♦♦♦♦♦
А крики разносились по коридору до ужаса громкие. И до ужаса яростные. Вся гномья ватага, собравшаяся в обеденном зале, гудела, точно стая разъяренных троллей. Во весь голос бранясь и споря друг с другом, сородичи с севера яростно глядели на дерущихся. Сбившиеся в плотный косяк, подопечные Даина даже не заметили появления рядом с собой своего правителя. Поглощенные лицезрением драки, гномы и не думали разнять девушек – всем хотелось узнать, кто в итоге окажется победителем. Фили, сглотнув, бросил короткий взгляд на дядю. Тот, с каждой секундой бледнея только больше, медленно расталкивал локтями кричащих собратьев. Видимо не желая привлекать к себе лишнего внимания, Король-под-Горой сосредоточенно пробивал путь поближе к центру происходящего. Не долго думая, Фили схватил своего брата за локоть и двинулся следом за Торином. Даин же остался на месте, силясь перебороть собственное удивление от увиденного. Надо признать, дядя не слишком-то церемонился с попадавшимися под руки гномами. Хватая сородичей за рукава и воротники, без разговоров откидывал несчастных в сторону. По мере того, как эреборцы подходили все ближе к дерущимся, до ушей Фили начали долетать обрывки гневных девичьих фраз и их редкие гортанные взвизгивания. Не зная даже, чему станет очевидцем, молодой гном ухмыльнулся, представляя себе занимательную картину боя двух юных дам: почему-то казалось Фили, что милые представительницы слабого пола вряд ли могут покалечить друг друга. Ну, может быть, обе соперницы потеряют изрядное количество шевелюры и, вполне возможно, обломают себе и так короткие ноготочки. Да только разве станут они драться так, как обычно дерутся настоящие воины? Разве будут их мягкие сердца отчаянно вожделеть крови обидчика? Нет, вряд ли. Фили поморщился, вспоминая, как Ниар не так давно подавала в доме Беорна на завтрак кружки, наполненные медом. Сложно представить, что столь изящное и хрупкое создание могло действительно кому-то причинить серьезный вред. — Фили, сбавь шаг, — сдавленный окрик Кили донесся спереди. Легкий на подъем братец уже успел добраться до края толпы, оказавшись прямо перед дерущимися. Фили же, толкаемый кем-то позади, уперся Кили руками в спину. Услышав от брата негромкую ругань, старший племянник Торина возмущенно оглядел гномов вокруг себя и, не мудрствуя, оттолкнул наглецов подальше. Оправив походной плащ, стряхнул с подола пыль. Затем, мотнув головой, встал по правую руку от брата. — Ничего себе… — притихший голос Кили заставил Фили вздрогнуть. Направив свой взгляд к беснующимся девицам, юный гном обомлел. Да, ожиданиям не пришлось оправдаться: девушки, маленькие и худенькие, дрались яростнее степных волков. Двигаясь быстро и ловко, милые создания танцевали друг напротив друга, как заядлые любители пышных балов. Не жалея рук, противницы наносили размашистые, свирепые удары. Крохотные ладошки обеих девиц покрывала тоненькая пленка крови. Сбитые костяшки пальцев то и дело мелькали перед глазами Фили: удар по корпусу, чуть ниже ребер, подножка, падение, попытка ударить сверху, кувырок… Снова и снова удары. — Ты видел когда-нибудь нечто подобное? — Фили тяжело выдохнул. Ответ не казался юному воину важным. Происходящее не вписывалось в рамки нормального, ибо юные девы мерились силой, которая порой и бывалым солдатам не была доступна. Сложно сказать, кто был свирепей – Ниар или же ее рыжеволосая противница. Обе девушки держались достойно. Громко сглотнув, Фили сосредоточил свое внимание на новой спутнице. Не отдавая себе отчета в собственных мыслях, он уже желал воспитаннице оборотня победы. А Ниар, к слову, выглядела неважно. Встрепанная, с разбитой губой и порванной рубашкой, она еле стояла на ногах. Улыбаясь сквозь боль, тем не менее продолжала степенно выматывать гномку, прыгая вокруг нее с легкостью и ловкостью лани. Волос, пропитанный потом и пылью с пола, торчал во все стороны. На щеке юной девицы красовался синяк, медленно наливающийся багрянцем. С краешка алых губ сползала густая струйка крови. Крепкие мышцы играли под тонкой девичьей кожей, а сильные ноги вновь и вновь отправлялись в безумный, кровавый пляс. — Нет, не видел, — Кили ойкнул, указывая на гномку, — все становится серьезным, братец… Фили послушно переключил внимание на рыжеволосую противницу Ниар. Та, став пунцовой, пыталась избежать ударов со стороны человека. Проигрывая лихой наезднице в скорости и силе, гномка держалась только благодаря своей выносливости. Упав на пол, она перекатывалась со стороны в сторону, пытаясь избежать прямых ударов ног. Ниар, поняв, что вряд ли выйдет одолеть оппонентку на большой дистанции, нагнулась над рыжей строптивицей. Замахнувшись, сделала удар. Видимо ожидая подобного, гномка нырнула под человеческую девицу. Кулак кареглазой чаровницы попал в каменный пол. Фили поморщился, представляя, какую боль испытывала Ниар. Потом вновь глянул на гномку. Последняя, отбежав в сторону, схватилась за валявшийся на полу стул. Подняв его над головой, с силой замахнулась. Осознав, что сейчас произойдет, Фили открыл рот, дабы крикнуть что-то, но