Любовь во время зимы

      14 июля 2017 года, где-то в космосе       Он снова и снова проваливался в пучину собственных кошмаров, между которыми был лишь липкий, холодный туман. Те картины, что рисовало его сознание и чары сестрицы, медленно выпивали из Локи все силы. Сопротивляться, пытаться вырваться? Нет, он едва умудрялся осознавать, что это все нереально. В какой-то момент Локи понял, что кошмары крутятся вокруг него, но он сам был просто тенью себя, безвольной, бессильной куклой, которой остались лишь боль и страх.       Он умирал, это было совершенно ясно.       Ну и пусть, Руну только было жаль — бедняжка потеряла обоих родителей. Но Поттеры присмотрят за ней, Локи в этом не сомневался.       Забавно, что, похоже, некоторая его часть не хотела умирать, цепляясь за малейший шанс. Нет, это было очень уж на него похоже, не зря Тор порой говорил, что Локи тот еще жук, который вывернется из любой передряги. И еще было неудивительно, что тем самым шансом, за который цеплялся Локи, был голос Гермионы.       Он слышал его, тихий, отдаленный, словно через стекло или толщу воды, но не мог до конца понять, откуда он исходил.       Между тем кошмары стали короче, но при этом еще страшней и больней. В них Локи видел смерти всех, кто был ему дорог, и какая-то отстраненная его часть умудрялась удивляться, что таких людей было на удивление много. Брат, Мышка, дочь... Бездыханное, искалеченное тело Руны приносило неимоверно много боли, от которой невозможно было укрыться.       В какой-то момент Локи перестал быть действующим лицом своих видений, они крутились в его сознании, но при этом он сам не принимал в происходящем непосредственного участия, а был лишь сторонним наблюдателем. На прочее просто не было никаких сил, последние уходили на попытки раз за разом сделать вдох.       Он не хотел умирать, но чары, навеянные Хелой, были сильнее его.       Даже держать глаза открытыми было выше его сил. Мир окончательно погрузился в темноту, из глубины которой доносился полный боли, сводящий с ума крик, и его невозможно было разобрать. Но Локи не нужно было слышать слова, чтобы понимать, кому принадлежал этот детский голос...       Внезапно хлынула сила. Немного, но по сравнению с зияющей пустотой в груди это был неостановимый, бурный поток. Локи сделал глубокий вдох и осознал, что до этого не дышал полной грудью.       В смрадном тяжелом воздухе вокруг отчетливо повеяло запахом полевого разнотравья, и Локи не мог до конца поверить тому, что он чувствовал. Он убедил себя, что голос Гермионы, который он слышал прежде, был лишь миражом, видением, созданным подарить ему надежду, а после беспощадно отобрать ее, чтобы сделать еще больнее.       Тем не менее теперь сил хватало на то, чтобы открыть глаза и подняться. Вокруг снова был липкий туман, который сменился очередным кошмаром. В нем два года назад Ньерд добился своего, и вместо живой дочери Локи нашел лишь ее труп.       Затем спустя несколько мгновений ему показали, как он-юноша собственноручно убивает обоих своих братьев, одного за другим.       Силы вернулись, но это означало и еще более рьяные нападки видений.       Он утопал в них, блуждал, как усталый путник, и это безмерно пугало. Предчувствие приближающейся смерти отступило, но сменилось страхом попросту никогда отсюда не вырваться. Локи просто не знал, как спастись. Чары здесь не действовали — он ощущал свою магию, но не мог в полной мере ее контролировать; попытки управления собственным сознанием тоже ни к чему не привели, и это все вселяло в него страх, почти животный ужас.       Если та робкая надежда, которую подарил ему легкий привкус магии Гермионы, не была каким-то мороком, то где-то там, в реальном мире Локи ждала его Мышка, вполне себе живая и, хотелось верить, здоровая.       