♦♦♦♦♦
Уповать юному гному приходилось лишь на собственную ловкость. И чуть-чуть на госпожу Удачу. Впрочем, Тауриэль не сомневалась в расторопности светлоглазого эреборца. Подхвативший на руки Квенди, что прибыла не так давно в гости к Трандуилу, малорослый подгорный житель со всех ног мчался к друзьям. И не зря мчался, судя по нарастающему гомону со стороны. Воздух начинал попахивать неприятностями. Бессмертная стражница лесных угодий с тяжестью в груди признала за орками количественное преимущество. Понятия не имея, как целому воинству чернокровых тварей удалось пройти сквозь Лихолесье незамеченными, Тауриэль с тревогой в сердце предвкушала последующие события. Успев пожалеть, что ввязалась в чужие дела, ясноглазая эльфийка вытащила из колчана стрелу. «А ведь я просто следовала по следам маленькой девочки, — мысли грузными шарами перекатывались в оцепеневшем уме. — Выполняла свой прямой долг, между прочим. Одно плохо: моих подчиненных рядом нет, Трандуил не знает о надвигающейся беде, а помощи ждать неоткуда. Получается, придется биться с гномами на равных, спасая их шкуры, возлагая на них ответственность за шкуру собственную». Неприятный, но, к сожалению, факт. Однако волнение нагнетали вовсе не мысли об орках. Сердце сжималось при думах о собственном промахе. Ведь, как-никак, в обязанности Тауриэль входила охрана границ эльфийского царства. Охрана покоя Лихолесья, если уж на то пошло. Проморгать огромное полчище клыкастых уруков мог только слепец, хотя эльфийка себя слепцом не считала. Как, спрашивается, при своем опыте и воинской сноровке она могла не почуять приближения со стороны неприятелей? Да никак. Тут не могло обойтись без магии, сильной магии, запретной. Только очень могущественный колдун мог сокрыть в тенях темного бора взводы свирепых созданий. Но откуда у Азога мог появиться такой покровитель? Кем он был? Чего хотел добиться? Или же Торин Дубощит по глупости успел нажить себе врагов опаснее гундабадского завоевателя? Вряд ли. Королю-под-Горой не свезло с характером, но это не значит, что каждый тролль и орк Средиземья желал наследнику Эребора смерти. А речь ведь шла далеко не о таких мелких темных шалопаях, как банальные уруки. Разговор касался чародейства. Подняв лук и выпрямившись, Тауриэль вышла на открытое пространство. Войско Азога приближалось. Трандуил предполагал появление на священных эльфийских землях армии бледного орка, но он явно не подозревал, что появление это будет таким скорым. Впрочем, теперь о словах Короля можно было смело забыть. Гундабадец был рядом и желал гномьей крови. Но для его подчиненных не было разницы, кого убивать и как. Эльфы, люди, гномы, хоббиты – все для уруков казались одинаково приятными на вкус. Не щурясь, бессмертная спустила стрелу с тетивы. Снаряд полетел вдаль и попал какому-то несчастному орку прямо в темечко. Острый наконечник пробил кость черепа, полилась кровь и послышались первые крики настоящей ярости. Не думая особо о своих действиях, Тауриэль вытащила следующую стрелу и снова выстрелила. Краем глаза видя, как гномы пытаются одолеть огромного белого варга, эльфийка повалила наземь очередного урука. В колчане оставалась еще дюжина стрел, но такого запаса хватить на хороший обстрел не могло. Сетуя на свою горькую судьбу и опрометчивость, Тауриэль опустила руки и посмотрела на смельчака, что кинулся спасать подопечную девы Ривенделла. Гном стоял рядом со своими друзьями, прячась за их спины, не отпуская с рук молодой Синдар. Странное поведение для гнома, но благородное. Не каждый эльф кинулся бы на помощь чужаку, дыши в затылок враги. Похвально, ничего не скажешь. Улыбнувшись своим мыслям, Тауриэль взяла на прицел белого варга. Не торопясь стрелять в него, попыталась успокоить дыхание. Бросила косой взгляд на девушку, что провела всю компанию к выходу из леса. И задрожала… Спутница Торина Дубощита, за которой как за дикой рысью по всему лесу гонялась Тауриэль, злобно ухмылялась. Нет, не просто ухмылялась, но радовалась тому, что происходит. Милое девичье лицо преобразилось, стало белее, острее, жестче. Хищный взгляд метался из стороны в сторону, карие глаза пылали адским пламенем. Глаза Тауриэль стали шире. Чуть опустив лук, бессмертная замерла на месте. Страшная догадка мелькнула в голове эльфийки падающей звездою. Нарастающее волнение переросло в уверенность, инстинкты в груди дочери Эру вопили во все горло. Натянув тетиву, Тауриэль сменила мишень, не задумываясь о том, что может ошибаться. Интуиция охотника редко поводила стражницу леса. А сейчас интуиция говорила, что колебаться не стоит.♦♦♦♦♦
