Equal and Opposite

Шериф поднимается и в то же мгновение слышит, как в замке начинает проворачиваться ключ, а потом в дверях появляется Стайлз. Он выглядит ужасно — бледный, помятый и хрупкий, и так похож на Клаудию в её последние дни, что в его горле образуется комок. — Пап? — нерешительно зовёт Стайлз, и магия рассеивается. Он не вправе позволять призракам прошлого настигать его, когда его сын нуждается в нём, поэтому он устремляется вперёд, притягивая к себе Стайлза. — Слава Богу, — шепчет он. — Слава Богу, ты в целости и сохранности. — Ну, эм, вообще-то, — смущённо говорит Скотт, протискиваясь рядом с ними, — на данный момент он как бы состоит из двух частей. Шериф прищуривается. — Что, прости? — Теперь у меня есть злой близнец, — тихо сообщает Стайлз, и шериф поворачивается, чтобы уставиться на него. — Мы зовём его Билински. Стайлз смотрит на него с маленькой кривой улыбкой, застенчивой, робкой и так непохожей на улыбку его сына. Он хмурится и оглядывается на Скотта. — Ребята, я ещё новичок во всём этом, не забыли? — спрашивает он и тянется ущипнуть себя за переносицу. — Кто-то хочет попытаться объяснить мне всё это, чтобы это имело хоть какой-то смысл? — Не думаю, что такое на самом деле возможно, — неуверенно поморщившись, отвечает Скотт. — Я сам до сих пор не понял. Шериф оборачивается к своему сыну. — Стайлз? Стайлз вздыхает и вытягивает руку, чтобы для удобства облокотиться о стену. — Очевидно, ногицунэ вытеснил из меня всё хорошее и настоящее, оставив моего разумного близнеца-социопата в отдельном теле, — скучающе объясняет Стайлз. — И это — Билински. — А ты Стайлз, — уточняет он, просто чтобы быть уверенным. — Да, — с утомлённой улыбкой подтверждает Стайлз. — Да, можешь быть уверен, я — это я. — Как и тот, другой, — напоминает Скотт. — Я не перестану повторять, что это довольно спорный вопрос, но разве это вас остановит, — Стайлз закатывает глаза. — Но он… — Стайлз замолкает, в поисках помощи обращая взор к Скотту. — Он не в самой лучшей форме, — дипломатично полагает Скотт. — Так что, эм, будьте начеку, и если он объявится, лучше к нему не кидаться… с объятиями. Можете просто слегка похлопать по плечу. Да, думаю, одного похлопывания будет достаточно. Стайлз фыркает, прежде чем начинает сползать по стене. Шериф бросается подхватить его, и в его глазах вспыхивает тревога, когда он чувствует, как от сына веет холодом. — Ты замерзаешь, — говорит он, прижимая ладонь к его щеке, чтобы проверить температуру. — Я думал, вы, ребята, уже разобрались с этим, мне казалось, если он больше не в тебе, тебе станет лучше. Он поворачивается как раз вовремя, чтобы заметить переглядывания Скотта и Стайлза, и это заставляет его думать, что в действительности никогда никакого беспроигрышного варианта и не было, но он сопротивляется своему желанию накричать на них за их безрассудство. Он знает, что его ребёнок всегда старается защитить его — защитить всех. Ему следовало уяснить, что нельзя упускать его из виду. — Так уж и быть, — признаётся Стайлз, — возникла небольшая проблемка. В эту секунду Стайлз едва не теряет сознание, и шериф подхватывает его до того, как тот встречается лицом с полом. Он поднимает его на руки под коленями и лопатками и направляется в гостиную, чтобы уложить на диван. — Ношение принцессы? Пап, серьёзно? — спрашивает Стайлз, хотя принимает его заботу лучше, чем он ожидал. Он с осторожностью укладывает его на диван и пристально смотрит на него. — Не вставай, — наказывает шериф, а потом поворачивается к Скотту. — Что с моим сыном? — Э-э-э, — говорит Скотт, его глаза расширяются, и он инстинктивно делает шаг назад. — Ну, это из-за заклятия, да? Заклятия друида. Ногицунэ использовал заклятие по двум причинам: чтобы мы отвлеклись и не