      29 января 2016 года, Лондон       — Мисс Грейнджер, я подготовила документы, которые вы просили, — в кабинет зашла Джесс, секретарь Гермионы, и положила на стол небольшую стопку картонных папок.       — Да, спасибо, можешь идти, — кивнула Гермиона, не отрываясь от других бумаг, что лежали на столе.       Через несколько месяцев должны были стартовать первые игры Чемпионата мира по квиддичу. В Германии. Но из-за целого ряда проблем немецким магам пришлось отказаться от проведения Чемпионата (и, возможно, самого участия в нем). И тогда Пратчет не мог не воспользоваться случаем и выдвинуть кандидатуру Британии — это же такой почет! Что удивительно, такими дураками выступили не они одни, но повезло конкретно им.       Министерство стояло на ушах. Департамент магических игр и спорта тряс остальные отделы — за короткий срок требовалось столько всего подготовить, и Гермионе, как советнику министра по связям с магловским населением, не удалось остаться в стороне.       После обеда у нее была назначена встреча с премьер-министром маглов, следовало, наконец, определиться с конкретным местом проведения, к этому вопросу Гермиона подошла с особенной тщательностью, вспоминая провальную конспирацию магов в 1994-м. Сейчас она вела переговоры о закрытии на время проведения Чемпионата некоторой части национального парка Кернгормс, дело уже подходило к концу, но она осознавала, что это самое начало.       Когда дверь за Джесс затворилась, Гермиона прикрыла глаза, откинулась в кресле и позволила себе глубоко выдохнуть. Близилось время обеда, так что она могла взять небольшую передышку — после до самого вечера у нее, скорее всего, не будет ни одной свободной минуты. Гермиона даже не была уверена, что сможет вернуться домой вовремя.       Но ничего, это ведь лишь временные трудности…       Взгляд помимо воли устремился к стоящей на столе фоторамке — подарку Уолти на Новый год. На живом фото Гермиона была запечатлена вместе с дочерью, Фоули сделал его во время одной из прогулок прошедшей осенью. Ни Гермиона, ни Руна не смотрели в камеру, они просто кружились под листопадом… Но вся ценность подарка была отнюдь не в фото. Если нажать на угол рамы, фото исчезнет, сменившись картой со светящейся на ней точкой и подписанными координатами.       — Могу поклясться, что это — единственный мой способ слежения за Руной, — сказал тогда Уолти, объясняя назначение подарка. — Больше у меня ничего нет.       Как бы Гермионе ни было неловко, она не могла отказаться от артефакта, слишком жив еще был страх потерять Руну. Уолти подарил его в самый первый январский рабочий день, и еще несколько дней Гермиона не могла удержаться от того, чтобы каждые полчаса сверяться с картой, удостоверяясь, что дочь именно там, где и должна быть в тот или иной момент.       — На самом деле я пришел не только за этим, — продолжил Уолти, когда пауза грозила затянуться.       — А зачем? — с некоторым опасением уточнила Гермиона.       — Я… — он выдохнул, опустив голову. — Я хотел попрощаться. Я снова уезжаю в Африку, скорее всего надолго, но… Я просто не мог не увидеться с тобой перед отъездом.       Его признание ввергло Гермиону в смятение. Она и без того ощущала себя неловко от осознания, что просто не сможет ответить на чувства Фоули. По крайней мере, не в ближайшем будущем. Он был ей хорошим другом, крепкой поддержкой, и пусть ситуация с Руной слегка расшатала царившее между ними доверие, Гермионе было грустно. Но, с другой стороны, она понимала Уолти и его желание уехать, ему наверняка тоже было неимоверно больно от ее неловкости, от того, что она не могла по достоинству его оценить.       Возможно, ему на самом деле лучше было уехать. Но Африка?..       — И когда? — дрогнувшим голосом уточнила Гермиона.       — Уже завтра, — ответил он почти без каких-либо эмоций. Он даже старался не смотреть ей в глаза — напрямую. Но стоило ей отвести свой взгляд, он начинал разглядывать ее, будто пытаясь запомнить до мельчайших деталей.       — Удачи, — выдохнула Гермиона, поджав губы.       Он ушел, и она не стала его останавливать.       Своим подарком Фоули отчасти добился того, чего наверняка и хотел — чтобы Гермиона не забывала о нем. Но все же она не могла вспоминать о нем именно в том ключе, каком он, скорее всего, надеялся.       