В которой Лили и Квиррелл затевают интеллектуальную игру с крайне высокими ставками и празднуют Рождество одним им понятным образом.
___________________________________________________________
— С Рождеством, Профессор Белка, я принесла подарки! Забирайте скорее! Оставалось всего несколько часов до Рождества, но, несмотря на то, что комендантский час давно наступил, профессор Квиррелл всё так же сидел в своём кабинете, а в коридоре светились сверкающие золотые огоньки. Сейчас Лили выглядела так, будто сошла прямиком из рождественской телепередачи вроде «Как Гринч Украл Рождество»*: окружённая загадочным сиянием и крепко державшая в руках основной смысл столь замечательного праздника, так привлекающий внимание, что становилось невозможно даже просто отвести взгляд. Однако это было лишь то, что лежало на самой поверхности, а правда скрывалась намного глубже. На Лили была наброшена прочная вязь чар, оберегающая её от пристального внимания и лишних разговоров с посторонними, а в руках она стискивала самую обычную коробку, обёрнутую в блестящую красную бумагу с роскошным зелёным бантом на крышке. И хотя на лице девочки сияла радостная улыбка, глаза оставались пустыми и безразличными, а мысли хаотично вертелись в голове, пока она ждала, когда же злополучная дверь откроется, и начнётся финальный раунд их противостояния. Последние несколько часов Лили провела в полнейшем одиночестве у себя в спальне, усиленно шевеля мозгами, пока они с Волшебником Лениным продумывали план, благодаря которому им удастся и оставить камень у себя, и убрать мешающегося Квиррелла с дороги. — Самый простой и понятный исход — Квиррелл покинет школу по своему собственному желанию, а это произойдёт, только если он поверит, что камень находится у него, — проговорил Волшебник Ленин в такт её торопливым шагам. Лили уже довелось создать поддельный камень — чертовски хорошую копию, даже по мнению Волшебника Ленина, а Дамблдор вообще до сих пор так и не заметил пропажу. И раз однажды этот трюк сработал, то, вполне вероятно, сработает и сейчас. Правда, имелись некоторые сложности. Потому придётся прибегнуть к стратегии, которой от неё никто не ожидал. Вот так в канун Рождества — когда оставалось всего несколько часов до крайнего срока, установленного Квирреллом — Лили стояла с коробкой в руках и улыбкой во всё лицо, ожидая, когда же дверь, наконец-то, откроется. Вдруг дверь кабинета отворилась: не быстро и не медленно, а так довольно неторопливо. Таков был и сам Квиррелл во плоти. Он мало походил на Волшебника Ленина — пока — но определённо стремился принять прежний облик: теперь, когда Лили знала, каким будет итог, это казалось очевидным. Теперь Квиррелл был почти такого же роста — не хватало каких-то пары дюймов, чертами лица стал неотличим от Ленина, но вот глаза оставались очень тёмными, почти чёрными. Эмоции они повторяли досконально, а вот цвет пока нет. — Элинор Поттер и Лепур Рэббитсон, — произнёс Квиррелл, глядя на Лили и Кролика, одиноко стоящих посреди коридора, а потом открыл рот и завис, будто хотел что-то сказать, но слова, вертевшиеся на кончике языка, никак не желали вспомниться. Пауза затянулась, и профессор, наконец, опомнился: — Я надеялся, что вы придёте. О, Лили многое хотела бы на это сказать — обличительная речь была готова ещё несколько часов назад — однако промолчала, продолжая стискивать коробку с радостной рождественской улыбкой на лице. Мужчина вскинул брови, так и не дождавшись от долгожданной гостьи ответа (выражение его лица было настолько знакомым, что стало больно), но не упрекнул, лишь пробормотал вместо этого: — Конечно же, вы можете войти, если только не планировали стоять посреди коридора, как два идиота — в таком случае я не смею вас прерывать. Лили уверенно шагнула в кабинет, потянув за собой Кролика, и услышала, как дверь за ними тихо закрылась. — Полагаю, этот подарок для меня, — предположил Квиррелл, усаживаясь за свой стол и посматривая на коробку так безразлично, будто и не искал заветный артефакт, тратя столько времени и сил. Лили осторожно присела на самый краешек стула, оставив Кролика в сторонке наблюдать за происходящим. Сидевший у неё в голове Волшебник Ленин хранил молчание. (Опять вдруг вспомнилось, как всего пару часов назад они составляли план, продумывая линию поведения для этого самого момента. — Мы больше не можем ждать; он явно что-то придумал, раз так нас торопит, а я не хочу, чтобы у него оставалось даже малейшее преимущество. Нужно каким-то образом заставить его забрать у нас камень, — зародить сомнения и подозрения в душе Дамблдора или Снейпа было решительно невозможно: Лили уже пыталась поговорить с директором, а Снейп оставался жалкой марионеткой и едва ли выступил бы против Квиррелла без приказа. Так что единственной фигурой на шахматной доске осталась Лили, и почему-то этого оказалось достаточно, чтобы профессор Защиты начал заранее праздновать победу). — Мисс Поттер? — окликнул её знакомый голос, оторвав от размышлений, и девочка едва не вздрогнула. — О, эм, да, коробка