А сейчас интуиция говорила, что колебаться не стоит. Анаэль, отпрыгнув прочь от гнома с густой рыжей шевелюрой, обратила все свое внимание на неизвестно откуда взявшуюся подле эльфийку. Подгорный народец дочь Мелькора не волновал: они могли хоть сутками тыкать своими мечами в тело волка и не пролить ни капельки волшебной крови колдунов Миас. Магия Амана надежно защищала от укусов черной стали. Опасаться стоило лишь хоббита да одного сына Махала, которые в руках держали клинки из Гондолина. Раны, нанесенные такими мечами, хоть и были неглубокими, заживали все же долго. Не суть. Проблем и так хватало с лихвой. Поэтому, на какое-то время забыв об эреборцах, Анаэль развернулась и ярость свою направила против бессмертной рыжей лучницы. Последняя только по ей ведомым причинам целилась не в кого-то, но в Ниар. Сестренка же, видимо обдумывая последующие шаги, упустила из виду строптивую дочь Эру. Поэтому, взяв на себя смелость идти против установленных Красной Колдуньей правил, Анаэль кинулась на помощь Ниар. В один огромный прыжок оказавшись рядом с эльфийкой, Миас повалила Квенди на землю и зубами вырвала из рук той лук. Мощные клыки раздробили хиленькое оружие в щепки. Пораженная, напуганная, бессмертная пыталась выбраться из-под лап огромного волка. Анаэль захотелось улыбнуться, но вместо улыбки вышел бешеный оскал. Эльфийка, заметив его, попыталась достать из сапога припрятанный кинжал. «Нет уж, красавица, — подумала воительница Дор-Даэделота. — Сегодня тебе трофеев не перепадет и очень повезёт, если ты сама не станешь трофеем». Лучница в лапах варга казалась осенним листочком в объятиях урагана. Швырнув бессмертную в сторону, Анаэль вновь подскочила к ней. Дочь Эру оказалась крепче, чем можно было ожидать. Раненная, уже порядком усталая, она продолжала отбиваться от нападок со стороны. Выставив вперед руку с кинжалом, бессмертная все еще не теряла надежды на избавление от смерти. Анаэль, громко зарычав, подпрыгнула к противнице сбоку. Обхватив тоненькое тельце остроухой зубами, несколько раз мотнула головой. Послышался громкий крик, во рту разлился солоноватый привкус крови. Прищурившись, чародейка бросила взгляд на Келдуин. Река текла спокойно и умиротворенно. Хорошая могила для упрямых душ. В два присеста преодолев расстояние между собой и рекою, Анаэль одним сильным движением головы закинула несчастную бессмертную в воду. Все еще живая, Квенди некоторое время сопротивлялась течению, достаточно бойко притом. Но уже спустя мгновение Келдуин одержала победу над бессмертной, унося смелую лучницу на восток, к далекому морю Рун. Утробно зарычав, Анаэль удовлетворенно прижала уши к голове. А затем повернулась к гномам. Орки уже успели добежать до смельчаков из Эребора. Последние теперь как могли отбивались от чернокровых приспешников Азога. Защищаясь свирепо и яростно, маленькие подгорные жители храбро кидались навстречу врагам. В воздухе повис гвалт боя, изредка перебиваемый громкими возгласами «Барук Казад!».♦♦♦♦♦
В воздухе повис гвалт боя, изредка перебиваемый громкими возгласами «Барук Казад!». Можно было бы обойтись и без подобного рода «кричалок», но для поднятия настроения они казались незаменимыми. Двалин решил так, когда услышал боевой клич срывающимся с губ Торина. Король-под-Горой, приподняв в руке меч, первым кинулся на подобравшихся к компании орков. Его примеру последовали все остальные. Началась неразбериха, рычание уруков доносилось со всех сторон, а свежесть летнего денька в мгновение пропиталась горьковатым запахом пролитой орчьей крови. Двалин сражался так, как умел – агрессивно, резко, быстро. Его боевой молот в считаные мгновения по рукоять запятнала черная слизь, что текла по венам недругов. Пару раз бывалому воину хорошенько досталось по ребрам, но орки казались слабыми противниками. Проблема заключалась в их количестве. Поодиночке хиленькие серокожие создания не представляли особой опасности для существ, вооруженных мечами и топорами. Но когда эти квёлые создания нападали толпой, назвать их слабыми язык уже не поворачивался. Берущие грубой силой, орки сметали все на своем пути. И хоть