Хорошая девочка

      До Рождества оставалось чуть больше недели, но еще меньше — до премьеры мюзикла. Пенни поражало, как студенты МИТ совмещали волнение об экзаменах, которые начнутся после коротких рождественских каникул, и счастливое возбуждение от ожидания предстоящей постановки. Повсюду ощущалось совершенно необъяснимое, волшебное настроение, и чем меньше времени оставалось до премьеры, тем, как не парадоксально, спокойнее становились все задействованные в мюзикле. Декорации были готовы, некоторые костюмы еще подгоняли по размеру, репетировали каждый день, прогоняя весь мюзикл полностью, от начала и до конца. Еще продолжалась работа со светом и иногда механизмы, приводящие декорации в движение, работали не так, как нужно было, но в остальном большой труд дал прекрасный результат, который уже можно было оценить по достоинству. Репетиции проходили гладко. Только изредка кто-нибудь забывал свои слова или движения или спотыкался о провода, которые еще не успели спрятать. Один раз Уилл повалил декорацию кафе для сцены первой встречи Эрика и Мирмед, и еще раз свалился огромный полумесяц, висящий наверху во всех ночных и вечерних сценах. К счастью, никто не пострадал, да и сам месяц повредили не сильно, и он уже снова висел над сценой.       Нэд не пропускал ни одной репетиции, неустанно следуя за актерами, танцорами и работниками закулисья, а в последние дни брал интервью у тех, с кем еще не успел побеседовать, а так же у актеров первого и второго планов — повторно. Пенни ужасно волновалась, но титаническое спокойствие Коула, которым он заразил всех, подействовало и на нее: если уж режиссер абсолютно спокоен, то все точно пройдет хорошо. Она репетировала и репетировала, не давая себе отдыха. Во время занятий в бассейне прогоняла текст у себя в голове, повторяла хореографию каждую свободную минуту, при всем этом ухитряясь патрулировать город и отвечать на парах, продолжая возвращать себе лицо в глазах преподавателей. На программирование она больше не ходила и старалась об этом даже не думать. Вообще не думать ни о чем было довольно легко, когда каждый ее день начинался и заканчивался мюзиклом, а голова была забита учебой, геройствами и репликами Карлотты.       Остальные участники труппы тоже, кажется, дышали одним мюзиклом. Пенни, репетируя сама, часто слышала, как за стеной репетирует Гвен. Несколько раз им удавалось вместе отрепетировать в свободное время совместные сцены. На сцене актового зала Гвен чувствовала себя прекрасно. Она расцветала, полностью отдаваясь каждому движению, и каждое слово звучало у нее так убедительно, что ни у кого уже не оставалось сомнений, что главная героиня непременно покорит зрителей. Стейси отмахивалась от комплиментов, говоря, что ей просто повезло с ролью — она слишком хорошо понимает Мирмед и вообще, они похожи. Но Пенни прекрасно видела, что у ее подруги прекрасный и редкий талант, потому что как бы ни были похожи Гвен и ее героиня, все же за пределами сцены Гвен была собой, а когда в зале гас свет, менялась до неузнаваемости. Пенни так не могла, но и со своей ролью миленькой подруги главной героини справлялась неплохо. Лучше всего ей давались сцены, в которых они были вместе с Гвен. Впрочем, та самая сцена с песней Флаундера тоже выглядела совсем не плохо: между ЭмДжеем и Паркер определенно была химия, такая же трепетная и кокетливая, как между их персонажами. Однако им все равно было далеко до Джессики и Питера. У них была всего одна сцена, но когда они ее репетировали, Паркер серьезно боялась, что декорации загорятся. Они искрились сами, и все вокруг них тоже искрилось так сильно, что было опасно находиться поблизости. Коул был в восторге и не уставал повторять, что эти два персонажа — ведьма и ее ученик-подпевала — очень полюбятся зрителю.       