Октябрь — 1917 год
Этот день был решающим в истории Российской Империи. Народ восстал под руководством его сына СССР. РИ уже давно знал, что всё именно так и будет, но слова Союза ранили все равно сильно. — Твоя монархия ужасна! Одни живут припеваючи, а другие нищие. Поэтому я — Союз Советских Социалистических Республик, изменю это и свергну тебя! Ты стал ужасным правителем, и я не вижу больше того отца, который был со мной в детстве! Ты мне не отец! Твоя душа прогнила как и ты сам, и даже твой Бог, ничем тебе не поможет. — с жаром выкрикнул тогда Союз с огнём горящими глазами, и крутанувшись на пятках, выбежал из тронного зала. — Да… Да как ты посмел? Никчёмный мальчишка! Российская империя понимал что скоро придет его час, и видимо он наступит не позже чем через пару часов.***
Взрывы, стрельба и на половину разрушенный особняк. Проходя по коридорам своего детства и юношества, СССР с некой тоской рассматривал потрескавшиеся стены и потолок. Где-то стены вообще не было, оставив вместо себя дыру. Вздохнув поглубже, Союз натянул на лицо маску хлоднокровия и прошёл в тронный зал. В самом конце, на троне восседал Российская Империя и спокойным взглядом следил за дальнейшими действиями сына. — Война окончена отец, как и твоя жизнь. — твёрдо и надменно произнес Совет, подходя ближе к РИ. Империя лишь одарил парня немигающим взглядом, и поднявшись с трона пошёл на встречу. — Я знаю. Но, может обнимешь папу на последок? — неожиданно мягко и устало спросил мужчина, расставляя руки для объятий. На что получил злобный рык и яркие пламенные глаза. — Я уже не ребенок, и не собираюсь с тобой обниматься. Попрощайся с жизнью, отец. — собравшись с силами прошипел русский, направляя револьвер на РИ. — Хорошо. Но, я скажу тебе лишь одно. — так же ответил Империя, после чего следующую секунду с высока посмотрел на сына. — Моя власть держалась потому, что я знал цену людской жизни. Хоть и не всегда воспринимал долгом помогать нищим и таким же как они. Да, моя монархия где-то неправильно и я это знаю. Но именно на этом и держится государство. Потому, что без кнута, никто ничего не будет делать, работать или же спасать другим людям жизни. Но убив меня, ты берешь на себя это бремя и её проблемы. Поэтому я хочу пожелать тебе упорства и стойкости. Но запомни, сила не в мышцах, а в сострадании и умении прощать. Будь хорошим правителем и державой. — закончил свой монолог Российская Империя, смотря прямо в глаза коммуниста. Тот был немного ошеломлён, поэтому рука немного подрагивала от колебаний. — Прощай отец… — всё, что он смог сказать, выстрелив чётко в голову. Мгновение. Грохот упавшего тела разнёсся по всему залу, после чего мгновенно умолк, погружая помещение в звенящую тишину. Всхлип. Ещё один. А следом уже началась настоящая истерика, иногда переходящая на крик и хрипы. Упав рядом с трупом отца, революционер смотрел на побелевшее лицо, а когда-то такие яркие и шелковые золотые локоны побагровели и слиплись из-за крови. Глаза же, ещё пару минут назад мягкого голубого оттенка стали стеклянными, смотря куда-то вверх с образовавшимися слезинками, а из уголка рта стекала кровь, капая на пол. Видя всё это, Советский Союз заревел в голос, запрокинув голову назад. — Прости меня, прости пожалуйста. — лихорадочно шептал парень, укладывая голову отца на свои колени и вытирая слезы в перемешку с кровью. — Я-я обещаю тебе, что стану самой сильной державой, которая может только быть. Даю слово. — дрожащим голосом говорил СССР, закрывая Империи глаза и обнимая, прижав остывающее тело к себе.***
Похороны. Собралось очень много стран на похоронах Российской Империи. Были даже Америка и Великобритания. В том числе и Германская Империя с Третьим Рейхом. Немцы приехали чуть ли не самые первые, но их всё время кто-то перехватывал, останавливал начиная разговор и т.