В которой Лили обнаруживает, что у нее есть тайное альтер-эго — управляющий глюками наркобарон, Волшебник Ленин крайне расстроен и обескуражен, а Смерть произносит предостережение.
_______________________________________________________________________
Насколько Лили могла припомнить, она никогда не праздновала свой день рождения; какое-то время она даже не была точно уверена, когда именно родилась, узнала только после нескольких походов к врачу и при подаче документов в школу. Это было совсем не похоже на дни рождения Дадли. При виде них вы могли бы решить, что это какой-то национальный праздник, где есть торт, куча подарков и несколько юных приглашенных друзей — а вот Лили говорили уйти развлекаться где-нибудь подальше от вечеринки. Конкретно в этом году Дурсли достаточно отвлеклись в день рождения Лили, что позволило ей вместо этого заняться кое-чем интересным. Кто бы ни стер воспоминания Дурслям, сделал он это далеко не качественно, возможно потому, что не знал, что искать. Волшебник Ленин, а потом и Смерть, предположили, что стирателя памяти вызвали из-за вмешательства социальных служб. Вероятно, приказ состоял в том, что нужно было стереть все, имеющее отношение к ситуации: в том числе, встречи Лили с доктором Митчеллом, ее способы повидать Смерть и создание Дома Скиннера. Таким образом, у Дурслей стерли лишь те воспоминания, о которых им нужно было забыть, потому подобное новой спальни Лили исчезло, будто никогда и не было, а предположение о том, что какой-то ребенок оказался одаренным и должен быть переведен на специальную академическую программу — нет. Дурсли просто решили, что одаренным ребенком был Дадли. Примечательно, что вскоре после визита агента-грязнули они начали водить Дадли в разные школы и заставляли его сдавать стандартные тесты, чтобы выяснить, где ему стоит учиться. Каждый раз, когда Дадли не удавалось сдать ни один из тестов, Дурсли бушевали около суток, причитая о том, что в школах вообще ни в чем не разбираются, и угощали сына мороженым. Лили не была уверена, что Дадли до конца осознавал, что происходит, но он понимал, что если сходит на очередной тест, то получит мороженое, потому пока был добровольным участником. 31 июля 1986 года Дадли получил еще одно письмо об отказе от очередной школы. Первые несколько раз на подобные письма Дурсли реагировали весьма мягко, преисполненные уверенности, что их гениальный Дадли просто слишком умен, чтобы школа смогла оценить его по достоинству, и переходили к следующей программе. Однако конкретно это письмо было уже шестым, так что терпение Дурслей начинало подходить к концу. — Все эти интеллектуалы, скажу я вам, не увидят настоящую интеллигенцию даже прямо перед своим носом; думают, что весь мир держится только на чтении книжек. Если бы им были так важны именно книжки, то они бы назвали одаренной девчонку, ведь так? — резко спросил дядя Вернон, будто бы было непостижимо, что какая-либо программа для одаренных детей захотела бы обучать Лили; он бродил по дому, собираясь на работу с удвоенной энергией — письма с отказом всегда повышали его кровяное давление. Лили наблюдала за всем этим, сидя на лестнице: с завтраком было покончено, и ей пока не сказали скрыться из виду, так что девочка воспользовалась этой редкой возможностью понаблюдать за перемещениями в резиденции Дурслей. Она решила наблюдать за их моделями поведения и постоянно совершенствовать свои навыки психолога, чтобы произвести впечатление на доктора Митчелла, когда снова заглянет к нему в гости. Все это было подробно записано в ее записной книжке: о повседневных делах дяди Вернона, тети Петуньи и даже Даддерса — это тоже был путь к самосовершенствованию. (Волшебник Ленин был сильно расстроен, когда она решила продолжить терапию у доктора Митчелла, но тот был единственным взрослым, живущим в ее собственном измерении, который ей взаправду нравился, и их занятия были очень познавательными, потому Лили не собиралась выкидывать его на помойку только из-за того, что Большой Брат стер все его воспоминания о ней). «Дядя Вернон: кровяное давление неуклонно