В которой Лили пытается медленно, но верно, поймать падающего духом Волшебника Ленина, Лили Риддл возвращается из своего, казалось бы, бессрочного отпуска, а Волшебнику Ленину удается побороть депрессию, но лишь для того, чтобы противостоять непреодолимым препятствиям, с которыми ему пришлось столкнуться лицом к лицу.
____________________________________________________________
Волшебнику Ленину потребовалось некоторое время, чтобы прийти в себя после того, как он узнал о своем мнимом поражении после исчезновения в магическом мире. Довольно долго казалось, что он ушел почти насовсем: днем перестал разговаривать, а ночью, в ее снах, просто сидел спиной к ней в каком-то сером, мрачном месте с одним-единственным окном — прежде Лили никогда здесь не бывала. Была лишь постоянная головная боль, ощущение тяжести прямо в мозгу, будто Ленин там внутри гнил заживо. Что бы ни держало его до этого момента, какая бы надежда ни горела в нем, все исчезло, оставив после себя лишь пустоту и ностальгию по старым временам. В прошлом году Лили не осознавала, насколько сильно полагалась на общение и понимание, которое она получала от Волшебника Ленина. До Смерти, а потом и Ленина, в ее жизни была лишь она сама, сидящая в одиночестве в чулане, и ее собственные беспрестанно крутящиеся в голове мысли ни к чему конкретному не приводили. Оглядываясь назад, девочка понимала, что, похоже, ее жизнь началась с той памятной встречи на вокзале под названием «Чистилище». В ее жизни было то, что люди называли дружбой, но поняла она это лишь тогда, когда та неожиданно исчезла. Лили никогда не делала ничего для других — пришлось признать это — у нее никогда не было такой необходимости, да и никто никогда не просил, но желание помочь осталось. Правда, если когда-нибудь наступит день, когда Дадли попросит ее помощи — даже если это будет самая ничтожная услуга из возможных — она, скорее всего, скажет «нет». Еще в очень юном возрасте Лили поняла, что окружающие не станут прилагать усилия, чтобы помочь ей, так что и она не обязана делать что-то для них. Тот факт, что они не были разумными — а этот вывод укрепился после встречи со Смертью — лишь добавлял нежелания играться в помощь с роботизированными системами. К удивлению Лили, она оказалась в магическом гетто где-то посреди августа 1986 года без единой подсказки Волшебника Ленина. С выкрашенными в черный цвет волосами девочка бродила сначала по улицам Косого переулка, а затем по куда более отвратительному Лютному переулку. Она не сомневалась, что часть его товарищей-предателей скрывалась именно там: возможно, одним из них был тот мужчина с желтыми зубами, притаившийся в закоулке меж улиц, или даже кто-то из тех женщин в откровенных нарядах, стоявших перед грязными зарешеченными окнами — но она пришла сюда не ради них. Великая революция — дело Ленина, именно так девочка решила, когда впервые попыталась сделать ему одолжение, нет, у нее было другое дело — найти то, что поможет Волшебнику Ленину обрести его тело. Сначала, после разговора со Смертью, Лили подумала, что вернуть Ленину тело — хорошая идея. Он сеял разрушения даже будучи Лордом чужих авиалиний, а согласно учебникам истории, убил довольно много людей, прежде чем напасть с зелеными лазерами на ее семью. Тем не менее, Лили решила, что это проблема магической Британии, а не ее. Кроме того, согласно телевидению, дружба способна одержать победу над многим, потому ее вполне можно назвать более важной, чем национальная безопасность. Девочка улавливала эмоции от образов, которые иногда создавало сознание Волшебника Ленина, и в моменты крайней сосредоточенности, например, когда они заходили в особо темные и грязные переулки, ей удавалось выуживать верное направление пути. Во время второго променада по переулку, в магазине, под завязку заполненного загадочными артефактами, Волшебник Ленин нарушил молчание, и Лили официально взяла на себя роль Лили Риддл. — Итак, не знаю, есть ли у Вас такое, но мне нужны какие-нибудь строительные материалы для големов, — заявила девочка продавцу, когда обшарила весь магазин и поняла, что ни один из предметов не выглядел так, как было нужно Волшебнику Ленину. Не то, чтобы она хорошо разбиралась в теме, но