для Вас. Знаете, Вы ведь всё-таки мой любимый профессор, — призналась Лили, и Квиррелл вновь изумлённо вскинул брови: подобное неприкрытое сомнение всегда ассоциировалось у девочки исключительно с Волшебником Лениным. И вновь Лили сковало напряжение, стоило лишь подумать об этом: перед ней и правда сидел кто-то совсем другой, вовсе не Волшебник Ленин. — Весь последний семестр Вы называли меня профессором Белкой, срывали мои занятия — даже те, что проходили у других курсов — и явно нисколько меня не уважали, — подытожил Квиррелл таким будничным тоном, будто читал очередной одобренный Министерством учебник посреди урока. На отработках он никогда раньше ни о чём подобном не заговаривал, и Лили удивилась — почему Квиррелл удосужился поднять эту тему именно сейчас? Будто он знал, что сегодня вечером всё будет иначе — не похоже на обычные и ставшие привычными отработки — стоит ли говорить, насколько тревожной была эта мысль? — Верно, но Вы всё равно на сто шагов впереди Снейпа. Вы-то просто надоедливый и некомпетентный преподаватель, а он самый настоящий ублюдок, — заявила Лили, задумываясь, насколько будет невежливо забраться на стул с ногами посреди этой словесной дуэли; однако решила ограничиться тем, что просто скрестила ноги и подалась вперёд, излучая уверенность. — Кроме того, со всеми этими отработками, мы с вами, можно сказать, уже почти живём вместе. Квиррелл улыбнулся — так мимолётно, что можно было запросто пропустить и не заметить. — Да, это верно. Подарок меня удивит? Взгляды обоих остановились на коробке: на красной блестящей обёрточной бумаге и роскошном зелёном банте. (Я бы никогда на такое не купился, — подытожил Волшебник Ленин, пока девочка расхаживала взад-вперёд, меряя шагами свою спальню; отчётливо чувствовалось его недоумение — он словно заранее опустил руки, не в силах придумать мыслимый и немыслимый способ обдурить самого себя. — Если бы ты вручила мне камень, или мне пришлось бы порыться в твоих вещах или возможно даже убить… в жизни бы не поверил, что всё получится так просто. А вот если бы я вскрыл защиту твоего разума легиллименцией или даже начал пытать… в общем, нашёл бы способ заставить тебя говорить — тогда может и купился бы, — тут Волшебник Ленин резко умолк, когда мысли завели его в нежеланную степь. Волшебник Ленин всегда был очень рациональным человеком. Правда, эта черта не делала его добрым или милым: он просто шёл из пункта А в пункт Б наиболее удобным для себя способом. Во времена революции Волшебник Ленин не был особенно изобретательным по части пыток, он даже спокойно признавал, что чокнутая Беллатрикс Лестрейндж, в отличие от него, являлась настоящим самородком, превращая чужую боль в искусство, а сам Ленин, будучи рациональным человеком, просто знал, как добиться желаемого и не разменивался по мелочам. У Лили был высокий болевой порог: они оба прекрасно знали об этом. Но никогда не проверяли, выдержит ли она сильную боль — такую, что за гранью воображения — и справится ли с безумием. Если Лили хоть на секунду отвлечётся, если выберет неправильный подход, то вполне может потерпеть неудачу и отдать Квирреллу настоящий камень). — Ну, не знаю, удивит ли, но с этой коробкой связана одна интересная история, — ответила Лили, встретившись с профессором взглядом. — Хогвартс — презабавное место, согласны? — девочка начала свой рассказ с риторического вопроса, на который, похоже, Квиррелл и не думал отвечать. — Моя предыдущая школа была далеко не такой… увлекательной. Самым интересным занятием было придумывание новых способов, как избежать побоев, которыми промышлял мой до ужаса толстый кузен: каждый раз меня это искренне веселило. Но всё же Хогвартс смог привлечь моё внимание в первый же день. Помните ту речь Дамблдора о коридоре, куда запрещено ходить под страхом смерти? Квиррелл помнил: его глаза едва заметно распахнулись, когда он понял, что Лили собирается рассказать, неумолимо повышая ставки. Девочка продолжила: — Естественно, помните, так вот, я подумала, что должна обязательно обследовать этот коридор. В конце концов, я никогда прежде не бывала в таком жутком месте, где как зайдёшь, так сразу умрёшь мучительной смертью. В итоге, побывала я в том коридоре и не умерла, а нашла одну удивительную вещичку. На этом Лили закончила свою историю и бросила на Квиррелла многозначительный взгляд, правда, совершенно напрасно — профессор, не отрываясь, смотрел на коробку. В его глазах было столько тоски, предвкушения, но вместе с тем и неуверенности, будто он сомневался в том, что остался всего один финальный штрих. Вот бы всё было так просто. Квиррелл бережно опустил ладонь на красиво упакованный подарок, и его длинные, тонкие, бледные пальцы коснулись яркой обёрточной бумаги. На мгновение мужчины закрыл глаза, будто смирившись с чем-то. — И Вы решили отдать эту безделушку мне, — закончил он за девочку. Лили пожала плечами: — Ну, какими бы ни были классными блестящие красные камешки, они, правда, мне совсем не нужны. А Вам очень понравился чай. На бесконечно долгие