♦♦♦♦♦
Приступать к работе не хотелось, а стратегию поведения нужно было срочно менять. Потому что исполнять любовную комедию дочь Мелькора более была не в силах. Слишком уж велик был риск заиграться. Ниар явно боялась оступиться, допустить ошибку, проявить лишний раз свою врождённую доброту. Она не желала играть по чужим правилам, а потому решила изменить свои. Осаа не могла в чем-то упрекнуть принцессу ангбандскую. Дитя Моргота не умело проигрывать, как не умело признавать собственных ошибок. Зато упрямства Ниар занимать не нужно было. Тяжело вздохнув, гномка посмотрела на спящую Миас. Чародейка, плотно укутавшись в одеяло, всю ночь вертелась и что-то шептала себе под нос. Иногда вскрикивала во сне и тотчас забывалась, вновь погружаясь в свои кошмары. Плохие дрёмы всегда преследовали колдунью, но последние два дня просто не давали ей покоя. Ниар просыпалась ни свет, ни заря, уставшая и сердитая. Мрачнее тучи она присоединялась к компании гномов, изредка отшучиваясь и ещё реже улыбаясь им. Так бежали долгие часы, безмолвные, страшные. Будто перестав замечать гномку рядом с собой, всю свою силу и волю Ниар сосредоточила на предстоящем бое хоббита. Королеве Эребора изменения в Миас не понравились. Ничего хорошего они не предвещали. До ушей Осаа донёсся протяжный стон. Зашуршали простыня и одеяло, послышалась ругань на чёрном наречье. Красная Колдунья неохотно сползла с кровати. Опустив босые ноги на холодный пол, поморщилась, начиная пальцами массировать виски. Гномка хотела бы как-то помочь девушке – смотреть на мучения пусть и злого, но живого создания Осаа долго не могла. Только вот как помочь тому, кто любую помощь отвергает? — Снова ты, — надтреснутым голосом произнесла Красная Колдунья, упирая свой взгляд в каменную стену. Под глазами чародейки темнели синяки. Осунувшееся лицо в приглушенном свете утра казалось мёртвым. — Что ж, ладно. Я дождусь рассвета, при котором тебя рядом не окажется. Встав на ноги, девушка принялась застилать постель. Резкими движениями оправив простынь, поверх накинула серое одеяло. Взбила подушку и, убедившись, что кровать убрана идеально, направилась к свечам. Несколько секунд поглядев на восковые башенки, Ниар взмахнула рукой: магия ветерком разнесла огонёк по фитилям. Тёплый свет наполнил комнату уютом. Осаа стало полегче. Удивлённая внезапным проявлением внимания к собственной персоне, гномка испытала радость. Успев привыкнуть к обществу ангбандки, подгорная жительница начинала искренне сочувствовать положению Ниар. — Прогони меня, если желаешь, — коротко процедила Королева Эребора. Потянувшись, последовала за Красной Колдуньей. Последняя, сбросив с себя ночную рубаху, направлялась к ванной комнате. Бледное тело молодой девушки тонким абрисом виднелось в полумраке умывальной. Осаа, оглядывая Ниар, прекрасно понимала, насколько чудесной была стать старшей дочери Мелькора: людская конституция, прочная, гибкая. Эльфийским девам было далеко до чародейки – их нежность и невинность нельзя было сравнить с дикой природой наследницы Дор-Даэделота. — А смысл? — ступив под ниспадающий к земле холодный горный ручей, Ниар принялась умываться. Серебряные струи стекали по рукам и ногам Миас, вырисовывая забавные узоры на её белой коже. — Ну, уйдёшь ты, что изменится? Через тебя я хотя бы получаю свежие новости. Вряд ли кто-то сможет рассказывать мне каждое утро о завтраке Даина и кухонные сплетни. Пользы нет, но есть веселье. — Тебя сплетни забавляют? — Осаа искренне удивилась. Гномке казалось, что чародейка остаётся равнодушной к любым проявлениям чувств. Ниар старательно делала вид, что не интересуется чужими увлечениями, обидами и радостями. И, надо признать, преуспевала в своём желании казаться подчинённым и близким холодной, как чёрная сталь. — Они многое объясняют, — пояснила ангбандка. Промывая короткий волос, устало улыбнулась. — Чтобы понять, как следует действовать, нужно слышать и видеть больше, чем остальные. Ты мне помогаешь, за что я тебе остаюсь благодарной. Повернувшись к гномке спиной, Ниар замолчала. Осаа, не понимая, чем это утро отличается от других, пыталась как-то объяснить такую разговорчивость чародейки. Старшая Миас не казалась человеком, способным бросать слова на ветер. Будь воля принцессы Дор-Даэделота чуть-чуть слабее, о пелорийской тройке знали бы все, включая детишек в добром и теплом Шире. Однако сотни лет подряд Ниар умудрялась скрывать факт своего существования от целого мира, не лишённого светлых умов и гениальных полководцев. А вопрос оставался открытым – что изменилось? — Тебе снятся кошмары, — констатировала Осаа, как бы между прочим. Ответа от Ниар гномка не ожидала. — Каждую ночь я вижу, как ты мучаешься. Не представляю даже, что может так изводить твоё