вполне понимала, что бессмертие — весьма сложное дело, и для него нужно множество ингредиентов, к которым отрезанные конечности и жуткие украшения явно не относились. Опять же, откуда ей было знать наверняка? В конце концов, они тут в затруднительном положении. — Андроид, наверное, тоже сойдет, но у меня такое ощущение, что вряд ли мне захочется его приобрести. Волшебнику Ленину не нравились роботы, так, по крайней мере, он однажды сказал дядюшке Смерти на станции, когда тот описывал столетие — или вроде того — когда искусственный интеллект оказался угрожающе близок к обретению эмоций. Его неприятие также было вызвано тем, что дядюшка Смерть небрежно заявил, дескать, андроиды — намного, намного лучше магических портретов и прочих говорящих артефактов. Несмотря на то, что он был лидером революции против этой культуры, Волшебник Ленин всегда обижался, когда дядюшка Смерть или Лили указывали ему на несуразицы магического общества; еще девочка начала понимать, что Ленин будет спорить со Смертью практически обо всем, даже если это будет означать поддержать идеи вражеской оппозиции. Лично сама Лили придерживалась мнения, что андроиды — более умные и удачные версии големов, но она пыталась поддержать Волшебника Ленина, так что стоило, по крайней мере, играть по его правилам. (В своей голове она услышала бурчание Волшебника Ленина, раздраженного ее последними словами, но девочка проигнорировала его, поскольку тот был слишком вялым. Едва успев подумать об этом, Лили почувствовала знакомое ощущение — будто в ее лоб вонзились булавки — и решила пока придержать свои мысли на эту тему до того, как начнется мигрень смерти). — Голем? — переспросил продавец, вытаращив глаза, когда увидел темноволосую девочку с зелеными глазами, уставившуюся прямо на него. — Или андроид, ну, знаете, что-то такое, что может ходить, разговаривать, и имеет какую-никакую нервную систему. Настоящее тело, — Лили пожала плечами, задаваясь вопросом, о чем обычно спрашивают люди в подобных магазинах, и впрямь ли им были нужны только зловещие светящиеся украшения, которые выглядели так, будто в прошлой жизни были радиоактивными. — Ты заблудилась, крошка? — наконец, спросил он, выглядя немного ошеломленным — куда больше, чем ему хотелось бы, учитывая то впечатление, которое продавец пытался произвести, когда Лили зашла в магазин. Девочка заметила, что люди в Лютном переулке любят притворяться либо опасными, либо просто неряшливыми; большинство и впрямь выглядело неопрятно, но до крайности они это не доводили: Волшебник Ленин выглядел гораздо хуже, скучая по редким спорам с дядюшкой Смертью и, конечно, был куда страшнее, когда страдал от депрессии у нее в голове. — Нет, я не заблудилась, — сказала она, выглядя, наверное, столь же расстроенной, какой себя чувствовала. Лили начинала понимать, почему Волшебник Ленин так злился, когда в каждом магазине, куда она заходила, ей задавали кучу вопросов; в некоторых просто удивленно поднимали брови, когда девочка пыталась купить целую кучу книг. — Слушай, девочка, это не место для детей, так что тебе лучше вернуться домой к родителям, — сказал мужчина, махнув на нее рукой. — Они мертвы. — О… я… сочувствую твоей потере. Они застыли в неловком молчании. Лили смотрела прямо на мужчину, а он глядел на нее в ответ. Интересно, почему здесь все волшебники такие грязные? Они не выглядели такими чумазыми в Косом переулке, некоторые даже были слишком чистыми, чтобы быть нормальными, но здесь все были на редкость грязными. Девочка надеялась, что Волшебник Ленин, так глубоко погрузившийся в депрессию, сможет немного отвлечься и оценить усилия, которые она прилагает ради него. В общем, Лили обнаружила, что волшебники очень ее расстроили. Она ожидала от них большего, особенно от глюков, которыми управляло это потрепанное жизнью общество, но всем здесь казалось, что они только-только сбежали из эпохи Возрождения (в чем-то это даже достоверный факт, учитывая, сколько людей мылось в те времена). Девочка была не совсем уверена в том, чего именно ожидала от них, знала только, что крайне разочарована всем этим, и чувствовала, что может (и, вероятнее всего, сделает это) куда лучше справиться с управлением Вселенной. (В ее голове