***
В самолете, возвращавшемся в Стамбул, Джана все еще беспокоило поведение Санем. Полный уверенности в себе, на следующий день после рождения дочери он опустился на одно колено и предложил ей кольцо с лунным камнем. Он не мог забыть, как ее глаза из изумленных превратились в полные ярости. «Почему она продолжает это делать? Почему она продолжает отвергать меня?» В то же время он понимал причины ее отказа. Вся эта ложь мешала им быть парой. А теперь? Они даже получили невероятный подарок! — дочь, доказывающая, что они созданы друг для друга! В его голове крутились мысли: «Почему, Санем, почему? Почему я должен был влюбиться в единственную женщину, которая не хочет меня? Почему?» — Почему? — повторил он вслух — Почему что? — спросил сосед. — Почему она не хочет меня? — ответил Джан, все еще погруженный в свой монолог. — Кто? — Санем! — рявкнул он. Мужчина, сидевший рядом с ним, все больше запутывался, оглядываясь по сторонам: — Санем. Кто она? Джан глумился: — Санем — самая раздражающая, красивая, сильная, очаровательная, сумасшедшая, страстная женщина, которую я никогда до этого не встречал в своей жизни! — Она в самолете? Джан повернул голову и посмотрел на говорившего: — О чем ты говоришь? — спросил он с ноткой раздражения в голосе. — Это о чем ТЫ говоришь? Ты уже пять минут задаешь мне вопросы, приятель! Правда и сам на них отвечаешь. — ответил сосед Джана, — Теперь буду спрашивать я! Кто такая эта Санем? Твоя девушка? Может, твоя жена? Парень не знал, как ответить на этот простой вопрос: — Кто она для меня?.. Кто она для меня? — и, думая о ней, улыбка появилась на его лице — Санем. Она — причина, по которой я встаю по утрам; она — лес и горы моего мира… — сказал он, когда его брови расслабились, думая о гармонии ее сердца, — это она подарила мне такой неожиданный, такой прекрасный подарок. Я и не знал, что этого мое сердце и душа жаждали так долго, — признался он соседу. Маленький человек, казалось, смутился. Наконец он заговорил: — Мне очень жаль. Я не понимаю. Если эта Санем такая фантастическая, то почему ты так злишься на нее? — Она не сдается! Опять! Она не хочет признать того, что я влюблен в нее! Опять! Она не примет моего предложения по правильным причинам! Опять! Она не принимает единственного разумного для нас сейчас решения! — рявкнул Джан. — Ну.... Удачи тебе. Она кажется мне сущим наказанием! А я то думал, что моя жена — сложная женщина. Слушай, если ты женишься на ней, обязательно подпиши брачный договор заранее. Остальная часть его болтовни была потеряна для Джана, так как сосед дал ему замечательную идею. Он должен немедленно связаться с Метином. Во всяком случае, его друг был у него в долгу… довольно долгое время!***
— Что он сказал? — закричала Санем. Альба заплакала, и Эмель было трудно успокоить ребенка. Устыдившись своих эмоций, девушка вышла из дома на террасу. Она не могла поверить своим ушам. Как он мог так поступить с ней? И тут она вспомнила слова госпожи Хюмы в тот день, когда он уехал в Стамбул. Она была права. Если Джан Дивит загнан в угол, он опаснее раненого зверя. Альба была его единственной заботой, и Санем это знала. Она была абсолютно убеждена, что не нужна ему, но может быть совсем немного, как сладкая добавка. Но это все. Как он может быть с такой женщиной, как она? Женщина, которая предавала и лгала ему не раз и не два. Внутренний голос закрывал глаза на всю эту катастрофу, даже не снисходя до комментариев. Бедный адвокат Метин! Как сильно он теперь возненавидит их обоих. — Санем, ты еще здесь? — спросил ее Метин. — Да, Метин, да, я еще здесь. Я прекрасно понимаю, Великий Джан Дивит угрожал мне, я права? — Да, Санем. Мне так жаль, что я оказался посредником между вами, — пробормотал он, смущенный тем, что оказался между двумя своими лучшими друзьями. — Не волнуйся, Метин. Это определенно не твоя вина, и я чувствую себя ужасно, втягивая тебя в это, — сказала Санем голосом, полным сожаления, — поэтому, если я не выполню его требования, он выйдет на публику. И будет биться за опеку над Альбой, — резюмировала она. — Да, прости. Но ты знаешь его, ты знаешь, какой он, не так ли? — извинился Метин. — Значит — это война! Хорошо, скажи ему, что его требования неприемлемы в том