несколько секунд воцарилась тишина: будь здесь часы, весь кабинет наполнился бы медленно сводящим с ума тиканьем, жадно съедающим повисшие паузы меж словами. Девочка не сводила глаз с его лица. Вот только он не заглотил наживку. (— Мы просто отдадим ему камень, поддельный, конечно, — сказала Лили, и туман у неё в голове тут же рассеялся, словно исход такого решения стал ясен. - Говорю тебе, это не сработает, — отрезал Волшебник Ленин, чьи мысли по-прежнему хаотично вертелись по кругу, пытаясь углядеть прежде невиданное. Но он стоял слишком близко, чтобы увидеть полную картину — он был вынужден играть в шахматы с самим собой. — А может и нет… — не было нужды досконально продумывать партию, достаточно лишь пройти через отпертую дверь. — Хочешь заявиться к нему с настоящим философским камнем в кармане? — перебил её Волшебник Ленин и горько хохотнул. Но Лили не стала его слушать: сейчас другие пути были для них попросту закрыты, да и вообще, почему это самый понятный вариант не может оказаться и самым простым? — Квиррелл наверняка решит поторопиться: у него нет причин и дальше куковать в Хогвартсе, когда он знает, что камень у меня, а не у Дамблдора. Чем больше пунктов плана я добавлю, чем сложнее будет узор на моей тщательно сплетённой паутине, тем вероятнее, что всё пойдёт не так, и придётся потратить ещё кучу времени. Подходящей возможности может и не быть; для того, чтобы победить, нужно сыграть. Так что я отдам ему камень. — И что потом? — спросил Волшебник Ленин таким тоном, будто в её плане был огромный изъян хотя бы из-за того, что там имелся всего один пункт. — Потом будет его ход). Квиррелл рассмеялся — таков был смех человека, доведённого до предела и уже неспособного поверить своим собственным глазам — и покачал головой. — Нет-нет, с этим мы уже разобрались. Нет смысла спорить, когда мы оба знаем, что это выдумка. Ты принесла мне не философский камень, — он слабо улыбнулся. — Он выглядит как камень, на ощупь как камень, да ещё и такой красный и блестящий. Как у Вас вообще могли возникнуть сомнения? — спросила Лили, когда Квиррелл разорвал обёрточную бумагу, открыл коробку и достал оттуда поддельный камень — второй по счёту. — Это ведь ты создала его… — медленно проговорил мужчина, вертя камень в руках и так, и эдак, повернув к свету. — Невероятно, безупречно… — неприкрытое изумление испарилось без следа, стоило профессору вновь посмотреть на девочку. — Однако, к сожалению, этого недостаточно, пусть ты и слизеринка, но совершенно ничего не смыслишь в тонкостях. Лили тонко улыбнулась, смиренно сложив руки на коленях, и просто позволила ему продолжить. — Ты знаешь, кто я? — поинтересовался Квиррелл, аккуратно положив камень на стол — отчего-то так он смотрелся огромным куском скомканной бумаги. Когда Лили так и не удосужилась ответить на вопрос, он заговорил сам: — Думаю, да… Странно, что именно ты сложила два и два, когда как Альбусу Дамблдору, Северусу Снейпу, Минерве МакГонагалл — да и всем остальным людям, кто знал меня лично — сделать это не удалось. И, что ещё страннее, я почти надеялся, что ты поймёшь. Мужчина вновь улыбнулся, выглядя немного растерянным, но, вместе с тем, явно вздохнул с облегчением, будто сбросил с себя тяжёлое бремя. Ему больше не надо было устраивать шоу, изображать Квиррелла, его манеры, жесты и заикание. Он стал свободен отыгрывать свою собственную роль, и, судя по неприкрытому восторгу на его лице, мужчина уже очень давно не испытывал ничего подобного. А Лили продолжала ждать, искоса наблюдая за чужой рукой, лениво поигрывающей палочкой, пока Квиррелл уставился куда-то в пространство, обдумывая, какой ход хочет сделать следующим. — Ты же понимаешь, что я могу просто убить тебя и обыскать. — Можете, — отозвалась девочка, очень надеясь, что он не станет так поступать, хотя, безусловно, такой путь тоже имел место быть. — Или запытать до полусмерти; и запомни, что мне с лёгкостью удавалось сломить волю взрослых, которые были духовно куда сильнее тебя, Элинор Поттер. — И это тоже можете, — согласилась девочка, будто он ждал её ответа. Квиррелл откинулся на спинку стула, по-прежнему мастерски вертя в руках палочку, а пронзительные тёмные глаза не отрывались от её лица. — Однако, разумеется, мы весьма ограничены по времени. Если Лили не придёт с утра на завтрак, её отсутствие сразу же заметят. Конечно же, Рон обратит всеобщее внимание на то, что она не села за один стол рядом с ним. И впрямь оставалось не так много времени, чтобы убить её, обыскать и уничтожить труп — или просто выкрасть Лили, замучить до безумия и каким-то образом вернуться обратно в замок, если окажется, что камень-таки спрятан где-то там. На всё про всё оставалось несколько часов, а Квирреллу ещё нужно было убраться из Англии к чёртовой матери, пока имелась такая возможность. (— Доверься мне, Ленин, — сказала она. — Я слишком много лет играю в эти игры, чтобы так легко проиграть). Профессор резко поднялся с места, а Лили напрягла руки, незаметно потянувшись к глюкам, которые смогли бы замедлить его, а