растет, три очка по пурпурной шкале ярости, вот-вот отправится на работу, слишком увлечен своей карьерой, чтобы что-то заметить. Возможные побочные эффекты от стирания памяти, проведенного правительством, занимающегося таинственными глюками: иррациональность и заблуждения», — закончила девочка запись своей черной ручкой, к которой она перешла по настоянию Волшебника Ленина — тот прямо-таки ненавидел цветные мелки. Графа тети Петуньи пока пустовала, но совсем скоро это будет исправлено, благодаря ее почти предсказуемому ответу на гневные слова дяди Вернона. — Может быть нам стоит подождать несколько лет, Вернон, пока Дадли не окончит начальную школу, тогда попробуем еще раз, и они увидят… — начала было женщина, но ее перебил муж, неуклонно поднимающийся все выше по пурпурной шкале, всего за минуту, но пока это и рядом не стояло с тем уровнем пурпурного гнева, который, порой, получалось вызвать Лили. — Они все настолько близоруки, что не способны разглядеть собственные руки, даже если будут махать ими перед своим лицом; это пустая трата времени, Пэтти, абсолютнейшая трата времени! В мое время у нас не было всей этой чепухи про одаренных детей, ты просто оставался наедине с собой посреди толпы обычных людей, — заявил дядя Вернон, как раз когда собирался перешагнуть через порог двери, а затем обернулся и сказал. — Эти важные университетские шишки, эти умники, не признают настоящего интеллекта, даже если тот ударит их по лицу. На этой торжественной ноте Вернон Дурсль отправился в «Граннингс», чтобы рассказывать сказки о великолепных инструментах, которые навсегда изменят жизнь его клиентов, оставив тетю Петунью стоять в коридоре вместе с Лили, которая сидела позади нее на ступеньках лестницы со своей записной книжкой наблюдений; Дадли же ушел в гостиную смотреть мультики. Должно быть, тетя Петунья тоже расстроилась, в своей обычной манере молча скорчив мрачную гримасу, поскольку в то утро Дадли отогнали от телевизора, чтобы они вдвоем пошли в очередную школу. Затем позвали миссис Фигг и, будучи уверенными, что она сможет присмотреть за Лили, оставшиеся Дурсли ретировались. Именно так Лили оказалась дома совсем одна в свой день рождения, или, по крайней мере, была предоставлена самой себе, поскольку обещание миссис Фигг забрать Лили через десять — или около того — минут, едва ли можно было назвать внушающим доверие. Девочка собиралась посетить Косой переулок в течение нескольких недель, с тех самых пор, как тот человек попытался украсть ее воспоминания, и ей показалось, что у нее не будет возможности лучше, чем эта. Найти пригородный вокзал Суррея было достаточно легко, и путаница с билетным автоматом контроллера, вызванная при помощи нескольких удачно сработавших глюков, была просто детской забавой. Именно в поезде до Лондона Волшебник Ленин начал раздавать указания. — Ты не можешь отправиться туда в качестве Элинор Поттер, раз уж они посылают волшебников стереть тебе память из-за социальных служб, то обязательно отправят кого-нибудь, если обнаружат тебя в Косом переулке. Кто-то явно хочет, чтобы ты жила с магглами в самом настоящем кошмаре, вплоть до вмешательства маггловского управления, и, похоже, этот кто-то не чурается пользоваться чарами Забвения. Что касается Лили, то она уже давно не была Элли Поттер. «Элли Поттер» — это скорее общее название, нежели настоящее имя, так ее иногда называли люди, не очень-то хорошо ее знавшие. — Нет, я не это имел в виду. Магическая Британия необычайно мала, и, если я прав, ты достаточно известна. Нам не помогает и то, что ты выглядишь, как худенькая, нищенствующая и кудрявая версия твоей матери, просто в облике маленькой девочки, потому, даже если бы ты не была особенно знаменитой, тебя бы узнавали с первого взгляда. Любой может взглянуть на тебя прямо сейчас и, скорее всего, тут же догадаться, что ты Элинор Поттер. Поэтому, добравшись до Лондона, Лили взяла дело в свои руки, посетив аптеку и купив коробочку дешевой черной краски для волос. — Выглядишь, как бледное отребье, — таков был окончательный вердикт Волшебника Ленина после того, как