Любовь во время зимы

Гет
NC-17
В процессе
977
автор
harrelson бета
Размер:
планируется Макси, написано 1 036 страниц, 133 части
Описание:
Посвящение:
Примечания:
Работа написана по заявке:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
Награды от читателей:
977 Нравится 1796 Отзывы 453 В сборник Скачать

11. Гермиона

Настройки текста
      15 июля 2017 года, Асгард       Весь день до самого вечера Локи и Гермиона занимались контролем за эвакуацией. Приходилось стараться быть везде и всюду, так что от колличества совершенных аппараций начинала понемногу кружиться голова.       В какой-то момент, спустя час-полтора от начала эвакуации, было принято волевое решение наплевать на осторожность, и теперь асы двигались по горным ущельям и перевалам длинным, нескончаемым многотысячным караваном. Естественно, не обходилось без своих трудностей и проблем, которые своевременно позволял замечать Хаймдалл, а Локи и Гермиона — вовремя регулировали. Они помогали ослабшим, заботились о раненых, подгоняли отстающих, находили потерявшихся — все это выматывало, но в то же время позволяло отодвинуть нависшую над ними всеми угрозу на второй план, занять себя полезными делами, Гермиона всегда так делала, когда нервничала, что обычно вызывало в Локи уйму насмешек, но сейчас он держал себя в руках и следовал ее примеру.       Люди не то чтобы ценили его и доверяли ему, но сейчас именно он — вечно отвергаемый и нелюбимый всеми принц — был их единственной надеждой на спасение. Была в этом какая-то особая ирония.       Конечно, не будь рядом Гермионы, Локи, возможно, вел бы себя немного по-другому. Нет, он бы не наплевал на нужды и потребности людей, но, скорее всего, был бы менее заботлив и сердоболен. Гермиона отдавала себе отчет, что именно она, его жена, была его совестью, его человечностью.       К вечеру первые группы добрались до долины, где их уже ждал корабль.       С трудом удалось не допустить давки, все спешили убраться от царицы как можно дальше, невзирая ни на что. Именно здесь Локи сыграл на руку его не слишком-то (мягко говоря) положительный имидж. Одной лишь угрозы отправить нарушителей в конец «очереди», ну и еще молчаливой поддержки присутствующих эйнхериев, хватило, чтобы остудить торопливых смутьянов, решивших, что их собственные жизни важнее жизней остальных.       В конце концов, многие боялись, что принц Локи внезапно вспомнит, что никто из присутствующих для него особенно не важен, потому спорить не спешили.       И пусть мрачная толпа, медленно втекающая в корабль, не казалась довольной и счастливой, зато она была упорядоченной и, что самое ценное, не мертвой.       Пока Локи и Гермиона наблюдали за посадкой людей на достаточно массивный, большой корабль, к ним подошел Квилл в сопровождении высокого, худого, немного чудаковатого парня с металлическим ирокезом на голове.       — Это мой хороший друг, капитан команды Опустошителей и внештатный член Стражей Краглин Обфонтери, — представил его Квилл. — Он самым первым откликнулся на призыв.       — Просто был рядом, — не слишком уверенно ответил парень и улыбнулся.       В свое время Гермиона слышала об Опустошителях, и они вызывали в ней смешанные чувства. По рассказам Квилла получался образ романтичных пиратов — этаких очаровательных мерзавцев, которым, тем не менее, не чужды доброта и сочувствие.       — Я нашел еще пару ребят, — обрадовал их Краглин. — С большими грузовыми кораблями. Они согласились помочь и уже направляются сюда, будут, быть может, к утру.       — Благодарю, — протянул ему руку Локи.       — Нет проблем. Квилл наш брат, мы ради него все сделаем.       Эти слова заставили Звездного Лорда самодовольно выпятить грудь.       