Если первое время Гермиона проверяла карту постоянно, то сейчас, спустя почти месяц, ей хватало всего одной-двух проверок в день. Вот и сейчас она ткнула пальцем в раму, чтобы удостовериться, что Руна дома, где и должна быть перед тихим часом.       О том, что дочь там не только с бабушкой Джин, — думать не хотелось.       Локи вернулся в Лондон в первых числах января. Щ.И.Т. предоставил ему в пользование одну из своих квартир, только этого практически не ощущалось, потому что он умудрялся проводить в доме Гермионы почти все свое свободное от тренировок и операций время, общаясь с дочерью как можно больше, отправляясь к себе довольно поздно и возвращаясь ранним утром.       И Гермиона не могла с этим ничего поделать. Она ведь разрешила ему бывать в этом доме в разумных пределах, только ей стоило заранее подумать о том, что у нее и Локи совершенно разные представления о «разумных пределах»…       Впрочем, пока Руна была по-настоящему счастлива, Гермиона не собиралась пытаться поставить одного зарвавшегося асгардца на место, к тому же идти на попятную было нечестно. Она понимала, что после всего произошедшего он тоже безумно переживал за безопасность дочери и желал как можно больше быть с ней рядом, чтобы оградить от опасности. С ее стороны было бы большой низостью сейчас выставить Локи за дверь.       Да и не стала бы она этого делать в любом случае, она хотела остаться с ним друзьями, сохранить какие-никакие теплые отношения хотя бы ради дочери.       И пусть у нее самой сердце обливалось кровью от необходимости вырвать Локи из своего сердца, особенно после последних его эскапад.       Очевидно, он и думать не хотел о разводе, Гермиона же пока больше не спрашивала.       Как бы она ни уверяла себя в правильности решения, ее саму гложили сомнения и неискоренимое чувство вины не только перед Руной, но и перед самим Локи. Гермиону поражала та пылкость, с которой он выступал против идеи о разводе, но, поразмыслив над этим, она, кажется, поняла основную причину.       Локи, несмотря на заверения Гермионы, все же опасался потерять связь с дочерью, опасался, что, как только документы будут подписаны, она прогонит его из их с дочерью жизни. Человек, привыкший лгать, ожидает обмана от других.       Но что тут можно было поделать? Только дождаться окончания этих трех месяцев, оформить развод — а там он сам увидит, что Гермиона чиста в своих помыслах.       Но, Мерлин, как же было тяжело!       Весь этот месяц Локи был сама обходительность, Гермиона не помнила мужа таким с того самого момента… да, собственно, наверно, никогда он и не был таким.       Каждое утро она находила на кухонном столе свежий букет полевых цветов (она даже не представляла, откуда он их брал посреди зимы). Гермиона всегда вставала раньше дочери, но каждое утро ее ждал намазанный ореховым маслом тост и кружка свежесваренного кофе.       Но даже не в такой заботе было главное дело.       Несмотря на свое решение развестись, Гермиона по-прежнему любила Локи и медленно сходила с ума от его близости: от его плутовской улыбки, от его, казалось бы, совершенно невинных случайных касаний, от его наглой привычки нарушать личное пространство…       Не легче было и от созерцания того, как Локи общался с Руной. Он и прежде был на удивление заботливым отцом, но сейчас тепло, исходящее от их общения, заставляло сердце обливаться кровью. Гермиона понимала, что, несмотря на все ее желания и старания, все это изменится. Хуже вряд ли будет, будет… по-другому. И им всем придется так или иначе к этим изменениям привыкать.       Однако отказываться от развода Гермиона не собиралась. Она понимала, что, стоит ей пойти на попятную, Локи, скорее всего, успокоится и рано или поздно вернется к своему прежнему поведению. Люди почти не меняются, это факт…       — Мисс Грейнджер, — снова заглянула Джесс. — Там вас уже ждут…       Гермиона бросила быстрый взгляд на часы, чтобы удостовериться в собственных мыслях. Да, наступил обед, так что она знала личность визитера.       Поднявшись со своего места, Гермиона накинула теплую мантию, подхватила сумку и вышла в приемную.       — Виктор, — тепло улыбнулась она, протянув руку поднявшемуся ей навстречу мужчине. Вместо того, чтобы по-деловому пожать ее, тот легко коснулся ее ладони губами.       — Гермиона, — проговорил он, выпрямившись.       