отчетливо прозвучал раздраженный смешок от Волшебника Ленина, дающий Лили понять, что вообще не согласен с ее утверждением, но девочка посчитала, что, не отвечая, автоматически выигрывает в этом споре). Возможно, нового клиента привела случайность, а может, судьба, а может и весть о том, что уже несколько часов по магазинам бродит черноволосая и явно нищенствующая девочка, расспрашивающая о темной магии, трансмутации душ и создании големов. Чтобы это ни было, некто распахнул дверь, отчего зазвенел маленький колокольчик, и зашел внутрь; Лили обернулась и уставилась на крайне бледного мужчину, который стал еще бледнее, при виде нее. Они стояли и молча смотрели друг на друга: продавец с Лили на новоприбывшего, а тот, в свою очередь, прямо на Лили. Он смутно напомнил ей Волшебника Ленина тем, что казался по-настоящему опасным, но ему не хватало подавляющей ауры и сосредоточенности, присущих Ленину. Мужчина выглядел, как весьма размытая версия Ленина, как если бы тот просто бродил по улицам, занимаясь будничными покупками. — О… так Вы вернулись из отпуска, — неловко заметил мужчина, явно встревоженный тем фактом, что Лили стоит прямо перед ним. Лили понятия не имела, что была в отпуске, но похоже, что волшебники и прочие приятели, вроде гоблинов, как правило, принимают ее не за ту, кто носит имя Элинор Поттер. Учитывая обычную тенденцию происходящего, девочка догадалась, что он принял ее за Лили Риддл — страшного наркобарона, их представительницу, которая, по-видимому, была достаточно жестока, чтобы заслужить уважение Волшебника Ленина. Тем не менее, лучше не делать опрометчивых предположений, особенно о наркобаронах, так что девочка решила ответить в своей обычной манере. — Не знала, что взяла отпуск, — в прошлый раз Лили занималась делами мрачного Волшебника Ленина — это трудно назвать отпуском, но ничего, хоть сколько-нибудь больше напоминающее отпуск, она не смогла припомнить. — Было здорово? — … Вы выглядите гораздо счастливее, — отозвался мужчина после долгого молчания, пока пытался осознать, что именно она только что спросила. — Полагаю, Вы хотите обсудить дела? Дела… Лили даже не была уверена, что именно должна хотеть обсудить. В последний раз, когда с ней хотели обсудить дела, гоблины предложили ей кучу денег, заявив, что она — наркобарон Лили Риддл. До сих пор ей нравилась подобная тенденция. — Да, я хотела бы обсудить дела. Девочка подошла к мужчине, взяла его за руку и улыбнулась так широко, как только смогла. Он — если такое вообще возможно — стал выглядеть еще более встревоженным, чем когда впервые увидел ее. Затем они вышли из магазина и принялись блуждать по темным переулкам, в которых было еще больше людей, выглядевших совершенно чудовищно; каждый из них смотрел сначала на Лили, следом на ее спутника, а затем с лицами, выражающими истинный ужас, бежали прочь с улицы, не произнося ни слова. Очевидно, так девочка смогла вытащить Волшебника Ленина из его депрессии, потому что он вновь очутился на переднем плане ее сознания, принеся с собой агонию головных болей. — Лили, что, черт возьми, ты творишь? — О, эй, ты жив. Хорошо, а то немного беспокоит, когда голоса в голове перестают нудить, — сказала девочка, прежде чем ответить на вопрос. — Ну, я заметила, что ты совсем затих, так что подумала, что могу что-нибудь сделать, чтобы ты почувствовал себя лучше. Ты постоянно жалуешься на отсутствие тела и на то, что застрял у меня в мозгу, потому мне показалось хорошей идеей изучить для тебя некоторые возможности этих грязнуль. Вспыхнувшая головная боль была явным признаком того, что он не удовлетворился этим ответом. — Я знаю, мое молчание не означает, что я ослеп и оглох! Я имел в виду, что ты делаешь именно сейчас?! Девочка задумчиво посмотрела на своего проводника и на улицу: мужчина дернулся от ее взгляда, а на его лице мелькнула нервная ухмылка. — Добываю нам денег побольше. — Лили, человек, которого ты держишь за руку, является вампиром. Он не только вампир, но и один из приспешников Лили Риддл. Если он узнает, что ты — не Лили Риддл, а, поверь, Лили, ты — не она, он порежет нас обоих на мелкие кусочки и скормит собакам, — голос его звучал очень серьезно, Ленин даже предоставил ей милый