От нетерпения потряхивало не только Пенни, но и почти всех жителей Бостона и Кембриджа, что уж говорить о студентах МИТ. Чем ближе была дата премьеры, тем сильнее Пенни убеждалась, что постановки студентов ее университета очень любят. Билеты были полностью раскуплены, и во время патрулирования она даже заметила афишу на одном из билбордов в Бостоне. Это было весьма странно. Конечно, информационный партнер мюзикла «Дейли Бьюгл», но откуда у них столько средств? Они сделали рекламу, задействовав в том числе огромную растяжку в главном холле университета, кучу афиш в студенческом городке и общежитиях не только МИТа, но и Гарварда и Бостонского университета, теперь еще билборд, да и рекламная акция на баскетбольном матче наверняка стоила денег. Кроме того, они снимали фильм о работе над мюзиклом. Да одни декорации и костюмы наверняка обошлись в пару миллионов. Конечно, декорации были сделаны с нарочитой простотой, отдавая дань Голливуду золотого века и картонным задникам, но все же, сделаны были очень качественно. А костюмы? Пенни чувствовала, что что-то тут не так, но никак не могла взять в толк, кто здесь замешан.       Уилл закончил свою последнюю партию, и Пенни вышла из-за декораций, в которых дожидалась конца сцены — она участвовала в ее начале. Гвен сразу убежала за сцену, отыграв свою роль в последней сцене. Последняя генеральная репетиция закончилась, Коул зааплодировал и широко улыбнулся:       — Это очень и очень хорошая работа, друзья. Я уверен, что завтра все вы будете блистать ярче всех рождественских звезд!       В зал вошла Джессика, несущая в руках весьма габаритную картонную коробку. За ней появился Эдди с такой же коробкой. Редактор поставила свою ношу на край сцены и торжественно открыла.       — Пришли программки. Пришлось немного начистить ебучки в типографии, они печатали их целую вечность, кретины. А еще мне пришлось самой за ними ехать в Бостон, — отчиталась она. — Спасибо Эд, что встретил. — Брок шутливо отдал честь. — Зато качество печати прекрасное и бумага как раз такая, как я заказывала.       Коул, Уилл и Пенни утянули по одной программке посмотреть. Программка действительно была чудесной, выдержанной в общем стиле всей рекламной компании. Внутри было краткое пояснение к событиям первого и второго актов и список персонажей с указанием актеров. На задней обложке не было ничего, кроме двух букв «ДБ» и года.       — Хорошенькие, — прокомментировала Пенни, проводя пальцем по приятной на ощупь шелковистой плотной бумаге.       — Да, крутые, — Уилл положил программку обратно в коробку. — Что у нас с антрактом? Сколько он будет длиться по времени, и чем будем развлекать зрителей?       — Нам нужно не больше пятнадцати минут, Джессика, — вмешался Коул, одобрительно кивнув на программки. — За это время все успеют переодеться и перевести дух, а музыканты отдохнуть. Или вам потребуется пауза побольше, Уилл?       Режиссер повернулся к Уильяму, но тот только покачал головой:       — Этого будет достаточно. Так и что с антрактом?       Джесс закатила глаза. Она выглядела весьма взвинченной и очень деловой. На генеральной репетиции ее не было — девушка носилась по городу и занималась последними приготовлениями. Коул за ее сцену не переживал, поэтому и позволил ей уладить проблемы и не репетировать. И разумеется, даже недовольная и взмыленная, она каким-то образом выглядела потрясающе.       — Организуем в холле зону отдыха, как и обычно. Спокойная музыка, шампанское, закуски. Только этим занимаюсь не я. — Коул открыл рот, очевидно, чтобы выяснить, кто же все-таки этим занимается и когда приедет шампанское, но Джесс не дала ему сказать, огорошив всех присутствующих новостью: — Завтра у нас будет несколько специальных гостей. Пока еще точно не известно, но приедет Старк со своей помощницей… как ее? Попс?       — Поттс, — поправила побелевшая Пенни.       — Точно, Поттс. Вот, они будут. Она вроде возьмет с собой своего жениха, он тоже работает на Старка. С ними будет Наташа Романофф, но по ней еще не очень ясно. Так же будет отец Озборна с помощницей, не знаю ее фамилию, и вроде как с ними будет еще одна девушка, хрен знает, кто. А, еще мне звонили из школы Ксавьера и недвусмысленно интересовались, есть ли у нас условия для нахождения в университете инвалида и попросили два места.       