любовь напрокат

Сказать, в какой момент его переклинило, Сережа мог с точностью до минуты, а ведь ничего не предвещало — жил обычной жизнью, работал, развлекался по мере появления свободного времени и желания, выпивал иногда. Зарекшись начинать серьезные отношения, даже подобрал — ладно, он сам подобрался — идеальный вариант, при котором и овцы (нервы) были целы, и волки (собственное либидо) — сыты. Эрик ему понравился сразу — не мог не, а специфичная его профессия только служила гарантией, что ничего, кроме денег, парнишке от него не надо. Все довольны, все счастливы. Всё хорошо. Максим появился не вовремя. Зацепил своей походкой блядской и задницей, упакованной в обтягивающие джинсы. Сережа, который до тех пор котенку своему не изменял (не потому что обещал или думал о какой-то верности, просто желания не возникало — все его потребности Эрик утолял сполна), осознал, что оказывается, есть еще порох в пороховницах и что-то внутри (и в штанах) шевелится не только при виде Эрика. Трахнуть бы и забыть, но. Максим, вопреки здравому смыслу, так легко в руки не давался, накаляя интерес к себе до предела, выпускал когти, стоило на него посмотреть не так или что-то сказать — и это при его-то работе! Но Сережа не был бы собой, если бы не добился желаемого — крепкий алкоголь и разговор по душам — и вот уже недотрога стонет под ним, даже не пытаясь сохранить лицо и сделать вид, что не нравится. В постели Максим оказался не дерзким и колючим, и даже не меланхолично-отстраненным, совсем не таким как в жизни. В постели он был чувственным и отзывчивым, жадным до ласки и отдающим себя без остатка. Таким, что хотелось ещё и ещё. Сережа надеялся, что отпустит, что пройдет. Не прошло. Хотелось повторить, ужасно хотелось. Еще и Максим опять превратился в колючего ежа, тем самым подливая масла в огонь. С одной стороны, можно было продолжить его добиваться, идти напролом, но с другой — стоило ли оно того? Казалось, что Максим хотел и умел только одно — ебать голову. Сомнительное удовольствие, но Трущев всерьез размышлял над этим, сомневался и черт его знает, что бы выбрал в итоге, если бы Эрик не полыхнул с новой силой, заставив посмотреть на себя с другой, совершенно неожиданной стороны. То, с каким чувством Эрик держал в руках гитару, как воодушевленно перебирал струны, как проживал каждый звук, по истине завораживало. Нет, он не преображался полностью, не становился другим, но в нем загорался иной огонь, который распалял и поджигал всё вокруг. Этот парнишка был куда глубже, чем шлюха, хоть и самого высшего сорта. И именно тогда Сережу переклинило. Открыв для себя настоящего Эрика, ему захотелось большего, захотелось иначе. Захотелось выдрать это талантливое чудо из лап системы, дать ему достойную, нормальную жизнь, найти подходящую работу. Исполнить мечту. Заботиться о нем и восхищаться, то есть давать именно то, чего он достоин. Они вышли за рамки, хоть пока и не поменяли правила. Просто в какой-то момент их отношения стали чем-то большим, нежели просто рабочие. Да чего уж там — они ни разу уже не были рабочими, ведь Сережа не платил деньгами, но платил другим — искренним восхищением и безраздельным вниманием и, кажется, Эрика всё это вполне устраивало. По крайней мере, выглядел он абсолютно довольным. В «Шато Пино» Эрика на выходные Сережа пригласил не просто так, а с четко поставленной целью. Идея пришла сама собой, с утра, после приятного пробуждения в постели Шутова. Пока Эрик бегал в ванную, чтобы смыть с себя следы этого самого пробуждения, а Сережа предавался послеоргазменной истоме, вспомнилось, что его звали на фестиваль, который вроде уже даже начался и на котором точно будут играть его кореша. Мужчина решил, что было бы неплохо показать им Эрика, авось возьмут к себе в группу и мальчишка когда-нибудь всё-таки будет играть на стадионе. Свой коварный план он, конечно, не озвучил, лишь улыбался довольно, развалившись на кровати и наблюдая, как Эрик второпях собирает сумку. О том, как их поездка выглядела со стороны его знакомых, Сережа не думал совершенно. Все прошло