мысленный образ чьих-то останков посреди улицы, которых подъедали бродяги. Выглядело это настолько реалистично, что заставляло задуматься, делал ли он подобное раньше. — Мы не знаем наверняка, что я — не Лили Риддл, гоблины же сделали в банке анализ крови, помнишь, когда я снова заходила туда на днях, они все еще утверждали это? — напомнила она Волшебнику Ленину. — Если ты — действительно Лили Риддл, то у меня не будет иного выбора, кроме как поверить в твою нелепейшую теорию о том, что магия является побочным эффектом конца света. — Но это правда, — ответила Лили, хотя и не ждала, что он поверит, ведь даже дядюшка Смерть, который был немного более сопереживающим и непредубежденным, чем Волшебник Ленин, отмахнулся от этой теории сразу, как услышал ее. — Как бы то ни было, суть в том, что, Лили, тебе шесть, ты едва умеешь правильно разговаривать с людьми и теперь собираешься выдать себя за одного из самых безжалостных магов в истории. Это ужасная идея. Самая безжалостная? Она всегда думала, что Волшебника Ленина считают самым безжалостным, ну, или одного из тех людей, о ком она читала в недавно приобретенных книгах о глюках: например, Гриндевальда, Дамблдора или Бабу Ягу. — Когда впервые за ней послали авроров, чтобы арестовать, в 1938 году, она лишь взглянула на них и сказала своей банде вампиров-головорезов, что слишком устала, чтобы столько раз создать Убивающее проклятие, так что они просто могут съесть их живьем. Лили несколько минут обдумывала это заявление. — Звучит рационально. От щекочущего ощущения в голове у девочки создалось впечатление, что Волшебник Ленин решил, что она полностью упустила смысл им сказанного. Обычно он сдавался сразу, особенно логично это было после недавнего приступа летаргии, но, к ее удивлению, он предпринял еще одну попытку. — Лили, хоть я далеко не всегда ценю то, что оказался в ловушке у тебя в голове, я действительно ценю тот факт, что таковая вообще имеется. Девочка подумала, что Ленин малость переигрывает, особенно в свете ее очевидного иммунитета к смерти. — Невосприимчивость к смерти — это не невосприимчивость к боли, поверь, я довольно опытен в обоих направлениях, и, Лили, ты никогда не пыталась вернуться после того, как тебя съели, так что я бы не стал так опрометчиво проверять, насколько велики границы твоего иммунитета. Было уже слишком поздно, она и ее спутник остановились перед зданием, которое выглядело немного чище остальных, с большой красной табличкой, гласившей: «Риддл Inc: Оставь Надежду Всяк Сюда Входящий, Кинь У Двери На Потом». — Ну, вот мы и пришли, главный офис, — сказал вампир с той же нервной усмешкой, прежде чем быстро открыть дверь и завести Лили внутрь. Все, что Лили могла сказать об этом месте, так это то, что ей нравилось абсолютно все, что здесь было. Плакаты «Звездных войн» на стенах, липкие лава-лампы, несколько светящихся ювелирных украшений — просто для красоты — и воссозданная проекция головы Волшебника из страны Оз — выглядело это немного жутко. Девочка с уважением осмотрелась — если Лили Риддл и не была ею, то, надо сказать, ее стиль заслуживает похвалы. Вампир ринулся за зеленую занавеску и запутался в деталях головы Волшебника так быстро, что не успел бы даже произнести свое имя. — О да, эта голова, я почти забыл о ней… — проворчал Волшебник Ленин, несмотря на все свои опасения по поводу нахождения здесь. Еще у Лили появилось отчетливое ощущение, что он раздражен. — Я думала, ты никогда не встречал Лили Риддл, — заметила девочка, удивляясь — как это Ленин мог быть так хорошо знаком с этим местом, если никогда не бывал здесь раньше? — Это так, но в шестидесятые, когда я только начал планировать свое… революционное движение — как ты это обычно называешь — у меня не хватало средств. Достаточно денег, чтобы выжить, но явно недостаточно, чтобы убедить чистокровных наследников, что я — потомок Салазара Слизерина, ведь иначе они в жизни в такое не поверят. Лили Риддл была известна тем, что время от времени выдает кредиты, еще известна, как весьма опасный сборщик, который серьезно относится к срокам, но я не слишком-то беспокоился о том, чтобы выплатить кредит в будущем, поэтому подумал, что проще сначала сходить туда, чем попытать