Драбблы с Чонгуком.

«Не сорвись, не трахни, держись, ты же мужик, мать твою, Чонгук!» - парень правда старается не сделать того, о чём будет потом жалеть. Ты же нежная, утонченная, хрупкая, словно первый цветок после долгой и холодной зимы, нужно беречь, защищать, а не трахать, как этого хочет Чон. Однако сама напрашиваешься на грубость, будто кошка, трёшься о грубую ткань штанов, ластишься, прогибаешься, вызывая в мужчине поистине дикое желание. Любовь с тобой она такая — горячая, необузданная, желанная. Здесь не нужны слова о вечной любви и верности, всё и так понятно, вы зависимы друг от друга, а это покруче, чем какие-то чувства. Касаешься губами адамова яблока, ведя дорожку из поцелуев вниз, расстёгиваешь рубашку до конца, ликуя от радости. Скучала, очень сильно, однако сейчас парень здесь, сидит перед тобой и распыляет свои чёртовы феромоны, от которых ведет не по-детски. Чонгук сжимает бёдра, оставляя на фарфоровой коже видимые следы, что будут говорить о принадлежности ему еще долго, после превращаясь в желто-синие пятна. Зацеловывает тонкую шею, спускаясь иногда к острым ключицам. Хочется уже поскорее почувствовать мужской член внутри себя, чтобы до звездочек перед глазами и чёрных пятен было хорошо, так, как умеет только он и никто другой. Гук даже не снимает брюки, только отодвигает ткань твоих трусиков и мажет головкой по половым губам, проходясь по набухшему клитору, дразнится, изводит, чёртов интриган. — Попроси, — возбуждающий голос патокой льётся в уши, застилая рассудок и дурманя разум. Недовольно хнычешь, пытаясь в себя чужой детородный орган пропихнуть, однако Чонгук не позволяет, фиксируя твои бёдра, из-за чего головка больно в клитор упирается. Не станешь просить, иначе снова покажешь, что зависима от него, проиграешь, хотя к чему всё это? Он и так знает обо всём. — Попроси, — повторяет парень хриплым голосом. Тебя крупная дрожь от такого тембра пробивает, готова лужицей растечься перед ним, скулить в его ногах, словно побитая собака, ну почему он так действует? — Пожалуйста, — чуть ли не плачешь от ожидания и долгожданной заполненности. Чонгук идеален с ног до головы, и член, кстати, тоже: он в меру большой, толстый, сочный, в конце концов, иногда тебе кажется, что занимаешься любовью с чёртовым Аполлоном, а не с человеком. Хотя Чона сложно назвать человеком, он — дьявол, который ведёт за собой в преисподнюю, тянет за собой на самое дно, запутывая в свои сети. Мужчину из-за твоих тихих еле слышных стонов ему на ухо ведёт, как чёртового зависимого, будто у него ломка, насытиться невозможно, всегда будет мало. Мало прикосновений, взглядов, поцелуев — всего не хватает. Двигаешься на массивных бёдрах, вырисовывая восьмёрки, заставляя мужчину под собой метаться от слишком медленного темпа. Грация плюс идеальная пластика — это взрывное сочетание, вот и Чонгук не сдерживается, вытаскивая член и кончая на женский плоский живот. Плевать, что не кончила, вид одного затраханого Чона под тобой покруче любого оргазма, однако парень не забывает о своей девочке и уже через пару незамысловатых движений содрогаешься в оргазме, хватаясь за широкие плечи, хочешь было встать, чтобы вытереться полотенцем, но Чонгук и здесь не отпускает, к своей оголенной груди прижимая. — Не уходи, останься со мной? — и как тут откажешь?