сердце. Старшая Миас обмерла. Опёршись руками о скалу, опустила голову. Мышцы у плеч напряглись, словно девушка одной только силой пыталась отодвинуть стену прочь от себя. Пальцы чародейки впились в шероховатую плоть камня. — Я не думаю, что тебе действительно хочется узнать, что творится в моей голове. Полагаю, гнёт моих воспоминаний может сильно изуродовать твой разум. — Так тебе война снится? — догадалась Осаа. Хмыкнув, качнула головой, будто в досаде. Жалости гномка к Миас не испытывала. Напротив. Ликовала. — С чего бы? Неужели тебя мучает совесть за тысячи погубленных жизней? Не думала, не гадала. — В это так сложно поверить? — прорычала Ниар, разворачиваясь на месте. Боль, отражённая в карих глазах, на миг испугала гномку. Ещё не приходилось видеть подгорной жительнице в чужих очах не истлевающий пожар войны. — Думаешь, что такие, как я, совершенно бесчувственны? Ты ошибаешься, призрак. Заблуждение, передаваемое от сына к сыну, из поколения в поколение. Зло однозначно, совершенно, имеет острые края и никогда не касается белых стен благородства и созидания. Разве ты была тысячи лет тому назад в местах сражений, где проливали свою кровь мои собратья? Разве можешь ты сказать, кто был прав, не основываясь на чужих толках? Ниар поморщилась. Осаа, сглотнув, отпрянула в сторону от чародейки. Без лишних намёков и рассуждений подгорная жительница уловила ход мыслей ангбандки. Возразить было нечем, потому что в словах Ниар скрывалась горькая правда. Летописи, сказки, легенды и придания – все это в Средиземье основывалось лишь на гласе тех, кто некогда видел былые сражения. Историю пишут победители, а не побеждённые. Последним остаётся лишь кануть в небыль, молча, смиренно, покорно. Вряд ли ныне кто-то может различить между собой ложь и правду, воедино слитых в исторических трактатах. — Ты обвиняешь меня в том, что я верила своим предкам просто потому, что так положено? — гномка сделала большие глаза. — А как мне судить тебя, Ниар? Ты сражаешься на стороне тех, кто желает испепелить Средиземье. Разве Саурон засадит пустыни зелёными цветочками и с эльфами в обнимку начнёт распевать гимны о самом себе? Согласись, что это невозможно. Он скорее все земли к западу от Мордора покроет черным саваном. — Несомненно, — Ниар подхватила полотенце, начав обтирать тело. Сухая ткань быстро впитывала влагу. Локоны вьющихся волос, подсыхая, медной короной обрамляли суровое лицо ангбандской воительницы. — Вот только Аннатар, могу спорить, нацелился не на запад. Осаа прищурилась. Уследить за мыслями Красной Колдуньи было сложно. Не ведая, о чем ведёт речь Миас, гномка опешила, силясь сообразить, что крылось за шарадами чародейки. Саурон, выковав своё колечко, преследовал одну единственную цель – стать единовластным властелином всего Средиземья. И врагов у него было немало. — Мордор находится на юге, лишь севернее и западнее Тёмный Властелин имел врагов, — Осаа нахмурилась, сложив руки в замок на груди. — О чем ты речь ведёшь, дитя? — Я говорила тебе, я не дитя, — Ниар отбросила в сторону мокрую тряпицу. Схватив со стула рубашку, накинула её на себя. — И что же происходит в ваших маленьких черепушках, существа Средиземья? Всегда было интересно, о чем думают такие крохи как вы. Лишённые возможности смотреть на мир с разных сторон, ограниченные, невнимательные, глупые. “Мудрые” правители. — Прекрати паясничать, — мягко попросила Осаа, найдя в себе силы улыбнуться. Старшая дочь Мелькора снова начала козырять своим неординарным умом. Добрый знак. — Я зову тебя так, потому что… не могу иначе. — А то как же, — Ниар рассмеялась, протирая глаза кулаками. — Ты меня сыну своему сватала. И – о великий Илуватар – у тебя это почти вышло. — Ещё выйдет, — поправила Осаа. — Возможно, но маловероятно, — Красная Колдунья выпрямилась, потягиваясь. — Пока я в здравом уме и полностью контролирую свой разум, чувства не возьмут верх над самоконтролем. С другой же стороны, ты отдаёшь дань старым привычкам, называя меня подобным образом. Пытаешься сократить дистанцию, привязать к себе образ волнующейся матери. — Так и есть, — не стала отрицать гномка. — И, заметь, судя по всему работает, ибо ты со мной разговариваешь, подувшись всего два дня. Мелочи. Дис единожды устроила мне полугодовое молчание просто потому, что я не разрешила ей завести щенка в стенах крепости. — В нашей семье в принципе разговоры не считались обязательными, Осаа, — Ниар, прошествовав к кровати, потянулась к небольшому окну. Вырезанное прямо в стенах горы, оно уходило глубоко в камень. Лучи восходящего солнца золотили стекло, возвещая о начале нового дня. Чародейка, недолго колеблясь, приоткрыла ставни. — Общение не является основой прочных уз. Доверие не строится на банальных словах, оно