счастья, объясняя гоблинам, насколько прибыльно вкладываться в революции. Это было еще до того, как началось мое движение, мне еще только предстояло выступить в роли Лорда Волдеморта, а еще придумать своим последователям подходящее звучное название — все было лишь на стадии планирования, думаю, это был 1966 или 1967 год. Лили почти ошеломило то, сколько он рассказал о себе; обычно Волшебник Ленин предпочитал умалчивать истории из своей жизни, изредка позволяя проскользнуть нескольким фактам. Она знала, что он окончил Хогвартс в 1945 году, и что ненавидел какого-то парня по имени Дамблдор, но кроме случайных вспышек мыслей, Ленин редко делился с ней чем-то. Забавно, Лили всегда считала революцию основным его занятием, она даже не догадывалась, что он принялся за нее так поздно, и наверняка занимался другими делами до того, как стал коммунистом. Однако Волшебник Ленин без коммунизма и революции просто не укладывался у нее в голове, потому, наверное, сначала был лишь проблеск этих идей, прежде чем он решил претворить свои планы в жизнь. — Так что же случилось потом? Волшебник Ленин вздохнул, словно почувствовал, как его утихнувшее разочарование вновь набирает силу. — Как оказалось, Лили Риддл известна еще и тем, что уходит в отпуска, длящиеся десятилетия, Бог знает, куда, а затем появляется снова, когда этого от нее меньше всего ждут. Меня привели в эту комнату, чтобы поведать о моей ситуации Волшебнику Озу — Великому и Ужасному. В итоге, я получил кредит, потому что Лили Риддл оставила записку еще с тех пор, когда работала в последний раз — в 1945 году — которая гласила: «Сюда заявится весьма боевого вида коммунист с глазами, такими же голубыми, как у Клинта Иствуда, заставивший панка подумать: «Я не чувствую себя счастливым», и начнет рассказывать о своих планах на Великую Революцию; дайте ему кредит, а мы заберем деньги после того, как он проиграет». Лили начала понимать, почему Волшебник Ленин так неохотно и с осторожностью относился к Лили Риддл. — Ого, она так много предсказала? Ленин был немного оскорблен этим вопросом, в основном, из-за того, что понял лишь ничтожную долю сказанного в записке; Лили же не могла выкинуть из головы то, что он сгорел в пламени после того, как попытался убить ребенка с помощью зеленых лазеров смерти. — Вот и все, теперь эта штука выключена, а то может стать ужасно неприятной… — сказал вампир, прежде чем обернуться к ней. — Ну так что, эм, босс, Вы хотели получить свежую информацию о ситуации? Лили улыбнулась в ответ, стряхивая с себя оцепенение от разговора с Волшебником Лениным. — Да, мне бы хотелось получить новую информацию о ситуации; так что там у нас, товарищ? — Лили, ты притворяешься наркобароном, наркобароном, которую не называют Темным Лордом лишь потому, что она никогда не пыталась захватить правительство. Постарайся походить на кого угодно, кроме себя самой, — Волшебник Ленин явно не считал, что она на такое способна, ведь в своем воображении он представил множество вариантов, что станется с Лили, после того, что он сам считает ужасной ошибкой. А вот вампир чувствовал себя все более непринужденно с каждым новым ее словом: вероятно, решил у Лили Риддл хорошее настроение; если бы он заподозрил, что Лили Риддл — вовсе не Лили Риддл, то явно выглядел сомневающимся. Девочка не знала, почему, но, вспоминая слова Лили Риддл, цитируемые Волшебником Лениным, становилась немного счастливей. — Ну, не знаю, слышали Вы или же нет, но тот революционер, которому мы одолжили деньги, Том Риддл, и впрямь возглавил революцию, а затем и впрямь умер — весьма ярким и странным образом, как Вы и предсказывали. Кстати, всегда хотел спросить — он ведь никак не связан с Вами? — вампир умолк и посмотрел на нее с самым настоящим любопытством. Если учесть, что Лили не была уверена, что является Лили Риддл, она и не считала, что они с Волшебником Лениным как-то связаны. В конце концов, они даже не выглядели настолько похожими внешне, чтобы для нее стало очевидно, что они родственники, но, наверное, стоит углубиться в их родословную. — Никак, — прямо заявил Ленин, будто сама мысль о родстве с ней была для него оскорбительна. — Не думаю. — Ладно, — продолжил вампир, — что ж, мы собрали деньги