В которой Лили и Волшебник Ленин играют в сложную стратегическую игру, включающую в себя разжигание гражданской войны в классе Зелий, близнецы Уизли оказываются лучшим вариантом для вербовки, чем Малфой, и Лили, наконец-то, вызывают в кабинет директора.
_______________________________________________________________________
В этой ретроспективе вряд ли стоит упоминать четверг: произошло несколько интересных событий, но в итоге именно пятница ознаменовала конец этой недели. Всё шло именно к этому; как ни странно, поле их битвы, окопы Западного фронта, где бесплодная земля усеяна шрамами взрывов, а запах ядовитого газа заполонил воздух — находилось вовсе не в коридорах и даже не на поле для квиддича, а в кабинете Зелий. Именно в этом помещении под пристальным взором Северуса Снейпа разгоралась ожесточенная битва за очки факультета. Четверг, собравший в себе вторые за неделю Чары, Астрономию в полночь — и этому недоразумению еще хватило ума назвать себя уроком — и Травологию, оказавшуюся на удивление куда опаснее, чем казалось на первый взгляд; в целом, оказался весьма скучным, по сравнению с пятницей. И, возможно, просто потому, что пятница, в отличие от четверга, была желанной. Лили ждала пятницу: просто она не понимала этого до вечера четверга. Той ночью в царстве грез они с Лениным начали составлять планы грядущих сражений; сидели в маленькой обшарпанной комнатке с одной-единственной лампой над простым деревянным столом, где был разложен большой лист бумаги, а на нем — полный список первокурсников Гриффиндора и Слизерина, отличительные черты каждого из них, и где они обычно сидели на Зельях. Каждого препарировали и разрезали на кусочки, пока не были перечислены все особенности ребенка. В основном, конечно, это была задумка Волшебника Ленина. Лили была всеми руками за то, чтобы превратить жизнь Снейпа в хаос, внести в нее беспорядок в такой концентрации, что вовек не отмоешься; но она была удивлена тем, насколько в это включился Волшебник Ленин. В его взгляде сквозила небывалая решимость, которую девочка видела лишь время от времени; нечеловеческая сосредоточенность, из-за которой его глаза казались лезвиями ножей; где исчезала беззаботность и оставалась только цель. Сначала Лили думала, что ему просто скучно, что отчасти правда, но во всем этом явно было нечто большее. Есть что-то личное в желании заставить Северуса Снейпа страдать; куда более личное, чем месть дяде Лили — Вернону — или любому другому человеку; и для этого Волшебник Ленин даже позволил себе продемонстрировать взгляд на ситуацию с точки зрения революции. Он начал с того, что посмотрел на девочку с самым серьезным выражением лица и обрисовал их дальнейшие цели военных начинаний. — Поступай так, чтобы тебя воспринимали всерьез; только так, как я воспринимаю слово «всерьез», или то, что Альбус Дамблдор понимает под словом «всерьез» и, будем честны, даже то, что Лили Риддл воспринимает под словом «всерьез». И я говорю далеко не о честности и даже не о порядочности в целом, скорее о блефе. Произнося угрозу, пророчество или что-то еще, ты должна жить, следуя своим собственным словам, независимо от цены, которую придется заплатить — только тогда все поймут, что ты имела в виду. В эту среду ты почти гарантировала Северусу Снейпу, что лишишь Слизерин Кубка Школы вне зависимости от побед в квиддиче и достижений любого другого ученика. Учитывая твою текущую скорость потери очков, эта цель не такая уж невероятная, однако вряд ли ее можно достичь. Синева в его глазах словно пронизывала девочку насквозь; в этих глазах не осталось ничего, кроме дикой решимости, способной охватить ума целых народов: даже просто глядя на Ленина, Лили могла поверить, что тому почти удалось свергнуть правительство страны с кучкой любителей. Вновь вернув внимание девочки, Волшебник Ленин продолжил: — Северус Снейп, хотя и мерзкий человек, но не глупый. За последние несколько дней он уже осознал, что вина за долг факультета по очкам почти полностью лежит на нем; а если он и не успел, то ты достаточно любезно сообщила ему об этом во время отработки в среду. Если он хочет сохранить в своем Доме порядок, дать Слизерину шанс выиграть Кубок и, по возможности, остановить их от мести тебе, то ему придется изменить методы наказаний — вместо вычета очков назначать отработки. Даже теряя очки на других занятиях и за всевозможные нарушения, почти невозможно достичь скорости, с которой Снейп лишает очков. Поэтому нам необходимо сосредоточиться на подрыве стабильности в Слизерине, вызвать вспышки насилия и повысить напряжение среди обычного населения, а не полагаться исключительно на свои силы. — Значит, просто принести Кролика в класс не поможет? — спросила Лили. — Это, безусловно, возымеет эффект, но не удивлюсь, если он просто отправит тебя на отработку. Разумеется, Снейп сможет продолжать только до тех пор, пока у него попросту не закончатся дни, на которые будет возможность назначить отработку; а исключить тебя из школы он может даже не надеяться: не с Дамблдором в качестве директора и не с твоей… ролью в нынешней политической ситуации. Снейп должен поддерживать хотя бы какую-то видимость власти — для этого он полагается на свое отвратительное поведение, оскорбления детей и отработки; все эти три пункта в какой-то момент подведут его, когда он попытается