вокруг неё возвести щит, однако мужчина отвернулся от девочки и зашагал к двери, ведущую в подсобку. — Изначально я и не знал, что думать о тебе, поступившей на первый курс Хогвартса в этом году. Думал, смогу возненавидеть, презирать за то, что ты сотворила со мной. Думал, увижу вылепленный Дамблдором идеальный образ спасительницы мира, благородный Гриффиндор во всей красе — как же легко было представить эту картину, — поведал Квиррелл, глядя прямо на девочку и стиснув тонкими пальцами дверную ручку. Лили продолжала выжидать. — Ты оказалась совсем не такой, как все тебя представляли. И, как ни странно, я нахожу это лучшим стечением обстоятельств. Профессор распахнул дверь и рывком вытащил что-то оттуда. Ну, допустим, такого Лили от него вообще не ожидала. Девочка не сводила глаз со связанной и явно подвергнутой заклинанию немоты Гермионы Грейнджер, как оказалось, всё это время сидевшей в подсобке, а теперь беспомощно лежащей посреди кабинета Защиты. — Так нечестно, — заметила Лили, смотря на гриффиндорку, которая повернула голову и встретилась с ней взглядом; карие глаза испуганно распахнулись, умоляя помочь, сделать хоть что-нибудь. — Когда я понял, что тебе может понадобиться дополнительный стимул, то сначала решил похитить Невилла Лонгботтома. Однако связываться с наследником древнего и благородного рода мне показалось слишком накладно — куда проще было забрать грязнокровку, — он потыкал Гермиону мыском туфли, наблюдая, как та вздрагивает от прикосновения и пытается отползти хоть на дюйм. — Видишь ли, я даже не представлял, что ты и впрямь сама придёшь ко мне, однако планировал покончить-таки со всем именно сегодня. Сказать по правде, я подумывал убить тебя, однако признаю твой незаурядный ум и понимаю, что найти камень самостоятельно вряд ли представиться возможным. Помимо всего прочего, мы оба помним, что произошло, когда я попытался убить тебя в прошлый раз. Можно прибегнуть к пыткам, но, честно говоря, не думаю, что тебя так легко сломить, к тому же, ты мне кажешься человеком, который ни за что ничего не расскажет, если не захочет. Но потом я вдруг вспомнил, что однажды у нас был разговор о важности дружбы и близких. Квиррелл наклонился и плавным быстрым движением схватил Гермиону за подбородок, поворачивая её голову так, чтобы девочка смотрела прямо на Лили своими ошалевшими от страха и отчаяния глазами. — Ну как, Элинор Поттер, вы достаточно близки? Вот теперь настала её очередь. Лили сцепила руки в замок и опустила на них подбородок, не сводя глаз с Гермионы, отмечая вспотевшее лицо, запёкшуюся кровь на волосах и отголоски своего собственного отчаяния, пытаясь думать о чём угодно, кроме того факта, что Грейнджер, по-хорошему, может умереть сегодня ночью, да ещё и по причинам, которые не понимала. — А он играет гораздо жёстче, чем я ожидала; не думала даже, что на нашей шахматной доске есть и другие фигуры. Лили нравилась Гермиона, вот в чём беда, она нравилась ей куда сильнее большинства людей. Лили привыкла к Гермионе, к её заумным разглагольствованиям, настойчивости и упрямым попыткам заставить мир крутиться по придуманной ею орбите. Вот только Гермиона не была и никогда не будет Волшебником Лениным. — Знаешь, если она пропадёт, её тоже обыскаются, — заметила Лили. — Её родители — магглы, Элинор Поттер, справиться с ними до смешного легко. Сейчас они даже не помнят, что у них есть дочь, о которой стоило бы переживать; но всё обязательно вернётся на круги своя, если ты отдашь мне настоящий философский камень, — с улыбкой заявил Квиррелл — очень уж ему нравилось одаривать людей фальшивыми улыбками. — И постарайся принять решение побыстрее: как я уже сказал, мы весьма ограничены по времени. Девочка сунула руку в карман, но Квиррелл одёрнул её: — Но излишняя спешка тоже ни к чему, поскольку, боюсь, ты не до конца понимаешь всю серьёзность нынешнего положения своей подруги мисс Грейнджер. Мужчина схватил Гермиону за руку, не обращая внимания на то, как она отшатнулась от него, на её тщетные попытки сопротивления и беззвучные крики. Квиррелл потянулся к хрупким детским пальцам, глядя на них почти задумчиво: — Помнится, ты как-то упоминала, что заикающийся волшебник по беспомощности равен слепому. Дескать, это и не волшебник будет толком, ведь правильно произносить заклинания у него не выйдет; в лучшем случае, будет заниматься рунами, но окажись он в суровых реалиях нашего мира, в любой мало-мальски опасной для жизни ситуации, то неминуемо погибнет. А ведь заикание, шепелявость и прочие дефекты речи — не самое страшное, что может случиться с волшебником. Скажи-ка, Элинор, что станется с волшебником, у которого сломаны все пальцы? Квиррелл выкрутил палец Гермионы с такой силой, что даже Лили услышала хруст, а затем вновь раздались беззвучные крики и рыдания Гермионы. Мужчина взялся за следующий палец: — А что станется с волшебником, Элинор, у которого нет рук? Лили порылась в кармане и вытащила красный камень — идентичный тому, что она подарила Квирреллу. Мужчина выхватил его и на мгновение