Время серых

Окончание речи призрака не ознаменовалось овацией. Градус энтузиазма у подверженной переменам настроения аудитории вновь упал -- о чём свидетельствовали сгорбленная поза, потупленный взор и унылый вид будущего теневого правителя Галактики. -- Наверное, ты прав. – медленно, сквозь зубы выдавил Кайло, словно стараясь прочитать свою судьбу по линиям на ладонях. -- Я теперь на всё пойду, лишь бы увильнуть от ответственности за кровь, выпущенную из Галактики Первым Порядком, и спасти свою шкуру – да не абы как, а на максимально выгодных условиях. Я замахивался стать самым могучим воином Силы… а на деле просто трус и подлец. -- Если ты хочешь звать трусостью заговоривший в тебе здравый смысл… Ничего, это только начало. А умение в нужных случаях увиливать от ответственности – одно из качеств, необходимых политику. Правда, злоупотреблять им нельзя. Но злоупотреблять вообще ничем не стоит – по мере возможности. Рен неохотно прервал созерцание рук. -- Но властелином, честно, себя не представляю. -- Не забегай вперёд. Времени у нас немного, но, даже в условиях цейтнота, не всё сразу. -- Как же поставить Свет на службу Тьме? -- Ничего удивительного здесь нет – это как раз более, чем естественно. Ведь подавляющее большинство представителей любой разумной расы – именно «серые». -- Большинство представителей?.. Не пользователей Силы? -- А в чём разница? Добрые или недобрые чувства, которыми пользуются для управления Силой, есть у любого разумного существа; эти чувства могут положительно либо разрушительно влиять на окружающих и без поддержки Силы. Да, носители мидихлориан наделены способностью контролировать Силу, что открывает дополнительные возможности. Но разве по складу души чувствительный к Силе принципиально отличается от любого разумного создания во Вселенной? Можно утверждать, что, коль пользователям даны повышенные возможности, с них и спрос больше. Но не стоит ударяться в наивный идеализм – ведь на практике всё не так. Нечувствительный к Силе способен причинить не меньше зла, чем пользователь. Сколько представителей человеческой и прочих разумных рас превратились в пыль, когда «Звёздный киллер» дал залп по Хосниан-Прайм? Около десяти миллиардов. Можно не подсчитывать, сколько ещё жизней значилось в послужном списке юного Хакса. И безо всякой Силы. Хакс был довольно «серым» -- но с перегибами, что его и сгубило. Он уклонялся от баланса в сторону Тёмной – назовём так – стороны. Упоминание о Хаксе толкнуло мысли Рена к весьма неприятным моментам недавнего прошлого. Дерзкий заговор и молниеносное нападение с бластером породили в душе Кайло страх; но куда раньше родилась зависть к рыжеволосой гадине. Названное чувство возникло ещё в самом начале вынужденного знакомства нового ученика Верховного Лидера с будущим генералом армии Первого Порядка. Ненавидели они друг друга до дрожи потому, что каждый про себя сомневался в исходе возникшего соперничества. Опасения Хакса, понятно, были связаны с Силой Рена, опасения Кайло – с пресловутой неуверенностью в себе, всем «багажом» его прошлой жизни, из коего неуверенность проистекала. Рыжий враг регулярно доводил Рена до белого каления. Потому что Хакс был самоуверенным и самодовольным ублюдком. Кое-что могло вывести генерала из себя, но, даже несмотря на трёпки, которые эпизодически задавал ему Сноук, Хакс умудрялся сохранять самодовольство, которого так недоставало мечущемуся Рену. Кайло утешал себя тем, что Хакс – тупой солдафон, и тупость всё для него упрощает. Толку от подобных утешений выходило негусто. Апогея зависть достигла после гибели отца… Хана. Читая некоторые мысли прилизанной рыжеволосой мрази, Рен чувствовал, что почти готов разразиться злыми, детскими слезами. Отцеубийство, несомненно, повысило с юности стремившуюся к заоблачным высотам самооценку Хакса. Армитедж, похоже, не простил родителю так никогда и не узаконенных отношений с его матерью. В памяти Хакса картина отравления, совершённого успешно и чисто, переливалась всеми оттенками удовлетворённой мстительности и гордости за свою персону. И, до крови кусая губы под спасительным шлемом, Рен спрашивал себя: почему Хакс способен настолько хладнокровно исполнить и вспоминать убийство отца, а вот сам Кайло не может?? Слабак… Он спохватился, заметив, что собеседник умолк. Кайло не совсем понимал, читает ли Энакин все мысли внука Силой прямо в процессе разговора, держа того перед собой, как открытую книгу, или же многое подсказывают старшему Скайуокеру интуиция, знание прошлого и характера Бена. Молодой человек до боли прикусил изнанку щеки, стыдясь, что эмоции вновь увели его в сторону. Укор во взгляде призрака смешался с тем выражением, которое заставляло Кайло чуть ли не с удовольствием терпеть вывёртывание собственной души наизнанку. Стыд улетучился, но ощущение справедливости сделанного дедом молчаливого выговора осталось – не парализуя, а, напротив, помогая собраться. -- Любому обладателю сознательной психики свойственно искать и находить – с большим или меньшим успехом -- оправдание своим поступкам. – Энакин аккуратно продолжил оттуда, где остановился. – Быть серым – самое обычное дело. И выгодное, заметь... Между прочим, когда Сопротивление пыталось отбить вашу атаку на Крэйте, одна из бойцов высказала своему дружку полезную идею. Удивлённый происхождением полезной идеи, Рен молча ждал подробностей. -- Она сказала, победу можно одержать, стремясь не уничтожить врага, а спасти то, что тебе дорого и любимо. -- Но… ко мне идейка каким боком? Я-то никого не люблю… -- вспомнив Рэй, Кайло скривился, как от зубной боли. – Наоборот, ненавижу всех. -- Всех без исключения? – тон призрака был деловито-саркастическим. -- Да пожалуй. Вот если б она… -- Рен то ли не нашёл удобоваримый оборот речи, то ли проглотил уже готовый вырваться. -- Она – маленькая джедайка. – не вопрос, а утверждение. -- Да. Мне казалось, она неравнодушна ко мне… -- Она и впрямь была неравнодушна. К Бену Соло, джедаю. «Боль в зубе» явно обострилась. -- Думаешь, её неравнодушие излечило бы твою ненависть к миру? Нет, так оно не лечится. -- Ну, если бы она… -- Рен опять забуксовал. -- наверное, я бы тоже, в ответ, смог… -- третья попытка выразить сокровенное успехом так и не увенчалась, и Кайло замолчал со злым и беспомощным видом. -- Не надейся поправить дело, взяв у малютки то, чего нет в тебе самом. И получить у девочки то, что должны были дать тебе другие. Чем злиться на маленькую джедайку, займись лучше человеком, который куда больше нуждается сейчас в твоём благосклонном внимании. -- Это кто же? Энакин описал небольшой круг кистью. Сила мягко повернула Кайло вокруг оси – лицом к окну. Окно было плотно занавешено – убежав к себе после прибытия на базу, Рен пытался отгородиться в комнате от всего и вся. Опущенная штора создала тёмный фон, превратив оконное стекло в зеркало. Настоящих зеркал здесь не было – не считая одного небольшого в ванной. Рен хрипло каркнул, увидев предложенный ему объект благосклонного внимания. -- Ну, это безнадёжно! -- В самом деле? А руки наложить на себя ты, помнится, не готов. И шкуру спасти хочешь – на выгодных условиях. Так что не прибедняйся. Касательно всех-всех-всех… Когда ты поймёшь, сколько пользы можно извлекать из многих, станешь относиться к ним лучше. Бесполезных – просто игнорировать. -- Секрет Серой Силы – любовь к себе? -- Можно и так сформулировать. Если не хочешь называть любовью, зови эгоизмом. Ты всегда был эгоистом; только эгоизм твой, к сожалению, проявлялся в нездоровой форме, причиняя тебе в основном убытки. Ты никого не замечал, кроме себя – но себя настолько сильно не любил, что не мог получать от эгоизма выгоду. Презирал окружающих вместо того, чтобы использовать их с толком. А кадры дорогого стоят. -- И ты собираешься… давать мне уроки самолюбования? -- Нет, конечно. Прежде всего, необходимо значительно усовершенствовать твой навык чтения