Драбблы с Намджуном

Спонтанные вечеринки с одногруппниками всегда проходят весело, хоть ты и не знаешь, чем они закончатся. — Меня абсолютно не интересует, какого хера вы заставили нас так долго ждать… —Намджун отдал Юнги пакеты с алкоголем, — …но меня устраивает количество и качество выпивки, вы прощены. — На весь дом играла музыка, заставляющая непроизвольно двигаться в такт. Джин, не проронив ни слова, достает из холодильника все запасы пива, которые там имеются, и помещает в холод алкоголь покрепче. Хосок распределяет чипсы по глубоким тарелкам, а Юнги приносит из соседней комнаты огромные подушки, на чье место Намджун укладывает оставшиеся пакеты с покупками. Все они выглядят, словно муравьи, бегая туда-сюда и стараясь сделать все по высшему разряду. Чонгук предлагает Т/и переодеться в более удобную одежду, вручая футболку с шортами. Девушка, совершенно не задумываясь, чьи именно это шмотки, уходит на второй этаж. Намджун, видимо, тоже решил одеться поудобнее. Скорее всего, думая о том, что лучше пить в полном комфорте. В прошлый раз его пьянка, насколько знает Т/и, закончилась тем, что парень стянул с себя неудобные джинсы, чем напугал одногруппниц Хосока, но посмешил парней, и охрана выкинула их веселую компанию из бара. К таким выводам девушка пришла, увидев парня, стоящего в одних боксерах. Запрокинув голову, Нам указывает рукой в сторону того же дивана, куда секунду назад улетели его джинсы. Он не был закомплексованным парнем, спокойно переодевался и раздевался при других людях. Но когда он уединялся, когда точно был уверен, что хотя бы пять минут можно постоять в одних лишь боксерах, и никто не посмеет ему помешать, но ему мешали — вот такие моменты он ненавидел. А сейчас его уединение нарушили. Причем девушка, которая, словно детонационная волна, за долю секунды заставляет все тело содрогнуться, распространяющаяся по всему телу и разносящая в щепки все устоявшиеся мысли. И вот она, стоит на расстоянии вытянутой руки в его же шортах и футболке. Взгляду Намджуна открыты худые ноги Т/и. И если бы Намджун мог, он бы запер эту девушку, что так нагло ворвалась в его жизнь в начале этого курса, в собственной комнате и не выпускал бы. Она делает один шаг, второй, и парень замечает, что ее лицо залито краской, а глаза бегают так же, как и в первый день их встречи в аудитории. И в который раз за все прошедшее время он думает, что эта девчонка слишком правильно воспитана, что у нее совершенно другие мысли, нежели у него самого. Но от этого желание забрать в свою собственность именно ее только растет. Намджун делает пару шагов навстречу, и они стоят вплотную друг к другу. Оба осознают, что как минимум — симпатия, но о максимуме ни один из них даже не решается думать. Пара недель совместного проекта, изменившие их взгляды друг на друга и заставившие так тесно взаимодействовать. Было бы проще просто оттолкнуть ее от себя, как и всех остальных? Всех тех, кто так жаждал оказаться рядом, но был отвергнут? Рука Намждуна лежит на ее шее, а она смотрит куда-то в пол. — Насколько я помню, ты хотел накидаться в стельку и именно для этого затащил меня сюда под предлогом, что мне нужно общаться не только с тобой. — И Намджун буквально чувствует, как его опрокидывают. Точно, это конечная цель сегодняшнего дня. Нажраться до беспамятства, отдубасить Хосока подушкой, получить пиздюлей в ответ и уснуть где-нибудь посреди ванной комнаты от того, что таблетки несовместимы с алкоголем. Вот он, план на сегодняшнюю ночь. — И если тебе приспичило поиграть, то я не против. Но если все это зайдет на столько далеко, на сколько даже ты спланировать не смог, то ко дну пойдем вдвоем… Раз уж вдвоем и начали. Намджун отталкивает Т/и, но лишь для того, чтобы надеть шорты. Не забыв поменять трэк-лист, они все же спускаются вниз, где ребята уже очень активно заливаются алкоголем. И, по всей видимости, претендент на вылет уже найден. Джин во всю ластится к дивану, допивая третью банку пива. Хосок же рассказывает очередную веселую историю, произошедшую на одной из пар. Завидев друга, Хоуп моментально переключился на него с просьбами пустить сюда двух девчонок, что курсом младше, которые обязательно привезут с собой еще алкоголя. Легкий кивок и музыку, заполнившую весь дом, перекрывают радостные крики. Хоуп строчит сообщение о том, что девушки прямо сейчас могут выезжать, а Т/и протягивает Намджуну банку