отпустил руку Гермионы, вновь повернув находку на свет и разглядывая её почти с благоговением. — Он не… — заговорил было Волшебник Ленин. — Знаю, — перебила его Лили. По крайней мере, Квиррелл ненадолго отвлёкся, ещё не решив, настоящий ли камень держит в руках, потому у Лили получилось приглядеться к Гермионе. Лили никогда не придавала особого значения своему возрасту — подумаешь, одиннадцать лет — но именно в тот момент её поразило, насколько это мало. Будь Гермиона постарше, у неё хоть появилось бы понимание, что подобная ситуация может произойти, однако сейчас она оставалась одиннадцатилетней девочкой, которая вообще не была готова к творящемуся кошмару. Даже если ей удастся пережить сегодняшнюю ночь, едва ли Гермиона когда-нибудь перестанет ждать от преподавателей Защиты подвоха. Грейнджер уткнулась взглядом в ковёр, не в силах сбросить магические путы Квиррелла — девочка не могла даже банально поднять голову и посмотреть на Лили. Если так и оставить её лежать здесь, на полу, то Гермиона, вероятнее всего, не переживёт эту ночь, или, в лучшем случае, останется без рук и здравого рассудка. Квиррелл, похоже, решил растянуть это действо на несколько часов, пока не сломает каждый палец на её руке, а потом примется разглагольствовать о сути благородства и жертвенности, после чего Гермиона Грейнджер сломается окончательно, и Лили, получив тяжёлую психоэмоциональную травму, всё же отдаст профессору настоящий камень. Лили усмехнулась и, воспользовавшись тем, что Квиррелл стоял к пленнице спиной, убрала Гермиону с шахматного поля. (— Доверься мне, — сказала она Волшебнику Ленину. Лили сказала это с такой уверенностью, что он отринул собственные планы и откровенно недоработанные схемы, и просто поверил в неё изо всех сил). Девочка сама не была до конца уверена, куда именно спрятала Гермиону — но определённо это место находилось вне пространства и времени, увидеть которое можно лишь мельком, самым краешком глаза. Но где бы Гермиона ни оказалась, сейчас она схватилась за покалеченную руку и заозиралась по сторонам с диким испугом, понимая, что по-прежнему находится в кабинете, но в то же время и нет. Коротким кивком Лили велела Кролику последовать за Гермионой, что он и сделал, после чего увёл дрожащую девочку подальше, в угол. Теперь, когда зрители оказались в безопасности, Лили вновь сосредоточилась на Квиррелле. Мужчина по-прежнему разглядывал камень, осматривая его всё более настороженно, словно понимая, что просто очередной булыжник вовсе ему не нужен. Он медленно положил камень на стол и повернулся к Лили, но тут бесстрастное выражение его лица моментально сменилось безумным замешательством, когда вдруг обнаружилось, что пропала не только пленница, но и Кролик. — Где… Лили бесцеремонно перебила его: — Ага, хотя это не настолько круто, конечно, как калечить Гермиону. Знаешь, я могла бы часами сидеть и смотреть, как ты ломаешь Гермиону Грейнджер, но что-то не хочется. Квиррелл моргнул, а затем медленно, но верно, последние крохи радушия в его глазах исчезли, сменившись леденящей кровь мрачной яростью. — Ты затеяла очень опасную игру, — произнёс он. Лили задумалась, а в какую игру, собственно, они играли до этого; если опасно было всегда, а ставки оставались крайне высокими. Теперь на столе лежало уже два камня, и оба были забракованы Квирреллом, чей ход вновь наступил, столь же медленно и неумолимо, как тикающие на стене часы. — Где она? И где твой албанский дружок? — потребовал ответа профессор, и Лили задумалась, найдётся ли хоть один человек, способный честно ответить на этот вопрос, поскольку она лишь пожала плечами. — Сейчас этот интерес немного неуместен, не думаешь? — удивилась Лили, а затем добавила: — Кроме того, знаешь ли, я уже давным-давно могла отдать тебе камень. Это ты почему-то настаиваешь, чтобы я раз за разом продолжала вручать тебе подделки. — Ты сама вручаешь мне подделки, — раздражённо отозвался Квиррелл. — Философский камень — бесценное сокровище, ни один здравомыслящий человек не расстанется с ним, разве что при угрозе смерти. Лили снова пожала плечами: — Меня не особо интересует, на что он там способен. И это было правдой: Лили не нуждалась в безграничном запасе золота или спасении от смерти — это требовалось исключительно Волшебнику Ленину. — И почему же я не нахожу такой ответ исчерпывающим? — резко спросил он, едва не метая взглядом кинжалы. В углу, вне времени, пространства и острых глаз Квиррелла, Гермиона и Кролик наблюдали за разворачивающимся зрелищем, затаив дыхание, будто за всю свою жизнь не видели ничего более захватывающего; ну, может, к Кролику это и не относилось, но он казался куда взволнованнее, чем обычно. Похоже, Квиррелл сделал свой выбор: на его лице вновь засияла решимость, и он шагнул к девочке. Профессор будто боролся с собой, собираясь совершить то, чего искренне не желал; но затем отмахнулся от одолевающих сомнений, как это всегда делал Волшебник Ленин. — Я уже пробовал считывать твои поверхностные мысли; ты весьма… незаурядная личность. Посмотрим, смогу