мыслей. -- А боевые тренировки? -- Боевых навыков у тебя больше, чем достаточно. Не навоевался ещё? Ничего – в ближайшее время повоевать придётся с самим собой; только эта война требует иных умений. А после… после тебе предстоит воевать больше в роли командующего, а не в роли машущего световым мечом. Боевые тренировки, разумеется, нужны для поддержания хорошей физической формы. Но уж встраивай их в своё расписание как сможешь; здесь я не нужен. Начинай сживаться с мыслью, что теперь твоё дело – не война, а верховное руководство. Владеть информацией – первоочередная задача для лидера. К счастью, тебе открыто множество первоисточников – голов, где можно отыскать сведения, ещё не искажённые ни устной, ни письменной речью. Но пока ты не умеешь достаточно эффективно пользоваться этой «библиотекой». Во-первых, маскировка. Тянуть информацию из чужого мозга следует незаметно: безо всяких пассов руками, и так, чтобы читаемые – даже пользователи Силы – не чувствовали твоё несанкционированное присутствие внутри. Эдакая анестезия. Проникая в чей-то разум, на ходу «обезболиваешь» процесс. Ментальное изнасилование окружающих к тебе не располагает – если они знают, что ты «поимел» их. А если не знают, или не уверены, или знают, но не понимают, когда именно ты это проделываешь… претензий меньше, уважения больше. Второе – скорость. Её лучше увеличить максимально. И здесь же, поиск нужной информации. Ты должен отточить до самого высокого уровня искусство «полёта с препятствиями» по чужому рассудку. Чем виртуозней и мягче ты огибаешь «препятствия» -- мысли, воспоминания и эмоции, неинтересные тебе в данный момент – тем быстрее сбор сведений. Если научишься, сможешь добывать информацию из нескольких голов одновременно, и сравнивать мнения – прямо во время совета, скажем. Прекрасное подспорье для принятия кадровых, да и любых других решений. -- А внушение? – Рен нервно облизнул губы. -- С внушением надо быть осторожней. Возможности есть, и огромные – но придётся себя сдерживать. Кстати, ещё одна очень полезная наука для тебя – умение говорить себе «нет». Внушение напрямую должно быть дозированным. Окружить себя марионетками с подчинённым разумом – плохая идея, Бен. Без манипуляций никак; но манипулировать нужно не путём грубых Силовых атак на личность другого. Со временем, возможно, ты столкнёшься с ещё одной проблемой. С тем, что чей-то рассудок окажется запретной территорией. -- Ты имеешь в виду ментальные щиты? -- Нет. Я о случае, когда не хочется читать мысли дорогого тебе существа – нарушать его границы. Кайло не понял. Ведь добровольно отказаться от попыток прочитать мысли важного для тебя индивидуума можно только со страху. Он с детства не осмеливался читать мысли матери, поскольку – уж будем откровенны – всегда побаивался её. И смутно боялся того, что мог узнать. С Люком попытался однажды, на третьем году учёбы – но тот понял, и так посмотрел, что Бен мигом поджал хвост, опасаясь раз и навсегда провалить всё дело вожделенного сближения с магистром. Теперь-то понятно, что Люк скрывал и почему настолько резко отреагировал… Покопаться в уродливой башке Сноука под конец удалось, превозмогая трепет – когда идея расправиться с наставником уже осторожно постучалась в буйную голову ученика, и, вдобавок, Рен убедился, что способен ставить ментальные щиты, непроницаемые для Великого и Ужасного. Многократно усилить телепатические способности – заманчиво, ещё как заманчиво. Вот если досконально изучить разум Рэй, чтобы заставить её подчиниться… Тьфу, наваждение! -- Тёмные желания навязчивы, от них трудно избавиться. – шелестело над ухом. – Как бы ты поступил, снова оказавшись рядом с маленькой джедайкой? -- Знать бы, где она!.. -- На одной из планет Лабиринта Риши. Рен подскочил с кушетки, столкнув на пол подушку и едва не запутавшись в покрывале. -- Точно?! -- Тихо, тихо… Кажется, прямо вот так сейчас и побежишь отсюда до края Галактики. Остынь. Некоторые приёмы контроля над Силой легче даются, когда ты облечён в плоть. Но чувствовать токи Силы в пространстве мне как раз проще. След Леи и маленькой Рэй тянется чётко. Верховный Лидер остановился в нерешительности. Из того, что говорил Энакин ему, а также Люку в прошлом, Рен сделал вывод – дед едва ли одобрит его жгучее желание немедленно двинуть флот Первого Порядка к Лабиринту Риши. -- А Силовая связь? – возопил Кайло с надеждой. -- Это не в пример дешевле. – Энакин, видимо, посчитал момент удобным, чтобы снова поднять весьма небезразличную ему тему финансов; и, похоже, не слишком сочувствовал внуку, который, образно говоря, всхрапывал и ожесточённо рыл землю копытом. – Тем более, юная джедайка – личная твоя проблема, а не Порядка. И тихо добавил: -- Не терпится же тебе… Да, ненависть бывает посильней любви. Большая любовь способна отпускать, но большая ненависть – никогда. Призрак устремил взгляд на стену с окном – и та растаяла, открыв за собою не пейзаж планеты, где находилась база Первого Порядка, а тесную комнатку с земляным потолком, где на узкой кровати спала Рэй. Кайло перестал дышать. Он не ожидал, что их новая встреча состоится так скоро, и стоял, не понимая, что делать. Спохватился, опасаясь, как бы Энакин не передумал, и, руководствуясь некими воспитательными соображениями, не заставил внука стукнуться лбом о воздвигнутую обратно стену – в мысли деда молодой человек не мог проникнуть, а логику того постигал иногда с трудом -- и торопливо преодолел расстояние, сокращённое Силовой связью до нескольких шагов. Рэй выглядела уставшей; лицо во сне спокойное, но маленькая складка прячется между бровей, губы сжаты озабоченно и решительно. И, глядя на эти губы, Рен почувствовал знакомую лёгкую резь в глазах. Резь означала, что его глаза желтеют – знак Тёмной стороны. В голове словно звякнул предупреждающий сигнал. Кайло попытался успокоиться, но близость беззащитной во сне девушки провоцировала его. Он сказал Люку, что убьёт её – и Люк презрительно возразил… Интересно, что снится ей? Возбуждение мешало Рену сосредоточиться и прочитать сновидения; но догадаться нетрудно, так?? Они прячутся здесь, надеясь восстановить своё Сопротивление и сломить меня. И Рэй, и матери наверняка снятся сладкие сны о моём поражении. Хотят, чтобы я погиб, так же, как погиб Энакин. К счастью, у меня нет сына. У меня вообще никого нет, за кого я согласился бы умереть. Мать – на самом деле матери тоже нет, давно. Я один. А ситуации иногда удачно повторяются, Люк. Вот джедайка передо мной – как я перед тобой в ту ночь. Ты ненавидел меня, так? За то, что я твой сын. А девчонка упала тебе и Лее подарком с неба. Будет справедливо, если я покончу с вашим помоечным приёмышем, как ты со мной хотел покончить. Прохладное движение рядом отвлекло Рена от мстительных мыслей. Энакин обогнул его и остановился по другую сторону кровати, простерев руку над спящей девушкой. Пальцы призрака подрагивали, словно у точащего когти зверя. Рэй вдруг заметалась на жёсткой подушке, будто что-то мешало ей дышать – но не просыпалась и вскоре замерла, как придавленная неким весом. Собрав Силу в тугой ком, Скайуокер медленно, аккуратно душил девушку. Его манипуляции походили на удавливание не рукой за горло, а подушкой, положенной на лицо жертвы. Словно ветер подул, обдавая фигуру Энакина: он взметнул тяжёлый край капюшона, раскрыв правую половину лица призрака и почти всю голову. Испещрённый кровавыми прожилками глаз – выпученный, так как плоть вокруг обгорела до самой кости – воззрился на Кайло. На лбу над глазом, оголённом, безволосом темени, щеке и подбородке пузырились волдырями участки сохранившейся кожи. -- Ты хочешь её убить? Считаешь это необходимым? – мягкий высоковатый голос Энакина скатился в утробный хрип. Рен застыл, заворожённо таращась на двуликого монстра. А тем временем порча переползала и на левую сторону, превращая всё лицо в безобразную маску. Покрылась волдырями и