он посмотрел в зеркало и увидел черные волосы, буквально кричавшие о дешевом окрашивании. В сочетании с потертым синим свитером и выцветшими шортами образ подчеркивал его замечание, но лично Лили не считала, что цвет волос имеет такое уж большое значение. — Ты выглядишь так, словно только что сбежала из дома на колесах, битком набитого твоими семью братьями и сестрами, у каждого из которых двойная фамилия, — он произнес это почти с отвращением, и в его разуме девочка уловила что-то похожее на воспоминание — по-настоящему уродливого человека, у которого не хватало нескольких зубов, выкрикивающего такие расистские оскорбления, словно последний день живет. — Ну, я больше не похожа на Элинор Поттер, верно? Волшебник Ленин, несмотря на то, что у ее отца были кудрявые черные волосы, был вынужден согласиться, что прямо сейчас никто не примет ее за дочь Поттеров. Вскоре после этого, миновав довольно обшарпанный паб под названием «Дырявый котел» и глухой переулок, они оказались в центре самого популярного торгового района магической Британии, который выглядел, как скучная версия торгового центра. — Это здесь? Вокруг нее толпились люди, все были одеты в необычные халаты и остроконечные шляпы, руки были заняты пакетами с покупками, а они сами — беседами друг с другом; это выглядело, как ярмарка эпохи Возрождения, только выглядящая жутко неправильно. Лили ожидала чего-то другого, в конце концов, эти люди преднамеренно пользовались разрушением Вселенной в своих целях, и должны были носить что-то покруче остроконечных шляп. Девочка открыла блокнот наблюдений и начала новый раздел под названием «манипуляторы глюк». «Ведут себя весьма беспокойно, несмотря на совершение такого простого действия, как покупки; единственное реальное отличие — стиль, который выглядит так, словно они только что пришли со съезда любителей комиксов или эпохи Возрождения, в целом, это совершенно не похоже на общество, использующее в своих интересах один из побочных эффектов Рагнарёка». — Однажды ты поймешь, что люди всегда остаются людьми, куда бы ты ни попала. Нет такого понятия, как «уберменш»*, по крайней мере, для них. А теперь перестань болтаться без дела, ты выглядишь, как чокнутая, болтающая сама с собой посреди улицы. — Я думала, что выгляжу, как бледное отребье, — немного смущенно ответила Лили. — О, поверь мне, Лили, так ты тоже выглядишь. А теперь иди. Девочка, следуя указаниям Волшебника Ленина, направилась вперед, к Гоблинскому банку, который Ленин хотел посетить в первую очередь для возможности финансирования покупки книг и других необходимых вещей. По его словам, Поттеры были чрезвычайно богаты, и она, как их единственная наследница, должна была иметь хоть какой-то доступ к семейному состоянию, даже если он был для нее ограничен. — Гоблины, — объяснил Волшебник Ленин, — как правило, куда меньше склонны обращать внимание на возраст клиента или на моральные обязательства помогать клиентам принимать ответственные решения, потому им вряд ли бросится в глаза шестилетняя глава семьи, желающая снять часть средств со счета; главное, что перед ними маг. Пока девочка шла по улицам, несколько человек посмотрели на нее, удивленно вскинув брови, но решимость на ее лице заставила их вновь заняться своими делами. Пусть она — шестилетка, прогуливающаяся по Косому переулку в одиночестве, но при этом она — шестилетка на миссии, а это сильно меняет дело. — Я — глава семьи? — спросила Лили у Ленина, услышав столь расплывчатую формулировку. — Если у тебя нет тайного старшего брата, о котором я ничего не знаю, то да, ты — глава благородного и древнего семейства Поттеров, а значит, и глава их банковских счетов. Обычно назначается магический опекун, который заботится о состоянии до тех пор, пока ты не достигнешь совершеннолетия, но, учитывая тот факт, что тебя подбросили Дурслям, не похоже, что кто-то заботится о твоем благополучии. Опять же, даже если у кого-то есть ключ, у тебя должен быть целевой фонд, доступ к которому можно получить только при помощи твоей крови. Удивительно, насколько хорошо Волшебник Ленин знал ее