Коул даже не пытался скрыть своего изумления, он смотрел на Джессику, открыв рот, и хлопал глазами. Джесс, конечно, как и все остальные, не понимала, с чего их мюзиклом заинтересовались в школе для мутантов, но Пенни догадка осенила мгновенно: наверняка профессор Ксавьер и Леншер приедут, чтобы увидеть Питера. И мистер Озборн с помощницей. Наверное, та блондинка, которая ее тогда вытащила на сцену. И — о боже — Пеппер, Хэппи и мистер Старк. Откровенно говоря, из всех, кого перечислила Джессика, видеть паучихе хотелось только Наташу.       — Боже, Джессика, не говори остальным ни слова, иначе они с ума сойдут от волнения, — распорядился Коул, которого самого немного затрясло. Он повернулся к Уиллу и Пенни и пояснил: — К нам на Рождественские постановки приезжают известные люди, в университете учатся дети многих ученых, но такое, как в этом году, бывает редко. Ладно, вы тоже не говорите никому. А сейчас позовите остальных.       Через минуту все актеры и музыканты группы Уилла стояли на сцене, с ними были и техник Эби, художник Меделин и хореограф Финн, а миссис Пимс сидела в зале, наблюдая за последними минутами репетиции. Нэд притаился с камерой между сидений.       — Друзья, мы прекрасно потрудились. Эби, Финн, Меделин, миссис Пимс — ваш вклад неоценим, без вас бы ничего этого не было. Вы гении. Вы сделали эту историю материальной и заставили петь и танцевать даже тех, кто раньше этим почти не занимался, но очень хотел, — Пенни улыбнулась виновато, понимая, что режиссер намекает именно на нее. — Джесс, Нэд, — он повернулся в зал, где сидели журналисты, и кивнул им с улыбкой. — Спасибо за ваш труд. — Он глубоко вздохнул и выдержал паузу. Пенни поняла, что он собирается сказать что-то откровенное. — Когда я увидел каждого из вас на прослушивании, я сразу понял, что у вас получится сыграть ваши роли. Кто-то не умел двигаться, кто-то неважно пел, некоторые не могли погрузиться в происходящее на сцене, но я сразу видел в вас ваших героев. И вы оправдали мои ожидания. Вы раскрылись. Сегодня я не видел на сцене Гвен, Уилла, Гарри или Пенни. Я видел Мирмед, Эрика, Нептуна и Карлотту. И я знаю, что завтра все будет потрясающе. Завтра вам будут аплодировать несколько сотен людей! Завтра вы будете звездами!       Все зааплодировали, и Пенни почувствовала, как глаза увлажнились. Было грустно понимать, что все заканчивается. Завтра они отыграют мюзикл. Даже если ей посчастливится принимать участие в Рождественской постановке в следующем году, все равно уже будет совсем не то. И хоть она знала, что порой косячила больше остальных и доставляла кучу проблем Коулу, все равно светилась от счастья, понимая, что ей довелось стать частью этой тяжелой, но поистине волшебной работы. За пару месяцев из распечатки с сухими репликами и комментариями о действиях мюзикл превратился в живое, яркое, грустное и прекрасное представление. Она больше не волновалась. Она радовалась, что завтра будет играть на сцене вместе с друзьями, будет танцевать и петь в красивых декорациях, в чудном платье. И ей будут аплодировать.       Всех отпустили раньше. Коул настоятельно посоветовал не репетировать и, в идеале, вообще не думать о мюзикле, заняться чем-нибудь отвлеченном, отдохнуть и как следует выспаться. Они сходили выпить чаю с Гвен, и Пенни решила не идти на патрулирование, отправив дрон, который все-таки закончила. Но вернувшись в Губку, Пенни едва ли могла заснуть пораньше. Паркер ворочалась в постели до полуночи, прокручивая в голове новость о том, что приедет мистер Старк, и в итоге выбралась на ночную прогулку, натянув спандекс.       Утром Пенни проснулась несколько позже, чем планировала. Ее разбудил стук в дверь, за которой оказалась Гвен. Блондинка едва ли не плакала: у нее на губе вскочил герпес. Она металась по комнате Пенни, с мокрыми волосами и в пижаме, пока Паркер, пытаясь проснуться, успокаивала ее словами о том, что болячку совсем не видно.       — Гвен, ты будешь на сцене. Никто в зрительном зале не заметит, — привела она самый трезвый и, как ей казалось, убедительный аргумент.       — Уилл заметит! — от напряжения Гвен повысила голос, и Пенни сморщилась. Блондинка остановилась, закусила губу и посмотрела на свою подругу полными слез глазами. — Господи, я и так не красавица, а теперь еще это уродство! И почему именно сейчас, когда я должна блистать?! Где справедливость?       — Ты и так будешь блистать, Гвен. И ты очень красивая, что ты говоришь? — Пенни нахмурилась. — Успокойся и поваляйся со мной. До начала еще долго. Мы можем отдохнуть часок, потом я схожу в душ, и мы выпьем кофе. И пойдем в гримерную, готовиться. Как тебе такой вариант?       — Да, ты права, — Гвен неуверенно села на край кровати, а потом упала рядом, тут же устраивая голову у Пенни на животе. — Я что-то распсиховалась. Нервничаю, прости.       — Все в порядке. Сегодня все будет великолепно.       Как и планировали, через пару часов они были в главном здании. Актовый зал был закрыт для посторонних, и там царила жуткая суматоха. Впрочем, суета ощущалась уже в холле, где расставляли высокие столики для фуршета. В зале все были заняты своим делом: кто-то возился с декорациями, техники в сотый раз проверяли свет, «Твоя третья половина» возились в оркестровой яме, настраивая инструменты. Парни выглядели непринужденно даже в синих смокингах, и перекидывались шутками. Джессика с бигудями на волосах и в одетая почему-то в простое шелковое белое платье в пол, инструктировала нескольких девушек модельной внешности, тоже в похожих платьях. Судя по тому, что в руках у них были программки, они должны будут провожать гостей на их места и раздавать программки. А Джессика, видимо, встречает особых зрителей. Коула видно не было, но Пенни быстро догадалась, где он: его голос, усиленный микрофоном, раздался из-за занавеса. Он искал Маргарет. Судя по царившей в зале суете, Пенни даже представить себе боялась, что происходит за кулисами. Джессика повернулась к дверям, и, заметив их, махнула рукой.       — Какой-то пиздец творится, — коротко прокомментировала она, когда девушки, которых она инструктировала, ушли за сцену, а Гвен и Пенни поднялись к ней.       — Что за платье? — поинтересовалась Гвен, приветственно коснувшись губами щеки рыжей. На ней был незаконченный макияж: россыпь золотых блесток на веках и широкие стрелки, но еще без помады.       — Буду встречать важных гостей, боюсь доверять такую ответственную миссию этим курицам, — она махнула рукой в ту сторону, куда ушли девушки. Гвен прыснула. — Дурдом какой-то. Ну ничего, зато вечером все будет идеально. Времени не так много осталось. Вообще-то, многие гости уже приехали. Романофф и Поттс показывают университет, а Старк, кажется, у нашего канцлера.       — Мистер Старк уже здесь? — Пенни недоуменно огляделась, словно он прятался где-нибудь за занавесом и только ждал удобного момента выскочить. Даже не поздоровался. Впрочем, он и не сообщил ей о своем визите, она узнала об этом от Джесс вчера, и уже потом Хэппи прислал сообщение. Зачем он вообще приехал, он же не хочет ее видеть, сам ведь сказал.       — Ну, не конкретно здесь, — Джессика как-то игриво прищурилась. — А почему ты спрашиваешь?       — Просто, — быстро ответила Пенни и тут же добавила: — А что у тебя за кроссовки? Новые?       — Питер одолжил, — Джессика резко развернулась и пошла за кулисы. — Идемте, чего встали, клуши.       