видимая под широким рукавом кисть со скрючившимися пальцами. И казалось, злоба неистовая пожирает тело изнутри, выступая наружу ожогами. Одна часть души Кайло пылала, соединяясь с убийцей в зверском, упоительном согласии; другая отчаянно старалась протестовать. «Ты ведь никогда не забудешь, что не сумел одолеть её иначе.» фыркнул какой-то злорадно-презрительный голосок в голове молодого человека. «Если она умрёт сейчас, победа останется за ней, Кайло Рен.» -- Убить?.. – просипел призрак. -- Нет, остановись! – в панике Кайло хотел ударить его Силовой молнией, но Энакин легко принял заряды, сорвавшиеся с пальцев внука. -- Тихо. Уж самому мне эта смерть не нужна. Кайло услышал глубокое, освобождённое дыхание Рэй, губы её порозовели. Лицо Энакина слева вновь обрело юный, смазливый вид, прочее укрыл капюшон – «ветер» прекратился. До сознания Рена с опозданием дошло, что горящий лик призрака показывал не собственное состояние Энакина – Скайуокер отзеркаливал эмоции внука. -- Разорви связь. – лихорадочно зашептал молодой человек. – Не нужно её… пока. Комнатка, где ютилась Рэй, пропала из глаз. Они стояли в спальне Кайло. -- Ты принял разумное решение. – Энакин зашёл сзади, призрачный холодок, слабо ощутимый через одежду, дотронулся до плеча Рена. -- Никогда не стоит убивать под влиянием страсти. Хорошее убийство – продукт холодного и трезвого ума. Даже в бою надо сохранять рассудок по мере возможности, а уж вне боя… На убийство надо решаться, если оно может принести практическую пользу. Рен застонал, одновременно, похоже, задавшись целью изрядно проредить собственные волосы. -- Окрашивание связи с Силой в серый цвет как раз помогает сохранять трезвость. Очень важно связать Тьму и Свет покрепче, и не допускать, чтобы Тёмная составляющая высвобождалась из сцепки. За этим необходимо следить постоянно, так как тёмные чувства в тебе куда сильнее – и если связка нарушится, снова возникнет опасность скатиться на Тёмную сторону. Впрочем, со временем, твой внутренний баланс должен установиться, окрепнуть, и опасность срыва уменьшится. Твоё слабое место – склонность глубоко привязываться к кому-либо. До сих пор тебе не везло – тебя отталкивали так или иначе. Но если появятся действительно близкие – они станут Ахиллесовой пятой. Не исключено, правда, что укрепление внутреннего стержня ослабит твою привязчивость… но я сомневаюсь, честно говоря. Впрочем, такова жизнь – полной неуязвимости достигают лишь те, кто растворился в Силе телом и душой. Стенания смолкли. Оставив в покое стойко сопротивлявшийся рывкам волосяной покров, Кайло сделал поворот и вновь мученически уставился на деда. -- Ты бы убил Рэй?.. -- Я убил бы её десять раз, или позволил это сделать тебе, если б думал, что её смерть прибавит тебе самоуверенности. Но она вызывает у тебя столько эмоций, что лучше пока оставить её в живых. Её гибель сейчас подкосит тебя немногим меньше, чем убийство Соло или прощальные слова Люка. Когда обретёшь равновесие в себе, вот тогда и расправишься с маленькой джедайкой. -- Если я стану сильней, я не убью… я смогу привлечь её на свою сторону. – Кайло посмотрел на деда, прося подтверждения. Ответ прозвучал уклончиво: -- Возможно. «Расправиться» не обязательно значит убить. Главное – не зайти слишком далеко. -- То есть, не убить? -- Не только. -- Так что ты называешь «слишком далеко»? -- «Слишком далеко» наступает даже не тогда, когда хватаешь за горло женщину, которая готовится родить твоего ребёнка. -- Энакин говорил ровно и мрачно. -- «Слишком далеко» -- когда понимаешь, что она любила кого-то, кем тебе никогда не стать. А ребёнок зачат. И безболезненного выхода из ситуации больше нет. Когда ты уже в крови – ради её безопасности и своей власти, а она предлагает тебе всё бросить и обретаться где-то в безвестности. За что же ты убивал? Когда видишь, что вы с нею не можете идти одним путём по жизни. И думаешь, как же раньше был слеп, что не понял этого? Разве ты не знал её взгляды? А свои? Но был слеп… И ненависть -- вдруг, вспышкой – к себе, и даже к ней. Кайло в который раз припомнил отвергнутое Рэй предложение… нет, просьбу! объединиться с ним, разгромленный тронный зал «Верховенства», сломавшийся пополам световой меч. Ненависть – ещё бы! Но ведь у Энакина и Падме было иначе… -- Ты же её любил?.. -- Я был влюблён в неё. Есть разница. Наверное, есть. Вот у Хана с матерью что?.. Ладно! Его больше интересовало другое. -- Почему ты выбрал нечувствительную к Силе? -- Я не думал о Силе рядом с Падме. Она была моей женщиной. -- воздух сгустился и отяжелел, напитанный, точно влагой, словами призрака. – Когда-нибудь ты поймёшь. Атмосфера принесла странное волнение. Что-то коснулось Кайло, оставшись маловразумительным для него, но отзываясь дрожью внутри. Словно луч вдруг выхватил лицо Энакина, придавая яркость всем краскам, сделав из потустороннего живым, плотским и невероятно красивым. Секунду спустя свет померк, а призрак продолжил рассказ: -- Конечно, чистая любовь безо всяких задних мыслей и расчётов всё равно едва ли возможна – даже в юности, даже первая. Почему Падме Наберри, Амидала, очаровала Энакина? Когда мы познакомились, я не знал, кто она, считал королевской служанкой. Она была ко мне добра, внимательна, и так сильно отличалась от людей, которых я знал на Татуине. Красавица из другого мира, пусть даже служанка, стояла выше мальчишки-раба. Когда мы встретились опять, многое успело измениться. Вспоминал бы я её целых десять лет и обратил бы внимание при новой встрече, окажись она действительно служанкой? Сомневаюсь… Она принадлежала к элите. А я – бывший раб, бедный ученик, который пытался добиться королевы. Она была старше меня и смотрела сверху вниз, хоть я давно и сильно обогнал её в росте. Эни – так она меня звала. Нас соединили опасность, одиночество молодой женщины, посвятившей себя политике, амбиции обиженного жизнью мальчишки, моё горе после смерти матери. Вместе мы с Падме прошли по грани смерти перед началом Клонической войны. И я добился – вот только, чего? Мы поженились тайно, виделись украдкой. Так и остались любовниками по сути, не став настоящими мужем и женой. Не успели понять, насколько различаются наши взгляды. Ещё падаваном, когда начинал ухаживать за ней, я однажды откровенно высказал, что думаю о сенатской говорильне. Помню её лицо в ответ: удивление, замешательство, недоверие. Я понял, что допустил промах – и всё обратил в шутку. Мне бы тогда насторожиться, и ей. Но я слишком её хотел. А она слишком упорно вспоминала малыша Эни и была неравнодушна к Эни подросшему – и не услыхала предупреждение, посчитала за розыгрыш, болтовню влюблённого юнца. Она не понимала, что я родился и рос совсем в ином мире, непохожем на пасторальную Набу, что я никогда не почитал Свободу и Республику, как она их чтила. Для неё они были верховными божествами, а для меня – божками, которых можно и подвинуть. Война сделала меня опытней, придала мне вес в её глазах. Но, в общем и целом, она смотрела на меня под прежним углом. Мои неудовлетворённые амбиции росли, а она не допускала мысли, что у меня всерьёз могут быть цели и желания, несовместимые с моим скромным положением. На четвёртом году войны Падме ждала ребёнка. Сначала она хотела родить тайком и скрывать его существование. Затем стала склоняться к тому, чтобы покончить с конспирацией. Она боялась, что ей не позволят остаться в сенате. Если бы её политическая карьера закончилась вот так, что я мог предложить ей взамен? Ведь я был фактически нищим. -- Это по уставу Старого ордена? -- Да. Обет бедности и безбрачия. Они обязали бывшего раба не владеть ничем. Но я хотел владеть. Из-за клятвы джедая я десять лет не виделся с матерью и, когда она попала в беду, слишком поздно пришёл на помощь. А что мне дал Орден? Ни богатства, ни положения, к которым я стремился. Когда я уже закончил учиться, они не торопились присвоить мне звание магистра. Они