Но кошмары даже подумать толком об этом не дали, снова утягивая Локи в свои непроглядные пучины.       — Папочка! — звенит в ушах дикий крик. — Папочка, помоги мне! Мне больно! Нет! Спаси меня! Спаси меня, папочка! Почему ты не хочешь меня спасти?!       Крик переходит в громкий, визгливый вой, от которого холодеет в груди. Локи всерьез кажется, что сейчас сердце его окончательно не выдержит.       Голоса и лица сменялись одно другим, чары, видимо отчаявшись выпить из Локи все жизненные соки, вознамерились свести его с ума этой нескончаемой пыткой.       Холод, вызванный страхом, пробирался прямо под кожу, проникал до самых костей. Он устал от всего этого, безмерно, невозможно, его попытки спастись не давали никакого результата. Локи не собирался сдаваться, но и что делать, тоже не знал.       Вдруг откуда-то извне, он четко это ощутил, пришло тепло. Оно омыло его лицо, снимая липкое и противное, словно паутина, ощущение безысходности, и вновь позволило сделать полноценный вдох.       — Локи! — донесся до него тихий, едва слышный шепот. — Локи! — уже громче.       Стоило сделать шаг навстречу голосу, как его тут же утянуло в новое видение.       Вдвоем с Мышкой они в доме у Поттеров. Он хорошо помнит их ритуальный зал, хотя с того самого дня почти пятилетней давности не был здесь ни разу.       Гермиона под ним мягкая и податливая, Локи слегка отклоняется, отвлекаясь на трепет полуопущенных ресниц и крошечные бисеринки пота, что появились на ее виске. От ее стона внутри все скручивает, и Локи, уткнувшись ей в шею лицом, кончает, чувствуя, как холодная ётунская магия наполняет тело.       Когда он принимает свой истинный облик, Мышка, вместо того чтобы слегка вздрогнуть от неожиданности, в ужасе вскрикивает и с удивительной для нее силой спихивает Локи с себя, отодвигаясь как можно дальше.       — Чудовище! — выдыхает она побледневшими губами, на ее лице написан непритворный страх.       Локи приходится прилагать неимоверные усилия, чтобы помнить, что это все — не реально, но даже мысль об этом не делает его состояние лучше. Казалось бы, после сотен видений о смерти ее и их дочери это не должно было причинить хоть какую-то боль, но причиняет. Он уже и забыл, насколько дорого ему было ее принятие.       — Ты — мерзкий монстр! — тем временем вскрикивает Гермиона и крепко зажмуривается, словно не найдя в себе смелости и сил смотреть на него. — Убирайся!       Он опускает взгляд на свои посиневшие, покрытые узорами ладони и понимает, что те дрожат.       — Локи! — окрик заставил его вздрогнуть.       Ладони больше не были синими, но по-прежнему дрожали, и Локи сжал их в кулаки — крепко, до боли.       Нет! Он не даст этим чарам себя растоптать.       — Я здесь! — продолжал взывать к нему голос. Тепло распространилось уже и на тело. — Прошу, вернись ко мне!       В груди снова защемило, но уже не от боли и страха, а от тех чувств, что он, казалось, успел похоронить.       Локи следовал за голосом, и кошмары пытались остановить его, утянуть обратно, но уже не имели над ним такой всеобъемлющей силы. С каждой секундой он ощущал себя свободнее и счастливее, а после все погрузилось в темноту, но не холодную и страшную, а уютную и родную.       Теперь он просто спал.       Проснулся Локи внезапно, но вряд ли бы мог сказать, что именно его разбудило. Веки были тяжелыми, а все тело слегка одеревеневшим, да и в целом ощущал он себя разбито. Так, как мог бы после продолжительной болезни, когда уже идешь на поправку, но до полного выздоровления еще далеко.       Он находился в какой-то совсем небольшой комнате, вмещавшей в себя узкую односпальную кровать, маленький столик, тумбочку и шкаф. Напротив кровати было большое окно, на деле оказавшееся иллюминатором, — за ним застыли яркие, но не очень далекие звезды.       