применить их против тебя. И тогда, как ты любишь говорить, дело примет презанятный оборот, — мужчина улыбнулся ей, его губы раздвинулись, обнажая зубы, а затем Ленин достал красную ручку и начал обводить чьи-то фамилии. Нотт, Паркинсон, Малфой и Уизли. — Эти ученики, как ты успела заметить, являются наиболее склонными к импульсивным поступкам. Буквально сами просятся нам в руки — их не надо оскорблять или увещевать, просто веди себя, как обычно, и они предоставят все остальное. Затем у него в руках появилась другая ручка, зеленая, и Ленин обвел еще несколько фамилий. На этот раз Дэвис, Булстроуд, Лонгботтома, Крэбба и Гойла. — Эти ученики явятся уже после того, как случилась свара. В случае с Дэвис и Булстроуд — они поддержат Паркинсон, поскольку та считается их предполагаемым лидером в борьбе с тобой, а Крэбб с Гойлом поддержат Малфоя, потому что это — по их мнению — и является целью их жизни. Тут Лили его перебила: — Кто такие эти Крэбб и Гойл? Волшебник Ленин вздохнул, немного растеряв свое революционное рвение, и уныло произнес: — Закадычные друзья Малфоя… Роботы-приспешники Один и Два… Возможно даже соответственно, я не совсем уверен, что ты и вправду способна заметить между ними разницу. Лили кивнула, но задумалась, почему он просто не назвал их роботами-приспешниками Один и Два, если это гораздо легче запомнить, нежели названия моделей, которые им дал Малфой, чтобы они смогли проникнуть в ученический корпус. — Вне зависимости от этого, — продолжил Ленин, — теперь у нас остается нейтральная часть класса, ключевая роль которой, Лили, не привлекать внимание к себе, в отличие от тех, кто уже это сделал. Но вовлеки в происходящее всех и ты сможешь лишить каждый факультет по восемьдесят очков, если каждый ребенок в классе потеряет десять… — А это множество очков, — закончила за него Лили, а затем внимательно посмотрела на график. — Но постой, как мы собираемся помешать Гриффиндору терять очки Дома? — Никак, боюсь, это побочный эффект. Лили нахмурилась, ненадолго задумавшись о Роне и его реакции на это; почему-то она сомневалась, что он будет в восторге, когда его факультет потеряет столько же очков — если не больше — как Слизерин — Им это не понравится. — У них не будет другого выбора, кроме как обвинить во всем Северуса Снейпа, — Волшебник Ленин пожал плечами и затем добавил. — Кроме того, план не так прост. Если начнется хотя бы тень мятежа, то да, Снейп заставит Гриффиндор взять вину на себя. Нет, Лили, если мы хотим добиться нужного эффекта, нам необходима бойня. К окончанию ночи Лили пришлось признать, что Волшебник Ленин — феноменальный интриган, так что неудивительно, что он почти захватил Британию. Действительно печально, что он не принял во внимание неисправность зеленого лазера смерти. Итак, наступила пятница, во время завтрака началась прелюдия; Лили готовилась к войне, масштабов невиданных со времен великих сражений между ней и Даддерсом. А еще девочка решила — пока собиралась под пристальными взглядами соседок по комнате — что лучше всего будет предупредить Невилла. Ей нравился Невилл, и хотя его действия выводили Снейпа из себя, казалось, мальчик страшно боялся преподавателя по какой-то непостижимой причине. Казалось, все выдает в Невилле несколько осторожного или неуверенного в себе человека; но Северус Снейп, казалось, уничтожал его всякий раз при появлении в кабинете. Один лишь вид этой облезлой тени заставлял Невилла вспотеть, а разум покинуть тело в поисках безопасного убежища. Отправить его в бой с таким человеком без предупреждения было бы жестоко; по крайней мере, ей так казалось. Учитывая ее продолжающуюся потерю очков и события в среду на квиддичном поле, казалось, Лили заработала себе постоянное место за столом Гриффиндора. Не только рядом с Невиллом, который всегда был более менее рад ее видеть — разве что немного нервничал — но и Рон Уизли, а еще несколько других гриффиндорцев, о которых девочка даже ничего не знала. Таким образом, в то утро Лили и Кролик оказались за относительно людной частью стола. — Привет, Элли! — весело помахал Рон. — У тебя сегодня появились какие-нибудь новые истории с Малфоем? Это казалось почти оскорбительным: мальчишка предполагал, что она ежедневно колотит этого недоделанного сутенера — будто Малфой настолько занятный или самоубийственный, чтобы ежедневно бросать ей вызов. После своего приключения на метле Малфой фактически избегал Лили, только однажды сказав, что его отец заставит ее поплатиться за произошедшее; на что девочка ответила, что его отец вряд ли захочет иметь какое-либо отношение к детской вражде. Люциус Малфой — сутенер рангом куда выше — казался несколько занятым, управляясь с газетой и правительством при помощи марионеток, чтобы по малейшему зову Драко прикрывать его задницу в Хогвартсе. С тех пор, всякий раз, как Лили заходила в одно с ним помещение, Драко неестественно умолкал и отступал за спины гораздо более габаритных роботов-приспешников Один и Два, чтобы те, в случае чего, послужили живыми щитами. — Нет, — ответила Лили, прежде чем сесть, и от этих слов лицо мальчика разочарованно вытянулось — как, впрочем, и у остальных слушателей. — Четверг, на самом деле, был довольным скучным, ну, растения оказались на удивление жестокими, но в основном — скукотища. Затем, положив Кролика на стол и позволяя