не успел: стул полетел в Ниар с бешеной скоростью, сбил девушку с ног, разлетевшись вдребезги после удара о спину красавицы. Завыв от боли, воспитанница оборотня тут же села. Оскалив зубы, встала на обе ноги и, опустив плечи, зашипела, готовясь к удару. Не понимая, как можно после подобного находить в себе силы для продолжения боя, Фили метнулся вперед. Следовало как можно скорее остановить то безумство, что охватило весь обеденный зал. Ведь речь, судя по всему, уже не шла о простом рукоприкладстве. Устремляясь в сторону рыжеволосой гномки, Фили заметил рядом с собой брата. На сердце как-то полегчало. Противница Ниар, увидев мчащихся к ней воинов, зашипела и с большей яростью кинулась вперед. Преграждая девушке путь, Фили обхватил юную гномку за плечи, понимая, что сил у последней немало. С упорством и злобой разъяренного медведя она пыталась отбиться от братьев, царапая их плащи и наступая на ноги. Скрипя от боли, Фили кое-как умудрился завести руки гномки ей за спину. Пыхтя, точно загнанный в ловушку олень, рыжеволосая подгорная жительница с ненавистью в глазах смотрела на Ниар. А лихая наездница тем временем, пошатываясь, брела к Фили и Кили. Подошедший к кареглазой красавице Торин попытался остановить ее, взяв за плечо. Поморщившись от боли, воспитанница Беорна с опаской и неприязнью посмотрела на Короля-под-Горой. Как показалось Фили, дядя выглядел даже более напуганным и уязвленным, чем сама Ниар. Явно обеспокоенный, наследник эреборского трона внимательно оглядывал избитое лицо девушки. Плотно сжавший губы, напряженный и бледный, Торин сдерживал в себе волну праведного гнева. — А ну живо отпустите меня, и я покажу этой человеческой ведьме, как следует на самом деле драться с гномами, — извиваясь в руках Фили, рыжая гномка рычала на кхуздуле. — Она поплатится за свои слова, эта мелкая никчемная тварь… — Да, отпустите ее, и мы посмотрим, кто из нас тварью будет извиваться под ногами победителя, — отмахнувшись от Торина, Ниар сделала шаг вперед. Фили, узнав в ее речи красивый распевчатый кхуздул, от удивления открыл рот. Девица знала гномий язык. Кто бы мог подумать, а? — Что, милая, кишка тонка, а? Не ожидала, что маленькие и хрупкие тоже могут личико грубиянам начистить, м? Гномка в цепких объятиях Фили дернулась. Кили, державший рыжую дамочку за вторую руку, округлил глаза: никто не ожидал такой упрямой ярости со стороны маленького создания, пускай и гнома. — Прекрати говорить на нашем языке, дочь второрожденных, — гномка не унималась. — Ты не достойна его даже знать, не то, что говорить на нем. Тайны нашего народа вплетены в кхуздул и таким как ты… таким низким и мелочным представителям племен Арды… Участь безликих и алчных фириар – угаснуть в небытие времен, где вам самое место. Не наша участь. Поэтому пусть твои грязные уста не пятнают наш чистый язык… Ниар помрачнела. Нахмурившись, вновь начала хромать к гномке. Торин, стоявший у девушки за спиной, в два шага нагнал лихую наездницу и твердой рукой остановил ее. Последняя, вздрогнув, опустила взгляд к своим ногам, поникнув. У Фили отчего-то сердце сжалось в крохотный холодный комочек. Гному показалось, что он понимает, о чем думает кареглазая чаровница: всем своим естеством, своими движениями и мимикой Ниар давала понять, что стыдится собственного происхождения. Печать глубокой печали легла на светлое, изможденное усталостью лицо Ниар. Яркие огненные лучики в ее глазах погасли. — Хватит! — глубокий голос Торина перекрыл нарастающий гул толпы. Яростный и холодный, он заставил всех замолчать. Пристыженные гномы с обидой бубнили что-то себе в бороды, косясь друг на друга. — Что бы ни произошло тут, подобного больше не повторится. И меня не интересует, по чьей вине началась драка. Гномы Эребора и гномы Железных Холмов всегда были и будут друзьями друг другу. А то, что имело место быть… Торин посмотрел на Ниар, и на короткий миг его лицо исказила гримаса отчаяния и боли. Фили, заметив это, задержал дыхание. Раньше дядя не позволял себе показывать собственных чувств прилюдно. Что же изменилось в холодном и целеустремленном Короле-под-Горой? — Забудем об этом, — появившийся откуда ни возьмись Даин вышел из толпы, распихивая собратьев. Злобно глянув на рыжую гномку, он жестом приказал отпустить ее. Фили, нахмурившись, посмотрел в сторону дяди. Торин, не особо пылая воодушевлением, кивком одобрил волеизъявление Железностопа. Неохотно Фили подчинился. Как и младший брат. — Торин, от лица всех гномов Железных Холмов прошу твоего прощения. Надеюсь, мы можем считать инцидент исчерпанным, брат? Дядя молча смотрел в лицо своему другу. В воздухе повисла напряженная тишина, угнетавшая даже больше тех гулов, что заполняли обеденный зал буквально несколько секунд назад. Чувствуя, как пересыхает глотка, Фили сглотнул. Не хватало только еще с собратьями перессориться. А положение путников и так казалось не слишком шикарным. — Без всяких сомнений, — Король-под-Горой проговорил эту фразу так, будто бы сам делал одолжение Даину. Коротко кивнув Железностопу, дядя мрачно посмотрел Фили в глаза и, схватив