Это был космический корабль.       Но волновало Локи больше всего не это, и не обстановка окружающей его комнаты, а хрупкая девичья фигурка, примостившаяся на широком, словно кресло, подоконнике.       Мышка дремала, укутавшись в небольшой сиреневый плед, и Локи, сделав над собой усилие, поднялся, прогоняя ненужное, мешающее онемение.       Устало опустившись на подоконник у нее в ногах, он протянул руку, чтобы коснуться щеки, но внезапно не нашел в себе сил и едва не одёрнул ее. В голову ворвался безотчетный страх, что все это морок, совсем нереально и сейчас, коснись он Гермионы, видение развеется, а Локи был к этому не готов.       Разозлившись на себя, он свистяще выдохнул сквозь зубы, чем, видимо, разбудил Мышку. Она вздрогнула и распахнула глаза, встретившись с ним взглядом.       — Локи! — одними губами выдохнула она и стиснула его в объятиях прежде, чем он успел отреагировать.       В ответ он лишь крепче прижал ее к себе, спрятав горящие от влаги глаза в пушащихся локонах на ее макушке. Сердце гулко билось в груди, казалось, ему там было тесно и оно пыталось вырваться на волю.       — Я люблю тебя, — произнес Локи сорвавшимся, охрипшим голосом.       Гермиона отстранилась и посмотрела на него в легком удивлении, правда, продлилось оно недолго. Сморгнув застывшие в глазах слезинки, Мышка улыбнулась и ответила:       — Я знаю.       Фыркнув, он уткнулся лбом в ее лоб, прикрыв глаза и сделав несколько глубоких вдохов, чтобы вернуть себе ясность мысли и контроль над своими действиями, но выходило откровенно плохо.       К Суртуру все!       Он накинулся на нее с поцелуем с жадностью усталого путника, отыскавшего в пустыне живительный источник. Ему отчаянно хотелось доказать себе, что они вместе, они выжили и все самое дурное осталось позади.       Локи зарылся пальцами в ее волосы, другой рукой распутывая Мышку из ее кокона и притягивая к себе за поясницу с такой силой, что она едва могла дышать, но ему было мало, он хотел растворить ее в себе, в своем безумии, сделать ее своей частью, чтобы больше никогда не потерять.       Когда он стал покрывать ее шею быстрыми, но наверняка болезненными поцелуями, Гермиона не выдержала.       — Ш-ш-ш-ш… — зашипела она ему успокаивающе. — Я здесь и никуда больше не денусь.       Локи оторвался от нее, тяжело дыша, и улыбнулся слегка извиняющейся улыбкой, признавая тем самым, что на самом деле потерял контроль.       Очередной поцелуй был по-прежнему требовательным, но более мягким.       Он снова опустил ладони на ее талию, но на этот раз его руки отправились выше, забираясь под футболку, но внезапно пальцы наткнулись на совершенно другую ткань, грубую и жесткую, и это отрезвило Локи похлеще ведра холодной воды, вылитой на голову.       Бинты.       Да, она ведь была ранена Хелой, а он, дурак, даже не вспомнил об этом, тут же бездумно накинувшись на нее со своими глупыми желаниями.       Отстранившись, Локи задрал футболку повыше, чтобы увидеть белую плотную ткань без следа крови, перетягивающую живот и низ ребер.       — Со мной все в порядке, — заверила его Гермиона, наверняка прочитав на его лице беспокойство и чувство вины. — Все уже зажило, просто еще…       — …болит, — сквозь зубы закончил за нее Локи.       — Ты ни в чем не виноват.       Хорошо бы еще убедить в этом самого себя. Он не смог защитить ее — и едва не потерял. И пусть даже не пытается напомнить ему, что сама во все это влезла.       — Хватит, — отрезала Мышка, не став мириться с его мрачным выражением лица.       Вместо этого она затянула его в долгий, головокружительный поцелуй, а затем оттащила обратно к постели, буквально силой заставив лечь, и Локи не стал сопротивляться.       Им обоим было это нужно.