тому немного попрыгать, чтобы выбрать для себя наиболее удобное место, Лили повернулась к Невиллу. — Сегодня Зелья будут крайне неприятными. Невилл застонал, выглядя совершенно несчастным. — Знаю, эти сдвоенные Зелья… Думаю, я умру. — Нет, Невилл, Зелья будут крайне неприятными, — повторила Лили, а затем добавила, для разъяснения. — Когда наносишь удар, делай это со всей силы и быстро, иначе война станет холодной и растянется на пятьдесят и более лет, а у меня нет времени на ссоры с одиннадцатилетками еще пятьдесят лет, так что я собираюсь просто покончить с этим. Невилл выглядел немного встревоженным, его взгляд остановился на Кролике, а затем вновь скользнул по Лили, прежде чем мальчик осторожно произнес: — Элли… ты… собираешься что-то сделать? — Я всегда что-то «делаю», для этого и нужны глаголы, — сказала девочка, а затем добавила, пока у Невилла не набрался внушительный список вопросов, которые они с Лениным обсуждали еще несколько лет назад, — но если ты имеешь в виду, собираюсь ли я спровоцировать огромную потерю очков, которую мир еще никогда не видывал, то да, я собираюсь сделать это. Сидевший напротив Рон засиял, выглядя слишком восторженным в преддверие Зелий и разнообразных попыток Лили подорвать авторитет Снейпа: — Да, да, я всеми руками за! — Поразительно, а ведь всего два дня назад ты была злобной змеей, — сухо заметил Волшебник Ленин у нее в голове, и Лили не могла не согласиться. — Здорово, — сказала она Рону, а затем вновь повернулась к Невиллу. — Сражения зачастую бывают беспорядочными. Поэтому я подумала, что лучше сказать тебе, пока не разверзся ад. Мальчик посмотрел на нее так, словно смутно оценил предостережение, но был встревожен тем, что оно вообще понадобилось. Хотя он все равно неловко улыбнулся и, казалось, признавал, что не способен ничего сделать, чтобы остановить Лили или Зелья — что верно и в том, и в другом случае; приятно знать, что Невилл принимает свою роль в жизни. Но Лили все еще казалось странным, что кто-то из ровесников разговаривает с ней, улыбается ей в ответ, и она совершенно не понимала, как к этому относиться. Девочка решила, что это здорово — хотя и странно — а еще немного приятно. И вот в первое пятничное утро этого учебного года гриффиндорцы и слизеринцы заняли свои позиции в кабинете: Гермиона Грейнджер сидела впереди, Лили сзади, а остальные где-то посередине; девочка начала действовать. Шаг первый: снять Кролика с головы и прицельно бросить. Вообще обычно Лили не очень-то нравилось экспериментировать над Кроликом, но тот вызывал разрушения огромных масштабов, только когда на него никто не смотрел. Похоже, находясь под наблюдением, он был вынужден либо оставаться в нынешней форме, либо просто не мог вернуться к первоначальному облику — что, в сущности, одно и то же. Пока Лили или кто-то еще в комнате следит за Кроликом (что весьма подходит, учитывая план), он не должен увеличиться в размерах или иным образом изменить облик и поглотить Шотландию. Однако, поскольку это был план Волшебника Ленина — а тот даже не был до конца уверен, что Кролик способен пожрать сущность целой страны — мужчина заявил, что возможное исчезновение Снейпа или первокурсника Слизерина или Гриффиндора — не такая уж большая потеря для человечества. «Побочный эффект», — сказал он прошлой ночью, когда Лили высказала свои опасения. — «Всего лишь побочный эффект». Поэтому, как только было объявлено сегодняшнее зелье — а оно было довольно сложным из-за сдвоенных занятий — и ученики приступили к варке, что было Лили только на руку, девочка прицельно бросила Кролика в котел Панси Паркинсон. Было еще несколько вариантов, как наилучшим образом вызвать беспорядок в самом начале урока. Одним из них было оскорбление отца Драко Малфоя, и таким образом, они бы перешли к небольшой словесной потасовке в духе «а вот твой папаша», но это показалось неприемлемым и унизительным, как для Лили, так и для Волшебника Ленина, так что они быстро вычеркнули этот вариант из списка. Кроме того, скорее всего, эта потасовка будет связана только с ней, недоделанным сутенером, Роном Уизли — взволнованного перспективой лишний раз унизить Драко Малфоя — и роботами-приспешниками Один и Два. Волшебник Ленин был не в восторге от выбранного плана, предпочитая более тонкий подход, но в итоге он решил, что, по крайней мере, это куда увлекательнее по сравнению с тем, что обычно происходит в кабинете Зелий, да и эта авантюра лишит их множества очков. Лили заставила себя сидеть среди всех этих первокурсников более менее смирно. Оценил ли Кролик, что его бросили в кипящий котел Панси Паркинсон, было неясно; но, судя по тому, что, только погрузившись в воду, он загорелся, Лили сделала вывод: Кролик либо недоволен, либо крайне огнеопасен. Она мысленно сделала себе заметку на случай, если ей понадобится что-нибудь поджечь. Тем временем Панси Паркинсон кричала, отскочив от огненного столпа, который изрыгал ее котел — он быстро расплавился, несмотря на то, что Снейп спешно потушил его. Лили завершила первый этап плана битвы, просто продолжая заниматься своим зельем и наблюдая за происходящим. — Поттер! — закричал Снейп, как только зелье испарилось, оставив лишь моргающего, невредимого, пушистого белого Кролика. Профессор осторожно поднял Кролика за шкирку, словно боясь лишний раз дотронуться до