Убедившись, что команда корабля следит за порядком и что, по словам Хаймдалла, Хеле немного не до асов и их спешной эвакуации, Локи и Гермиона отправились проверить, все ли покинули цитадель предков. Пока первые беженцы уже грузились на корабли, последние только-только выдвинулись в путь.       Внезапно среди мерно бредущей толпы Гермиона увидела знакомое лицо. И даже не одно.       — Сигюн! — она бросилась к бывшей фрейлине Фригги, которая прижимала к себе Лив.       Та выглядела потерянной. Отсутствие реакции на окружение и направленный в никуда взгляд говорили о том, что что-то произошло.       Даже появление Гермионы не вызвало у нее никаких эмоций.       — Что случилось? — спросила она и, осознав, что девушка просто не в состоянии ответить, перевела свое внимание на Сигюн.       Фрейлина, обеспокоенно поджав губы, крепче прижала к себе мальчика лет пяти, очевидно сына.       — Она уже прибыла такой в цитадель, и я… даже и не знаю, — попыталась оправдаться Сигюн.       Было видно, что и она на пределе. Все эти люди, вся топла, что рекой стекала с гор в долину, были перепуганы и опустошены. Потому подобный взгляд, что был у служанки, можно было увидеть на каждом втором лице.       Хорошо хоть сама Сигюн держалась, ей было ради кого.       — Она не говорила, что с Фрейей? — обратился Локи к Сигюн, но от прозвучавшего вопроса служанка вздрогнула и спрятала лицо в ладонях.       Гермиона отчетливо услышала тихое, обрченное:       — Я снова все потеряла…       Приобняв Лив за плечи, она прижала ее к себе, не скрывая сочувствия. Жизнь служанки во дворце очень зависит от ее госпожи, между ними зачастую устанавливались теплые, доверительные отношения, а бедная девушка потеряла уже двух хозяек за короткий срок.       Нет, Фрейя была жива, Хаймдалл отслеживал передвижение всех важных лиц в столице, и ванахеймская принцесса была одной из них.       Например, буквально пару часов назад Фрейя занималась зачисткой города от муспеллов и была при этом вполне цела и здорова. Но… долго ли это продлится? Фрейя фактически была заложницей рядом с Хелой, не имея возможности спрятаться или сбежать, а это как минимум необходимость находиться рядом с царицей, пребывающей в дурном настроении.       От попыток успокоить Лив их отвлек голос Хаймдалла в наушнике — прибыл второй корабль, и следовало пообщаться с капитаном и проконтролировать погрузку.       Гермиона, не сдержавшись, обернулась на Локи в некотором сомнении. Ей, с одной стороны, хотелось остаться здесь и поддержать девушку, с которой она за последние годы сильно сдружилась, но с другой, совесть не позволяла ей поставить интересы одного человека выше интересов всех остальных.       Локи мог бы оставить ее здесь, но при этом он явно этого не хотел.       Но сама Сигюн разрешила все ее сомнения.       — Идите, — натянуто улыбнулась она, заметив их переглядывания. — Я присмотрю за ней. Я уже занимаюсь этим почти сутки, так что ничего страшного.       Гермиона сердечно поблагодарила Сигюн и протянула ей монетку, сказав, что, если случится что-то серьезное, девушке лишь стоит сжать монетку в руке — и они с Локи тут же придут на помощь.       Такие же монетки, сотворенные магей, они раздавали по всей процессии — там, где бывали сами. И отдельно упоминали, чтобы использовались они только в крайнем случае, потому что ни Гермионе, ни тем более Лок не хотелось мчаться на выручку тому, кому просто отдавили ногу в толпе или слегка подтолкнули.       Первый корабль, споро загрузившись людьми под завязку, уже собирался улетать, второй активно загружался, и они познакомился с его капитаном, правда, в отличие от Краглина, образ которого ярко отпечатался в сознании Гермионы, этот мужчина казался каким-то серым пятном.       Да и сам Квилл, как оказалось, знал капитана лишь опосредованно и особо не стремился с ним говорить, уделяя все внимание своей девушке и тому, как медленно копошащаяся лента толпы втекает в просторное брюхо грузового судна.       