родителей, она никогда не расспрашивала его об этом, поскольку думала, что кроме той автокатастрофы, их троих ничего не связывало друг с другом. Чем больше девочка говорила с ним, тем больше ей начинало казаться, что он и вправду был с ними знаком, искал информацию и стратегически продумывал их смерть. Лили никогда не знала своих родителей; было время, когда она еще не была знакома со Смертью и Волшебником Лениным, и тогда девочка воображала — что такое иметь родителей — и иногда мечтала, чтобы появилось два человека, которые смотрели бы на нее так же, как дядя Вернон и тетя Петунья смотрят на Дадли. Это было давным-давно, и она уже выбросила эти мысли из головы. Лили и без них прекрасно обходилась, потому, отчасти, не имело такого уж значения, что Волшебник Ленин случайно убил их своим грузовиком. Она прямо-таки почувствовала, как Ленин ощетинился в ее голове, желая перебить и сказать, что то был не грузовик, а зеленые лазеры смерти, но лишь потому, что она своим посещением Косого переулка оказала ему огромную услугу, не означало, что Лили будет слушать каждое словечко, которое тот произносил. К тому же зеленые лазеры смерти — жуть, как нелепо звучит. — Зеленые лазеры смерти — это не технический термин, — проворчал Ленин в ее голове, когда они прошли через мраморные двери банка. Это был очень вычурный банк, Лили никогда не видела места роскошнее: повсюду был мрамор, а с потолка свисали золотые люстры. За стойками банковских клерков сидели сварливые существа, напоминавшие высоких Жевунов из Волшебника страны Оз — девочка предположила, что это гоблины, и, судя по их одежде и очкам, чувствовали они себя неплохо. Собираясь произвести во время этой миссии наилучшее впечатление на Волшебника Ленина — а именно, на человека, которого нельзя было перебивать или лишний раз расспрашивать, если не боишься умереть — Лили подошла к ближайшему клерку. Она собиралась сказать ему, что ее зовут Элинор Поттер, и она пришла за своим золотом, но прежде, чем она успела вымолвить хоть слово, гоблин взглянул на нее, слегка побледнел, его узкие черные глаза расширились, и он покинул свою стойку. — Ух… Эй? Обслужите меня? — спросила она возле опустевшей стойки. — Официально, ты выглядишь слишком бедной, дикой и невежественной даже для гоблинов. Никогда бы не подумал, что застану день, когда они откажут клиенту в обслуживании, но вот он. Лили показалось, что Волшебник Ленин по правде не верит в слова, которые только что произнес, но они по-прежнему стояли возле пустой стойки, ожидая возвращения клерка. Прежде, чем девочка успела криком потребовать к себе должного внимания, она увидела возвращающегося гоблина, которого сопровождал другой гоблин, выглядевший выше по званию. — Они прислали управляющего? — мысли Волшебника Ленина понеслись вскачь так быстро, что у Лили разболелась голова; хоровод картинок воспоминаний быстро сужался, большинство из них было о чокнутом старике, поджигающем платяной шкаф. Кем тот человек приходился Ленину, было неясно, но у них явно остались серьезные нерешенные проблемы, так что, может быть, Волшебнику Ленину стоит поговорить с доктором Митчеллом, раз уж скрывает столь сильные чувства. — Мне не нужен осмотр твоего жалкого психолога, — резко отозвался Волшебник Ленин, что, вероятно, означало, что осмотр ее жалкого психолога ему и впрямь необходим, просто он не хочет об этом говорить. Прежде, чем они успели подробно обсудить чувства Ленина, их прервали два гоблина, вернувшиеся к стойке. — Мисс Риддл, это заняло какое-то время, — сказал управляющий, глядя ей прямо в глаза с довольно постным выражением лица, будто он был не особо взволнован, увидев ее. — Если последуете за мной, то мы сможем обсудить состояние ваших текущих счетов. — Риддл? — спросила Лили у Волшебника Ленина, желая получить объяснения. — Разве не так дядюшка Смерть всегда тебя называет? В тот же момент Ленин воскликнул в ее голове: — Риддл? Разве они не имеют в виду… — А, да, — Лили безучастно пошла за гоблинами в дальний кабинет, чувствуя себя очень смущенной, особенно после того, как Волшебник Ленин отказался