* * *

      — Как тебе удалось спастись? — спросил Локи, прижимая к себе обнаженную Гермиону.       — Мне повезло, — хмыкнула она ему куда-то в ключицу. — Когда меня выбросило из Моста, меня сразу же подобрали очень хорошие ребята. Они вылечили меня, добросили до Асгарда и помогли вытащить тебя. Сейчас мы где-то на расстоянии одного гиперпространственного скачка от Асгарда.       — Я должен сказать им огромное спасибо, — заключил он без какой-либо иронии или сарказма.       — Скажешь. Я познакомлю тебя с ними. Они обещали подождать меня, чтобы вместе поужинать, а я, похоже, уснула.       Напоминание об ужине заставило живот Локи предательски заурчать. Последние дни он не то чтобы очень плотно питался, да и вообще с момента фееричного возвращения сестрицы ему кусок в горло не лез.       Кроме того, о себе напомнили и другие вполне себе приземленные желания, так что нехотя пришлось подниматься, одеваться и уточнять у Гермионы, где здесь ванная комната.       Душ они принимали вместе, Локи банально не мог себе позволить выпустить Мышку из поля зрения хотя бы на минуту. Ему не нравилась эта слабость, уязвимость, и он дал себе зарок разобраться с ней, но… не сейчас.       — Локи, — позвала Гермиона, приобняв его со спины.       Они уже успели вернуться в комнату, одевались в новую, чистую одежду, которой, у Гермионы, слава богам, было в запасе.       Ее ладони скользнули по его обнаженной груди, и он перехватил одну руку и коснулся губами пальцев.       — А что в это время происходило с тобой? — вопрос застал его врасплох.       Локи зажмурился, отгоняя от себя страшные воспоминания.       — Я просто был в аду.       Он крепко сжал ее ладонь в своей, а потом резко отпустил, разворачиваясь к Гермионе лицом.       — Я не хочу сейчас все это вспоминать, — добавил Локи. — Это был самый тяжелый месяц в моей жизни, и я…       — Месяц? — Мышка недоуменно уставилась на него, заглядывая в глаза.       Пришлось вкратце рассказать про Сакаар и его временную аномалию.       — Я когда-нибудь поведаю тебе, — пообещал Локи, когда Гермиона снова его обняла. — Если ты захочешь. Но не сейчас.       Спорить она не стала, а вместо этого улыбнулась и потянула за собой, предложив, наконец, познакомить с ребятами.       Они вышли в общую комнату, держась за руки и перешучиваясь о каких-то глупостях, которые вылетали из головы сразу же, как были произнесены. Здесь царила точно такая же непринужденная атмосфера какого-то дружеского шутливого спора.       — Ребята, — широкая улыбка Мышки делала ее еще моложе, сейчас она выглядела недавней школьницей, простая футболка и джинсы не помогали исправить впечатление.       Так легко было позволить себе забыть о трудностях и опасностях, что ждали их за пределами этого корабля. И Локи позволил — хотя бы на час, хоть на пять минут. Просто быть рядом с Гермионой и наслаждаться тем, что она здесь и смотрит на него с нескрываемой радостью.       — Это мой муж, Локи, — тем временем представила она его остальным.       — Питер Квилл, — невысокий, чуть полноватый парень поднялся и по-земному протянул ему руку для рукопожатия. — Больше известен как Звездный Лорд.       Последняя фраза была произнесена с таким пафосом, что Локи с трудом удержался, чтобы уточнить, где конкретно известен, потому что он сам о нем не слышал.       Правда, последнее время он не слишком-то часто путешествовал.       Видимо, не дождавшись какой-то определенной реакции, парень продолжил уже слегка потухшим тоном:       — Это мои друзья: Ракета, Грут, Дракс, Мантис и Гамора, — представил он остальных по часовой стрелке, на последнем имени его голос заметно потеплел.       Локи усмехнулся.       — Давно не виделись, Гамора...       — Лет пять как, Локи, — ответила она не слишком воодушевленно.       Их диалог заставил лица остальных удивленно вытянуться.       — Почему ты мне не сказала, что знаешь его? — возмущенно воскликнул Квилл, обратившись к своей подруге. В его голосе отчетливо можно было услышать обиду и даже ревность.       — Сперва — потому что не узнала, — сказала Гамора, хотя Локи не думал, что так уж сильно изменился за пять лет. — Потом...       Она было хотела продолжить, но в итоге запнулась и не стала заканчивать мысль. Зато за нее это сделала Гермиона:       — Чтобы никто не воспринимал его предвзято.       