п. Из-за всего этого, Рейх не мог подойти к СССРу и поговорить с ним. Что уж говорить про то, что немец его даже ещё и не видел? — Да, всё хорошо ЯИ. Но я могу отойти? А то в горле пересохло. — любезно попрощался фашист с подругой, и улизнул в противоположную сторону от девушки. Япония была отличной подругой и соратником, но бывала иногда слишком надоедливой. Вздохнув поглубже, нацист всё-таки выбрался из толпы народа и осмотрелся в поисках Союза. На удивление парня, тот нашелся достаточно быстро. Совет стоял около могилы РИ к фюрер спиной и смотрел на большой, из резного дерева крест, с фотографией самого Империи. Осторожно подойдя к другу, Дитрих встал от него по правую руку, боясь нарушить тишину. Такое чувство, что русский даже не заметил чужого присутствия, всё также продолжая сверлить пустым взглядом фото. Уже собравшись что-нибудь сказать, Фриц было открыл рот, но почувствовав как его берут за руку и слабо сжимают, переплетая между собой пальцы, все-же решил промолчать. — Я убил его. — еле слышно сказал коммунист, переводя потускневший и убитый взгляд фиалковых глаз на Рейха. Тот от такого зрелища чуть не отшатнулся назад, с ярко выраженным шоком смотря на революционера. Тот выглядел просто ужасно, и это ещё мягко сказано. Бледное лицо, тело немного тряслось от нервов и блестящие глаза, видимо от недавних слёз. — Ох, Союз. — устало выдохнул немец, сжимая руку СССРа крепче. — Ты поступил правильно. Твоей стране нужна была разрядка, и ты это сделал. Не переживай так сильно, ты сделал то что… — не договорил нацист, когда его притянули к себе и стиснули в крепких объятиях. Слабо улыбнувшись, фашист обнял Союза в ответ, ласково поглаживая по спине. — Всё хорошо. Ich bin bei dir, Ruhe (Я с тобой, тише).. — шептал фюрер, обнимая Совета сильнее, и утыкаясь носом ему в шею. Послышался тихий всхлип, следом ещё один, пока они не стали более отчётливее. Русский плакал. Тихо и горько, пытаясь не издавать слишком громких звуков. Растерявшись, Дитрих не знал что ему делать. Он впервые видел, чтобы коммунист дал слабину. Но видимо, Фрицу и делать ничего не надо. — Можно я сотворю одну глупость? — прохрипел революционер, слабо щурясь и смотря на собеседника. Рейх неуверенно кивнул, и СССР в ту же секунду впился ему в губы, выплёскивая все свои эмоции в поцелуй. От такого напора немец даже немного накренился назад, но вовремя ухватился за чужие плечи. Нацист не сразу понял что происходит, но чувствуя губы Союза на своих, мягко улыбнулся в поцелуй. Фашист не собирался того отталкивать от себя, Совету это нужно было, и он не мог, да и не хотел. Поэтому расслабившись, фюрер аккуратно приобнял русского за шею и разомкнул рот, позволяя чужому языку проскользнуть во внутрь. Видимо для коммуниста это послужило как спасательный трос, который он не собирался отпускать. Никогда. Но воздух не вечен, поэтому парням пришлось отстраниться друг от друга. — Так, всё. Я решил, ты и я идём к тебе домой, так как ты, Совок, должен успокоиться и нормально поспать. — твёрдо и непоколебимо сказал Дитрих, беря революционера за кисть и выводя его с кладбища. Благо Фриц знал где теперь живёт его СССР, поэтому оба спокойно дошли до уютного двухэтажного домика. Открыв дверь ключом, Союз первый прошёл во внутрь, а Рейх за ним следом. — А у тебя уютно. — по доброму усмехнулся немец, снимая чёрное пальто и ботинки. — Спасибо. — так же усмехнулся в ответ Совет, уходя на кухню. Ну вот, уже прогресс. — Ты что будешь? Чай, кофе или может даже какао? Мне его специально Вьетнам привёз. — спокойно поинтересовался русский, доставая две кружки и включая чайник. — Я буду чай с тремя ложками сахара. — легко ответил нацист, оттягивая ворот такой же смоляной водолазки и пытаясь немного остудить кожу. Спустя десять минут напитки были готовы и коммунист повёл фашиста к себе в комнату, не забыв прихватить с собой печенье. Уютно устроившись около камина на полу и укрывшись одним одеялом на двоих, парни не решались прервать тишину. Но как и тогда, первым разговор начал революционер. — Знаешь Рейх. У меня ведь никого больше не осталось. — печально проговорил Советский Союз, приваливаясь к боку фюрера и укладывая голову тому на плечо. — Кроме тебя. Я знаю что очень многого прошу, но… — запнулся парень, но собравшись, продолжил. — Ты можешь остаться со мной? Пожалуйста, ты единственный кто у меня есть. — жалобно сказал СССР, смотря на Дитриха преданным и полным надежды взглядом. Обмякнув, Фриц не нашел лучше решения, чем просто заключить Союза в крепкие объятия, заставляя того расслабленно закрыть глаза и дать своему телу и себе отдохнуть. — Тебе даже не надо было меня об этом просить, Совок. Я и так буду рядом в любом случае, не переживай. Чтобы с нами не случилось, я всегда буду рядом. — заботливо проворковал Рейх, перебирая русые волосы и чувствуя, как Совет устраивается поудобнее на его коленях и спустя уже пару минут тихо сопит, обнимая одной рукой одеяло, а другой немца.