Покойники.
События этой ночи снова всплыли в памяти, к горлу подступила тошнота. И как надо было так ебануться, чтобы увидеть подобное? Наверное, каждому хоть раз в жизни снилась собственная смерть и похороны, но на отходах от наркоты, вкупе с визуалами и другими галлюцинациями, это больше напоминало бэдтрип. С одной стороны, хороший опыт, но... "Нахуй такие опыты" – подумал Слава и прикрыл глаза. Вдруг вспомнилось обеспокоенное лицо Влада. И то, как он его успокаивал. И его осторожные прикосновения... Пожалуй, за всю жизнь Слава не получал столько заботы, сколько за эту ночь. Пальцы, казалось, все ещё горели от прикосновения к чужому лицу, вместе с тем ощущая прохладу кожи.Блять.
"И нахуй я это вообще сделал?", – он открыл глаза. Только сейчас до Славы дошло, что со стороны это выглядело крайне странно. Он нахмурился, вспомнив их предыдущие встречи. К горлу подступил ком. Стало немного стыдно из-за своего поведения – предвзятое отношение к Владу и ненависть, а также тяга к насилию заставляли его творить подобную хуйню в прошлом. Он вспомнил слезы на его лице, когда они с Никитой избивали его на лестничной площадке. Хотелось просто вернуться в прошлое и дать себе по ебалу за то, что он сделал. А ещё дать по ебалу Никите. И как после всего этого Слава мог так спокойно смотреть ему в глаза? Глаза, в которых никогда не было ни презрения, ни отвращения, ни, тем более, ненависти. Полная противоположность. Слава влепил себе пощечину. Выйдя из ванной, он завалился в свою комнату. Не хотелось ни есть, ни спать, но он лег на кровать, решив провести так целый день. От мамы никаких вопросов не было – она ушла ещё утром, видимо, решив, что Слава пришел домой поздно ночью с очередной гулянки. Где-то часа в три раздался звонок в дверь.Влад?
Слава ударил себя по лбу из-за своих же тупых мыслей – это может быть кто угодно, почему сразу Влад? Да и откуда ему знать, где он живёт? На пороге стоял Дима с довольно серьезным выражением лица. – Ты, блять, сучонок, где тебя носило?! – спросил он, толкнув Славика в грудь так, что тот чуть не упал, и заходя в квартиру без приглашения. – Я звонил раз пятьдесят, если не больше, сука! Где ты, блять, был?! – посмотрев внимательнее в лицо Славе, он не смог не заметить охуенно большого размера зрачков. Взяв в руки телефон, он включил фонарик и посветил в глаза другу. Тот быстро отвернулся, щурясь от яркого света, но Дима уже увидел то, что ожидал – реакции на свет не последовало почти никакой. – КАКОГО ХУЯ, СЛАВ?! ОПЯТЬ?! Все это время Слава стоял молча, просто не в состоянии перебить поток обвинений своего друга.Дорогуша, вы обознались, мне не нужен психоанализ
– Да, опять, и не смей ничего говорить по этому поводу. – почти после каждого приема фена он выслушивал проповеди о том, как это хуево и неправильно, ведь он подставляет не только себя, но и своих друзей, район. Дима всегда говорил, что если Слава не поможет себе сам, то ему никто больше не поможет. В каждой его нотации чувствовалось лишь осуждение и страх за свой авторитет. Но никак не дружеская поддержка. – Если снова пришел учить меня своей морали – вали нахуй. Мне похуй уже и на свое положение, и на ваш район. Без меня обойдетесь как-нибудь. – он развернулся и пошел в свою комнату, Дима, сняв кроссовки, последовал за ним. – Слав. – он присел рядом с ним на кровать, – Я не хочу об этом вообще говорить, но раз уж ситуация требует, то слушай. – Дима вздохнул, собираясь с мыслями. – Я не буду говорить за Никиту, не ебу, че там у него в башке творится, но за себя скажу: я считаю тебя своим другом, хоть мы и общаемся "на похуй". И мне действительно не хочется видеть тебя в таком состоянии. Мне важно наше положение на районе, но знаешь, друзья в тысячу раз важнее будут. Так что завязывай с этой хуйней или будешь ходить к наркологу под моим контролем. Слава слушал внимательно, удивляясь словам друга все больше и