него и потряс им, глядя на Лили. На мгновение он умолк, выглядя одновременно смущенным, злым и несколько испуганным. Класс ждал, затаив дыхание, ловя каждое не произнесенное слово — дети просто жаждали лицезреть кульминацию этой недели. Наконец Снейп произнес низким и угрожающим голосом: — Вы думаете, это смешно, Поттер? — это был явно риторический вопрос, потому что он насмешливо продолжил. — Минус сто очков со Слизерина. А этого даже не было в плане битвы. Лили и Волшебник Ленин предполагали, что Снейп сначала назначит отработку, прежде чем прибегнуть к лишению очков факультета, но, казалось, Снейп прекрасно осознавал, в какой угол сам себя загнал. Он миновал шаг, который сделал бы его похожим на идиота, и сразу пошел на то, что даже по его собственному мнению было самоубийством. — Он знает, что это приведет к дуэли или, возможно, слизеринцы даже нападут на тебя из-за засады. Продолжая снижать количество очков факультета до предела, Снейп вынуждает эту конфронтацию развернуться как можно раньше, — Волшебник Ленин тихо прокомментировал сложившуюся ситуацию, на ходу меняя планы. — Однако все мы знаем, что грядет. Он надеется, что все закончится именно конфронтацией, что ты не сможешь одолеть весь Слизерин в одиночку. И, возможно, будь на твоем месте какой-нибудь другой ученик, это даже отдаленно не было бы похоже на азартную игру, но сейчас Снейп сделал слишком большую ставку. В классе воцарилась неестественная тишина, обе стороны молчали, словно под страхом смерти; и только Лили и Снейп смотрели друг на друга — каждый продумывал свою роль в сложной стратегической игре под названием Хогвартс. Девочка даже не подозревала, как весело играть с кем-то компетентным — войны с Даддерсом наскучили ей еще в самом начале. Лили улыбнулась. — Приношу свои искренние извинения, профессор Снейп, но, видите ли, существа из других измерений, зачастую, очень скользкие, — она развела руками, словно каким-то образом доказывая свою правоту; Панси Паркинсон, преодолев большую часть страха того, что чуть не сгорела заживо, закричала: — Нет, это совсем неискренне, ты ждала этого всю неделю, предательница крови! — Мисс Паркинсон, следите за языком, — заметил Снейп, повернув голову, чтобы предостерегающе взглянуть на нее. Паркинсон была слишком расстроена, так что выхватила палочку. — Это правда, — отозвалась Лили, обращаясь к классу и совершенно не беспокоясь о палочке Панси Паркинсон, нацеленной прямо ей в голову. — Не могу сказать, что не удовлетворена произошедшим. — Поттер! Пять очков со Слизерина за провокацию своих сверстников! — рявкнул Снейп, пытаясь как-то сгладить ситуацию, забыв, что именно очки факультета и были причиной разверзшегося хаоса; однако был тут же проигнорирован, когда Лили посмотрела на Страшилу Паркинсон с холодной сталью в глазах. — Ну, ты у меня попляшешь, принцесса Потти! Я покажу тебе, на что способна настоящая чистокровная волшебница! — Опять она со своим Потти, совсем не остроумно, — заметил Волшебник Ленин, и в этот же миг Панси швырнула в Лили заклинание — то самое, которое Нотт пытался опробовать на днях, но был остановлен Квирреллом в его беличьем классе — так что, вероятно, оно должно оказаться впечатляющим. На этот раз Лили позволила ей договорить до конца. — Локомотор Мортис! — крикнула Панси, и красный луч света ринулся к Лили, врезавшись в щит, который девочка теперь постоянно ставила, когда приходила на Зелья — на случай, если кто-нибудь попытается бросить что-либо в ее собственный котел. Красный луч срикошетил прямо в Панси, отбрасывая девочку обратно к ее рабочему месту; она задела свой пустой котел, который покачнулся на краю стола и рухнул на котел с варящимся зельем, принадлежащим Драко Малфою. Панси всегда сидела за недоделанным сутенером на Зельях — да и на других уроках тоже. Волшебник Ленин предполагал, что Панси надеется однажды выйти замуж за наследника семьи Малфоев — до нелепости недостижимая цель; а Лили просто считала, что Панси хочет, чтобы Малфой стал ее сутенером — в конечном счете, они с Лениным решили, что их мысли довольно схожи. Так они приступили ко второму пункту плана. Зелье Малфоя выплеснулось из котла на пол, быстро разъедая каменный пол — Снейп избавился от варева в мгновение ока, но выглядел при этом совершенно растерянно; профессор явно не понимал, нужно ли ему кинуться к Панси Паркинсон, помочь Драко Малфою или накричать на Лили — и он все еще держал Кролика за шкирку. — Черт возьми, Поттер! — выругался Малфой, резко развернулся и нацелил на нее палочку; роботы-приспешники Один и Два последовали его примеру, так что теперь в ее голову были направлены три палочки. — Клянусь, тебе конец, если мой отец узнает… — Твой отец будет очень недоволен Панси Паркинсон, думаю так, — закончила за него Лили, на что мальчик побагровел и, немного дрожа, поднял палочку. — Мистер Малфой, опустите палочку! — рявкнул Снейп, возвращая Панси из страны сновидений. — И Поттер, еще десять очков со Слизерина! — Но Вы еще не забирали у меня десять очков, только сто, а потом пять, — заметила Лили, и в этот самый момент Рон решил проявить свои чрезвычайно безрассудные и смелые качества — те самые, которые, как заверял Волшебник Ленин, лежат в основе Гриффиндора — выкрикнул: — Да, Снейп, учите математику! — Десять очков с Гриффиндора, мистер Уизли, за неуважение