в собравшейся компании оружием владели все (даже Бильбо как-то быстро приноровился к своему кинжальчику), тягаться с бесконечным потоком пещерных жителей вряд ли было возможно. Двалин, размолотив какому-то орку грудную клетку, покачал головой. Ясное дело, нужно было отступать. Только куда? Не в Лихолесье же. Размахнувшись молотом, старый друг Торина сбил со своего пути пятерых уруков. Еще одним взмахом повалил наземь серого варга, подскочившего по глупости к Двалину из-за спины. Развернувшись на месте, снес голову с плеч другому несчастному. Бой, конечно, хорошо шел, но сил надолго хватить не могло. Подняв взгляд к небольшому холму, сплошь покрытому орчьими рожами, Двалин замер на секунду. Не узнать Азога гном вряд ли мог, да и в густой серой массе подчиненных гундабадец выделялся своей светлой кожей. Сидя верхом на белом варге, осквернитель священных залов Мории оглядывал свое полчище с какой-то странной, жестокой гордостью. Серые глаза орка пылали, а безгубый рот растягивала кровожадная усмешка. Ничего удивительного, по сути. Но Двалин изумился не появлению Азога. Он поразился появлению существа, которого светлокожий урук держал подле себя на цепи. Сердце гнома екнуло, затрепетало и покрылось ледяной корочкой.♦♦♦♦♦
Сердце гнома екнуло, затрепетало и покрылось ледяной корочкой. Торин никогда не считал себя трусом, но в этот раз безудержный страх таки коснулся смелой души. Варг, гнавшийся за эльфийской наездницей, рычал и прыгал на месте, ловко избегая ударов мечей. Быстро расправившийся с рыжеволосой бессмертной, он заинтересованно плясал с эреборцами. Отмахиваясь от топоров и молотов огромными лапами, белый зверь с красными глазами упрямо пробирался к Королю. Сглотнув, Торин провернул в руке Оркрист. Взмахнул им и отсек руку нерадивому орку, что попался на глаза. Последний, утробно завизжав, повалился на землю, обхватив кровоточащую культю здоровой, целой ладонью. Зверюга с шерстью цвета снега не была варгом Азога. Гундабадец ездил на волке поменьше. И хоть бледный орк имел счастье владеть жизнью и преданностью достаточно крупного зверя, в сравнении с этим белым чудищем варг завоевателя Мории казался щенком. Отбившись от атаки очередного урука, Торин ступил на открытое место, упрямо глядя на свирепствующего хищника. Отливающая серебром шерсть волка местами пропиталась черной кровью, а волосы вокруг гигантской челюсти стали пунцово-красными. Глаза зверя, горящие, точно угли, сверкали недобрым пламенем. Вырывающий комья дерна из земли, он беззаботно парировал все атаки подгорных жителей. И шел вперед, целенаправленно, грозно. Торина такая картина не могла вогнать в ужас, но вот хищная ухмылка варга внушала уважение. И опаску. Тянуть кота за хвост смысла не было. Вонзив эльфийский клинок в грудь недруга, что встал на пути, молодой наследник рода Дурина в три больших прыжка подобрался к белоснежному варгу. Решив, что соратники задержат орков на какое-то время, Король-под-Горой в первую очередь решил избавиться от гадкой зверюги, что так и извивалась рядом. Клыкастый волк, надо отдать ему должное, быстро сообразил, что к чему. Ощетинившись, он подался назад, косо глядя на Оркрист, отливающий синевой. Видимо боялся встретиться лицом к лицу с противником более сильным, чем эльфийская дева. «Ну уж нет, никуда ты не убежишь, — подумал Торин, отводя руку с топором за спину. — Решил драться, так дерись». Разбежавшись, гном прыгнул на спину варга. Последний вроде как и не сопротивлялся особо. Даже не двинувшись с места, белое чудище позволило эреборцу забраться на себя. Оказавшись верхом на волке, Торин приготовился вогнать светящуюся сталь в шею могучего противника. Не тут то было. Варг, наконец, поняв, что происходит, прыгнул вперед, в самое месиво битвы. Резко затормозив, плюхнулся на бок, придавливая собою Короля-под-Горой. Торина с головой накрыло одеялом нестерпимой боли. В глазах потемнело, но волей отогнав дурноту прочь, он попытался вылезти из-под волка. Тупая пульсация в левой ноге сводила с ума, как и собственная беспомощность. Меч выскользнул из руки, вокруг виднелись лишь косые лапы орков, а варг продолжал лежать на земле. Безумная пытка кончилась неожиданно. Чудище со снежной шерстью поднялось на ноги с удивительной грацией, освобождая пленника под собой. Торин, издав хриплый стон, тут же потянулся за своим клинком. Волк, не