Любовь во время зимы

      8 июля 2017 года, Асгард       Она давно уже осознала, что не очень-то любит большие скопления людей. Такие, как сейчас.       Люди смотрели на нее с презрением и плохо скрываемым недоумением — как же это, дочь предателя, нарушившая свое слово женщина, Ванадис и просто продажная тварь стояла на нижней ступеньке трона наряду с Хаймдаллом. Выше них — лишь сама царица, оглядывающая придворных долгим, но невидящим взором.       Мыслями Фригга была совсем не здесь, она лишь безмолвно, как и все остальные, ждала новостей.       — Похоже, они нашли его, — проговорил наконец Хаймдалл. Его взор был устремлен куда-то вдаль, сквозь собравшихся вокруг людей, сквозь стены и саму землю. Туда, где в Мидгарде два принца искали потерянного отца.       По залу прокатился радостный гул, здесь находились приспешники царской четы, так что весть об Одине многих обрадовала.       Многих, но не царицу, которая на эти слова лишь напряженно поджала губы, будто бы не ожидая от этого ничего хорошего.       — Я не могу видеть, что происходит, — добавил Хаймдалл, — на том доме какая-то защита…       Молча кивнув, Фригга рвано вздохнула.       — Смотри внимательнее, — лишь бросила она.       Фрейя облизнула пересохшие губы, нервное напряжение царицы передалось и ей.       Тяжелая, как камень, тишина, давила, не давая вдохнуть. Умолкли даже самые оптимистично настроенные, оценив состояние Фригги.       — Его… — голос Стража впервые за многие тысячелетия дрогнул, — его больше нет, моя царица. Я сочувствую.       Хаймдалл понуро опустил голову.       — Не отрывай взгляда, — приказала царица строго.       Но Фрейя видела, как тяжело давалась ей эта выдержка, эта строгость. Заламывая руки, она крепко зажмурилась, и по щеке Фригги скатилась одинокая слезинка — большего в присутствии придворных она не могла себе позволить. Сейчас, когда один царь сгинул, а другой еще не вступил в свои права, ей приходилось быть как никогда сильной.       В то же время Фрейя сама ощутила, как что-то лопнуло в ее голове. С одной стороны, стало намного легче и свободнее, будто бы было разбито какое-то невидимое мутное стекло, но с другой, это самое стекло не хранило за собой ничего хорошего. Лишь боль, ужас и море крови…       — Она идет, — совладав с голосом, сказал Хаймдалл.       Тем, кто постарше, не нужно было объяснять, что за мифическая «она».       Те же, кто помоложе, подобрались, ощущая сгустившееся в воздухе напряжение.       — Кто такая «она»? — осмелился уточнить Огун.       — Хела, дочь Одина. Его первенец, — пояснила царица.       Огун задумался, внимательно вглядевшись в лицо Фригги.       — Поднять войска по тревоге? — спросил он, предполагая, что эта самая «она» несет в себе серьезную угрозу.       Боги, мальчик, знал бы ты, насколько прав…       — Нет, — отрезала Фригга решительно. — Я сама ее встречу.       — Но, моя царица, — почти в один голос воскликнули Хаймдалл и Фрейя.       Оба знали, чем обернется эта встреча.       — Вы помните мой приказ? — спросила их Фригга резко, и оба отступили, опустив взгляды.       Да, они помнили.       К Радужному мосту двинулась целая делегация. Сам проход, пока Хаймдалл был занят, сторожил Скурдж, которого все порывались контролировать друзья наследного принца. Если они и сейчас были там — светлая им память.       — Не вступать в бой без моего приказа, — разнесся по улице звонкий голос Фригги. Наверняка, ее слышали все, кто сопровождал царицу в этом «походе».       В довольно быстром темпе они достигли площади перед Мостом. Чуть вдали неторопливо шли две фигуры, одна впереди, вторая — чуть поодаль. Первый человек, словно турист, любовался открывающимся видом и не торопился навстречу ожидавшей его делегации, но при этом неотвратимо приближался. Вместе с человеком к площади приближалась тяжелая, удушающая атмосфера тлена. Второй же усиленно старался не отсвечивать, держась в отдалении.       