На следующие несколько часов Пенни и Гвен оказались заперты в гримерной. Им нельзя было выходить, чтобы настроиться на нужный лад. В гримерной было шумно и много людей: хоть у массовки и парней была отдельная гримерная, здесь все равно крутились и артисты массовки и мальчишки тоже. Впрочем, от них тоже был прок — Нэд, который не участвовал в самом мюзикле, бегал всем за кофе и пончиками, а за пару часов до начала всем принесли горячие обеды. Лидс занимался съемкой, девушки наносили макияж и делали прически, многие уже были в костюмах. Пенни с удивлением следила за тем, как люди, которых она знает несколько месяцев, перевоплощаются прямо на глазах. Меделин творила какие-то чудеса, безошибочно идеально подбирая каждому подходящий макияж и превращая Маргарет в роковую красавицу, а Гарри делая старше на несколько десятков лет. Пенни тоже досталось. Теперь ее волосы были завиты в аккуратную укладку, губы накрашены ярко-малиновым, а густо прокрашенные ресницы и нежный румянец только дополняли образ Карлотты. Ей нравилось.       За час до начала все уже надели свои костюмы для первого акта. Сердце трепыхалось все отчаяннее, предвкушая великолепный вечер, они пели старую песню про подростков, которые в ожидании выпускного вечера восхваляют субботнюю ночь, мечтая, будто бы она все изменит в лучшую сторону. И Пенни чувствовала поразительное, непонятное по своей природе единение со всей труппой. Сейчас было не важно, что с кем-то она конфликтовала, а кого-то не так хорошо знала; сейчас все они были командой, и это было незнакомое и очень приятное чувство. За кулисами то и дело оказывались посторонние, в основном это были родители выступающих, но Пенни так и не увидела Нормана Озборна или Леншера. Джессика бегала между гримерной и залом, но вскоре ушла совсем, перед этим распустив локоны.       — Эй, Пенни, тебя зовут, — крикнул кто-то из коридора. Паркер недоуменно переглянулась с Гвен, припоминая, что Мэй не смогла приехать из-за дежурства, но блондинка утвердительно кивнула, соглашаясь, что выйти нужно. Пенни пожала плечами и неуверенно выглянула из гримерной. Чуть поодаль стояла женщина, в которой она с удивлением узнала Наташу. Шпионка была одета в вечернее платье и держала в руках маленькую сумочку и программку. Заметив Пенни, она махнула ей рукой.       — Что вы здесь делаете? — спросила она, подойдя к женщине, и тут же, покраснев от стыда, исправилась: — В смысле, здравствуйте, почему вы приехали? В голове звучало не так грубо, простите.       — Эй, все в порядке, — Наташа усмехнулась. — Не помню, говорила я или нет, но обращайся ко мне на «ты». Приехала посмотреть, как ты сияешь на сцене, зачем же еще, — она широко улыбнулась, вгоняя Пенни в еще большую краску. — Волнуешься?       — Есть немного. Особенно когда узнала, что вы… ты и мистер Старк будете здесь. И мисс Поттс с Хэппи. Хотя за них не так, если честно, — выпалила Пенни, у которой от возбуждения перед мюзиклом изо рта вылетало все, что она думала.       — Не парься ты так. Мне сказали, что МИТ ставит крутые спектакли, а у меня был выходной, вот я и решила развлечься. А Тони, думаю, приехал мириться, — она улыбнулась и чуть наклонила голову, глядя на Пенни. Та вскинула брови:       — Правда?       — Он переживает, — Пенни хотела спросить, почему тогда сам к ней не подошел, но вовремя прикусила язык. — Ладно, мне пора возвращаться в зал, — ее перебил Коул, заоравший где-то в стороне, что до начала полчаса. — Удачи, крошка-паучок.       Нат неловко похлопала Пенни по плечу, и, улыбнувшись на прощание, ушла. Пенни последовала за ней и осторожно выглянула из-за занавеса. Зал заполнялся людьми. Она в панике долго шарила глазами по первому ряду, пока не нашла сидящих почти в середине Пеппер и Хэппи. Поттс была в элегантном темно-голубом платье, а Хоган держал ее за руку и светился от счастья. Нат сидела по другую руку от Пеппер, рядом со Старком. Тот равнодушно ковырялся в своем супер-технологичном смартфоне и скучающе подпирал рукой щеку. Недалеко от них с важным видом сидел Норман Озборн со своей помощницей, Фелицией, и сверлил взглядом воздух перед собой. Фелиция, одетая в вишневый брючный костюм, разглядывала свой маникюр. Ближе к проходу Пенни заметила инвалидное кресло, стоящее чуть впереди сидений. Сидящего в нем человека она раньше видела только в новостях, но сразу узнала профессора Ксавьера. Он о чем-то говорил с Эриком Леншером, оба хмурились и явно не выглядели довольными. Леншер кивал, хотя по его лицу было видно, что он не особо согласен с профессором. Пенни еще раз мазнула взглядом по первому ряду, зацепилась за мистера Старка и спряталась обратно, потому что Джесс заметила ее и сделала страшные глаза.       