Хорошая девочка

      — Мистер Старк! Я без Питера, он занят на репетициях, — Пенни вошла в башню через главный вход и поднялась на жилой этаж на лифте: приехала утренним автобусом. Хотелось почитать в дороге и отдохнуть, а беспокоить лишний раз Хэппи не хотелось. И все равно Хоган попросил отчитаться сообщением, когда она сядет в автобус и когда приедет в Манхэттен. Девочка оставила спортивную сумку, которую прихватила с собой, в коридоре, и прошла в зону кухни. — Пятница, скажи мистеру Старку, что я приехала.       Пенни проглотила последнее слово и застыла в проеме. На кухне хозяйничала незнакомка. На приглашенного повара она была похожа мало, прежде всего потому, что одета была в одну рубашку Старка, которая была ей весьма велика, зато открывала вид на ее загорелые бедра. Девушка повернулась на голос Пенни, не отвлекаясь от жарки яичницы с беконом, и свободной рукой растрепала свое темное каре. Они смотрели друг на друга: незнакомка недоуменно, Пенни — изо всех сил стараясь не позволить своим глазам вылезти из орбит. Хорошо, что с ней не было Питера, он бы уже отпустил парочку идиотских шуток, зато они бы возможно сгладили ситуацию, а так Пенни просто стремительно краснела, не зная, куда себя деть.       — Ты еще кто? — девушка вопросительно изогнула тонкую бровь и скривила губы, окинув Пенни взглядом. Паркер едва не задохнулась от такой наглости, но голос ее прозвучал жалко:       — Где мистер Старк?       — Тони? — незнакомка мечтательно улыбнулась и переложила яичницу на тарелки. — Должен уже проснуться. Ты, наверное, потерялась?       — Я не потерялась. Пятница, где мистер Старк?       — Мистер Старк направляется в столовую, — отчиталась ИИ. — О вашем приходе он уведомлен, мисс Паркер.       — Паркер? А, я тебя видела, ты вроде как его помощница, — девушка прищурилась, ставя тарелки на обеденный стол. Третьей тарелки для Пенни она, естественно, не достала. Пенни проглотила чувство неприязни и задетого самолюбия: она не гордая, сама возьмет в холодильнике, что захочет. Незнакомка поставила рядом с тарелками две больших кружки горячего кофе.       — Не помощница, я его протеже, — Пенни сама не знала, как себя вести. Она просто ждала, что неприятная и непонятная ситуация разрешится как-нибудь сама собой, но она никак не разрешалась. Стоило подумать о том, что лучше всего просто уйти к себе, пока мистер Старк не разберется со своей… женщиной, как мистер Старк собственной персоной появился в столовой.       По пояс голый.       Мгновение они смотрели друг на друга: Пенни — открыв рот, чтобы возмутиться, Тони — поджав губы. Он едва заставил себя перевести взгляд на свою любовницу, и тут же пожелал провалиться сквозь землю, обнаружив у девушек почти одинаковые прически. Впрочем, его ночная гостья была совсем не такой, как Пенни: кожа смуглая, фигура хоть и стройная, все же лишенная той изящной мягкости линий, на которую Старк не мог налюбоваться в своей подопечной. Впрочем, он ведь добился, чего хотел: побег от грязных мыслей удался.       Прошлым вечером навязчивые мысли о Паркер доконали его так, что он попросил Хэппи найти ему какую-нибудь симпатичную девочку. Хоган запричитал, повозмущался, но через полчаса она стояла на его пороге — высокая, стройная, ни то по счастливой случайности, ни то по злому року, волосы ее были черными и стриженными по линии челюсти. У девушки была красивая улыбка и ямочка на правой щеке, и Старк плохо помнил события ночи, которую провел, очевидно, с ней, потому что налакался так, как не пил уже давно. Как результат: больная голова и незнакомая девица в его квартире. Он нелепо позволил себе проснуться позже нее, и та воспользовалась своим положением, как воспользовалась бы любая на ее месте: пошла готовить завтрак и варить кофе, обозначая свои намерения о продолжении. Раньше Пеппер занималась в том числе и тем, что выставляла его любовниц прежде чем те успевали что-либо осознать, но теперь сделать это, кроме него самого, было некому. Не Пенни же выпроваживать это… Как там ее звать?       — Доброе утро, Тони! — девушка просияла и подлетела к нему, сразу же обвив его шею руками.       — Доброе утро, эм…       — Лиз, — любезно подсказала девушка. Тони перевел взгляд за ее спину, на Пенни, которая недоуменно смотрела на него, отвела взгляд. Ну конечно, как он не подумал о том, что его внешний вид смутит девочку. Идиот. Пока он соображал, Лиз потянулась к его губам и припала к ним влажным поцелуем.       Паркер, ставшая невольной свидетельницей этого представления, вспыхнула до корней волос и зажмурилась, как будто если она не будет этого видеть, ЭТО просто исчезнет. Вообще-то, ей хотелось заткнуть еще и уши, а лучше просто убежать, потому что неприятные звуки поцелуя достигали ее ушей и без усиленного способностями слуха. Лиз терзала его долгих несколько секунд, пока Старк судорожно соображал, как бы тактично намекнуть, что ей пора уходить. Наконец, она оторвалась от него и потащила к столу.       — Тони, ты нас не представишь? — залепетала она. Пенни поджала губы: отчего-то ей стало ужасно неприятно слышать, как изменился голос Лиз. Высокий, более мелодичный. Зачем она так себя вела? Насколько у них со Старком вообще все серьезно? Пенни одергивала себя, напоминая, что это вообще-то не ее дело, но где-то в глубине души настойчиво зудел червячок ревности, и заткнуть его она вряд ли была в силах. Поэтому пришлось признать, что у Пенни внутри все полыхало адским пламенем от ревности. Конечно, исключительно как к наставнику и понимающему старшему товарищу.       Она с грохотом опустила на стол стакан и — случайно, убеждала она себя — хлопнула дверцей холодильника. Старк с опаской посмотрел на то, как его подопечная сжимала в руке коробку с соком: того и гляди та лопнет и зальет всю кухню. Пенни налила себе сок в полной тишине, после чего решительно пододвинула стул ближе к Старку, который сидел напротив Лиз, и села.       Внутри все оборвалось. Она сидела слишком близко: ее бедро касалось его. Пенни пожалела, что надела юбку, потому что его спортивных брюк и ее капрона было не достаточно, чтобы не чувствовать обжигающий жар кожи. Но отступать было поздно. В ней все грохотало. Какой-то неконтролируемый, почти первобытный инстинкт продемонстрировать, что кто-то принадлежит ей. Пенни знала, что это за чувство, она часто испытывала его. И причину тоже понимала: у нее не было близких друзей, она рано потеряла родителей, единственным по-настоящему родным человеком для нее была Мэй, и за ее внимание маленькая Паркер соревновалась со всеми вокруг, хоть умом понимала, что тетушка любит ее больше, чем кого-либо. Похоже, теперь нечто подобное она испытывала и к своему наставнику, и контролировать едва ли могла. Она вспомнила, как он демонстрировал на людях их связь: касался ее руки, держал за талию, гладил ее кожу. Внутри разлилось сладкое, как патока, ощущение правильности, а вслед за ним пришла уверенность в том, что и она имеет право точно так же показывать другим, что она для него что-то значит.       Пенни залпом осушила половину стакана, ожидая, что ее сердце все-таки успокоится, но оно продолжало биться громче и сильнее, заставляя ее сделать то, что она должна была.       Глядя в глаза Лиз, Паркер медленно поставила стакан на стол, не отпуская его, держась за прохладное стекло, как за спасательный круг, и так же медленно прильнула виском к плечу Старка.       Он вздрогнул. Пенни уловила, как сильно он напрягся, и совсем бы не удивилась, если бы он ее мягко отстранил, но он продолжал сидеть, как изваяние. Брови и уголки губ Лиз едва заметно дрогнули, а Пенни, чуть прищурившись и все так же не отводя от нее взгляда, повернула голову и прижалась к мужчине щекой. Она сама не понимала, почему все еще не полыхает от смущения, потому что ее едва ли не трясло от собственной наглости, от того, что она делала, как вела себя. Наверняка она будет жалеть о том, как поддалась своему желанию, своей детской прихоти показать «смотри, это мое», но сейчас ее сердце трепыхалось, как раненная птица, и ее щека горела не от смущения, а от того, что касалась голого плеча Старка.       — Да, мистер Старк, представьте нас, — голос ее прозвучал тихо. Она боялась, что если скажет громче, то он предательски задрожит и выдаст ее волнение и страх. Пенни почувствовала, как мужчина напрягся сильнее и, прежде чем услышала звук его голоса, почувствовала его вибрацию:       — Не думаю, что это имеет смысл. Видишь ли, Лиз у меня сегодня много работы, так что, кажется, тебе будет лучше уйти.       — Уйти? — девушка задохнулась от негодования, переводя взгляд с Тони на Пенни и обратно.       — Да. Пятница тебя проводит.       — Ну, мы ведь еще увидимся, так? У тебя же есть мой номер, — Лиз вскочила, уязвленная. Тихо звякнули приборы. Губы Пенни сами собой растянулись в легкой улыбке.       — Не думаю, — Старк скривился. Лиз охнула и убежала в спальню. Пока ее не было, Пенни сосредоточенно считала секунды и старалась выровнять дыхание, но получалось плохо. Когда она уже хотела отстраниться, решив, что и так уже перешла все границы, то почувствовала, как Старк повернулся к ней. Она ощущала на себе его тяжелый, задумчивый взгляд и его теплое дыхание на своем виске, и это было так волнительно, что она слышала только шум в ушах и едва ли услышала бы мужчину, если бы он что-нибудь ей сказал. Но он и не сказал.       Горячие губы коснулись ее кожи на границе роста волос над ухом. Пенни пронзило током всю — до самых пяток — и от того сделалось так тепло, что даже жарко. Мучительно захотелось вынырнуть и вдохнуть свежего воздуха, но и здесь, на глубине, было болезненно хорошо, и пусть он проникает отравленной водой в легкие. Она согласна.       Тони не успел отстраниться, когда из коридора появилась Лиз. Она на ходу накидывала пальто цвета кэмэл и несла в руке туфли и сумочку, и скривилась, увидев, как мужчина, с которым она провела ночь, целует свою протеже.       — Больные извращенцы, — выплюнула она, надевая туфли и дожидаясь лифта. Едва она уехала вниз, красноречиво показывая Старку средний палец, Пенни отстранилась и неуверенно подняла на мужчину глаза, неловко пожимая плечами. Он смотрел на нее как-то не так, как раньше. Глаза слегка затуманены, зрачки расширены. Взгляд срывается на ее губы, и Пенни с противным звуком отодвигает свой стул подальше. Старк морщится, а Пенни смаргивает наваждение: на секунду показалось, что он собирается ее поцеловать. Она глубоко вздохнула и допила свой сок. Захотелось уйти. Как ушат ледяной воды накрыло осознание произошедшего: он переспал с девушкой с такой же прической, как у нее, а она липла к нему — полураздетому, между прочим! — на глазах у этой девушки, чтобы показать, кому этот мужчина принадлежит на самом деле. А потом он поцеловал ее. В висок правда, но ведь и это считается, да? Кошмар какой.       — Ну, эм, как мюзикл?       Тони улыбался — Пенни хотелось бы думать, что виновато, но скорее беззаботно, старательно делая вид, что ничего не случилось.       — Вы об этом хотите поговорить? — неуверенно поинтересовалась она, просто на всякий случай. Старк приподнял брови домиком и опустил уголки губ, выражая свое удивление:       — Да?       Пенни тяжело вздохнула и встала со стула. Подошла к холодильнику, достала банан, очистила и, прежде чем откусить, ответила неохотно:       — Мюзикл хорошо, только я много лажаю. Но мне все равно разрешили поехать на праздники в Нью-Йорк. Мистер Озборн прислал вам приглашение на благотворительный вечер завтра?       — Да, я собирался…       — Пойти туда с Лиз?       Пенни прикусила язык и заткнула себе рот бананом. Старк отвернулся, закатывая глаза:       — Нет, собирался спросить тебя, изволишь ли ты составить мне компанию на этом неприятном мероприятии с тем условием, что вы с Озборном-младшим ничего не выкинете, как в прошлый раз. Я не горю желанием опять тащить твое пьяное тело через весь Манхэттен, — пришлось собрать все свое самообладание, чтобы говорить все с той же спокойной интонацией, потому что, черт возьми, это было невозможно. Гребаная Паркер, похоже, даже не понимала, что творит с ним. Фантомное ощущение ее теплой щеки и мягких волос все еще не прошло, и пожалуй, больше всего ему бы хотелось снова прикоснуться к ней сейчас, а не смотреть, как она кусает чертов фрукт. Тони не был подростком, чтобы смущаться от вида того, как девушка, которая ему нравится, ест банан, но отрицать, что это его волновало, было глупо.       — Оу, — Пенни торопливо прожевала и проглотила банан вместе с информацией. — Хорошо, я обещаю вести себя прилично. Еще раз простите за тот раз. Ну и вообще. Простите.       — Что ты натворила? — мужчина нахмурился, посмотрел на нее серьезно. Пенни поспешно замотала головой:       — Ничего, мистер Старк, честное слово. Я это так. Просто, — она улыбнулась самой милой из своих улыбок, которая всегда помогала погасить гнев Мэй, но Старк все равно полушутливо погрозил ей пальцем:       — Мы договорились, да? Что ты всем делишься со мной. Ты помнишь, Паркер? — Она кивнула. — Хорошо. Не забывай об этом. Сейчас приедет твоя тетушка.       — Что? — Пенни поперхнулась бананом, откашлялась и уточнила: — Мэй?       — Да, я подумал, что раз ты не хочешь ехать в Куинс, то пусть она приедет к нам. — «К нам» набатом стучало у Пенни в голове, и она едва ли воспринимала все, что было сказано далее, уловив только самый конец слов мужчины. — Пообедаем вместе, поболтаете с ней, все такое. Прогуляетесь по магазинам, поможет тебе выбрать платье к Озборнам.       — Опять платье? Мистер Старк, я хотела с вами поговорить об этом. — Он опять закатил глаза, и Пенни, дернувшись вперед, опасаясь, что он просто встанет и буквально уйдет от этой неудобной темы, добавила: — Я серьезно.       — Мне без разницы, — коротко ответил мистер Старк, для которого было совершенно непонятно странное отношение его протеже к покупкам, что он делал для нее. Она же молодая девушка, почему не может просто порадоваться красивым платьям и качественной обуви? И на смартфон она бы наскребла к следующему году, а без гаджета в современном мире совсем никак. Паркер умоляюще сложила брови домиком:       — Зачем мне новое платье? Я могу пойти в том, в котором была на помолвке Хэппи и мисс Поттс! — Аргумент железный, разумеется. Но Тони, едва вспомнил тонкий шелк, открытую спину, голые плечи, тут же побледнел. Нет, еще раз он этого не выдержит. Сорвется. Полезет к ней, сделает то, чего делать ни в коем случае нельзя. Есть границы, переходить которые нельзя, и Тони прекрасно это понимал. Так же ясно, как и поведение Пенни с Лиз. Только полный идиот не поймет, что девочка ревновала. А он тоже хорош, зачем полез со своей неуместной нежностью? Просто не смог не ответить на ее ласку. Она так доверчиво льнула к нему, так искренне хотела показать, что она здесь не пустое место, что она важна для него, разве можно было ей отказать? Он думал, что поступает правильно, находя себе любовницу: необходимая мера чтобы избежать худшего варианта развития событий. Но теперь, когда он видел, как задела его выходка Паркер, было иррационально стыдно, словно он предал ее.       Но ведь — боже — он ничего не обязан. Не обязан хранить верность девчонке, с которой не собирается спать. Это не нужно ни ей, ни ему. Он бы солгал, сказав, что не видит в ее глазах того, что она сама еще не осознавала, но она же еще почти ребенок, для нее это ерунда, пройдет совсем скоро. А для него просто каприз, наверняка крыша едет от одиночества и всего пережитого. Старый дурак, цепляется за девочку, как за последний светлый луч.       Он глубоко вздохнул, собираясь с мыслями, и постарался ответить так, чтобы звучало максимально правдоподобно:       — Ну еще чего, оно слишком тонкое, ты заболеешь.       — Мистер Старк, миссис Паркер поднимается наверх, — сообщила Пятница, и Тони строго посмотрел на Пенни:       — Этот разговор закончен раз и навсегда. Я покупаю тебе то, что хочу, а ты молча и с благодарностью принимаешь, иначе отберу костюм.       Пенни пришлось проглотить возмущенную тираду, которая уже вертелась на языке, потому что лифт тихо звякнул, и из него шагнула Мэй. Паркер тут же забыла про неприятный разговор и инцидент с любовницей мистера Старка, бегом преодолела разделяющее их расстояние и повисла на шее у тети. Ей не нужно было возвращаться в Куинс, чтобы почувствовать себя дома, достаточно уткнуться носом в мягкие волосы Мэй и ощутить ее крепкое объятие. Женщина охнула, от неожиданного напора племянницы выронив пакет, который держала в руках.       — Моя милая, ты прекрасно выглядишь! — просияла Мэй, чуть отстраняя от себя племянницу, чтобы увидеть родное лицо. Паркер поджала губы, чтобы не улыбаться совсем уж от уха до уха, но едва ли она могла сдержать радость от встречи.       — И ты, Мэй, — она снова прижалась щекой к плечу тети, обвивая ее руками. Старк за ее спиной деликатно кашлянул, напоминая о том, что у них еще есть дела. — А что в пакете?       — Привезла вам индейку. Скучаешь, наверное, по домашней еде, да, солнышко? — она потрепала Пенни за щеку, та стерпела проявление нежности, затем подняла пакет и отнесла его в зону кухни, пройдя мимо мистера Старка. Они с Мэй пожали руки. — Здравствуйте, мистер Старк, спасибо еще раз, что пригласили.       — Да, Мэй, я же просил называть меня просто Тони. Мне в радость. У Пенни сейчас много… дел.       — Я все понимаю. Кроме того, почему вы в таком виде, — перебила его тетушка, все так же лучезарно улыбаясь, но Пенни безошибочно заметила сквозившее в голосе Мэй недовольство и хмыкнула.       — Прошу меня простить, — вместо оправданий Старк дежурно улыбнулся, и, повернувшись к Пенни, обратился к ней: — Мне нужно кое-что сделать в мастерской до обеда, так что бери свою милую тетушку и езжайте по магазинам, водитель вас уже ждет на парковке. И Паркер, выбери что-нибудь… консервативное. Думаю, Мэй тебе поможет.       Они обменялись неловкими улыбками, после чего Старк ушел, оставив Мэй с племянницей наедине. Мэй недоуменно посмотрела на Пенни, в ответ девочка только закатила глаза:       — Мэй, ради всего святого.       — О нет, нам следует это обсудить, — от кокетливого тона женщины Пенни покраснела, смущенно улыбаясь. — Он что, настолько тебя контролирует? А куда вы идете вечером?       Пенни накинула свое пальто, которое лежало оставленное на подлокотнике кресла, и подтолкнула тетю к лифту, прихватив с собой только смартфон. Едва они вошли в лифт, Пятница оповестила и без того красную от стыда Пенни:       — Мистер Старк просит напомнить, что средства на покупку наряда для вечера уже переведены на вашу карту и что он проконтролирует, в каких магазинах и как именно вы их потратите, мисс Паркер. Приятного шопинга! — Больше всего ей в этот момент захотелось содрать с запястья веб-шутер, благодаря которому Тони и мог отследить ее положение и все прочее. Она так и не установила защиту от него, и даже почти смирилась с потребностью Старка контролировать каждый ее шаг, ведь он особо не вмешивался, но когда ситуация касалась материальных вопросов, Пенни ненавидела и себя, и Старка, и его привычку разбрасываться деньгами. Как он вообще объяснил Мэй тот факт, что в общем-то содержит ее племянницу? Чего он ей наплел, что та безропотно со всем согласилась?! Это было похоже на какой-то дешевый бульварный роман, в котором у не привыкшей к роскоши героини появляется богатый покровитель, и Пенни просто не могла заставить себя больше к этим мыслям не возвращаться, хотя, признаться, уже начинала привыкать и к дорогой технике, и к хорошей одежде, а уж без паучьего костюма вовсе не могла себя представить.       Пока она мысленно ругала Старка на чем свет стоит, они уже спустились на парковку, где их действительно ждал водитель. Пенни его узнала — он как-то забирал ее из Кембриджа. Когда они уже сели в машину, Мэй снова атаковала племянницу вопросами о вечере, ссылаясь на то, что от того, на какое мероприятие они идут зависит, какой наряд нужно подобрать.       — Озборны устраивают благотворительный ужин. Там будет Гарри, мой однокурсник, — неохотно призналась Паркер.       — А почему он попросил тебя выбрать что-то консервативное? Ты уже успела отличиться? — Мэй нахмурилась, но веселые огоньки в глазах выдавали женщину с головой.       — Мэй! Конечно нет. Я вообще раньше не выбирала себе платья сама, — она припоминала только тот раз в Токио, но и тогда Старк был рядом и едва ли давал ей свободу выбора. Видимо, сейчас мужчина полагался на тетушку, которая удивленно охнула.       Поход по магазинам оказался не таким ужасным, как Пенни предполагала. Они с Мэй в сопровождении водителя ходили по бутикам, паучиха примеряла одно платье за другим, но тетя никак не оставалась довольна. Параллельно они непринужденно болтали: Пенни специально не поднимала сложных тем, беззаботно рассказывая, как проходят репетиции и как она рада, что проводит время с друзьями и пытается быть актрисой. И пусть ее спокойствие и выглядело напускным, ей все равно было легче. Она видела, как радует Мэй тот факт, что Пенни окружена людьми, которые не желают ей зла, проводит время, занимаясь тем, чем раньше и не попыталась бы.       К платью тетя заставила выбрать классические черные лодочки, и Пенни, глядя на себя в зеркало в примерочной, в очередной раз подумала, что в отражении совсем не она. Только теперь незнакомка не вызывала трепетного восторга, как было перед помолвкой Хэппи и Пеппер. Теперь ей снова казалось, словно ее пытались сделать старше, втиснуть в строгие стандарты. Она ясно представляла себя с идеально ровно уложенными волосами, идеальной помадой цвета вина и стрелками, и одна мысль об этом заставляла Пенни скрипеть зубами.       — Выглядишь старше в нем, — Мэй словно прочитала ее мысли. Подойдя к племяннице сзади, она огладила ее плечо, расправляя черную бархатистую ткань. — Но тебе идет. Кажется, мистер Старк хочет, чтобы ты соответствовала ему.       — Похоже на то, — или была похожа на его бывшую. Такое строгое платье как раз в духе Пеппер: Пенни не составило труда вообразить рыжую в нем. И конечно, в ее воображении оно смотрелось на женщине гораздо лучше.       — Знаешь, милая, можно завить волосы и выбрать помаду цвета фуксии, например, — Мэй задумчиво посмотрела в отражение, видимо, представляя, как будет выглядеть Пенни в таком случае. — Думаю, помада определенно поможет. Что скажешь?       Пенни кивнула. Она все еще с трудом представляла, как весь вечер продержится на каблуках, но надеялась на лучшее. Радовало только, что под длинным рукавом платья не составит труда спрятать шутер. Они вернулись в Башню как раз к обеду и застали удивительную картину: Старк (хвала господу, одетый) разогрел индейку и накрывал на стол. Мэй, в отличие от своей племянницы, не растерялась и помогла мужчине закончить «сервировку», после чего все трое под комментарий Тони о том, что нужно поспешить, уселись за стол. Пенни бы хотелось изобразить задумчивое ковыряние в еде, но ее неуемный аппетит заставлял поглощать индейку с бешеной скоростью, не забывая про овощи и закуски, однако мысли ее были далеко от еды. Этот странный обед мог бы показаться стороннему наблюдателю обычной семейной трапезой: женщина, уже не молодая, но очень энергичная и красивая; ее муж, тоже не молодой, но настолько харизматичный, что седину в висках и не заметишь. Их дочь, умница и красавица, гордость родителей. Наверное, так и выглядела бы ее семья, если бы родители остались живы, но она этого никогда не узнает. Паркер закрыла глаза и глубоко вздохнула, прогоняя наваждение. Мистер Старк с Мэй о чем-то беседовали, но она едва ли понимала, о чем именно.       Мэй уехала сразу после обеда. Старк настоял, отправив с ней водителя, и Пенни прекрасно знала, что в следующий раз увидит тетю уже на Рождество, поэтому долго обнимала ее на прощание. Отпускать ее вот так было горько, ведь они так и не поговорили по душам, но Паркер была рада и тому, что имела. Проводив Мэй, она приняла душ, по совету тетушки уложила волосы в небрежные локоны и ограничилась румянами, тушью и яркой помадой.       Вечер был из тех, когда Старк сел за руль не сам, а устроился на заднем сидении вместе с Пенни. Окинул ее критическим взглядом и одобрительно кивнул, только Паркер, конечно, не заметила, как он зацепился взглядом за то ожерелье, которое он ей недавно подарил, и как сглотнул, потому что даже в черном платье-футляре с эффектом запаха, небольшим вырезом на груди и на юбке сзади, она выглядела так, словно вышла прямиком из его самых жарких фантазий. Пенни чувствовала себя странно. Она сидела в машине с этим невозможным мужчиной, которого утром застала с любовницей, и не могла перестать коситься на него, потому что — о черт — каким же он был потрясающим. Аккуратное пальто, простой черный костюм-двойка и белая рубашка с парой расстегнутых пуговиц, открывающих вид на ключицы. Паркер не была уверена в том, что девственности нельзя лишиться, если просто слишком долго смотреть на Старка. Наверное, он заметил, что она пялится на него, потому что кинул ответный вопросительный взгляд. Пенни тут же отвернулась к окну автомобиля, делая вид, что ее огни вечернего Нью-Йорка интересуют куда больше, чем отражение мужчины в стекле. Ладно, в этом не было ничего криминального и ненормального. Он красивый мужчина, она — молодая девушка. Вполне нормально, что она засматривается на него. Ненормально только то, что он ее наставник.       Машина остановилась у входа в ресторан «Le Bernardin», и Пенни только проглотила свое волнение и желание сбежать: у дверей толпились журналисты, которые, заметив прибывших гостей, направили свои камеры на них.       — Готова?       Ее ответа Старк не дождался: вышел первым, обошел авто, открыл ей дверь, подал руку. Пенни с досадой поймала себя на том, что ее сердце взволнованно дрогнуло, когда мужчина взял ее руку в свою. Она запахнула пальто, стараясь как можно грациознее выбраться из машины, и сразу повисла на руке своего наставника. Вместе они подошли к дверям, Паркер пожалела, что не прихватила очки от солнца, потому что вспышки камер слепили и дезориентировали. Зато внутри оказалось тепло и тихо, только едва слышно играла приятная живая музыка.       Чувство дежавю накрыло, когда к ним подошел поприветствовать Норман Озборн в компании Гарри, который взгляд не сводил с Пенни, хитро улыбаясь и перекатываясь с пятки на носок дорогих туфлей от нетерпения. Старк и Озборн-старший обменялись любезностями, и Тони, не испытывая, видимо, особых угрызений совести, ушел в сторону бара, оставив Пенни с однокурсником.       — Рад, что ты здесь, — Гарри просиял. — У нас еще есть время до начала, хочешь выпить чего-нибудь?       — Э… нет, — припоминая последнюю встречу на подобном мероприятии, где пересеклись трое: она, Гарри и ром, Пенни замотала головой. — А в честь чего благотворительный ужин?       — Компания отца хочет этим жестом выказать поддержку мутантам, — Озборн объяснился как бы нехотя и поджал губы, отворачиваясь, очевидно найдя пальму в горшке гораздо более интересной, чем подруга. Паркер сделала вид, что не заметила этого жеста и огляделась по сторонам.       — Значит, здесь будет профессор Ксавье? Я бы хотела с ним познакомиться, наслышана о нем, — впрочем, как она не вглядывалась в лица гостей, что-то не замечала мужчину в инвалидном кресле. Озборн почесал подбородок:       — Думаю, его не будет.       — Да? Тогда, кто-нибудь из его школы? Леншерр? Маккой? — она все сильнее хмурилась, уже перестав оглядываться и строго глядя на Гарри. И так понятно, что среди гостей благотворительного ужина не наблюдалось ни одного мутанта.       — Боюсь, никто из них, — Озборн пожал плечами.       — Гарри! — она тронула его за плечо, ощущая, как в груди зарождается паника, и понизила голос. — Гарри, я здесь что, единственный мутант?       — Паркер, очень странно, что ты не в курсе, но ты не совсем мутант, — парень мягко освободился от хватки и заставил себя посмотреть ей в глаза. — Мутант это тот, чей генетический код изменен от рождения, а у тебя, насколько я знаю, способности приобретенные.       — Какая разница. Кого твой отец вообще пригласил? — Пенни начинало потряхивать. Она чувствовала, будто что-то идет не так, но не могла понять, что именно, и от этого тревожилась еще сильнее. Перед глазами стоял Питер, который остался в Кембридже и вряд ли вообще знал о том, что Озборн устраивает благотворительный ужин в поддержку мутантов.       — Не паникуй ты так, — зашипел Гарри. — Бизнесменов, ученых. Все нормально. Они просто будут говорить о том, как важно дружить с мутантами, ничего криминального.       — Без мутантов! — рявкнула Пенни, теряя терпение и чувствуя себя как вскипевший чайник, того и гляди пар из ушей повалит. Гарри шикнул на нее и, не слишком аккуратно схватив за запястье, потащил в главный зал: гостей созывали к столу.       Пенни чувствовала себя неловко. В большом зале ресторана стояло несколько круглых столиков, каждый из которых был рассчитан на четверых, и небольшая сцена, над которой висела растяжка с лозунгом «Мы ищем надежду». Паркер хотела бы сесть подальше от сцены, но как назло, Старк уже ждал ее за одним из тех столиков, что стояли в первом ряду. С ним уже сидела симпатичная девушка с темными волосами, уложенными в узел на затылке, одетая в синее платье, и пузатенький мужчина с щеткой усов под носом и лысиной, обрамленной седыми волосами. Пенни глубоко вздохнула и подошла к столику.       — О, а это, если я правильно понимаю, Пегги Паркер? — девушка захлопала длинными ресницами, умудряясь смотреть на Пенни снизу вверх и все равно с превосходством. Ирония заключалась в том, что девушка сидела рядом с мистером Старком, а незнакомый пожилой мужчина — по другую руку Тони, и все, что оставалось Пенни, сесть напротив своего наставника.       — Вообще-то, Пенни, — неохотно улыбнувшись, поправила она девушку, и та в ответ хихикнула, демонстрируя тем самым все, что она об этом думает. Старк только хмыкнул. Незнакомый мужчина представился, но Пенни благополучно пропустила все его слова мимо ушей и, проглотив обиду, села за стол. Девушка рассказывала о чем-то, и чем громче становился фоновый шум вокруг, тем сильнее Пенни ощущала себя чайником и мечтала, чтобы ее просто сняли с плиты. Раньше она не замечала за собой подобных вспышек сдерживаемой ярости, но сейчас это чувство было таким сильным, что одновременно хотелось от него избавиться и продолжить наслаждаться его сладостью. Прежде Паркер не думала, что чувство растущей в груди злости может доставлять ей удовольствие, ведь считала себя вполне добрым человеком, способным контролировать свои эмоции. Впрочем, она и сейчас их контролировала, но была уверена: один слишком резкий звук или неприятное прикосновение, и она взорвется, как бочка с порохом. Некстати вспомнилось, как она в женском туалете назвала шлюхой Маргарет и как до скрипа сжимала железные перегородки кабинок, нависая над блондинкой. С ней что-то происходило. Что-то, что обостряло все ее эмоции, доводило каждую из них до пика. Пенни чувствовала все слишком ярко, и ей казалось, что ей светят в глаза огнем рампы и она не видит ничего кругом.       Перед глазами заплясали круги. Она открыла глаза, только теперь осознав, что все это время жмурилась. Опасливо посмотрела на своих соседей по столу, задержалась взглядом на мистере Старке, но похоже, никто не заметил ничего странного. Паркер выдохнула и отпустила сидение стула, которое сжимала. Зазвучала громкая музыка, отчего Пенни вздрогнула и повернулась к сцене. В зале приглушили свет, а на сцене появилась Фелиция — Пенни уже видела ее на прошлом приеме у Озборнов. В этот раз блондинка была одета в длинное золотое платье, и у Пенни глаза болели на нее смотреть. Девушка произнесла небольшую речь, сообщив, как рада видеть всех на этом мероприятии, а затем попросила на сцену Нормана Озборна.       — Добрый вечер, — он кивнул в одну сторону, кивнул в другую, — друзья. Очень рад, что вы все сегодня здесь. Не буду слишком долго томить вас своими напыщенными речами, — в зале раздалось несколько смешков. Пенни кусала губы, забыв о помаде, которая, впрочем, пока успешно переживала все терзания, и ощущала на себе взгляды своих соседей по столику. — Хочу сказать, что выражение нашей с вами поддержки в эти нелегкие времена очень важно. После случившегося с Заковианским договором, — Тони не опустил взгляда, зато многие присутствующие обратили свои взгляды на него, — особенно. Мутанты — это не Мстители, и, хотя я и считаю, что их деятельность так же необходимо контролировать, я так же уверен, что они имеют право быть полноценными членами нашего общества и не испытывать на себе гонений и того неприятия, которые им уже пришлось пережить ранее. — С каждой его фразой Пенни хмурилась сильнее и сильнее, будучи не в состоянии прогнать стоящий перед глазами образ Питера, и поэтому, когда Норман посмотрел на нее, не дрогнула. Все, что она чувствовала: глухое раздражение от неправильности происходящего и напускного, пустого пафоса этого мероприятия, в котором по глупости подписалась участвовать. — Что ж, думаю, будет справедливо предоставить слово представительнице молодого поколения и протеже моего конкурента, почтившего сегодня своим присутствием наш вечер. Пенелопа Паркер, я прошу вас подняться на сцену и сказать пару слов.       