Ниар за плечи, неспешно повел ее к выходу из зала. Представляя себе, какой урок сейчас получит кареглазая девица от дяди, Фили поежился. Вопреки тому, что Торин в глубине души всегда оставался добрым, снисхождения от него ждать никогда не приходилось. За ошибки Король-под-Горой не ругал, и даже за них не отчитывал, но короткой беседы с ним после даже малейшего проступка хватало для долгих и мучительных размышлений в последующем. Не хотелось бы Фили оказаться на месте Ниар. — Ну, вот и славно, — Даин, не став окликать Торина, угрюмо посмотрел на рыжую гномку. Последняя вроде как смогла успокоиться и взять себя в руки. Тяжело дыша, рыжеволосая барышня теперь потирала ушибы на теле. Кровь на рассеченной брови успела запечься, а под правым глазом налился пурпуром большущий фингал. — А с тобой я поговорю позже. В отличие от Торина, мне все же хотелось бы узнать, по какому поводу ты взяла на себя право обижать моих гостей, дорогая. Девушка сделала обиженную мину и Фили, брезгливо отойдя в сторону, решил, что сегодня постарается уговорить дядю как можно быстрее уйти из Железных Холмов. И даже если Эребор сейчас представлял собой большой факел, юный гном готов был кинуться в пламя и сгореть в нем заживо, лишь бы не оставаться в компании существ, искренне презирающих своих сородичей с Запада. — Я просто погорячилась, — объяснила гномка, видимо не желая раскрывать всех подробностей стычки с Ниар. — Какая разница? Ведь все обошлось. — Считаешь? — Даин возвысился над рыжеволосой гномкой темной скалой. — То, что произошло – произошло в прошлом. Но не в моих интересах портить отношения с Торином. Он мне как брат, о чем известно всем, и я готов убить любого, кто посмеет обидеть его или его семью. Мы поклялись в верности друг другу и, поверь, если вдруг ему в голову сейчас взбредет шагать к Эребору, я предоставлю ему армию для этого. И если будет нужно, мы все вместе поляжем у Одинокой Горы. Поэтому, дабы никаких неприятных инцидентов более не происходило, скажи мне причину стычки с этой малолетней барышней. Гномка молчала, потупив свой взор. Явно усталая, избитая и оцарапанная, подгорная жительница, как думалось Фили, хотела просто пойти куда-нибудь и отдохнуть. Только сейчас юный гном заметил, как сильно досталось гномке от Ниар: придерживая левую руку за локоть, рыжеволосая обитательница Железных Холмов то и дело морщилась, переступая с ноги на ногу. Порванные кожаные одежды теперь выглядели как никчемные тряпки, а светлая кожа гномки пестрела синими и красными кровоподтеками. — Я виновата в произошедшем, — донесся из толпы тоненький голосок. Гномы Железных Холмов, расступаясь перед идущим, возмущенно закряхтели. Фили, ухмыльнувшись, без проблем узнал голос говорившего: это была юная эльфийка, что сопровождала леди Ундомиэль. Илийя. — Я уронила наполненный вином кубок дорогой госпожи… Подойдя к Даину, юная Квенди изящно поклонилась Королю. Оправив платье, тут же дерзко подняла голову и без страха заглянула в глаза грозному гному. Фили ухмыльнулся. Нанивиэль, подопечная дочери Элронда, не походила на всех тех эльфов, что приходилось ранее встречать юному гному: менее закрытая, легкая и веселая, Илийя не боялась громко смеяться и радоваться жизни. Задорная, неусидчивая, она, точно бабочка, легко порхала по жизни. Блестящие глаза бессмертной лучились радостью даже сейчас. — И госпожа сильно на меня разозлилась, — продолжила Нанивиэль. Подошедшая к юной эльфийке Арвен хмуро покосилась на Кили. Фили, поджав губы, тоже глянул на брата. Последний, состроив странную гримасу, с восхищением пялился на тоненькую Илийю. Фили отчего-то тоже нахмурился. — Я не искала ссоры, но постоять за себя в словесной перепалке мне не позволила вежливость. Ведь гномы Железных Холмов так радушно приняли нас… В последней фразе юной Квенди прозвучал сарказм. Фили хмыкнул, видя, как широко улыбается Даин. Видимо не злясь на юную бессмертную, он лишь внимательно слушал ее речь. — И за меня вступились мои друзья, — Илийя вздернула подбородок. — Они заступились за меня, как заступился бы каждый из компании Короля-под-Горой. И даже его Величество не стал бы порицать своих соратников за проявление доблести и чести. — Одна из ваших оскорбила меня, — тут же заговорила гномка, вновь переходя на весьма грубый тон. — Эта взбалмошная девица, что всюду ходила с мелким мохнатым полуросликом… Она обругала меня и моих друзей!!! Илийя одарила рыжеволосую гномку суровым, высокомерным взглядом. Фили захотелось эльфийку похлопать по плечу. Ай да девочка, ай да характер. Не сказать, что с такими легко ужиться, но, судя по всему, подопечная леди Ривенделла умела веселиться по жизни. Рядом Кили пробубнил себе под нос нечто нечленораздельное. Вероятно тоже хвалил Нанивиэль в своей своеобразной, высокоинтеллектуальной манере. — Быть может потому, что Вы заслужили подобную оценку? — бессмертная ворковала, а не говорила. Спокойная речь выводила из себя гномов вокруг сильнее, чем брань. — В любом случае, любой в компании Торина Дубощита даст фору даже самому сильному гному Железных Холмов. Даин хохотнул, а