больше. Дима всегда был хорошим парнем, но никогда не говорил ничего подобного. И сейчас казалось, что его просто подменили, ведь не может такого быть, что ему есть какое-то дело до состояния Славика. – Я всегда думал, что тебе похуй. И что ж ты, блять, раньше молчал? – Слава недоверчиво посмотрел на него. – Не люблю все эти сопли распускать. Думал, ты и так понимаешь. Видимо, ты тупее, чем мне казалось. – Дима улыбнулся. – Так где тебя в этот раз носило? Никуда не вляпался? Слава решил поделиться историей о своем состоянии и пересказал события последних дней, минуя подробности о странном сне и некоторых деталях их взаимоотношений с Владом. Хотя, о нем самом он рассказал достаточно – и о его помощи, и о своем чувстве стыда перед ним. – Ну и дела... Ты хоть понимаешь, что если бы не случайность, ты бы реально убить кого-нибудь мог? Да и сам сгорел бы к хуям, поджигатель ебаный. А насчёт Влада... Извинись. И скажи спасибо. Это ведь он тебя из этого дерьма вытянул. Никита про него мне дохуя чего наплел, но, по твоим словам, парень он неплохой. И похуй, что не наш. После разговора с Димой Славе стало чуть легче. И, кажется, теперь он считал его своим другом, а не просто парнем со двора с общими интересами.***
Неделя в универе прошла крайне хуево. Парень спал не более трёх часов в день и чувствовал себя, как овощ на полке в Ашане. Слабое снотворное не помогало, сильное – сам не хотел пить, чтобы не привыкать. Настроение катилось в пизду с ускорением свободного падения, учеба катилась туда же. Казалось, что выхода нет никакого. А еще... Очень хотелось увидеть Влада. Слава сам не знал, откуда взялось это странное желание, и всеми силами старался отогнать от себя эту мысль. Но почему-то казалось, что именно он может помочь. Только вот чем? После пар, в пятницу, Слава пытался найти хоть какой-то предлог, под которым он мог вот так просто прийти к Владу. Скорее, предлог он придумывал больше для самого себя, а не для Влада. Причина нашлась быстро – деньги, которые он должен ему отдать. Хотя, ему сказали, что не нужно, но... Оставаться в должниках Славе не нравилось. Наверное, только поэтому он достал из заначки 10 тысяч и направился к уже знакомой квартире. Дверь ему открыли довольно быстро. – Э, привет... Ты что тут делаешь? Что-то случилось? – Влад был удивлен неожиданной встрече. – Я это... Деньги вот пришел отдать... – Слава с трудом подбирал слова. Он протянул свёрнутые купюры Владу, отводя глаза. – Я же говорил, что не надо. Убери их, иначе я тебе всеку. Это все? – Влад так же старался не встречаться с ним взглядом. – Ну... Вообще нет... Я это... Короче, извини. – чувства стыда и смущения достигали максимального уровня. – А, да забей, – Влад махнул рукой и взглянул в лицо Славе. – тебе не за что извиняться. Ты просто был объебан, а я решил помочь. – Я не о том. – А о чем? – О том, что до этого было. Ну, я считал тебя уебком, если честно. Ну ты и сам знаешь. И каждый раз отпиздить хотел. Мне реально стыдно за это, извини. Ты хороший парень, а уебок здесь только я. – Слава прикусил губу и уставился на кроссовки. Владу он напоминал провинившегося мальчика, пришедшего к соседке, чье окно он разбил из рогатки, с покаянием. Влад улыбнулся собственным мыслям. – Чай будешь? – он мысленно ударил себя за такую поспешность, – А, ну... То есть... Я не держу на тебя зла. Что было, то было. Может, у тебя свои мотивы на это были. Короче, проходи. – он пропустил Славу в квартиру. Зайдя в светлую кухню, Влад случайно поймал мимолётный взгляд глаз Славы. Зрачки, наконец, были нормального размера, и на свету можно было увидеть цвет радужки. Голубые. Словно августовское небо, затянутое радиоактивными облаками Хиросимы сорок пятого. – Тебе какой чай? – Влад открыл навесной кухонный шкаф, растерянно отвернувшись от Славы. Было неловко, что он так открыто пялился с полминуты на него. – А... мятный остался? Заварив