сдаваясь, прыгнул к добыче. Одной лапой встав на руку эреборца, опустил свою гигантскую морду к лицу Короля. Из пасти варга смердело, темная слюна капала на одежду, а зубы неприятно клацали всякий раз, стоило чудищу издать грудной рык. Прощаться с жизнью Торин не спешил, хотя понимал, что вряд ли справится с ситуацией, если никто не придет на помощь. Правая рука, погребенная под огромным весом волка, покалывала. Разодранный в клочья доспех покрылся алым налетом, земля под лапой варга пропиталась кровью. А белое чудище, тем временем, почему-то медлило. Уткнувшись мордой в грудь Торина, зубами разрывало одежду. «Ключ, — мысль пронеслась в голове с головокружительной скоростью. Эреборец, свирепея, свободной рукой вцепился в пасть зверя. — Балрог побери, но это чудище хочет отобрать у меня ключ». Брыкаясь, царапая волка, Торин всеми силами пытался избавиться от излишне любознательного зверя. Варга усилия гнома не впечатляли: стоя над подгорным жителем, точно скала, хищник степенно продолжал подбираться к своей цели. Через пару мгновений Торин ощутил, как натягивается кожаный ремешок на шее. Орчья тварь каким-то образом все же умудрилась сцапать заветную вещицу. Секунду спустя волк довершил свое дело. Содрав с шеи Короля-под-Горой ключ от Эребора, не медля спрыгнул с Торина, бросаясь наутек. Орки, обступившие дерущуюся парочку по сторонам, расступились пред мчащимся вдаль зверем. Гном же, теряясь в мыслях, поднялся на ноги и подобрал здоровой рукой меч. Все тело истошно ныло, правую руку Торин вовсе не чувствовал. Взгляд скользил вдаль, а сердце исступленно стучало в груди. Без ключа в Эребор попасть вряд ли мог даже очень опытный грабитель. Главные ворота оставались запечатанными в течение долгого времени, потайные ходы под горой много лет назад завалило. Волк утащил с собой надежду Торина на возвращение своего дома. Забыв о боли, о друзьях, о битве, Торин кинулся вперед. Он более не видел ни орков, ни варгов – все для него стало единым полчищем недоброжелательных призраков. Кое-как управляясь с клинком здоровой левой рукой, гном пробивал себе дорогу вперед. Намереваясь найти белого варга и убить, Король-под-Горой не подозревал, какой сюрприз ожидал его вскоре. Мысли в сознании путались и клубились, подобно туманным облакам. Только в голове Торина эта поволока была далеко не сизой. Сознание его охватил пожар ненависти, такой же ужасающе сильный, как и огонь, некогда покоривший Эребор.♦♦♦♦♦
Сознание его охватил пожар ненависти, такой же ужасающе сильный, как и огонь, некогда покоривший Эребор. И хоть Траин сейчас не бился бок о бок с давними приятелями, его нелюбовь к оркам воспылала искрами былой злобы. Сложно сказать, за кого он переживал больше – за сына ли, за внуков или же за всех товарищей вместе взятых, в одном сомневаться не приходилось: больше прочих вещей Траин возжелал мести. И, косясь сейчас на Азога, старый Король-под-Горой сжимал кулаки, представляя себе бледного орка мертвым. Цепь, которой орки повязали эреборца, громко звякнула. Старый враг, восседая на своем ужасном волке, самодовольно играл путами, что пленили гнома. Оскалив зубы, Траин обеими руками схватился за железные звенья, натягивая стальной трос между собой и Азогом. — Ну как тебе, добрый друг? — гундабадец свободной рукой окинул поле брани. Его подчиненные нападали волнами, не стараясь убить Торина и его компаньонов, но лишь отвлечь на время. — Мило, не правда ли? — За сладкие минуты торжества приходится дорого платить, — сплюнув на землю, Траин качнул головой. — Не бойся, приятель, и тебе придется держать ответ за все. Поверь, дань будет высокой. — И кто же ее с меня возьмет? — лицо бледного орка помрачнело. Глаза недобро заблестели, а в голос проникла ехидца, еле заметная, но удручающе ядовитая. — Ты? Траин промолчал. Вряд ли он еще когда-нибудь сможет на равных воевать с героями нынешних времен. Шрамы, что назгулы оставили на его искалеченном теле, напоминали об ушедшей молодости красноречивее морщин на лице. И хоть наследник Трора все еще был крепок телом и духом, тягаться в силе с гундабадцем и его воинством даже пытаться не хотел. Зато лично знал тех, кто потягаться мог. — Не я, конечно же, глупец, — отпустив цепь, Траин развернулся лицом к разгорающейся битве. Азог стоял за спиной, гном чувствовал на себе его тяжелый взгляд. — Но те, кому ты служишь. В