рыжеволосая девица без стеснения широко улыбнулась. Не сказать, что Фили подобное отношение как-то обидело, но самомнение гнома тут же покрылось корочкой льда. Хотелось бы доказать на практике, что бессмертная в своих речах права, да вот только как? И нужно ли? И так ругани хватало. — Маловероятно, остроухая, — гномка продолжала дерзить, вызывая тем самым гнев Даина. Стоящий рядом с подгорной жительницей, он хмурился, явно что-то обдумывая. Фили бы хотелось, чтобы рядом оказался Торин. Но дяди рядом не было. — Ты говоришь, любой. Что ж, я согласна, что воины Эребора сильны. Но как же ваш хоббит? Неужели и он способен победить одного из нас? Бессмертная зарделась. Крепко сжав ладошки в кулачки, она сделала шаг вперед. Рядом Фили услышал скорбную фразу своего брата, ругавшего юную Квенди за опрометчивость, заприметил нервные движения рук леди Ривенделла. Понимая, к чему все идет, сам начал чувствовать легкое волнение. — Без сомнений, — выпалила Илийя, даже не задумавшись о последствиях своих слов. — Не хотелось бы оскорблять Ваших подданных, Владыка Железных Холмов, но те, с кем пришлось нам путешествовать, гораздо храбрее всех гномов этих земель. Даин, молчавший до этого, вдруг заинтересовался речами Синдар. Без злобы он улыбнулся бессмертной, похлопал по плечу рыжеволосую гномку и кивнул Фили. Последний, ощущая, как начинает крутить живот, тяжело вздохнул. — Знаете, раз уж так получается и обстановка столь напряженная, не обратить ли нам все происходящее забавы ради в игру? — Даин сложил руки на груди и оценивающим взглядом смерил рыжую гномку. — Вы готовы поспорить, что любой в вашей компании, даже хилый полурослик, способен одолеть гнома из Железных Холмов? — Да, — без промедления ответила Нанивиэль. — Любой. — Может, поспорим? — Даин хмыкнул. — Подобное состязание станет уроком как вам, так и нам. Дружеский бой, который справедливости ради никто не будет судить, но все сами для себя решат, кто же оказался победителем. Только тогда уж принимать участие с нашей стороны будет действительно один из самых сильных. А с вашей, тот самый хоббит, о котором шла речь. Если Вы готовы, выберете, на что спорим. Азарт подогреет интерес. Илийя задумалась, тут же хитро ухмыльнувшись. Арвен, склонившись над ухом своей подопечной, что-то шептала юной Квенди. Фили, глотая крики отчаяния, качал головой, понимая, что затея со спором – плохая затея. Бильбо она не понравится в любом случае. Да и Торину тоже. Спустя минуту молчания, Нанивиэль кивнула своей наставнице и прошла к Даину. Будучи еще совсем юной и неокрепшей, она стояла рядом с великим воином и смотрела ему прямо в глаза не нагибаясь. В будущем высокая и красивая девушка, сейчас Илийя походила на сорванца-мальчугана. Широко улыбнувшись, Квенди протянула Королю Железных Холмов руку. — Ну что ж… раз уж такой разговор…♦♦♦♦♦
— Ну что ж… раз уж такой разговор… скажите мне, пожалуйста, что на Вас нашло? Ниар поморщилась, следуя за Торином. Король-под-Горой неспешно шел куда-то, ведя за собой провинившуюся спутницу. Понятия не имея, куда направляется в компании синеглазого гнома, законная наследница короны Дор Даэделота покорно шагала за своим заступником. И хоть в защите Красная Колдунья не нуждалась, осознавать чью-то опеку ей было приятно. Отчего-то все друзья да знакомые Ниар считали, что покровительницей всех и вся обязана быть именно старшая дочь Мелькора, унаследовавшая по праву своего рождения не только земли в Белерианде, но и иные темные места в Арде. Стыдясь признаться даже себе, Ниар все же нашла силы сознаться в собственной радости при встрече с Королем-под-Горой. Молодой эреборец, появившийся как нельзя вовремя во время драки, пусть и не улыбался, но одним своим присутствием улучшал настроение. — Так что же, ты подумаешь над моим предложением, хранительница магии Ангбанда? — призрак Осаа вновь был тут как тут. Ничего не пропускающий, вездесущий призрак чертовой гномки. Ниар нервно сглотнула, предвкушая длинный монолог подгорной жительницы. — Он ведь нравится тебе, верно? А если не нравится, подожди. Все изменится. Ведь твои игры основаны на чувствах, но не только на чувствах окружающих. Твои собственные эмоции могут тебя подвести, как это происходит сейчас. Хочешь сказать, я не права и ты совсем не рада появлению Торина? Или его защите? Или, может, тебя совсем не порадовала та ярость, с которой он смотрел на несчастную гномку? Осаа шла подле легкой поступью. Ниар в какой-то момент ей даже позавидовала, ведь мертвые не ощущают усталости и боли. А в настоящий момент тело создательницы Лугбурза буквально разрывалось на кусочки от тех безумных побоев, что пришлось стерпеть. Обычно не стесняющаяся проявлять собственную силу, Ниар в этот раз пришлось со скрипом в душе намеренно уступать рыжей выскочке. Безумно хотелось раздавить глупую головку гномки голыми руками, но не стоило выдавать собственных сил. И ведь даже защитную магию применять нельзя было, как и целебную… Глотая подступающую к горлу тошноту, Ниар, шатаясь, брела вслед за Торином. — Ну и как тебе, ощущать себя смертной, дитя? — Осаа