Хела, а это была она, подошла к самому началу Моста и остановилась. Прошедшие годы, казалось, не были над ней властны. Красивая и пугающая одновременно, в своём неизменном доспехе, лишь на плечах вместо зеленой мантии слабо колыхалась светло-серебристая.       — А тут многое изменилось, — задумчиво проговорила она.       Прежде даже подумать о ней было неимоверно больно и страшно. Из-за заклятия Одина сам образ Богини Смерти расплывался в сознании, ускользал из него, оставаясь мрачной, пугающей тенью. Оставались лишь только животный страх и желание выбросить все это из головы — и это как раз таки играло всем на руку. Но теперь, когда заклятье пало, Фрейя могла вспомнить все, каждый момент ее встречи с дочерью Всеотца. Но только хотела ли?       — Не думала, что вы устроите мне такой радушный прием, матушка… — Хела с легкой полуулыбкой обвела делегацию взглядом.       — Я не могла встретить свою дочь иначе, — в тон ей ответила Фригга, только в улыбке ее сквозила печаль.       — Я тебе не дочь, — тут же оскалилась гостья, — и никогда ей не была, о чем ты не уставала мне напоминать.       На что царица лишь глубоко выдохнула, не сводя с падчерицы взгляда.       — Не хочу с тобой сейчас спорить. Зачем ты пришла?       — А это не очевидно? — делано округлила глаза Хела, и тут же лицо ее стало холодным и жестким. — Забрать то, что положено мне по праву.       — Один лишил тебя трона…       — Мы обе с тобой знаем, что он не имел права этого делать, — повысила Хела голос. — Асгард — мой. Так было, есть и будет. А кто забыл об этом, — хищно протянула она, — так я напомню…       — Не трогай этих людей, — Фригга раскинула руки, словно бы защищая своей грудью всех тех, кто стоял чуть позади нее.       — О, я даже и не думала, — отмахнулась Хела. — Я вдоволь нацарствовалась в пустынном, полном мертвых душ мире, хочется разнообразия. Преклоните предо мной колени — и живите как жили. Кроме тебя, матушка, с тобой у меня отдельный разговор.       Обстановка накалилась. Воины забряцали оружием, готовые встать на защиту своей царицы, но Хелу это нисколько не испугало.       — Так давай решим все сейчас, как ты того хотела, — Фригга сделала шаг вперед, и от одного взмаха руки ее платье превратилось в доспехи. Ладони сжимали эфес, сверкнул меч. — Один на один, лицом к лицу.       — Что ж, давай, — Хела улыбнулась, будто этого и ждала. — Ты уже не молода, я давно не практиковалась…       Ее волосы от одного прикосновения тут же спрятались под шлемом, а из руки выскочил длинный тонкий меч.       — Не вмешиваться ни при каких обстоятельствах, — бросила Фригга себе за спину и шагнула к противнику.       Хела сделала несколько ответных шагов, после чего они обе сорвались с места и бросились друг к другу. Более молодая Хела выигрывала в скорости, Фригга же брала опытом и скупостью движений. Она защищалась, но при этом заставляла противницу плясать вокруг себя, не позволяя той пройти определенную невидимую черту.       Огун и его отряд норовили броситься в бой, но прямой приказ царицы сдерживал их, они лишь нервно подались вперед, не отрывая взгляда от сражающихся.       Сама Фрейя уловила себя на том, что тоже слегка нервно подрагивала, но скорее потому, что мечтала оказаться отсюда как можно дальше. Спрятаться где-нибудь за тридевять земель и больше никогда не возвращаться…       Но мысль об этом мгновенно обожгла привычной болью, напомнив, что поводок фамильного заклятья так и не снят, несмотря на то, что «хозяин» сейчас томился в темницах дворца.       Между тем темп боя все нарастал. Царица ловко уходила от атак, аккуратно и мастерски «укалывая» Хелу резкими выпадами. Та уже успела обзавестись несколькими ранами, но те, похоже, совсем ее не заботили.       В какой-то момент даже почудилось, что Фригга сейчас одержит верх. Она из защиты перешла в наступление, оттесняя противницу обратно к мосту и вынуждая ее уйти в глухую оборону.       Некоторые воины даже позволили себе неуверенные, полные надежды улыбки, которые тут же сошли с их лиц, когда Хела сделала резкий уворот и, обойдя царицу справа, ударила ее в бок.       