мне не доверяли – и были правы. В Ордене я оказался инородным телом. -- Но ты же был одним из них! -- Когда мальчишкой меня поставили перед Советом, Верховный магистр отказался дать добро на моё обучение. Позже они передумали… нехотя. -- Испугались, что, если они тебя не примут, это сделает ситх? -- Конечно. По правилам Старого ордена, они обычно брали учеников совсем маленькими детьми, чтобы те легче забыли родных. Я уже был великоват по возрасту, магистрам Совета не нравилась моя привязанность к матери. Добавь сюда чутьё Йоды, подсказавшее ему мою связь с Тёмной стороной. За годы учёбы я, само собой, привязался к Оби-Вану. Было время, когда хотел заслужить его одобрение немногим меньше, чем ты – особое внимание Люка. Но я не имел кровного права претендовать на учителя, к тому же, позади у меня осталась мать, которую я любил. А Оби-Ван, хотя и возразил в своё время Совету, настаивая, что меня необходимо принять, с годами всё ревностней следовал уставу – и постарался, чтобы моя к нему привязанность не переходила определённую границу. В молодости он был другим – сказывался дух его наставника, Квай-Гона, который первым решил меня учить. В Ордене Квай-Гона считали бунтарём, дающим слишком много воли инстинктам. Останься он в живых, возможно, моя судьба сложилась бы иначе? Но я достался Кеноби, а тот после смерти Квай-Гона всё больше стал подпадать под влияние Йоды. Моя преданность учителю никак не могла перевесить страсть к Падме и жажду власти. Принимая сторону Сидиуса, я ни о чём не успел подумать хорошенько – действовал импульсивно. Потом решил, что, если поставлю жену перед фактом и объясню блестящие перспективы, она поймёт и примет. Я неверно оценил ситуацию и твёрдость взглядов сенатора Амидалы… Падме неожиданно прилетела на Мустафар, куда Палпатин отправил меня после резни в храме джедаев. Ей уже сказали, что резню возглавлял я – но она пыталась найти любое объяснение, кроме очевидного, чтобы оправдать меня. Чтобы считать меня по-прежнему таким, какой виделся ей, но не принять того, каким был и стал на самом деле. Я пытался убедить её присоединиться ко мне на пути к власти. Она смотрела, словно перед ней монстр, но она всё надеется, что Эни вернётся к ней, сбросив шкуру чудовища. Но я не мог вернуться. Я понял, что мы оба стали заложниками её иллюзий, которым я всё время полубессознательно подыгрывал, боясь её оттолкнуть. Она любила какую-то химеру, а я -- я ужаснул её, открывшись. Горечь, стремительно перешедшая в ярость – вот что я испытал. Я подумал – ей бы сойтись с Кеноби, вот подходящая пара! А тут и он сам явился – оказалось, он спрятался на её корабле, чтоб до меня добраться. Я окончательно вышел из себя и схватил Падме за шею Силой… отпустил – она упала, а я сцепился с Оби-Ваном. После купания в лаве очнулся, когда то, что осталось от моего тела, уже упаковывали в костюм с системами жизнеобеспечения. Палпатин сказал, что Падме мертва – и вскоре я удостоверился в этом. Я вспоминал – и никак не мог понять, была ли она жива, когда я снял Силовую удавку. Когда она упала, я не сомневался, что жива – я не смог бы задушить её до смерти. Но выходило, что всё-таки задушил. Если недавно воздух показался Рену влажным, вязким и очень тёплым, теперь похолодел и сделался разреженным – трудно стало дышать, при каждом вдохе кислород словно тянуло обратно извне, мешая тому добираться до лёгких. -- Много лет я верил, что убил её. Я побывал на её могиле на Набу, просмотрел воспоминания людей, которые её провожали… Я не знал, что утратил тогда способность чувствовать в Силе свою кровь. После встречи с Люком то, что казалось отмершим, начало оживать. А когда, покинув ненавистную телесную оболочку, я погрузился в Силу, она заговорила с новой мощью. Я увидел, как умерла Падме. Трое находились с ней рядом в последние часы – Кеноби, Йода и Бэйл Органа. Медицинский дроид сказал, что её физическое состояние неплохое – она не должна была погибнуть. Но ей не хватало желания жить. Родился Люк, вскоре после него Лея… затем Падме ушла. «Ушла» вместо «умерла» словно ударило Кайло, всмотревшись, он заметил, что лицо призрака под капюшоном странно колеблется, утратив чёткую форму. -- Чувство вины придавило меня тяжелей прежнего. Но, кроме вины, пришёл и гнев. Я думал, почему она предпочла умереть, оставив детей? Я не стоил такой жертвы, а близнецам нужна была мать… Одновременно, картина её смерти казалась мне странной, подозрительной. И я уловил поток Силы там, в прошлом. Поток Силы, что тихо высасывал её волю к жизни. Права древняя пословица: «Тот сделал, кому выгодно.» Не я убил её, но от этого не легче. Я не сумел её защитить. Она осталась во власти тех, кому выгодна была её смерть. -- Джедаи?.. -- Да. Точнее, один джедай. Кеноби в то время не дошёл ещё… до нужной кондиции – как по Силе, так и морально. -- Верховный магистр убил её? -- Скажем так – помог умереть. Аккуратно и без лишних страданий. Он к ней относился с искренней симпатией. -- С симпатией?? Но ведь это… злодейство. – слово показалось Кайло ужасно банальным, но ничего другого сейчас в голову не шло. -- Тебе трудно посмотреть на дело с точки зрения Йоды. Он прожил восемьсот лет. Без семьи, без лишних привязанностей. Он достиг… духовного уровня, что позволяет смотреть с благостным философским равнодушием на всё, кроме высших целей. И горевать, не горюя – по крайней мере, об отдельных людях. Помню, как он сказал мне: смерть – естественная часть жизни, радуйся за близких, которые преобразовались в Силу, не оплакивай их; к ревности приводит привязанность, а ревность – алчности тень. -- А хорошо бы… -- процедил Кайло. – Вот так -- когда ничем тебя не прошибает. -- Хочешь достигнуть уровня просветления Йоды? -- Где уж мне! -- Серый путь поможет тебе стать менее прошибаемым. Но вряд ли ты до конца изживёшь сильные эмоции, включая разрушительные , – не тот темперамент у тебя. Хорошо, если научишься прятать их – но какой-то выход таким чувствам давать необходимо. У меня есть идеи на этот счёт. -- А как тебе понравился высокодуховный совет Великого магистра? -- Я не философ… -- По какому поводу совет был, кстати? -- Мне снились сны о смерти Падме при родах. Я боялся, что они окажутся пророческими. Но я ошибался – те сны, скорей всего, не были вещими, показывали только мой внутренний мир. Они произошли от моего беспокойства за будущее, от мыслей, как ребёнок изменит нашу жизнь, что станет с карьерой Падме и со мной. Я не хотел лишиться службы и перспектив. Мечтал дать своей жене всё. Достичь могущества и выложить перед нею в космосе ожерелье из покорённых мной звёзд. Передать будущему сыну власть, богатство, а не смирение и нищету образцового джедая – то ли изгнанного из Ордена, то ли оставленного там из милости. Говорили, что жажда власти сделала меня Вейдером, которого знала Империя. Нет, Вейдера создали не амбиции, а неразумие и невыносимая боль утраты. Нельзя принимать важные решения сгоряча – а я не обдумал переход на другую сторону, не справился с эмоциями. В результате сделался игрушкой Палпатина, хотя мог бы стать его убийцей гораздо раньше, чем это случилось в действительности. И взять его власть. Но сначала Падме отказалась поддержать меня, потом же, взяв власть, я вставал перед необходимостью воевать с сыном… Не в том беда, что я нарушил обет под влиянием страсти к женщине. А в том, что женщина оказалась не для меня. -- А Рэй – не для меня? – с вызовом спросил Кайло. -- Как ты решишь. Но женщина тебе не помешает уже сейчас. Хотя, в ближайшем будущем тебя ждёт постоянная нехватка времени. Рен распахнул глаза. -- Сейчас она очень помешает! Мне нельзя её видеть, пока я слаб. -- Я говорю не о маленьком джедае. Женщина, просто женщина. Можно использовать профессиональных девиц. Кайло залился краской. Ярче всего почему-то вспыхнули уши. -- Целибат не приносит пользу тому, кто не держится Светлой стороны. Впрочем, и для