Своевременно прибыл и третий корабль, так что человеческий поток разделился на оба судна, достаточно объемных, чтобы вместить сотни, если не тысячи асгардцев.       Но в то же время Гермиона отчетливо осознавала, что это — лишь капля в море. Больше двух третей всех асов останутся здесь как минимум на ночь, половина вообще не сможет улететь, если ситуация с кораблями не изменится.       Так и вышло. Когда последний, третий, корабль, сверкнув сигнальными огнями в вечереющем небе, скрылся в вышине, в долине остались еще тысячи людей — испуганных, обездоленных, загнанных и безмерно уставших.       — Трубите привал, — велел Локи. — и обеспечьте караул и охрану порядка.       Самое опасное сейчас — склоки и ссоры, которые легко могут перерасти в серьезные беспорядки. Но хотелось надеяться, что это понимал не он один, в вопросе поддержания порядка требовалось участие остальных эйнхериев.       Сейчас как никогда все зависело от их сознательности и того, насколько они готовы подчиняться нелюбимому, всеми презираемому принцу.       Гермиона перевела свой взгляд на Локи. Они вдвоем стояли на небольшом возвышении, откуда открывался вполне пристойный вид на развернувшийся в долине лагерь.       Люди уходили не совсем налегке, кто-то успел прихватить с собой какие-нибудь полезные вещи, кто-то изначально владел магией достаточно, чтобы обеспечить себе и окружающим достаточно комфорта. Так что лагерь быстро обретал жилой облик, тут и там возникали шатры, в которых селились семьи и даже целые группы семей — хоть и в тесноте, но не под открытым небом на продуваемой всеми ветрами равнине.       Тем, кто не мог самостоятельно обеспечить себя всем необходимым, помогали Локи и Гермиона. Конечно, сила их чар заметно уступала асгардским, зато в мастерстве плетения им не было равных. Ну и что, что необходимые предметы обихода, на ходу сотворенные из всяких камней и палок, через день-два развеятся сами собой? Большего им всем и не надо.       Это был кропотливый и времязатратный труд, но вскоре к ним присоединились и другие асы, владеющие различными чарами. Которые могли помочь соседям обустроиться на ночлег, так что буквально спустя час-два необходимость в помощи от Локи и Гермионы отпала сама собой, и они могли хотя бы ненадолго спокойно вздохнуть.       Командный шатер был разбит в северной части лагеря, на самой его окраине. Еще севернее располагались только шатры эйнхериев, которые должны были охранять лагерь от возможного нападения.       Вообще, насколько Гермиона успела понять, воины также располагались и с других сторон лагеря, но здесь их было несоизмеримо больше.       Собрание командиров прошло едва ли не мимо внимания Гермионы. Краем разума она, конечно же, вслушивалась в разговоры, но конкретно сейчас речь шла о прибытии новых кораблей, но эту информацию ей уже сообщили Стражи, и о том, как люди устраивались в лагере, а это она уже видела своими глазами.       Локи выглядел собранным и заинтересованным разговором, хотя Гермиона заметила, что и он устал и явно хотел бы поскорее все свернуть, но оставался ряд вопросов, которые все же требовалось обсудить.       Идеальный план вылядел так: они эвакуируют большую часть женщин и детей, а те, кто может сражаться, должны отправиться на столицу с боем. Но для всех было очевидно, что вряд ли Хела стала бы сидеть сложа руки и ждать, пока в столицу ворвется армия и убьет ее.       — Она выступит утром, — подтвердил их подозрения Хаймдалл.       — Тогда мы сделаем то же самое, — криво усмехнулся Локи, хотя вряд ли кто из окружающих мог бы понять, чему именно он усмехается. — Встретим ее на полпути и постараемся задержать, чтобы как можно больше людей смогло уйти.       