войне, где наши с тобой жизни не значат ровным счетом ничего, доверять не следует никому. Полагаю, ты это и сам прекрасно знаешь. Однако позволь мне напомнить, что Саурон, по сути, не является гарантом безопасности. А если вдруг ты чем-то не угодишь колдунам Белерианда… Траин ухмыльнулся. Договаривать мысли он не хотел. Все и так было предельно ясно. Пелорийская троица не церемонилась со своими врагами и, кажется, не знала пощады. Устроенный ими спектакль не являлся крайней необходимостью для победы над Властелином Колец. Чтобы разгромить Барад-Дур чародеям Ангбанда хватило бы и собственных сил. Ведь, по словам Талриса, именно старшая дочь Мелькора являлась настоящим создателем Лугбурза. А так как никто из ныне живущих воочию не наблюдал за строительством Черной Крепости, Траин мог с легкостью представить себе Ниар в Мордоре в компании трудящихся орков. Конечно, в летописях Средиземья мелькали описания Барад-Дура. Как, наверняка, где-то среди свитков хранились и старые легенды о его создании. Впрочем, молве верить не стоило. Дети Моргота были реальностью, главенствующей над Эндором, а не выдумкой. И никто не был повинен в неосмотрительности владык прошлого: заметить наследников Мелькора мог только тот, кому эти наследники позволяли себя заметить. А таких существ среди живых не было. Траин тяжело вздохнул, опуская взгляд. Цепь тяжелым грузом болталась на шее, в очередной раз напоминая старому Королю о его немощи. Идея с оковами принадлежала Анаэль, а не Азогу. И хоть волшебница не собственноручно надевала на гнома железный ошейник, ее воля поспособствовала этому. Гундабадец же, раболепно согласившись исполнить желание хозяйки, на выходе из Лихолесья приказал своим подчиненным заковать пленника в кандалы. Остаток пути до встречи с отрядом Торина пришлось проделать бегом. И все это только ради того, чтобы затащить юного эреборца в Морию… Жестокость и гордыня. Отличительные качества как Талриса, так и Анаэль. Бесспорно, парочка Траину нравилась. В них было все, что должно быть у полководцев: пытливый ум, смышлёность, расторопность, мудрость и хитрость. Будь дети Мелькора чуть более человечными, их кандидатуры смело можно было бы вписывать в список потенциальных друзей. Вот только что толку надеяться на дружбу, когда интересующие тебя личности меряют мир исключительно своим аршином. Весь Эннорат Миас рассматривали как собственность, и, воюя, не задумывались о том, что воюют с живыми, смертными созданиями. Их не интересовали лица противников. Сколько врагов, откуда они, каким оружием пользуются и какими секретами владеют – вот что казалось чародеям Дор-Даэделота важным. И чувства под гнетом не утихающих сражений отступали на второй план. Цель, мечта, долг. Пожалуй, именно эти три слова характеризовали детей Мелькора лучше всего. «Нас так воспитали, — воспоминания замелькали в голове, голос Анаэль тронул сердце бездушным эхо. — Нас готовили к этому. Вы скажете, Ваше Величество, что мы хладнокровные убийцы. И окажетесь правы в какой-то степени, потому что вряд ли чем-то можно оправдать наши деяния. Тысячи людей, эльфов и гномов пали под ударами наших мечей. Но вспомните, сколько орков погибло в сражениях, сколько наших людей сгинуло в небыль. Вы воюете за свой мир, мы – за свой. Только и всего». Как порой туманны границы между добром и злом. И, кажется вроде, что черное от белого отличить просто, но бывает, что мир погружается в сизую серость неопределенности и лики друзей расплываются в ней, как отражения на воде. И сложно понять тогда, кто прав, а кто ошибается. Подняв взгляд, Траин с горечью увидел в шторме битвы сына. Торин прорывался сквозь толпу орков, безнадежно пытающихся свалить молодого гнома с ног. В памяти старого Короля-под-Горой серьезный, но всегда в меру беспечный, юный наследник трона изменился, возмужал, стал крепче. Серебро тронуло его черные волосы, а рок Эребора печатью боли лег на сердце. И в животной силе и грации движений Торина проглядывалась отчаянная тоска по дому. Как и в его глазах, ярко-синих, яростных, смелых… Вздрогнув, Траин выпрямился и замер на месте. Взор, скользивший по лысым головам уруков, выхватил из толпы незнакомый силуэт. Девичий силуэт, если уж на то пошло. Но откуда маленькой девице взяться тут? По спине прошелся холодок. Старый Король-под-Горой сглотнул, понимая, кого увидел. С удивлением высматривая в беснующемся море боя Ниар, гном тяжело дышал. С трудом он мог поверить, что хрупкое человеческое создание могло на деле оказаться коварным и опасным противником. Ведь та девушка, что мелькнула перед глазами мгновение назад, была так юна, так мала и слаба. Нескладная, широкоплечая, коренастая, совсем еще не окрепшая, как она могла оказаться той самой Красной Колдуньей? Лживая очевидность. Ничему в сущем мире доверять не следовало, и уж тем более собственным глазам.♦♦♦♦♦
