Взрослые игры

Юнги просыпается ночью в номере отеля. За окном неизвестный ему пейзаж чужого города. Это точно не Сеул, и даже не Корея. Парень в этом убеждается, когда открывает окно, чтобы впустить свежий воздух, и слышит иностранную речь. Последующие несколько часов проходят в бесцельных занятиях: после приёма душа просмотр телевизора, после пятой серии «Шерлока» чашечка кофе, после кофе он вновь переключается на сериал. Юнги не обнаружил в номере свой телефон. Дверь была заперта, и как бы он ни силился, открыть не смог. В тёмно-синем костюме от William Fioravanti и с золотыми ролексами на правом запястье Чонгук выглядит словно наркобарон. Он радостно улыбается Юнги и хочет подойти поближе, но парень, выставив руку, останавливает и напуганным голосом умоляет не приближаться. Мин сам не понимает реакцию тела. Раньше его охватывала сладкая истома или тягучая нежность, но сейчас всё по-другому. И дело не только в том, что ему страшно. А ему страшно. Чертовски да. — Малыш, ты выспался? — осторожно спрашивает Чонгук. Его тон вкрадчивый, тихий, с умопомрачительной хрипотцой, однако, даже так Юнги ему не провести. Не в этот раз. — Благодаря тебе я выспался на несколько лет вперёд, — язвит он, на расстоянии чувствуя себя в относительной безопасности. — Поверить не могу, Чонгук. Как ты мог так поступить?! Моя семья хоть в курсе того, что происходит? Что ты, блять, похитил меня! Он держит себя в руках, которые чешутся от безумно сильного желания шлёпнуть по смазливому лицу. — Твоя мама нас благословила, — Чонгук роняет усмешку. — Не нервничай, малыш. Мы скоро поженимся и нас больше ничто не разлучит. Если до этого момента Юнги было просто страшно — теперь ему по-настоящему жутко. — Знаешь, почему я влюбился в тебя? — Потому что не мог не… — Я влюбился в тебя, когда ты не взял меня силой, хотя мог. Я влюбился в тебя, когда понял, что ты не тот Чон Чонгук, который унижал меня в прошлом. Я влюбился в тебя, когда ты спас меня от судороги. Я влюбился в того Чонгука. А этого, — он смотрит на него с нескрываемым презрением, — этого Чонгука я не знаю и уж точно не люблю. Юнги понимает, что пересёк черту, когда зрачки в чужих глазах увеличиваются, затапливают радужку, и всё светлое в Чонгуке с хлопком исчезает. Он рефлексивно дёргается в сторону, и через секунду оказывается прижат к постели. — Ты влюбил меня в себя. Ты начал эту игру, — шепчет Чонгук, очерчивая пальцами узоры на шее. — Ты очаровал меня, Юнги. Возьми на себя ответственность за то, что сделал со мной. Этого Чонгука создал не я. Его создал ты. И он безумен, потому что болен. — Чем? — спрашивает Юнги, не задумываясь о последствиях. Чонгук наклоняется ещё ближе, опаляя своим горячим дыханием его чувственные губы, сообщает, словно доверяет некую секретную информацию, которую другим знать не положено. — Тобой. Я болен тобой. И это неизлечимо. — Ты действительно болен, Чонгук. Но я здесь не при чём. Ты одержим, а не влюблён. — Завтра, — хрипло продолжает Чонгук, — ты встанешь перед алтарём и свяжешь свою жизнь со мной. — Я не хочу, — Юнги резко выдыхает. Чонгук вдавливает его в простыни, наслаждаясь гримасой боли и тихими стонами. — Не зли папочку, малыш. Юнги в его тёмных глазах видит распятого себя. Когда он потерял контроль? Игра затянулась.

И давно перестала быть просто игрой.