Он замолчал, не заканчивая свою мысль, и она повисла в воздухе нервным напряжением.       Все думали о том, как же много людей останется…       Чем дольше Гермиона находилась здесь, тем больше она понимала, что в асах, даже в собравшейся в шатре верхушке власти, царит отчаяние. Никто из них не верил, что Хелу удастся остановить здесь и сейчас, они рассматривали эвакуацию как возможность сохранить будущее нации, ее достояние, традиции и устои.       Но также Гермиона понимала и то, что если те, кто останется здесь, проиграют царице, то ничто уже не спасет тех, кого успели эвакуировать. Что-то подсказывало, что Хела не простит предательства, она не позволит асам сбежать и предпочтет убить всех несогласных, чем просто забудет об их существовании и отпустит на все четыре стороны.       Она не говорила об этом с Локи, но была больше чем уверена, что им придется остаться здесь. Но при этом Гермиона была настроена выжить, она верила, что они найдут способ победить, остановить экспансию Хелы и всех спасти.       Пусть сейчас дело и казалось почти невыполнимым.       Обсуждение постепенно свернулось, многие разошлись — у кого-то еще остались здесь семьи, с которыми хотелось провести время перед эвакуацией и прощанием, у кого-то были и другие дела. А кто-то просто уже не мог мусолить всю эту тему опасности и близости смерти.       Многие из таких, тех, кому некуда было идти, но и продолжать совещаться не хотелось, собрались у костра рядом с командным шатром. Здесь было много смутно знакомых лиц, многие из присутствующих здесь людей были приближены к прежней царской семье, и Гермиона видела их пять лет назад во дворце.       Конечно, много кого не хватало. Не было почти всей команды Тора, Гермиона знала, что все его друзья, кроме съежившейся сейчас у костра Сиф, погибли, рискнув перечить Хеле. Сама воительница была где-то на южных рубежах, и о произошедшем в столице узнала намного позже. Когда она, готовая без огладки броситься в смертельный бой, уже подъезжала к столице, Хаймдалл успел ее перехватить и уберечь от необдуманных поступков.       От новых попыток самоубиться о царицу Сиф спасло только известие, что Тор жив и здоров и вот-вот вернется в Асгард. Но тем не менее потеря друзей сказалась на ней не самым лучшим образом. Посеревшее лицо казалось мертвенно бледным, тяжелая челюсть выглядела еще более ярко выраженной на фоне проявившейся худобы, а поза выдавала потерянность и боль.       Но еще больше ее тяжелое состояние выдавало то, что периоды «спокойствия» быстро сменялись буйной активностью, когда Сиф мерила поляну резкими, рваными шагами, будто готовая прямо сейчас ринуться в бой.       На поляне было довольно шумно. Сперва, когда она только вышла из шатра, Гермионе показалось, будто окружающий ее лагерь — не военный, а туристический. Она не раз бывала в подобных, как в магловском мире, так и в магическом. Никакие Чемпионаты мира по квиддичу не обходились без подобных городков, а Рон прежде не пропускал ни единого финала, пользуясь наличием денег и собственной славой. И Гермионе, конечно же, приходилось его сопровождать.       Здесь, как и везде, люди общались, пили и ели, шутили, смеялись. Откуда-то издали, от одного из многочисленных костров, раздавалось приглушенное пение.       — А чего ты хочешь от тех, кто верит, что попадет в рай, если только погибнет в бою? — с горькой усмешкой сказал Локи на ее слегка удивленный взгляд.       Самой Гермионе хотелось сказать ему, что совсем недавно, при погрузке, она видела совершенно иную картину, но тут же остановила себя. Там были простые обыватели, люди, что хоть и принадлежали к воинственной расе, сами не были столь же воинственными и не спешили хвататься за меч.       