С Виктором Крамом Гермиона впервые за долгое время столкнулась в Атриуме Министерства недели полторы назад.       — Что ты здесь делаешь? — удивилась тогда она.       Она слышала от Джинни, что Виктор четыре года назад вернулся в Болгарию после тяжелого расставания с Габи. Его отношения с младшей сестрой Флер начались в конце двухтысячных, это был довольно долгий, но непростой роман. Многие знакомые удивлялись, что могло связывать сдержанного, холодного болгарина и пылкую, легкую на подъем француженку, но их чувства искрили, особенно первые пару лет.       Они какое-то время даже жили в Британии, когда Крама пригласили тренировать сборную страны, так что Гермиона не понаслышке знала об их непростых отношениях. Габи часто выводила своего избранника на конфликт, пытаясь расшатать его слоновье спокойствие, когда же у нее выходило, они быстро и очень бурно мирились.       Вот только чем больше проходило времени, тем сильнее Виктору надоедали эти эмоциональные качели, на которые подсадила его невеста. Ссор становилось все больше, примирений — меньше, и в один момент, незадолго до свадьбы, Крам ушел.       После этого он долгое время жил на родине и даже вернулся в свою сборную, с которой они выиграли, наконец, Чемпионат мира…       И вот Виктор снова был здесь.       — Меня еще раз позвали тренировать вашу сборную, — пояснил он, усмехнувшись одними уголками губ.       Его сложно было узнать — за эти годы Виктор отрастил волосы почти до плеч, оброс небольшой, ухоженной бородкой, но по-прежнему выглядел как влажная мечта толпы школьниц. Да и не только школьниц.       В тот же день Крам пригласил ее пообедать с ним, и Гермиона не стала отказывать себе в удовольствии пообщаться со старым другом. Весь час они обсуждали прошлое, знакомых и последние произошедшие с ними события, а также говорили о работе — Виктор оказался неплохим советчиком в некоторых тонких вопросах о квиддиче, которых Гермиона не знала, даже несмотря на длительные отношения с игроком.       Они договорились встретиться на обеде через несколько дней, и так продолжалось до сегодняшнего дня. Общаться с Виктором было по-ностальгически приятно, они могли все время проболтать ни о чем, с ним не ощущалось скованности или каких-то недоговоренностей. Он был обходителен и по-своему мил, но совершенно ненавязчив в этой своей обходительности.       В этот раз все было точно так же. Гермиона и Виктор обедали в одном магловском кафе недалеко от Министерства, обсуждая дальнейшие планы по подготовке к Чемпионату. Крам немного рассказывал о команде, он сам был занят не меньше Гермионы, проводя на тренировках почти все свое время. Эти короткие встречи — единственное, что было ему доступно в ближайшие несколько месяцев.       Не сказать, что Гермиона была сильно этим расстроена, но она в свою очередь могла посочувствовать Виктору и его занятости.       — Удивляют журналисты, они знают о моей загруженности, но не перестают интересоваться личной жизнью. О какой личной жизни тут может идти речь?       — Радуйся, что тебя не подозревают в романе с одним из игроков… — фыркнула Гермиона, припомнив рассказы Локи о ходящих о нем в Сети фантазиях фанаток.       — Не удивлюсь, если подозревают, — скупо усмехнулся он. — Кстати о журналистах. Похоже, меня выследили.       Он кивнул на большое витринное окно, за которым шумела оживленная магловская улица. Осмотревшись, Гермиона ничего не заметила, тогда Виктор уточнил:       — У рекламной стойки напротив. Глаз сам соскальзывает, это верный признак заклятья отвлечения внимания, причем довольно топорного. Научился такое распознавать со временем, — добавил он на ее удивленный взгляд.       — Что ж, тогда, полагаю, нам пора по делам, — скованно улыбнулась Гермиона.       За ней, конечно, прежде тоже следили папарацци, просто не столь рьяно…       Оставалось только предполагать, что могли понаписать журналисты, но вряд ли что-то хорошее.       Что было доказано вышедшим субботним утром номером «Волшебных звезд» — одной из самых популярных желтых газетенок в магической Британии.       Гермиона спустилась на кухню, и первое, что ей бросилось в глаза, — это их с Виктором фото на первой полосе под заголовком «Новая старая любовь героини войны?».       