виде, в каком они сейчас выдвигаются. Но я открыта для переговоров. Я жду твоего звонка. Поговорим позже, — и она повесила трубку. В течение следующих нескольких дней, парню пришлось играть роль руководителя юридической сделки между Санем и Джаном. Они оба были непреклонны, упрямы, когда спорили друг с другом о контракте. К счастью, Метин был достаточно терпеливым адвокатом, и ему удалось довольно быстро смягчить этот конфликт. В конце концов они договорились, что Санем не выйдет замуж за Джана, но им с Альбой придется переехать к нему, в дом его детства. В конце сентября все было решено, и рейс обратно в Стамбул был забронирован на 5 октября. — Он выиграл битву, но не войну — размышляла девушка, собирая свои вещи. С печальным лицом и тяжелым сердцем Эмель помогала Санем с приготовлениями. Ей было трудно отпустить ее и малышку, потому что они провели вместе десять месяцев, прошли через трудные и радостные времена. Санем тоже было очень грустно, потому что старушка была для нее драгоценным другом и союзником, когда она больше всего на свете нуждалась в помощи. Было бы трудно оставить ее здесь. В день отъезда Санем взяла такси и поехала в аэропорт, оставив бабушку Метина с разбитым сердцем перед воротами маленького домика, который защищал ее в трудную минуту. «Вот, Джан Дивит! Посмотри на свою работу! Посмотри!» — повторяла она про себя снова и снова. Тем не менее, она не могла отрицать, что рада вернуться в его жизнь. Она никогда не призналась бы в этом, но с нетерпением ждала их совместного проживания. Они будут жить под одной крышей. Ее губы изогнулись злобной улыбкой и, идея приготовления еды для Джана подбодрили ее: — Бедный Джан! Он не знает, что случится с ним через несколько часов. «Плохой король», я иду! — подумала она.***
Особняк семьи Дивит выглядел великолепно и уже был полон жизни. Последние недели Джан потратил на ремонт дома своего детства, чтобы туда переехали его любимые девочки. Он также подготовился к постепенному уходу из агентства под предлогом потери интереса к миру рекламы и желания вернуться к профессии фотографа. Это не было полной ложью. Он получил лицензию фотографа еще в июне, и искренне хотел вернуться к своей профессии и страсти. Держа сумки в обеих руках, Джан повел Санем и Альбу в детскую. Девушке пришлось сдержать слезы, когда она увидела, какую работу он проделал для их дочери. Нежный голубой оттенок окутывал стену, которая была покрыта крошечными звездами. Эти звездочки будут сиять ночью, потому что для их нанесения была использована специальная краска. Постельное белье и мебель были выдержаны в пастельных тонах. Санем держала Альбу на руках в благоговейном страхе. Она ахнула, увидев созвездие, нарисованное вокруг кроватки ее дочери. Каждую ночь созвездие Ориона будет защищать сны их малютки. Именно такую изысканную идею нес в себе Джан Дивит, в которого влюбилась Санем Айдын. Человек, который, несмотря на свое дикое и прямолинейное поведение, был очень, очень романтичным. Девушка не произнесла ни слова. Она отказывалась разговаривать с ним с тех пор, как они приземлились в аэропорту имени Ататюрка. Теперь же Санем повернулась к Джану и одарила его застенчивой улыбкой одобрения. Альба уже спала, и Санем уложила ее в постель, пока Джан закрывал ставни и включал радио няню. Они тихо вышли и направились в соседнюю спальню, которая должна была принадлежать Санем. Это была большая спальня, очень светлая и уютная. Два больших ящика были заполнены книгами. В углу ее ждал туалетный столик с букетом нежных и ароматных ландышей. Наконец ее глаза заметили кровать, и она почувствовала, как в нижней части живота вспыхнуло пламя. Санем не предвидела такой реакции и чувствовала себя преданной собственным телом: «Чертовы гормоны!» — тихо выругалась она. Придя в себя, она нарушила молчание между ними и спросила, где его комната. — Моя спальня рядом с комнатой Альбы, но в противоположном направлении от твоей. Ты же не против? — спросил он. — Мммм, нет. — ответила Санем — Окей, тогда тебе не придется все время вставать. Я тоже могу внести свою лепту, — заметил он, — но сначала тебе придется ввести меня в курс дела. Я не знаю, с чего начать. — Госпожа Хюма тоже может помочь, — добавила Санем, не обращая