придумать хоть какое-то разумное объяснение, оставив ее безнадежно блуждать в потемках. Возможно, они приняли ее за Волшебника Ленина, в конце концов, он жил в ее голове, и у Лили складывалось впечатление, что он был одним из тех действительно важных людей, которых вы бы не упустили из виду лишь потому, что они застряли в чьем-то там мозгу. Ее отвели в кабинет, который выглядел намного проще, чем остальная часть банка; стол и четыре стула, но кроме этого мебели особо не было. Заняв места за столом, гоблины посмотрели на нее с такой цепкостью, какой девочка не видела ни у кого — кроме, пожалуй, Волшебника Ленина, а иногда и Смерти — подобное выражение лица выглядело еще более странным в физическом измерении. Ей очень хотелось сделать запись об этом в графе «гоблины», но Лили показалось, что записывать такое, пока она сидит с ними в одной комнате — не самая лучшая идея. — Так… деньги, вы сказали, что хотите обсудить деньги, которые есть в моем подчинении? — спросила девочка, шевеля большими пальцами, и стараясь не стушеваться под пристальным взглядами. Волшебник Ленин, похоже, был более чем обеспокоен, поскольку даже не попытался поправить ее формулировку или поведение. — Да, — произнес главный гоблин, передавая другому папку с именем Лили Риддл, которое было написано сверху очень причудливым почерком, — за последние десятилетия, с тех пор, как вы в последний раз посетили наше прекрасное заведение, ваши… инвестиции увеличились втрое. По просьбе некоторых сотрудников правоохранительных органов и других волшебников, сей факт не разглашался, и ваши счета остались нетронутыми. Лили начала листать содержимое папки; она понятия не имела, сколько стоит галлеон, но, если учесть необычайную пустоту в мыслях Волшебника Ленина, словно тот был ошеломлен огромной суммой денег, она догадалась, что огромные числа, записанные на страницах, очень много значат. — Это… просто потрясающе, — сказала Лили самым авторитетным тоном, каким только могла, тоном человека, у которого было много-много денег. — Должно быть, тут сумма больше, чем все состояние Поттеров… — заметил Волшебник Ленин таким тоном, словно это напугало его. — Да, вполне, — отозвался управляющий. — Хотели снять сегодня деньги со счета, мисс Риддл? Ей не нужны были подсказки Ленина, чтобы дать ответ на этот вопрос: — Да, да, хотела. Две поездки в тележке по многочисленным ухабам, великолепный вид на прикованного к скале дракона, прогулка по подземелью и комната, сверху донизу наполненная золотыми монетами; чуть позже Лили вышла из банка с улыбкой и тем, что Волшебник Ленин посчитал приемлемой суммой денег, на которую можно было купить книги, оборудование и, возможно, даже информацию, в коей они так нуждались. У Лили Риддл, по-видимому, не было магического опекуна, припрятавшего ее ключ, потому у нее не было проблем с получением своих золотых монет. Лили отпраздновала вновь обретенное богатство мороженым с удивительным вкусом — такого она прежде никогда не встречала; волшебники оказались весьма креативными, когда дело дошло до мороженого. В общем и целом, это один из лучших дней в ее жизни. Кто же знал, что требования Волшебника Ленина окажутся столь полезными? И, разумеется, Ленину было так необходимо испортить такой замечательный момент. — Потом мы можем дорого за это заплатить, — заметил он, очевидно, не придя в особый восторг от мороженого, учитывая, насколько обреченно звучал его голос. — За что заплатить? Волшебник Ленин не ответил, по крайней мере, напрямую, но продолжил мысль: — Никто не может обокрасть Лили Риддл. Это невозможно. Лили не считала это воровством, гоблины все же сами вручили ей эти деньги, и, кроме того, она подумала, что Лили Риддл — тайное женское альтер-эго Волшебника Ленина, а разве можно обокрасть самого себя? Не то, чтобы она когда-либо видела его в платье, но все же ей казалось, что это постоянное выражение лица, наполненное жаждой смерти и разрушения, разрушило бы любую попытку обрести женское очарование. - Полагаю, нас ничего не связывает, но трудно сказать, если учесть, что я никогда не встречался с