Газета была в руках Локи, он закрылся ей, углубившись в чтение, и Гермиона поневоле сделала глубокий выдох, предвосхищая бурю. Которую не заслужила, но это не отменяет самого факта…       Медленно опустив газету и положив ее на стол, Локи поднял свой взгляд на Гермиону.       — Доброе утро, — улыбнулся он.       Просто улыбнулся, без ехидства, без наигранности и колкости. В глубине его глаз притаилось нечто темное, что всегда жило в его душе, но было видно, что он борется с этим, загоняя эту темень еще глубже.       — Доброе, — полувопросительно ответила Гермиона и, справившись с собственным оцепенением, прошла в кухню.       На столе по обыкновению ее ждал скромный английский завтрак, отказываться было не очень-то прилично, так что, снова вздохнув и все еще подсознательно готовясь защищаться от упреков, Гермиона пригубила ароматно дымящийся кофе.       — Прогуляемся? — оборвал Локи натянутую струной тишину.       — Что?       — Я еще на той неделе обещал Руне сводить ее в парк к ледяному замку, но меня тогда вызвали, если ты помнишь. Так что, если ты не против, я сводил бы ее сегодня. И ты могла бы пойти с нами.       Нет, она не могла в это поверить — вместо того, чтобы устраивать ей выволочку, он… не обращал на произошедшее никакого внимания. И даже больше — звал Гермиону гулять.       С другой стороны, это было логично. Пока он надеялся, что она вернется к нему, ему было выгоднее быть предельно сдержанным и всепрощающим. Но что-то подсказывало, что эта тема с Виктором еще не закрыта до конца…       — Я… На самом деле я не могу, — призналась Гермиона.       — Почему? — уточнил Локи, слегка прищурившись. Голос его был вкрадчивым, но уже не таким беспечным, как в начале.       — Я обещала сегодня уделить время профессору МакГонагалл, нам нужно было решить несколько важных вопросов по взаимодействию младшей и старшей школы.       — Мы могли бы пойти с тобой, — пожал плечами Локи. — Руна, насколько я знаю, давно мечтала посетить Хогвартс... Не думаю, что профессор станет высказывать какие-либо претензии, если ты придешь не одна.       В его словах был некоторый резон, но…       Мордред, ладно! Она же хотела показать ему, что готова на диалог, готова на взаимодействие… К тому же что плохого в том, что Локи и Руна погуляют по школе, пока она разговаривает с директором?       — Хорошо, — натянуто улыбнулась Гермиона. — Тогда собирайтесь, через час нам нужно быть на месте.       Кивнув, Локи поднялся и ушел за дочерью, Гермиона же, поковыряв вилкой омлет, все же отстранила от себя тарелку. Кусок не лез в горло, так что придется, похоже, обойтись одним только кофе.       Пальцы сами по себе потянулись к газете.       На первой полосе было только фото и анонс статьи, сам текст располагался на четвертой и пятой страницах, его-то, похоже, и читал Локи перед этим. Пробежав взглядом по статье, Гермиона не обнаружила ничего, что могло бы ее поразить. Едва только увидев «Звезды», она уже представляла, что о ней напишут…       И фото, фото: объятия с Гарри (еще с Турнира Трех волшебников), танец с Виктором (со Святочного бала), Рон, Локи, Уолти…       И как вишенка на торте — последние снимки с того треклятого обеда.       А Гермиона еще поражалась, почему ее общение с Уолти особо не обсасывалось в прессе — им просто был не очень интересен никому не известный невыразимец. А тут целый Виктор Крам!       Сплюнув, Гермиона смяла газету и точным броском отправила ее в урну.       Еще со школы СМИ любили распускать о ней грязные слухи, вроде она должна была привыкнуть, но все равно на душе было гадко, будто ее изваляли в грязи. И ведь не прижучишь этих гадов…       Но это все мелочи, от них стоило отвлечься.       А что на самом деле нужно было сделать — это предупредить МакГонагалл, что она будет не одна. Ответный патронус-кошка заговорил голосом профессора: «Конечно приходите, с удовольствием познакомлюсь с нашей будущей ученицей».       В назначенное время Локи и не скрывающая радостного возбуждения Руна уже стояли в коридоре у лестницы, ожидая Гермиону. Переместиться решили камином прямо в директорский кабинет, открытый специально для них.       Когда с расшаркиваниями и знакомством было покончено, в кабинет постучали.       — Входи, Невилл, — позвала директор. — Профессор Лонгботтом согласился показать школу вам и вашей дочери, Лукас, пока мы с Гермионой обсуждаем дела.       — Премного благодарен, — кивнул Локи и вышел вслед за Невиллом.       