ли я вычленить что-то более существенное сейчас. — Не смотри ему в глаза! — велел явно паникующий Волшебник Ленин, но было слишком поздно — лицо Квиррелла в долю секунды оказалось в нескольких дюймах от Лили, а его глаза утягивали в бездонную тёмную пропасть. Что-то холодное и острое скользнуло сквозь её переносицу, и Лили вдруг перестала быть вместилищем одного или даже двух разумов — теперь их стало три. Они опоздали к началу спектакля — тот уже шёл вовсю — однако у них были хорошие места, да и дело близилось к самой увлекательной части истории. — Разумеется, это далеко не самая интересная пьеса, — сообщила Лили своему спутнику — человеку, которого она знала, но в то же время и нет; впрочем, трудно было понять, как ему вообще удалось занять место рядом с ней. — Что за?.. — удивился он, озираясь (внезапно у него появилась шея, чтобы повертеть головой, и глаза, чтобы видеть), и выглядя чрезвычайно растерянным. — «Избранная», «Девочка-Которая-Выжила», и целая куча других названий, — Лили начала пространные рассуждения о том, что думает об актёрах. На сцене их стояло всего двое: маленькая девочка в белой маске с красным шрамом на лбу, и высокий мужчина в пурпурной мантии, также носившем маску, под которой на самом деле скрывалась ещё одна. Однако они словно застыли, сломались — стояли неподвижно, как статуи, ожидая от оппонента малейшей реакции. — Что происходит? — спросил её спутник, прерывисто дыша. — Ну, — девочка увлечённо пустилась в объяснения, — Элинор Поттер — главная героиня — вступает в последнюю битву с безымянным злодеем. Правда, она только притворяется Элинор Поттер, и, к слову, у неё это не очень хорошо получается. Она отлично справляется с подвигами, спасает девиц, решительно отказывается сдаваться, однако тоже носит маску. В этом беда всех этих пьес. — Нет, я о другом, что происходит? — повторил он настойчивее, изо всех сил пытаясь принять физический облик, добавляя руки здесь, а рот — там, и пытаясь вылепить из всего этого безобразия что-то, хотя бы отдалённо напоминающее человека. Ну, если не собираешься осмыслить происходящее, раз даже не способен на подобное, то лучше вообще не задавать вопросов. Девочка бросила на спутника особенно равнодушный взгляд, придумывая для этого подходящую мимику, и вжимая здешнюю версию Элинор Поттер в мягкое сиденье. — Если перестанешь задавать глупые вопросы, они смогут снова начать двигаться, — заметила девочка, махнув в сторону сцены. — Я вот, например, хочу узнать, чем всё закончится, а ты? При виде неё, девочки на соседнем сидении, что-то щёлкнуло в голове мужчины, и он схватил её за плечи: — Где камень? Я знаю, он у тебя! Куда ты его спрятала? Шахматная фигура в облике девочки не ответила, лишь обмякла в руках своего спутника, точно брошенная кукла. Однако спустя секунду послышался её голос: — Если тебе так нужен этот бесполезный реквизит, мы ничего не добьёмся, ведь тогда пьеса никогда не закончится. Будто испугавшись, Квиррелл отпустил девочку, с изумлением наблюдая, как она опускается на сиденье и растворяется в мягкой обивке, точно и не сидела рядом с ним. Мужчина усилием воли сотворил себе ноги и вскочил, бросившись искать беглянку сначала на своём ряду, а потом потихоньку обыскал весь зал, начисто игнорируя двух застывших актёров на сцене. — Сядь на место, они хотят покончить с этим так же сильно, как и ты, — велела девочка, помахав актёрам, которые давно истекали потом под ярким светом софитов. Мужчина резко обернулся, ища источник звука, но так ничего и не обнаружив, отстал от сидений и решительно направился прямиком к сцене. — Это же не авангард, ты не можешь взять и прервать выступление просто потому, что тебе так захотелось! Доверься мне, думаешь, будь всё так легко, разве сидела бы я здесь? Но Квиррелл не слушал, он потянулся к девочке и сорвал маску с её лица. Но стоило той с грохотом упасть на сцену, как оказалось, что под маской нет: точь-в-точь сон без сновидений. Мужчина отступил на шаг, затем ещё на один, как вдруг врезался в злодея. Актёр тут же ожил и схватил его; вновь зазвучал голос, однако на сей раз не Лили, а Волшебника Ленина: — Убирайся. Мужчина отшатнулся; Квиррелл смотрел на девочку широко распахнутыми глазами, почти испуганный, а Лили смотрела прямо на него, пытаясь собраться с мыслями после легиллименции. — Так, ладно, это странное место, — подытожила она, не совсем уверенная, как ей относиться к этому уникальному опыту. — А ты попробуй пожить здесь, — отозвался Волшебник Ленин, будто счёл забавным то, что Лили там было неуютно. Прежде девочка никогда до конца не осознавала, что её мозг — настолько странное место, но всё же предполагала, что, посещая закоулки собственного разума во время сна, видит лишь малую долю, скрывающегося там. Внезапно многочисленные нелестные реплики Волшебника Ленина о необычности её подсознания обрели смысл. Квирреллу, похоже, находиться там было тяжело, даже невыносимо. Мужчина взмахнул палочкой, бормоча что-то себе под нос, а когда заклинание не сработало, попытался снова, только