путались у него под ногами, а ещё два Стайлза, один и, ну, понимаете, второй. И у нас осталось три дня. Ну, скорее всего, теперь уже два дня. А может, два с половиной. И за Билински следит Дерек, так что всё у нас под контролем. — Скотт, не пойми меня превратно, — вздыхает шериф, — но у кого ещё я могу спросить? — Дитон работает над решением этой проблемы, — голос Скотта колеблется и звучит как извинение. — А ещё Стайлз, может, ему удастся лучше, чем мне. — Стайлз и глазом не моргнёт, чтобы соврать, если решит, что это меня спасёт, — смирившимся тоном произносит шериф. — Да он же как Святой Стайлз! — убеждённо говорит Скотт, смотря на Стайлза с ободряющей улыбкой. — Вы не поверите: он заявил, что никогда не навредит Джексону. Не думаю, что он способен на ложь. — Да, я бы никогда не соврал, — ворчит Стайлз. — И ты просто мастерски изворачиваешься. — Ты… — начинает Скотт, его глаза медленно округляются. — Да, мой сарказм цветёт и пахнет и всё ещё при мне, хвала богам, — дрогнувшим голосом произносит Стайлз, прежде чем перевести взгляд на отца. — И да, я практически вылитая Полианна. По дороге сюда Скотт прямо на моих глазах раздавил паучка, и я чуть ли не заплакал. — Он собирался заползти на тебя, — убеждает Скотт. — Да, но он был крошечным, и в минуту смерти перед его глазами промелькнула вся жизнь! — Стайлз срывается на крик, в его глазах блестит волнение. — Я хотел назвать его сэр Артур! Скотт закусывает губу, отворачиваясь от Стайлза, и утягивает шерифа в сторону. — Он такой всё время, — признаётся он тихим, доверительным шёпотом. — Это, на самом деле, начинает пугать меня. — Я тебя слышу! — говорит Стайлз, в волнении едва сдерживая слёзы. — И со мной всё в порядке! Я такой же, как и прежде. Я всегда любил пауков. — Ты ненавидишь пауков, — с нажимом произносит Скотт, разворачиваясь. — Неужели ты не помнишь тот раз, в третьем классе, как ты собрал свою противопаучью пушку-распылитель? Ты был уверен, что они хотят напасть на тебя, и постоянно спрыскивал стены в своей комнате. Закончилось тем, что мы оба случайно надышались аммиаком. У шерифа вырывается вздох, и Скотт с ошеломлённым видом поворачивается к нему. — То есть… нет, конечно же, ничего такого не было. Ты прав, Стайлз. Ты всегда любил пауков. — Предлагаю сконцентрироваться на более важной проблеме, — устало говорит шериф. — Каков наихудший вариант развития событий? Стайлз отводит взгляд. Он знает, что его сын хочет соврать ему, и, очевидно, он всё ещё способен это сделать. Но даже до всего случившегося Стайлз лгал ему только по веским причинам, чтобы защитить тех, кого любит. Вероятно, сейчас он не в силах защитить своего отца, и его нынешняя защита может сделать всё только ещё хуже. — Я умру, — признаётся Стайлз, поднимая глаза. Лицо шерифа каменеет. — Это не вариант. — Мне жаль, но дело обстоит именно так, — говорит Стайлз. — У нас меньше трёх дней, чтобы выяснить, как снять это заклятие, в противном случае и я, и мой злой близнец погибнем. Прости. Я не хотел говорить тебе этого, но мы сделаем всё, что в наших силах, чтобы это предотвратить. Но может случиться, что… Может, это и к лучшему. — О чём, чёрт возьми, ты говоришь?! — шипит шериф. — Никому не станет лучше, если ты умрёшь, ни за что. Мы исправим это. И мне плевать, что для этого понадобится. Стайлз смотрит на него. — Пап, ты не видел его, — говорит он. — Ты не видел, что во мне скрыто. На что я способен. Я могу быть хуже, чем ногицунэ. И единственный способ меня спасти — затолкать всю эту тьму обратно, поэтому, может, меня и не стоит спасать. — Стайлз, не имеет значения, какой он, ясно? — настаивает Скотт. — Потому что ты сам по себе больше, чем все эти части тебя, независимо от того, сколько в тебе тьмы, ты никогда не позволишь ей