У Пенни все внутри оборвалось. Колени задрожали, ладони вспотели. Гости зааплодировали, а к ней подошла Фелиция. Вблизи она была еще красивее, чем Пенни могла себе представить, но от волнения она едва ли могла трезво мыслить. Она замахала руками на уровне своей груди, пытаясь дать понять Норману и его помощнице, что совсем не готова выступать.       — В этом нет ничего страшного, ты же публичная личность, привыкай, — Фелиция вскинула свои идеальные брови, и Пенни едва не задохнулась от того, как заострялись скулы девушки, когда та говорила. Она бесцеремонно взяла Пенни за руку и помогла подняться на сцену, а Паркер сама не понимала, как с этим справилась, но через мгновение она уже цеплялась за стойку микрофона и искала глазами Гарри. Тот сидел за столиком недалеко от сцены и ошарашено переводил взгляд с нее на отца. Они встретились глазами, Гарри пожал плечами и нахмурился, выказывая свое беспокойство, затем кивнул и облизал губы. Все будет хорошо, скажи пару слов, большего и не нужно. Аплодисменты стихли и наступила пауза. Официально самая неловкая в жизни Пенни.       Она посмотрела на Старка, и во рту тут же пересохло. Наставник смотрел на нее совершенно нечитаемым взглядом, то ли готовый подорваться и утащить ее со сцены, то ли совершенно равнодушный к происходящему. Его взгляд безэмоционально скользил по ее лицу и фигуре, и она едва ли могла сдерживать внутреннюю дрожь от этого взгляда. Почему он ее не предупредил? Наверное, и сам не знал. Но в каком же она теперь глупом положении. Девушка, сидящая рядом со Старком, положила ладонь на его предплечье, заставила его чуть наклониться к ней и зашептала что-то ему на ухо. Мужчина отвел взгляд и улыбнулся своей соседке, а у Пенни в груди что-то лопнуло.       — Эм… — она прокашлялась. — Ну, здорово, что мы поддерживаем мутантов. Думаю, всем нужно быть немного добрее друг к другу, и не важно, кто мы, — наверное, если бы она снималась в ситкоме, в этот момент монтажер вставил бы звук сверчков. Она заметила, как Гарри закрыл лицо руками. — Так что, давайте жить дружно.       Гости вяло зааплодировали, и Пенни, с трудом заставляя себя не втягивать голову в плечи, вернулась за свой столик.       — Блестящая речь, — ядовито улыбнулась девушка в синем платье, но Пенни только кинула на нее хмурый взгляд. Старк не сказал ничего.       Ужин начался. Им принесли напитки, холодные закуски, затем — горячее. Пенни купалась во внимании пожилого мужчины, который, как оказалось, был ученым арахнологом и счастлив поухаживать за миловидной студенткой. Впрочем, и Пенни к своему неудовольствию признала, что с собеседником ей повезло больше, чем мистеру Старку. Во-первых, мистер Рид не приставал к ней, а только деликатно раз за разом наполнял ее бокал вином, очевидно понятия не имея об устойчивости Паркер к алкоголю, и поддерживал беседу о пауках, найдя благодарного слушателя. Соседка Старка, кажется, едва ли могла поддержать хоть какую-то тему, поэтому их разговор больше напоминал разговор Старка с Дубиной, да и тот, пожалуй, был содержательнее.       — Так вот, в связи с тем, что у пауков нет ушей, слышат окружающий мир они с помощью растущих на их лапках волосков.       — Что-то вроде чутья, да?       — Ну, — мистер Рид разулыбался, — можно сказать и так, хотя конечно, я, как ученый, склонен сомневаться в существовании таких понятий как «интуиция» и «чутье» в общепринятом их значении. Хотя, в наше-то время чего только не встретишь. Каждый третий супергерой или мутант.       Старк закатил глаза.       — Вы так заинтересованы в теме, мисс Паркер. Какую специальность вы получаете?       — Я учусь на факультете информационных технологий и программирования.       — Вот как! И при этом так всесторонне развиты. Знаете, я был бы счастлив видеть вас в числе моих студентов. Я читаю лекции в Нью-Йоркском университете…       Пенни перевела взгляд на мистера Старка и без удовольствия заметила, что он под столом гладит бедро своей соседки. Она слегка дернула бровью, скорее даже рефлекторно, чем намеренно, и вздрогнула, когда мужчина, посмотрев на нее, тоже приподнял одну бровь. Она хотела отвернуться, но какая-то гипнотическая сила заставляла смотреть на него, не отрываясь, и забыть начисто о том, что он прямо в эту минуту гладил бедро другой девушки. Пенни вздрогнула: по ее телу прошла жаркая волна. Под столом, под длинной скатертью, полностью скрывающей их ноги, ее икры коснулась чужая нога, и не нужно было иметь рентгеновское зрение, чтобы понять, кто именно прикасался к ней. Она тяжело задышала и едва не задохнулась, заметив, что он и сам стал дышать чаще и глубже. Это было безумие чистой воды. Он продолжал гладить бедро своей соседки, но Пенни больше не видела, как девушка липла к нему и всем своим видом показывала, как ей приятна его ласка. Она больше не слышала, о чем говорил ученый, сидящий рядом с ней. Весь ресторан перестал существовать, остались только они вдвоем в полумраке, охваченные этим странным жаром, и Пенни была уверена, что чувствует это не одна. Он гладил бедро девушки рядом, а Пенни казалось, что гладит ее. Через плотную бархатистую ткань платья, через тонкий капрон чулок она все равно ощущала этот жар от его руки, и — о боже — ему даже не нужно было ее касаться, чтобы она чувствовала, как сходит от его прикосновений с ума. Это было помутнение, Пенни затягивало на дно его темных глаз, и она даже не пыталась сопротивляться.       Она коснулась рукой ожерелья, которое внезапно слишком сдавило горло, и ей показалось, что она чувствует его обжигающе горячую руку на своей шее. Если бы это действительно была его рука, то он бы взял ее грубо, сжал бы с силой, чтобы остались синяки, которые сойдут через пару часов, а затем обвел большим пальцем линию ее подбородка с такой щемящей нежностью, что она бы от нее задохнулась.       Девушка положила ладонь Старку на челюсть и повернула его лицо к себе. Пенни задохнулась, но не от удовольствия, как было секунду назад, а от негодования. Она словно вынырнула из жаркого омута. Нет, они не поцеловались, но по тому, как метался взгляд мужчины от глаз к губам девушки, не составляло труда все понять. Господи, это был какой-то бред. Второй раз за этот длинный день она видит его с девушкой, второй раз испытывает незнакомое колючее чувство ревности. И если в первый раз, утром, ее накрывало его лаской, как волнами, когда Лиз с позором сбегала из Башни, то теперь ей было жарко и едва ли такое могло привидеться. Но может, действительно померещилось? Переволновалась из-за этой дурацкой речи, выпила вина, утомилась. Пенни глубоко вздохнула, спрятала свои ноги под стул, разрывая контакт, и с улыбкой повернулась к мистеру Риду:       — Простите, мне нужно отойти, — мужчина проводил ее восхищенным взглядом, и Пенни, не чувствуя на себе ожидаемого обжигающего взгляда мистера Старка, ушла в сторону уборной, покачиваясь на каблуках. Сердце стучало в горле.       Она приложила к пылающим щекам смоченные в холодной воде руки и глубоко вздохнула. В дамской комнате было пусто, и Паркер наслаждалась одиночеством. Что с ней происходило? Что происходило с ним? Раньше мистер Старк не кидался на женщин. Конечно, она слышала о том, что он признанный ловелас и любитель красивых и доступных женщин, но Пенни не имела привычки читать светскую хронику. Потом случилась Пеппер Поттс. А уже после их знакомства с Пенни она никогда не видела, чтобы он позволял какой-либо женщине так открыто к себе липнуть. Он флиртовал, но не переходил границу легкого заигрывания, а Пенни вроде было все равно, так почему теперь ей не плевать?       Пенни уставилась на свое отражение, как будто оно могло ответить. Глубоко вздохнув, она чуть подняла рукав, проверяя заряд паутины. Достаточно, чтобы сбежать. Уверенным шагом она покинула дамскую комнату, поискала взглядом Старка и, не обнаружив, вышла в коридор. Сейчас заберет пальто, выйдет на улицу, а там — плевать на туфли — доберется до Башни и примет горячую ванну. Чтобы успокоиться и смыть с себя этот день.       — Паркер?       Она вздрогнула. На мгновение показалось, что это Старк, и сердце отозвалось, взволнованно замерев. Пенни обернулась и встретилась взглядом с Гарри. Решив, что Озборн останавливать ее не станет, она надела пальто и застегнулась.       — Ты куда это?       — В Башню.       — Что-то случилось?       — Не могу уже смотреть, как эта девица облизывает мистера Старка, тошнит, — выругалась Пенни, засовывая руки в карманы пальто. — А ты что хотел?       — Заметил, что ты уходишь. Раз такое дело, может, поужинаем в «Бургер кинге»? Мы, конечно, в лучшем ресторане Нью-Йорка, но белый сырный соус и картошка, сама понимаешь, — Озборн с важным видом хмыкнул, но не сдержался и засмеялся. — Я серьезно, поехали.       Пенни думала всего мгновение, но решив, что Старк все равно с новой подружкой не заметит ее отсутствия — не зря же они весь вечер так мило ворковали, а она едва ли слюной не капает, глядя на миллиардера — кивнула. Они вышли через главный вход, Гарри вызвал такси, которое прибыло поразительно быстро.       — Я могла бы отнести нас на паутине, быстрее бы было, — напомнила она, уже сидя в машине.       — Еще чего, я видел видео в интернете, где ты летаешь на этих своих штуках, — Гарри изобразил движение, с которым Пенни выпускала из шутеров паутину. — Твип-твип. Мне как-то такси привычнее.       — Я так понимаю, ты сам не в восторге от этого «благотворительного ужина»? — поинтересовалась Пенни, когда они уже сидели за столиком в ресторане быстрого питания и Озборн наслаждался картошкой, а Пенни — бургером. В обстановке закусочной они смотрелись несколько инородно: Пенни в вечернем платье и Гарри в костюме и туфлях, но редким ночным посетителям, как и сотрудникам, кажется, было совершенно плевать, поэтому никто на них внимания не обращал.       — Ага, зато в восторге от твоей речи, — съязвил Гарри с набитым ртом. — Боже, этот соус действительно лучшее, что могло случиться с нашим миром.       — Эй, я понятия не имела, что мне придется произносить какую-то речь. Ты мог и предупредить меня об этом, — справедливо возмутилась Пенни, наконец откусывая свой бургер. Озборн прожевал и ответил:       — Я тоже не знал. Думаешь, не сказал бы тебе? Мой отец весьма своеобразный мужчина. Следовало ожидать от него чего-то подобного.       — Да уж. Это было отвратительно. Я чувствовала себя ужасно, такое ощущение, что все вокруг знают о том, кто я. Помощница твоего отца… Фелиция, верно? Так смотрела на меня, очень неприятно. И тот факт, что там не было ни одного мутанта, кроме меня.       — Я же говорил, что ты не мутант, — закатил глаза Гарри. — Забей, ты просто переволновалась из-за речи и поэтому тебе было некомфортно. К тому же твой Железный Папочка лобызался с этой мымрой из лаборатории.       — Лаборатории? — Пенни нахмурилась, находя все более подозрительным тот факт, что с ней за одним столом оказался не только ученый, изучающий пауков, но и сотрудница лаборатории «Оскорп». Гарри перестал жевать и посмотрел на нее внимательно.       — Паркер, если ты в чем-то подозреваешь моего отца, то скажи мне об этом прямо, а не сиди с таким видом, словно тебя пытались схватить для лабораторных опытов, и ты сбежала только чудом, потому что это не так. Я и сам вижу, что ужин был… странным. Но никто не собирается тебя похищать, иначе мы бы не сидели сейчас здесь.       — Гарри, ты же наверняка в курсе, какой именно паук укусил меня тогда? — Озборн посмотрел на нее внимательно и нехотя кивнул. — Я не хочу никого обвинять. Просто мне не по себе.       — Твоя чуйка?       — Не называй это чуйкой.       — Да ладно, — Гарри рассмеялся, и Пенни не удержалась, подхватив. В происходящем было одновременно много нормального и ненормального. Они ведь просто два студента, которые поздним вечером ужинают в ресторане фастфуда и болтают о своей жизни, но она — Девушка-Паук, а он знает ее тайну. А еще он сын человека, владеющего компанией, опытный образец которой и наградил ее способностями. — Ты, кажется, переживаешь из-за Старка, да?       Пенни поджала губы, на которых уже почти не осталось помады. Взяла салфетку, вытерла их, надеясь, что не растерла остатки косметики, решив потянуть время, сама не зная толком, зачем. Наконец выдохнула:       — Не то чтобы переживаю. Мне просто неприятно, что он уделяет внимание какой-то девушке, хотя пришел туда со мной. Я совсем не против, если он заведет отношения, его личная жизнь это его личная жизнь, и меня она никак не касается. Но это меня задевает, да, — она сама удивилась тому, как удалось найти правильные слова и при этом не соврать. Ее это действительно задевало. То, что он за весь вечер не сказал ей ни слова и едва ли прикоснулся к ней после того, как они попали внутрь, не считая, конечно, того контакта под столом, но Пенни предпочитала думать, что это ей привиделось. Может, она слишком привыкла к вниманию мужчины к себе? Ведь он всегда был к ней внимателен и ласков. Но что произошло, если он больше себя так не ведет.       — Ты его ревнуешь, — заявил Озборн, и Пенни, выныривая из своих мыслей, протестующее охнула:       — Вовсе нет! Оставим эту тему, лучше скажи, как твой пес.       — Отлично, ждет, когда ты на Рождественских каникулах заглянешь к нам и познакомишься с ним лично.       — А твой отец не будет против?       — Почему он должен быть против? — Озборн нахмурился, снова набивая рот картошкой, предварительно щедро макнув ее в соус.       — Ты сам сказал, что он «своеобразный». И они с мистером Старком вроде не то чтобы ни с того ни с сего стали друзьями.       — Забей на него, он бы не заметил даже если бы ты переехала к нам жить.       Между ними легла пауза. Пенни почти физически ощущала возникшее непонятно откуда напряжение, словно случайно переступила какую-то незримую черту, которую переступать не следовало. Она глубоко вздохнула, переваривая информацию, но в понимании психологии поведения мальчишек Паркер никогда не была сильна. Поэтому, подумав, она предложила самый нейтральный и миролюбивый вариант из всех, что могла придумать:       — Если тебя что-то тревожит, то ты всегда можешь рассказать мне.       Озборн поднял на нее недоуменный взгляд. Какое-то короткое мгновение Пенни ожидала, что он улыбнется и действительно поделится с ней чем-то, но Гарри нахмурился и сказал серьезно:       — Меня ничего не тревожит.       — Брось, не бывает людей с каменным сердцем, какой резон прикидываться таким перед своим другом?       Парень посмотрел на нее холодно: от этого взгляда Пенни почувствовала себя неуютно, интуитивно коснулась шутера, как будто могла на самом деле позволить себе использовать паутину в общественном месте и без маски на лице. Озборн, все так же глядя на нее, процедил:       — Паркер, у меня нет друзей.       — Что ты имеешь в виду?       Ее голос предательски дрогнул, стал тихим и жалким. Пенни и сама себя почувствовала жалкой. Приятная атмосфера, в которой они до этого беззаботно болтали и ужинали, испарилась, лопнула, как мыльный пузырь. Она все ждала, что сейчас его несимпатичное, но обаятельное лицо украсит и преобразит улыбка, что он засмеется и скажет, что это была шутка, а она, дурочка, повелась, как ребенок. Но Гарри молчал, вопросительно подняв одну бровь, и в этом жесте было только презрение к ее непонятливости.       — Я имею в виду ровно то, что говорю.       Вот как.       Пенни положила бургер, который до этого держала в руке, в коробочку, и вытерла руки салфетками. Сердце обиженно колотилось в горле, а ожерелье на шее душило своей неуместностью. Человек, который единственный в университете знал ее тайну, даже не считал ее другом. Конечно, за те пару месяцев, что они были знакомы, едва ли можно было стать друг другу словно брат и сестра, да и друзьями на всю жизнь назваться было бы неуместно. Однако Пенни было приятно считать Озборна своим другом — человеком, которому она по меньшей мере могла доверять, который был с ней добр и с которым ей было весело и комфортно. Оказывается, он так не считал. Друзей у Гарри не было. И даже Пенни, видимо, едва ли входила в категорию «приятели».       За ее спиной хлопнула входная дверь, и Гарри, глядя за ее спину, напряженно поздоровался:       — Мистер Старк.       — Паркер.       Она почувствовала, как сердце падает куда-то вниз и проваливается в пропасть, не иначе, потому что оно перестало биться в ту же секунду, как она осознала, кто именно стоит за ее спиной. Тони ничего не сказал: грубо взял ее за руку и повел к выходу. Пенни на Озборна не обернулась и никак не могла решить, что хуже: сидеть в закусочной с человеком, который не считал ее другом, или садиться в машину с определенно очень злым наставником.       До припаркованной машины они шли молча, все так же молча Старк открыл дверь и запихнул Пенни на заднее сидение. Обошел авто, сел рядом. Рявкнул на водителя, приказав ехать к Башне, и поднял перегородку между ними, тем самым давая понять, что разговор состоится прямо здесь. Пенни внезапно почувствовала, что глотку сдавливает тугой ком, предшествующий рыданиям, а разреветься сейчас ей хотелось меньше всего. Девочка уставилась на свои колени, медленно считая про себя и мечтая, чтобы он просто обнял ее сейчас и не кричал. Вообще. Ни сейчас, ни когда-либо еще. Старк молчал — Пенни видела его отражение в стекле, видела, как насуплены его брови и опущены вниз уголки губ.       — Потрудись объяснить, Паркер, какого черта я должен искать тебя хрен знает где?       Она вздрогнула от стали в его голосе, ком в горле стал еще туже, и Паркер, если бы и хотела ответить, едва ли смогла выдавить из себя хоть что-то кроме хрипа. Старк выдержал паузу, давая ей возможность сказать что-нибудь в свое оправдание, и продолжил:       — Какого черта я нахожу тебя в забегаловке в компании Озборна, не говоря уже о том, что ты сидишь там и жрешь то, что не должно попадать в твой желудок, если ты соблюдаешь диету?       Паркер снова промолчала, только медленно втянула воздух через нос и прикрыла глаза, сосредоточившись на простой задаче: не зареветь. Не при нем и не тогда, когда он ее ругал. Вряд ли мужчина расценил это как жест уважения: Пенни даже с закрытыми глазами видела, как вздрагивает его подбородок от сдерживаемой ярости и напрягаются скулы. Скулы, которые чуть больше часа назад гладила та девушка из лаборатории, которые прошлой ночью целовала Лиз. Почему она вообще думала об этом?! Пенни едва заставила себя прогнать утренний образ, засевший в голове, эпизод, который она мечтала вообще стереть из своей памяти: когда девушка целовала Старка у нее на глазах.       — О чем ты только думаешь. Я видел твои пропуски. Ты вообще почти не появляешься на занятиях, как ты собираешься сдавать экзамены? Я не буду тебе помогать в этом — договаривайся с преподавателями сама как хочешь, мне плевать.       Пенни знала, что когда Мэй ругается, нужно просто позволить ей выговорится, извиниться, пообещать больше так не делать и получить поцелуй в макушку как знак примирения. Как вести себя со Старком она едва ли имела хоть малейшее представление. Ее ладони стали влажными, ком в горле ослаб, но Пенни от этого только напряглась — дурной знак, еще капля и она расплачется от напряжения и обиды.       — Чем занята твоя голова, Паркер? Парнями и вечеринками? Конечно, я может быть так себе экземпляр примерного студента, но зачем брать дурной пример?! Ты же умная девушка, ты же умеешь вести себя образцово. В школе таких проблем не было. — Боже, в школе не было паучьего костюма. В школе она не спасала людей. В школе она не рисковала безопасностью своих близких каждый день. Не может же быть, чтобы Старк этого не понимал? Вся его речь казалась словно написанной по какой-нибудь методичке для молодых родителей, но Пенни все равно было горько слышать подобное в свой адрес. — Мюзикл! Великолепно. Паркер, это для тех студентов, которые успевают учиться. А ты не успеваешь даже это, учитывая, что еще и по крышам скачешь. — Вспомнил про геройскую деятельность, Пенни выдохнула. — Почему ты просто не можешь меня слушаться?       Она повернулась к нему, посмотрела затравленно. Что-то в груди Старка екнуло, но он не позволил себе проявить мягкость. Только не сейчас. Паркер распускалась прямо на глазах, а он ничего не делал, чтобы направить ее в правильное русло. Может, ругань в машине — не совсем верный путь, но другого он не знал. Он и так все еще мысленно ругал себя за утренний поцелуй в висок и ненавидел за то, что хотел прикоснуться к ней вообще вне зависимости от того, во что она была одета. Не помогали другие женщины, не помогало ничего, и он молился, чтобы выходные скорее закончились и Пенни уехала в университет — когда она была далеко, было проще о ней не думать, хотя и оставалось сложно не проверять каждые полчаса ее местоположение, показатели и новости по тегу «Девушка-Паук». Следовало бы уже признать ее своей слабостью, смириться и попытаться завоевать, но Тони убеждал себя, что не может испортить девчонке жизнь из-за собственной прихоти. Она заслуживала чего-то получше, чем его компании.       — Почему я должна вас слушаться?       — Потому что я так сказал!       Потерял терпение. Паркер вздрогнула и вжалась спиной в дверь. Он заметил, как мелко она дрожит и как блестят ее глаза. Боже, только бы не расплакалась, тогда он не сможет строить из себя строгого папочку и весь воспитательный момент пойдет коту под хвост. Впрочем, в нем и правда кипела злость, но больше на себя. Хотя и на Пенни тоже: сбежала от него с Озборном, как будто ей действительно была неприятна его компания. Чему удивляться: вряд ли девушке доставляло удовольствие смотреть, как к ее наставнику липнет другая.       Она отвела взгляд, будучи не в состоянии долго смотреть в его потемневшие глаза и эхом отозвалась едва слышно:       — Потому что вы так сказали.       Тугой ком развязался, и Пенни почувствовала, как по щекам бегут дорожки слез. Она отвернулась в попытке скрыть свое стыдное положение от мужчины, хотела закрыть лицо рукой и успокоиться, но он перехватил ее запястье.       — Паркер, — она на него не смотрит. — Я пытаюсь быть хорошим наставником! — Снова слишком резко и громко, Пенни вздрагивает, пытается вырвать руку, и он в очередной раз поражается тому, куда девается вся ее нечеловеческая сила, стоит ему прикоснуться. — Ты меня доводишь! Почему ты так себя ведешь?       — Потому что то, что вы надели на меня свой костюм, не делает меня вашей собственностью!       Она сама поражается тому, как уверенно звучат эти слова. Хочется сказать совсем другое, но Паркер прекрасно понимает, что «другое» не к месту и что она вообще не должна это чувствовать. Она скрипит зубами, выдергивает руку, хватается за дверную ручку, с трудом нащупав ее, едва различая хоть что-то сквозь пелену, застилающую глаза. Ничего ей не будет, если вывалится на обочину, зато не придется возвращаться со Старком в Башню. Какой же он самодовольный индюк! Пенни снова распирала злость, снова мозг настойчиво подкидывал образ Маргарет. Ее затошнило. Она нажимает на дверную ручку, готовая выпрыгнуть из машины на ходу, как сильная рука перехватывает ее поперек живота и тянет назад, а приоткрытая дверь захлопывается.       Пенни лежит головой на его груди, смотрит на потолок и сосредотачивается на пульсирующей боли в коленке, которой ударилась, когда мужчина тянул ее, не позволяя выпрыгнуть из машины. Дышит тяжело, он — тоже. Все еще держит ее крепко, одна рука на талии, другая до боли сжимает запястье.       — Что с тобой, Паркер? — хрипит он. Пенни не может ответить. Она уже не плачет, только шмыгает носом. Хочется умереть вот так, лежа в его руках. Чтобы все это просто закончилось, чтобы не было никакой великой силы и великой ответственности, чтобы не дрожали больше никогда коленки и не переполняла злоба.       — Я разозлилась, — говорит едва слышно, но он понимает. Пенни закрывает глаза. — На Маргарет. Назвала ее шлюхой, — она краснеет, произнеся грубое слово, и Тони позволяет себе улыбнуться, заметив это. Она замолкает, решив, что этой информации достаточно, чтобы сделать выводы. Старк молчит несколько секунд, потом говорит уверенно:       — То, что ты разозлилась на кого-то, не делает тебя плохим человеком.       А что делает? Где эта грань и как понять, что перешел ее? У Пенни заболела голова. Она поднялась, села ровно, повернулась к Старку, посмотрела на него устало и печально. Он вдруг подумал, что через несколько лет она станет слишком похожа на него, и не знал, хорошо это или не очень. Мужчина отвернулся, не позволяя себе больше смотреть на нее, продолжая повторять про себя, что поступает правильно. Краем глаза он заметил, как Паркер пальцами вытерла тушь под глазами и тоже отвернулась к окну.       Остаток пути они провели молча, а вернувшись в Башню, разошлись по комнатам, так ничего больше и не сказав друг другу. Паркер, вдоволь проревевшись в ванной, заснула почти сразу — сбросила напряжение. Старк ворочался, измученный звучащей в ушах фразой Пенни про то, что она не его собственность, и горькими мыслями о прошедшем дне. Ошибка за ошибкой. Позволил ей увидеть свою любовницу. Пошел с ней на ужин к Озборнам. Позволил там какой-то девице флиртовать с ним с явным намеком на продолжение, оставил Пенни одну. Позволил ей уйти с мальчишкой. Прочитал нотацию, наорал, довел до слез. Просто старый идиот. Все, чего ему хотелось: пойти к ней, обнять, прижать к себе так близко, насколько вообще возможно. Почувствовать биенье сердца, вдохнуть аромат ее волос, извиниться — сказать пару простых слов — сказать, как сильно она стала важна для него и как ему хочется защитить ее от всего. Сберечь ее от всех бед, помочь двигаться по правильному пути, по проторенной им самим дорожке, не дать оступиться, повторить его ошибки, не позволить почувствовать себя глупой, лишней, виноватой, слабой. Рассказать, не словами, так иначе, как сильно он восхищается ей, ее светом. Ее отчаянным желанием всех спасти. Как хотел бы сам быть похож на нее. И как не хотел бы отпускать ее никогда.       В спальне было прохладно. Мужчина в очередной раз перевернулся на другой бок, в очередной раз прогоняя мысли о том, как хотелось бы ему видеть утром на кухне в своей рубашке не девушку, чье имя он даже и не помнил, а ее. Пенни Паркер. Но она, разумеется, об этом никогда не узнает.       Пенни проснулась разбитая. Не пересеклась со Старком на кухне, Пятница доложила, что он уже пару часов как в мастерской. Пожав плечами, Пенни отправилась на тренировку, а затем провела весь день в лаборатории, даже не думая сходить в мастерскую, из которой мужчина не вылезал. Вечером приехал Хэппи, и Пенни попросила его отвезти ее в Кембридж, ссылаясь на необходимые репетиции мюзикла. Хоган поморщился, напоминая про то, что впереди еще целых два выходных, но все же согласился лично доставить Паркер в университет. Когда она с сумкой шла на вертолетную площадку, где ее ждал Хэппи и пилот, то в гостиной пересеклась ни с кем иным, как с Лиз. Девушка ее не заметила: она терпеливо ждала, видимо, Старка, и что-то быстро печатала на смартфоне. Паркер тоже сделала вид, будто не заметила ее, и, гордо вскинув подбородок, прошла мимо.       Глаза предательски защипало.       — Положи голову на мое плечо. Обними меня, малышка, прижми меня ох, как крепко. Покажи мне, что ты тоже меня любишь [1].       — Не хочешь положить голову мне на плечо? — Питер улыбнулся от уха до уха, поворачиваясь к Джессике. Девушка закрыла глаза, пытаясь внутренне призвать себя к спокойствию. Не удалось. Рыжая резко повернулась, вцепляясь колючим взглядом в парня и процедила сквозь зубы, сморщившись:       — Отвали от меня, безмозглый идиот.       Питер поджал губы, глядя вслед поднявшейся Джей. Она, не оборачиваясь, ушла за сцену, настолько выведенная из равновесия его неуместным флиртом, что даже забыла о своей обычной неспешной и уверенной походке от бедра. Впрочем, в моменты, когда она скидывала маску, нравилась ему даже больше, и не важно, что обычно это происходило в моменты ее злости. На него. Максимофф вздохнул устало и, облокотившись локтями о спинку сидения впереди себя, снова вернул свое внимание сцене. С Джессикой у него никак не клеилось, но мысли о том, чтобы оставить свои попытки добиться ее расположения в седой голове даже не возникало. Трюк с цветами не удался: ни то он действительно так и не угадал ее любимые, ни то она просто нагло врала, лишь бы он отвязался. Вообще-то Питер не считал навязчивые и наглые попытки мужчин добиться взаимности от женщин чем-то нормальным, но он ведь ясно видел, что Джессика по каким-то ей одной известным причинам просто выделывалась, отрицая свою очевидную симпатию и пытаясь убедить парня в ее отсутствии. Он прекрасно помнил ту вечеринку, когда впервые ее встретил. Вообще-то, они виделись и раньше, но едва ли Питер считал интересной такую выскочку, а оказывается, всего-то и нужно было что посмотреть ей в глаза. У него и раньше случалась симпатия с первого взгляда и бывали поцелуи с девчонками на вечеринках, но с Джей все было иначе.       Его как будто ударило молнией. Разряд прошел от макушки до пяток, но он не почувствовал боли. Тело словно опустили в мягкую сладкую вату. Мысли, что так беспорядочно метались в голове всю жизнь, успокоились. Питер не был уверен, любовь ли это или действие наркотика, но когда тем же вечером нагло сминал ее губы своими, знал точно: Джессика Джеймсон — самый ядовитый наркотик, который уже успел проникнуть в него. И вряд ли от этой зависимости можно было избавиться. Все произошло слишком быстро. Бешеный восторг сменился желанием спасти и подарить счастье, стоило лишь один вечер побыть рядом. Максимофф не был любителем перед сном мечтать об идеальной жизни, которая могла бы у него быть, но теперь эта самая «идеальная жизнь» представлялась только рядом с рыжей. Не то чтобы ему хотелось тихий домик у озера и ораву детишек. Но по большому счету любая жизнь была бы идеальной, обращай Джесс на него хоть немного больше внимания.       Пока парень в очередной раз пытался придумать, как завоевать расположение редактора, на сцене актового зала ЭмДжей и Пенни выжимали из себя хоть немного романтики. Коул смотрел на них, скрестив на груди руки и нахмурившись. Мартин пел отлично, в своих костюмах выглядели они тоже прекрасно, да и в принципе смотреть на них было приятно. Однако никакой легкой романтики между ними не наблюдалось и близко. ЭмДжей смотрел на девушку с плохо скрываемой обидой, и в целом вел себя так, словно его заставляли. Пенни первые два раза, когда они прогоняли эту сцену, старалась улыбаться и смотреть на него с обожанием, но быстро сдалась. И теперь, избегая его взгляда, равнодушно смотрела юноше через плечо.       — Стоп, стоп. Это никуда не годится, — Коул покачал головой. По его команде музыка стихла, а Пенни и Мартин повернулись к режиссеру. — У вас какие-то проблемы, ребята? Я хочу, чтобы вы прочувствовали своих персонажей и отбросили все свои переживания на второй план, иначе у нас ничего не получится.       — Я не могу сосредоточиться, — честно признался Мартин, упирая руки в бока. Пенни невольно залюбовалась тем, как он хорошо выглядел в белоснежной форме морского флота. Может, китель капитана смотрелся бы еще лучше, но и футболка и брюки-клеш с высокой посадкой так выгодно подчеркивали фигуру и бронзовую кожу, что Паркер была уверена: зрительницы в зале едва ли смогут оторвать взгляд от Флаундера.       — Хорошо. Этой сценой мы отдаем дань классике, у нас тут все просто. Юноша и девушка влюблены, и их любовь не обременяет, все очень легко. Карлотта, — Пенни расправила плечи и посмотрела на Коула. — Очень воспитанная девушка, скромная красавица, не лишенная кокетства. Она не глупа и знает, что Флаундер влюблен в нее, но ждет от него первого шага. И он этот шаг делает. Флаундер весельчак, может казаться легкомысленным, но он хороший парень, просто мечта любой девушки. Они видят чудесный закат. Возможно, самый прекрасный в их жизни, — он мазнул взглядом по заднику, изображающему севшее за голливудские холмы солнце и цветное небо. От белого света у линии горизонта он через оранжевый, розовый и пурпурный становился черным, и кусок задника еще не был докрашен. — Они впечатлены городом, в котором оказались, они счастливы, они влюблены и наслаждаются друг другом. И поэтому Флаундер рассказывает Карлотте о своих чувствах, потому что сейчас самое лучшее время и место.       Мартин кивнул, поджав губы. В зале погас свет, зазвучала музыка. Пенни вздрогнула, услышав голос ЭмДжея, и повернулась к нему слишком резко. Ей даже показалось, что она услышала, как Коул раздраженно цокнул.       