Драбблы с Джином

— Убийство десятилетней давности! — распахиваешь дверь на кухню, где ждёт любимый человек, сразу же принимаясь высказывать своё негодование. — Почему?! Почему мне?! — разваливаешься на стуле прямо в пальто, сил нет и на то, чтобы снять его. — Потому что ты лучшая, — Сокджин подходит, дабы мягко помочь избавиться от тяжёлой зимней одежды. Нелегко, когда твоя жена — прокурор. Да ещё какой! В прокуратуре любят, уважают и немного боятся, не зря красный пояс по тхэквондо получила ведь. Ну, адвокатов, первые два пункта, конечно, не касаются. Встретиться с тобой в суде для них — уже проигрыш. Они насылают порчу, отплёвываются, когда проходишь рядом и стараются никогда не иметь общих дел с «ужасным прокурором», ибо ведёшь слишком опасные и непонятные игры, выходишь победителем из самых тёмных дел. Говорят, у тебя IQ выше ста восьмидесяти, но это всего лишь слухи. Работа, на самом деле, напряжённая, приходится забывать во время неё, что можешь быть слабой и беззащитной, так как стоишь на страже закона. Закону слабаки не нужны. — Пфф, и что? Я только что закончила с многосерийным убийцей! Хочу отдохнуть! Подайте мне кражу, поджог, разборки какие-нибудь несущественные, драку подростков, на худой конец, — шипишь, откидывая сапоги в сторону. Ким тут же присаживается рядом и начинает массировать затёкшие ноги. Не показываешь, но тебе приятно до дрожи, и он это знает, ему необязательно показывать, как ты радуешься действиям парня, сам всё понимает, поэтому он и стал твоим мужчиной. Из-за работы сердце давно огрубело, ты редко способна на милости, которые должны выплёскиваться из девушек фонтаном, а Ким и не требует, знает тебя давно по работе, он криминалист, чувствует, что внутри маленького девичьего тела, примеряющего на себя доспехи, происходит. Вы много раз вели вместе дела, он своими глазами видел, как во время расследований ты задвигаешь чувства на задний план, вдаёшься во все подробности, изучаешь улики тщательно, даже самые страшные и неприятные улики. А потом сидишь вечерами, устремив взгляд в одну точку, стараешься отогнать воспоминания. — Я бы с радостью, — проговаривает Джин, перед тобой опускаются на стол любимые булочки, к которым тут же припадаешь. Ты разного дерьма в жизни повидала, того, от которого большинство бы вывернуло наизнанку. Люди страшнее всех тех монстров из телевизоров, они себе подобных могут и расчленять, и по кускам прятать, и сжигать заживо. И им, порой, даже причины не нужны, а у героев фильмов всегда есть душещипательная история. — Возьми отпуск, а? — Сокджин с умилением глядит, как уплетаешь за обе щеки лапшу, которая только приготовилась. Любительница лапши, но не той, что на ушах. — Как будто ты не знаешь, что меня отпустят в отпуск только в двух случаях: если я умру или забеременею. — Со вторым всё не так сложно, я всегда готов, — мужчина поднимает плечи и смеётся на твой прожигающий взгляд. Опять играешь в начальницу. — Не надо тут, и хватит на меня пялиться! — Моя девушка, хочу — буду пялиться, — кашляешь на его замечания, скрывая собственное замешательство. Вы вместе уже полтора года, однако, всё равно тяжело привыкаешь к тому, как Джин проявляет свои чувства. А мужчина подходит сзади, поднимает, как пушинку, усаживает к себе на коленки. — Что ты творишь?! — делаешь самый суровый голос и сжимаешь челюсти. Сокджин улыбается. — Папочка готов слушать свою девочку, поплачь у меня на плече, — парень самодовольно поднимает брови, знает, скоро ты сдашься. — Эй, ну, блин, перестань себя так вести! — борешься какое-то время, ударяешь по груди молодого человека, но не со всей силой, потому что он целует в щёчки, в лоб, в нос, и этому нельзя противостоять. Сокджин знает — его девушка сильная. Сильная настолько, насколько не каждый мужчина способен, но в душе маленький котёночек, всё ждёшь, когда приласкают, когда вот так будут смеяться с бессмысленных попыток вырываться из объятий. Попытки бессмысленные и по логически обоснованным причинам — у Кима чёрный пояс по тхэквондо. Когда-то именно на тренировках вы сблизились, когда-то криминалист одолел «ужасного прокурора», и об этом до сих пор ходят слухи. Каждый раз, когда вечером приходишь, ещё какое-то время притворяешься всесильным прокурором, но всегда сдаёшься под напором мужчины, а потом до утра не отлипаешь от любимого, складываешь губки уточкой и просишь новых и новых поцелуев. Парень на них не скупится. — Нет, ну, ты представляешь! Эти извращенцы просто удивительны, серьёзно! Как можно снимать подобное? Снимать собственные преступления, чтобы потом пересматривать, — трясёшься, ибо это действительно жутко. Рассказываешь, как сегодня навстречу тебе вышел мужчина — подчинённый, накрашенный красной помадой, румянами и синими тенями. Он просто домой не успел сходить, а коллеги над ним пошутили. Коллектив у вас весёлый. Просто надо же как-то не сходить с ума, когда постоянно имеешь дело с подонками и лжецами, твои подчинённые стараются веселиться, как могут и пока могут. Никогда не знаешь, каким будет следующее твоё дело и чем оно закончится. Смеёшься заливисто. Так, как только дома делаешь, Ким наслаждается. Сегодня ты заснёшь, прижимаясь к нему, а завтра с утра опять превратишься в недосягаемую и непобедимую. И всё равно любимую. Ту, которую ждут дома, чтобы снять пальто, а вместе с ним обязанности: быть умной, сильной, не допускающей ошибки. Дома всё это можно откинуть в сторону, пока рядом Сокджин.