ней лично. Однако ее репутация весьма печально известная, — пояснил Волшебник Ленин, и словом не упоминая о своих переодеваниях в женские тряпки; их взаимопонимание достигло такого уровня, что Лили сразу поняла, что Ленин просто притворяется, мол, никогда не слышал ни о чем подобном, лишь бы не оправдываться. Было очень странно слышать, как Ленин так высоко отзывается о другом человеке: девочка никогда не слышала от него подобного тона, будто та женщина вызывала у него несомненное уважение. Тот факт, что существовал человек, который заслужил уважения Волшебника Ленина, сразу привлек ее внимание. — Ничего себе, это здорово, — ответила Лили, продолжая есть мороженое. Если бы она обокрала Волшебника Ленина, то была бы совершенно уверена в том, что в течение часа погибнет от чего-то гораздо худшего, чем от зеленых лазеров смерти, потому девочка предположила, что загадочная Лили Риддл либо ночует на работе, либо умерла. — Скажи «ужасно», и будешь ближе к истине. Лили Риддл — единственный в Магической Британии наркобарон, и не потому, что у нее не было конкурентов на протяжении многих лет, а потому, что она абсолютно безжалостна и требует полной монополии рынка. Объявилась в конце 1930-х годов и с тех пор завладела более чем половиной черного рынка; единственная причина, по которой ее открыто не называют Темным Лордом, заключается в том, что она, кажется, не интересуется политикой, и сама, скорее всего, грязнокровка. Лили на мгновение задумалась — конец 1930-х был довольно-таки много лет назад, она, конечно, не эксперт по вопросам старения, но все же предполагала, что Лили Риддл должна выглядеть намного старше нее в 1986 году, потому было ясно, что гоблины либо близорукие, либо здесь явно творится что-то очень странное. Возможно, Волшебник Ленин все неправильно понял после того, как Дурсли отнесли Лили к категории таинственных их, а Большой Брат направил в ее дом агента, чтобы стереть воспоминания о терапии и социальной службе; что, если Лили Риддл — ее тайное альтер-эго, а не Волшебника Ленина, и именно поэтому они и Дурсли так пристально следили за ней — все потому, что она тайный наркобарон, который может убить их всех во сне, если они рискнут выступить против нее. — Нет, я сильно сомневаюсь, что это так, — сказал Волшебник Ленин с тихими бормочущими мыслями об уровне компетентности и о том, что даже Лили не смогла бы достичь такого уровня странности, чтобы оказаться тайным наркобароном. — Ну, у гоблинов, похоже, нет с этим проблем, а ведь ты говорил, что у них невозможно что-то украсть, потому, если они так уверены, что я — Лили Риддл, то я, наверное, и есть Лили Риддл. Девочка прислушалась: Ленин согласился с тем, что это действительно странно, что гоблины безоговорочно позволили ей получить доступ к банковскому счету, даже без стандартного анализа крови, а еще он был преисполнен невероятной уверенности, что она вовсе не та Лили Риддл, о которой шел разговор. — Я сказал, что это практически невозможно, а не совсем невозможно. Провернуть такое возможно, просто невероятно сложно продумать все детали. Я могу оказаться ее дальним родственником, повлиять на анализ твоей крови и предоставить тебе доступ к сейфу. Также доподлинно известно, что она появляется в облике маленькой девочки или юной девушки, так что ты вполне можешь сойти за нее, — размышлял Волшебник Ленин, немного успокоившись. После небольшой дискуссии они решили, что если кто-то следит за счетами Элинор Поттер, то на данный момент, куда проще и безопаснее украсть деньги у кровожадного наркобарона. — Кроме того, — продолжил Волшебник Ленин, — у Лили Риддл, несомненно, есть внушительные связи в преступном мире, которые смогут привести к решению моего нынешнего затруднения. — Ты имеешь в виду жизнь в моем мозгу и отсутствие своего тела? — Да, именно это. Несмотря на столь удивительные открытия Лили: ее альтер-эго, член ужасающих их, как оказалось, продавала героин по бросовым ценам, однажды она предложила позаботиться о крохотной проблеме правительства — Гриндевальде — если те передадут ей символическую плату — десять