спросила без злобы, но Красной Колдунье отчего-то захотелось призрака убить во второй раз. Злобно щуря глаза, Ниар сжала губы плотнее. Король-под-Горой не был способен увидеть рядом с собой мать, если последняя этого не хотела. А Осаа явно не желала общаться с сыном: ее цели были очевидны и до ужаса просты. — Ведь, как я понимаю, твоя физическая и духовная сила исходят из Амана, верно? В любом бою ты пользуешься ею как оружием, защищая себя и своих сестру с братом. И вот теперь тебе нельзя выдавать собственного происхождения, а значит, нельзя и магией пользоваться. Интересно, каково тебе? Чувствовать себя настолько живой? «Я всегда была живой, — хотела бы произнести Ниар. Постоянно облизывая губы, девушка еле сдерживала в себе протяжные стоны. — И боль чувствую не впервые. Однако остаться совсем без защиты, быть полностью открытой любой опасности… Разве это смертные называют жизнью? И если да, то какой толк в такой беспомощности? Глупо». — Вы не желаете объяснить мне ничего? — вновь глубокий голос Короля-под-Горой, успокаивающий, строгий и, тем не менее, доброжелательный. — Я обидел Вас, наверное, во время нашей последней беседы… — А ты называла его жадным и гордым охотником до славы, — Осаа улыбнулась Ниар, широко и радостно. Видимо молчание Красной Колдуньи веселило призрака даже больше, чем собственная правота относительно чувств. — Ты заварила этот балаган с гномкой, а он собирается извиниться… Может, ответишь нечто правдоподобное? И давай без твоих привычных кудахтаний о том, какая ты гордая и как тебе хорошо. Дай ему шанс проявить доброту и ласку. В конце концов, на данный момент наши цели совпадают. Ты хочешь, чтобы он к тебе неровно дышал. Я хочу того же. Так что… дерзай, деточка. «Ага, только вот вы еще желаете, чтобы я вдруг забыла о Белерианде и собственном наследии во имя того, кто не ценит даже собственной жизни, — Ниар остановилась, прижавшись ушибленным плечом к стене. Спину после удара стулом пронзала стрела холодной, яркой боли. Была бы секундочка свободного времени, и старшая дочь Мелькора обязательно бы исцелила саму себя. Но придется потерпеть. До утра. — Торин может и не жаден, и, не отрицаю, он не безумен, как мне казалось. Да вот только, как и я, он сражается за свой дом и семью. И, по себе знаю, вряд ли он забудет об Эреборе, даже во имя более реальной и теплой мечты…» Ниар прикрыла глаза, вспоминая о Талрисе и Анаэль. Как они там поживали? Криво ухмыльнувшись, Красная Колдунья попыталась представить себе, чем сейчас занимались самые близкие ей люди. Талрис наверняка кружил подле Истари, силясь сбить Майар со следа пелорийской тройки. А Анаэль пыталась удержать на поводке Азога, мятежный дух которого много раз заставлял Ниар задумываться об убийстве бледного орка. Их работа была сопряжена с прямым риском. Конечно, силами как Талрис, так и Анаэль превосходили хранителей Арды, но всякое могло случиться. Не следовало забывать о Сауроне. Этом мелком и трусливом предателе. Перед глазами Красной Колдуньи все на секунду потемнело. К губам подкрался крик, а в нос ударил резкий, тошнотворный запах разлагающихся тел. Тангородрим и тысячи гниющих трупов. Дагор Браголлах, эта ужасная, безумная битва за Ангбанд. Запах огня над Ард-Галеном, струящиеся лавовые слезы трехпикой горы. Сотни умерших, тлеющих, умирающих и кричащих эльфов и людей. И прель, пропитавшая плодородную когда-то почву ядом смерти. Почему-то историки не сохранили в своих рукописях тех ужасающих подробностей, которые вклинились в память Ниар: бумага не может отразить тех воплей, что исторгали из себя покалеченные умирающие в агонии; она не может передать того сладковатого запаха прожаренной плоти, что щекотал нос Ниар в ту ужасную битву; сухой папирус бессилен передать весь кровавый кошмар, что пришлось пережить Красной Колдунье. — Ниар? Ниар, с Вами все в порядке? — приятный голос прошелестел совсем близко. Не понимая, что происходит, наследница Дор Даэделота открыла глаза. Тошнота не проходила, а боль в спине и боку только усиливалась. Ниар захотелось посмеяться над собой, над собственной беспомощностью, но сил на веселье совершенно не осталось. Драка с гномкой стоила потраченных усилий, без сомнений, ведь полученные увечья легко лечились. Однако чтобы от произошедшего конфликта была хоть какая-то польза, следовало перетерпеть боль и унижение. Все шло по плану. — Я, кажется, навлекла на Вас немилость Даина Железностопа, — попытавшись улыбнуться, Красная Колдунья сглотнула. Слюна во рту была соленой. — Мне не хотелось этого, прошу меня простить. Торин не ответил. Он хмуро смотрел в лицо своей собеседницы, оглядывая ранки на нем. Потом, протянув руку к Ниар, осторожно коснулся ладонью ее щеки. Девушка, перебарывая в себе инстинктивное желание отпрянуть, просто отвела взгляд в сторону, дозволяя эреборцу то, чего не дозволяла другим. Рука Короля-под-Горой оказалась холодной, как лед. — Ну, глаза у него тоже синие, но не думай, что сердце снежное, — Осаа стояла за спиной сына, хитро поглядывая на Красную Колдунью. Ниар не сомневалась, что гномка ненавидит весь