основывалось между нами на действиях. Согласись, вряд ли можно усомниться в преданности какого-то члена семьи, проверив на прочность волю и разум путём вверения жизни в чьи-то руки. — Полагаю дело не в доверии, а в дисциплине, — гномка сделала скучающее лицо, приложив руку к щеке. — Мелькор видимо так вас зашугал, что милые детишки и пикнуть то ничего против не могли. А без разговоров какое может быть веселье? — Ну, мы паукам животы вскрывали, — поведала Ниар, обернувшись к подгорной жительнице. — А ещё иногда подсовывали балрогам бочки с уксусом вместо вина. Поверь, ядрёная смесь действовала на демонов почище всякой выпивки. Забавно было наблюдать за тем, как надравшиеся валараукар гоняются за своими хвостами. — Да уж, великолепная детская забава, — язвительно заметила Осаа. — Забава для будущих королей, — парировала чародейка. — Дурь в голове, — не унималась гномка. — Ну, может чуть-чуть, — согласилась Ниар. — Мы уже начинаем говорить с тобой на одном языке, — Королева Эребора широко улыбнулась. Почему-то ей нравилось болтать с ангбандкой, рассуждая о пустяках. А быть может, дело было в таинственности, оплетавшей образ Ниар тонкой паутиной. Никто из ныне живущих не мог похвастать возможностью выпить чаю с наследниками Дор-Даэделота. К тому же, Торину Ниар нравилась. В смысле, действительно нравилась. С этой мыслью нужно было свыкнуться. — Это я начинаю говорить с тобой на одном языке, посланница Эру, — заметила Ниар. — Никто не посылал меня к тебе, — возмущённо возразила Осаа. Она прекрасно помнила, как сбежала из Чертогов Мандоса. Вряд ли бы кто-то из Валар обрадовался, узнав, что гномьему духу удалось удрать в Арду. — Это ты так думаешь, гномка, — Ниар, схватив с прикроватного столика глиняную трубку, начала забивать её табаком. — Правда состоит в том, что тебя подослали ко мне умышленно. Первый Певец все ещё присматривает за своими детишками, наслаждаясь той комедией, что творится в Средиземье. Уверена, получает при этом немалое удовольствие. Если брать в расчёт его причастность ко всему происходящему, не остаётся сомнений, что длинный нос Эру в скором времени покажется и в моих делах. — Глупости, — зашипела гномка, даже не представляя, как такие речи могли срываться с уст Ниар. — Ты говоришь глупости, колдунья. — Так ли глупости? — поднеся лучинку к трубке, Ниар закурила. Вот уж точно не женская привычка. Осаа никогда не любила запах табачных изделий, тем более если раскуривали их в маленьком помещении. Миас же, опустившись на кровать, явно наслаждалась моментом. — Сама рассуди, моя названная матушка, глупы мои речи или нет. Ну, допустим, что мы забудем на время о присутствии на землях Эндора таких существ, как я. Предположим даже, что ничего плохого не происходит. Все счастливы. Все живут долго, радостно, безгрешно. Скажи, если бы жизнь была такой, кому нужен был бы Эру и вся его свита? На чем бы строились верования эльфов, этих надменных, глупых, горделивых созданий? — Вот уж не думала, что ты к ним так относишься, — вставила Осаа. — Я действительно их недолюбливаю, — Ниар провела рукой по воздуху, выпуская изо рта струйки дыма. — Но суть не в них. Суть в происходящем. Забава в том, что наш достопочтенный создатель намеренно допускает зло, ибо без зла такого понятия, как добро, существовать просто не может. Какой смысл в чёрном цвете, если нет белого и наоборот? Никакого, ответ очевиден. Счастливые не могут быть таковыми, если нет несчастных, иначе жизнь будет похожа на фарс и грош ей будет цена. Борьба определяет ценность наших душ, наш выбор, наши действия. С самого рождения, почти с пелёнок, во мне воспитывалась одна мысль – свобода выбора является важным составляющим духовного начала. Но разве можно выбирать, если твой выбор предопределён? И почему предопределён? Потому что какому-то безмозглому скупердяю-творцу захотелось поиграть в куклы. А я не кукла, как и ты таковой не была. — Ты что-то перегибаешь палку, Ниар, — Осаа натянуто улыбнулась, видя, как сияет чистотой лицо чародейки. — Илуватар не может говорить нам, как поступить, а как не поступать. — Тогда скажи, откуда берутся предсказания? И откуда мы с тобой знаем, что Торин, твой милый сынок, погибнет в скором времени? — Ниар изогнула дугой одну бровь. Её голос наполнился состраданием, ранее никогда не проявляемым. — Пойми одну вещь: мы с тобой лишь пешки в огромной шахматной игре. Мой отец хотел сойти с доски, перестать играть по правилам и жить свободной жизнью. Я хочу того же. За это дерусь. В это верю. И буду верить до конца своих дней. — Твой бунт может оказаться частью навязанной игры, — Осаа помрачнела. — К тому же, Моргот мог внушить вам эту мысль только для того, чтобы заручиться поддержкой детей, которых в одиночку сам победить бы не