Гермиона задержалась у МакГонагалл больше чем на два часа, и только колокол, собирающий всех учеников на обед, заставил их закруглиться.       — Не хотите вспомнить юность, Гермиона? — поинтересовалась профессор. — Приглашаю вас на обед, думаю, вашей семье тоже будет интересно увидеть Большой зал. Если, конечно, профессор Лонгботтом его уже не показал…       — Мы с удовольствием побудем здесь еще, — заверила ее Гермиона. — Если я, конечно, найду своих…       Впрочем, долго искать не пришлось — с улицы раздавались громкие крики и смех. Выглянув в окно, Гермиона увидела, что треть студентов школы высыпала на улицу перед главными воротами замка и устроила самую настоящую снежную баталию посреди удивительного ледяного города с улицами и домами и даже приличных размеров дворцом.       И если дома и различные улицы и заграждения были явно коллективным творчеством старшекурсников, как и целый музей ледяных скульптур чуть поодаль, то создателя дворца несложно было угадать — архитектура строения была до боли знакома Гермионе, в похожем она три года назад провела несколько месяцев…       — Похоже, нам стоит выйти на улицу, — с улыбкой заключила профессор МакГонагалл. — Сомневаюсь, что это кровопролитие прекратится без нашего участия. Зная участников…       — Зная зачинщиков, я с вами соглашусь, — ответила Гермиона.       Вблизи город поражал еще больше. Созданные при помощи магии строения блестели под зимним солнцем, превращая окружающее пространство в сказочную страну. И, как оказалось, у страны были свои правители.       Точнее правительница.       На просторном балконе дворца стоял самый настоящий трон, на котором на горе подушек восседала довольная Руна. Битва под стенами замка веселила ее, и сейчас она с интересом наблюдала за снежной дуэлью двух старшекурсников, перекидывающихся снежками на свободном от домов участке, больше напоминающем ристалище.       Мальчишки уворачивались от летящих со стороны противника снежков, пока один из них, более невысокий и юркий юноша, не попал в своего соперника. Зрители взорвались криками — радостными и не очень.       Под всеобщий смех мальчишка-победитель с улыбкой преклонил колено перед троном.       Руна что-то сказала Локи, стоявшему за спинкой ее трона, и он с усмешкой провозгласил:       — Поднимись, победитель, и получи заслуженную награду из рук принцессы Льдограда.       Явно стараясь выглядеть царственно, Руна сползла со своего высокого места и, подойдя к резной ограде балкона, скинула вниз привезенного с собой плюшевого медвежонка.       — Благодарю, моя принцесса, — фыркнул мальчишка, поднявшись на ноги.       — Десять баллов Гриффиндору за замечательную победу, мистер Аткинсон, — привлекла к себе внимание МакГонагалл. — И пять баллов Слизерину, Роули, вы хорошо сражались, хоть и потерпели поражение. А теперь прошу всех на обед!       — Да, профессор! — отозвался нестройный хор голосов.       — Нас это тоже касается, — добавила Гермиона, повернувшись к Локи.       — Да, моя королева, — крикнул тот, отвесив ей шутливый поклон.       Невзирая ни на какие уговоры, ее сердце пропустило удар от этой шаловливой улыбки. Когда хотел, Локи мог быть неимоверно очарователен. Жаль, что все это — временное явление…       Гермиона, убедившись, что Руна и Локи спускаются вниз, последовала за направившейся к школе МакГонагалл, которая уже была метрах в ста впереди. Сзади раздавалось негромкое перешептывание, Локи явно на что-то подбивал Руну, и та в итоге захихикала, угукнув в ответ. Впрочем, обстановка и время явно намекали, на что же асгардец подбивал дочь.       И точно, через полминуты в спину Гермионы отправился предательский снежок. И если первый пролетел сильно мимо цели, то второй мог угодить ей в плечо, но в последний момент Гермиона развернулась и, перехватив снежок магией, отправила его обратно, попав Локи прямо в грудь.       — Ты подговорил нашу дочь ударить снежком мне в спину? — наигранно угрожающе отчеканила Гермиона. — Это нечестно! Нельзя учить ее плохому!       — В смысле?! — воскликнул Локи возмущенно, отряхиваясь от снега. — Я ее отец! Это моя святая обязанность!       Несмотря на возмущение, в его глазах играли бесята. Пылающий взгляд, чуть влажные, припорошённые снегом волосы, возникшая на губах полуулыбка…       Гермиона поймала себя на мысли, что хотела бы сейчас оказаться в его крепких объятиях, запустить пальцы в мягкие, слегка растрепанные локоны, вдохнуть терпкий запах его кожи.       