род Мелькора, и, при возможности, постарается избавиться от докучающих Миас навечно. Однако что поделать – добрый и нежный голос гномки благотворно действовал на разум в момент слабости. Ниар позволила себе расслабиться, интуитивно понимая, что в настоящий момент никакие опасности не угрожают жизни. — Не стоит думать о Даине, — коротко произнес Торин, убирая прохладную ладонь с разгоряченного лица Миас. Ниар, немного сожалея об этом, принудила себя встать прямо. Расправить плечи, слегка взбодриться. Ведь, по сути, ей не должно выглядеть столь ущербно в глазах гномьего правителя. По ее жилам текла магия Амана, ее сила позволила бы ей расширить проход Калакирья до размеров Тангородрима. Разве могло такое существо даже по собственной воле позволить себе пасть так низко? Честь дороже всего. Тем более в глазах врага. — Врага? — Осаа рассмеялась, заставив Ниар вздрогнуть. Неужели гномка могла читать мысли? Или же все действия, как и помыслы, старшей дочери Мелькора стали настолько предсказуемы, избиты? — Торин не враг тебе, Чародейка. Единственный злодей тут – ты. — Вам нужно отдохнуть, — Торин, заметив дрожь спутницы, помрачнел. Отведя взгляд, качнул головой и, не спрашивая больше Ниар ни о чем, подхватил ее на руки, точно пушинку. Издав удивленный вскрик, Красная Колдунья даже не успела возразить эреборцу. Сильные руки гнома держали тоненькое тельце дочери Дор Даэделота надежно, крепко. Торин не смущался своего поведения и, даже не смотря в лицо Ниар, ловко и быстро зашагал вперед по лестнице. Не зная, как реагировать на столь открытое проявление доброты, Миас зарделась. — Ну, что скажешь, Колдунья? — Осаа, безликой тенью шедшая подле сына, широко улыбалась, явно предвосхищая дальнейшее развитие событий. — Разве он заслуживает смерти, этот грубый и неотесанный Король-под-Горой? Разве должен он пасть от руки Азога, так, как велит того его судьба? Загляни ему в сердце, Ниар. Ты ведь можешь, ты не побоишься обжечься. Что для тебя наши жизни? Лишь песчинки в пустыне. Так почему бы тебе не разглядеть одну единственную и не защитить ее от гневного ветра рока? Он добр к тебе и милосерден. И мнение его не изменится, даже если он узнает правду. Ниар скосила взгляд в сторону. Ей не хотелось больше слушать речей Королевы Эребора. Возможно, в ее сладких и заманчивых словах крылось белое зерно чистой, бескорыстной правды. Но, признавая этот факт, Ниар с неудовольствием находила себя в положении человека, заведомо приговорившего ни в чем неповинного к смерти. Красная Колдунья, в силу особенностей своего характера, зло творить не торопилась. Приказы отца нельзя нарушать, воин нельзя избежать, но причинять боль кому-то, в кого ты веришь… Кого ты знаешь и кого находишь достойным… — Слишком даже для тебя, да? — Осаа не уставала подзадоривать Ниар. Широко улыбаясь, гномка подмигнула старшей Миас, как старой подружке. — Я думала, ты сама пишешь правила, деточка. Сложно не привязаться к тому, кого ты пытаешься привязать к себе. Тебе это было известно. И тебе известно, что ждет всех нас в конце пути. Выбор все еще за тобой. А пока позволь ему проявить к тебе внимание. Ниар вздрогнула. Осаа, махнув ручкой, развернулась на месте и направилась вниз по лестнице, видимо не желая больше разводить пустых бесед. Радуясь исчезновению несносной собеседницы, дочь Дор Даэделота прикрыла глаза, наслаждаясь теплом, что исходило от гнома. — Вам холодно? — Торин задал вопрос мягко, словно обращаясь к ребенку. Ниар, подняв к нему взгляд, слабо улыбнулась. Вглядываясь в лицо эреборца, старшая Миас пыталась понять, что же делало грубого сына Аулэ столь непохожим на подгорного жителя. Может быть его яркие, синие глаза. А может, тонкость черт лица. В любом случае, молодой Король сильно отличался от своих собратьев. И не только внешне. — Вы слишком добры ко мне, — вслух высказала Ниар свою мысль, пытаясь понять, чего хочет и что собирается делать в дальнейшем. Гном, глухо хмыкнув, ступил в темный коридор в самом сердце гор и пошел к высокой двери, по обе стороны которой горели жаркие факелы. Просторный каменный холл вился вдаль, сплошь усыпанный грубыми статуями из железа и мрамора. — Вашему Величеству не нужно быть таким добрым к… к незнакомцам. — Вы хотели бы, чтобы я относился к Вам иначе, хм? — вопросом на вопрос ответил Торин. Ниар услышала его улыбку и улыбнулась сама, боясь посмотреть в синие глаза Короля-под-Горой. Забыв на какое-то время о боли в спине, старшая Миас вслушалась в биение сердца гнома. Прижавшись ухом к его груди, с удивлением поняла, что Торин Дубощит волнуется. — Вы спасали жизни моим друзьям и помогали нам. Вы не незнакомка. Вы друг. — Вы не знаете меня, — с дрожью в голосе произнесла Ниар. Перед глазами возник образ отца, в гневе убивающего невинных. Красные глаза того, кто некогда вверг в ужас всю Арду. — Зато теперь я знаю, что Вы владеете кхуздулом получше, чем многие гномы, — и снова мягкость в голосе. Подойдя к заветной двери, Торин осторожно поставил Ниар на ноги. — И отлично ругаетесь на нем, ибо первое, что я услышал, зайдя в обеденный зал, стал Ваш