к преподавателям, — отозвался Снейп почти рефлекторно: очевидно, полагая, что принижение Гриффиндора — более приоритетная задача, чем помощь растерянной и явно несколько дезориентированной Панси. Однако Малфой еще не опустил палочку и, похоже, задумался, поскольку уже несколько раз видел Лили в действии. Он знал — чтобы добраться до девочки, нужно сначала обойти ее щит, а беспалочковые способности Лили намного превосходили его. Однако пусть Малфой был не так глуп, как Панси, он был крайне гордым человеком. Волшебник Ленин объяснял это накануне ночью: «Драко Малфой — единственный наследник семьи, которую можно назвать могущественнейшей во всей Магической Британии, учитывая, что все Блэки сейчас либо в Азкабане, либо мертвы. В возрасте одиннадцати лет он уже крайне четко осознает свое положение, потому считает, что превосходит всех своих сверстников. Им руководит гордость и необходимость защитить честь своей семьи. Действуя импульсивно, он не может отступить у всех на виду — и он это прекрасно знает. Направив на тебя палочку, он должен будет атаковать, даже если знает, что обречен на провал». И вот Драко стоял, нацелив на нее палочку, на глазах у всего класса, и знал, что, несмотря на скорое поражение, он должен продолжать. Это ясно читалось в его серых глазах: осознание, что он проиграет, но не в состоянии сделать ничего, чтобы остановить это. — Ну что, Малфой? Готов ко второму раунду? — спросила Лили, успев склониться над своим котлом, небрежно помешать палочкой зелье и добавить еще один ингредиент. Краем глаза она заметила, как Малфой напрягся — но было неясно от ярости или страха; впрочем, его все равно ожидало унизительное падение. Трейси Дэвис и Миллисента Булстроуд осмелели и поддержали Малфоя: — Мы с тобой, Драко! — сказала Трейси, будто она одна из сильнейших подростков, собравшихся сражаться со злодеем — как в мультиках, которые смотрел Дадли. — Если объединимся, все разом, то сможем разрушить ее щит. Судя по выражению лица Драко, он прекрасно понимал, что дело вовсе не в щите, и ему все равно придется смиренно принять поражение на глазах у друзей. Лили продолжала помешивать зелье в правильной последовательности, ведя себя так, будто ничего особенного не происходит. Очевидно, первокурсники Слизерина успели попрактиковаться в магии, потому как Волшебник Ленин молчаливо заметил, что маловероятно, что даже эти чистокровки знают сложные заклинания и проклятия в своем-то возрасте. Наверное, они практиковали заклинания и занимались с учениками постарше, пока Лили спала или в течение дня, как раз для этой самой конфронтации. Но это им не помогло. Пять заклинаний ударили по щиту, и еще пятеро учеников рухнули без чувств, опрокидывая котлы с зельями, безвозвратно портя их. Лили добавила еще один ингредиент. Снейп просто стоял, уставившись на встревоженных детей и на тех, кто находился без сознания; просто стоял рядом с Панси, держа Кролика за шкирку. Казалось, он был в шоке — даже Снейп не мог предсказать, во что выльется вычет первой сотни очков. Прежде чем он успел хоть как-то отреагировать или собраться с мыслями, зелье Невилла взорвалось, не получив должного внимания. Так они перешли к третьему пункту плана. Гриффиндорцы были настолько увлечены разыгравшейся драмой, что, по большей части, позабыли о своих собственных зельях, что теперь возымело эффект, поскольку все перешли к довольно привередливой стадии, требующей тщательного наблюдения. Зелье Рона вскоре последовало за невилловым, только не взрываясь, а испуская нечто, похожее на ядовитый газ, который Снейп быстро развеял, не произнося ни слова; а затем та же участь настигла ряд зелий Гриффиндора и Слизерина. В течение двух минут, по меньшей мере, половина зелий класса исчезла под рукой Снейпа; казалось, только Гермиона Грейнджер лихорадочно корпела над своим зельем, притворяясь, что Лили не существует, и сама Лили, неспешно следующая инструкциям, превращали зелье в нечто, достойное оценки «П». Вокруг воцарился хаос: дети все еще лежали без сознания на полу или на партах, опасные зелья были уничтожены или пока сдерживались — а Снейп молча стоял в центре кабинета, похожий на олицетворение самой ярости. Кролик в его руке легонько дернулся. — Поттер, — произнес он, и его голос звучал до странности спокойно, по сравнению с выражением лица. — Да, профессор Снейп? — Отработка завтра вечером, в Запретном Лесу с Хагридом, — сказал он без выражения, а затем уронил Кролика на пол — словно пафосно закончив речь, как это бывает только в фильмах. Лили на мгновение задумалась — тишина в классе немного усугубляла последствия битвы — а затем пришла к выводу: — О, так пришло время для возможной смерти. Похоже, Снейпу нечего было сказать по этому поводу, он молча двинулся с места, чтобы помочь остальным ученикам очнуться, которые либо отключились от газа, выделяемого зельем, либо попытались напасть на Лили. В конце урока только Лили и Гермиона добились зелий, достойных оценки Выше Ожидаемого, а остальные, как и предполагалось, полностью все запороли. Снейп подошел к котлу каждого с каменным выражением лица, лишь глядя на готовый результат своими холодными черными глазами. Незадолго до того, как Лили покинула кабинет, Снейп добавил достаточно громко, чтобы все его услышали: — Поттер, сегодня вечером у Вас встреча с директором по