Брызнула кровь, Фригга потеряла равновесие и упала на колени. Хела возвышалась над ней, являя собой неотвратимость конца.       — Наконец-то ты там, где тебе и до́лжно, — она расплылась в кровожадной улыбке.       Фригга подняла свой взгляд — в нем не было страха и отчаяния, она принимала свою участь со смирением, но в то же время с особой стойкостью.       — Тебе не править Асга… — попыталась сказать царица, но Хела занесла меч и полоснула ее по горлу.       — А кому, как не мне? — спросила она у Фригги, когда ее тело рухнуло на мостовую.       С диким рычанием Огун первым бросился вперед, забыв о приказе царицы. Или решив, что раз той больше нет, то и слушать ее нет никакого смысла.       Следом за своим предводителем в бой ринулся и весь его отряд, огибая не шелохнувшихся Хаймдалла и Фрейю.       Идиоты, мечтающие бесславно сдохнуть.       Хела металась между противниками смазанной тенью, уворачиваясь от атак и ловко ударяя в ответ. Становилось ясно, что с Фриггой она еще хотела растянуть удовольствие, потому билась не в полную силу. Сейчас же воины отправлялись на тот свет полыми дюжинами — без какой-либо жалости.       Пока на ногах не осталось ни одного.       Остановившись, Хела посмотрела на Хаймдалла и Фрейю с немым вопросом, и те, недолго думая, опустились на одно колено.       — Ну хоть кто-то в этом стаде обладает мозгами, — закатила Хела глаза. Обведя усеянную трупами площадь взглядом, она вздохнула полной грудью и протянула с улыбкой: — О! Как же мне этого не хватало! Но все же досадно, — она печально вздохнула. — Сколько добрых воинов пало. Неспособных заглянуть вперед. Жаль. Глянь, — воскликнула она, заметив движение среди трупов. Огун, раненный, возможно, смертельно, тем не менее нашел в себе силы подняться, — живой… Одумался?       — Возвращайся в болото, из которого выползла, исчадие тьмы… — прорычал он и плюнул в сторону новой царицы. Его взгляд, полный гнева и презрения, сместился на присягнувших Хеле людей.       Хмыкнув, Хела бросила в него нож, попав точно в горло.       — Что ж, считаю эту теплую встречу оконченной, — величественным движением она поправила на своих плечах серебристый плащ. — Осмотрим дворец. А это… — она брезгливо махнула рукой в сторону тела Фригги. — Вывесите на главных воротах дворца. Пусть все видят, что то время, когда Асгард прятался за милосердием и всепрощением, прошло.       Скурдж, а это он все сопровождал Хелу держась в отдалении, с нечитаемым выражением лица закинул тело Фригги себе на плечо и отправился вслед за новой царицей. Хаймдалл и Фрейя, переглянувшись, последовали его примеру.       Сама Фрейя не могла даже представить, какой сумбур сейчас царил в душе ее товарища. Страж Радужного Моста очень тепло относился к Тору, и вот так вот предавать его ему наверняка было тяжело. Самой Фрейе в этом смысле было намного легче. Даже к той же Фригге она не испытывала настолько крепкой привязанности, чтобы горевать о ее гибели.       Слишком уж поздно царица вспомнила о своей гостье… За это время Фрейя успела пройти все круги ада.       Но участь Фригги, тем не менее, тяжелым грузом легла на сердце, но больше вызывала страх — как бы и ей, Фрейе, не оказаться на том же месте.       Хела шла не торопясь, вернувшись к мирному любованию видами Асгарда. Она будто бы не могла надышаться местным воздухом, и каждый вдох пьянил ее лучше любого эля.       На улицах почти никто не встречался, многих разогнала по домам еще Фригга, те же, кто осмелился нарушить приказ царицы, сейчас спешно убирались с улиц, только почуяв сопровождавшую Хелу ауру смерти.       — Я смотрю, мне тут не рады… — вздохнула она тоскливо, оглядывая пустые улицы.       — Один наложил проклятье, — пожала плечами Фрейя, неизвестно откуда взяв в себе силы, чтобы открыть рот. — Никто не мог даже вспомнить вас, не то что рассказать о вас своим детям. Старшие сейчас наверняка вспомнят, — «и содрогнутся», — молодым же неоткуда вас помнить, неоткуда знать…       — О, — как-то предвкушающе протянула Хела. — Они узнают. Обязательно узнают…       Что-то подсказывало Фрейе, что это «знакомство» мало кому понравится. Например, Огун уже успел оценить…       — Повесьте ее где-нибудь здесь, — велела Хела, когда она в сопровождении трех человек прошла по дворцовой площади. — Пусть все видят.       Скурдж как-то потерянно оглянулся на Фрейю и Хаймдалла, словно не зная, что делать. Парень особо не владел магией, насколько знала Фрейя, так что «вешать» Фриггу пришлось бы вручную.       Сжалившись над ним, Фрейя махнула рукой, и тело Фригги взмыло в воздух, повиснув на взявшейся из ниоткуда виселице.       — О, отлично! — обрадовалась Хела. — А ты знаешь толк в искусстве.       — Благодарю, — кивнула Фрейя в ответ. И добавила с запозданием: — Моя царица.       Они шли по коридорам дворца, тут и там встречая вельмож и слуг.       — Собери всех в тронном зале, — бросила Хела Скурджу, и тот исчез за ближайшим углом. — Пора всем показать, что истинная царица Асгарда, наконец, вернулась. Еще хотелось бы увидеть командиров отрядов. Один оказался не слишком умен, но, возможно, другие…       — Я бы мог привести их, — чуть склонился Хаймдалл.       — Хаймдалл, — голос Хелы потеплел. — Ты всегда был верен нашей семье… Рада, что ты сделал правильный выбор.       Он снова поклонился в знак благодарности и собрался было уйти, но она остановила его.       — Мириады других миров — не помеха для твоего взора… — проговорила Хела задумчиво. — Видел ли ты, что стало с принцами?       — Я… упустил их из виду, так что судьба ваших… братьев мне неведома, — признался Хаймдалл. Фрейя бросила на него мимолетный взгляд, но по лицу мужчины было сложно сказать, о чем он думал на самом деле. — Но, если что увижу, тут же доложу.       — Будь добр. Ступай.       До тронного зала Фрейя и Хела дошли уже вдвоем. Оглядевшись по сторонам, новая царица замерла, рассматривая нарисованные на потолке фрески.       Опустив взгляд, она сжала руки в кулаки до побелевших костяшек.       — Ложь… — выдохнула она едва слышно. — Всюду ложь… — и добавила уже громче: — Светские приемы и празднества, миротворство. Один, — имя отца Хела практически выплюнула, — гордый владыка моих постыдных завоеваний!       Глухо зарычав, она метнула в потолок несколько мечей, глубоко вошедших в кладку, которая практически тут же обвалилась, осыпав обеих девушек валунами, от которых пришлось защищаться магией.       — Я была его орудием, которым он создал асгардскую империю. А потом, когда моя сила стала ему не нужна, — просто выбросил, запер в клетке, как дикого зверя…       Фрейя замерла, боясь дышать. Такой момент откровенности мог слишком дорого ей обойтись. С одной стороны, Хела никогда не стеснялась быть собой, с другой — такие, как она, часто не любили, когда кто-то видел их слабость, их проявление чувств.       К примеру, Локи не любил.       Как он там? Выжил ли? Он теперь являлся смертным и легко мог погибнуть в бескрайних просторах космоса.       От этого стало горько. Как бы она ни пыталась выгнать младшего принца из своих мыслей, он периодически наведывался к ней без всякого предупреждения, как сейчас. В своей излюбленной беспардонной манере.       — Что ж, — Хела расправила плечи. — Одина боле нет, я бы могла отплатить ему той же монетой, вымарав его имя из истории… но не буду. Я не столь злопамятна.       Фрейе пришлось усиленно не думать, что висящее на дворцовой площади тело Фригги говорило об обратном.       — Напротив, я воплощу в жизнь то, о чем мы когда-то оба мечтали, — продолжила Хела, но закончить мысль ей не дали — в зал стали прибывать первые люди.       Здесь были различные высокопоставленные лица, чиновники и представители асгардской знати, командиры отрядов и лучшие воины. От последних можно было ожидать агрессии и неповиновения, но с ними, похоже, Хаймдалл провел профилактическую беседу.       Где-то вдали, у самых стен, можно было разглядеть простых слуг, что не могли остаться в стороне.       