смог. — Твоя правда, — Ниар задумчиво вглядывалась в расползающийся по комнате дым. Сизые струйки вились в воздухе, точно змеи. — Я часто размышляла над этим. И часто подвергала сомнению все слова близких, сказанные мне в то или иное время. Мой гарант безопасности – моё недоверие окружающим. Оно позволяет мне замечать те вещи, на которые бы остальные люди просто не обратили бы своего внимания. Как и выходит с Дол Гулдуром. — А что не так со старой крепостью? — гномка чувствовала, как волнение начинает поглощать спокойствие и как умиротворение покидает безмятежное сердце. Красная Колдунья начинала говорить те вещи, о которых старалась молчать. — Майар уверены в том, что Саурон желает захватить Эребор, преследуя свои корыстные цели. В этом был бы смысл, если бы меня не существовало как личности. Укрепление своих сил на севере, к востоку от Мглистых Гор, стало бы хорошей предпосылкой для дальнейшего наступления на запад. Силы Саурона растут, он крепчает, пытается отвоевать потерянный авторитет у людей моего отца. Смог захватил цитадель по моему приказу, это тебе известно. Но я никогда ничего не делаю просто так. Дракон предан мне и будет предан до конца, в этом я уверена. Жизненно необходимо не подпустить Майрона к Эребору, не позволить ему обосноваться на севере. — Почему? — Осаа недоумевала. Разве мог кто-то рассуждать в такой далёкой перспективе? — Ты говорила, тебе нужен Аркенстон. Саурон не желает заполучить камень? — Саурон желает заполучить иную реликвию, — Ниар моргнула, грустно улыбнувшись. — Существует в Арде одна вещь, способная убить любого из Миас. Эту вещь сложно обуздать и, ссылаясь к воле всеми любимого Эру, вряд ли можно использовать в злых целях. К сожалению, мы с моим другом охотимся за одними и теми же побрякушками. Поэтому действовать на опережение действительно необходимо. — Тёмный Владыка наверняка захочет столкнуть вас с воинами Эннората, — гномка прищурилась, понимая, что все добрые силы Средиземья попросту не видят сгущающихся над их головами туч. — Вы оба боретесь за право властвовать над Белериандом. — Поправка, — Ниар шикнула на собеседницу, тем самым вызвав негодование подгорной жительницы. — Я борюсь за свободу, а не за власть. Мне не нужно многого. Я просто желаю вернуть свой дом. — Ладно, ладно, — Осаа не стала оспаривать Ниар. Толку не было. Чародейка могла любого убедить в своей правоте при особо сильном желании. — Ты борешься за свой дом. Одного в толк не возьму. Если Мелькор все ещё пребывает в заключении, а Саурон пока не окреп для полноценной войны, что мешает тебе поднять Белерианд из-под водных пучин? Что мешает действовать открыто, без злого умысла? — Вы бы дали мне Аркенстон, объясни я, кем являюсь и чего хочу? — Ниар ухмыльнулась. — Скорее бы уж попытались заколоть. Этот камень нужен мне, чтобы освободить отца. Сил наших хватит, чтобы поднять всю потопленную западную часть Средиземья. Но отстроить её мы вряд ли сможем. Вдыхать жизнь в умершее… Красная Колдунья замолчала. Лёгкая улыбка сошла с её лица. Осаа стало дурно. Впервые, пожалуй, гномка осознала, с кем находится в одной комнате и о чем говорит. Да, ей приходилось видеть эльфийских господ и людских королей, но тут речь шла далеко не о простом создании. Речь шла о чародеях Миас, могущественных обладателей чудесных даров земель Белерианда. — Нам нужен отец, хотя бы потому, что он является частью нашей семьи, Осаа. А Эребор нынче точно перекрёсток, часть пути, имеющая власть над будущим. Кровь твоего сына, его слово, его наветы – они могут обеспечить меня немыслимой силой, способной как разрушать, так и отстраивать с нуля. Он умрёт в любом случае, но если он вдруг падёт от моей руки, могу гарантировать ему быструю смерть. Ниар поднялась с кровати и подошла к гномке. Королева Эребора, ощутив жар, идущий от Красной Колдуньи, поморщилась. Колдовской огонь, по сути своей сходный с тем, что поддерживал жизнь у подножия Лугбурза. — Ты можешь его спасти, — прошептала Осаа, глядя в лицо чародейке. — Я знаю это, верю в твои силы. Неужели ты не желаешь ему лучшего? И слова, произнесённые тобою в тот славный день… Они ничего не значат для тебя? — О чем ты говоришь? — Ниар сморщила недовольное лицо. Ей никогда не нравилось, когда её же оружием пытались сломать её же собственные правила. Гномка, конечно, вряд ли могла угадать все мысли ангбандки, но потихоньку начинала понимать их ток. В лице Ниар все же можно было найти союзника, а не врага. — Я пойду к Эребору, если того захочет Его Величество, — процитировала Осаа, вспомнив вечер накануне. Она наблюдала за Торином и Ниар издали, пугаясь происходящему. Чародейку Дор-Даэделота с большой натяжкой можно было бы назвать идеальной парой гному. Однако в чувствах сына Королева Эребора