поводу Ваших проблем с поведением. Семь часов, не опаздывайте. За обедом, сидя за столом Гриффиндора, пока Невилл неуверенно ел салат — выглядя так, будто его в любой момент может стошнить от жуткой битвы, произошедшей накануне — а Рон возбужденно веселился, приговаривая, как здорово было на Зельях, Лили разглядывала песочные часы факультета. Внутри слизеринских часов было просто астрономически много черного песка, учитывая небольшое количество разноцветного песка в часах других факультетов; раздумывая, девочка подводила итог главного события дня. Все пошло не так, как планировалось. Невилл остался в стороне, как и большая часть класса, но в итоге они получили примерно столько штрафных очков, сколько девочка и ожидала — что, скорее всего, только плюс. А сейчас остается лишь разгребать последствия. — Как скоро они устроят мне засаду после уроков? — спросила Лили, поскольку Волшебник Ленин выглядел экспертом по психологической натуре людей. Девочка знала, что однажды они ее подкараулят, но Волшебник Ленин, возможно, сможет предсказать, когда это произойдет. — После всего случившегося, не сомневаюсь, что предпримут попытку в эти выходные. Надежда остается только на множество квиддичных матчей в учебном году, поскольку перспектива выиграть Кубок выглядит довольно мрачно — учитывая, что заканчивается только первая неделя, — сказал Волшебник Ленин, а затем добавил. — Если им нужен хоть какой-то шанс на победу, то придется разобраться с тобой прямо сейчас, прежде чем количество штрафных очков не превысит все допустимые пределы. Я бы ждал нападения как учеников постарше, так и твоих ровесников. Ученики постарше остаются всего лишь учениками, и, учитывая то, что Лили видела до сих пор, она была более чем уверена, что сможет справиться с ними. Волшебник Ленин тоже был вполне уверен в ее способностях; существовали маги, с которыми у Лили могли возникнуть трудности, но дети из Хогвартса не входили в их число. Во всяком случае, это просто даст ей больше возможностей увеличить потерю очков. Внезапно голову охватила боль от смертельной мигрени Волшебника Ленина, отчего девочка поморщилась; Лили подумала о его последних словах: казалось, Волшебник Ленин целиком и полностью за разрушение факультета Слизерин, если это приведет к культу поклонения Лили — подобно тому, что сейчас происходит на Гриффиндоре; поэтому девочка не поняла, с чего бы взяться мигрени. — Это не я, — суховато отозвался Ленин, прежде чем глубоко задуматься. — Это что-то другое. Ее глаза оторвались от песочных часов, и девочка взглянула на стол преподавателей, где несколько профессоров наблюдали за ней. Снейп смотрел на нее с горячей ненавистью — что не было чем-то новым; Дамблдор разглядывал ее несколько задумчиво — возможно, размышляя над их грядущей вечерней встречей; и, как ни странно, белка Квиррелл, который дергался и смотрел на нее со странно сосредоточенным выражением лица, и в тот же миг, когда их глаза встретились, головная боль усилилась. Размышления Лили прервали два голоса, раздавшихся позади нее: — Кто же это, как не маленький слизеринский дебошир. — Все, поклоняйтесь Лорду Хаоса, Элли, карающей длани Снейпа и других сладеньких слизеринцев! Девочка обернулась и обнаружила, что братья Рона — клоны Один и Два с одинаковыми улыбками и мимикой — смотрели на нее с какой-то эмоцией в глазах, которую она не смогла опознать. — Эй! Элли — моя подруга! — прокричал Рон через весь стол, побагровев и быстро пригрозив братьям кулаком. Невилл просто молча сидел, зажатый между ними, чувствуя себя неловко, как и всегда — словно не до конца понимал, что вообще происходит. Лили не была уверена, что зашла бы так далеко, называя Рона своим другом; особенно если учесть, что до среды тот жил в иллюзии, что она — змея под прикрытием; но решила вытерпеть это заявление. — О, не волнуйся, малыш Ронни, — сказал один из клонов все с той же усмешкой. — Мы только хотим одалживать ее время от времени. — Для блага общества, ты и сам понимаешь, — поддакнул второй клон, как только закончил первый. Затем в идеальном унисоне — действительно впечатляющем, учитывая, что они оставались двумя разными людьми — парни продолжили: — В конце концов, у нас для нее есть небольшое деловое предложение. — Деловое предложение? — вдруг спросила Лили, крайне заинтересованная любым упоминанием темы бизнеса — что сулило большую прибыль. — Думаю, я влюбился, Фрэд, — сказал один из клонов, но прежде чем Лили успела что-то ответить, оба протянули ей визитные карточки на имя Фрэда и Джорджа Уизли. — До сих пор мы были крайне впечатлены твоей работой, — сказал второй, когда она взяла карточку. — Крайне впечатлены, — эхом повторил первый. — И мы подумываем о том, чтобы пригласить тебя в свой бизнес по сеянию раздора… — … дебоширства… — … И настоящего мародерства, несмотря на то, что ты первокурсница, да еще и слизеринка. Затем они хором заявили: — Встречи проводятся по вторникам, если у тебя отработки в это время, то по четвергам. Рон перебил девочку, не дав ответить: — Нет! Она не будет ничем заниматься с вами двумя! Они выглядели смутно разочарованными, а затем один из них заявил, резко наклонившись над столом: — Но почему бы и нет, Ронни, это же будет так весело! — Думай о хаосе, Рон, думай о хаосе! — добавил другой, тоже наклонившись над столом вместе с близнецом, так