процентов от ВВП Магической Британии, а еще в ее подчинении находились кровожадные вампиры… Ленин, казалось, пребывал в очень хорошем настроении. Девочка предположила, что все из-за того, что впервые за полгода он действительно начал свой путь и сделал первые шаги к тому, чтобы вернуть себе и своей революции былую славу. Это хорошее настроение испарилось во время их первой настоящей передышки за весь день — в книжном магазине — где он и Лили прочли несколько фактов, которые очень не понравились Ленину, в какой-то книжке под названием «Взлет и падение Темных искусств». Согласно ей, некий волшебник по имени Сам-Знаешь-Кто — кто он конкретно, объяснил Ленин, сказав, что речь идет о нем, просто настоящее имя Лорд Волдеморт пугало людей — терроризировал Магическую Британию (это даже партизанской войной не назовешь, учитывая характер нападений) и стремился захватить власть, чтобы ввести страну во что-то вроде чистокровного режима. К сожалению для великого Сам-Знаешь-Кого, главенство над террором закончилось весьма внезапно, когда, после убийства четы Поттеров, он попытался убить их маленькую дочь Элинор Поттер, после чего погиб, взорвавшись с большей частью дома. Позже обнаружили, что местонахождение Элинор Поттер неизвестно, за исключением того, что какой-то парень по имени Альбус Дамблдор заверил Министерство, будто бы девочка находится в безопасном месте. Волшебнику Ленину все это не понравилось, он тихо вздохнул в ее голове и спроецировал образ старика в ярком халате, на котором сверкали танцующие кошки — было что-то такое в этом старике, от чего у Ленина появлялось желание что-нибудь сломать. Неуверенная в том, что ей со всем этим делать, Лили продолжила пролистывать главу и выискивать подробности этого инцидента. — Эй, полагаю, о машине ты не соврал, но почему вместо нее ты взял зеленые лазеры смерти? — не то, чтобы Лили была экспертом по убийствам, но считала себя достаточно подкованной в способах убийства человека, и ей казалось, что есть варианты куда более надежные, да и менее жалкие, чем какие-то зеленые лазеры смерти. — Прошло всего пять лет, а меня уже списали со счетов, будто бы я проиграл, — наконец, сказал он, и девочка практически слышала, как Ленин скрипит зубами у нее в голове. Должно быть, речь шла о революции. Судя по написанному в книге, без его руководства, способности запугать массы и заставить следовать его приказам, движение тут же развалилось. Согласно записям, некоторые из его последователей стали по-настоящему повернутыми на Темных искусствах (что звучало, как чуть более разумная версия наркоманов), и у Волшебника Ленина совсем не осталось товарищей, если не считать самой Лили, но у нее складывалось впечатление, что Ленин не особо-то ценит ее поддержку. — Ну, ты взорвался, видимо, они нашли твое весьма подгоревшее тело рядом с моей кроваткой, так что не стоит так на них обижаться. Откуда им было знать, что ты забрался в мой мозг? — заметила девочка, по крайней мере, она так думала, но не была уверена, нормально ли то, когда мертвые или умирающие становятся опухолями мозга. Если это и было нормой, то ей об этом никто не сказал, во всяком случае, телевидение и Дурсли научили ее, что слышать голоса в голове, которые призывают убивать, не очень-то хорошо. — Лили, помолчи, — несмотря на то, что тон его голоса был мягким и лишенным бурных эмоций, девочке показалось, что он может сделать что-то весьма болезненное с ее головой, если она не согласится, так что решила отложить беседу до лучших времен. В значительной степени это и ознаменовало конец их приключений в Косом переулке на сегодня; многое произошло: гоблины, книги, да еще Волшебник Ленин почувствовал себя преданным, когда узнал, что товарищи покинули его — так что день понемногу близился к вечеру. Не говоря уже о том, что если бы они попытались сделать что-нибудь еще, то Ленин, вероятно, вернулся бы к истокам и попытался бы взорвать переулок и окрасить его в багровый цвет. Девочка вообще-то хотела вернуться, пусть это и безвкусный торговый центр, но не смогла бы, разрушь они здесь все сейчас. В целом, она