нисколько не сомневалась. — Но Его Величество пожелает пойти к Мории, — Ниар радостно улыбнулась. — Понимаешь, Осаа, мне играть дальше совсем не обязательно. Достаточно уже имеющихся результатов. Кто-то говорил мне, что гномы – существа простые по натуре своей. Они любят только однажды. И если любят, то до самой смерти. Хотела бы я знать, может ли такое сильное чувство толкнуть Торина на глупость? А если усиленное вдвое? Хватит этого, чтобы Король-под-Горой подчинился приказу? Я думаю, хватит. С лихвой. Создательница Барад-Дура рассмеялась, и смех её в этот раз не был добрым. Махнув Осаа рукой, Ниар скрылась за дверью, напоследок выдув в комнату густое облачко дыма. Сухой табачный туман окутал гномку со всех сторон, извиваясь в причудливых формах. За окном светлело утро, а в голове матери Торина Дубощита роились мысли и догадки характера неприятного, страшного. В ближайшем будущем Осаа видела исключительно темноту. Свет жил теперь только в её сердце, храня надежду и веру в лучшее.♦♦♦♦♦
Свет жил теперь только в её сердце, храня надежду и веру в лучшее. Разум сомневался в положительном исходе спора, но Арвен, глядя на маленького хоббита, не могла не улыбаться. В груди постоянно взметались вверх и опадали пурпурные волны отчаяния и страха, изрядно разбавленные сладким волнением. Воздух, пронизанный холодными полуденными лучами, в безмолвии раскалялся от царившего среди гномов напряжения. Подгорный народец, собравшись в широком помещении, молча наблюдал за подготовкой бойцов. Бильбо, то и дело подпрыгивающий от малейшего шороха, со страхом в глазах смотрел на своего противника. А тот, надо признать, внушал даже не опаску, а ужас. — Вам не стоит так волноваться, досточтимый хоббит, — присев на одно колено, эльфийка оправила рубашку полурослика. Изрядно потрёпанный сюртучок сегодня мистер Бэггинс решил не надевать. — Это дружеский бой, вы не рискуете ничем. — Ничем, кроме собственной чести и достоинства, — пробубнил Бильбо, шмыгая носом. — Бофур был уверен, что Даин не выставит против меня крепыша. И вот он, мой дорогой противник, на целую голову выше меня. — Я более чем уверена, что этот факт не помешает Вам сегодня одержать победу, — Арвен улыбнулась хоббиту. — Посмотрите на себя, мистер Бэггинс. Вам сейчас положено быть в Шире и пить крепкий чай с лимоном. Но Вы оказались здесь, на Севере, в королевстве Даина Железностопа и в руках Ваших эльфийский клинок, острый, как жало. — Жало, да, это верно, — хоббит отчего-то поморщился, видимо погружаясь в какие-то воспоминания. Правую руку полурослик отчего-то постоянно засовывал в карман брюк, будто боясь потерять какую-то мелочь. Бессмертная решила, что Бильбо прихватил с собой какой-то талисман. В рамках всего происходящего, такие мелочи глупыми не казались. — Хорошее имя для меча, принадлежащего одному из самых храбрых воинов, что мне довелось видеть, — Ундомиэль позволила себе положить руку на плечо хоббита. Мистер Бэггинс вздрогнул, но руки эльфийки не убрал. — Послушайте, Бильбо. Вы оказались здесь по воле судьбы, и не думается мне, что эта взбалмошная особа привела Вас сюда для уроков стыда. Нет, милый хоббит. Вы сможете одержать верх над собственными страхами. — Вашими словами да Эру бы в уши, — согласился хоббит, нехотя разминая волосатые лапки. — Считаете, я правда могу назвать свой меч Жалом? — А почему нет? — Арвен заметила приближающуюся к Бильбо Ниар. Кареглазая девица спешила, будто боясь не успеть сделать что-то. Быстро поздоровавшись со знакомыми гномами, смертная девушка остановилась по левую руку от эльфийки. — А сейчас, если позволите, я оставлю Вас. — Нет-нет, не нужно, — Ниар быстро замотала головой из стороны в сторону, — нет необходимости в подобном. Я просто пришла, чтобы пожелать Бильбо удачи. Хоббит, громко сглотнув, косо глянул на кареглазую девушку. Последняя, отерев руки о штаны, сделала робкий шаг вперёд. Потупив взгляд, немного раскраснелась, будто стесняясь собственной доброты. Бильбо, пару секунд поколебавшись, подошёл к Ниар и обнял её, как своего старого друга. Трогательная сцена заставила Арвен ощутить грусть, сравнимую лишь с тоской по дому. — Кормлэ наа танья тель’раа, Бильбо Садор, — воспитанница оборотня громко и чётко произнесла на синдарине, — Мэгиль хо Манум ллэ кинь’кьо нахвар. — Я не понял ни единого слова, но надеюсь, Вы пожелали мне удачи, — пробормотал Бильбо, отстраняясь от Ниар. Глаза хоббита померкли, и во всех его движениях читалась крайняя неуверенность. — Вы узнаете, что я сказала, мистер Бэггинс, если прислушаетесь к своему сердцу, — смертная дочь Арды поклонилась полурослику и ступила прочь. — А сейчас я не смею больше отвлекать Вас. Только помните о том, что мы с Вами учили накануне. — Не забуду, Ниар, — пообещал