с правительства, чтобы нанести удар по миньонам Темного Лорда Волдеморта, который изменил свое имя и, в целом, сумел получить прибыль, так и не отдав деньги Риддл. Это, на самом деле, самая важная новость, а, в целом, долгие времена без Вас были довольно беспорядочными, хотя продажи наркотиков взлетели до небес, когда темные маги попытались урвать свою дозу видений, а светлые — сбежать так от своих проблем. — Превосходно, — заметила Лили. — Очень здорово, знаешь, хорошо вот так вернуться, а то отпуск был ужасно скучным. Жизнь Лили Риддл казалась намного интереснее, чем та, которую вела Лили, и она начинала понимать, как Риддл попала во всю эту кутерьму. — Ну, тебя давно уже не было, — отозвался вампир. — ЛСД теперь считается жизнеспособным зельем, способствующим гаданию. — Ага, ну, так что насчет «того самого»? — спросила Лили больше ради атмосферы, чем для реального повода продолжить беседу. — Ну, это все звучит замечательно, и я думаю, что мы должны продолжать делать то, что делаем… — она умолкла, осознав, что, на самом деле, даже не знает имени вампира; тот смотрел на нее выжидающе, а еще с чем-то, что можно было назвать надеждой, будто только что ему представилась возможность все изменить. Наконец, вампир сказал: — Меня зовут Константин. — Константин, серьезно? Ну, знаешь, я имею в виду, что это звучит слишком по-вампирски, чтобы быть настоящим именем. Как насчет Фрэнка? Обнадеживающий взгляд исчез. — Я бы предпочел, чтобы Вы не называли меня Фрэнком, — он вздохнул, выглядя побежденным, даже сказал это так, будто втайне знал, что однажды его будут так звать. Волшебник Ленин, казалось, достиг иного предела, вместо чувства обреченности и ожидания страшной смерти, он ощущался как-то колюче у нее в голове, будто кипел от гнева под всей поверхностью ее черепа. — Называй его Фрэнком. Значит, решено. Фрэнк. — Да, теперь твое имя Фрэнк. Ну, Фрэнк, думаю, на сегодня это все… — только она развернулась, чтобы выйти из комнаты и вернуться к Дурслям, как остановилась и пристально посмотрела ему в лицо. — Подожди, нет же, бессмертное тело андроида! — Что? — переспросил вампир, выглядя несколько смущенным — Мне нужно тело, что-то вроде голема или робота, у которого есть нервная система, оно способно двигаться, но не будет мыслить, пока туда ничего не вложено, вроде разума или души. Вампир все еще выглядел растерянным, но к нему понемногу возвращалась настороженность, словно у него было чувство, что эта идея ему совсем не понравится. — Ну, на рынке ничего подобного нет, насколько я знаю, создавать его нужно самому. Не совсем уверен, как Вы сможете построить… робота… я слышал, что может помочь Философский камень, но Фламель здорово его охраняет… такого нельзя сотворить вот так запросто, босс. Лили задумалась над этим: очевидно, дело оказалось немного сложнее, чем она первоначально рассчитывала, раз уж даже вампир не знал, как это сделать. — Нет, правда, ты думаешь, я просидел у тебя в голове весь прошлый год просто ради забавы? — тон Волшебника Ленина звучал удивительно саркастично, обычно он предпочитал краткие остроумные реплики, а сарказм казался ему слишком примитивным. — Эти люди пользуются глюками в повседневной жизни; воскрешение мертвых для них должно быть плевым делом, то есть, ну, я же делаю это еженедельно, — заметила Лили. -… Я даже не собираюсь на это отвечать. Волшебник Ленин все еще казался уставшим, даже когда они покинули офис, а затем и Лютный переулок; он был немного подавлен, поскольку все его трудности были высказаны ему прямо в лицо вампиром по имени Фрэнк, но ему явно было немного лучше, чем до этого. Ленин не благодарил или что-то в этом роде, но Лили и не ждала от него этого. Достаточно того, что он там, у нее в голове, и снова разговаривает; Смерть всегда говорил, что вечность — это долго, и что ты сможешь достичь чего угодно, если потратишь на это достаточно времени. Кроме того, теперь у нее есть работа и связи с преступным миром, как того и хотел Волшебник Ленин, так что наверняка их дело не будет таким уж трудным. — Знаешь, Лили, — сказал Ленин тоном, близким почти к любящему, — мне жаль Хогвартс, поскольку он принял тебя в свои ряды. Они все даже понятия не имеют, во что ввязываются.