Они жили обычной мирной жизнью и сейчас ощущали то же, что и любой другой обычный человек, когда в его дом постучалась война.       Страх. Они испытывали страх.       Те, кто окружал Гермиону сейчас, были воинами. Они тоже испытывали страх, но этот страх был им привычен, они знали, как с ним бороться, и, Гермиона была уверена, именно это они и делали в этот момент.       Более того, эти люди знали, что, скорее всего, не выживут. Если у мирных жителей был шанс сбежать, спастись от Хелы, то эйнхерии были готовы биться до конца, до последней капли асгардской крови. А если участь предрешена, то зачем ее бояться?       Локи крепко сжал ее руку и подвел поближе к огню. Вечерело, становилось прохладно, и наличие костра было как нельзя кстати.       Подумав о костре, Гермиона на секунду обеспокоилась, что такое число ярких огней в ночи может их выдать, и присутствие Хаймдалла не сильно успокаивало. Все же в прошлом он нередко ошибался и пропускал важные вещи.       — Если Хела вознамерится нас найти, ее не остановят никакие защитные или скрывающие чары, какими бы сильными они ни были, — объяснил ей Локи. — А людям нужны тепло и свет.       Что-то подсказывало Гермионе, что говорил он не столько в прямом, но еще и в переносном смысле.       Начали раздавать еду, которую было приказано приготовить еще в самом начале совета — не следовало к целой череде переживаний простого народа добавлять еще и голод.       Хорошо, что продовольствие для людей было заготовлено загодя, еще несколько дней назад.       Гермиона обхватила замерзшими пальцами поданную ей золоченую пиалу от какого-то служки и благодарно улыбнулась.       Примерно в середине «трапезы» с противоположного конца поляны послышалась лютня, сперва тихо и не слишком разборчиво, словно невидимый из-за мельтишивших у костра людей просто в задумчивости перебирает пальцами струны, но уже спустя десяток секунд мелодия зазвучала громче.       Люди, заслышав ее, расселись вокруг костра, и Гермиона, наконец, смогла увидеть Рагнара, что-то наигрывающего с мрачным выражением лица.       — У ветра узкие глаза и жёсткое крыло, — запел он. — И мокнет белая коса под ледяным дождём. Я объясню тебе войны скупое ремесло, я покажу тебе маршрут, которым мы идём.       Атмосфера на поляне сгустилась, словно невидимый, сырой и тягучий туман. Стало тихо, лишь только треск костра да гулкая, словно потусторонняя, песня, разрезали повисшую над ними тишину.       — Ни надежды, ни веры не надо нам, — затянул Рагнар в этой тишине. — Нам тревога родная сестра. Я запомнил бы все имена героев, гордость их, честь и страсть, но в конце им останется страх…*       (*Мельница — Темные земли.)       Во втором куплете неожиданно вступили еще двое эйнхериев, нестройно, сбивчиво, как это иногда бывает на пьяных посиделках, тем самым разряжая атмосферу. Песня враз перестала казаться такой уж мрачной и гнетущей. Тем не менее ее заунывный мотив заставлял собравшихся хмуриться.       На припеве песню уже пел целый хор.       Когда же отзвучал последний аккорд, над поляной вновь повисло гнетущее молчание.       — Суртур, парень, ты бы мог сыграть что-нибудь повеселей, — не выдержав, хмыкнул другой эйнхерий, один из самых возрастных здесь, который больше всего походил на хрестоматийного викинга с посеребренной сединой бородой, заплетенной в несколько замудренных кос.       Хмыкнув, Рагнар вновь коснулся пальцами струн.       Эта мелодия оказалась на порядок веселее предыдущей, это была какая-то застольная, немного похабная песенка про воина, которому страсть как хотелось вернуться домой из битвы увидеть свою красавицу-жену, которая по описанию совсем уж красавицей не была.       Мелодии и песни сменяли одна другую, какие-то пелись в одиночестве, какие-то — хором. Даже Локи не смолчал и исполнил песню на староасгардском языке о девушке, что ждала любимого домой, несмотря ни на что.       