Ничему в сущем мире доверять не следовало, и уж тем более собственным глазам. Арвен ясно осознала это, найдя за своей спиной сотню орков. Мчавшиеся со стороны Лихолесья, они кольцом смыкались позади, отрезая всякие пути к отступлению. Их варги злобно щелкали челюстями, а слова проклятого языка ругательствами срывались с губ. Буквально за одно мгновение тихая гавань восточной окраины лесных угодий Трандуила превратилась в пылающий остров войны. Роханский конь стрелой летел вперед, и останавливать его Ундомиэль не собиралась. Видя впереди себя гномов, эльфийка твердо решила присоединиться к ним. Оружия с собой Арвен не взяла, да и пользоваться им она толком не умела. На защиту со стороны подгорных жителей особенно надеяться не стоило, но другого пути бессмертная просто не видела. К тому же, Илийя была у гномов. Спасибо великодушным Валар, они уберегли юную Квенди от погибели и послали ей навстречу отчаянных эреборцев. Воочию наблюдав за спасением Нанивиэль, Арвен воспрянула духом. Ни секунды более не сомневаясь в благородстве храбрецов под командованием Торина Дубощита, дочь владыки Имладриса спешила примкнуть к славным созданиям Аулэ. И хоть глубоко в душе дева Ривенделла понимала, на какой отчаянный шаг идет, отступать от задуманного не желала. В конце концов, все недоразумения между эльфийскими и гномьими народами терялись на фоне настоящей, смертельной опасности. Проехав еще с десяток ярдов, Арвен ворвалась в битву со стремительностью пикирующего к земле сокола. Орки окружили эльфийку со всех сторон, но – слава Варде — низкорослые воины из Эребора вовремя подоспели на помощь. Избежав ударов копий и тесаков уруков, Арвен спешилась. Оказавшись на земле, благодарно кивнула явно растерянным гномам. Решив все объяснения отложить до лучших времен, бессмертная кинулась к Нанивиэль, которую создания Махала смело отгораживали от орков своими собственными телами. Илийя покоилась на руках совсем еще юного, светловолосого гнома. Пребывающая в бессознательном состоянии, молодая Синдар казалась просто крепко спящей. Светлое личико бессмертной девушки подернулось серостью. Быстро оглядев подопечную, Арвен нашла ее целой и невредимой. — Мы в долгу перед Вами, милый юноша, — Арвен опустилась на колени, чтобы оправить платье Нанивиэль. Подняв взгляд, улыбнулась эреборцу. Последний, широко распахнув глаза, изумленно таращился на незнакомку. Ундомиэль качнула головой. Растерянность гнома казалась вполне оправданной. — Вы спасли жизнь молодого цветка, который даже распуститься еще не успел. — Я рад встрече конечно, — подгорный житель говорил торопливо, нервно и немного испуганно. — Но, знаете ли, лирический диалог может и подождать чуток. Я не стану спрашивать, что эльфы забыли в Лихолесье, и уж тем более не стану спрашивать, почему орки гнались за вашей подругой. Но не могли бы Вы помочь мне закинуть несчастную на Вашу лошадь? Арвен заглянула в лицо спасителю Нанивиэль. Молодой гном не дерзил, и уязвить никого не пытался. Статный, достаточно открытый, он с беспокойством поглядывал на своих друзей, что сражались в стороне. А иногда бросал взгляд и в сторону, откуда прискакала сама Ундомиэль. Орки окружали своих жертв быстро. Арвен, давя панику на корню, приказывала себе оставаться спокойной. И хоть надежда на возвращение в лагерь Трандуила таяла стремительно, истерик такая правда никак не оправдывала. — Помогу, — эльфийка произнесла слово тихо, но четко. Погруженный в хаос взгорок рядом с Лихолесьем крал звуки, но гном собеседницу понял. Поднявшись с земли, они подхватили Нанивиэль под руки и потащили к мереасу, что спокойно стоял за гномьей компанией. Арвен, оглянувшись, пришла в тихий ужас. К порогу Трандуила подкралась самая настоящая война. И война эта вышагивала в карминовом балахоне, напоминая сущему, что у всего есть конец.♦♦♦♦♦