что теперь они нависали над братом вдвоем. — Ну, — задумчиво отозвалась Лили, — я заинтересована. Учитывая их энтузиазм, они выглядели отличными пешками или союзниками в борьбе против слизеринских песочных часов. — Превосходно! — оба протянули ей руки, чтобы Лили пожала их, а затем взглянули на Рона. — Видишь, Рон, никто не пострадал, забирай себе Элли Поттер вплоть до вторника. И с этими словами они вернулись на свои места за столом. Рон, сидящий напротив девочки, кипел от гнева и снова выглядел так, будто она вонзила нож ему в спину. — Почему ты согласилась? Лили вообще не понимала, как такие мелочи вроде Слизерина или его братьев, способны так кардинально изменить его мнение о ней. — Потому что это показалось мне интересным, — ответила девочка, на что Рон уткнулся в тарелку, угрюмо ковыряясь в еде. — Знаешь, Элли… Близнецы Уизли… Ну… — Невилл умолк, словно понимая, что нет никакого смысла заканчивать это предложение. — Знаешь, Зелья оказались не такими ужасными, как ты говорила. Лили изумленно моргнула; вообще она предполагала, что это будет невообразимо ужасно для обычного ученика, но, очевидно, нет: — Твое зелье снова взорвалось, — заметила она, на что мальчик пожал плечами, а затем вздохнул, выглядя очень разочарованным и совершенно несчастным. — Мои зелья всегда взрываются или… расплавляют котел. — Этот мальчик — самое жалкое создание из всех, что я когда-либо видел… — Волшебник Ленин умолк; его слова были произнесены без отвращения, но довольно растерянно, словно он ожидал от Невилла гораздо большего. — Ему всего одиннадцать, — Лили встала на защиту мальчика; по сравнению с другими одиннадцатилетками, по ее мнению, Невилл отлично справлялся. Конечно, он всегда выглядел так, будто его избивали или эмоционально травмировали, но это ничто, по сравнению с тем, как просто разговаривала Панси. Волшебник Ленин ничего не сказал, но в глубине души он был смущен; у Лили возникло ощущение, будто Ленин ждал, что она будет как-то отличаться от мальчика. Как будто она должна была быть Невиллом, а Невилл должен был быть ею, и тот факт, что это не так… Хотя Лили вообще не понимала, почему он провел между ними такую параллель: у нее совершенно не было причин быть Невиллом, и наоборот. Очень странная мысль с его стороны. Что касается оставшейся части дня — девочке казалось почти уместным, что завершится все встречей с Дамблдором. Дамблдор был чем-то, вызывающим у Волшебника Ленина и беспокойство, и предвкушение; пока они ждали снаружи, девочка почти слышала, как тот вышагивает у нее в голове. Ленин не был уверен, что Дамблдор собрался сделать с Лили, да и вообще во всем, что тот запланировал — а у Дамблдора всегда был план. — Этот человек стоит за всем, Лили. Если и существует Большой Брат, то это определенно он; я уверен, что он наблюдал за твоим воспитанием, когда это было необходимо — как в случае с твоим терапевтом доктором Митчеллом. Он — тот, кто скрывается за занавесом, подобно кукловоду, имей это в виду, — сказал Волшебник Ленин, пока они сидели у подножия лестницы в преддверие семи часов вечера; на листке, который передал девочке Снейп, был написан пароль «Кровавые леденцы». Судя по тому, что знала Лили, кровавые леденцы довольно неприятные. Фрэнк ненавидел их, а единственным, кто в самом деле ими питался, был Стефан; но даже он признавал, что на вкус они дерьмовые, просто Стефан стал от них зависим еще до того, как начал работать на Лили Риддл. Лили даже сама как-то их попробовала; трудно сказать, может, все дело в том, что она никогда не была кровососущим демоном, но ее всю перекосило, а рот наполнил металлическим привкус. Лили не была уверена, является ли это тонким намеком со стороны Дамблдора, или в пароле вообще нет никакого смысла. В любом случае, она сидела возле его кабинета, уставившись на горгулий, и ждала, когда можно будет подняться. Наконец, когда время достаточно приблизилось к семи вечера, Лили встала и усадила скакавшего по полу Кролика обратно себе на голову, а затем громко сказала: — Кровавые леденцы! Лестница развернулась, и Лили начала подниматься. Сам кабинет напомнил ей «Риддл Inc»: тоже под завязку набитый странными яркими безделушками, отвлекающими и сбивающими с толку. Серебряные приборы, которые тикали, жужжали и трещали так сильно, что почти перекрывали все впечатление от феникса, спящего на насесте. Лили всегда нравилось такое: чулан был ужасно тихим местом, особенно в то время, когда с ней еще не было Волшебника Ленина. Быть окруженной шумом, цветом и светом — ну, это всегда немного освежало и облегчало ей жизнь. - Не позволяй ему отвлечь себя этими блестящими игрушками! — а затем у девочки началась мигрень. За заваленным вещами столом сидел старик, на этот раз в пурпурных одеждах с танцующими кошками, глядя на нее поблескивающими глазами и с довольно мягким выражением лица — словно украл его прямо с рождественских открыток. — Лимонную конфетку, мисс Поттер? — спросил старик, предлагая ей мисочку с ярко-желтыми шариками. Лили нерешительно потянулась, чтобы взять один — она была не из тех, кто отказывается от бесплатной еды; но Волшебник Ленин крикнул: — Не ешь ничего, что бы он тебе ни предложил, там могут быть наркотики! Лили подумала, что он, возможно, слишком остро на всё реагирует и перебарщивает с паранойей. У Дамблдора нет никаких оснований