Бильбо и, кивнув своей спутнице, проводил её тяжёлым взглядом. Напряжённый, хоббит обернулся к Арвен. — Это был эльфийский? — Да, мистер Бэггинс, — Ундомиэль подтвердила с мягкостью в голосе. Говорить о том, что синдарин в устах человека прозвучал на удивление чисто, Дева Ривенделла не решилась. — Вы скажете мне, что значат её слова? — поинтересовался Бильбо, в панике поглядывая на Торина Дубощита. Гномий Король появился среди своих соратников не так давно и теперь стоял подле друзей, смиренно дожидаясь глупого боя. — А Вы хотите услышать их значение? — вопрос был задан просто из чувства деликатности. Эльфийка не сомневалась в том, что хоббит желает услышать ответ. Моргнув, Арвен перевела взор к Илийе. Нанивиэль стояла рядом с Фили и Кили и живо с ними припиралась. — Несомненно, — полурослик приподнял свой меч в руке. Короткий клинок поблёскивал в дневном свете, напоминая тоненькую серебряную иголочку. Выплавленный в кузнях Гондолина, кинжал нёс в себе свет звёзд, ограждающий хозяина от сомнений и страха. — У Вас львиное сердце, Бильбо Верный, — перевод казался Арвен не таким глубоким, как хотелось бы. — И клинок Манвэ станет Вашей защитой в этом бою. Вот что сказала Вам Ниар, Бильбо. Хоббит, скривив губы, нахмурился. Попытавшись что-то сказать, булькнул и, дёрнув плечами, молча отошёл в сторонку. Арвен, не зная, стоит ли подходить к Бильбо, решила все же оставить его в покое. Маленькому выходцу из Шира следовало сосредоточиться, попытаться расслабиться, вдохнуть полной грудью пронизанный холодом воздух. Толпа вокруг начинала гудеть и Ундомиэль, поднявшись на ноги, поглядела в сторону гнома, с которым предстояло сразиться хоббиту. Рослый для подгорного жителя, одетый в плотные доспехи, он взирал на противника с едва ли скрываемым отвращением. Карие глаза бравого воина хищно блестели под кустистыми черными бровями. Тяжело вздохнув, леди Ривенделла направилась к гномам, с которыми пожаловала в королевство Даина Железностопа. Торин Дубощит, заметив идущую к себе эльфийку, ступил в сторонку, любезно предлагая бессмертной встать рядом. Приятно удивившись, Ундомиэль поклонилась Королю и покорно заняла пустырь по левую руку от эреборца. — Как считаете, Бильбо справится? — обратившись к Торину, Арвен не ожидала честного ответа. Однако знаменитый на все Средиземье гномий воин заставил бессмертную изумиться. — Знаете, госпожа, когда Гэндальф впервые познакомил меня с мистером Бэггинсом, я решил, что волшебник смеётся надо мной, — Король-под-Горой, сложив руки на груди, взглядом упёрся в спину полурослика. — Но, опираясь на опыт, могу сказать Вам, что Бильбо ещё не раз преподнесёт нам сюрпризы. Уж не знаю, чем занимаются хоббиты в Шире, но поверить в то, что они вечно вспахивают огороды крайне сложно. Бильбо справится. Вне всяких сомнений.♦♦♦♦♦
Бильбо справится. Вне всяких сомнений. Он должен был справиться, хотя бы потому, что судьба нашла его достойным опасного приключения. Она же дала ему возможность сплотить гномов под командованием Торина Дубощита. Она вручила ему в руки тонкий клинок, омытый лунной магией. Именно судьба позволила хоббиту найти заветное колечко, что искали все тёмные силы, когда-либо обитавшие на землях Эндора. Ниар, нервно облизав губы, скрестила за спиной пальцы. — Ты что же, переживаешь за него, колдунья? — Осаа, встав рядом, внимательно вгляделась в хоббита. — Забавно, если это так. — Он достоин большего, чем любой из нас, гномка, — прошептала ангбандка, стараясь не привлечь к себе внимания окружающих гномов. Как ни крути, но разговаривающий сам с собой человек – зрелище странное. — Он храбр и силен, вопреки тому, что род его всегда стоял вдалеке от войны. — Скажи мне, Аулэ ради, если ты так отчаянно воспринимаешь их неприятности, отчего же не хочешь избавить от лишних? — Осаа покачала головой, вытягивая вперёд подбородок. — Я не понимаю тебя, Ниар. Поведение, слова, действия – все они в моей голове никак не хотят найти логического объяснения. Делаешь одно, говоришь другое. И враньём при этом твои речи никак назвать нельзя. — Я жива благодаря своему умению скрывать правду, Осаа, — Ниар провела рукой по голове, оправляя волосы. Отчего-то живот начало крутить, будто от волнения. — Не пытайся даже прочитать мои мысли, все равно не выйдет. Но, справедливости ради, скажу тебе, что завидую этому хоббиту. Вырасти я в Шире, ни за что не вышла бы из своей тёплой и уютной норки ради чужого золота. Бильбо храбрее и меня, и Талриса, и Анаэль. Он, быть может, храбрее даже отца. Нам пришлось воевать просто потому, что таково наше наследие. И нас учили убивать, фактически с детства. А что может этот полурослик? Он берет силу и смелость из своего собственного сердца, горячего, непокорного, любопытного. — Издеваешься? — Осаа