В тот момент никто не воспринимал Локи чужаком, он был здесь своим, тем, кто вместе с остальными испытывает на себе все тяготы эвакуации, тяготы такой «походной» жизни. Они хлопали ему, пели вместе с ним, делились с ним едой и вином…       В этот момент Гермионе казалось, что что-то в Локи, тот зверь, что отвечал в его душе за чужое внимание и одобрение, наконец пресыщенно выдохнуло и, заурчав, отправилось на покой.       Что бы он ни говорил, это был его мир и, Гермиона не сомневалась, он по нему сильно скучал. И сейчас ему было особенно тяжко от того, что здесь происходит, она остро ощущала эту его грусть.       Но, конечно же, Локи ни за что в ней не признался бы даже собственной жене.       Женский голос внезапно разбил преимущественно мужской хор. Многие, не только Гермиона, перевели удивленный взгляд на Сиф. Становилось очевидно, что даже для собравшихся на поляне пение главной воительницы Асгарда было чем-то удивительным и новым, хотя пела она вполне неплохо, неожиданно высоко и сильно.       — Вам не счесть земных красот, любовь здесь ждёт своих творцов. Дай боже знать, о чём молчат, те двое спят, сомкнув уста…*       (*polnalubvi — Лишь бы не снилось.)       Гермиона не понимала почему, но по ее коже побежали крупные мурашки. Слова, в которых, вроде, ничего такого не было, тем не менее вызывали глухую тоску и боль, вороша воспоминания о тех временах, когда Гермионе казалось, что добиться от Локи ответных чувств будет совершенно невозможно.       Несмотря на то, что голос Сиф не дрожал, было видно, что она плакала. До какой степени отчаяния нужно было дойти этой девушке, чтобы окончательно потерять самообладание?       — Лишь бы не снилось счастье в ночи. Все ль позабылось? Только молчи. Слёзы катились сквозь сердце в ручьи. Ночью приснились руки твои…       Локи обхватил ее своими сильными, теплыми руками, прижимая к своей груди и нежно целуя в макушку. Только уткнувшись ему в грудь, Гермиона осознала, что тоже плачет.       Впрочем, остальные тоже выглядели подавленными. То ощущение наигранной, залихватской веселости, что царило на поляне последний час, окончательно сошло на нет.       — Идем, — вдруг потянул ее Локи, поднимаясь на ноги и помогая встать Гермионе. — Нам пора.       — Куда? — нахмурилась Гермиона, позволив ему оттеснить себя в тень у ближайшего шатра.       До этого он не говорил ей, что они куда-то отправятся.       — За ответами, — просто ответил он, сжав ее ладонь и потянув куда-то в сторону.       Несколько минут они шли молча, мимо разных шатров, палаток и костров, пока не достигли наспех сколоченного загона. Здесь располагались лошади, которых успели забрать из столицы перед и во время эвакуации.       — Куда мы направляемся? — спросила Гермиона шепотом, все же не выдержав собственного любопытства и напряженного опасения.       — К тем, кто ведает о прошлом и будущем, — криво усмехнулся Локи.       Потребовалось несколько секунд, чтобы до конца осознать, о чем идет речь.       — Ты имеешь в виду норн? — нахмурилась она, отчетливо вспоминая свой прошлый визит в их обиталище.       Гермиона вообще не слишком-то любила предсказания и предсказателей, а тем более если за эти самые предсказания приходится очень дорого платить. Тору тогда повезло, что Гермиона все-таки смогла его вытащить из опасных вод, пускать же в подобное место Локи у нее не было никакого желания.       Но и понять, что делать дальше, тоже нужно было, поэтому и отговорить мужа она не могла.       — Не переживай, здесь, у истока их сил, мне не будет нужды нырять в их воды, чтобы получить ответ… — попытался успокоить ее Локи.       Улыбнувшись ей, он разом перемахнул через ограждение загона, но направился не к основному табуну, а к большому, мощному коню, пасущемуся чуть в отдалении от остальных.       