светлых он полезен не всегда… Тебе двадцать шесть. Пора. -- Прекрасно обходился до сих пор! -- Прекрасно?.. Молодому человеку показалось, что Энакин мгновенно раздел его взглядом догола, исследовал со всех сторон, и, вынеся некий диагноз, одел обратно. За последние семь лет Рена видели раздетым только медицинские дроиды. И Рэй. Но с Рэй вышло странно: смутилась она, а Кайло смутиться не успел – неловкость джедайки придала ему наглости. Под взглядом же призрака Рен ощутил свою девственность, как нечто постыдное, едва ли не увечье. Он инстинктивно обхватил себя руками. -- Люк считал, что направляет тебя на верный путь, говоря о пользе воздержания. – продолжил Энакин, завершив «осмотр». – Чем это обернулось? Только помогало накапливать агрессию, что в результате швырнула тебя на Тёмную сторону. Ситхи никогда не приветствовали целибат, но Сноук решил, что тебя лучше держать в таком состоянии. Не давая лишнего выхода напряжению, лишив даже крохи тепла, в котором ты нуждался – превращая тебя в бешеного пса. Ты спускал агрессию во время карательных рейдов, но их было недостаточно – вспомни, как ты крушил аппаратуру на корабле. Тебя не отгородили от мира доспехи, как мои; но Сноук своими методами обучения сделал для тебя другие. Невидимый доспех, но очень жёсткий, при этом хрупкий, неэластичный. Вот что необходимо – сделать твою «броню» более упругой и устойчивой. А время карательных операций в духе Первого порядка прошло. Конец тому, бешеному, Кайло Рену. Агрессию отныне придётся держать в узде. Так что подумай насчёт женщин. Правда, в первое время ты будешь очень занят. Можно пока сбрасывать напряжение альтернативными способами. Но позднее сексуальную проблему надо решить. – Люк хотел, чтобы у меня не было продолжения, верно? Мало ли какое потомство появится от выродка со смешанной кровью… А ты наоборот -- стараешься, чтоб родился на свет следующий Скайуокер? -- Рен снова ушёл в оборону. – Думаешь натренировать меня с разными самками для решающей случки? -- Предпочитаешь самца? – бесцеремонно осведомился призрак, заставив теперь физиономию Кайло поменять цвет дважды за раз. Давясь стыдом, но пытаясь выглядеть как можно развязней, молодой человек уронил: -- У Люка был мальчишка… Меня тянуло к нему. -- И что произошло у вас? -- Ничего! Я решил не отвлекаться. Рис – так его звали – был самым младшим среди падаванов Люка. На Бена Соло он смотрел снизу вверх – и в буквальном смысле, и в переносном, что приятно щекотало тщеславие племянника магистра. К тому же Бен удивлялся способности Риса жить, распахнув себя навстречу миру. Самого Бена тёмные страсти одолевали давно, и он изучал младшего товарища, не понимая, как можно существовать, не терзаясь завистью и не тая обид. Они купались однажды после тренировки и Рис, умело подстрекаемый Беном, уже вылезшим на берег, решил показать свою выносливость, не рассчитав сил. Бен действительно испугался, заметив, что парнишка тонет. Трудно сказать, всполошила его больше возможная гибель товарища либо гнев и разочарование Люка, что могли за этим последовать. Что бы ни было, Бен Силой, с дальнего расстояния выволок на берег нахлебавшегося холодной воды Риса. Гордясь собой, наклонился, чтобы сделать горе-пловцу искусственное дыхание… и тут странное чувство охватило спасителя. Как будто нежность… желание прижать к себе худенькое тело подростка, зарыться лицом в светлые пушистые вихры на макушке Риса. Стало жарко, дрогнуло в паху. Испугавшись своих мыслей и тела, Бен строго по инструкции оказал помощь и отстранился. С того дня он старался держать удивлённого Риса на расстоянии. Но ещё несколько недель частенько открывал глаза среди ночи и лежал, глядя в темноту; однако, и там возникали картины, которые только что видел во сне – картины, от которых горело лицо. Рис на коленях перед ним, Рис… о, Сила, помоги! Сила не помогала, и всегда заканчивалось одинаково – проклиная себя, Бен тянулся рукой к паху, закусив угол подушки. Отчаявшись справиться с наваждением, он признался Люку. Ответ мастера прогнал ночные видения, но переполнил Бена стыдом, а внутри стыда, покрытый им, тлел гнев. -- Мальчик теперь среди рыцарей Рен? -- Нет. – отрезал Кайло. Ответа не последовало. Кайло подумал, что Энакин походит на кота: то пройдётся по тебе когтистой лапой, то спрячет когти, гладя мягкими подушечками. Сейчас когти спрятались. Но самого Рена понесло. -- Убил я его! Хочешь услышать подробности? -- А надо? Жалость уколола Рена при воспоминании. -- Не надо. Просто, я его убил… Ты что чувствовал, убивая юнлингов? -- Вначале не знал, как руку поднять – ведь они дети. Потом уже ничего. Ты тосковал об этом мальчике? -- Да нет… То есть, иногда. -- Когда Сноук унижал особенно сильно? -- Да. -- Обстановка в храме Нового ордена было не самой здоровой для тебя. На твоём месте я бы не судил о своих влечениях по тому случаю. Тебе хотелось иметь раба, чья покорность компенсирует пренебрежение Люка. Теперь ты отчаянно хочешь маленькую джедайку. -- Она – особенная. Скайуокер бросил на внука странный взгляд. -- Может быть. Только джедай – не лучший вариант. -- Если она перейдёт на мою сторону… -- В постели не очень удобно Силе с Силой. Даже если вы на одной стороне. -- Тебе-то откуда знать? Твоя королева Силой не владела. -- Я не сохранил верность королеве. -- Вон что. Где одно нарушение обета, там и второе. Связался с кем-то в ордене? -- С моей ученицей. -- Тебя не хотели производить в магистры, но дали падавана? -- Чтобы утешить. И ещё раз испытать. -- И ты опять повёл себя не по уставу? -- Мы с Асокой были похожи, как мне казалось тогда – оба отчаянные, оба не прочь нарушить дисциплину в надежде на успех. Я прозвал её Шпилькой. Одно время меня всё устраивало. С Асокой мы сражались плечом к плечу и делили постель. Рядом с ней я не чувствовал себя мальчиком, до которого снизошли. С ней было просто – до поры. Асока не подозревала, что сенатор Наберри – моя жена. С Падме я не виделся несколько месяцев. Потом Асоку ложно обвинили в предательстве. Я добился её оправдания, но она, упрямая, всё равно решила покинуть орден. Звала меня с собой. Она думала, мы будем вместе. Я успел привязаться к Асоке, но не мог уйти, потеряв и звание джедая, и Падме. Желающих меня подвинуть в ордене было много. Хотя Асоку оправдали, уход падавана ударил по репутации учителя. По Асоке я сперва тосковал. Мне пришло в голову – не сделал ли я ошибку? Я разыскал Асоку, просил принять участие в одной боевой операции. Но наши отношения пошли прахом – она узнала, что у меня давным-давно другая женщина. Теперь уж точно не имело смысла покидать орден – одному. И Падме не поняла бы. Она доверяла ордену – благодаря Йоде и Кеноби – и считала, что для меня меч джедая значит почти всё. – А твой добрый покровитель, канцлер? -- Он тоже считал, что я должен остаться в ордене, ради своего будущего. -- И в ордене, и с женой-сенатором, которой канцлер не слишком доверял? Чтобы шпионить там и здесь, когда господину канцлеру понадобится. -- Само собой. Думаю, Палпатин и дал знать Асоке, что у неё есть соперница. -- Падме была уверена, что Эни – хороший мальчик. – с угрюмым ехидством прокомментировал Рен. – А Эни присматривался, где больше заплатят. -- Я вернулся на Корусант. – Энакин пропустил горькую иронию внука. – И узнал, что Падме беременна. Я был счастлив, решил, что нечего сожалеть об Асоке. Тогда я сделал окончательную ставку; всё – на канцлера. -- Понятно. Энакин шевельнул пальцами, в потоке Силы появилась по плечи фигурка девушки-тогруты – коричневато-оранжевая кожа, широкое лицо со вздёрнутым носом и белыми пигментными полосами вдоль щёк и вместо бровей. Хороши, на взгляд Кайло, были только огромные голубые глаза. Зато рот больно велик, а уж характерное для расы «украшение» на голове… хм. Судя по мимике, нравом девчонка отличалась крутым. У Кайло заныл шрам на щеке. Понятно-понятно... Куда боевитой простушке до