***
Она почувствовала дрожащую, но решительную руку на своем плече. — Санем, нам пора уходить. Дорогая, нет смысла оставаться здесь. Думай об Альбе. Ты нужна ей больше, чем когда — либо, — мягко прошептала мама Джана. — Нет, нет, нет! Не могу, не могу! Я не оставлю его! — Санем безудержно зарыдала, закрыв лицо руками. — О, моя дорогая... — начала женщина, ошеломленная болью Санем. Она быстро вышла из комнаты, не в силах больше сдерживать свое горе. — Джан! Джан! Джан! Вернись ко мне! Не оставляй меня одну! Пожалуйста, Джан! — умоляла Санем, но глаза Джана оставались закрытыми, а тело неподвижным. Его левая рука и левая нога были защищены белым гипсом. Его кожа была покрыта порезами и различными ранами. На его красивом лице было несколько синяков. Санем погладила его по щеке, впервые коснувшись кожи, того места, где появляются ямочки, когда он улыбается. Его борода исчезла, была сбрита необходимостью лечения в больнице. Каждый раз, когда она смотрела на него, ее сердце вырывалось из груди. Она чувствовала себя онемевшей и безжизненной. Она все еще слышала голос доктора, звенящий в голове: «критическое состояние», «искусственная кома», «отек мозга», «важная кровопотеря», «переломы»… Джан фотографировал в маленьком городке, недалеко от границы. Был выходной день. Светило солнце. Дети гонялись друг за другом вокруг прилавков с овощами и фруктами. Утро было тихое. Бомба взорвалась в нескольких метрах от него. Отброшенный назад взрывом, он ударился головой о мостовую, и огромные обломки упали на него, порезав кожу и сломав кости. Врачи сказали ей, что ему повезло остаться в живых. Многие люди вокруг него не пережили жестокости нападения. Его спасла же мускулистая фигура. Санем видела фотографии того рынка после взрыва. Действительно, Джану повезло остаться в живых, но какой ценой? Проснется ли он когда-нибудь? Будет ли он инвалидом? Теряясь в мыслях, она вдруг почувствовала за спиной чье-то незнакомое присутствие. — Так это тебя он нашел в Стамбуле? — объявил грустный голос. Санем повернулась к отцу Джана, который только что вошел в комнату. Он выдавил из себя улыбку, вспомнив радость сына, когда тот позвонил ему и похвастался, что нашел ту, которую искал по всему миру. Санем узнала улыбку Джана под отцовскими чертами лица и, не колеблясь, вскочила на ноги и рухнула на грудь старика. Господин Азиз крепко обнял ее, слившись с ее слезами. Каждый день она ходила в больницу. Каждый день она входила в большую светлую комнату. Каждый день ее будет встречать изумительный аромат клеомов, которые она принесет ему, так что ее запах всегда будет рядом с ним, даже когда ей придется вернуться домой к Альбе и Хюме. Мать Джана переехала к ним, присматривая за внучкой, когда Санем ухаживала за Джаном. Женщина взяла на себя весь контроль над домом и теперь планировала все, чтобы дать Санем как можно больше свободного времени. Она знала, что присутствие девушки рядом с Джаном необходимо для его исцеления. Если у ее сына и был шанс вернуться к жизни, то только благодаря Санем и ее любви к нему. В иной раз в больнице, освежив цветы, сменив воду и срезав стебли, Санем садилась в изголовье кровати, прикасалась к его одежде и читала все, что писала с тех пор, как они познакомились. Она хотела, чтобы он знал все… каждое чувство, каждую эмоции, каждую мысль, которые у нее когда-либо были. «Как сказал Орхан Памук, лучшая любовь — это любовь к тому, кого ты никогда не видел. Любовь без видения активизирует другие чувства, физическая видимость становится неважной. Вы помните запахи, звуки, вкусы, прикосновения. Я влюбилась, не видя тебя, представляя твои руки, твое лицо с надеждой, что когда-нибудь увижу. Найди меня. Увидь меня. Будь со мной.» Однако теперь в темноте был только Джан. Ее действия были лишь одной из сенсорных эмоций, которые она пыталась вызвать у Джана. В конце концов, он был таким чувствительным существом, всегда искал ее глаза, касался ее кожи, когда мог, вдыхал ее аромат… Еженедельные цветы, чтение, ее рука на его руке, ее поцелуи в губы, когда она приходила и уходила, были той сенсорной рутиной, которую она делала, чтобы помочь Джану найти дорогу назад из темноты, в которую он был погружен… Еще одна неделя прошла, еще одна неделя без реального улучшения. Разговор с доктором Джана ухудшил настроение Санем. Для него его состояние было стабильным, а взгляд — оптимистичным. Она вздохнула, устроилась в кресле, поздоровалась с медсестрой, менявшей один из мешочков с жидкостью, и возобновила чтение. «Наши детские сказки говорят о страхах, которые мы испытаем позже, один за другим. Они говорят нам, что и мошенник, забравший нашу собственность, и избалованная принцесса, которой не понравился воображаемый мир, который я создала, оба они реальны. И кто я в этой истории? Я принцесса, которая просыпается от своего столетнего сна от поцелуя, ища своего Альбатроса? Или я глупая девушка, которая влюбилась в плохого короля? И этот плохой король, темный, опасный и злой, скрывающийся за своей милой улыбкой, кто он в этой истории?» — «Плохой король?» — перебил знакомый голос, — ты