Гамора утвердительно кивнула.       С Гаморой они встретились в не самый лучший момент его жизни, и при должном старании из ее рассказа о нем можно было вынести вполне себе однозначные выводы.       — Не ожидал встретить здесь одну из дочерей Таноса.       Он знал ее не то чтобы очень хорошо, она тогда казалась ему высокомерной и полностью приверженной своему отцу.       Раз она здесь, не были ли это последователи Ордена? Если так, то дело совсем плохо.       — Гамора больше не служит Таносу, она пошла против отца и не дала ему завладеть одним из Камней Бесконечности, — встал на ее защиту краснокожий Дракс.       — Люди могут меняться, — криво усмехнулась Гамора. — Не так ли? — с намеком добавила она.       — Истинно так, — ответил ей усмешкой Локи.       — Именно потому я и не выдала тебя, — пояснила она. — Гермиона многое рассказывала о тебе. Такого, что я сперва, увидев тебя, не поверила, что речь шла именно о тебе.       Хмыкнув, Локи повернулся к пунцовой Мышке.       — Хорошо, что мы все выяснили, — делано радушно прервал их Квилл. — Рад приветствовать тебя на нашем корабле, — продолжил он и, наклонившись к Локи ближе, добавил шепотом: — Будешь доставлять проблемы, я тебя в блин раскатаю.       — Если я решу доставить проблем, ты будешь сидеть вот под этим столом и думать, что ты цыпленок, — не остался в долгу Локи. Он не любил, когда ему угрожают.       Впрочем, они друг друга поняли, хоть ему самому и достался грозный тычок в бок от жены.       Постепенно все сгладилось, разношерстная компания весело загудела, внернувшись к обсуждению какого-то шуточного вопроса. Локи даже с удовольствием участвовал, отпуская забавные комментарии. Не потому что пытался понравиться ребятам, что так понравились Мышке (а они ей понравились, Локи даже в этом не сомневался), а просто потому что был безмерно, до неприличия счастлив. Возможно, опрометчиво, потому что ещё ничего не кончилось, но он отчаянно хотел сохранить в себе эту легкость и душевный подъем, что дарило тепло тела любимой женщины под боком.       Они доели, и Локи притянул Гермиону к себе еще ближе, почти вплотную, приобняв за плечи.       — Прекрати, Локи, — сдавленно шикнула на него Мышка, попытавшись слегка разорвать между ними дистанцию до более приличной. — Все смотрят.       — Ты думаешь, после всего, что я пережил, это меня остановит? — усмехнулся он, удивленно приподняв одну бровь.       Во взгляде Гермионы снова появилось чувство вины, но это было совсем не то, что Локи сейчас хотел в ней увидеть.       Вместо того чтобы отпустить ее от себя, он провёл носом по ее щеке, щекоча дыханием кожу и замечая, что та приятно покраснела.       — Ну хорош, — протянул Ракета тоном подростка, заметившего поцелуй родителей, — а то меня сейчас стошнит. Да, Грут?       — Я есть Грут.       — Что? Мило? Ладно у Квилла и Дракса мозги разъело, но ты-то?..       К дальнейшему разговору он не прислушивался, все его внимание отняло очаровательное аккуратное ушко, призывно торчащее из-под копны темных кудрей, но следующий вопрос Ракеты вернул его в жестокую реальность.       — А что мы, собственно, планируем делать дальше?       Гермиона напряглась в его объятиях и в этот раз легко отодвинулась, не получив никакого сопротивления, да и сам Локи ощутил, как что-то внутри него оборвалось. Очарование момента было окончательно разрушено. В это мгновение он всерьез рассматривал идею как-нибудь незаметно отомстить надоедливому еноту.       Бросив на помрачневшего Локи долгий взгляд, Мышка повернулась к остальным и хотела уже что-то сказать, но Квилл перебил ее:       — Но прежде, чем решать, вы, возможно, захотите еще немного отдохнуть...       Они, естественно, хотели. Локи бодрствовал всего ничего — и уже ощущал заметную усталость, еще немного, и он вряд ли сможет самостоятельно добраться до кровати.       Но слова Квилла прозвучали так, словно они сами не были уверены, что готовы в чем-либо участвовать.       На этом и разошлись.       — Локи, — позвала его Гермиона уже в комнате, но он не дал вопросу прозвучать, смяв ее губы в требовательном, жестком поцелуе.       Поняв его невысказанную просьбу, она больше ничего не говорила, и вскоре Локи уснул, крепко прижимая Мышку к себе.