Гермиона, не став перелезать, обошла загон по краю, чтобы подойти ближе. Только тогда она, наконец, заметила, что конь был не совсем обычным, вместо привычных, задуманных природой четырех ног, у него были все восемь.       Слейпнир, конь Одина, это не мог быть никто иной.       Локи приближался к коню медленно, с опаской, наблюдая, как тот тревожно переступает с копыта на копыто и прядает ушами.       — Ну же, малыш, — позвал Локи ласково, протягивая раскрытую ладонь с каким-то угощением, — иди к папочке…       Не сдержавшись, Гермиона фыркнула, невольно вспомнив о легендах, что ходили по Мидгарду о сотворении этого коня. Но больше всего смешило возмущение Локи, когда он слышал эти инсинуации.       — Ни слова! — вспылил он и на этот раз резким шепотом, явно раскусив причину ее веселости.       Гермионе пришлось приложить немало усилий, чтобы удержать в себе чуть истерический, нервный хохот.       Тем временем ее муж продолжил общаться со Слейпниром. Тот, наконец, позволил ему подойти, и теперь Локи мягко поглаживал свое детище по голове, успокаивая и давая возможность вновь к себе привыкнуть.       — Я не так уж и часто проведывал его после того, как подарил отцу, — с немалой долей грусти бросил Локи. — Не хотел, чтобы Один заподозрил меня в каком-нибудь подлом трюке.       Опасался подарка, но при этом не стеснялся его использовать? Что ж, Всеотца и его мотивы всегда было непросто понять, а особенно если речь заходила о его отношениях с приемным сыном.       Их последнее объяснение не сделало для Гермионы образ Одина хоть сколько-нибудь более приятным.       Наколдовав Слейпниру красивую, пижонски-позолоченную сбрую, Локи резво вскочил в седло и подъехал на коне к самой ограде, давая Гермионе возможность к нему присоединиться.       — Почему мы не можем туда просто аппарировать? — с сомнением уточнила она, неуверенно хватаясь за предложенную Локи руку.       — Потому что я там ни разу не был, — пожал он плечами с легкой насмешкой. Естественно, он знал причины неуверенности Гермионы. — Не переживай, Слейпнир домчит нас до места в мгновение ока.       Спустя несколько мгновений она смогла на собственном опыте убедиться в правоте слов Локи. Очевидно, это была какая-то магия, но Слейпнир на своих восьми ногах несся настолько быстро, что окружающий их пейзаж смазывался, из-за чего Гермиона мысленно ругалась.       Ни вынужденные полеты на метле, ни многочасовые перелеты вместе с Тором на его молоте, ни такие вот поездки на безумных волшебных лошадях не могли заставить полюбить ее подобные способы передвижения.       Спустя пару часов умопомрачительной скачки по разным лугам, холмам и пролескам Слейпнир остановился у кромки непролазного леса.       Огромные толстые деревья с исчезающей в вышине листвой и кривыми, изломанными стволами, густые непролазные кусты с острыми ветвями, тянущимися вверх, словно лапы чудища.       Этот лес выглядел сошедшим со страниц детских страшных сказок, и даже хорошо известный Гермионе Запретный лес на его фоне представал приятнейшим на свете местом (с его-то нелюдимыми кентаврами, дикими оборотнями и опаснейшей колонией акромантулов).       — Идалиир, — произнес Локи, своим голосом разрушая пугающую тишину этого места.       Не было слышно ни зверя, ни птицы…       — Отсюда берет исток река Урд, в которой обитают норны… — кивнула своим мыслям Гермиона.       — Что-то вроде того, — не стал спорить Локи, привязывая Слейпнира к небольшому, чахлому деревцу, явно не относившемуся к лесу и стоявшему чуть обособленно.       Взяв ее за руку, Локи зажег на конце своей палочки огонек и решительно шагнул под своды леса. Узкая тропинка петляла меж деревьев, то и дело теряясь вдали. Пару раз они даже упускали ее, запутавшись в кустарнике, но, слава Мерлину, вскоре находили. Порой тропинка ветвилась, но Локи, не задумавшись, шел по одному ему известному маршруту.       — Откуда ты знаешь, куда именно нам надо идти? — все же спросила Гермиона, внешне стараясь сохранять спокойствие, но вместе с тем до побелевших пальцев сжимая в руке палочку.       — А кто сказал, что я знаю? — усмехнулся Локи проказливо.       — Ведь знаешь же, да? — с надеждой переспросила Гермиона, но муж в своей привычной манере не ответил.       Что ж, хотелось верить, что Локи понимал, что затеряться в далеком чужом лесу — меньшее, что им обоим сейчас было нужно.       Несмотря на беспокойство и определенного рода сомнения, в итоге они вышли на небольшую круглую поляну, прижавшуюся к высокой скале.       Со скалы вниз шумным потоком стекала вода, образуя не слишком крупное озерцо с черной, словно смола, водой, блестящей под ярким светом местной луны.       В принципе, местность сильно напоминала ту пещеру в Норвегии, куда в свое время Гермиона наведалась с Тором, только здесь вместо скал вокруг озера была густая непроходимая чаща.       Потянув Гермиону за руку, Локи подвел ее ближе к воде, но заставил остановиться в паре десятков футов, сам же подошел к самой кромке. Гермиона на секунду испугалась, что он сейчас полезет в воду, но вместо этого он опустился на колени прямо на влажный, зыбкий от близости воды грунт.       — Подстрахуй меня, — бросил Локи ей через плечо, и, дождавшись ответа, опустил голову и погрузил пальцы в жижу у берега.       Он заговрил, но слова его заглушались шумом водопада так, что Гермиона не могла их разобрать. Потом Локи заговорил снова, но какого-либо ответа так и не было.       Возможно, норны не были в настроении давать им ответы.       Похоже, Локи пришел к точно такому же мнению, потому что поднялся, глубоко вздохнув.       — Мы и без этого что-нибудь придумаем, — ободряюще крикнула ему Гермиона, попытавшись тем самым успокоить и свое нервно стучащее сердце.       Не то чтобы она сильно на что-то надеялась…       Но тут Локи обернулся, и Гермиона вскрикнула от неожиданности и обуявшего ее ужаса — его глаза светили в ночной мгле двумя яркими ядовито-зелеными угольками, а от ног в разные стороны начала расходиться бледно-зеленая дымчатая поземка.       Склонив голову вбок, Локи, а точнее, то, что проникло в него, смотрело на Гермиону с легким, ленивым интересом.       — И зная цену, глупцы по-прежнему приходят, чтоб услышать слово… — произнесло оно сонмом десятка голосов.       — Мне нужды ответы, — отмерев, сказала Гермиона.       Чем быстрее она сможет узнать все, что нужно, тем быстрее к ней вернется ее Локи. Она позволит себе его потерять.       Благо вопросов в этот раз было совсем немного.       — Как нам победить Хелу?       — Дитя Великого Древа не может быть убито, покуда питается молоком своей матери.       — Но ее нужно как-то убить! — сказала Гермиона, облизнув пересохшие губы. — Она не оставит от Девяти миров камня на камне.       — Она будет убита лишь тогда, когда свершатся слова Вельвы, — не своей улыбкой усмехнулся Локи.       Слова Вельвы?       — Рагнарек?..       — Грядет. Неисчислимы были павшие в нем, пока ты не вмешалась, но придет тот, что завершит начатое и лишит тебя того, что тебе дорого… Всему своя цена.       Последние слова отдавали жуткой издевкой, и Гермиона, не выдержав, вскинула палочку, выдергивая Локи из этого плена.       С трудом устояв на ногах, Гермиона аккуратно помогла ему опуститься на землю.       — Ненавижу тебя за подобные фокусы! — рыкнула на него она, на что Локи лишь усмехнулся — и потерял сознание.
Отношение автора к критике
Приветствую критику в любой форме, укажите все недостатки моих работ.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.