чуть настойчивее: — Темпус. Перед Квирреллом быстро промелькнуло несколько чисел, которые столь же стремительно исчезли, оставив его поражённым до глубины души. Похоже, прошло гораздо больше времени, чем он ожидал. — Слушай, я буду повторять это снова и снова, если придётся, но у тебя на столе валяется уже два камня, бери любой, какой больше нравится, и уходи, — сказала Лили, когда Квиррелл не сдвинулся с места, ничем не выдавая, каким будет его следующий ход. А Кролик и Гермиона, притаившиеся в укромном уголке, продолжали наблюдать за происходящим. Улыбка мужчины выглядела какой-то надломленной: в ней виднелась целая гамма чувств, но самой яркой была горечь. — Да, я уверен, ты повторишь это ещё не раз. Но даже если бы я поверил, что ты и правда отдала мне камень, как можно вдруг вообразить, будто я позволю тебе, Девочке-Которая-Выжила, уйти целой и невредимой? Но, в общем и целом, это были пустые слова — Квиррелл, наверное, и сам прекрасно всё понимал; у него не осталось времени на месть Девочке-Которая-Выжила-И-Взорвала-Его-В-Ту-Прекрасную-Ночь. Это вполне могло подождать до тех пор, пока он не обретёт полную силу и не перестанет притворяться профессором Белкой. Сейчас было не время и не место для подобного; Лили посчитала, что Квиррелл знает это. Мужчина медленно поднял голову и посмотрел на девочку, едва не вздрогнув, когда встретился с ней взглядом: — Я даже не представлял, что ты уже безумна. Лили и не думала, что он так решит — не после всех этих красноречивых многообещающих взглядов, сулящих расправу — но, похоже, никаким другим словом Квиррелл не мог объяснить свою внезапную нервозность. — Ты расскажешь мне, где находится камень, Элинор Поттер, — велел мужчина не терпящим возражения тоном и направил на неё палочку. Одним взмахом руки Лили отбросила его в сторону, и он пролетел через весь кабинет. — Просто забери свои чёртовы камни, Квиррелл, — отозвалась девочка, пока тот судорожно искал, куда отлетела его палочка. Краткий миг они просто смотрели друг на друга, и перед Лили открылись все возможности, которые увидел Волшебник Ленин. Квиррелл мог бы насильно влить ей в глотку Веритасерум, вот только Лили была спецом по части того, как сказать правду, не говоря ничего конкретного: а правда заключалась в том, что камень находился вне зоны его досягаемости — или по-прежнему лежал на столе. Квиррелл мог запытать её до безумия, но лишь больше времени потратит, блуждая по закоулкам разума девочки, а ещё ему придётся для начала найти свою палочку или каким-то образом сделать это голыми руками. К тому же, все присутствующие помнили, что случилось, когда он попытался убить Лили в прошлый раз. Какое-то время они молча разглядывали друг друга, как вдруг Квиррелл сделал свой ход. Он опрокинул её вместе со стулом на пол, подмяв под себя, хорошенько замахнулся и хлестнул бледной ладонью по лицу девочки. Его кожу и её шрам обожгло огнём. — Где камень?! Лили изо всех сил отбивалась, даже сумела отбросить его от себя волной магии, но Квиррелл резко схватил её за волосы и ударил об угол стула так, что комната закружилась перед глазами. Внезапно думать и двигаться стало гораздо труднее. — Где камень?! Её голову опять со всего размаху ударилась об угол стула; шрам продолжал невыносимо гореть, несмотря на прибавившуюся острую боль в затылке. Лили с трудом перевела взгляд на угол, где пряталась Гермиона — та беззвучно кричала, отчаянно зовя кого-то по имени. Вдруг девочка ощутила, как её покидает что-то жизненно важное — медленно нарастающее знакомое чувство — а она сама плавно покидает своё тело. Лили переживала подобное уже множество раз. — Лили? Лили?! Очнись, сейчас не время умирать. Где-то вдалеке послышался ещё один звук удара по её многострадальной голове, и удаляющийся крик: — Лили? Лили! А затем она очутилась на вокзале и уставилась в никуда. — Лили, ты как, в порядке? — Волшебник Ленин повернул девочку к себе, лихорадочно осматривая её; мужчина выглядел каким-то взъерошенным, а в глазах отчётливо читался испуг. — Я… Он убил меня, — проговорила Лили. — Он убил меня… — Лили? — окликнул её Смерть где-то вдалеке, быстро направляясь к нежданным гостям. — Что стряслось? Она в порядке? Лили даже не оглянулась на него, просто продолжала смотреть куда-то в одну точку. — Этот сукин сын бил меня головой об угол стула, пока не убил. Причём это всё равно не поможет ему отыскать камень — наверное, Квиррелл и сам это прекрасно понимал — артефакт был спрятан в подпространственном кармане в складках её мантии, так что ублюдку понадобится самое настоящее чудо, чтобы вытащить его. Однако Квиррелл всё равно пошёл на такое и довёл дело до конца. Лили и Волшебник Ленин не обсуждали убийство Квиррелла — убийство практически самого Ленина — и ни один из них даже не собирался прибегать к такому. Это точно был не вариант, пусть им не особо хотелось, чтобы Квиррелл свободно разгуливал по школе, но убивать его… Избавиться от Волшебника Ленина (но не совсем Волшебника Ленина), будто от ненужного мусора — о таком не могло