* * *

      Пробуждение было намного более легким, чем предыдущее, пожалуй, сейчас он чувствовал себя вполне бодрым и здоровым. Гермиона еще спала, и Локи позволил себе немного полюбоваться ей, но совсем недолго. Все же вопрос, заданный Ракетой, был очень животрепещущим и требовал скорейшего решения.       Поднявшись, Локи начал одеваться и услышал, как Мышка завозилась. Обернувшись и встретившись с ней взглядом, он улыбнулся и получил ответную теплую улыбку, которая, к сожалению, быстро сошла с ее лица под гнетом нависших проблем. Впрочем, как и его собственная.       — Локи, — снова позвала Гермиона, но на этот раз Локи не был намерен ее затыкать. Как бы он ни хотел, от этого вопроса невозможно бегать вечно. — Что мы теперь будем делать?       Он молчал, обдумывая ответ. Он обдумывал его еще с самого своего первого пробуждения, еще даже до того, как этот вопрос был озвучен.       — Мы будем бороться.       У них просто не было иного выхода. Хела могла уничтожить все то, что им дорого, и Локи просто не мог этого позволить. Нет, идея схватить в охапку Руну вместе с Мышкой скрыться в каком-нибудь мирке до сих пор казалась вполне перспективной, но…       Локи осознавал, что прежде в противостоянии с Хелой основной его движущей силой была месть, он мечтал расквитаться с сестрицей за жену, но, узнав, что Гермиона жива, вдруг понял, что для него ничего не изменилось.       Мышка бы вряд ли согласилась бежать, оставив в опасности своих друзей и близких, которые, как ни странно, за это время стали дороги и ему, Локи, а взять с собой тех же Поттеров или еще кого-то… У всех этих людей, в свою очередь, были свои друзья и близкие, у тех — свои, и так далее до бесконечности. А эвакуировать всю планету… Увольте.       Хелу надо было остановить еще здесь, в Асгарде. Знать бы еще как.       Посмотрев на Гермиону, Локи вместо одобрения и согласия увидел в ее глазах плохо прикрытое сомнение. Мышка сомневалась?       — Гермиона? — позвал он, не веря собственным глазам.       — Ты едва не погиб, — ответила она, отведя взгляд.       — Ты тоже, — усмехнулся Локи. — Но бывают ситуации, когда кому-то надо встать и бороться.       Она посмотрела на него, явно вспомнив свои же собственные слова, и изобразила на губах призрачную улыбку.       Подойдя к ней, такой уязвимой и испуганной, он обнял ее, прижав к себе. Так они стояли блаженных несколько минут.       — Если я попрошу тебя прямо сейчас вернуться на Землю, ты согласишься?       — Только если ты отправишься вместе со мной, — ожидаемо ответила Гермиона.       Фыркнув, Локи зарылся носом в ее волосы.       Будто бы он мог сомневаться в этом. Локи мечтал оградить Мышку от опасностей, но успел понять, что если она сама не согласна с его планом, то сделает все, чтобы вмешаться и настоять на своем. А сам Локи в таком случае просто окажется неспособен ее защитить.       — Пожалуйста, — выдавил из себя он.       — Не проси меня об этом… — не менее умоляющим тоном произнесла она, вцепляясь пальцами в его рубашку.       — Я не выдержу, если снова потеряю тебя, — добавил Локи совсем уж севшим голосом.       — Я тоже.       Они стояли, крепко держась друг за друга. Разомкнуть объятия было смерти подобно.       — Ну что ж, тогда пора, — он, наконец, нашел в себе силы отстраниться.       — Пора, — кивнула Гермиона с улыбкой.