голос, громко вещающий самые непотребные словечки из мне известных. Ниар открыла было рот, чтобы найти верное оправдание, но Торин, рассмеявшись, просто махнул рукой. — Не желаю слышать, откуда такие познания, — отворяя дверь, эреборец рукой пригласил спутницу пройти внутрь. — Однако их наличие меня приятно удивляет. — Где мы? — старшая Миас улыбнулась. Помещение за дверью оказалось небольшим, скромным, и на удивление уютным. Крохотная дубовая кровать, низкий столик, стул, пара свечей и прочие предметы мебели, не слишком пестрые, местами обшарпанные, но аккуратные. Обитатель этого гнездышка был крайне непритязателен в своих нуждах. — Это моя старая комната, — Торин прошел вглубь покоев, начав разжигать потушенные свечи. — Еще с детства. Мне довольно часто приходилось гостить у Даина… Ниар улыбнулась, коснувшись рукой книжного шкафа. Заставленный древними сказаниями, он пестрил корешками фолиантов и манил к себе, как и любое другое хранилище книг. Хмыкнув, Миас вытащила наугад одну. Крохотный томик лег ей в руки приятной ношей. Тиснённая обложка лоснилась золотой вязью. Маленькая книжечка хранила в себе сказки минувших дней. Сказки времен Белерианда. — Здесь тесновато и темно до жути, — Торин зажёг последнюю свечу и обернулся к Ниар. — И, как в любой другой гномьей комнате, пахнет сыростью и пылью. Но зато тут Вам не будут мешать, а в соседнем помещении сможете спокойно умыться… Торин смолк, вновь задержав взгляд на лице Ниар. Сглотнув, девушка представила себе, как ужасно выглядит. Наверное, кровь на лице успела обратиться в черную корочку. Потупив взор, Ниар отерла рукой губы, морщась при этом. Хорошо, что все зубы остались целыми. — Поспите, — эреборец кивнул на кровать, — вам станет намного легче. Завтра, конечно, вы вряд ли сможете бегать, и все тело будет до ужаса болеть. Если вдруг вам что-нибудь понадобится, Вы найдете меня у Фили и Кили. Это не слишком далеко – в этом же коридоре, пятая дверь справа. — Спасибо, — Ниар сжала крохотный томик в руке. Где-то в нем должны были храниться те предания, что рассказывал некогда Мелькор своим детям. А еще, вероятно, в нем же хранились сказания о Дор Даэделоте. И тех ужасах, что крылись под мрачными сводами ангбадской крепости. — Спасибо, Ваше Величество. — Прекратите ко мне так обращаться, — вежливо попросил Торин, уже стоя на пороге собственной комнаты. — Все называют меня по имени, Вы не должны быть исключением. Кстати, если захотите переодеться… — Вы не ответили мне, почему так добры, — Ниар выпрямилась, понимая, что держит в руках книгу об истории собственной семьи. Если бы Король-под-Горой знал, кто сопровождал его на пути к Эребору, не стал бы медлить и снес бы древнему чудовищу голову с плеч. Ведь именно чудовищем Ниар представлялась всем жителям Арды: древним порождением темных пучин Белерианда, его мрачной и злой стороны. И клинок в руке Короля-под-Горой рассыпался бы на части, потому что кровь Миас несла в себе ту же магию, что и клинки из Гондолина. — Ваше Величество не хочет говорить чего-то? Неужели я настолько жалка? Молодой наследник рода Дурина прищурился. Никаких эмоций не читалось на лице гнома, лишь спокойствие и сдержанность, к которым Ниар уже успела привыкнуть. В синих глазах плясали холодные искорки. Красная Колдунья нервно попятилась, желая провалиться сквозь землю. Лучше бы эреборец просто ушел восвояси – ледяной взгляд пронзал душу насквозь, вытаскивая на свет тайны и секреты, о которых бы лучше никому не знать. — Отнюдь, в этом и проблема, — Торин качнул головой, будто бы о чем-то усердно размышляя. — Я понятия не имею, почему произошла драка, но хочу верить, что правда была на вашей стороне. К тому же, я видел, как вы дрались… Ниар вновь встретилась взглядом с Королем-под-Горой. Из легких будто бы в одну секунду исчез весь воздух. Хотелось сделать глубокий вдох, но тело отчего-то решило не слушаться разума. Ноги налились свинцом, руки отяжелели, а язык будто присох к небу. Ниар попыталась сдвинуться с места – тщетно. — Двалин был прав, говоря мне о том, что в Вас скрывается нечто большее, чем просто смертный человек, — глаза гнома вновь полыхнули режущими искрами льда. — Вы ведь поддавались своей противнице, умело поддавались, не желая, видимо, причинять ей вред. Может, кто-то не заметит Вашей боевой подготовки, однако мне повезло наблюдать за множеством воинов… Умелых бойцов смогу отличить от неумелых. Вы умелы, бесспорно, и, признаться, я вновь приятно удивлен. — Вы уходите от ответа, — осмелилась перебить Короля Ниар. Как-то не ожидая от Торина такой проницательности, старшая Миас поспешила перевести тему разговора в другое русло. — Скажите мне, отчего так добры со мной? — Я не прошу рассказать мне правду, Ниар, так и Вы не просите меня о ней, — голос Торина вновь наполнился мягкими нотками ласки. Красную Колдунью пробрал холодок. Что-то странное происходило вокруг. Понимая, что покусывает от волнения нижнюю губу, и так распухшую до ужасных размеров, Миас сглотнула. Не в силах отвести взгляда от Короля-под-Горой, ждала продолжения его речи. — Ложитесь спать и