Коря себя за слабость, Гермиона резко отвернулась и, торопливо, но стараясь при этом не бежать, двинулась к замку. Хотелось верить, что Локи не заметил ее заминки…       Обедать их посадили за преподавательским столом, что вызвало немалый ажиотаж среди студентов, после Локи и Гермионе пришлось задержаться: кто-то из ребят додумался попросить автограф и сделать пару снимков.       Домой они вернулись позже, чем было запланировано. Руна успела уснуть на руках у матери, так что ее пришлось аккуратно раздевать и перекладывать в кровать.       Когда Гермиона спустилась в гостиную, она застала там Локи, тот стоял у окна, задумчиво разглядывая пустынную улочку перед домом.       — Так значит, Крам… — все-таки спросил он, когда Гермиона уже хотела уйти в кухню.       — Ты хочешь об этом поговорить?       — Хочу, — кивнул Локи, развернувшись к ней и сложив руки на груди. Очевидно, он сдерживался, но, тем не менее, выглядел раздраженным.       — Локи, — закатила она глаза, — мы почти в разводе…       — Почти — не считается, — бросил он наигранно вкрадчиво.       — Прекрати.       — И даже если не учитывать еще не решенный вопрос с разводом… — отмахнулся он. — Ты — мать моей дочери, все, что происходит с тобой, так или иначе отразится на ней. Я… — он выдохнул и продолжил уже намного мягче: — Я просто хочу знать, насколько все серьезно.       Он казался обеспокоенным и печальным одновременно. Из-за чего? Это было похоже на ревность, но в то же время он сам говорил, что дело в Руне.       Локи можно было понять, он опасался перестать быть для дочери «идеальным папой». Руна даже не была знакома с Виктором, но отец уже ревновал ее к конкуренту…       Но был ли в этом какой-то смысл? Гермиона пока не рассматривала Крама как партнера, о чем тогда говорить?       — Насколько серьезна может быть дружба, Локи? Мы с Виктором — старые друзья. В школе, конечно, все было несколько серьезнее, мы, можно сказать, встречались, но после у нас обоих были свои вторые половинки. Мы просто общаемся о прошлом, о работе…       — Просто общаетесь… — произнес Локи с сарказмом и сомнением. Он выдохнул и снова отвернулся к окну.       — Да, Локи, просто общаемся.       На язык помимо воли просилось что-то колкое, хотелось напомнить Локи о его «общении» с Фрай-Фрейей, но останавливала клятва самой себе — Гермиона обещала, что оставит все это в прошлом. Но это было не так легко, как казалось.       — Мы оба знаем, насколько журналисты любят коверкать факты. Некоторые до сих пор периодически пытаются подловить нас с Гарри на романе. И… Не думай, что я забываю про Руну. Если я когда-нибудь и решу с кем-то связать свою жизнь, то буду учитывать и ее интересы.       Да, только стоит ли пытаться устраивать свою личную жизнь? Очевидно, Гермионе не очень-то везло в этом вопросе…       Довольно скоро все вернулось «на круги своя». Следующая неделя пролетела одним днем; загруженная подготовкой к Чемпионату Гермиона едва успевала доползать до дома, чтобы немного пообщаться с дочерью перед сном, рассказать ей на ночь сказку и самой уснуть (нередко — с Руной же в обнимку на ее узкой, но вполне удобоваримой кровати).       С Локи они практически не общались, но он по-прежнему присутствовал — почти незримо, но довольно заметно: букетами на столе по утрам и ароматным кофе.       Привычно сумасшедший бег времени нарушился очередным приемом в Министерстве — десятого февраля Пратчету исполнилось шестьдесят. Будь ее воля, Гермиона пропустила бы это радостное событие, но, памятуя о характере министра, этого делать было никак нельзя. Не увидев своего верного советника на приеме, Пратчет бы нашел, на чем отыграться позже.       Локи еще вчера улетел в Штаты, но Гермиона и не планировала идти с ним — если все вокруг и так знали об их предстоящем разрыве, тогда зачем что-то разыгрывать?       — Рад видеть тебя здесь, — раздалось со спины, когда Гермиона прошла толпу насквозь и остановилась возле друзей, чтобы их поприветствовать.       — Виктор! — раздался общий нестройный хор голосов.       — Ты тоже здесь? — с радостным удивлением проговорила Гермиона.       Перед этим он ни разу не упоминал, что будет на приеме, хотя они вообще не поднимали эту тему.       — Пришлось, — ответил Крам, сдержанно улыбнувшись. — Замечательно выглядишь.       — Спасибо, — искренне поблагодарила Гермиона. Ей и самой нравилось это насыщенно-бордовое платье, хотя сперва она была не особо довольна таким советом Джинни, та буквально силой заставила Гермиону его купить. — Ты тоже отлично выглядишь.       И она не лукавила — в строгой парадной мантии Виктор выглядел не менее впечатляюще, чем в квиддичной форме или магловском спортивном костюме (она как-то давно видела несколько фото в одной из желтых газетенок).       Стоило отметить, что ныне в зале было намного меньше любителей магловских костюмов — мужчины в подавляющем большинстве наряжались в мантии, поскольку министр был достаточно консервативен в своих вкусах.       Какое-то время вся их компания обсуждала последние новости — многие из присутствующих знали о приезде Крама лишь понаслышке, но еще не успели с ним встретится.       Вечер обещал быть более интересным, чем Гермиона представляла вначале.       Позже друзья разбежались кто куда: Невилл увел Ханну к шведскому столу, Гарри и Джинни двинулись к танцплощадке, Луна и Рольф увидели в толпе каких-то своих знакомых и пошли их поприветствовать. Как-то слишком стремительно Гермиона и Виктор остались совсем одни.       — Гермиона, потанцуешь со мной? — спросил Крам, протянув ей свою руку, и, немного подумав, она согласилась.       И пусть после этого танца о ней снова пойдут грязные слухи…       Правда, одним танцем все не ограничилось, Гермиона уже давно не помнила такой легкости в душе от простого общения с кем-то.       Ближе к самому концу очередного круга, бегло осмотрев зал в поисках Джинни, Гермиона наткнулась взглядом на него…       Локи стоял чуть в стороне, подпирая колонну спиной. Не сводя с Гермионы глаз, он медленно отпил из низенького пузатого бокала, и взгляд его был непомерно тяжелым.       В отличие от многих присутствующих, он был одет в обычный (ну, может, не совсем обычный, а дорогой) магловский костюм, но такой диссонанс с окружающими, очевидно, не сильно его беспокоил.       Сердце Гермионы оборвалось и рухнуло куда-то вниз.       Поняв, что его заметили, Локи поставил бокал на стол и твердыми, решительными шагами преодолел разделявшее их расстояние.       — Доброго вечера, — улыбнулся он одними губами, слегка склонив голову в приветствии. Крам протянул руку, и Локи крепко ее пожал. — Наслышан о вас, мистер Крам.       — Как и я о вас, мистер Колдсон, — сухо ответил Виктор, ни на секунду не стушевавшись.       Гермиона же упорно старалась заставить себя не краснеть, находясь меж двух огней. Она не была ни в чем виновата, но краска стыда отчего-то настойчиво подступала к лицу.       Мужчины молча прожигали друг друга взглядами несколько секунд, отчего танцующие вокруг пары стали обращать пристальное внимание на них, проходя мимо.       — Я бы хотел потанцевать со своей женой, — бросил Локи и, не дожидаясь ответа и не спросив разрешения у самой Гермионы, подхватил ее под руку, чтобы увести в сторону.       Но тут за вторую ее руку схватился Виктор.       — По-моему, вам сперва стоит спросить, хочет ли она танцевать…       Отчего-то Гермионе живо вспомнилось, что ее муж однажды на одном из торжественных мероприятий убил человека. И пусть он потом клялся и божился, что тот мужчина этого вполне заслуживал за все свои тайные (и не очень) злодеяния, но сам факт…       — Виктор, прости, я скоро вернусь, — она выдавила из себя виноватую улыбку и выпуталась из хватки болгарина. — Нам просто нужно перекинуться парой слов.       Сказав это, Гермиона сама перехватила Локи за предплечье и увела его в сторону.       — Что ты себе позволяешь?! — прошипела она возмущенно, позволяя ему положить руку себе на талию и ввести в круг.       Гермиона бы могла попытаться вырваться или закатить скандал, но в таком случае это привлекло бы много ненужного внимания.       — Ты хоть понимаешь, что это попросту неприлично? — продолжила шипеть она, но ее шепот, похоже, не возымел на него никакого эффекта.       Как только Локи добился своего, поведя ее в танце, он заметно успокоился, и сейчас его лицо практически ничего не выражало, кроме едва уловимой усмешки.       