В гримерной, кажется, только прибавилось суеты после объявления о том, что до начала осталось полчаса. Пенни замерла на пороге, заметив девушку, которую раньше не видела. Выглядела она весьма… необычно. Фигуристая, со смуглой кожей и длинными розовыми волосами, она была одета в весьма откровенное красное платье и кеды. Впрочем, на ней все это смотрелось поразительно уместно. Странным казалось то, что сидела девушка на коленях у Озборна. Не то чтобы Пенни никогда не предполагала, что у Гарри может быть девушка, просто ну… не такая. Она представляла себе кого-нибудь вроде помощницы Нормана, элегантную, как рояль, и похожую на модель из мужского журнала, но никак не эту странную девушку, которая в общем-то выглядела вполне приятной. Но потом она открыла рот и поспешила переубедить Пенни в поспешных выводах:       — Озби, ты даже не представляешь, как я соскучилась! Дай побыть с тобой еще хоть минутку, — она оставила на бледной щеке Озборна след от помады и улыбнулась, довольная своей пакостью.       — Ханна, ты испортишь мне грим и помнешь костюм, — Гарри поправил большую черную бабочку и седые бакенбарды, которые ему приклеили для убедительности. — Ты же слышала: до начала полчаса, возвращайся в зал.       Вместо того, чтобы последовать просьбе, Ханна полезла целоваться, а у Пенни глаза полезли на лоб. Наконец, Озборну удалось отлепить от себя девушку, и та, с улыбкой оборачиваясь на него, врезалась в растерявшуюся Пенни.       — Эй ты глаза-то разуй, — возмутилась она, нахмурив брови, но тут же просияла: — Я тебя знаю, Гарри мне про тебя рассказывал! А еще ты девочка Тони Старка. Пенни, да? Я Ханна, рада познакомиться, — она протянула руку, и Пенни неуверенно пожала. Ладонь девушки на ощупь оказалась теплой и мягкой. Напрягала только характеристика «девочка Тони Старка».       — Взаимно, — промямлила Пенни, переваривая информацию о том, что Гарри ей рассказывал про свою однокурсницу. Интересно, что именно и зачем вообще. Хотя главное, чтобы не про паучьи силы. — А вы с Гарри…?       — Мы помолвлены, — Ханна гордо продемонстрировала кольцо с красивым камушком, надетое на безымянный палец. — Мы с Озби познакомились в школе. И месяц назад он сделал мне предложение.       — Вау, — Паркер не знала, куда себя деть от удивления. — Поздравляю.       — Спасибо! — Ханна, кажется, вообще не замечала неловкости и удивления своей собеседницы. — Надеюсь увидеть тебя на нашей свадьбе, у Гарри не так много друзей. — Пенни рядом с этой девушкой было странно. Она чувствовала себя как на русских горках, когда Ханна то раздражала, то вызывала недоумение, а теперь в груди почему-то потеплело. Наверное, потому, что последние слова были сказаны искренне. Впрочем, Пенни не успела прочувствовать момент. Настроение девушки снова изменилось, и она, обиженно надув губы, сообщила: — Мне пора идти, так что чао-какао. Надеюсь ваши песенки и танцы не будут слишком долгими, я терпеть не могу всю эту муть. Удачи, сладкий!       Озборн отсалютовал ей, Ханна послала ему воздушный поцелуй и скрылась. Пенни сама не поняла, что конкретно испытала от ухода девушки: облегчение или досаду. Она повернулась к Гарри и вопросительно приподняла брови.       — Ханна учится в университете Дакоты на дизайнера одежды. У них рождественские каникулы начались раньше, поэтому она здесь, — неохотно пояснил Гарри и отвернулся к зеркалу, проверяя, на месте ли грим.       — Я не об этом, — Пенни подошла ближе, чтобы не перекрикивать других галдящих актеров. — У тебя есть девушка? Помолвлены?       — Что тут такого? — Гарри посмотрел на нее, как на идиотку, и Пенни действительно почувствовала себя идиоткой. И правда, что?       — Я просто хочу сказать, что вы такие… разные?       — Ну и что с того. Ханна из обычной семьи, ее отец много работал, чтобы она смогла учиться в хорошей школе. Мы там и познакомились. Она немного взбалмошная, но она хорошая, — Гарри улыбнулся, и Пенни вздрогнула: раньше она не видела у него такой улыбки. Мечтательная, что ли. — Она ласковая и заботится обо мне. Она меня любит и будет мне хорошей женой.       — А ты ее? Любишь?       — Тебе не кажется, Паркер, что это уже слишком? — «слишком личное», догадалась Пенни. Он посмотрел на нее, нахмурившись, и Пенни ответила резко:       — Точно, забыла, что мы не друзья. Прости.       Разговор был окончен. В гримерную ворвался Коул — он тоже приоделся, нарядившись в костюм небесно-голубого цвета — и сообщил, что готовность десять минут. Пенни почувствовала, как нарастает паника, и нашла взглядом Гвен. Та тоже смотрела на нее.       — Этим вечером я иду на вечеринку — настроение отличное — я оторвусь на полную катушку! [1] — Гвен поднялась со стула, на котором сидела, поправляя помаду, и запела. За ней подхватили и остальные:       — Хочу немного пошуметь, покричать, да, я хочу кричать во все горло! [2]       Пританцовывая, Гвен подошла к Пенни, взяла ее за руку и посмотрела ей в глаза. Паркер кивнула и улыбнулась одними уголками губ.       — Все получится?       — Все получится. — Гвен ответила одними губами и потянула ее в коридор.       — Пятиминутная готовность! — оповестил Коул. Сердце забилось в горле. Пенни, Гвен, ЭмДжей, Эдди, Бетти и Гарри вместе с артистами массовки заняли свои позиции. У Брока мелко дрожали руки, но из зрительного зала этого видно не будет. Он волновался, потому что именно его партия открывала мюзикл. Из-за тяжелого занавеса слышался шум зала. Затем наступила тишина, в которой раздался голос Коула:       — Мы рады приветствовать здесь наших друзей, родных и наставников, а так же всех гостей. Меня зовут Коул Беллоуз, и я выступаю режиссером мюзикла, который вы сейчас посмотрите. И вместе со всей командой я желаю вам приятного вечера!       Раздались аплодисменты, которые медленно стихли. Пенни почувствовала, как стоящий рядом Мартин нашел ее руку и сжал. Она повернулась к нему, успела увидеть, как блестят его глаза, а потом зазвучали первые аккорды и занавес поднялся. Эдди запел сперва дрожащим голосом, но постепенно он пел все увереннее, и когда дошло до припева, полностью расслабился. И Пенни тоже с удивлением обнаружила, что чувствует себя совершенно спокойно. Она повторяла зазубренные движения легко и естественно, улыбалась и вместе со всеми отплясывала, изображая суету перед свадьбой старшей сестры Мирмед.       Затем была сцена в саду, и у Пенни пело сердце от того, как хорошо все получалось. За их спинами менялись декорации, менялась музыка, они пели, танцевали, произносили свои реплики, а Пенни чувствовала, что ей удалось полностью отпустить все волнения. Она даже забыла, что из первого ряда на нее смотрел мистер Старк. Когда ее героиня, Мирмед и Флаундер приняли решение сбежать в Голливуд, Пенни уже не была Пенни. Возможно потому, что она бы никогда не сбежала с друзьями на другой конец страны ради мечты. Но Карлотта — запросто, и поэтому Паркер пела вместе со всеми:       — Сложно прощаться, но нам нужно поступить так, чтобы быть счастливыми в другой день! Мы отправляемся за семь морей, ваши милые дети отправляются за семь морей! [3]       В следующей сцене Пенни любовалась Гвен. Она впервые подумала, что ее подруга должна стать актрисой. Эта мысль вызвала у нее смущение, ведь Гвен занималась наукой и, похоже, видела свое будущее именно там. Но в то же время мысль казалась такой правильной, что Пенни даже было не по себе. Она ясно представила лицо Гвен на афишах, представила, как та (обязательно в темных тонких очках и маленьком черном платье) входит в кофейню, где все ее узнают. И Гвен с радостью принимает любовь зрителей, отдавая всю себя сцене и камере. Она пела о том, что чувствует себя свободной, и Пенни, конечно, подпевала ей, но свободна была только Карлотта. Выдохнуть она смогла только когда медленно ушла за сцену, полностью освобождая ее для Гвен и Уилла. Сцена встречи Эрика и Мирмед выглядела еще более волшебной, чем на репетициях, и все те роковые слова о судьбе и счастье отдавались в груди гулким эхом, когда она наблюдала тихонько из-за кулис. Паркер хотела посмотреть на реакцию зала и, в частности, мистера Старка, но не могла отвести взгляд.       