прекрасной Падме Амидалы? -- Она не умела быть ласковой. – с сожалением проговорил Скайуокер, пока образ растворялся. -- Но нежная королева не захотела пойти за тобой, а? Она ведь начала формировать повстанческие группы вместе с Бэйлом Органой, когда канцлер объявил себя императором? -- Верно. Но разве Асока пошла за мной? Мы встретились ещё раз, когда я уже служил Империи в обличье Вейдера. Она сказала – её учитель не мог превратиться в такое чудовище. А если смог, значит, подлежит истреблению. Мы долго сражались – вничью. Больше я её не видел… Никогда она не была моей женщиной – даже в те ночи на Клонической войне. Падме не попыталась бы меня убить. Хотя Асока и покинула орден, она была джедай по духу, а орден – её семьей. -- А ты орден семьёй не считал. Потому что они так и не приняли тебя до конца. -- Нет, не считал. Как раз потому и не приняли. Не люблю толпу. – Знаешь… если ты не сумел приструнить свою жену и подружку, это ещё не значит, что мне не удастся! -- Не значит. – не стал спорить призрак, но в его покладистости Рен чуял обидный для себя подвох. – Однако, довольно лирики. Вернёмся к насущным вопросам. Ты уже раздумал мчаться во главе флота к Лабиринту Риши? -- Ты ведь против? Не хочешь, чтобы я убивал мать. -- Не хочу, чтоб ты занимался ерундой. И не просто ерундой, а ерундой вредной. Есть дела поважнее. А мёртвые могут быть надоедливей живых. Нет, я не о призраках Силы. О легендах, которые сложат про героев, до конца противостоявших кровавому тирану. Нужна тебе их канонизация? Сопротивление можно уничтожить другим способом. -- Ты говорил Люку, надо создать режим, при котором оппозиция не поднимется. Мягкую диктатуру. -- Точно. Но, если начать с начала… Можно давить сопротивление, а можно лишить оппозицию мишени. -- Как? -- Ну, против кого восставал Альянс повстанцев и кому противостоит Сопротивление? -- Восставали против Империи, сопротивляются Первому Порядку. -- Правильно. Значит, Первый Порядок должен исчезнуть. Кайло решил было ничему не удивляться – но Энакин совсем не облегчал ему задачу. -- Куда? -- Исчезнуть можно, оставаясь на месте. Сменив вывеску и лозунги. Кстати, личную вывеску тебе тоже придётся поменять. Верховный Лидер – слишком вызывающе. И, в любом случае, тебе ни к чему наследовать титул Сноука и выступать его преемником. В глазах широкой публики связь со Сноуком надо оборвать. -- И?.. -- Какой новый режим ты собирался установить, когда звал маленькую джедайку в соправители? -- Вообще-то… новую Империю. -- Да, едва ли удастся изобрести принципиально новую систему государственного управления. Хочешь не хочешь, всё равно придётся приспосабливать одну из уже существовавших. Вместо того, чтобы гоняться за Сопротивлением, начни отстраивать Республику. -- Опять?? -- То же самое можно сказать про очередную Империю, разве нет? Для Серого лидера республиканское устройство -- оптимальный вариант, наиболее удобная среда. За демократической вывеской можно делать что угодно, соблюдая определённые правила и пользуясь защитным окрасом. Компромиссы. Умеренность в демонстрации своей силы и власти. Умение не запугивать, а завлекать, говоря всем то, что они хотят услышать, показывая то, что хотят видеть. Человеколюбие в умеренных масштабах. Мягкая диктатура -- диктатура под прикрытием. Удачно вышло, что Сенат истреблён не полностью. -- Помню, Хакс лютовал, узнав, что кое-кто из сенатских успел унести ноги с Хосниан-Прайм. Он полчаса брызгал слюной перед Сноуком, доказывая, что уцелевших сенаторов предупредили специально, что в Порядке предатели, которых необходимо выловить. Старик в ответ предложил ему возместить убытки от взрыва «Звёздного киллера». Рыжего как ветром сдуло. -- У Хакса «доброжелателей» хватало. Они-то и помогли сберечь часть сената. -- Шепнули сенаторам об опасности, как утверждал Хакс? -- Да. Таким образом, все, кто вовремя сбежал с Хосниан-Прайм, не только принадлежали к центристской фракции, но имели связи с Первым Порядком. Если теперешний глава Порядка придёт к этим господам с приемлемыми предложениями, они ломаться не станут. И согласятся снова представлять верховную власть. Первый Порядок и Верховный Лидер тихо скроются за сенатской ширмой. -- Но республиканский центр стал пылью. -- Ну и что? Хосниан-Прайм олицетворяла неудачливую Новую Республику. Зато цел Корусант – роскошная столица Старой Республики. -- Старая Республика тоже кончила плохо. Да её и не помнит уже никто. -- Старая Республика всё-таки простояла несколько дольше Новой, не правда ли? А что не помнят её – прекрасно. Не помнят и её недостатков. В сравнении с эпохой Империи и последующим бардаком Старую Республику нетрудно представить сияющим Золотым веком Галактики. Вот тебе одно из направлений пропаганды. А кто явится героем, готовым открыть новую Золотую страницу истории? -- Наследник Скайуокеров? – косо осклабился Рен. Энакин красноречиво повёл рукой в сторону внука. -- И когда наши героические повстанцы… то есть, уцелевшие члены Сопротивления, вылезут из своей норы, им придётся убедиться, что они никому не нужны. В Лабиринт пошли наблюдателей. Сопротивление так привыкло к повышенному вниманию со стороны Первого Порядка. Если они поймут, что лишились настойчивого поклонника в твоём лице, могут раньше времени развить ненужную активность. Они рады будут думать, что ты не сумел о них забыть, опасаешься и выжидаешь. Сделай им приятное. -- Обязательно. – проворчал Кайло. -- Только о матери не забывай. Чтоб её обрадовать, я должен приползти каяться. -- Знаешь, Бен, я в этом совсем не уверен. Вряд ли ты расстроишь Лею, оставаясь плохим мальчиком. Враг – предмет первой необходимости для хронических борцов с чем-нибудь, подобных твоей матери. А когда врагом становится единственный сын, сюжет приобретает особенно эффектный налёт трагизма. -- Ты в своё время обеспечил им налёт трагизма; теперь моя очередь? Может, Кайло Рен и впрямь лучший экземпляр в коллекции Леи. Падение меня на Тёмную сторону – дельце покруче, чем даже гибель Органы. – ядовито добавил молодой человек. -- Не любишь ты его. -- Я его не знал. Но от его праведного имени у меня с малых лет в ушах звенело. – Кайло потянулся к датападу. – Отправлю слежку в Лабиринт. Да! Совсем из головы вон. Чистку здесь надо закончить. Ты сказал, на Хакса донесла служившая при нём девица? Прикажу её ликвидировать. -- Не торопись. Ты снова забываешь о ценности кадров. -- Сегодня выдала Хакса, завтра может и меня предать. -- Логично… но далеко не бесспорно. Работать надо над лояльностью подчинённых. Способный человек, что связан с Порядком, считай, в третьем поколении, пригодится. -- Кто она такая вообще? -- Престоса Гая дочь. -- С Гаем я мало сталкивался. Он меня терпеть не мог. -- Что удивительного? Никто не отмечал, как праздник, день твоего появление в Порядке. Мальчишка, занявший, вроде бы, второе после Сноука место. С Силой. Недовольны были все шишки, Гай в том числе. -- Насколько знаю, моя мать приложила руку к его смерти. -- Да. Гай представлял собой показательную мишень для Сопротивления – провокатор и каратель, проводил много времени на планетах, которые курировал, и восстановил аборигенов против себя лично. Впрочем, Гай никогда не был ярым милитаристом – скорее, бессовестный деляга. Я впервые заметил его простым офицером в штабе Таркина. Он из небогатой семьи, хотел чинов и денег. Пропал отчасти из-за своей жены – та придерживалась радикальных взглядов и вечно стравливала мужа с коллегами, желая, чтобы он забрался повыше. Гай был из породы подлецов, что родную мать продадут, а вот жену любил и жилы рвал ради неё. Он нацелился на её наследство; но взял в конце концов почти безо всего – случается такое. Гай и отец Хакса готовы были глотки перегрызть друг другу. Хакс-младший унаследовал конфликт после отца. Гай завёл дурную привычку собирать компромат на коллег. Прознав, что на Гая готовится покушение, Хакс не предупредил