идти и речи. Лили просто хотела, чтобы он убрался из Хогвартса, и всё. А Квиррелл в ответ взял и убил её. — Кто? — Квиррелл, кто же ещё? — сухо ответил Волшебник Ленин на вопрос Смерти, но девочка продолжала безжизненно смотреть вперёд, прямо на него. Ленин выглядел столь же усталым, как и она; под его глазами залегли глубокие тёмные тени, а руки тряслись, пока он держал её за плечи. Обычно Ленин всегда был довольно молчалив, предоставляя возможность Лили говорить за них обоих, но сейчас, казалось, он попросту не знал, что сказать. Мужчина усилил хватку, и тревога на его лице сменилась мрачной решимостью. — Давай возвращаться, Лили, посмотрим, как ему понравится смерть. Никто не стал уточнять, что Волшебник Ленин собирается убить самого себя; каждый знал, но не хотел озвучивать это вслух. — Прости, что побеспокоила, но сейчас нам пора идти, — сказала Лили, наконец, повернувшись к Смерти, который выглядел по-человечески напуганным. Будто такие мелочи, как смерть, могли ранить её. — Потом я расскажу тебе, чем всё закончилось. Лили распахнула глаза; рана на затылке благополучно зажила, а в руке материализовался острый нож. Квиррелл по-прежнему нависал над ней — похоже, прошло всего несколько секунд после убийства — так что не смог увернуться от лезвия, перерезавшего ему горло. Квиррелл отшатнулся; ошеломлённый и смертельно напуганный он потянулся было за палочкой, но с помощью глюков Лили отбросила его в другой конец кабинета. Когда мужчина упал на спину, она встала рядом, возвышаясь над ним, несмотря на свой невысокий рост. — Тебе следовало просто забрать камень. И прежде, чем Квиррелл успел хотя бы шевельнуться, Лили взмахнула рукой и вонзила нож в левую часть грудины, где обычно находится сердце*. Спустя мгновение девочка поняла, что стоит посреди кабинета Белки, а рядом валяется безжизненный труп Квиррелла, заливающий кровью ковёр. Какое-то время она не сводила с него взгляда: смотрела на знакомые черты лица и остекленевшие глаза. Стало любопытно, оживит ли его камень, залечит ли раны, но, казалось, эликсир, циркулирующий по организму Квиррелла, вытек вместе с кровью, поскольку мужчина больше не дышал и не моргал. Лили облизнула губы, подумывая, что сказать в момент кульминации, и слова вырвались из неё почти неосознанно: — Я знаю, о чём ты думаешь. Шесть было выстрелов или только пять? Честно говоря, в этой суматохе я и сама потеряла им счёт. Это Магнум сорок четвертого калибра, самый мощный в мире пистолет. Он может напрочь снести тебе башку. Так что, ты должен задать себе всего один вопрос: «Повезёт ли мне?». Ну как, урод? * Квиррелл не отвечал, не шевелился, не дышал. — Тебе следовало просто забрать камень. Глубоко вздохнув, девочка повернулась к своим зрителям и вернула их назад в кабинет, взмахом руки снимая с Гермионы заклинание немоты и магические путы. — Элли… я… Элли… — бессвязно бормотала Грейнджер, морщась от боли всякий раз, когда пыталась шевельнуть пальцами, но упрямо шла к своей спасительнице. Лили взяла её за руки и начала сращивать сломанные кости, начисто игнорируя тихие всхлипы Гермионы. Стоило лечению окончиться, как девочка недоверчиво уставилась на свои ладони, спокойно сгибая целый и невредимый палец. Она всё ещё пыталась сказать что-то дельное сквозь рыдания: — Элли, я… — Надо стереть ей память, — велел Волшебник Ленин. Наверное, это было бы к лучшему, сегодняшняя ночь выдалась довольно тяжёлой — даже Лили чувствовала себя усталой и опустошённой. Гермиона любила поболтать, поволноваться лишний раз, а сейчас не могла выдавить ни единого слова. К тому же нужно было избавиться от трупа, сымитировать исчезновение Квиррелла и создать впечатление, будто случилось что-то ещё. А потом, когда каникулы закончатся, все вернутся в школу, она снова будет ходить на уроки, будто… Будто ничего не произошло. Вместо этого Лили молча повела Гермиону прочь из замка. Игнорируя обрывочные фразы о том, что им надо найти Дамблдора, МакГонагалл, даже Снейпа, девочка успела дойти до самых ворот. А затем, всё так же молча, она аппарировала вместе с Гермионой и Кроликом в Лондон прямиком к «Дырявому Котлу» и сказала: — Том — здешний бармен — проследит, чтобы ты вернулась домой. — Элли, подожди, пожалуйста… я… что вообще произошло?! Лили нравилась Гермиона даже при самых жутких обстоятельствах, так что она одарила подругу горькой улыбкой. — Мне жаль. И аппарировала прочь, словно её никогда здесь и не было.***
Примечание переводчика: *Можно подумать, что имеется в виду «Гринч — похититель Рождества» с Джимом Керри в главной роли, но нет, этот фильм вышел в 2000 году, и Лили просто не могла его посмотреть. В тексте говорится именно о «Как Гринч Украл Рождество» — коротенький мультфильм, вышедший в 1966 году. *На самом деле, сердце находится в центре грудины, это расхожее заблуждение. *Цитата из фильма «Грязный Гарри», разве что поменяла мужской род на женский. В моей интерпретации Лили и «Квиррелл» начали обращаться друг к другу на «ты», поскольку отбросили все рамки приличий и заговорили откровенно.