отдохните немного. А после мы обсудим путь, который позволит нам безопасно вернуть Вас к Беорну. Торин нежданно-негаданно улыбнулся, полез в карман своего сюртука и вытащил из него красивое зеленое яблочко, круглое и блестящее. По комнате разлился кисловатый запах уходящего лета. — Это не ваши наливные яблоки, — эреборец подбросил сочный фрукт в руке, после чего кинул его Красной Колдунье. Без проблем поймав маленький подарок, Ниар прижала его к губам. — Но это все, что удалось найти в Железных Холмах. Если найдутся красные, клянусь Аулэ, принесу Вам. Ниар робко улыбнулась, провожая взглядом уходящего прочь гнома. Дождавшись, пока захлопнется дверь, понуро опустила плечи. Сердце, будто спятившая птица, билось о ребра, силясь вырваться из груди. Спина болела, ободранные коленки саднило чуть ли не хуже, чем сбитые костяшки пальцев. И в целом, состояние было ужасным. Старшей Миас захотелось вдруг забиться под теплое одеяло и представить себя маленькой. Такой, какой она была тысячи лет назад – наивной, непорочной, смешливой. Когда-то давно ведь и сама Ниар верила в добрые сказки… К глазам отчего-то подступили слезы. Собираясь в уголках, они слетали по щекам к полу, расчерчивая солоноватые дорожки на красных от синяков щеках. Вновь вспомнился отец. Он ведь так заботился о своих детях… Вспомнились Талрис и Анаэль. Снова и снова – ответственность за семью, за будущее родины, за те ценности, что защищались в Ангбанде. Разве можно было усомниться в избранном пути? Нет, ни в коем случае. Стоило только вспомнить о том, где сейчас находился Мелькор. Чем рисковали брат с сестрой, подставляя свои шеи под плаху. Ниар осела на пол. Душащая боль в груди не проходила, становясь все сильнее и сильнее. Вытянув перед собой руки, девушка с ненавистью оглядела ладони. Сколько же крови было на них… — Ох, дитя… — Осаа вновь была рядом. Она прошла к Ниар и, немного погодя, села подле создательницы Лугбурза. — Не стоит. Поверь, не стоит корить себя за прошлое… Его не вернешь, не исправишь. Ты только изводишь себя, почем зря. Ведь в груди твоей бьется справедливое и доброе сердце. Ты и сама это знаешь… От слов гномки становилось только хуже. Разве добрый человек в здравом уме пошлет на верную гибель тысячу-другую солдат? Вряд ли. Разве позволит он себе одним взмахом руки лишить жизни сотни живых существ? Разве станет драться за то, что приносит отчаяние и страх в существующую вселенную, и так не слишком светлую? Рыдания разрывали Ниар глотку, а воспоминания терзали разум. Уже не зная, от чего устала больше – от постоянной войны или от собственного хладнокровия – Ниар просто сидела на полу и плакала, позволяя Осаа гладить себя по голове. В душе царил хаос. А в груди разгорался пожар.♦♦♦♦♦
В душе царил хаос. А в груди разгорался пожар. Бильбо, выпучив глаза, пялился на эльфийку. Онемевший от удивления и ужаса, хоббит вслушивался в разговор Даина и Илийи. Не придавший значения началу их беседы, полурослик только сейчас понял, что речь шла о нем самом. Обрадовавшийся тому, что драка окончена и Ниар находится в безопасности, мистер Бэггинс дозволил себе на пару минут просто забыться в собственных мыслях. Пропустивший начало спора между Королем Железных Холмов и юной Квенди, наш смелый герой теперь очень жалел о собственной беспечности. Стоя за спиной Кили, Бильбо теперь старался не пропускать ни одного слова. — Ну, так что, по рукам? — короткая и веселая реплика Нанивиэль. Задорный голос девчушки разбил тишину вокруг соловьиной трелью. — Да, по рукам, — довольный Даин рассмеялся. — Если ваш хоббит сумеет одолеть одного из моих самых сильных воинов, я – Даин Железностоп – сбрею свою бороду. А если мой воин одолеет хоббита… — То мы привезем вам столько эльфийского вина, сколько вы пожелаете, — подтвердила Арвен, хмыкая. — С другой же стороны, еще один спор… Бильбо, почуяв неладное, юркнул за спину гному побольше. Все еще не понимая, что происходит, он пытался совладать с начинавшейся истерикой. А тем временем дева Ривенделла, плавно прошествовав мимо Даина, остановилась напротив Фили и Кили. Обратив свой взор к темноволосому племяннику Торина, приятно улыбнулась. — Раз достопочтенный гном не верит в успех Бильбо, он тоже поплатится за свой скептицизм. Вы ведь сами решили сделать ставку, любезный? — У меня бороды нет, — довольно проверещал Кили. — Да и я более чем уверен, что против самого сильного воина Железных Холмов Бильбо не сможет и минуты выстоять. Готов спорить на что угодно, как угодно и где угодно. Даже если вы дадите хоббиту самый лучший меч… Мистер Бэггинс перестал слушать. Ему как-то стало все равно на условия спора, ведь он, наконец, понял, в чем заключалась его суть. Глотая ругань, маленький полурослик на негнущихся ногах вышел из своего укрытия. Понимая, что вот-вот упадет в обморок, Бильбо встал напротив Арвен. Последняя тут же смолкла, глядя на хоббита. Все присутствующие тоже обратили свои взоры к полурослику. — Я… — Бильбо, запинаясь, гневно посмотрел на Кили. — Я… Мне кажется я снова что-то пропустил. С кем я буду драться и, простите… Что происходит!?