взять над собой верх. — Уверен в этом? — спрашивает Стайлз, у него вырывается отчаянный смешок. — Потому что я нет. — Зато я уверен, — рычит шериф. — Ни ты, ни какая-то часть тебя не умрёт. Ты всё понял? — Стайлз прячет глаза, и шериф опускается перед ним на корточки, мягко беря его за подбородок, чтобы поймать взгляд. — Ты понял? — Я понял, что ты хочешь сказать, — тихо отвечает Стайлз. — Но не думаю, что кто-либо из вас представляет себе, на что я способен. Шериф хочет возразить, и в тот же миг входная дверь распахивается — в комнату врывается Лидия. Её взгляд мечется в поиске Стайлза, но, заметив его, она лишь ненамного расслабляется. — Что случилось? — требует Скотт. — Только что звонил Питер. Дерек послал сигнальный зов бедствия — исчез двойник Стайлза. Дитон отправился вызволять Дерека, а Питер выслеживает другого, — она с беспокойством смотрит на Стайлза. — Я боялась, что он придёт сюда. — Мы не видели его, — успокаивает её Скотт. — Мне кажется, он не захочет рисковать быть пойманным и заявляться сюда, пока мы все здесь. — Стой, — выговаривает Стайлз, с усилием приподнимаясь. — Ты сказала, что Питер ищет моего злого двойника? Лидия коротко кивает. — Да, он идёт по его следу, — отвечает она, — но у того, как минимум, пятнадцатиминутная фора. — Нет-нет-нет, — даже не дослушав, перебивает Стайлз, его голос звенит от волнения. — Эти двое — плохая затея. Мы должны держать моего злого близнеца как можно дальше от Питера. — Почему? — спрашивает Скотт. Стайлз кривится. — Ну, возможно, существует какая-то маленькая, очень маленькая часть меня, считающая Питера в каком-то смысле потрясающим. — О, господи, — выдыхает Скотт. — Тебе нравится Питер? — Я восхищаюсь его умственной деятельностью! — возмущается Стайлз, а затем его передёргивает от своего же собственного признания. — Я хотел сказать, иногда. Когда это не приводит меня в ужас. — Сынок, — вздыхает шериф, — ты же понимаешь, что теперь тебе запрещено оставаться с ним наедине, м? — Ты должен беспокоиться не за меня, а за него! — пытается достучаться до него Стайлз. — Я терпеть не могу Питера! Я никогда не прощу ему того, что он сделал со Скоттом и Лидией, но это не… то есть, я могу понять. Как если бы я читал книгу, а он был бы злодеем, и у меня возникла бы к нему некая симпатия. И если бы я абстрагировался от всех эмоций, то он бы вызывал во мне восхищение. — А у нашего нового и не столь совершенного Стайлза имеется практически весь эмоциональный диапазон чайной ложки, — понимает Лидия, и в её глазах появляется тревога. Стайлз смотрит на неё с благодарностью. — Точно, — выдыхает он. — Он видит только поступки, а не чувства и эмоции, скрывающиеся за ними. Просто поверьте мне. Отзовите Питера. — Не получится, — мрачнеет Лидия. — Я не знаю, как с ним связаться. Он просто позвонил мне, вкратце обрисовав ситуацию, и сбросил звонок прежде, чем я могла что-либо узнать. Я не знаю, что он задумал. — Я пойду за ними, — решает Скотт. — Надеюсь, я первым обнаружу Ста… Билински. — Нет, — поспешно останавливает его Стайлз, его пульс учащается. — Не надо, Скотт, он не выглядел таким уж счастливым рядом с тобой. Я не могу… Он может навредить тебе. — У него больше нет необычных способностей, — отмахивается Скотт. — Не хочу никого обидеть, но ни один из вас не выглядит достаточно сильным. Думаю, что смогу поймать его. Стайлз хмурится, но ничего не говорит ему. Лидия не настолько тактична, и поэтому мягко фыркает. — Пожалуйста, скажи мне, что ты не настолько глупый. — Что? — недовольно спрашивает Скотт. — Ты совершенно не понимаешь, с кем имеешь дело? — интересуется Лидия, с недоверием рассматривая его. — Ты лучший друг Стайлза. Я думала, если кто и сможет понять, так это ты. Он был одержим ногицунэ, помнишь? Не стоит