действительно удивилась. Ниар её реакция порадовала и, улыбнувшись, Красная Колдунья покачала головой. Отчего-то гномке хотелось доверять. Может быть, спокойный глубокий голос матери Торина располагал к себе, а может, её упрямство и любовь к жизни. В любом случае, ангбандка решила не врать Осаа по мелочам. Сыскать в лице Королевы Эребора подругу Ниар даже не надеялась. Однако на понимание со стороны гномки все же рассчитывала. — В его кармане – Кольцо Всевластия, — владычица Тангородрима кивнула в сторону хоббита. — Думаю, ты даже не предполагаешь, какой властью обладает эта забавная вещица. Простое золото, кованное в жерле Ородруина, имеет власть над душами существ Средиземья. По собственной воле оно находит себе хозяина, стремясь вернуться в руки Саурона. Он и это кольцо, по сути, единое целое. Вся сила Мордора заключена в тонком золотом ободе и эта же сила способна извратить даже самые чистые души, прельщая безграничной властью. Я удивляюсь воле мистера Бэггинса, ведь он не изменился за время похода. — Откуда ты знаешь, какие демоны обитают в его сердце, — гномка поджала губы. Её слова прозвучали как приговор. — Может быть он предан давным-давно тому, кого ты некогда считала своим другом. — Я видела его глаза, гномка, и в них не горел огонь Роковой Горы, — Ниар улыбнулась краешками губ. Она примерно представляла, какие эмоции сейчас снедали хоббита. Такое волнение Красная Колдунья испытывала, впервые ведя за своей спиной армию отца. — Он чист душой, а потому свободен от корыстных побуждений. Да, кольцо рано или поздно сломает его, низвергнет в пучину ярости и жадности. Но чувство не насыщаемого голода никогда не возьмёт верх над мистером Бэггинсом. — И поэтому ты так переживаешь за него, м? — Осаа хмыкнула. — Вовсе нет, — попыталась объяснить свою позицию Ниар. Слова давались чародейке с трудом, учитывая, что свои чувства девушка никому никогда не открывала. В тишине и уединении принцесса Дор-Даэделота находила лучшего друга, способного выслушать и дать совет. Поэтому говорить откровенно приходилось нечасто, даже в компании любимых сестры и брата. — Я этим восхищаюсь, но не поэтому желаю Бильбо победы. Пожалуй, я вижу в хоббите те качества, что в моё время считались редкими. Эти качества были способны даровать неприглядным славу, позволяли спасать жизни, ковать будущее. Бильбо смышлёный малый, тебе ли не знать. Рано или поздно он разберётся в том, что происходит сейчас. Не без Вашей помощи, Ваше Величество. — Что ты имеешь ввиду, дорогая? — Осаа побледнела. Гномка, стараясь не выказывать волнения, развернулась к наследнице Барад-Дура. — Ты ведь сама надеялась на помощь хоббита, не так ли? — Ниар, в отличие от своей собеседницы, отрывать взгляда от Бильбо не собиралась. Смелый полурослик в компании оппонента теперь стоял в центре зала, окружённый толпой гномов. Даин громогласно произносил речь, но вслушиваться в неё чародейка не желала. — Подкинула ему кованный мною наконечник стрелы. Кстати, надо признать, хорошая идея. Только вряд ли Бильбо где-то ещё увидит знак Сильмарилл. Разобраться в такой загадке хоббит не сумеет. — Откуда ты узнала? — гномка широко улыбнулась, явно восхищённая новостью. Видимо даже не собираясь расстраиваться, Осаа положила руки на бедра. — Вот так-так, кто бы мог подумать. Моя хитрость не удалась? — Можно ли это хитростью назвать? — Ниар начала покусывать нижнюю губу, оглядывая Бильбо. Последний, стоя рядом с тучным подгорным жителем, казался таким маленьким и домашним. Опустив руку с мечом к полу, хоббит взирал на свои ноги, мрачный, как небо над Минас-Итилем. — Наверное, можно. Узнай Бильбо правду, мой план, как и план Майрона, перестал бы казаться важным. Но до истины вряд ли удастся докопаться даже Галадриэль, хотя эта эльфийка всегда виделась мне опасным противником. — Что-то не вижу я твоей войны с эльфами, деточка, — Осаа широко улыбнулась. — Но, мы с тобой о войне ещё поболтать успеем. Впереди поход до Казад-Дума, верно? — Верно, — Ниар кивнула. Потом, встрепенувшись, поглядела на собеседницу. Мнение гномки чародейка не считала действительно важным, но свежий взгляд со стороны мог бы помочь ангбандке кое-что для себя уяснить. — Как сама считаешь, Бильбо выдюжит этот бой? — Ну как тебе сказать, — неохотно протянула Осаа, повертев рукой из стороны в сторону, — вряд ли. Сама посуди, он раза в три легче этого великана. Нет, я против избиения малых и слабых, поверь. Просто не годится он на роль героя… А чего тебе? Готовишь помощь? — Ещё бы, — Ниар хитро улыбнулась, касаясь рукой остренького подбородка. В груди появилась знакомая щекотка: предвкушая десять минут занимательного зрелища, девушка готовилась прикоснуться к своему тайному, могущественному дару. — Я не стану