Да уж, вот бы в жизни все было так же просто. Когда оба точно знают, что влюблены, когда наслаждаются каждой секундой, проведенной вместе. Когда ожидание действительно приятно, ведь точно знаешь, чем закончится вся эта очаровательная игра. Пенни ничего этого не знала, ее чувства были похожи на запутанный клубок, и она понятия не имела, что с этим делать. Зато у Карлотты все было просто и хорошо. Паркер на секунду зажмурилась, пытаясь представить, как если бы у нее все было так, как у ее героини.       Они с лучшей подругой приехали в город, где сбываются мечты, чтобы исполнить мечту подруги. Пенни вспомнила светлую улыбку Гвен и невольно улыбнулась сама. Все вокруг прекрасно. С ней рядом необычайно красивый парень, гипнотизирующий ее одной своей улыбкой и сияющими глазами. Он и сам сияет так, что ей непонятно, как вообще в человеке может помещаться столько света и тепла. Она вспомнила, как ЭмДжей смотрел на нее в тот хэллоуинский вечер, когда они поцеловались. Каким ласковым голосом он спросил разрешения, и как с ним было спокойно и уютно.       Парень взял ее за руку, отыгрывая свою роль, приглашая Карлотту посмотреть на чудесный закат. Пенни сделала шаг и сама поразилась тому, как легко оказалось подойти к ЭмДжею, хотя еще пару минут назад ей было трудно даже смотреть на него. Ненадолго ей показалось, что на сцене вовсе и не она, а кто-то другой. У кого все проще и понятнее. Пенни ухватилась за это ощущение и вслед за своим партнером повторила простое танцевальное движение.       Она как будто выдохнула, и каждое движение стало естественным и плавным. Пенни нравилась хореография в этой сцене, но именно она никак не давалась ей на репетициях. В других сценах Пенни просто повторяла движения за другими, и зачастую просто терялась на фоне остальных. Но здесь все было совсем иначе: Карлотта и Флаундер танцевали словно каждый свой танец, иногда их движения совпадали, и Пенни отлично понимала: чтобы это хорошо смотрелось на сцене, должно быть безупречно отрепетировано. В танце каждый из них словно оставался личностью, сохранял индивидуальность, притом вместе они были гармоничны, как будто им очень легко друг друга понимать. Пенни нравилась эта идея первой любви. Беззаботной и чистой, когда не ждешь ничего серьезного и результат оказывается куда лучше любых ожиданий. И ей нравилось хотя бы на пару минут стать Карлоттой — влюбленной без всяких «но».       Мартин привлек ее к себе. Положил ладонь ей на талию. Глаза его искрились, а губы сами собой растягивались в улыбке. Пенни закусила губу, пытаясь сдержать ответную улыбку, но не смогла. Она почувствовала, как горят щеки от близости парня, и как от биения сердец вибрирует воздух между ними.       — Положи голову на мое плечо, прошепчи мне на ушко, малышка, слова, которые я хочу услышать, крошка [2].       Она со страхом поймала себя на мысли, что эту сцену было бы здорово закончить поцелуем. Пенни вздрогнула и, как было прописано в сценарии, прижала ладонь к уху Мартина, как будто собиралась нашептать ему секрет: для этого ей пришлось привстать на носочки. По замыслу Коула сцена заканчивалась на этом моменте, оставляя зрителя в неведении о том, что же сказала Карлотта Флаундеру, и Пенни находила это трогательным. Такая милая любовь, как у этих двоих, должна остаться между ними — целому залу не обязательно слышать их признание, они и так показали зрителям слишком много.       — Пенни, ты просто молодец!       Она повернулась к зрительному залу, сияя от гордости. Впервые режиссер искренне хвалил ее, и Пенни знала, что эту похвалу она заслужила.       — Если ты так отыграешь весь мюзикл, то будешь ничуть не хуже Гвен, Уилла или Джессики, а ты сама видела, как они справляются, — Коул сделал пометку в своем сценарии и снова поднял взгляд на актеров. — На сегодня, думаю, все. Можете же, когда захотите. А я всегда говорю: главное — расслабиться.       Пенни кивнула и первой ушла со сцены. В противовес ленивым выходным понедельник выдался насыщенным. Вернувшись от Старка, Пенни всеми силами пыталась отвлечься от всего произошедшего там, но получалось плохо. Два дня она писала код для нового разведывательного дрона и репетировала мюзикл, но выбросить из головы мужчину и его любовниц никак не удавалось — не помогли даже ночные вылазки в город, бассейн и огромное количество еды. Зато едва наступила рабочая неделя, Пенни стало некогда вспомнить о наставнике, слишком много эмоций бурлило вокруг. За завтраком Гарри вел себя так, словно ничего не случилось, и Пенни это выводило из себя. Она даже не вмешалась в спор Озборна и Гвен о «Кентавре» Апдайка. Потом она пыталась подготовиться к парам. Экзамены уже были на носу, и Пенни судорожно заполняла пробелы в своих знаниях и в журнале посещений. На обед она не успела: засиделась в библиотеке, где случайно пересеклась с Питером, который доконал ее вопросами о Джессике. Опоздала на пары, за что получила неодобрительный взгляд преподавателя и вопросительный — Гарри, потому что не села с ним. В ней кипела такая злость на него, что она просто не смогла себя заставить. Затем репетиция, на которой она была слишком напряжена и злилась уже на саму себя.       В гримерной никого не было, кроме нее. Джессика, сбежавшая от Максимоффа, ждала своей очереди репетировать сбоку от сцены, а остальные уже разошлись. Пенни с тоской посмотрела на большие настенные часы. Время уже перевалило за девять, желудок надрывно урчал, напоминая, что в нем ничего не было с утра. Батончики, купленные в автомате, и яблоко, которым ее угостила на репетиции Гвен, не считаются. Пенни умылась, наплевав на то, что ей еще идти до общежития. Все равно она была почти без косметики, едва ли кто-нибудь заметит разницу. Собрала волосы в хвостик. Теперь хвост выходил вполне себе, и Паркер задумалась о том, что пора бы снова подстричься, пока длинные волосы еще не доставляют неудобств на патрулировании. Она переоделась из голубого платья Карлотты в свою одежду — серые брюки и кашемировый джемпер цвета карамели. Когда она зашнуровывала кроссовки, в дверь постучались и через секунду в проеме появился ЭмДжей.       Паркер от неожиданности дернула шнурок и тот порвался. Внутри у нее все похолодело от осознания риска быть раскрытой. Она резко подняла голову и выпалила:       — Наверное паленые, — да уж, купленные Старком-то. Но Мартину знать об этом конечно не стоит. Парень усмехнулся:       — Можно войти?       Она кивнула, и парень вошел в гримерную, закрыв за собой дверь. Гримерная у них была довольно просторной, Пенни полагала, что перед премьерой здесь будут готовиться к выходу на сцену уж все девчонки точно. Мартин взял со стола пушистую кисть для румян и потрогал мягкий ворс, явно раздумывая, как лучше начать разговор, обещавший быть неловким. Пенни кое-как завязала шнурки, прикидывая, где бы купить новые, и надеясь успокоить волнение от присутствия парня.       — Видел статью про благотворительный ужин у Озборнов, — Пенни затрясло от злости, но она глубоко вздохнула и кивнула, поджав губы. На следующий день после ужина сразу несколько изданий выпустили свои материалы с отчетом о прошедшем мероприятии, но особенно отличились «Дейли Бьюгл», за которыми заголовок «Пенни Паркер: «Давайте жить дружно» подхватили и другие, раздувая из небольшой заметки, которую Джессика пустила даже не на первой полосе, большие статьи. Светская хроника запестрела заголовками о разладе между Тони Старком и его протеже, но Пенни не обращала внимания. Во всяком случае, старалась.       — И что скажешь? — неуверенно спросила она, поднимая взгляд на юношу.       — Прикольно, — ЭмДжей усмехнулся и облокотился о стол. — Не знаю, что у вас там со Старком, но если честно, и знать не хочу. Я все думал, как мне поступить…       — Что же решил? — Пенни перебила его, будучи совершенно не в состоянии терпеть длинное вступление. Нервы и без того были натянуты, как канаты.       — Да, в общем… Мне плевать, что у тебя там со Старком. Ты мне все еще очень нравишься, ничего не изменилось. Я вижу, как Питер добивается Джесс, когда она на него даже и не смотрит, и чувствую себя таким идиотом, ведь я не делаю совсем ничего. Просто. Если у меня есть шанс, то я был бы рад проводить с тобой время. Вместе ходить на вечеринки, концерты, мы могли бы вместе сидеть в столовой или что-то еще. Что скажешь?       — Оу, — Пенни несколько раз открыла и закрыла рот, прежде чем смогла выдать что-то более-менее связное. — Ну, я даже не знаю, что сказать. Я думала, ты меня ненавидишь. На той вечеринке ты даже не взглянул на меня. Даже не поздоровался. И мне показалось, ты не рад, что в мюзикле мы играем, — она запнулась, — влюбленных.       — На той вечеринке… Я действительно был зол, но я злился на то, что ты в принципе оказалась в такой компании. Я был там с другом. И я не… я не употреблял, Пенни, — Мартин посерьезнел, но все еще не решался подойти ближе, словно оставлял ей возможность просто уйти, оборвав разговор.       — Это хорошая новость, — Паркер едва ли знала, как следует себя вести. Ей было приятно, что ЭмДжей решил не заканчивать их общение на неловком (хоть и страшно приятном) поцелуе и обиде. — Разумеется я не против продолжить общаться. Было бы здорово, да, — она кивнула в подтверждение своих слов.       — Тогда, может, захочешь прийти на игру? Завтра «Бобры» играют с «Гарвард Кримсон». Там будут другие ребята из газеты, можешь взять свою подругу, Гвен, да?       — Да, Гвен. Я приду. Мы придем. Думаю, она тоже захочет посмотреть, — Пенни мельком подумала о всех своих долгах по учебе, но решила, что построение отношений с друзьями и ЭмДжеем должно быть хотя бы немного важнее. В конце концов, пусть она и не напрягалась весь семестр, даже сейчас нужно давать себе отдых от учебников, и матч по баскетболу — отличный вариант.       — Класс. Мой номер — четвертый.       — Четвертый, — тупо повторила Пенни, глядя на парня с улыбкой. — Тогда до завтра?       — Проводить тебя? — Мартин смущенно улыбнулся, очевидно внутренне метаясь между вежливостью и желанием не быть навязчивым, но Пенни кивнула. Она накинула пальто, ЭмДжей застегнул куртку, поправил рюкзак, и они вместе вышли из актового зала, а затем и из здания. На улице было уже совсем темно и пахло почти по-зимнему. — Не верится, что скоро Рождество. Где планируешь его провести?       — Поеду к тете, в Куинс, — она хмыкнула, вспомнив, как тщательно Мэй готовится к Рождеству и пожалела, что не сможет помочь ей украсить дом. — Ну, а ты?       — Тоже поеду к родным. Но сначала мюзикл и Рождественская почта «Дейли Бьюгл».       — Рождественская почта?       — Да, традиции не так много лет, но ее все просто обожают. Это возможность написать бумажное письмо и рассказать в нем о своих дружеских или любовных чувствах. Видела носок на двери редакции? — Пенни кивнула. — Это специально для сотрудников, но носки уже появляются повсюду. Джессика сама пишет письма каждому сотруднику редакции, а за пару дней до Рождества с группой помощников она собирает письма, сортирует и разносит по адресам.       — Играет в Санту?       — Вроде того, — парень усмехнулся. — С каждым годом писем все больше. Пишут друзьям, крашам, преподавателям, вообще всем. Джесс и сама получает целую кипу.       — Кажется я знаю, от кого будет половина из них в этом году, — Пенни рассмеялась, представляя ворох любовных писем от Питера и лицо Джей, когда она их увидит. Восторга оно не выражало. Они продолжили обсуждать приближающееся Рождество и мюзикл, и Пенни не заметила, как оказались возле Губки. — Я рада, что мы поговорили. Прости. Думаю, я была не права. Ты… тоже мне нравишься.       Пенни прикусила язык и покраснела, не веря, что сказала это вслух, и уже была готова увидеть недоумение на лице Мартина, но он только шире улыбнулся и осторожно обнял ее на прощание. Радостная Паркер помчалась в столовую, надеясь, что там еще хоть что-то осталось.       Как ни пыталась она провести вечер за книгами, влезший в окно Уэйд планы нарушил, но Пенни только делала вид, что недовольна, и с радостью отправилась с наемником на ночное патрулирование.       Утро началось с того, что Паркер предсказуемо проспала. Вернулась она уже в третьем часу ночи, перевозбужденная, потому что почти все время хохотала над историями Уилсона. Заснуть едва удалось, зато просыпаться утром не хотелось совсем. Решив, что раз она уже опоздала на пары, то спешить теперь уже некуда, она написала Гвен с приглашением на баскетбольный матч, и ушла в душ. Пока Пенни сушила волосы, Стейси пришла ответить на сообщение лично. Блондинка сидела в кресле и пилила свои и без того идеальные ногти, пока Пенни пыталась прилично накраситься.       — Там точно будет Уилл? Хотя знаешь, это вообще-то не так важно, — рассуждала Гвен. — Я люблю баскетбол. И люблю проводить время с тобой. Так что, какая разница. Ты лучше скажи, в чем пойдешь. Хочу чтобы мы хорошо смотрелись вместе, но пока ты в пижаме, а я в костюме отличницы, — девушка вскинула руки, демонстрируя свою рубашку и юбку-карандаш.       — Понятия не имею, — отмахнулась Паркер.       — Твой парень играет, ты должна быть красоткой.       — Он не мой парень, — Пенни повернулась к Гвен, сжимая в руке щеточку от туши.       — Разумеется, — Гвен закатила глаза.       Через полчаса они уже шли к спортивной арене. Пенни было вполне тепло в джинсовом комбинезоне и конфетно-розовой толстовке, да и куртка хорошо спасала от холодного ветра. Зато было неловко осознавать, что вся одежда на ней куплена Старком, но Пенни затолкала эту мысль поглубже, приказав себе расслабиться и провести время с друзьями. Гвен, идущая рядом и трещащая без умолку, порой зубом на зуб не попадала. На уговоры надеть что-нибудь теплее кожаных шорт, колгот и курточки из искусственной овчины блондинка не поддалась, желая произвести впечатление на Уилла, которого, возможно, там вообще не будет.       Пенни раньше не бывала на крытой спортивной арене, где в холодное время года проходили игры и тренировки волейбольных и баскетбольных команд, и так же турниры по теннису. Сейчас здесь все выглядело, как на настоящем матче, хоть встреча и была дружеской. Трибуны заполняли студенты Гарварда и МИТ, преподаватели и городские жители, заинтересованные этим спортивным событием. Пенни заметила в толпе Коула, но парень хмурил брови и разговаривал по телефону, определенно озабоченный чем-то, поэтому тревожить его она не стала. Им с Гвен удалось пробиться в первый ряд, и они обе вертели головами, дезориентированные от обилия звуков, запахов и лиц. У Пенни даже разболелась голова, но она забыла об этом, едва к ней подскочил ЭмДжей в спортивной серой форме с красными цифрами и фамилией.       — Спасибо, что пришли! Привет, Гвен, — он кивнул Стейси, и та, хитро посмотрев на Пенни, сообщила:       — Пойду, возьму нам хот-догов или чего тут продают.       — Мы с удовольствием. Кажется, будет здорово. Только я никого из знакомых не видела, — Пенни пожала плечами. Из-за ограждения и того, что трибуны находились чуть выше уровня площадки, ей приходилось наклоняться, чтобы их лица были на одном уровне.       — Да, тут такое дело. После первого периода будет небольшой сюрприз, ты поймешь, почему многих нет. Маргарет с Уиллом сидят вон там, — он указал куда-то вправо и наверх. — Видел Эдди и Бетти, но не знаю, куда они сели. Нэд сегодня комментатор, он в будке над таблом.       — Нэд крутой, — Пенни присмотрелась: обычный человек бы, конечно, с такого расстояния ничего не увидел, но она различила силуэт главного помощника Джессики за стеклом комментаторской будки. — А где Джесс?       ЭмДжей не ответил, только подмигнул:       — Мне пора идти, — кто-то из команды выкрикнул его имя, и парень обернулся, кивая. Пенни растерянно опустила глаза в пол, но все-таки нашла в себе смелость:       — Удачи! Я буду болеть за тебя.       — Спасибо, Пенни Паркер.       Он убежал к команде, и сердце Пенни радостно подпрыгнуло, когда парень обернулся и шутливо отдал ей честь. Вернулась Гвен, которая словно стояла где-то поблизости и ждала, когда Мартин уйдет.       — В этой куртке я похожа на курицу в панировке, — пожаловалась она.       Пенни не слишком много смыслила в баскетболе, но ей нравилось иногда смотреть какие-нибудь спортивные матчи по телевизору, пока занималась своими делами. Однако смотреть игру вживую — совсем другое дело, особенно когда играет команда университета, в котором учишься, и под четвертым номером в этом команде парень, который нравится. Паркер погрузилась в игру с первых секунд. И хоть она едва ли понимала в правилах баскетбола хоть что-то, была полностью поглощена происходящим на спортивной арене. К концу первого сета Гарвард обходил «Бобров» на семь очков. В перерыве между первым и вторым сетом выступали команды по черлидингу, и Гвен вздыхала о том, что жалеет о своем решении оставить черлидинг в школе. К концу второго сета МИТ почти сровнял счет — разрыв составил всего одно очко.       