скармливать ей наркотики спустя всего неделю учебы, но она с улыбкой отказалась: — Нет, спасибо, у меня все прекрасно и без лимонных деликатесов. — Как жаль, все всегда отказываются, — с этими словами Дамблдор сунул одну конфетку в рот и начал рассасывать ее. Они сидели в тишине несколько тяжелых минут, пока Дамблдор ел свою лимонную конфетку, а Лили смотрела на него; у нее в голове ненависть Волшебника Ленина и его паранойя боролись друг с другом, делая мужчину еще более неразумным, чем накануне. Лили в своем волнении почти забыла, как сильно он ненавидит Дамблдора. Куча эмоций, связанных с Дамблдором: многие из которых Волшебник Ленин попытался припрятать для дальнейшего использования или для своего же блага; но они все равно оставались там, у него внутри, сжигая Ленина и усиливая ее головную боль. — Он собирается просто сидеть и пялиться на тебя весь вечер?! — спросил он, когда молчание достигло всех мыслимых и немыслимых пределов. — Не знаю, наверное? Не думаю, что нас ждет что-то получше. — Да все, что угодно, будет лучше! К тому времени Дамблдор уже доел лимонную конфетку и, улыбнувшись, сложил руки на столе, а затем бросил на нее куда более серьезный взгляд — но эта серьезность все равно показалась девочке комичной. — А теперь, моя дорогая девочка, профессор Снейп сказал, что ты пыталась спровоцировать революцию на Зельях. Снейп оказался более проницательным, чем Лили думала; на мгновение девочка замерла, размышляя, действительно ли он сказал именно это, и, что более важно, поверил ли в это Дамблдор — но даже если поверит, то какое, в действительности, это имеет значение? Революция Волшебника Ленина все равно никуда не денется, верят они в это или нет, а Лили продолжит ее — даже если они будут понимать смысл ее действий — так что, в сущности, это ничего не значит. — Значит, он все-таки понял это, — заметила Лили, а затем вздохнула. — Знаете, а он умнее, чем я думала; вообще мне казалось, что он даже не пытается, а только угрожает всем вокруг и запугивает маленьких детей. — Это проблема, — нахмурившись, согласился Дамблдор и добавил. — Но Зелья — едва ли подходящее место для такого дела. — Да? — спросила Лили. — А что бы Вы тогда порекомендовали? — Я всегда считал, что Защита от Темных Искусств способна задать правильный настрой, — сказал Дамблдор и затем улыбнулся. — Однако революции — довольно грязное занятие для одиннадцатилетней девочки. Может, тебе стоит подождать, пока ты не станешь постарше? В целом, Лили посчитала Дамблдора вполне разумным — в действительности, самым разумным магом из всех, что она встречала до сих пор, иногда даже включая Волшебника Ленина. — В этом разговоре нет ничего разумного! — вставил Волшебник Ленин; складывалось ощущение, что тот более чем немного оскорблен тем, что Дамблдора — одетого в пурпурную мантию с танцующими кошками — провозгласили более разумным и практичным, чем он. Еще Ленин просто был смущен всем разговором в целом, не понимая, что ему делать, и явно ожидая чего-то более ленинского от них обоих. — Да, грязноватые, но, в самом деле, директор, чем еще мне заниматься в свободное время? — спросила Лили. — Справедливый вопрос, — отозвался Дамблдор, прежде чем выдержать паузу и сказать. — Ты можешь присоединиться к команде по квиддичу. Лили задумалась об этом: она отчетливо помнила, что существует какое-то глупое правило о квиддиче, метлах и первом курсе, но ее никогда не заботили правила. Но в этом плане был крохотный изъян. — А разве не Снейп отвечает за набор в команду Слизерина? — Да, но я считаю, что По Умолчанию нуждается в нескольких игроках. А где-то у нее в затылке Волшебник Ленин упреждающе заявил: — Ты не будешь уважать его или каким-то иным образом восхищаться этим человеком! — Вы правы, — сказала Лили, и у нее на лице появилась улыбка, потому что даже доктор Митчелл никогда не был настолько полезным. Как будто впервые кто-то, кроме Смерти и Волшебника Ленина, понял ее. Конечно, Невилл пытался, но прошло всего несколько дней, и было более чем ясно, что он совсем ее не понимал. И тут появился кто-то, всего за несколько минут постигнувший, что Лили пытается сказать. Волшебнику Ленину эти мысли не понравились. — Помимо всего прочего, — сказал Дамблдор, когда ее улыбка стала шире, — постарайтесь свести разрушения в классе Зелий к минимуму, мисс Поттер. Он подмигнул ей, и девочка отсалютовала ему: — Да, Ваше превосходительство! — Это мы с тобой еще обсудим, — угрожающе сказал Волшебник Ленин, и слова эти набатом застучали у нее в голове; шрам укололо болью, словно в ее мозг тыкали иголки смерти, но Лили все равно чувствовала, что встреча прошла хорошо. Возможно, если в Хогвартсе есть такой человек и такая комната, ей удастся прожить здесь хотя бы немного.***
Примечание переводчика: Панси называет Лили «Princess Potty» — дословно, «Принцесса горшков». Обыграть это не выйдет, так что оставляем «Потти» — как дурацкое искажение фамилии. А Лили называет Панси «Dog Face» — вообще «песья морда» (в оригинале упоминалось, что Панси внешне похожа на мопса), но чаще всего эту фразу используют, как эквивалент «урод», «страшилище». «Dog Face» весьма интересное прозвище, например, в армии так называют новобранцев. Оценка «П» — «Превосходно». Глава была длинная, но это все равно не оправдание столь долгой задержке. Прошу прощения!