Хела прошла к трону и поднялась по ступеням наверх, но не села, замерев статуей самой себе. Под ее взглядом Хаймдалл и Фрейя остановились на нижних ступенях и повернулась к залу, но смотрела при этом куда-то сквозь.       К трону пробрался Скурдж, Хела подозвала его поближе, и тот, неуверенно озираясь, поднялся к ней. Царица что-то прошептала ему на ухо.       Кивнув, страж опять исчез где-то в толпе.       Молча Хела обвела взглядом зал, и тихие перешептывания разом стихли. Сейчас, если бы где-то в другом конце зала пролетела муха, отсюда ее бы было отчетливо слышно.       — До меня дошли слухи, — начала Хела, царственно растягивая слова и делая театральные паузы между фразами, — что далеко не все здесь знают, кто я. Я — Хела, старшая дочь Одина, командующая легионами Асгарда, наследница трона и Богиня Смерти. Мой отец почил, посему я по праву занимаю положенный мне трон. Было время, мы с отцом безраздельно правили космосом, мир за миром продвигались вперед. Наше господство было непререкаемым. Но Один объединил всего лишь Девять миров, хоть нам суждено Вселенское господство, и я пришла восстановить справедливость. Поклонитесь мне, и вместе мы начнем эру великих завоеваний!       Она приглашающе раскинула руки в стороны. По залу прошелся приглушенный ропот, люди не торопились выполнять ее приказ, и Хелу это явно не устраивало. В ее взгляде затаилось мрачное предостережение.       В первые ряды протиснулись приведенные Хаймдаллом командиры. Выстроившись в линию, они на несколько мгновений замерли, а затем… все как один опустились на одно колено и прижали правую руку к сердцу.       Здесь были не все командиры, многие отсутствовали, и Фрейя предполагала, что этот факт не останется без внимания Хелы. Но пока ее, похоже, все устраивало и так.       Вслед за эйнхериями потянулась и знать. С каждой секундой все больше и больше людей присягали на верность новой царице. Кто-то до последнего сомневался, не до конца понимая, что происходит, но Фрейя была уверена, скоро все осознают, что иного выхода и нет. Борись не борись, но итог неизбежен.       Но все же оставались глупцы, что, подобно Огуну, мечтали как можно раньше отправиться в Вальгаллу — в основном из самых молодых и наивных.       — Я не знаю, откуда ты взялась, «дочь Одина», — отчеканил лорд Вегейр, один из самых ярых сторонников Одина. За его спиной остались стоять представители подчинявшихся ему младших домов, — но коли слова твои о Всеотце правдивы, преклоняться мы будем только перед Тором, его законным наследником…       — Ну и для кого я тут распиналась? — скривилась Хела, будто проглотив лимон.       Никто даже не успел среагировать, когда она замахнулась и выбросила руку вперед. С ее пальцев сорвались ножи, которые тут же нашли свое место в горлах непокорных — всех тех, кто продолжал стоять.       — У кого-нибудь еще есть вопросы или претензии? — уточнила Хела и приободрила собравшихся: — Смелее, я обещаю, что все выслушаю. Нет? — переспросила она, когда ответом ей стала звенящая тишина. Толпа, казалось, даже не дышала. — Прекрасно.       Внезапно дверь распахнулась, и Скурдж ввел в зал закованного в цепи человека.       — Так-так… — протянула царица, прищурившись и разглядывая представшего перед ней мужчину.       Сердце Фрейи на секунду замерло, а затем дрогнуло и испуганно продолжило свой бег — перед троном стоял ее родной отец.       Один из немногих, Ньерд если и испытывал страх, то очень хорошо скрывал его за кривой усмешкой. Его чуть насмешливый взгляд скосился в сторону Фрейи, а затем вернулся к Хеле.       — Моя царица, — склонился он.       — Так это благодаря тебе мой отец отошел в Вальгаллу раньше времени? — спросила она высокомерно, но при этом без каких-либо лишних эмоций. По крайней мере, по ее лицу практически ничего нельзя было понять. — Ты пошел против моей семьи, и подобное предательство должно караться смертью…       — Я лишь восстановил справедливость, разве нет? — делано удивился Ньерд, которого явно практически не волновала неприкрытая угроза. Он был уверен в себе и знал, как избежать наказания.       