К порогу Трандуила подкралась самая настоящая война. И война эта вышагивала в карминовом балахоне, напоминая сущему, что у всего есть конец. Азога такая трактовка собственного появления вполне устраивала. И мир казался краше в ярких тонах смерти и разрушений. Дернув цепь, сдерживающую Траина в силках, бледный орк переметнул взгляд к Торину. Храбрец вышагивал вперед, окруженный десятком славных воинов-уруков. Размахивая мечом направо и налево, он рубил недругов без страха и сомнений в сердце. Анаэль, обернувшаяся белым варгом, сильно разозлила эреборского принца. Претендующий на престол Одинокой Горы, Торин явно был намерен отобрать у колдуньи украденный ключ. Азог, ухмыльнувшись, представил себе битву между чародеем и гномом. Видимо, славный бой мог бы быть. Жаль только, что смерти эреборцу дети Моргота пока не желали. Как и сам Азог, изворотливо подстроившейся под волю нового хозяина. Спорить с белокурой девицей орк не решался, а награду за терпение получить все же надеялся. И хоть в поведении пелорийской тройки пока не было ни намека на честность и благородство, что-то гундабадцу подсказывало – подвоха со стороны воинов Ангбанда ожидать не стоило. Хотя думалось завоевателю Мории, что за допущенные промахи бравая тройка наказывала подчиненных с жестокостью. Проверять домыслы на практике было бы глупо, а потому Азог заставил своего варга ступить вперед. Действуя строго по плану Анаэль, орк с удовольствием смаковал триумфальный момент. — Гномы! — закричав во весь голос, бледный урук перекрыл своим восклицанием нарастающий гвалт битвы. — Обратите на меня свой взор и увидьте, каким жалким может быть ваш род! Сначала ничего не происходило. Орки кидались на подгорных жителей маленькими группками, пытаясь потянуть время до решающей секунды. Заслышав же зов своего повелителя, спустя мгновение замерли на месте, опустив руки с оружием. Азог, оглядев малую часть своей армии, довольно улыбнулся. Не сдерживай уруков подготовленный Ниар заговор, гномов бы уже порвали в клочья. Но убивать никого не следовало, а потому гундабадец приказал своим верным воинам лишь пугать врагов. И, пока эльфийские солдаты не поняли что происходит, у орков появилась возможность вволю поглумиться над глупыми эреборцами. Сотрясаемый ором воздух обмер и затих. Даже гномы, порядком вымотанные и усталые, опустили свои мечи к земле. Взгляды присутствующих устремились к Азогу, в том числе и тяжелый взгляд молодого сына Траина. Надменно оглядывая заклятого врага, Торин выжидал, всем своим видом показывая лютую ненависть к чернокровым. Дернув еще раз цепью, гундабадец посмотрел на старого гнома. Бывалый воин, Траин пристыженно вышел из тени варга. Опустив голову, сделал пару неуверенных шагов в сторону. Жалкий, униженный, он подчинился чужой воле, проявив покорность и смирение. Азог широко улыбнулся. Косо глянул на Анаэль, что стояла теперь позади, сжимая в пасти тоненький ремешок с большим черным ключом. Погрязший в горе противник – мертвый противник.♦♦♦♦♦
Погрязший в горе противник – мертвый противник. И спорить тут не с чем. Двалин, первым увидевший Траина (живым и здоровым), сразу сообразил, во что может вылиться воссоединение королевского семейства. Не хотелось бы поддаваться панике, стискивающей горло, но воинский опыт подсказывал гному: догадки были верными, а опасаться большой резни еще как стоило. Сглотнув, опытный и знающий толк в делах войны эреборец косо глянул на своего друга. Торин стоял в стороне, окруженный притихшими орками. Плечистый, высокий, он прямо взирал на Азога, и лицо его оставалось каменным. Ни слез, ни вскриков, никакой реакции вообще. Только хладнокровие, свойственное Торину еще с малых лет. «И вот сейчас начнется буря, — подумал Двалин. — Как это обычно и бывает, когда кровь кипит в жилах, а в голову стучит набат ярости». Молодой наследник рода Дурина любил своего отца и искренне горевал по нему после битвы при Азанулбизаре. И хоть никто не знал, мертв Траин или жив, Торин был уверен, что отца встретить уже никогда не сможет. Вместе с погибшими товарищами в долине у восточных врат Мории умерла и надежда эреборцев на тихое, спокойное существование. Пролитые над телами слезы не успокаивали сердец, а шрамы, оставшиеся на телах воинов, каждый день напоминали подгорным жителям о проигранной войне. И хоть Торин всячески пытался скрыть свои слабости, Двалин знал, как сильно переживает друг из-за