пива. Вечер только начинается, но чертовы огоньки в глазах Хоупа уже заставляют содрогнуться. В определенный период жизни мы встречаемся с определенным человеком, необходимым именно в этот период. Такой странный закон притяжения, такое взаимовыгодное спасение. И Т/и совершенно не понимает, что необходимого было во встрече со всеми, кто находится сейчас в этой огромной гостиной. Хосок кричит, двигаясь в такт музыки, пока Юнги заливает девушке в рот виски. Джин отказывается от очередного стакана алкоголя, а Намджун опрокидывает в себя целый шот. Чонгук глушит текилу, закусывая лаймом. Музыка гудит в ушах, отзываясь вибрацией в грудной клетке. Одна из девушек, что пригласил Хоуп, заваливается на диван, перебирая пряди волос Т/и. Она что-то невнятно шепчет ей на ухо, а затем рассыпает соль на свой живот, вручая девушке полную рюмку. Улыбка сама появляется на лице, алкоголь заставляет стеснительность уйти куда-то очень далеко. Т/и слизывает соль с живота девушки, напоследок слегка прикусывая, заливает в рот жгучую жидкость, которая сразу же меняется вкусом лайма. И Т\и совершенно не интересует девчушка Хосока. Сейчас ей интересен лишь Намджун, развлекающийся и заливающийся алкоголем, который постоянно задерживал взгляд на девушке в своей футболке. Ким тащился. Он в прямом смысле слова заливался алкоголем и чувствовал себя просто прекрасно. Зрение расфокусировано, тело расслаблено, а действиями диктуют желания. Они, как тараканы, бегающие по черепной коробке, заставляют идти и делать, лишь бы прекратить этот зуд. Девчонка Хосока — кусочек мяса, с которым можно развлечься. Можно заливать в нее алкоголь, чтобы она захлебывалась им. Раздавать пощечины и видеть удовлетворенную улыбку, ведь именно этого она и хочет. Хосок отбирает послушную игрушку, дабы она не превратилась в реальный кусок мяса, а Намджун думает о том, что было бы неплохо закинуться еще и колесами. Плывущим взглядом он замечает, как Т/и слизывает соль с живота второй девушки, а затем осушает рюмку и забирает кусочек лайма у девушки из рук. Намджуну, вроде как, должно быть абсолютно срать, ведь они обе девушки, но тараканы снова бегают под черепной коробкой. Ему должно быть бесповоротно похер на действия двух пьяных девушек, но ноги сами ведут к дивану. Т/и сидит на полу и улавливает лишь нечленораздельные слова девушки, мило хихикая. Это помогает в любой ситуации. Т/и поворачивает голову, упуская тот момент, когда Намджун, свойственными для него собственническими движениями, усаживает ее на свои колени. Глаза в глаза, взгляд четко фокусируется. Алкоголь заставляет кровь циркулировать по телу с неимоверной скоростью. Запах сигарет и самого Намджуна мгновенно вбивается в нос, и Т/и готова вдыхать этот запах снова и снова. Парень давит на девичий затылок и с дикой улыбкой, чувствуя, как тараканы перебегают из черепной коробки во все другие части тела, впивается в ее губы. Жадно, настойчиво, с животным рыком проводит языком по небу, тут же сплетаясь языками. Мокро, крышесносно, в какой-то мере до боли грязно, но именно так, как этого хочется обоим. Одной рукой Джун обвил женскую талию, прижимая ближе, а второй блуждал в шелковистых волосах. Хватал, оттягивал, когда воздуха совсем не оставалось и заставлял вернуться к губам, чуть отдышавшись. Талию, до приятной боли, сжимала сильная рука, а вторая уже пробралась под шорты. Вот он настоящий, не пастеризованный, не дистиллированный и не профильтрованный моральными устоями, семейными ценностями, общественным мнением, всеобщим порицанием. Дикий, желанный и абсолютно неуправляемый. Т/и не знает, чего ожидать от этого человека, но и на осторожность сейчас нет времени. — Съебывайте уже. Меня дамы ждут…- не успел парень отвернуться, как брюнетка сует ему в рот свой язык, к которому прилипла марка. Намджун забирает пакетик с кислотой, что через секунду пропадает в его кармане. Рука сползает с талии на бедра. Т/и прекрасно понимает, что им пора бы сваливать. Блондинка, курившая сигарету под Хоупом, уже лениво поглаживала его достоинство. Намджун, чуть пошатываясь, встал на ноги, подавая руку Т/и. Поднявшись, парень взял полупустую бутылку виски и направился в сторону лестницы. Гремящая музыка стала уже чем-то естественным. Тело непроизвольно двигалось в ритм. Бас, ступенька, бас, ступенька… Непонятное перемещение из коридора в комнату. Всем естеством интересно лишь одно — Т/и. Ладони скользят по бокам, сжимают с дичайшей силой. Девушка хватает обеими руками за шею. Тянет. Мокро, жарко, картинка перед глазами плывет, проще их просто закрыть. Остаются лишь ощущения. Первобытные, лежащие глубоко внутри. Укус, еще один. Шея уже пылает. Тело так близко к телу, мешают лишь ненужные шмотки. Миллионы птиц, поселившиеся в теле, рвутся наружу. Их крылья щекочут изнутри и хочется сею же секунду вспороть себе брюхо. Т/и хватает жесткие волосы, тянет его на себя. Кусает, вылизывает и снова кусает. Руки Намджуна везде, куда только могут дотянуться. Схватить за шею, потянуть за собой. Толчок — спиной на кровать. Намджун улыбается, сажая на бедра, отчетливо давая почувствовать свой стояк. Смешок. Т/и смотрит, вглядывается, вытаскивая из себя все, что затоптало общество. Губам Намджуна открыта еще большая площадь для измываний, как только он меняет их позу так, что девушка оказывается снизу. Тихий рык, сильный укус за сосок. Алкоголь немного замедлял время. Тело двигалось само. Хотелось до синяков сжимать эти худые руки, до кровавых полос царапать спину, кусать белоснежную кожу до багровых пятен. Приложить к толчку бедрами еще больше силы, при этом зафиксировав Т/и, что стонет прямо на ухо, кусая мочку, на одном месте. Намджун достает из кармана пакетик с кислотой, высматривает в нем что-то, при этом продолжая движения бедрами. Цветной бумажный квадратик, пропитанный ЛСД уже нашел свое место на его языке. Лицо к лицу, ловкими движениями парень стаскивает ее шорты, вместе с нижним бельем. Пальцы скользят по мокрым бархатным складкам. Стон ловится бледными губами. Джун делит марку на двоих с помощью поцелуя. Горького, полусухого. Он полностью уверен в том, что сегодняшний трип будет просто крышесносным. Для них обоих. Он сделает все, чтобы эту ночь Т/и никогда не забыла. Проведя языком по собственному небу, парень убедился, что половина бумажки осталась у девушки во рту. Она притягивает к себе, так чтобы кожа к коже, пытается избавить партнера от одежды, но Джун только усмехается в поцелуй, перехватывая руки. Он держит их над ее головой, языком проходясь от лобка до ключиц, чуть прикусывая горячую кожу. К чему медлить? Намджун делает глоток виски, а через секунду его член уже внутри. Взрыв. Горячий, пульсирующий и точно туда, куда надо. Т/и задыхается от ощущений. А Джун набирает скорость, все сильнее сжимая руки. Впитывая каждый стон, каждый всхлип. Желание довести до слез, мольбы… Желание довести до взрыва легких. Рука Джуна взъерошивает волосы, откидывая голову. Шея вновь открыта для художника. Сильный укус в шею. Резкий толчок. Сумасшедший крик. Рваный выдох. Глаза в глаза. «Не сжимайся ты так, дура». Рука перемещается на тазовую кость, прижимая к матрацу. Попытка подняться. Да, она слышит. Руки обвивают шею, зарываясь в волосы. Тихий-тихий всхлип. Снова вцепиться в шею, то кусая, то зализывая раны. Движения медленные, но резкие. Т/и плавится, словно пластилин. Все ее естество просит большего. Она готова отдать все, лишь бы Джун продолжал царапать ее бедро, входя все быстрее. Лишь бы слышать тихие хриплые стоны над ухом. «Ты прекрасна» Стукающие по лбу капли пота, томный взгляд. Глаза в глаза. Т/и не может смотреть в них. Все тело – один сплошной оголенный нерв. С каждым толчком птиц внутри все больше. Они хотят вырваться наружу. А Т/и хочет реветь. Она извивается в сильных руках, громко стонет. Намджун увеличивает силу и скорость толчков. Т/и уже срывает себе все горло. Впивается в губы напротив жадным поцелуем. Дыхание одно на двоих, слюна смешивается в диком танце языков. Секунда на вдох и снова в этот жаркий омут. Температура в комнате на столько высока, что комната вот-вот взорвется. Намджун сильнее вжимается внутрь, останавливаясь на секунду, но возвращаясь к тому же ритму, содрогаясь всем телом и расходясь животным рыком. Т/и задыхается от восторга, все птицы вылетают из нее кротким выкриком имени. Жарко, слишком жарко. Сил хватит лишь на то, чтобы открыть окно и завалиться обратно на кровать. Туда, где вздымается аккуратная женская грудь, которая, наконец, познала свободу. За таблетками даже идти не придется, у Хосока всегда найдется парочка. А сейчас можно провалиться в сон, что будет длиться гораздо дольше положенного. Утром они будут еще далеко не в трезвом состоянии. И, возможно, этот марафон затянется до конца выходных. Но пока что – спать.