в небольшом чайнике рассыпной мятный чай, Влад поставил на стол две кружки с такими же узорами, что и на чайнике и сел напротив, поджав под себя одну ногу. "Красивый сервиз", – подумал Слава, но сказать не решился. Какое-то время они пили чай, сидя в тишине, которую никто не хотел нарушать. Как ни странно, тишина не была неловкой. Было так по-домашнему уютно и легко, словно они уже тысячу лет как знакомы. Влад заговорил первым: – Ну так... Зачем тебе наркотики? Явно же не от хорошей жизни начал. Слава задумался. – Иногда становится настолько хуево, что это единственное, что позволяет не слететь с катушек. – И что, сейчас тебе легче, хочешь сказать? – Не легче. Помогает первые несколько часов после приема, после – становится ещё хуже. – Ну так и зачем тогда все это? – Просто... Я уже давно ничего не чувствую, и больше не хочу ничего. Не жизнь, а существование. Знаешь, умереть не страшно, страшно – умирать. Вот так, при жизни, медленно и мучительно. И смерть в конце покажется лучшей наградой за всю эту хуйню, которая сейчас происходит. Влад задумался. Давать советы в стиле "не грусти", "все наладится", "найди себе занятие или хобби" совсем не хотелось. – У тебя депрессия. Наверное. К врачу не хочешь сходить? – Я не ебанутый, сам справлюсь. Владу хотелось помочь, но как это сделать он не знал. Перед ним сидел практически чужой человек. Может, для начала надо просто выслушать? Уже через час Влад знал о жизни Славы даже больше, чем Никита или Дима. Не просто поверхностные факты, а те чувства, что он испытывал, переживая все это. Впервые в жизни Славе было так легко рассказывать о себе, не боясь ни осуждения, ни жалости. Он говорил об отце, об отношениях с матерью, о ненависти ко всему этому дерьму, окружающему его с детства.Детства мои чистые глазёнки Обожжены, закалены, теперь они ножи Ими режу всё, что вижу на ресурсы для своих же
– Знаешь, я тебе даже завидую. Живёшь в новом районе, отдельно от родителей, особых проблем вроде как нет... – Слава тяжело вздохнул и грустно улыбнулся. – Если проблем нет, это не значит, что их никогда не было. Если бы ты знал, через что я прошел, не говорил бы так. – Влада раздражали такие неглубокие суждения о его собственной жизни. – Я не хочу тут хуями меряться, у нас разные ситуации, но мне тоже пришлось нелегко. Родители-похуисты, старший брат-уебок, который регулярно избивал меня. Никто, конечно же, не верил, поэтому я оставил все попытки что-то доказать и просто терпел. А теперь, блять, рискую несколько раз в неделю, чтобы жить как белый человек. Хочу завязывать уже со всем этим и перейти на более легальную работу. Зарплата, может, и меньше будет, зато совесть чище. И, кстати, я думаю, тебе лучше поговорить с отцом. Только, боже, без спичек и керосина. – оба парня улыбнулись. Далее разговор был более нейтральным: об учебе, о друзьях, о каких-то планах на жизнь – хотя у обоих особых планов-то и не было.***
Дверь квартиры захлопнулась, прервав, разрезав ту тонкую, едва уловимую только ими двоими связь, что возникла за пару часов душевного разговора. Влад прислонился спиной к двери и закрыл глаза. Внезапно стало так пусто и холодно. И одиноко. Он опустился на пол, обхватив руками колени, и склонил голову. Слава же даже не оборачивался. Он не ошибся, когда думал, что разговор с Владом принесет облегчение – говорить с ним было действительно приятно и так легко. Но он и не думал, что, выйдя из квартиры, его охватит ещё большая тоска. Было чувство, будто бы его лишили чего-то важного. Спустившись по лестнице, он вышел на улицу и закурил, сжав в кармане олимпийки патрон калибра 7.62, который Влад "вручил" ему при первой их встрече.Улицы спят, не спит он Последний косяк как последний патрон Это война, победитель — никто Шансов выжить мало С криком "Ни шагу назад!" Под огнём пал не один брат Но со щитом уже завтра с утра Он оставит притон, чтоб дойти до финала