смерти отца и деда. В молчании молодого гнома сквозили ветерки печали и горя. И только эти ветерки выдавали истинные чувства упрямого наследника рода. А сейчас очень некстати этим ветеркам давался повод разгуляться в душе Торина. Нет, Двалин был определенно рад неожиданной новости: живой и целёхонький Траин воодушевлял своим внезапным появлением в компании орков. И пускай он был пленником гундабадского варвара, сути дела грустные факты не меняли. Зато меняли подход к битве, что разгоралась у Лихолесья. Торин, и так не слишком сдержанный в случаях, когда спорные ситуации касались чести семьи, вряд ли станет колебаться теперь. Храбрости наследнику рода Дурина занимать не приходилось, хотя со здравомыслием порой бывали проблемы. А так как оградить от глупостей Короля было некому, следовало ожидать худшего. В сложившихся обстоятельствах – большой драки. Но даже глупцу было ясно, что выстоять против армии в пять сотен голов вряд ли было по силам и двум взводам гномьих воинов. Чего уж говорить о той несчастной дюжине отчаянных душ, что решилась последовать за своим лидером в самое пекло драконьего логова. Оглянувшись за спину, Двалин обвел взглядом компаньонов. Все как один стояли с открытыми ртами. Даже Бильбо и Ниар, которые, по сути, не могли оценить всего драматизма происходящего. Качнув головой, Двалин приподнял в руке молот. Расслабляться не стоило. Тем более не стоило давать эмоциям власть над рассудком. Более прочего в таких вот безвыходных ситуациях требовалась способность мыслить трезво и быстро. А силы, как духовные, так и физические, уже кончались.♦♦♦♦♦
Расслабляться не стоило. Тем более не стоило давать эмоциям власть над рассудком. Более прочего в таких вот безвыходных ситуациях требовалась способность мыслить трезво и быстро. А силы, как духовные, так и физические, уже кончались. Впрочем, Торин не был уверен в собственной адекватности. К горлу подступил горький комок, грудь словно сжали стальными тисками. Перед глазами плясали белые огоньки головной боли, раненую руку сжигала агония. Вообще, хотелось уйти в Лихолесье, сесть где-нибудь у пенечка и повыть от навалившейся на душу тоски. Жаль только, что для Торина подобное проявление чувств было непомерной роскошью. Стиснув зубы, молодой гном переступил с ноги на ногу. Моргнул, прогоняя прочь предательские слезы. Никто не должен был видеть слабости, ни враги, ни компаньоны. Сломленный лидер ни на что не годится. А сломленный Король и подавно. «Отец жив, — глупая мысль стучала в голове отбойным молотом, заглушая голос невозмутимости. — Отец жив, стоит рядом, смотрит на меня, на мои глупые попытки отбиться от орчьей ватаги. Аулэ, чем-то я провинился перед тобою, раз ты так наказываешь меня раз за разом». Было место и радости, но привкус ее был горек. Не зная, что делать дальше, Торин ошеломленно оглядывал постаревшее и осунувшееся лицо Траина. Похудевший, беловолосый, он сам на себя не походил. Где его носила лихая? В какие омуты бед затягивала? Кто его знает. Да и неважно это. Главное, что он был жив… Взгляд Торина скользнул по цепи, что оплетала отцовскую шею. Большая цепь, знатная, кованая из черной стали. Видимо, Азог очень боялся потерять своего пленника, раз решился надеть на него ошейник, как на жалкую дрянную псину. Сердце гнома больно кольнуло, в груди разлился свинец, спирающий дыхание, заставляющий ежиться и медлить. Взор наследника трона Эребора остановился на шрамах, что покрывали лицо Траина. На свежих шрамах, еще не заживших. Неуверенность переросла в злобу, а злоба — в приступ ненависти, разрушительный, смертоносный. Забыв на какой-то миг о потерянном ключе, Торин сосредоточил все свое внимание на Азоге. Том самом бледном орке, который посмел ступить в священные залы Казад-Дума. Том самом орке, который собственноручно убил сотни гномов. Том самом орке, который принес Торину и его родным так много страданий. Сжимая в здоровой руке меч, эреборец сделал шаг вперед. И ничего в тот момент его не заботило – ни смерть, ни одиночество, ни слабость во всем теле. Ничего в сердце Торина не осталось, кроме сожжённой дотла пустоши отчаяния и звериного гнева. Вряд ли что-то могло остудить разгорячённое сердце молодого Короля-под-Горой. Давно пылающее пламя печали и постоянных потерь могла усмирить лишь кровь врага, пролитая на землю, коснувшаяся клинка, впитавшаяся в кожу.