Что больше раздражало, несмотря на злость, тело Гермионы предательски заныло от его близости — в присутствии Виктора такого не было, несмотря на его брутальную мужественность.       — Да, насколько я слышал, в вашем обществе не принято дарить несколько танцев подряд не своему супругу или жениху, — ответил Локи. — Но я тебя прощаю.       Все-таки сравнявшись цветом лица с платьем, но не от стыда, а от злости, Гермиона недовольно поджала губы.       — Ты понял, о чем я, — процедила она. — Локи, мы почти разведены.       — Почти не считается, — напомнил он с мрачной усмешкой, заставив Гермиону закатить глаза.       — Что ты вообще здесь делаешь?       — Танцую с тобой. По-моему, это очевидно.       — Что. Ты. Делаешь. В Британии? — спросила Гермиона, выделяя каждое слово интонацией, норовя взорваться, как вулкан. — Ты же улетел вчера в Штаты.       — Улетел, — Локи не стал ни спорить, ни объясняться.       Раздраженно цокнув языком, она отвернулась. Ну почему с ним было так сложно?       — Зачем ты пришел? — выдохнула Гермиона обреченно.       Почему он просто не хочет это все отпустить? Разве Локи не видит, насколько все это для нее тяжело?       — Хотел побыть с тобой, — произнес он, заметно смягчившись. — Неужели я мог оставить свою жену без партнера этим вечером?       — Как благородно с твоей стороны, — не удержалась она от язвительного комментария.       — Может, все-таки поговорим?       — Ты готов согласится на развод? — она снова вспыхнула, будто спичка. — Нет? Тогда есть ли смысл разговаривать?       Его упрямство бесило.       — Опыт подсказывает мне, что смысл разговаривать есть всегда.       Как складно он заговорил! Где это благоразумие было раньше, когда она цеплялась за малейший шанс сохранить их отношения?       Это внезапное спокойствие и отеческое понимание во взгляде вызывали лишь гнев. Но, стоило признать: он был прав, а она — слишком зла, чтобы увидеть это с самого начала.       — Хорошо, пойдем, поговорим, — оборвав танец на середине, Гермиона схватила Локи за руку и потянула к одному из альковов по периметру. Свободный нашелся на удивление быстро, так что, задвинув за собой плотную бордовую портьеру, Гермиона уселась на мягкий диванчик, закинув ногу на ногу, и махнула в сторону Локи:       — Прошу. Говори.       Похоже, такого поворота событий он не ожидал. Очевидно, он пришел отвоевать у соперника то, что считал своим по праву, и не ожидал реального обсуждения ситуации. Заготовленной речи у него явно не было.       Но Локи не был бы собой, если бы это его остановило.       — Я считаю, что нам не нужно спешить с разводом. Будет лучше, если ты отзовешь заявление…       Не удержавшись, Гермиона фыркнула.       — Что? — нахмурился он.       — Знаешь, это так для тебя типично, — проговорила она, не скрывая сарказма, — ты все за всех решаешь, не беря в расчет мнения других, — Гермиона подскочила, сделав к Локи стремительный шаг и ткнув ему в грудь пальцем: — Я не твоя вещь, Локи Лафейсон! И ты не можешь знать, чего я хочу и что будет для меня лучше!       Несколько секунд он пристально смотрел на нее, наверняка отмечая и слегка растрепавшиеся волосы, и красные пятна на щеках, и тяжело вздымающуюся грудь. Мгновение — и на лице Локи появилась ехидная усмешка, заставившая сердце Гермионы забиться еще быстрее.       Подавшись вперед, он склонился над ней, и теперь их лица разделяли считанные дюймы.       — Ты уверена? — спросил Локи и, преодолев и это минимальное расстояние, впился в ее губы резким, колючим поцелуем.       Это даже был не просто поцелуй, а своеобразный акт подчинения: его губы, терзающие ее рот, его пальцы, запутавшиеся в волосах на затылке — это все сводило с ума, буквально требуя от Гермионы сдаться, поддаться этому безумию.       Мерлин, как же она скучала по его прикосновениям!       Застонав, она на секунду прильнула к нему, касаясь пальцами его груди. Где-то там, под этими слоями одежды так же заполошно, как и ее, билось его сердце. Безумно хотелось приложить ладонь к голой коже, ощутить исходящий от нее легкий холод и свежесть мяты…       Вместо этого Гермиона уперлась руками и, приложив все свои силы, оттолкнула Локи от себя.       — Прекрати! — воскликнула она и, замахнувшись, влепила ему пощечину.       Локи замер, приложив ладонь к щеке, и Гермиона, не дожидаясь ответной реакции, выскочила из алькова, оставив своего «пока еще мужа» одного…