внимания на напряжение, появившееся на его красивом лице, — контракт есть контракт, Джан Дивит. Ты подписал его, так что смирись! Твоя мама навестит нас, нравится тебе это или нет, — закончила она сладким голосом, — в любом случае, я очень устала и мне нужно остепениться. Спокойной ночи, Джан! — она взяла у него из рук радио няню, и закрыла дверь прежде, чем он успел ответить. «Ты думаешь, ты такой хороший, Джан Дивит, — пробормотала она сквозь зубы, — но тебе меня не одурачить!» — заявила она, опустошая свои сумки и убирая одежду, которая была в шкафу. Парень несколько секунд стоял перед дверью, ошеломленный ее яростным поведением и речью. У этой женщины был дар сводить его с ума. Хотя он не мог ее винить. Он знал, что ему придется приложить грязные способы, чтобы вернуть их обоих в свою жизнь. Он не гордился тем, что ему приходилось делать, за какие ниточки дергать. Но у него не было выбора, и единственным решением, которое он нашел, было заставить ее вернуться в Стамбул вместе с ним. Устыдившись такой цели, он вскоре убедил себя, что на войне и в любви все средства хороши. Но в какую игру они играли — в любовь или в войну? Со вздохом усталости Джан спустился по лестнице в гостиную.***
Следующие недели оказались более трудными, чем он думал. Санем бунтовала по любому поводу. Какова бы ни была ситуация, какое бы решение он ни принял, она автоматически выскажет мнение, противоречащее его. К тому же он не привык, чтобы каждые три — четыре часа его будил ребенок, которого нужно кормить. Он чувствовал себя измученным, и, судя по всему, Санем тоже. Она, конечно, не призналась бы в этом, но мешки под глазами говорили сами за себя. Его мать стала благословением для Санем, так как она будет присматривать за Альбой, пока молодая мама будет спать в своей комнате. Джан принял ее присутствие в доме, хотя и не сказал ей ни единого слова. Джан почувствовал, что в его жизни слишком много «матерей» в тот момент, когда Мевкибе позвала его, чтобы продолжить ухаживать за ним. Она пошла к нему домой и увидела, что Эмре открывает дверь. В последующие дни она пыталась приехать в особняк, но он сумел отказать матери Санем, проявив уважение. Он и представить себе не мог, что семейная жизнь может быть такой утомительной, что он жаждет настоящей работы, чтобы поднять свой моральный дух. Все это было ничто по сравнению с ночами, которые принесли с собой долю одиночества и сексуального осознания. Его чувства были в полной боевой готовности, чувствительны ко всем звукам и шумам, которые эхом отдавались по всему тихому дому. Слушая шум включенного душа и представляя, как вода стекает с изгибов идеального тела Санем; представляя полотенце вокруг ее сексуального тела, все, что требовалось, чтобы воспоминания о той ночи вместе нахлынули на него, не давая ему уснуть до раннего утра. Джану становилось все труднее сохранять хладнокровие. Он ревновал ее к ее же пижаме, которая могла коснуться всех мест ее тела, которые он хотел еще раз осмотреть. Он завидовал простыням, которые окутывали ее и терлись о нежную кожу. Он даже завидовал ее подушке, так как она приветствовала ее прелестную голову, а не его плечо. Единственным утешением было то, что он лгал, уверенный в том, что она перенесла те же испытания, что и он. В тех редких случаях, когда они встречались ночью, он замечал темноту в ее глазах и затрудненное дыхание. Она чувствовала то же самое. Как только она даст ему разрешение, которого он ждал, Джан понял, что пойдет к ней, как ягненок, не в силах сопротивляться ее зову. Под ее чарами Лев Джан Дивит станет послушным, как маленький котенок, готовый удовлетворить ласки и объятия своей единственной.***
Эмре и Лейла объявили о своей помолвке в конце ноября. Джан и Санем были счастливы за своих сестру и брата, но в то же время их возмущало их счастье и возможность открыто жить своей любовью. Хюма шутила над иронией того, что теперь они стали законодателями, но юмористический аспект ситуации не поддавался. Они знали, что скоро настанет время свадьбы и Джану придется присутствовать на ней, а Санем — нет. В то утро Джан размышлял о свадьбе, когда прозвенел звонок. Он поставил стакан и бросился к двери. Мевкибе и Нихат стояли на террасе, широко улыбаясь.