читаешь ему сказку? Какую? — спросил Азиз, только что появившийся на пороге. — Это моя собственная история, — объяснила Санем без дальнейших подробностей. Азиз усмехнулся: — Как он сегодня? — спросил он, целуя девушку в щеку. — Все то же самое. Я видела его врача, и он считает, что все довольно позитивно с его стабильным состоянием. Я просто хочу. Я просто хочу… — пробормотала она, и голос ее сорвался. Она боролась со слезами, навернувшимися на глаза. Она решила не плакать. Азиз обнял Санем и прижал к себе. Он нежно погладил ее по волосам, как это делал его сын. Потом Санем потеряла контроль. Она не могла подавить рыдания, сотрясавшие все ее тело. Ей потребовалось много времени, чтобы успокоиться и взять себя в руки. Она рассыпалась в извинениях за то, что вела себя так драматично. — Не волнуйся об этом, дорогая, я останусь с вами на некоторое время? Мне бы тоже хотелось послушать, если это, конечно, не доставит тебе неудобств. — добавил он. Санем кивнула, села и открыла книгу, упавшую на пол. «Каждая история происходит в темном лесу. Голос шепчет нам об опасностях впереди, обаянии злых королей, когда мы идем в опасные приключения. В тот момент, когда она охотно идет в лес, принцесса знает, что он разобъет ее сердце. Так кто же я в этой сказке? Приму ли я свою судьбу или приму злое царство, которое разрушит мое сердце?» Прошел уже месяц. Физическое состояние Джана улучшалось. Синяки и порезы зажили. Опухоль мозга исчезла. Его переломы почти зажили. А борода отрастала, и мало-помалу черты ее любимого «красавца Джана» становились все более и более узнаваемыми. Однако он все еще находился в коматозном состоянии. Врачи сказали ей, что он может проснуться в любой момент, поэтому она была рядом с ним, пытаясь стимулировать его чувства. Это действительно расстраивало, и вскоре у Санем не останется ничего, чтобы прочитать ему. Собрав остатки решимости, она начала с одного из последних отрывков. Она улыбнулась иронии судьбы. Она написала эти слова, когда они были «на войне», изо всех сил стараясь держаться от него подальше. Борьба, которую она вскоре проиграла, так как никогда не могла устоять перед ним. У нее не было ни единого шанса. «Может ли любовь включать в себя войну? Как оказалось, да, может. Моя самая большая война внутри меня. Стараясь держаться от него подальше и не имея возможности сделать это, молясь, чтобы он не смотрел на меня своими прекрасными глазами… и обижаться, когда он этого не делает…» Глядя на него, она поняла, как сильно скучает по его широким темным глазам, по гипнотическому взгляду, который мог растопить ее сердце, проникнуть в самую душу. Она отдала бы все на свете, чтобы нырнуть в море его радужных оболочек, увлажнив кожу одним взглядом. Эти прекрасные окна в его душу, будут ли они недоступны навсегда? «Моя война с самим собой и с моим сердцем. Я влюблена в мужчину, и нет никого подобного ему. Ни его голос, ни его смелость, ни его честность, ни его руки, ни его глаза.» Она почувствовала, как ее горло сжалось, когда эти слова резонировали в ее сознании. Когда она чувствовала себя храброй, она брала телефон и слушала последнее сообщение, которое она получила от него. То, как он произнес ее имя, то, как он сказал «Я люблю тебя», боль, которую она почувствовала при его «Прощай».» — Никто не видел. Если у меня нет его, — она надолго замолчала, потому что следующие слова было труднее всего произнести. Она собралась с духом и продолжила: «У меня никого нет. Оставь это и борись со мной. Если кто и разобьет мне сердце, так это он. Если есть кто-то, кто может забыть меня, пусть это будет он. Его запах останется со мной, этот великолепный аромат, который я пока не могу уловить…» Достав из сумочки пузырек, который нашла утром в одном из ящиков его комода, она стала искать свежую одежду. Некоторое время она разглядывала розовую жидкость, потом открыла крышку и вылила несколько капель себе на руки. Она вдохнула аромат, который сделала для него из этой редкой подземной фиалки. Эти духи были совершенством. Это был Джан во всей его мужественности, силе и чувствительности. Она протянула руки и нанесла аромат на кожу его шеи. Девушка наклонилась и поцеловала его, задержав нос на опьяняющем запахе и мягкости его кожи, не желая прерывать контакт. Санем всегда была более «интеллектуальной», чувствуя себя как дома в словах и мечтах. Однако Джан открыл чувственную часть ее существа. Его прикосновение могло разжечь ее чувства, освободить разум и тело, сделать ее целой. С тех пор как она открыла для себя физическую любовь к нему, она удивлялась, почему ее до сих пор считают постыдной и даже запретной. Для нее не существовало более тесной связи, чем занятия любовью, и, несмотря на свой ограниченный опыт, она постоянно ощущала потребность в его теле. Ей постоянно хотелось, чтобы ее тело принадлежало ему… В очередной раз.***
Санем, наконец, вернулась к реальности. Она закрыла флакон с духами и поставила его на тумбочку. Сделав это, она поняла, что что-то не так. Повернув к нему голову, она перестала дышать, когда два широко открытых карих глаза уставились на нее.