Да и Фрейе отчетливо казалось, что это все лишь игра и участь ее отца уже была решена. Не в ее, Суртур, пользу…       — То, что я сделал, помогло вам вернуть себе трон, моя царица, — продолжил Ньерд. — Простите меня за мою инициативность.       Хела молчала, смотря на мужчину практически не мигая, он снова склонился, и Фрейя отчаянно надеялась увидеть в нем хотя бы тень страха. Но нет.       — Не думай, что сделал мне такое уж большое одолжение, — процедила Хела. — С самого начала я надеялась встретиться с отцом и… поговорить с ним лично, но из-за твоего вмешательства мои планы нарушились.       — Прошу простить меня, — покаялся Ньерд.       Лишь легкий изгиб губ выдавал истинное отношение Хелы к происходящему.       — Зачем мне это делать? — она слегка изогнула бровь.       — Я могу быть вам полезен.       — И чем же?       Ванахейм, поняла Фрейя. Он принесет ей на блюдечке Ванахейм.       Несмотря на то, что часть доверенных лиц Ньерда Фрейя знала, им с Фриггой не удалось выкорчевать всю эту заразу. Сторонников ее отца в Ванахейме было достаточно, чтобы принудить бо́льшую часть несогласных преклонить колени. Кто-то послушает Ньерда, а кто-то, заслышав слухи о кровожадности новой царицы и ее бескомпромиссном отношении к верности, прибежит к ней сам, чтобы не быть убитым.       Что станет с остальными несогласными — уже не будет кого-то волновать.       Ответ Ньерда подтвердил предположение Фрейи.       — Что ж, выполнишь свое обещание — будешь помилован, — милосердно отмахнулась Хела.       — Благодарю вас, моя царица, — выразив свое почтение, отец поднялся и вышел в сопровождении двух стражников.       Другой бы на его месте стал подлизываться и дальше, но Ньерд прекрасно знал меру. Фрейя же была уверена, что надежда на помилование — не последнее, чего добьется отец.       — Хорошо, — Хела снова окинула взглядом зал. — Можете быть свободны…       Зал опустел почти мгновенно — мало кто хотел пробыть здесь дольше, чем то было нужно. Лежащие тут и там тела обходили по широкой дуге.       Вот куда сводились все разговоры о доблести и чести асов. Перед лицом смерти все забывали о возвышенном и стелились перед той, которую боялись и ненавидели…       — Хаймдалл, — повернулась она к стражу. — Твое место сейчас свободно, полагаю, ты можешь вернуться к своим обязанностям.       Мужчина кивнул и вышел, на что Фрейя поджала губы. Меньше, чего бы ей хотелось, — это оказаться с царицей один на один.       — Пора заново здесь обустраиваться, — задумчиво протянула Хела. — Думаю, мне стоит занять отцовские покои… И слуги! Не поможешь мне подобрать толковых слуг? — обратилась она к Фрейе.       — Почту за честь, моя царица, — церемониально склонилась она, надеясь, что улыбка на губах не выглядит фальшиво.       Удивительно, насколько быстро она отвыкла притворяться за последние несколько лет, что теперь «возвращать былую форму» было почти физически больно.       — Ты и прежде интересовала меня, Фрейя, — проговорила вдруг Хела, когда они вдвоем неспешно отправились по лабиринтам дворца к царским покоям. — Гордая, несгибаемая. Роза, брошенная среди сорняков, что остается розой и не теряет свои шипы…       Фрейя молчала, стараясь не смотреть на собеседницу, от которой ее по-прежнему бросало в дрожь.       — Не думай, что я забыла о твоем поступке, — пояснила царица. — О твоем отказе атаковать меня, — пояснила она. — Это было смело и правильно с твоей стороны. Ваша семья показывает радующее глаз благоразумие. Остальным бы у вас поучиться.       Кто другой назвал бы это не благоразумием, а трусостью. Но им ли судить?       — У меня никогда не было подруг, — вдруг пожаловалась Хела.       У Фрейи тоже. А та, которая была… В голове вдруг всколыхнулась мысль, что кровь Брун на этих самых руках, закрытых черно-зелеными перчатками без пальцев.       Но думать обо всем этом не стоило. Она с содроганием поняла, куда клонила собеседница. Суртур!       — Царицам же нужны фрейлины, не правда ли? — продолжила Хела. — Я знаю, что ты была одной из многих для Фригги…       Это была правда, Фрейя всегда ощущала себя на «третьих ролях». Холодная и высокомерная Хельга, болтушка-простушка Ингрид, даже тихоня-скромница Сигюн — они все были царице ближе, чем она, и Фрейю это так или иначе уязвляло.       Сейчас же она многое бы отдала, чтобы не попадаться новой царице на глаза.       — Я же хочу сделать тебя своей первой фрейлиной. И единственной. Пока.       Закончив говорить, Хела слегка скосила на нее взгляд, и Фрейе пришлось остановиться.       — Это огромная честь для меня, — ответила она, постаравшись сделать фразу не настолько дежурной.       Какое-то время они шагали молча.       — Кстати, не думала, что местная мода настолько шагнет вперед.       Хела явно намекала на нестандартный наряд и прическу Фрейи.       — Ничего особо не поменялось, — пожала она плечами. — Это мое личное… изобретение.       — Мне нравится, — задумчиво протянула Хела.       Наряжаясь так, меньше всего Фрейя думала о том, чтобы стать законодательницей мод. Это, напротив, был скорее бунтарский порыв, нежелание укладываться в осточертевшие рамки. Жаль, что это максимум, на который ее хватило.       В царских покоях Хелу и Фрейю уже ждали — целая толпа слуг, больше всего приближенных к царской чете. Царица обвела их долгим высокомерным взглядом. Она явно намеревалась что-то сказать, но Фрейя тут же вклинилась, пока Хела не успела начать.       — Моя царица, — заговорила она, обнадеженная ее благодушным настроением. — Не сочтите за дерзость…       — Говори, — после некоторой паузы кивнула Хела.       — Не так давно меня лишили единственной горничной… — с легким намеком начала Фрейя. — Не думаю, что это тот уровень, которого заслуживает главная фрейлина царицы…       Хела посмотрела на нее так, будто бы окончательно утвердилась в какой-то мысли, но в данном случае Фрейе было плевать на подозрения в меркантильности. Она преследовала свою цель, и грех сейчас было не воспользоваться моментом.       — Что ж, — пожала плечами Хела, — это и правда не дело. Хорошо. Выбери троих — и они будут твоими.       — Благодарю за щедрость, — расшаркалась Фрейя и перевела скучающий, не сильно заинтересованный взгляд на почти что толпу.       Трое. Это на двое больше, чем ей было нужно.       — Ты, — она ткнула пальцем в пожилую взбитую женщину, сверлящую новую царицу недовольным взглядом. Эта женщина когда-то давно помогала Фригге нянчить принцев.       — Ты, — девчонка, Лив, старалась не глядеть на них, но явно поняла, на кого показала Фрейя, потому что вздрогнула. И тут же заметно расслабилась. Глупая.       — И ты, — добавила Фрейя, чуть подумав и указав на вообще случайную женщину. — Поверьте мне, моя царица, у вас остались самые лучшие, — заверила она Хелу.       — Это мы посмотрим, — как-то многозначительно сказала она.       Представившись тем, кто мог ее не знать, в своей привычной манере: «Не будете слушаться — умрете страшной смертью», Хела стала наводить свои порядки.       Первым делом, невзирая на свои пренебрежительные слова о пирах, именно пир она и затеяла.       — Пусть все видят, что те, кто со мной, будут процветать… — решила она.       — Хорошая идея, — согласилась Фрейя. Чем больше царица думает о пирах, тем меньше — о кровопролитии. Хотя Хела ведь неплохо могла совмещать...       Наконец, Фрейя была отпущена готовиться к пиру, чем она не преминула воспользоваться. В сопровождении троих новых слуг она направилась в свои старые покои. Возможно, следовало для поддержания имиджа попросить еще и новые комнаты, но пока хватало и этих.       Из окон дворца был отлично виден город — пустой, будто замерший. При этом где-то вдалеке, ближе к окраине, что-то дымилось.       По правде говоря, Фрейя ожидала большей шумихи и противостояния, но, похоже, Хаймдалл неплохо справлялся с исполнением приказа Фригги.       «Если… Одина не станет, — сказала она им тогда, — и тьма придет в Асгард — спасите как можно больше людей. Присягайте, стелитесь, лгите, заставьте это делать и других. Покуда истинный царь не займет трон…»       А займет ли? Фригга с такой уверенностью говорила, что Тор придет и решит все их проблемы, но реальность показывала, что все это не так. Жив ли он? Сможет ли отобрать трон у родной сестры?       Плюнуть бы на все и спрятаться в каком-нибудь богами забытом мирке… Но ей самой рано или поздно придется вернуться. Зато спрятать свое уязвимое место — можно.       Суртур, как же все не вовремя!       Личные комнаты встретили ее затхлостью и запустением. Несколько лет ее не было здесь, и этой ночью она тоже здесь не ночевала… Она вообще не спала, разделяя с царицей ее бессонное беспокойство.       — У всех есть свои покои? — спросила она у слуг. Все трое согласно закивали. — Тогда ты, — она кивнула на Лив, — останешься здесь. Остальные у себя. Приведите здесь все в порядок к вечеру.       Послышался нестройный ответ. Уйдя к себе, Фрейя вышла в свой маленький садик, ее Фолькванг, заросший и одичавший. Где-то на краю сознания мелькнула мысль, что стоит им как-нибудь заняться, но понимание, что в ближайшее время у нее не будет никакой возможности, навевало тоску.       Она сама была как этот сад. Заросшая и одичавшая. И до нее и ее бед никому не было дела…       — Миледи, — отвлек ее от размышлений тихий голос.       — Тебе что-то было непонятно? — бросила Фрейя резче, чем ей бы хотелось.       — Мне… — раздражающе робко проблеяла Лив. — Я… — Она выдохнула, будто на что-то решаясь. — Почему вы опять спасли меня? И тогда… Вы же могли сами передать принцессу ее родителям? Зачем вам было рисковать жизнью и спасать меня? А сейчас? Эта… женщина, она ведь страшная и опасная, я слышала, она убила царицу… и нас тоже может. Поэтому вы… нас… Почему?       От этих путанных, сбивчивых фраз начинала болеть голова. Хотелось прогнать девчонку и забыть о ней, но кое-что не давало. То же, что каждый раз заставляло вытаскивать ее из разного дерьма.       — Потому что именно ты вечно куда-то вляпываешься, — ответила Фрейя, осознавая, что девчонка не верит ни единому ее слову. Слишком уж щекотливую тему задевали эти вопросы.       — Почему? — повторила Лив сорвавшимся голосом.       — Может, я альтруистка и втайне люблю спасать разных нелепых девок?       — Не-е-ет, — протянула она уверенно, и Фрейя чуть обиделась. Ей, бывшей валькирии, отказывали в светлых помыслах. — Вы добры, не спорю, но… вы же не первый раз меня выделяете. Больше золота и подарков, чем другим, больше защиты и внимания.       А ведь ей казалось, что это было практически незаметно. После появления во дворце Лив Фрейя пыталась быть ко всем служанкам одинаково щедрой. Старалась не делать различий. Но все же где-то ошибалась.       — Надеюсь, тебе хватило мозгов ни с кем это не обсуждать? — холодно, внутренне леденея от ужаса, спросила Фрейя. События двухлетней давности в таком случае открывались с новой стороны.       — Конечно, нет, — повела она плечом и, знакомо склонив голову вбок, снова спросила: — Так почему?       Она легко могла соврать, наплести с три короба, лишь бы отвязаться, но что-то не давало ей. Слова застряли в горле большим тугим комком.       — Потому что, — Фрейя прокашлялась, — я и так задолжала тебе за всю твою жизнь, девочка.       — Что? — удивилась Лив. Ей явно была дика мысль, что кто-то может быть что-то ей должен. — Вы задолжали мне? Я не… нет… — пыталась откреститься она. И тут до нее дошло. — Нет…       — Да.       — Нет, я не верю, — она зажмурилась и замотала головой, словно желая вытрясти из нее услышанные слова. — Все это время я… а вы… — Лив задохнулась. — Вы… все это время! Да я… я… — она судорожно вздохнула. По щекам текли слезы. — Я вас ненавижу!       Лив, выскочив из комнаты, скрылась за дверью, и Фрейя проводила ее тяжелым взглядом.       — Я сама давно себя ненавижу… — выдохнула она, неосознанно коснувшись ладонью груди. Там, в подреберье, привычно закололо.