Закончился первый период. Пенни с удивлением для себя заметила, что была так поглощена игрой, что даже уходить на пятнадцатиминутный перерыв не хотелось. Она чувствовала прилив адреналина и восторга, и даже думала о том, что было бы отлично подойти к ЭмДжею и как-нибудь показать ему, что она за него очень болеет. В фильмах девушки целовали своих парней и те с легкостью побеждали, но Паркер покраснела от одной мысли об этом. Но предпринять что-либо она не успела: на площадку выбежали актеры из массовки мюзикла. Вернее, актрисы, потому что ни одного парня среди них Пенни не заметила. Все они были одеты в свои костюмы: простые по крою платья синих и бирюзовых цветов с пышными юбками до икр. Заиграло вступление песни, и Пенни сразу ее узнала, несмотря на то, что мелодии придали более тягучее и томное. Песенку про сладкую девочку-конфетку из старого детского мультика очень любила Мэй. Девушки-чирлидеры смешались с артистами мюзикла, и вместе они начали танцевать. Долго думать не нужно было, чтобы понять, что это пиар-акция, подготовленная специально, чтобы подогреть интерес к мюзиклу и привлечь аудиторию соседнего университета.       Зрители, которые было отвлеклись, снова с интересном смотрели на игровую площадку. Пенни взглядом нашла Коула: он стоял у одного из выходов и обеспокоенно смотрел на своих актеров, пальцем по бедру отбивая ритм. Девушки станцевали вступление, собрались в толпу и разбежались, образовывая коридор, в котором появились ни кто иные, как Джессика и Питер. В своих костюмах они выделялись на фоне танцовщиц и чирлидеров, однако Пенни не видела эти костюмы среди эскизов, которые им показывала художник по костюмам. Значит, они были специально пошиты для этой акции; похоже, «Дейли Бьюгл» к рекламе подходит серьезно. Платье Джесс отдаленно напоминало костюмы кинодив 50-х и отсылало к каноничному образу Урсулы из мюзикла Диснея. Черное, с узким лифом и длинной юбкой, расшитой вертикальными валанами из шифона, напоминающими водоросли, которые колыхались от каждого движения редактора. Рыжие волосы были уложены в ставшую классической «голливудскую укладку». На Питере была черная рубашка, рукава которой он закатал до локтя, и черные же брюки-дудочки, а волосы ему залили гелем так, что они, кажется, впервые в жизни не торчали во все стороны.       Свет погас, несколько прожекторов направили в центр арены, где Джесс запела.       — Сладкий, ох, мед, мед, ты мой мальчик-конфетка. Мне хочется съесть тебя [3].       На арене разворачивалось настоящее представление. В исполнении Джессики миленькая песенка была скорее издевательски-соблазнительной. Она была хуже сирены, которая своим чарующим голосом предлагала любовь и счастье, но все в ее облике и манере кричало о том, что связавшись с ней — жди беды. Перед ними действительно была ведьма Урсула: обворожительная, гипнотизирующая мнимой лаской, за которой скрывалась опасность, но и эта опасность была притягательна. Пожалуй, Питер тоже не был Питером. Что-то в его поведении сильно отличалось от того, как он вел себя с Джесс, хотя цели у него и его героя были схожи: добиться внимания и расположения рыжей.       Выступление было коротким: Джесс не стала петь второй куплет, но и этого было достаточно. Трибуны взорвались аплодисментами. Питер подхватил девушку на руки, и их поглотила толпа артистов и чирлидеров. На всех экранах появилась огромная дата и время, а голос Нэда из динамиков объявил:       — Премьера мюзикла «Русалочка» уже скоро! Не пропустите это крупнейшее культурное событие Кембриджа!       На трибунах заговорили, обсуждая мюзикл, и Пенни услышала, как где-то сбоку две девушки обсуждали Джессику:       — Эта рыжая выскочка в каждой бочке затычка. Я слышала, она нашла спонсора для мюзикла, плюс ее газета освещает подготовку и все такое. А оказывается она еще и роль себе выбила. Я пробовалась на роль Урсулы, но мне отказали. Коул сказал, что я слишком «миленькая». Конечно, не то что эта шпала, — ядовито прокомментировала одна из них.       — Стерва, — резюмировала другая. Пенни моргнула, отгоняя от себя навязчивые голоса, и повернулась к Стейси, которая за обе щеки уминала хот-дог.       — Уилла видела? — поинтересовалась она у подруги. Гвен кивнула, жуя. Кетчуп потек ей на руку и она, облизав палец, ответила:       — Сидит со своей дурой наверху. Надеюсь, он меня заметил, иначе зачем я надела эти шорты? — она кивнула на свои бедра, и Пенни поежилась, предчувствуя, что к вечеру, когда они будут возвращаться к Губку, совсем похолодает. Пока она пыталась придумать, как не позволить Гвен замерзнуть по пути в общежитие, начался второй период.       К концу третьего сета Пенни едва ли не срывала голос, поддерживая «Бобров», а чирлидеры у трибун не унимались, подначивая болельщиков хором скандировать кричалки. МИТ вырвался вперед, но за несколько секунд до конца третьего сета Гарвард, и без того дышащий им в спину, сравнял счет и оставил противников на три очка позади. Паркер сомневалась, что когда-либо видела дружеский матч с таким накалом, когда ни одна из команд-соперников не собиралась расслабляться и играть в полсилы. Джессика и Питер переоделись, и теперь сидели в первом ряду на противоположной от Пенни стороне арены, тоже увлеченные игрой.       В четвертом сете от напряжения едва ли можно было вздохнуть: команды шли почти вровень, а мяч оказывался в кольце почти каждую минуту. Нэд в будке комментатора, похоже, совсем забылся и позволял себе иногда крепкие словечки, эмоционально комментируя игру, за что получал подзатыльники от преподавателя, находящегося в рубке с ним. И — да! — на последних секундах «Бобры» вырвали победу у Гарварда.       — Да! Игрок команды МИТ под номером четыре за бросок из предела трехочковой линии приносит своей команде два очка. Они становятся решающими! И, игра завершается со счетом сорок один тридцать девять в пользу «Бобров»! Джейсон, ты принес нам победу! — Нэд из комментаторской будки разразился восторгом. Трибуны взревели. Игроки команды ее университета собрались в тесную толпу, обнимаясь, ко многим из них с трибун подбежали их девушки. Пенни показалось, что она может оглохнуть от шума, который воцарился на стадионе. В глазах потемнело, кровь кипела. Что-то похожее она испытывала от полетов, хотя разумеется, эмоциям от игры было далеко до чувства первого полета.       — Это Мартин! Он бежит к нам, — сообщила Гвен. Пенни пришлось несколько раз моргнуть, прежде чем она различила фигуру парня, уже приближающегося к ним. Он остановился возле ограждения, задирая голову и с улыбкой глядя на нее. От него пахло потом и победой, и Пенни чувствовала, как его распирает от гордости и радости.       — Пенни! — он почти светился. Подолом форменной майки вытерев лицо, ЭмДжей протянул руку к Пенни. Она поднялась, интуитивно хватаясь за протянутую руку, и подалась навстречу. Мартин нагло потянул ее на себя, заставляя согнуться пополам, перегнуться через ограждение и взволнованно посмотрел ей в глаза. — Пенни, в этот раз я не стану спрашивать.       Она знала, что может оттолкнуть его. Ей бы хватило силы даже отбросить парня в другой конец стадиона. Но Пенни почувствовала, как губы сами собой расплываются в улыбке. Она подалась навстречу первой, преодолевая последнее разделяющее их расстояние. Он ответил ей отчаянно и рвано, но и Пенни едва ли могла полностью сосредоточиться на технике поцелуя. Ее переполняло что-то невероятное, что-то, требующее выхода, и теперь, когда она целовала героя сегодняшней игры, парня, который ей так нравился, все внутри кипело. Кровь стучала в висках, Пенни слышала, как зашумели люди вокруг, но внимание не вызвало раздражения. Целоваться, перегнувшись через ограждение, было неудобно, но ужасно приятно. Едва она отстранилась, как поняла, что в голове все так же звенит, а подробности поцелуя, который только что оборвался, она едва ли может вспомнить.       — Дождитесь меня, я быстро. Встретимся у входа, — ЭмДжей светился, хоть и выглядел несколько сконфуженным. Он улыбнулся ей широко и побежал к команде, а Пенни плюхнулась обратно на сидение.       — Это что было?! — возмутилась Гвен.       Они провели прекрасный вечер. Большой компанией вместе с командой, их девушками, Нэдом, Джессикой и увязавшимся за ней Питером, они до позднего вечера сидели в баре. Пенни чувствовала себя абсолютно счастливой, сидя между Гвен и Мартином. Парень вел себя как джентльмен, и ей нравилось, что он не позволяет себе лишнего, только ненавязчиво ухаживает за ней за столом и обнимает или кладет руку на спинку дивана за ее головой. Было здорово просто сидеть в баре, есть картошку фри с кетчупом, смотреть, как Джессика пускает вокруг себя облака сигаретного дыма и как радуются победе баскетболисты и их девушки. Пенни тоже позволила себе вообразить, что и она — девушка баскетболиста. То, о чем она мечтала в школе. Быть возлюбленной популярного и хорошего парня, любить его в ответ. И вот, трудно поверить, но вот он: хороший и популярный парень, который не стесняется ей признаваться в симпатии.       В общежитие они тоже возвращались почти все вместе. Многие баскетболисты жили в Губке. Джесс и Нэду от бара было идти до своего общежития недалеко, но Питер все равно вызвался их проводить. Джессика запричитала, что он-то уж точно не сможет ее защитить, но делала она это явно для вида. Пенни успела перехватить взгляд Максимоффа и поразилась тому, какими грустными были его глаза. Он улыбнулся ей как единственной, кто во всей компании понимает, что он-то как раз и может защитить Джесс.       Один из баскетболистов одолжил Гвен тренировочные штаны, и в них и своей курточке она выглядела совсем по-домашнему, в мгновение ока превратившись из роковой красотки в милую Гвен, которую Пенни так любила. По дороге они травили смешные истории, а Пенни, кажется, грело ощущение абсолютной нормальности происходящего. Мартин проводил ее до двери комнаты, и Гвен, на прощание обняв Пенни и хихикнув, оставила их одних.       — Спасибо за игру. Было здорово, — Пенни неловко переминалась с ноги на ногу, толком не зная, что сказать. Теперь, когда она вернулась в Губку, постепенно возвращалось и понимание того, кто она такая, тяжким грузом лежащее на плечах. Адреналин и восторг, из-за которых она поцеловала Мартина, и потом эйфория чудесного вечера, когда она позволила себе быть просто обычной студенткой. Похоже, пришла пора сходить в душ, надеть спандекс и отправиться на ночное патрулирование. На душе было так паршиво, что даже не хотелось звать с собой Уэйда.       — Что-то радостной ты не выглядишь, — полушутя заметил ЭмДжей, виновато поджимая губы.       — Нет, все в порядке, просто…       — Забей, все нормально. Я понимаю, тебе нельзя расслабляться, — она кивнула. — Так что я благодарен тебе за то, что ты была на игре. И за вечер. И за поцелуй. — Пенни отступила на шаг, облокачиваясь спиной о дверь своей комнаты. — Это была лучшая награда.       — Ты ее заслужил, — она покраснела, но улыбку не сдержала. Рядом с ЭмДжеем ей постоянно хотелось улыбаться.       — Что ж, не буду наглеть и просить еще, — Мартин засмеялся, Пенни подхватила. Чувство неловкости постепенно таяло. Она, плохо соображая, что делает, схватилась за край расстегнутой куртки ЭмДжея у самого ворота и дернула парня на себя. Юноша не растерялся: взял ее лицо в свои ладони и вполне целомудренно поцеловал. Паркер почувствовала, что от происходящего кружится голова, но вовсе не от удовольствия, а от странного ощущения, что грызло ее все это время изнутри и которое она так настойчиво глушила весь вечер. Мартин прижался ближе и углубил поцелуй, и Пенни подалась навстречу. Через пару мгновений она отстранилась, несильно ударяясь затылком о дверь, а еще через минуту она сидела на полу с другой стороны двери, зарывшись руками в волосы.       Плакать не хотелось. Но глаза щипало. Стоило закрыть их, в голове возникал отвратительный образ: мистера Старка целует другая девушка. Собственнически, так, словно имеет на это право. А Пенни, бездействует, молча наблюдает за этим. Но, а что она могла сделать? Ведь и она тоже не имеет никакого права даже просто стоять рядом с этим мужчиной. Голова заболела, наверное, от шума на игре и впечатлений.       Она заставила себя подняться и сходить в душ. Посмотрела на спрятанный в шкафу костюм, покачала головой и переоделась в пижаму. Рухнув на кровать, Паркер закрыла глаза, ныряя туда, в это воспоминание. Она снова сидела в ресторане на благотворительном ужине и смотрела, как Старк гладит бедро той девушки. Пенни повернулась на бок, уткнулась лицом в подушку и тихонько завыла от бессильной злости. Все было не так. Все было неправильно. Неправильно то, что он ни с того ни с сего начал тащить в постель кого попало. Неправильно, что она дважды за день поцеловала ЭмДжея. В конце концов, ненормально то, как сильно она злилась, думая о мистере Старке с другими. Иррационально хотелось видеть на их месте себя. Ей так нравились его ласковые прикосновения, но безумно хотелось узнать, как же он прикасается, когда не просто хочет утешить или показать свое участие. Когда хочет уложить в постель. Хочет доставить удовольствие. Хочет получить, присвоить, сделать своей. Пенни едва ли не задыхалась от противоречивых чувств, которые бурлили в ней, как кипящая смола. Ведь было же так хорошо сегодня. Только вот это была не она, а какая-то другая Пенни Паркер, у которой не было суперспособностей и которая была знакома с Тони Старком только через экран телевизора и сводки новостей в газетах. А она настоящая была там, с ним. Без страха быть раскрытой, потому что он и так знал и понимал. Принимал ее такой. Не требовал от нее нормальности.       Боже. Что же это.       Так быть не должно. Пенни зажмурилась крепко, пытаясь выгнать из головы его образ. Стоило лишь на долю секунды представить, что на благотворительном ужине с ним рядом сидит она, и теперь картинка казалась такой правдоподобной и реальной, что забыть ее едва ли было возможно.       Тони положил свою ладонь на ее колено.       И ресторан исчез.       Она представила, как его горячая ладонь медленно гладила бы ее бедро. Как он бы сам привлек ее к себе. И поцеловал. Этот поцелуй не был бы похож на поцелуй ЭмДжея. Что-то другое, но она не могла представить, каким бы он был. Впрочем, чтобы обо всем прочем забыть, оказалось достаточно лишь подумать о возможности такого расклада.       Пенни провалилась в чернильную мглу. Кипящая смола успокоилась и потекла патокой.       Образы спутались, накладываясь один на другой, завертелись, как в калейдоскопе. Старк роняет ее на шелковые простыни, ее пальцы путаются в пуговицах на его рубашке. Ее лодыжки скрещены у него за спиной — она видела это в каком-то фильме. Его губы везде, и сам он повсюду — окутывает ее жарким приторным облаком, дышать которым невозможно, но так приятно. Этого никогда не было, но она впервые позволяла спрятанным в уголках сознания желаниям показаться, и наслаждалась ими, чувствуя себя при этом самой грязной грешницей. Господи, прости. Она не могла больше не думать об этом. Не думать о том, как это, когда он шепчет что-то тягуче-непристойное на ухо.       Не представлять, что самым правильным, что когда-либо с ней случалось, могли бы быть его пальцы в ней. Вселенная бы взорвалась снова, не выдержав.       Паркер мелко затрясло. Все тело разом напряглось, а затем как будто упало куда-то вниз и расслабилось. Пенни минуту лежала, восстанавливая дыхание и осознавая, где она и что произошло. В комнате пахло терпко и сладко. Она села на кровати, с отвращением глядя на свои пальцы. Пришло осознание произошедшего.       Взгляд упал на настенные часы. С их последнего поцелуя с ЭмДжеем прошло едва ли больше сорока минут.       Пенни не выдержала и заплакала, позволяя накатившей истерике полностью захватить ее. В горле встал тугой ком, не позволяющий вдохнуть, и она с минуту пыталась сделать вдох, не переставая стирать руками слезы с щек.       Едва ли утро могло быть более отвратительным, чем вечер, но ему это удалось. Проснулась Пенни от уведомления о входящем сообщении. Еще в полусне, она открыла его, не глядя на отправителя, и перечитала несколько раз, прежде чем уловила суть.       «Тони вне себя от ярости. Я пытался убедить его позвонить тебе, но он ничего даже слышать о тебе не хочет»       Ничего слышать о ней не хочет. Пенни метнулась взглядом к отправителю и вышла в диалоги. Кроме сообщения от Хэппи висели непрочитанные от Гвен и Мэй. Мэй интересовалась, кто этот милый молодой человек, а Гвен прислала ссылку. Открылся сайт желтой газетенки, имеющей довольно большую аудиторию.       «Сердце протеже Тони Старка больше не свободно. Что это: любовь или продуманный пиар против слухов о романе Железного Человека с Пенни Паркер?»       Сразу под заголовком была фотография, сделанная на вчерашней игре. На снимке Пенни весьма недвусмысленно целовалась с ЭмДжеем, а лицо сидящей рядом с ней Гвен явно выражало эмоции большинства увидевших эту новость. Впрочем, Пенни даже представить себе боялась, какое лицо было у мистера Старка.       Все летело к чертям.       Боже, мистер Старк. При мысли о нем все внутри болезненно сжалось. Она тут же вспомнила, как позорно завершила прошлый вечер, и глубоко вздохнула. Хватит. Нельзя поддаваться панике. Нужно взять себя в руки и не создавать из мухи слона. Мистер Старк наверняка просто драматизирует. Он разозлился, ему просто нужно время остыть, потом они поговорят. Но сперва ей нужно поговорить с собой и успокоиться. Пока еще не произошло ничего непоправимого.       Смартфон снова ожил, и Пенни с позорно сжавшимся сердцем открыла сообщение от Гвен.       «Ты живая? На репетицию идешь?»       Паркер шумно выдохнула, абсолютно не представляя, как переживет этот день. Во время чистки зубов было принято стратегическое решение не заходить в соцсети и не проверять ленты новостей в гугле. Она умылась, приняла душ, натянула плотные колготки, надела кашемировый свитер с высоким горлом цвета карамели и короткую черную юбку. Накрасилась: тушь, румяна, причесать брови, немного помады теплого оттенка пыльной розы. Девушка причесалась, стараясь заставить непослушные локоны лежать ровно, накинула пальто и вышла из комнаты. По дороге к актовому залу Пенни никак не могла отделаться от ощущения, что на нее все смотрят. Чувство было противным. Ей казалось, словно всех кругом интересует ее личная жизнь, которой толком не было, и каждый осуждает ее за якобы распутное поведение. Мало было слухов о том, что она спит с мистером Старком, теперь еще и о романе с ЭмДжеем.       Почти вся труппа уже была в зале. Ни то ей показалось, ни то усиленный паучьими чувствами слух донес, но кто-то зашептался, обсуждая ее появление. Пенни, задрав подбородок, гордо прошла мимо рядов и поднялась за сцену, где ускорила шаг и скрылась за спасительной дверью гримерной. Она прислонилась к двери, выдохнула и уставилась на сидящих в гримерной Джессику и Гвен. Блондинка стояла перед зеркалом и пыталась застегнуть новый костюм: воздушное кремовое платье с расшитым лифом и, кажется, сотнями слоев тюли под юбкой. Редактор пилила ногти, устроившись на диване и закинув ноги на спинку. Ее костюм, такой блестящий, что Пенни слепла, красовался на манекене.       — Пенни? Ты в порядке? — Гвен, так и не застегнув платье, подскочила к паучихе. Каблучки ее туфель застучали по паркету. Джессика отвлеклась от своих ногтей и бросила на девушку заинтересованный взгляд.       — Да, — она закивала, но взгляд Стейси сделался еще более обеспокоенным.       — Что случилось? — Гвен свела тонкие брови. Лямка ее платья соскользнула с плеча.       — Ты сама в курсе, что именно.       Пенни обошла подругу и застегнула наконец ее платье. Спина Гвен казалась напряженной, и Пенни вспомнила, что и о блондинке в университете ходят нехорошие слухи. Распространяла их Маргарет или кто-то другой, по сути, значения не имело. И все же Стейси вела себя, как и всегда, и абсолютно не обращала внимания на то, что творилось вокруг. Злые языки болтали, что она получила главную роль в мюзикле благодаря Уиллу, с которым спала. Якобы парень замолвил за нее словечко. Пенни знала, что это не так, и знала, что Гвен все еще так и не переспала с Уильямом, и именно поэтому Пенни было особенно грустно знать, что о ее подруге ходят такие слухи.       — Ты из-за слухов? — подала голос Джессика, снова возвращаясь к маникюру. Пенни повернулась к ней, думая увидеть в ее фигуре хоть что-то, говорящее об искренней заинтересованности, но редактор по-прежнему была расслаблена. — Забей ты на них. Естественно о тебе будут болтать, ты же протеже этого пердящего железом деда.       Редактор села, кинула пилочку на ближайший столик, потянулась и достала из портфеля, валяющегося у дивана, фляжку. Сделав пару глотков, девушка спрятала фляжку обратно, поднялась и подошла к девушкам.       — Я серьезно, красотки. Лучшее, что вы можете сделать, это просто игнорировать этих идиотов, — поучительным тоном посоветовала она. — Думаете, про меня не болтают? Если вы хоть сколько-нибудь хотя бы в чем-то лучше других, выделяетесь хоть чем-то, то будьте готовы, что о вас будут говорить, и не всегда хорошие вещи. Особенно если вы не идеальны. Я вижу, Стейси, что ты старалась поддерживать свой образ пай-девочки, — она закатила глаза. — Но это же бессмысленно, особенно если внутри ты та еще стерва. И это охуенно вообще-то.       Закончив свой монолог, она собрала волосы в хвост, покрутилась перед зеркалом, и повернулась к притихшим девушкам:       — У меня нет никаких сил репетировать с этим ебалаем.       — Разве Питер тебе совсем не нравится? — Гвен хитро улыбнулась, давая понять, что она прекрасно все видит и совсем не верит рыжей.       — Покажи мне хотя бы одного человека, которому он нравится, — она фыркнула и вышла из гримерной, хлопнув дверью. Стейси закатила глаза:       — До чего упрямая. Почему бы просто не признать свою симпатию и ответить парню взаимностью? Они были бы красивой парой, очень гармоничной.       — С чего ты взяла, что он ей нравится? — осторожно поинтересовалась Пенни, которую этот разговор немного отвлекал от происходящего с ней. Гвен обула танцевальные бежевые туфли с ремешком вокруг щиколотки и на удобном широком низком каблуке.       — Заметила, как она на него пялится, когда он не видит. Хотя это происходит довольно редко, потому что Максимофф с Джесс вообще взгляд почти не сводит, — попыхтела девушка, застегивая туфли. — Смотрит, знаешь как… Трудно объяснить. Вроде, люди так смотрят на произведения искусства, понимаешь?       — Понимаю.       — Ты переодеваешься? Мы сегодня репетируем сцену, в которой Мирмед рассказывает Карлотте о своих чувствах к Эрику, — напомнила Гвен. Она, справилась с замочками на туфлях, выпрямилась, расправила платье и сняла с волос резинку. Светлые локоны рассыпались по плечам, она тряхнула головой, взбила прическу рукой и глянула в зеркало.       — Да, я сейчас, — Пенни рассеянно подошла к вешалке, на которой появилось несколько новых костюмов, в том числе и платье Карлотты для второго акта. Оно, как и костюм для первого акта, было серо-голубым, но гораздо более нарядным: лиф был расшит кружевом, а на талии — баска и широкая лента, завязанная на талии сзади бантиком. Пенни подозревала, что из зала все эти очаровательные мелкие детали видно не будет, но не оценить работу костюмеров все равно не могла. Костюмы ее восхищали и дарили ощущение, что они действительно готовят нечто масштабное. Впрочем, так и было.       Репетиция тянулась и тянулась. Пенни не могла сосредоточиться, мысли постоянно возвращались ко вчерашнему дню. Она вспоминала те два нелепых и совершенно лишних поцелуя с ЭмДжеем, думала о мистере Старке и горела от стыда перед Коулом. Режиссер искренне расстраивался, когда видел, что актеры витают где-то далеко. Из-за того, что Пенни была растеряна, Гвен тоже не могла сосредоточиться, и, сколько она не прогоняли их совместную сцену, лучше не становилось. В результате Коул отпустил их обеих раньше, решив не мучить ни девушек, ни себя. Пенни подумала было, что хорошо бы вернуться в Губку и заняться учебой, но Гвен предложила поесть мороженого, и Паркер поддалась.       Они сидели в небольшой закусочной возле окна. В помещении кроме них почти никого не было, Гвен с наслаждением ела клубничный пломбир с орехами и сиропом из большой креманки, а Пенни смотрела в окно и задумчиво размазывала остатки своего растаявшего мороженого по стенкам вазочки. Настроение было ни к черту. Она винила себя за то, что прохлаждается — в прямом смысле этого слова — но продолжала сидеть и поддерживать разговор ни о чем. Слопав двойную порцию мороженого за несколько минут, Пенни в тайне надеялась, что у нее заболит горло, и тогда она сможет вполне законно остаться в своей комнате в общежитии до конца жизни. А еще лучше уехать к Мэй в Куинс и лелеять жалость к себе, окруженная заботой тетушки. Лишь бы не возвращаться к своим обязанностям, не сдавать экзамены и никогда больше не видеть мистера Старка.       — Эй, прием, ты на какой планете и почему не взяла с собой меня? — Гвен пощелкала пальцами, привлекая внимание Пенни. Та перевела на нее совершенно бессмысленный взгляд. Блондинка нахмурилась: — Что случилось? На тебе лица нет. Из-за слухов? Джесс правильно сказала, если ты хоть немного популярен, то о тебе будут болтать всякие гадости, с этим ничего не поделать. Помусолят неделю максимум, а потом никому уже и не интересно будет, забудут.       — Из-за них тоже, но да, это ерунда. С ними можно справиться, — Пенни улыбнулась уголком губ, вспомнив лицо Джессики, с которым она пыталась поддержать их и не потерять своего образа высокомерного и эксцентричного редактора студенческой газеты. Паркер глубоко вдохнула и выдохнула, собираясь с мыслями. — Гвен, я же могу тебе доверять?       — Что за тупой вопрос? Разумеется.       — Мне неудобно обсуждать такие вещи, но я просто не знаю, что мне делать. Говорить об этом Мэй как-то неловко, боюсь, она не так поймет.       — Эй. Ты что, переспала со Старком? — Гвен нахмурилась и перестала есть, серьезно посмотрев на подругу. Пенни торопливо замотала головой:       — Чего? Конечно нет, ты с ума сошла? Иди ты, ничего говорить не буду, — Пенни легонько стукнула ладонью по столу: это вышло случайно, но даже от легкого хлопка стоящие на столике сахар и зубочистки подпрыгнули и звякнули. Глаза предательски защипало, и Пенни захотелось стукнуть себя чем-нибудь тяжелым по голове. Нервы ни к черту. И как она только собирается бороться с преступностью, если ревет, как маленькая, от любой ерунды?       — Пенни, все хорошо. Извини, — блондинка потянулась через стол и накрыла ее ладонь своей. — Все в порядке? Ты можешь рассказать мне что угодно, я постараюсь тебе помочь. И конечно я не стану тебя осуждать, что бы ты там не натворила, ясно? Помнишь, я рассказала тебе про Уилла, про то, что между нами было. Ты восприняла это так, как я даже не заслуживала. И я буду рада отплатить тебе тем же, если смогу. Порядок?       — Порядок, — Пенни кивнула и несколько раз моргнула, не позволяя себе заплакать. — Я вчера два раза поцеловала ЭмДжея.       — В этом нет ничего такого, — торопливо заверила ее Гвен. Пенни покачала головой:       — Нет, есть. Потом, когда я вернулась к себе. Я… ну, понимаешь, — она густо покраснела, — снимала напряжение. — Пенни выразительно посмотрела на Гвен, красная, как маков цвет, надеясь, что подруга поймет, что она имеет в виду. — И в это время я думала о мистере Старке.       Гвен выпучила свои и без того огромные глаза, словно не могла поверить в услышанное. Она молчала с полминуты, и Пенни не выдержала:       — Боже, ты можешь сказать хоть что-нибудь?       — Да? Да, конечно. Ну… он привлекает тебя? В смысле, как мужчина?       — Не думаю, что это нормально, — вместо ответа поделилась опасением Пенни. — Типа ну. Он мой наставник и все такое. К тому же, он мне в отцы годится. И я не могу рассчитывать на взаимность. Но что хуже всего, я целуюсь с одним, а думаю о другом, когда э… расслабляюсь, — девушка снова покраснела. — Это ведь не правильно. Я веду себя отвратительно.       — Ты не ведешь себя отвратительно, — зацепилась Гвен за последнее, что услышала, пытаясь переварить информацию. — Ты же не целовалась с Мартином ему назло?       — Старку? Я не знаю, — Паркер пожала плечами и закрыла лицо руками. Конечно она делала это ему назло. Возможно, даже предполагала, что фото появится в СМИ, что Старк увидит, и надеялась, что это заставит его ревновать. Почувствовать то же, что чувствовала она, хотя бы на мгновение, пока мужчина насильно не потушит в себе это неправильное чувство. А он потушит, в этом она не сомневалась ни капельки, ведь он не такой слабый, как она, чтобы поддаваться подобным эмоциям.       — Даже если так, то в этом нет ничего криминального, — заверила ее Гвен уверенно. — Пенни, послушай. У тебя не было отношений в школе. Вполне нормально, что ты только сейчас узнаешь, каково это. Ошибаться тоже нормально. Ты ни перед кем ни в чем не обязана. Можешь целовать, кого захочешь, и «снимать напряжение», думая о ком хочешь. И забыть об этом на следующий день. Потому что это нормально. Пенни, ты не святая и не можешь ей быть, и это здорово. Никто не может заставить тебя влюбиться в парня и быть с ним до конца жизни, даже не взглянув ни разу на кого-нибудь другого. Люди влюбляются, потом понимают, что не могут строить длительные и крепкие отношения с партнером, расстаются, влюбляются снова. Старк — не самый плохой вариант. Он хорошо к тебе относится, это же здорово, да? Это самое главное. И вообще, не создавай драму. Может, тебя скоро отпустит, и он перестанет тебя волновать, а пока постарайся насладиться, ведь быть очарованной кем-то — прекрасно. Я знаю, что тебе трудно это понять, но иметь поклонников и мечтать о ком-то другом — нормально. Как насчет немного подкорректировать свои принципы?       — Нет у меня никаких принципов, просто чувствую себя мерзко, — Паркер закрыла глаза и глубоко вздохнула, успокаиваясь. Может, Гвен и права. Было бы куда легче так думать.       На следующий день, сама не понимая, как, Пенни сумела взять себя в руки. Проснувшись утром, она не полезла читать новости, а уже за завтраком открыла учебник. Всю первую половину дня она проторчала за ноубуком, обложившись книгами, и сделала большую часть заданий. Не то чтобы это было равносильно усердной учебе весь семестр, но куда деваться, когда ведешь двойную жизнь? Вряд ли преподавателей устроит оправдание в духе «я не сдала доклад потому что спасла из-под колес автомобиля собаку, а потом предотвратила кражу велика». Настроение было боевое. Стоило заставить себя заниматься чем-то отвлеченным, все глупые мысли, терзающие ее голову, отступили на второй план. Она почти не вспоминала о Старке, а вспомнив, одергивала себя: сейчас не до этого, есть дела важнее. За обедом она сидела с Гарри и Гвен, они с блондинкой обсуждали новый альбом французской поп-группы, которую обе слушали, и Паркер старалась не обращать внимания на молчащего Озборна.       Разговаривать с ним, в общем-то, не хотелось. Пенни, как не старалась забить на последние события, никак не могла заставить себя не вспоминать о его словах. Все это было слишком сложно. Она не знала, как это — когда предают друзья — потому что друзей у нее и не было раньше. Не то чтобы она считала Гарри своим другом, но хорошим приятелем, которому можно доверять, уж точно. Теперь же доверять Озборну казалось невозможным, и Пенни тысячу раз проклинала себя за то, что по случайности он узнал о том, что она — Девушка-Паук.       На пары они шли вдвоем, но молча. Сели тоже рядом, так и не обмолвившись ни словом. Пенни на всех семинарах рвалась отвечать, и многие преподаватели простили ей ее легкомысленность. Кого-то подкупили ее содержательные ответы, кого-то — сданные долги. Некоторые уважали ее за стажировку в компании Тони Старка, и, не давая ей закончить ответ, интересовались, представит ли она свою разработку на «Старк Экспо», которая планировалась весной. Паркер уклончиво отвечала, стараясь наговорить побольше и при этом не раскрывать каких-то ключевых деталей, хотя бы потому, что сама еще понятия не имела, будет ли вообще участвовать в выставке.       В любом случае, ей на руку играла еще и предрождественская суета и праздничная атмосфера. Кроме того, преподаватели делали небольшие поблажки студентам, задействованным в рождественском мюзикле. Короче говоря, к концу учебного дня Пенни разобралась почти со всеми своими долгами, и чувствовала себя выжатой, как лимон, зато гораздо более спокойной за свои экзамены, чем раньше.       