Flashback
Расхаживая по комнате, Юнги громко матерится, возмущается и жалуется своему лучшему другу без перерыва уже целых пять минут. — Как можно было поступить так?! Это взбрело бы в голову только Чонгуку. Он больной, псих, садист! Ненавижу! Похитить и женить на себе. Он поставил меня перед фактом! И вчера он перестарался, я еле стою на ногах… — Пожалуйста, — морщится Тэхён, — избавь нас от подробностей своей личной жизни. — Всё готово, — появляется Хосок. — Не знал, что ты куришь, — ухмыляется он, бросая взгляд на сигарету в руках. С конца которой, медленно осыпаясь, падает пепел. Юнги тушит сигарету и умудряется смахнуть остатки пепла с костюма, не оставив следов. — У меня дикий стресс. Не ты женишься на Чон, мать его, Чонгуке! — Так ты можешь сбежать, — предлагает Джин, игриво дёрнув бровями. — Ты вроде друг Чонгука, — напоминает ему Чимин. — Сбежать?! — кажется, Юнги злится ещё больше. — От него?! Ты ещё не понял? Он меня из-под земли достанет. Чонгук рехнулся. Он с ума сошёл! — От любви, — выдыхает Тэхён, полагая, этим можно оправдать, что угодно. — Скорее, от ревности, — усмехается Хосок. Ловит непонимающий взгляд и объясняет: — Тут всё просто и понятно, как дважды два четыре. Помнишь, как он врезал мне, когда я тебя поцеловал? — не обращая внимания на громкие возгласы друзей, Хосок продолжает. — Видимо, после поцелуя с Тэхёном он совсем озверел. Что насчёт тебя, Юнги? Ты его любишь? Если нет, я отойду в сторону и дам тебе уйти. Отвлеку Чонгука, у тебя будет фора и ты сможешь сбежать. Предложение звучит соблазнительно. Однако неизвестная сила Юнги останавливает. Он, нахмурившись и не обращая внимания на ворчание Тэхёна, долго размышляет. Чон отодвигается и смотрит ему в глаза. Несмотря на всё произошедшее, это, пожалуй, самый интимный момент за весь вечер. Глаза цвета тёмного шоколада излучают свет, который Юнги не замечал. — Хорошо. Я буду ждать. Раз. — С тобой всё в порядке? — Судорога. Мышцы сводит. Должно быть, из-за того, что Юнги давно не плавал. Так больно и неприятно. Он старается не плакать на глазах Чонгука. Подобного унижения он просто не переживёт. — Где? — Левая стопа. Юнги чувствует, как рука Чонгука обхватывает то место. Он мягко сгибает её несколько раз. Судорога проходит. Два. — Да, — продолжает шептать Чонгук, — боюсь, что меня тянет к тебе. С первой встречи. И я хочу не просто тело. Я хочу тебя. Целиком. Я хочу тебя всего без остатка, Юнги. Три. — Малыш, — прошептал он ему на ухо, — знаешь, что было бы просто здорово? — Что? — Мин незаметно для себя краснеет. — Создать с тобой семью. Четыре. Чонгук становится ближе и целует. Мягко и нежно. Улыбается Юнги в губы. Парень тянется за вторым поцелуем, но вовремя себя останавливает. — Хорошо, — вздыхает он. — Но только потому что… Они улыбаются и синхронно произносят. — Я люблю тебя. Пять. На самом деле причин больше тысячи. Но главная в левой груди громко и сильно бьётся. Юнги стоит с закрытыми глазами и улыбается. — Чонгук псих, — говорит он, привлекая внимание. — И я тоже.***
Когда наступает очередь Юнги, он, не колеблясь, отвечает «согласен». Весь первый ряд, состоящий из четырёх друзей, в унисон добавляет «мать вашу». Мин растерян. Многозначительная, хитрая улыбка Чонгука — возникает ещё больше вопросов. Он берёт кольцо и, касаясь его нежно, осторожно, думает, что красивее пальцев в жизни не встречал. Юнги повторяет вслед за ним. Кольца не золотые, они из серебра. — Ненависть та же любовь, да? — читая надпись, спрашивает Юнги тихо. Они вышли на террасу, чтобы подышать свежим воздухом и отдохнуть от шума. Вечер плавно перетекает в ночь. Плечо Чонгука сильное, тёплое и надёжное. Мин понимает, что нашёл своё место — оно здесь, рядом с его мужем. Новое слово ласкает слух, щёки предательски краснеют. Муж. Как глупо. Он же не школьник, чтобы смущаться из-за такой мелочи. — Ты словно в воду глядел, Чонгук. — Разве ты меня ненавидел? Юнги меняет положение. Кладёт голову ему на плечо. Чон, оперевшись руками о перила, смотрит на мерцающее звёздами небо. — Ты меня усыпил, похитил, женил на себе против воли и вчера так… — он запинается, краснеет ещё больше и отворачивается. Чонгук его резко и сильно обнимает, наклоняясь, шепчет прямо в губы. — Почему остановился? Продолжай. — Я не могу, — Юнги не даёт себя поцеловать. — Прекрати. Нас могут увидеть. Чонгук резко подхватывает его и садит на перила. Мин издаёт писк и всем телом дрожит. Они слишком высоко, это опасно. Сильные руки обхватывают, горячие губы ласкают его, и наглый язык врывается в рот. В этом жёстком поцелуе прослеживается отголосок нежности, и это сводящий с ума контраст позволяет забыть на время, в каком опасном положении находится Юнги. Отрываясь, Чонгук ставит ему засос на шее. — Я хочу всю твою бледную кожу покрыть следами, означающими что ты мой, Чон Юнги, — прищурившись, говорит он. — Признаться, когда произносишь вслух, это чертовски возбуждает. Юнги поглаживает его бёдра, считает кубики на животе и проводит языком по губам. На улице холодно, но жар, исходящий от тела напротив, не даёт остыть и замёрзнуть. — Наша первая брачная ночь, — глаза Чонгука темнеют. Юнги дрожит от возбуждения, но ни за что этого не признает. — Не наш первый раз, — старается говорить твёрдо, выходит детский лепет. — Да похуй, — смеётся Чонгук. Одной рукой придерживая его, он наклоняется. От страха упасть Юнги, плюнув на гордость, крепко прижимается, обхватывая ногами торс, и чувствует упирающийся в него стояк. — Я тебя выебу с хрипами, стонами, криками. Ты голос сорвёшь, малыш. И на следующий день не сможешь ходить, опять кресло понадобится («Почему опять?» — думает Юнги). Я не дам тебе уснуть и эту ночь ты на всю жизнь запомнишь. Он думал, что страшнее высоты не может быть ничего. Ох, Юнги, как же ты ошибался.Чёрная пропасть в глазах напротив, где рука об руку стоят нежность и похоть, куда опаснее.