его. -- И Хакс держал при себе дочь Гая? Он думал, она не в курсе, что он причастен к убийству её отца? -- Хакса подвело самомнение. Брехливый рыжий щенок… Когда ему удалось безнаказанно разделаться с родителем, он решил, что всех обскачет – дайте только время. В Порядке давно уже раскол – на военных радикалов и умеренных; но Сноук этому значения не придавал, либо хотел использовать внутреннюю грызню в своих интересах. Девочка Гай из умеренных, её единомышленники хотели свалить Хакса, и она за ним шпионила. -- Ну и рекомендация для Гаевой дочки! -- У девочки хорошая голова. И полезные идеи. Прислушивайся папаша к ней почаще, может, остался бы в живых. -- Не стану ж я вляпываться в то же, во что вляпался Хакс. Убийство Гая организовала моя мать. Мне связываться с его дочерью? Девица-то не промах. Расквиталась с Хаксом за смерть папаши. -- Вовсе нет. -- Нет? – Рен скептически надул губы. -- Бен, не все одержимы местью. Тем более, ты к гибели Гая отношения не имеешь. -- Моя мать имеет. -- Ты не поверишь, но у юной Гай другой образ мыслей. -- Даже если она только помогала своим умеренным. Я – не умеренный. -- Но станешь им. Скоропостижной кончины Сноука не ожидал никто – слишком много страху он нагнал своей персоной. Целью группировки умеренных был Хакс и иже с ним. Замену Сноуку не готовили. Лидер нужен. Если возьмёшь их в руки и заодно убедишь, что с тобой можно и выгодно иметь дело, они признают тебя. Реальный авторитет и Сила многократно понизят вероятность выстрела в спину от своих. Хакс напросился сам. Кроме корыстных и политических мотивов, дал ещё девушке личный повод желать ему смерти. -- Ты же говорил, не месть за папашу. -- Нет. -- Хакс что, был дружком этой Гай? -- Хотел. -- А она, значит, не хотела, раз постаралась, чтобы от Хакса оставили одно воспоминание. – Кайло дёрнул бровью. -- Сомнительная личность. -- Бен, если найдёшь и укажешь хоть одну несомнительную личность в Первом Порядке, я буду тебе очень признателен за расширение моего кругозора. Понятно, как ты относишься к женщинам… -- Никак я к ним не отношусь. – Рен оскорблённо засопел. -- Свою сексуальную жизнь устраивай, как знаешь. Или не устраивай. Но общаться и работать с особями женского пола надо. Вернёмся к этому позже. Теперь что касается ближайших шагов. Собери совет. Объявишь свой план косметического ремонта Порядка. -- Когда? -- На завтра, утром. Дольше откладывать не стоит. В твоём распоряжении ночь. Часа четыре поспать, а затем репетировать. -- Репетировать?.. -- Естественно. Предстоит не только обсудить детально, что ты скажешь, но и как будешь себя вести. Тебе прежде не приходилось долго находиться в центре внимания – без шлема и Сноука за спиной. Ты плохой оратор, Бен. А впечатление, которое завтра произведёшь, трудно переоценить. Необходимо заставить их поверить, что ты вовсе не такой, как они считали прежде. Что ты всё продумал ещё до гибели Сноука. Кстати, ты зря солгал Хаксу, будто Сноука прикончила маленькая Рэй. Хакс всё равно тебе не поверил, но взял на заметку, что ты не желаешь брать на себя убийство Лидера – а, значит, сомневаешься в своих силах. Хаксы безошибочно чуют чужую слабость. «Верховный Лидер мёртв. Да здравствует Верховный Лидер!» -- могло прозвучать победно, а получилось уклончиво и трусливо. Скажи ты откровенно, кто разрубил Сноука надвое, Хакс мог проникнуться к тебе уважением. Правда, потом был Крэйт… Оставшиеся шишки Порядка уверены, что со Сноуком расправился ты – разуверять их, понятно, не стоит. Но надо показать, что ты не только Силой превосходишь учителя, а и лидерскими качествами, и чутьём политика. На лице Кайло отразилась паника. И Энакин тут же добавил для неё повод: -- Помни, они станут следить за каждым шагом и жестом. Ты должен держаться так, чтобы они не усомнились в твоём праве занять место главы. --Кто-то и сейчас будет у меня за спиной? – молодой человек теребил пальцы. – Без страховки я всё провалю. Призрак ободряюще кивнул. -- Конечно, я буду рядом. И наведу иллюзию, если потребуется. Но ты должен сделать всё возможное, выложиться предельно. На повестке дня не только косметические меры, скорые закулисные переговоры с сенаторами, планетарными правительствами и главами крупнейших корпораций. -- Многое ведь завязано на поставках оружия? Если война прекратится… -- раньше Рену казалось, что все вопросы он решит одним махом, но теперь понимал, какая гора проблем в действительности на него навалится. -- Оружейный бизнес не оскудеет, а военные действия надо попросту переориентировать. Раньше крушили Республику и воевали с Сопротивлением, теперь ты будешь Республику защищать. У твоей Республики, в отличие от Новой, будет сильная армия. Серый владыка не станет пугать население и политическую верхушку своей державы выстроенной им же «Звездой Смерти». Он предпочтёт напугать всех угрозой, исходящей от внешнего врага, что притаился где-нибудь в Неизведанных Регионах. Кандидатуры врагов есть. А армии Первого порядка…. вернее, армии Фронта восстановления Республики, требуются новые виды вооружения. Внакладе никто не останется. Когда обсуждали строительство «Звёздного киллера», если помнишь, звучали мнения против. -- Да. Я тоже возражал тогда… -- Кайло смутился. – только назло рыжему, если честно. Хакс костьми ложился, чтобы протолкнуть свой проект. Он взбесил меня. -- Да, он перекричал даже специалистов-учёных, предлагавших наладить выпуск лёгких, маневренных кораблей, несущих на себе маленькое подобие пушки «Звёздного киллера»; орудие, что питается не от звезды, а от искусственного компактного источника. Оружие массового поражения, но не в планетарных масштабах. Хакс делал ставку на то, что Сноуку не дают покоя лавры Палпатина; и не прогадал. Сноук утвердил проект «Киллера». Очень хорошо, что ты высказался против. Завтра с чистой совестью можешь утверждать, что всегда считал создание «Киллера» ошибкой – но покойный Лидер не захотел к тебе прислушаться. Теперь, когда Сноука нет, канут в прошлое и смертоносные махины, нужные в первую очередь для демонстрации имперского размаха. Серый правитель скромнее. Его можно считать ничтожным делягой по сравнению с титанами Зла и Добра. Но именно он будет править стабильно. И сочинит новые мифы – мифы о себе, присвоив и заслуги героев, и долю харизмы злодеев. Оружие должно соответствовать владыке – быть достаточно мощным для устрашения и наведения порядка, но не угрожать существованию целых планет. А уничтожить такое оружие куда трудней, чем «Звёздного киллера», и восстановить его потери легче. Двое учёных предлагали вместо «Киллера» лёгкие корабли. -- Они целы? -- Да. Им не позволили участвовать в строительстве «Киллера». Вызови их и поговори. Вызови поодиночке – они не слишком ладят. Один из них больше фанатик своего дела – погладь его тщеславие гения. Для другого на первом месте гонорар. Заставь их конкурировать – и в итоге они выдадут тебе лучшее, что сумеют…. Но довольно пока разговоров. Время отдыхать. -- Я всё равно не засну сегодня. -- Надо, Бен. -- Ты уверен, -- молодой человек шумно вздохнул. – что Сила с нами? Знаю, ты считаешь, Сила – далеко не всё. Но… -- Сила с нами. Семь лет я наращивал ресурс, осваивая Серый путь. Мои усилия оставались незаметными как для Тёмных, так и для Светлых. Серость хорошо маскирует. -- Семь лет… -- С тех пор, как ты попал к Сноуку. -- И куда ты отправился, когда Люк не захотел помогать тебе вызволить бедненького меня из лап Тёмного владыки? – спросил Рен с напускной подростковой грубостью. -- На поиски Ревана. Напускная грубость мигом отлетела. -- Ты его видел?? -- То, что осталось от него. Смерть ведь есть, что бы там ни говорили джедаи. Столетия блуждания в Силе без цели, без плоти, измотали дух Ревана. Он хотел вечного упокоения – он его получил. Отдав мне свою Силу. -- Ты… но как? -- Сначала он вовсе не желал реагировать на моё появление, замкнувшись в себе. Пришлось