Профессор Хэк смотрел в окно и, кажется, вообще почти не слушал отвечающих студентов. На семинаре по программированию стояла гробовая тишина, было слышно только отвечающего и профессора Хэка, когда он называл фамилию студента. Все сидели ровно и положив руки на столы, даже не думая разговаривать или проверять свои смартфоны. За нарушение дисциплины профессор снимал баллы, но Пенни казалось, что причина повиновения молодых людей вовсе не в страхе ухудшить свою оценку. Сама она была всего на нескольких первых лекциях, и сперва ей показалось, что на парах у Хэка будет интересно и легко. Он производил положительное впечатление. Высокий, атлетически сложенный, с правильными чертами лица, заразительной улыбкой, которую студенты видели не часто, и жесткими на вид рыжими волосами он выглядел моложе своих лет. Казалось, что его ждет любовь и уважение студентов и несколько десятков вздыхающих по нему девушек. Однако первое впечатление оказалось обманчивым. Профессор Хэк был на редкость суровым преподавателем: Пенни поняла это с первой лекции. Материал он читал сухо и дотошно, и того же требовал от своих студентов — но об этом Пенни узнала уже от знакомых. Когда в разговоре про учебу речь заходила о профессоре Хэке, о нем отзывались как о скучном и чересчур строгом, но на этих эпитетах собеседник обычно менял тему. Создавалось впечатление, что Хэк просто всех раздражает, однако на его занятия ходили почти все и исправно зубрили материал. Пенни, пожалуй, была единственной злостной прогульщицей. Но она наивно полагала, что сможет справиться своим умом.       Находиться в одном помещении с профессором было неприятно. Она отлично помнила то отвратительное чувство на прослушивании и в женском туалете, и не понимала, почему оно не возникало у нее раньше. Единственное разумное объяснение, которое она нашла — чувство ужаса было настолько животным и сильным, что мозг блокировал сигналы паучьего чутья, дабы спасти психику Пенни от этих атак. Впрочем, стоило Тревору Хэку появиться поблизости, Пенни от ощущения исходившей от него опасности было просто некуда деться. Она словно тонула в ледяной воде, и приглушить это чувство можно было только избегая взгляда мужчины. Но игнорировать кричащие об опасности инстинкты тоже было нельзя, и Пенни бы точно что-нибудь предприняла, если бы только знала, что именно нужно делать.       Она подозревала, что другие студенты тоже подсознательно чувствуют, что с их профессором что-то не так. И именно поэтому, игнорируя его красивое лицо, которое, по идее, должно вызывать доверие, они его опасались. Пенни ни разу не слышала, чтобы он повышал на кого-то голос, применял физическое или психологическое насилие к своим студентам. На его занятиях всегда было спокойно и никто не жаловался. Но это вовсе не означало, что он не мог быть человеком, способным на такое.       Паркер так задумалась, что не сразу поняла, что происходит. Ее накрыло тревогой, как цунами, и она, вздрогнув, подняла взгляд на преподавателя. Профессор Хэк смотрел на нее недовольно, словно чего-то ждал. Пенни пару раз моргнула, заглушая чувство страха и сосредотачиваясь на том, что происходит, и вопросительно подняла брови. Мужчина вздохнул и опустил взгляд, поправляя свои очки в тонкой позолоченной оправе.       — Мисс Паркер, — голос его звучал сухо и сурово. — Будем ли мы удостоены вашего ответа?       — Да, простите, — Пенни пришлось дать себе секунду времени на вдох-выдох в надежде успокоиться, но это не помогло. Голос дрогнул. Она поднялась, прихватила свои материалы к занятию и быстро спустилась вниз, сопровождаемая невеселым взглядом Озборна. Оказавшись за кафедрой, она оглядела своих одногруппников и с досадой отметила, что почти все они смотрели на нее с сочувствием. Ничего. Она готовилась к семинару, она любит программирование и разбирается в нем более-менее для профессионала и даже слишком хорошо для студента первого курса. Она справится без проблем.       Как она ни старалась, ее голос звенел от волнения. И все же Пенни отвечала старательно, не забывая о важных мелочах. Постепенно она расслабилась и успокоилась, и заговорила спокойнее и вместе с тем увлеченнее. Выступала она пару минут, а потом Хэк перебил ее:       — Стоп. — Пенни повернулась к нему и ее мелко затрясло. Профессор на нее не смотрел. Медленно выводил в своей тетради что-то тяжелой железной перьевой ручкой. Она ненавидела, когда преподаватели не смотрели на нее. Чувствовала, словно она слишком глупа или что ее совсем не уважают. Настолько, что даже не считают важным удостоить ее взглядом. — Как вы готовили ответ?       — По книгам, предусмотренным нашей учебной программой, сэр, — если бы звук можно было потрогать, то на ее голосе можно было бы сыграть, как на арфе: таким тонким он ей показался.       — Вот как.       Пенни почувствовала, что к горлу подступает ком. А как?! Любой другой преподаватель поставил бы ей хорошую или даже отличную оценку и отметил бы, с каким энтузиазмом она подошла к ответу на вопрос. Хэк сжал губы в полоску, словно раздумывал, и потом спросил:       — Мисс Паркер, мне сообщили, что вы проходите стажировку в «Старк Индрастриз», — он говорил спокойно, но когда произносил название компании мистера Старка, презрение в голосе даже не пытался скрыть. — Так же говорят, что вы там занимаетесь разработками программного обеспечения. — Пенни прикусила щеку изнутри. Из-за слухов, которые ходили в университете по поводу ее стажировки, и того факта, что она не могла никому рассказывать, чем на самом деле занимается на «стажировке», она постоянно отмахивалась чем-то в духе «работаю в области инженерии», «разрабатываю программный код для чего-то там, неважно». И вот пожалуйста. Аукнулось. Хэк так и не посмотрел на нее, продолжая писать что-то. — Расскажите, чем именно вы занимаетесь.       — Профессор, дело в том, что я занимаюсь секретной разработкой. Поэтому, к сожалению, не могу поделиться с вами подробностями, — Пенни говорила медленно, делая паузы между словами, и чувствовала себя героем вестерна, где два ковбоя стоят на пыльной дороге. Только вместо пуль у нее и Хэка была слова. — Моя работа будет представлена весной на «Старк Экспо». Мне будет очень приятно увидеть вас в числе гостей.       — Тогда, может, вы можете поделиться подробностями о том, как вам, студентке-первокурснице, доверили работу над секретной разработкой, а вашим куратором стал сам Тони Старк, — он усмехнулся издевательски. У Пенни все внутри похолодело. Сама себя загнала в ловушку. Она сверлила взглядом стопку листов с ответами, лежащую перед ней на кафедре, словно там могла появиться подсказка о том, что ей делать. Прошло, наверное, несколько секунд, но девушке казалось, что прошла целая вечность, прежде чем она ответила:       — Я хотела бы прояснить, — голос дрогнул, и Пенни услышала, что начинает картавить от предельного волнения, что случалось с ней последний раз уже очень давно. — Слухи, которые распространяются в прессе и в университете не имеют под собой оснований. Каким бы ни был человеком Тони Старк, меня это не касается. Я ему не друг и не близкий человек. Он выдающийся ученый и инженер. Я его протеже и никто больше, и никогда не стану кем-то больше. То, что он выбрал именно меня для того, чтобы передать свои знания, огромная удача для меня. Но это просто стечение обстоятельств.       Она замолчала, уставившись на слово «вместе» на лежащем сверху листе. Голова шла кругом. Можно было наткнуться на любое другое, но она увидела именно это. Уши пылали, и она инстинктивно поправила волосы, чтобы никто не заметил. Ведь каждое слово было ложью.       Кроме, пожалуй, слов о том что Тони Старк — выдающийся ученый и инженер. Да и пожалуй, в самом главном она тоже не врала: их знакомство — стечение обстоятельств. Фатальное. Если бы она могла что-нибудь исправить, обязательно бы это сделала.       — Мисс Паркер, — подал голос Хэк. Он снял очки и положил на открытую тетрадь. Зажмурился, потер глаза, повернулся к Пенни медленно, словно нехотя. Она не видела этого, все еще пялясь на свои бумаги, но чувствовала. — Меня в последнюю очередь интересуют сплетни. Я задал вопрос. Что в вас такого особенного, что Старк решил, как вы выразились, передать вам свои знания?       Она сглотнула. Сердце трепыхалось, как птица в клетке. Пенни чувствовала себя загнанной ланью. Хищник поймал ее — пытаться бежать уже бессмысленно. Он выстраивал свою ловушку уже давно, и она попалась, глупая паучиха, словно запуталась в собственной паутине. Он не будет мешкать прежде чем вцепится в нее клыками и разорвет плоть. Паркер повернулась к нему и почувствовала, как по виску стекает капля пота. Хэк смотрел так, словно действительно желал убить ее. И сделал бы это, но его как будто бы что-то останавливало. Колени задрожали. Ее бросило в жар, затем в холод. В голове все смешалось, в желудке засосало. В ушах поднялся звон.       — Я… — она не слышала собственный голос, уши заложило, звон становился громче. — Наверное, он посчитал, что я умнее других.       — Но недостаточно умны, чтобы узнать у своих одногруппников, что я принимаю ответы только по своим лекциям. Садитесь на место. Встретимся на экзамене. Вам придется очень постараться, — он фыркнул в конце фразы, надел очки обратно и отвернулся. Напряжение отпустило так же резко, как и накатило, только инстинкт самосохранения по-прежнему вопил о необходимости сбежать от мужчины подальше. Пенни дрожащими руками собрала свои бумаги, сделала шаг из-за кафедры и поняла, что потеряет сознание — ровно за секунду до того, как это произошло. Перед глазами потемнело, и Паркер осела на пол. Листы, которые она выпустила из рук, разлетелись вокруг.       — Позовите медсестру, — тут же отдал распоряжение Хэк все таким же спокойным тоном. К Пенни кинулись несколько девочек, одна из них похлопала ее по щекам, пытаясь привести в чувства. Через пару минут в аудиторию вбежала медсестра в сопровождении Гарри, который за ней сходил. Она сунула Пенни под нос вату, пропитанную резко пахнущим раствором, и Паркер пришла в себя, тут же закашлявшись от неприятного запаха. Девушка расфокусированным взглядом нашла лицо медсестры, которая что-то говорила, но Пенни ее плохо слышала. Прямо за ее спиной стоял Гарри, деланно равнодушно скрестив руки на груди, но взгляд его был обеспокоенным. Паркер этой эмоции не поверила: слишком свеж был в памяти их последний разговор.       Профессора Хэка в поле зрения не было, и, хоть Пенни ощущала его присутствие, предпочла игнорировать. Она села, и медсестра жестко положила руку ей на плечо, не позволяя подскочить.       — Простите, — пробормотала Пенни. — Я в порядке, все хорошо.       — Идемте в мой кабинет, мисс. Я должна измерить ваше давление, — непоколебимо заявила медсестра. Пенни помогли подняться, хотя она была уверена, что легко кинулась бы в бой прямо сейчас, лишь бы уйти из аудитории поскорее. В медкабинете ей действительно измерили давление, на всякий случай еще и температуру, дали выпить воды и витамины — сладкие, в форме динозавриков. Пенни сидела на кушетке и ждала, когда голова совсем перестанет кружиться и она сможет вернуться в Губку.       — Это у тебя что? — медсестра заинтересованно кивнула на веб-шутер на запястье, выглядывающий из-под рукава свитера. Пенни привычно соврала:       — Фитнес-браслет.       — Разработка мистера Старка? — Пенни нахмурилась и опустила взгляд, готовая к очередным нападкам со стороны постороннего. Но медсестра мягко улыбнулась и сказала: — По-моему, это здорово.       Пенни горько улыбнулась в ответ и кивнула. На прощание медсестра посоветовала следить за режимом сна и физическими нагрузками, и если что-то будет беспокоить, сразу идти к ней. Паркер благодарно кивнула, вспомнив, как Уэйд продырявил ей плечо, и представила, как заявилась бы в медкабинет с пулевым ранением. Она покачала головой и покинула кабинет. Едва оказалась в коридоре, вспомнила, что в аудитории остались ее вещи, в том числе смартфон и — о боже — костюм, лежащий на дне рюкзака. Она бегом вернулась в аудиторию, но там оказалось уже закрыто. Пары закончились, пока она сидела в медкабинете. Ключ ей не дали, заверив, что ни о каких забытых вещах никто не сообщал. Призывая себе не паниковать, Пенни на всех парах помчалась в Губку.       Озборн стоял, облокотившись о колонну, на крыльце, и держал в руках ее рюкзак и собранные листы с ответами. Пенни подошла к нему, молча забрала рюкзак и бумаги, и быстро спустилась по ступенькам.       — Даже спасибо не скажешь? — донеслось ей в след. Гарри догнал ее и нахмурил брови, словно это могло воззвать к ее совести. Пенни упрямо шла вперед, делая вид, что не замечает его. — Как ты себя ведешь?!       — Точно так, как ты заслужил, чтобы я себя с тобой вела, — не выдержала Пенни. Голос дрожал от злости и пережитого полчаса назад, а щеки пылали. Она посмотрела на парня, стараясь казаться суровой, и тут же отвернулась.       — Паркер, ты не охренела? — воззвал к ней Гарри, резко останавливаясь, словно больше не видел смысла с ней это обсуждать. — Что я сделал?!       Ей захотелось выпустить паутину, только чтобы быстрее сбежать от него. Пенни ускорилась и, разумеется, очень быстро оставила Озборна далеко позади. Что он сделал? Ничего. В общем-то, обижаться тут было не за что, а Пенни вела себя именно как обиженная. Но на самом деле она просто не желала больше быть доброй к тому, кто ее доброту не ценил. Она не святая, чтобы быть ко всем доброй. Впрочем, она уже давно его простила за его грубость и неблагодарность. Озборн был искалеченный и перепуганный, и отвергал ее дружбу только поэтому, но чувство гордости не позволяло Пенни стелиться перед ним после того, как он прямо сказал, что она ему никто. Никто так никто.       Вернувшись в общежитие, Пенни поужинала с Гвен, которая была обеспокоена ее обмороком, после чего посмотрела пару серий сериала и легла спать. Сил на патрулирование не осталось.       Следующим вечером они с Уэйдом сидели в ее комнате. Пенни пыталась сделать доклад по истории, а Уилсон, в основном, ей мешал своими разговорами. Они расположились на кровати: Пенни — сидя с ноутбуком и закинув ноги на наемника, а Уэйд лежал во весь рост, подсунув под голову подушку Пенни и отобрав ее смартфон. Он играл в «Angry birds» и умудрялся при этом болтать практически без остановки. Пенни не уставала поражаться тому, насколько ей было спокойно с ним. Это даже в некоторой степени пугало и заставляло насторожиться, особенно если подумать о том, скольких людей он убил. А она даже не знает, как он выглядит.       — Чего смотришь, конфетка? — Уэйд улыбнулся: она по привычке увидела это даже под его маской. Пенни вздрогнула. Сама не заметила, что смотрит на мужчину, наверное, пытаясь угадать его черты лица. Она пожала плечами:       — Просто.       — Ага, просто, мы-то знаем, что просто так ничего не бывает. Когда там кстати твой спектакль?       — Не спектакль, а мюзикл, — поправила его Пенни. — Через неделю.       — Реплики выучила?       — Выучила. Только толку. Я как бревно на сцене, — пожаловалась она. — Ты придешь посмотреть?       — Кто ж меня пустит? — отмахнулся Уэйд и взвыл с досадой — опять проиграл. — Но я приду, если ты хочешь. Проберусь как-нибудь.       — Я хочу, чтобы ты там был, — Уэйд отвлекся, посмотрел на нее внимательно, и Пенни пожала плечами: — Что?       — А твой папочка приедет посмотреть? — ехидно поинтересовался наемник.       — Уэйд, с чего ему приезжать и смотреть мюзикл? — Пенни нахмурилась и отвернулась, возвращаясь к докладу. Однако мысли ее теперь были далеко. Уилсон пробурчал что-то неразборчиво, Пенни не стала переспрашивать. Она думала о Старке. Он не хотел с ней разговаривать. С того момента, как Хэппи прислал ей то сообщение, она несколько раз открывала свой диалог со Старком, перечитывала последние сообщения и набирала новое, но стирала и не отправляла. Все слова казались нелепыми и глупыми. Да и сказать было нечего. «Я вас подвела»? «Моя личная жизнь вас не касается»? «Этого больше не повторится»? Все это было неправдой.       Пенни горько подумала, что Старк и рад избавиться от своей непутевой подопечной. Наверняка сейчас развлекается с красотками и даже не вспоминает о паучихе. Паркер от раздражения заскрипела зубами. Нет, все не так. Он наверняка переживает, раз Хэппи сказал, что он был в ярости.       Она закрыла глаза. Вспомнила, как он поцеловал ее в висок. Каким он был теплым в тот момент, каким естественным и ласковым казался этот жест. Пенни глубоко вздохнула и пообещала себе написать мистеру Старку. Завтра.