посчитала поездку умеренно успешной, пусть Волшебник Ленин теперь был куда менее счастлив, чем когда все только затевалось, но вот у Лили обнаружилась тайная личность и куча денег; правда, может оказаться, что тайная личность вовсе не она сама, а настоящий очень страшный наркобарон, которая убьет ее во сне, когда обнаружит, что шестилетка украла у нее золото, но это маловероятно. Есть такой незначительный факт, что Лили просто не может умереть, так что даже если наркобарон попытается, все равно никогда не сможет сделать это. День завершился тем, что она вернулась домой к Дурслям и рассказала сильно растерянной и взволнованной миссис Фигг, встретившей ее у входной двери, что все это время играла на чердаке, и понятия не имела о том, что прошел целый день, и что миссис Фигг, оказывается, должна была присматривать за ней. Старуху не очень-то убедила эта история, но она потерянно кивнула и вернулась к себе домой. Позже той же ночью Лили даже решила навестить дядюшку Смерть и рассказать ему обо всех сегодняшних приключениях. Волшебник Ленин тоже вынужден был прийти, но разговаривать со Смертью он отказался, очевидно, просто не хотел разбираться со всеми проблемами прямо сейчас, вместо этого он устроил дебош, швыряя мусорные баки в окна безлюдных магазинов на станции. Так что разговор состоялся под звуки разбитого стекла и яростных воплей. — Лили Риддл? — хмуро переспросил Смерть. — Я бы слышал о ней, если бы она существовала в моем измерении. Боюсь, я ничего о ней не знаю, — он помедлил, словно обдумывая новую информацию. — И твой друг Ленин сказал, что это не его родственница? Сестра или… Хотя, полагаю, будь она его тетей, то погибла бы вместе с семьей, когда Том Риддл решил обкорнать свое семейное древо. — Ага, нет, он сказал, что не знает, есть ли между ними какая-то связь или нет. Он никогда не встречался с ней лично, просто слышал о ней, — девочка пожала плечами, надеясь, что Смерть может что-то знать, но и он, похоже, блуждал в потемках. Вдалеке можно было разглядеть Волшебника Ленина с керосином, идущего к разрушенному зданию, над которым висел его торговый знак — темная метка. — С ним все в порядке? — спросил Смерть, указав на Ленина рукой, как обычно облаченной в перчатку. — Кажется, он переживает душевный кризис. Одетый в настоящую революционную одежду, Волшебник Ленин начал методично обливать керосином здание. — Он немного расстроен, — заметила Лили, — не получил никаких хороших новостей, но уверена, с ним все будет хорошо, как только он начнет исследования того, как вернуть себе тело. Здание вспыхнуло, а дядюшка Смерть повернулся к ней с мукой в глазах. — Ты уверена, что хочешь, чтобы он вернул тело? — Конечно, ну, то есть, он же не может все время жить в моей голове, правда ведь? Смерть тогда показался ей таким старым и уставшим; вздохнув, он посмотрел на Волшебника Ленина. — Если он способен оставить после себя столько разрушений в мире, которого на самом деле не существует, то что станет с настоящей станцией Кингс-Кросс? Задав вопрос, он вовсе не ждал от нее ответа, лишь просто продолжал молча смотреть вперед, на силуэт Волшебника Ленина, пляшущего напротив пламени. Лили внезапно обнаружила, что не может найти подходящих слов, только разглядывать развернувшееся действо. Смерть порой говорил тревожные вещи, она осознавала это, но впервые почувствовала, что действительно понимает, о чем он говорит. Уходя, Лили взглянула на Волшебника Ленина, и в его бледно-синих глазах она почти смогла разглядеть отражение руин вокзала позади нее. — Ты в порядке? — Более чем. *** Примечание переводчика: К слову об этой работе (просто хочу поделиться своими впечатлениями). Несмотря на некую сьюшность: гениальность главной героини, владение магией, внутреннего помощника и внезапно огромную сумму денег — для меня Лили — не сьюха, сколь бы сильно я терпеть не могла этот жанр. Очень надеюсь на то, что плеваться в отзывах никто на эту тему не будет. Это, официально, рекорд для меня по количеству проделанной работы за неделю. Поддержите отзывами, они и вправду влияют на время перевода!