слишком сильно менять перевес сил. Но Бильбо ведь не будет против, если его противник, ну, скажем, возьмёт и споткнётся. Как считаешь? Осаа, пару мгновений просто глядя Ниар в глаза, громко рассмеялась. Её тёплый голос согрел душу Миас, проник в сердце и в ледяной разум. Порой именно такого общения девушке и не хватало. Маленькие слабости, по словам Мелькора, могли стать огромной проблемой на пути к высшей цели. Но бывали моменты, когда Ниар, прославленная среди орков и балрогов за свою решительную сухость, желала уюта и незатейливых радостей. Сейчас был именно такой момент. — Ну, что я тебе скажу, Королева Ангбанда, — Осаа развела руки в стороны, извиняясь заранее за своё предложение. — Давай скажем этому милому гному «Мену ту ха трох»! И да пребудет Аулэ с нами навеки. — Полностью поддерживаю, — Ниар прищурилась. — И не только Аулэ в этот раз, но и весь Дор-Даэделот будет стоять за спиной Бильбо. Так что… Поехали!♦♦♦♦♦
Поехали! Бой! Вперёд! Давай его, ложи на лопатки! Вперёд, взломщик! Кхагам мену пену ширумунд! Эти фразы долетали до ушей Бильбо приглушенными собственным дыханием. Драка началась как-то неожиданно быстро. Мистер Бэггинс даже не успел ничего понять – минуту назад Даин говорил что-то на кхуздуле и мгновение спустя рослый чернобородый гном уже пытался ударить хоббита палицей по голове. Мир закружился и завертелся перед глазами, смазываясь в один единый водоворот. Кричащие лица гномов мелькали, под ногами трясся каменный пол, и удары огромного меча отзывались лязгом железа. Бильбо перешёл к обороне, даже не заметив этого. Избегая своего противника, полурослик прыгал и бегал, пытаясь как-то войти в нужный ритм. «Ах, Бильбо, ну ты влип, — подумал хоббит, начисто забыв об окружающем мире. — Не выйдет уже попить чаю в Шире, поспорить с соседями и покурить трубку на лавочке. Жизнь свою ты закончишь здесь, в холодном замке гномов. Глупый, глупый, глупый! На что ты надеялся, а?» У уха прожужжал меч. Справа к голове хоббита неслась стальная голова палицы. Нагнувшись, Бильбо юркнул под своего противника. Тучный гном, медленно разворачиваясь, рычал и плевался. В глазах подгорного жителя горело неистовое пламя сражения. Бильбо, что-то промяукав себе под нос, юркнул влево, вновь пытаясь увернуться от удара. Рука, державшая Жало, вспотела. Ноги подкашивались от волнения, а перед взором витала туманная дымка. «Эй, ну-ка вспомни, что тебе говорили друзья! — Бильбо начал ругать себя, с трудом сдерживая желание положить меч на пол и признать поединок проигранным. — Мне нельзя подходить близко к противнику и нежелательно вступать с ним в прямую драку! Подождать, вот что мне нужно… запутать врага, выждать и ударить, как подобает каждому хоббиту!». Мистера Бэггинса вовсе не волновал факт, что уважающие себя хоббиты избегают всяких неприятностей. Откровенно говоря, он вообще забыл о том, как ведут себя нормальные жители Шира. Глянув на Торина, наш сердобольный герой с горечью в горле нашёл его хмурым и сосредоточенным. В синих глазах Короля-под-Горой читалось волнение, но лицо оставалось безучастным ко всему происходящему. Выпрямив спину, Торин просто смотрел на дерущихся и ждал окончания поединка. Так же вели себя остальные – Двалин, Балин, Фили, Кили, Ори и Нори… все, даже эльфы. «И я тоже должен вести себя достойно, балроги всех подери, — укорил себя Бильбо, слыша позади себя тяжёлое дыхание гнома. — Я ведь Бильбо Бэггинс! Бэггинс, в конце то концов! Меня сюда притащил не кто-то, но сам Гэндальф Серый! И я дрался с орками наравне с чёртовыми эреборцами, туда и растуда их! Неужели я побегу от опасности сейчас, когда опасностью даже не пахнет!?». Яростно завопив, Бильбо махнул мечом, разворачиваясь к противнику. Гном, явно поражённый внезапным ударом, отпрянул. Кончик клинка коснулся длинной бороды подгорного жителя. Пряди грубых волос упали на камни. — Слушай, ты, безбородый орочий сынуля! — рыкнул Бильбо, беря Жало в обе руки. — Никак попасть в меня не можешь, а? — Заткни свою широкую пасть, мену ширумунд! — гном провернул палицу в правой руке, явно готовясь к следующему заходу. Бильбо нашёл развитие боя слишком прозаичным. Втянув живот, кинул быстрый взгляд на левую руку своего противника. Гном не слишком-то хорошо орудовал клинком. Этим следовало воспользоваться. — А чего так? Правда глаза колет? — начав хихикать, мистер Бэггинс с радостью отпрыгнул в сторону. Волнение куда-то улетучилось, уступив место истерике. — Ну давай, чего же ты так скромничаешь? Я ведь всего лишь хоббит, несчастный полурослик, лопающий плюшки! Давай попляшем, ты да я! Только пляски я люблю быстрые… Бильбо расхохотался в лицо гному, подныривая под его занесённую в замахе руку. — Так что не обижайся, ладно? Придётся и тебе плясать побыстрее…