его недооценивать. Преуменьшение его способностей — то, что в первую очередь привело к нынешним неприятностям. — Стайлз тут не при чём, это всё ногицунэ, — упорствует Скотт. — И ногицунэ больше нет. — Речь не о ногицунэ, — говорит Лидия. — Речь о том, что мы оставили злого двойника Стайлза с Дереком, потомственным оборотнем, чтобы тот присматривал за ним, и ошибочно решили, что этого будет достаточно, чтобы не дать ему сбежать. Он не моргнув глазом избавился от Дерека, и ты всё ещё думаешь, что тебе беспрепятственно удастся выследить его и посадить под замок? Скотт хмурится, осознавая, что даже не задумывался над тем, как Стайлз вообще сбежал. — Как он смог обойти Дерека? — наконец, спрашивает он. — Он поймал Дерека в ловушку из рябины, а затем вышел прямо через парадную дверь, — просто говорит Лидия. — Невозможно предугадать, какие ещё козыри спрятаны в его рукаве. Я в курсе, что в стае есть заблуждение насчёт беспомощности Стайлза, но если бы мне пришлось выбирать из всех вас, с кем отправиться в бой, я бы выбрала Стайлза. Стайлз немного краснеет, пытаясь удержаться в сидячем положении у спинки дивана. — Спасибо, Лидс. — Ну, при обычном раскладе это звучало бы как комплимент, — произнося это, она смотрит на него. — Но сейчас это предостережение. Мне не хотелось бы иметь такого врага, как ты, Стайлз. Если честно, столкновения с тобой я опасаюсь больше, чем с ногицунэ. — Стайлз совсем не похож на ногицунэ, — возражает Скотт. — Будь это обычные радужные будни, я бы согласилась с тобой, — отвечает Лидия. — Но прямо сейчас ни один из Стайлзов не является истинным. И если ты действительно собираешься отправиться за ним, тебе нужно смириться с этим, в противном случае он уничтожит тебя прежде, чем ты это заметишь. — Она права, — голос Стайлза звучит утомлённо и болезненно. — Не хочу признаваться в этом, но мой уровень опасности не меньше, чем у всех вас, — Скотт недоверчиво фыркает, и Стайлз вздыхает. — Скотт, я не шучу. — Стайлз, я понимаю, что у тебя есть тёмная сторона, отлично понимаю, — говорит тот. — Но вы оба ослаблены, и у вас нет сверхъестественных способностей. Я справлюсь с вами. Вот увидишь. — Может, мне лучше пойти с тобой, — предлагает шериф, при этом с беспокойством оглядывая своего сына. Лидия качает головой. — Вам следует остаться со Стайлзом, — говорит она. — Мы не можем оставить его одного. Питер… он сказал, что тот Стайлз рассказал Дереку о своих планах убить этого Стайлза, чтобы завершить ритуал. Шериф смотрит на неё с сомнением, замечает потрясённое выражение на лице Скотта, а затем обращает взор к Стайлзу — и видит в нём полное отсутствие удивления. — Стайлз? — выдавливает он. Стайлз избегает его взгляда, рассеянно проводя рукой по волосам. — Эм, разве я не упомянул о подобной возможности?.. — Нет, — в один голос отвечают ему. Стайлз пожимает плечами. — Ну, — говорит он, — не стоит меня винить. Дитон, вон, тоже не сказал, хотя наверняка знает. — Ты бы не… убил себя, правда? — с тревогой спрашивает Скотт. — То есть, я хотел сказать, мы же разберёмся со всем этим. И вернём тебя в прежнее состояние. Он же должен желать этого, верно? — Я не хочу иметь с ним ничего общего, — говорит Стайлз, с твёрдым убеждением глядя на Скотта. — Если честно, я скорее умру, нежели буду им. И он моя противоположность, так что, скорее всего, тоже не в особом восторге воссоединяться со мной, — он снова пожимает плечами, стараясь выглядеть беспечно, однако скрыть дрожь ему не удаётся. — Во всяком случае, он не показался мне способным на самопожертвование типом. — Ты действительно думаешь, что он попытается убить тебя, — неверующе говорит Скотт. Стайлз опасается того, что может увидеть в их глазах, поэтому не глядит ни на кого, когда отвечает: — Я знаю это.