отлично. Сережа бы с удовольствием повторил — да и кто ему помешает? — но дело даже не в этом. Будто невзначай он в один из вечеров подсунул Эрику гитару, прося сыграть что-нибудь из любимого, а сам наблюдал за реакцией окружающих, отмечая, что не только ему заходит, что не только он восхищен и сражен наповал. Он даже втайне договорился о прослушивании и, прихватив бутылку вина, приехал лично порадовать Эрика. И тут в его жизни вновь появился Максим, будь он неладен. — Нам надо поговорить. Максим посмотрел на него исподлобья, с абсолютно нечитаемым выражением лица. С таким, что хуй знает, то ли опять в лицо ударит, то ли молча пройдет мимо по своим делам, будто Сережа пустое место. Но Максим удивил, внезапно остановившись и спокойно ответив: — Где Эрик? — Заснул, — Сережа кивнул в сторону гостиной. — Пойдем на кухню. Есть сигареты? Они сидели сначала молча. Макс пускал колечки дыма в сторону приоткрытого окна, Сережа теребил в пальцах незажженную сигарету, потому что курить не особо хотелось. Потому что вроде как бросил, а пачка в кармане — на всякий случай. Для себя Сережа все уже решил, но озвучить мысли оказалось сложнее, чем он думал. — Ты поговорить хотел? Так говори, мне еще вещи собирать, — не выдержал Максим. — Не уходи, — не особо убедительно начал Сережа. — Ты ему нужен. Макс хмыкнул недоверчиво. — Пиздеж. Он на меня так не смотрит, как на тебя. Я не слепой. — И тем не менее. Я знаю, что он тебе дорог. — Да нихуя ты не знаешь, Сережа. Что ты вообще о нем знаешь? Что ты можешь знать? Ты даже не знаешь, в какой позе ему на самом деле нравится трахаться, не говоря уже о чем-то еще! — Макс вспыхнул, словно спичка, лишь доказывая, что ему не все равно. — Я знаю достаточно, чтобы принимать его таким, какой он есть. — А какой он есть? Бракованный? — возмущенно взвизгнул Макс. — Ты ведь нас даже за людей не считаешь! — Максим! — Сережа хлопнул ладонью по столу, почувствовал, что закипает и, того и гляди, взорвется, если максову истерику не прекратить. И почему с этим человеком никогда не получается просто поговорить? — Если бы не считал, меня бы тут не было, ты прекрасно это понимаешь. Эрик мне дорог, я не хочу, чтобы он был несчастлив, а если уйдешь ты, он будет. — А поезд когда отбывает? — перебил его Максим. — Какой? — не понял Сережа. — Нахуй, — Макс злобно хихикнул. — У тебя как раз на него билет. Не опоздай. Трущев вздохнул. Ну что за детский сад? — И если уйду я, он тоже будет несчастлив, — терпеливо пояснил он. — А что ты предлагаешь? График дежурств? — Макс потянулся к пачке за новой сигаретой, хотя предыдущий окурок еще продолжал тлеть в пепельнице среди своих собратьев. — Вообще, тебе не кажется, что не мы должны решать, что для него лучше? — Он решит, только ему придется выбрать или одного, или другого. Но мы можем предоставить ему третий вариант. — Оставить его одного? — Наоборот, Максим, — Сережа покачал головой, дивясь, что Макс сегодня слишком тугой. — Не оставлять. — Предлагаешь ему сидеть на двух стульях? — Если его это устраивает, мне не жалко. Если ему в кайф и он счастлив. — Ты сейчас серьезно? — Он свободный человек и вправе распоряжаться своими душой и телом так, как ему угодно. Мы же оба не против его работы? Так почему не можем потерпеть друг друга в его жизни? — И ты не будешь ревновать? — Макс прищурился, будто пытаясь заглянуть в самую душу и найти подвох. — К тебе — нет. — Всегда подозревал, что ты старый извращенец. Сережа усмехнулся. По крайней мере, Максим не сказал нет, а это уже что-то. Прогресс. Лед тронулся. Сережа принес вино из гостиной и разлил его в бокалы. За перемирие надо было выпить, иначе никак. И рассматривать вариант, что Эрик не согласится на авантюру и выберет кого-то одного, особенно если не его, совершенно не хотелось. Не сейчас. Эрик выплыл к ним сонной тенью. Остановился в дверях, потер глаза, видимо, не веря, что проснулся. Перевел растерянный взгляд с одного на другого. На бутылку, почти допитую до конца. — А что вы тут?.. — незаконченный вопрос повис в воздухе. — Ничего, иди сюда, — улыбнулся