Драбблы с Юнги

Ты сильнее обнимаешь себя руками, шмыгаешь носом, потому что чувствуешь уже подступающую истерику, и снова оглядываешься по сторонам. В аэропорту шумно и многолюдно, впрочем, как и должно быть. А тебе впервые страшно и неловко в толпе абсолютно незнакомых людей. Они все улыбаются, обнимаются и плачут от счастья, радуются встрече друг с другом. Тебе не по себе от того, что ты, кажется, одна единственная стоишь посреди аэропорта и представления не имеешь, куда кинуться и к кому податься. Рядом с тобой — два крупных чемодана, и ты правда не знаешь, как будешь справляться с ними одна, имея ещё на плече ручную кладь. Тебя, кажется, не встречают. Может быть, забыли. Может быть, слишком заняты другими делами. Грустно на самом деле, потому что ты правда очень хотела увидеть Мин Юнги, хотя и стеснялась ужасно, упорно отговаривая родителей от подобной идеи и убеждая их в том, что справишься сама. Телефон, лежащий в твоей ладони, на самом деле, почти обжигает руку. Словно бы так и просит позвонить парню и спросить, где его носит и почему он всё ещё не пришёл. Но тебе слишком неловко, потому что друг детства точно не поступил бы так без уважительной причины. Вы с Юнги не виделись, на самом деле, слишком долго. Ты помнишь его совсем мальчишкой — милым и по-особенному забавным. Тем самым, с которым вы делили пополам всё, включая самые счастливые моменты детства, тем самым, с которым сидели на соседних горшках и корчили друг другу рожицы, с тем самым, с которым придумывали свой собственный язык жестов, чтобы затем переговариваться молча из окон собственных комнат. Ваши дома расположены были друг напротив друга, а родители дружили действительно хорошо, оттого, пожалуй, вы и проводили столько времени в компании друг друга. Ты помнишь, что с Юнги было жутко весело, несмотря на переменчивость его настроения. Он не был особо активным, и это здорово помогало иногда усмирить беспокойную тебя. Юнги зато мог быть серьёзным и усидчивым, и ты, переборов себя, старалась подражать ему изо всех сил. Он всегда был примером, наверное, потому что был немного, но старше. А ты была его хвостиком, и Юнги, что являлось удивлением для окружающих, совсем не был против. У вас всё было первым исключительно вместе: первый школьный урок, первый прогул, первая отработка и первый вызов к директору, первые радости, первые горести, первые влюблённости, первые признания и отказы. И даже странный, совсем неловкий и кажущийся теперь смешным первый поцелуй в его комнате тоже был одним на двоих. Ты помнишь ещё, как плакала долго и сильно, как обижалась на родителей, которые решили вдруг улететь в Штаты, забрав тебя с собой, и как вы с Юнги, двенадцатилетние, планировали совместный побег — лишь бы избежать разлуки. Это всё было одной только глупостью, конечно, но в то время казалось самой большой проблемой в жизни. Вы с родителями всё же улетели, распрощавшись с семьёй Мин и договорившись о том, что никогда и ни за что не прекратите общение. Вы с Юнги, кажется, даже поклялись на мизинчиках, но клятву нарушили буквально спустя полтора года разлуки. Общение плавно сходило на «нет», интересы менялись, как менялось и окружение. Вы отдалялись всё больше, всё сильнее, всё ощутимее. До тех самых пор, пока не стали друг для друга простыми друзьями детства, фотографиями с которыми полнились все фотоальбомы. Ты очень хотела покрутить пальцем у виска, когда мама сказала вдруг, что ты можешь связаться с Юнги, чтобы в Сеуле, куда ты решила вернуться, было проще освоиться заново. Она заявила затем, что его родители будут только рады приютить тебя у себя на первое время, и ты едва не сгорела со стыда, только представив себе это. А затем почти пробила все потолки на третьей космической скорости, когда Юнги сам вдруг позвонил и ошарашил тем, что уже обо всём в курсе. — Да не переживай ты так, — засмеялся он тихо и чуть хрипло — голосом совсем другим, нежели в детстве, куда более взрослым и мужским. — Не чужие же люди. Ты уверена в этом не была, потому что — да — фактически чужие. Тебе было страшно, стыдно, а ещё до одури интересно. Так что вы вдруг стали связываться снова и снова, вслушиваясь в почти незнакомые голоса на другом конце разговора, и смеялись много и часто, вспоминая прошлые дни. — Я обязательно узнаю тебя, — хмыкнул Юнги, когда ты предложила обменяться хотя бы фото, чтобы не налететь в аэропорту на чужого человека. — Иначе будет слишком просто, разве нет? Сейчас, стоя посреди людей, которых встречают и которые с большой радостью бегут навстречу объятиям, ты жалеешь о том, что позволила Юнги диктовать свои условия. Быть может, он был на самом деле здесь, а ты просто не видишь его, как он не видит тебя. Времени прошло слишком много, а выросли вы слишком быстро. Телефон разрывается вдруг от вибраций, и ты выдыхаешь от облегчения, замечая на экране знакомое имя. — Мне стыдно, — тянет Юнги вместо приветствия, — за тебя. Правда не можешь меня узнать? Ты вздрагиваешь и снова оборачиваешься вокруг своей оси, панически вглядываясь в каждого парня. Вот только каждый второй из них с телефоном, и каждый третий — достаточно молодой для того, чтобы быть Мин Юнги. Парень смеётся, довольный, кажется, ситуацией, а ты хмуришься, потому что чувствуешь себя стороной пострадавшей. — Считаешь это смешным? — Скорее, забавным, — хмыкает он, а затем тянет: — Очень холодно, — ты тут же оборачиваешься на сто восемьдесят градусов, а Юнги смеётся лишь откровеннее: — А вот тут просто ледник. — Может хватит? — канючишь ты недовольно и снова оглядываешь каждого попадающегося на глаза парня. — Я не думаю, что это весело, Юнги. — Все ещё морозно, — говорит он вместо ответа, и ты топаешь рассерженно ногой. — Знаешь, ты стала жутко красивой. Ты замираешь невольно, потому что слышать такое жутко смущает. Особенно от того, чей голос последние несколько недель сводил с ума, заставляя думать снова и снова о его обладателе. Так странно было испытывать всё это, но ещё страннее оказалось слышать от Юнги подобного рода комплименты. — Не пытайся льстить, — бурчишь ты в трубку, пытаясь скрыть смущение, а парень смеётся тихо и очень мило. — Становится теплее. Ты останавливаешься на секунду, а затем очень медленно поворачиваешься вправо. Получаешь тут же: — Снова морозит, — и разворачиваешься влево. Ты пробегаешь скользящим взглядом по всем тем людям, что находятся поблизости, сталкиваешься глазами с симпатичным парнем в белой кофте, который смотрит прямо на тебя, и уже едва не отворачиваешься от него, когда понимаешь вдруг, что он кажется жутко знакомым. У него светлые волосы, привлекательное небольшое лицо, хитрый взгляд прищуренных глаз, стакан с наверняка холодным американо и телефон в руке. — Горячо, Т/и, — чуть усмехается он. — Очень горячо. Юнги убирает от уха телефон, делает шаг в твою сторону, а ты только накрываешь рот ладонями, не в силах сдержать эмоций, смеёшься по-глупому, чувствуя, как к глазам подступают слёзы, а затем обнимаешь без раздумий парня за шею, стоит только ему подхватить тебя на руки и закружить, забавно посмеиваясь в твою шею.