повозиться, пробивая его скорлупу. Дальнейшее действо напоминало поединок воинов Силы – с поправкой на то, что оба участника были призраками. Выведенный из полубездумного оцепенения, Реван стал агрессивен. Но в конце концов, мы договорились. Нельзя назвать его моим учителем – я в одиночку нащупывал Серый путь. Но Реван помог мне. А смерть Сноука и Люка завершила дело. -- Ты воспользовался смертью Люка, чтобы замкнуть на себя побольше Силы? – в расширенных глазах Кайло недоверие граничило со страхом. -- Не пропадать же добру. – возразил Энакин. -- Ты умер за него. И на развалинах храма Нового ордена хотел было его убить, но не смог ведь, передумал. -- Когда я умер за него, Люк хотел жить. А в этот раз… -- Энакин развёл рукой. – Я не решился бы убить его, но коли он сам довёл себя до смерти, почему не воспользоваться освободившейся Силой? Тебе она нужна. Я сделал выбор, наблюдая, что творилось на Крэйте. -- Выбрал того, кто слабее… -- Я выбрал того, кто нуждался в помощи и был в отчаянии. Люк ото всякой помощи отказался. -- Есть ещё моя мать. Сопротивленцы тоже нуждались в помощи. -- Неужели я встал бы на сторону Сопротивления? Какое мне дело до них? А с твоей матерью – исключено. Она всегда меня ненавидела. -- А ты мог спасти Люка? -- Думаю, да. Но он не хотел. Не удерживать же его в жизни насильно. Люк очень устал – как и я когда-то; хотя причины усталости разные. Люк напрасно рассчитывал укрыться от политических баталий под светлой сенью джедаизма – его всё равно не оставили бы в покое. И он бежал – от всего, ото всех, в вечное изгнание на далёкую Ач-То. В одном мы с ним сошлись: отсекая себя от Силы, он, кроме прочего, имел в виду не воевать с тобой. -- И всё-таки явился голограммой на Крэйт, чтобы ещё раз оплевать меня! -- Он не мог оставить в такой беде твою мать – он явился спасти её. -- А не мог он спасать её хотя бы молча? -- Увы, Люк многое перенял у Кеноби. Оби-Ван ведь был добрым человеком изначально. Но если добрый человек решает стать преданным последователем джедаизма, он рискует превратиться в мерзкого святошу. Их общая с Люком привычка утверждать своё моральное превосходство даже над поверженным и психологически слабым противником – как поступил Оби-Ван на Мустафаре, а Люк на Крэйте. -- призрак сжал губы, в глазах мелькнуло горько-неприязненное выражение. -- Когда горишь заживо, совсем не интересно знать, что твой палач любил тебя прежде, как брата – даже если сейчас он поступил справедливо, и ты полностью заслужил казнь. Но, будь он совершенно уверен в собственной правоте, не стал бы громогласно напоминать об этом человеку, гибнущему мучительной смертью у его ног. Стань моим палачом Винду – тот, которого я помог убить, когда он пытался арестовать канцлера – и сделай он дело успешно, не потратил бы лишних слов, в отличие от Кеноби. Винду не был святошей. А Оби-Ван хотел оправдать себя, остаться в незапятнанных белых одеждах… И неужели Люк считал, что озлобленный, неуверенный в себе тип, как ты, кинется на Светлую сторону, если унизить его в лицо, назвав глупцом, который не ориентируется в происходящем и ни за что не одержит победу, и жалким грешником, которого никогда не оставят в покое тени убитых? А затем исчезнуть, продемонстрировав свою неуязвимость и недосягаемую нравственную высоту, оставив тебя в истерике. Это – не путь на Светлую сторону. Более жёсткий, самоуверенный человек на твоём месте элементарно пропустил бы слова Люка мимо ушей, и не впечатлился. А ты, напротив, от злобы и унижения рисковал окончательно, с головой уйти в трясину Тёмной стороны. Но всё же позвал меня. -- И ты называешь Кеноби добрым?? И Люка добрым назовёшь? -- Пожалуй, да. В отличие от меня, тебя и Леи. Но добрый человек может стать очень жестоким, когда затронута его слабость и рушится удобная картина мира, которую он лелеял годами. -- Святая троица – Люк, зелёненький Верховный магистр и твой наставник – теперь наверняка примется нарезать круги вокруг Рэй, науськивая её на меня. – Рен раздражённо нахохлился. -- Люк – возможно. Но остальные двое уже не явятся. Их нет. -- Как нет? -- Они больше не призраки. Растворились в Силе. -- Когда? -- А ты как думаешь? -- Тоже после смерти Люка? – Рен глядел на деда уже с откровенной опаской. – Это твоя месть. -- Они убили Падме, забрали близнецов и науськивали, как ты выражаешься, Люка на меня. Но это даже не месть. Я не хотел, чтобы они и дальше мутили воду, и решил избавиться от них, заодно опробуя новую возможность – ведь они, в отличие от Ревана, растворяться отнюдь не стремились. Получилось отлично. Назовёшь меня чудовищем? -- Ты пугаешь. – признался Кайло. -- Скоро поймёшь, что тебе пугаться нечего. А пока – либо доверяешь мне, либо нет. Теперь ложись, я помогу уснуть. Что, даже разуваться не станешь? Вот, так лучше. -- Хоть бы Хан не приснился сегодня… -- Не приснится, обещаю. Он часто мешает тебе спать в последнее время? -- Часто. -- Пройдёт время, пока ты изживёшь в себе чувство вины за его смерть. Но на твоём поведении оно сказываться не должно. Горевать тебе остаётся только наедине с собой или со мной. А для публики – затверди, как мантру -- ты Соло не убивал. Его убили штурмовики, по приказу Фазмы; ты не успел помешать. Для широкой публики легенда в общих чертах такова: согласно плану Люка ты притворился перебежчиком на Тёмную сторону и вошёл в доверие к Сноуку с тем, чтобы его уничтожить. Детали потом. Собственно, мелкие детали могут и не понадобиться – ты же не в суде эту легенду доказывать собираешься. -- Там свидетели были, тебе известно. Когда я убил Хана. -- Со свидетелями разберёмся. Но тебе – отличный пример, как не надо идти на убийство в растрёпанных чувствах. Очевидцев необходимо было уничтожить прежде, чем браться за Соло – хотя бы потому, что среди них имелись особи помоложе и порезвей. Но ты не мог действовать разумно, Соло слишком тебя заботил… Ничего, Бен – всё пройдёт так или иначе, более или менее. – на последней фразе голос Энакина приобрёл убаюкивающую интонацию. Кайло послушно вытянулся на кушетке, но, когда призрак навис над ним, Рен казался встревоженным – его глаза недоверчиво шарили по фигуре деда, словно Кайло опасался спящим отдаваться во власть Энакина. Вскоре Скайуокер поймал убегающий взгляд внука. Последовала короткая немая борьба – и Рен капитулировал с облегчённым полувздохом. Молодой человек медленно погружался в сон. Сначала по лицу бродили тени, губы и пальцы нервно подёргивались. Затем он обмяк, видно было только лёгкое движение глаз под сомкнутыми веками. Почти детское выражение лица из жалобного стало безмятежным. Встреча с Ханом не состоялась, сновидение не вернуло Кайло на узкий мостик над вентиляционной шахтой «Звёздного киллера». Вместо этого он слышал женский голос, напевавший песню с заунывным, диковатым мотивом. Бедно одетая женщина сидела на песке в тени низкого домика, укачивая на коленях белоголового мальчика лет пяти. И этим мальчиком был почему-то сам Кайло. Он вдохнул сухой, горячий воздух раскинувшей вокруг пустыни, и прильнул к матери. Призрак опустился на край кушетки, тускло светящаяся ладонь легла на лоб спящего. Затем что-то заставило его рывком отступить и удалиться к противоположной стене. Его облик переменился на ходу – Люк без труда узнал бы сейчас лицо, которое видел, сняв с умирающего Энакина дыхательную маску. В запавших глазах разгорался огонёк какого-то безудержного чувства. Вокруг призрака клубился чёрно-серый туман, который прорезали красные вспышки – будто молния в грозовых облаках окрасилась в кровавый цвет. С кушетки послышалось шевеление. Привлечённый им, Энакин метнулся обратно – но встал, сохранив между собой и кушеткой дистанцию в несколько шагов. Кайло повернулся на бок, не просыпаясь. «Гроза» утихала. Призрак замер, неотрывно глядя – казалось, мирное лицо внука гипнотизирует его. Губы Скайуокера слегка двигались, словно он медитирует или молится.