Сережа и пересел на соседнюю табуретку, чтобы Эрик мог сесть к столу. Между ним и Максом. — Бокал захвати, как раз осталось, — кивнул он на бутылку. Было заметно, что Эрик ждал подвоха. Он осторожно взял бокал с полки, подошел к столу, будто в замедленной съемке, присел на край табуретки и еще раз перевел взгляд с одного на другого. — У меня дежавю. Когда-то мама с папой так же решили рассказать мне, что разводятся. — Они поили тебя вином? — Макс наконец подал голос. — Оно мне тогда не помешало бы, — Эрик сделал большой глоток, после того, как Сережа наполнил его бокал и убрал пустую бутылку в сторону. — Вы оба меня бросаете? — спросил почти шепотом и сжался, ожидая ответ. И как такого можно бросить? — Нет. Никто тебя не бросает. Можно ведь оставить все как есть. Я не против, — протараторил Трущев и перевел взгляд на Макса, намекая, что тому тоже стоит сделать заявление. Максим молчал, покусывая губы. Не хотел. Или гордость не позволяла? Эрик затаил дыхание. Смотрел на него почти умоляюще — уже понял ведь, о чем речь. Ждал приговор. — Если тебе так хочется, если ты не можешь иначе, — выплюнул наконец Макс, — то пусть так. Я останусь, если ты этого хочешь. Эрик расплылся в улыбке. Полез обниматься к Максу, что-то шепча ему на ухо. Сережа облегченно вздохнул — даже не обидно и он почти не ревнует — они с Эриком не ссорились, а Максима надо задобрить, пока тот не передумал. Они просидели на кухне ещё некоторое время. Серёжа рассказывал что-то про знакомого, Эрик хихикал, немного расслабившись, Максим все ещё смотрел волком на Серёжу. Хорошо, хоть его взгляд менялся, стоило посмотреть на Эрика. С этим можно работать, думал Серёжа, оставляя их наедине — организм требовал, чтобы он это сделал и сопротивляться больше не было сил. Вернулся он уже в пустую кухню, хотя прошло всего минут пять. Удивлённо вскинул брови и отправился на поиски подозрительно притихших. Квартира была не настолько большой, чтобы у Серёжи ушло много времени, но увиденное заставило его замереть в дверях гостиной — Максим, прижатый к стене Эриком и плавящийся в поцелуе, представлял по истине завораживающее зрелище. Мелькнула мысль, что не ради одного Эрика Сережа предложил начать (или продолжить?) эти странные отношения, но он ее трусливо прогнал прочь, запретив себе подобные поползновения в сторону Макса. Конечно, он сделал это ради Эрика, что за глупости. Тем временем Максим заметил зрителя, но даже не подумал остановиться, не отвел вызывающий взгляд, будто говоря — смотри, я победил, он мой, он выбрал меня. Наивный. Внутри всё свернулось в тугой комок, но Серёжа не был настолько пьян, чтобы потерять голову, хотя все же достаточно охмелел, чтобы сделать пару шагов вперёд, коснуться губами открытой шеи и моментально уловить реакцию.  — Мне пора, котенок, — прошептал, не отстраняясь и замечая, как кожа под его губами покрывается мурашками.  — Но уже поздно, — воспротивился Эрик, поворачиваясь, но не отходя от Макса — так и остался стоять прижатый к нему спиной, в кольце его рук.  — Я уже вызвал такси, — Серёжа убрал с лица Эрика свисающую прядь и заправил её за ухо, но она оказалась слишком непослушной, чтобы там оставаться.  — Спасибо. За всё, — улыбнулся Эрик и потянулся чтобы обнять, но Серёжа успел перехватить его приоткрытые, припухшие после поцелуя губы — они ведь сегодня выяснили, что можно? Взгляд невольно перескочил на лицо Макса, который был слишком близко, чтобы его игнорировать. Тот сначала удивлённо вскинул брови, потом нахмурился, понимая, что у него не эксклюзив на поцелуи, но Эрика от себя так и не отпустил. Сережу ждал нелегкий путь. Настоящая битва, но он не привык сбегать от трудностей, а Эрик заслужил, чтобы за его счастье бились. Телефон завибрировал в кармане, оповещая, что такси ждёт внизу. Трущев нехотя отстранился, ещё раз заправил выбившуюся прядь за ухо.  — Я загляну на днях, не скучайте.  — Не сомневайся, не будем, — фыркнул Максим.  — Не будь злюкой, — Серёжа перевел в шутку, ещё раз чмокнул Эрика в уголок губ и поспешил уйти, пока не захотелось остаться. Не сегодня.