Первый акт закончился.       Когда они переводили дух в гримерной, обмениваясь впечатлениями, влетела переодеваться Джессика и возбужденно сообщила, что зрители в полном восторге.       — Им очень понравилась последняя сцена, Романофф сказала, что она под впечатлением, — поделилась она, пытаясь застегнуть платье. Пенни вообще не понимала, как она в него влезала: узкое, молочно-белое, сливающееся с кожей сверху и иссиня-черное внизу, платье Урсулы было настоящим шедевром. Оно полностью облегало тело, только внизу у него были нашиты волны цвета чернил, а вся ткань была расшита прозрачными стразами в форме капель, которые блестели в свете софитов. В целом платье навевало мысли о русалочьем хвосте и создавало впечатление, что его хозяйка только что вышла из воды. Гвен помогла редактору застегнуть невидимую молнию на спине.       — Я рада, что ей понравилось, — с улыбкой сказала она и тоже направилась переодеваться. У Гвен единственной было три костюма, но последний — для финала — Пенни на ней еще не видела. Джессика поправила волосы и надела колье из таких же страз, что на платье. Пенни тоже закончила переодеваться. Бетти смотрела на них с улыбкой: ее роль уже была завершена, а Маргарет делала вид, что происходящее ее вообще не интересует. Она уже была готова к своему выходу, но до него оставалось еще несколько сцен.       Прозвучал первый звонок, и ЭмДжей постучался в гримерную:       — Пенни, наша сцена.       У Паркер подкосились колени. Первый адреналин прошел, однако ей оставались самые сложные сцены, и ее мелко затрясло от страха, что она облажается. Они вместе вернулись на сцену, и Мартин успокаивающе коснулся ее руки.       — Все хорошо?       — Волнуюсь, — она попыталась улыбнуться, но как назло, вспомнила, что в зале сидит Старк. С лица схлынула вся кровь. Мартин улыбнулся ей своей невероятной согревающей улыбкой:       — Ты отлично справляешься.       Занавес поднялся.       Пока они обменивались репликами, бродя между декораций и флиртуя, Пенни еще немного волновалась, но едва началась песня, снова расслабилась. В финале она, поддавшись настроению и подчиняясь словам песни Флаундера, первой подалась вперед и целомудренно чмокнула ЭмДжея в уголок губ.       — Мне пора возвращаться, не хочу оставлять Мирмед одну, — сообщила она парню, следуя тексту, и последовала за магией театра, перемещаясь из ночного парка в спальню, где у окна сидела ее подруга. Паркер не удержалась и глянула в зал, туда, где сидел Старк, и разумеется, столкнулась с его взглядом — холодным, как лед. Ей стало не по себе, но зазвучала нежная мелодия следующей песни, и Пенни вернулась к тому, что было сейчас важнее. К роли.       Коул опасался, что две подряд разговорные сцены заставят зрителя заскучать, но первая лиричная сцена Карлотты и Флаундера настроила их на нужный лад, давая понять, что второй акт будет не таким пышным, как первый, и сосредоточится на переживаниях героев. Пенни казалось, что сцена разговора Мирмед и Карлотты действительно трогательная и важная. Они обсуждали, можно ли отказаться от мечты ради любви, Карлотта помогала Мирмед принять судьбоносное решение, а Мирмед делилась с подругой своими чувствами. Когда они впервые репетировали эту сцену, Пенни едва не расплакалась — такой нежной, милой и в то же время грустной она казалась. Но Коул сказал, что плакать должен зритель, а не актеры.       — Темнеет небо вновь, горит звезда. Я знаю, что любовь не умрет. Да, я люблю его[4].       Гвен улыбалась, глядя на нее, и пела о своей любви к принцу, и Пенни казалось, что все это уже с ними было. Точно так же Гвен улыбалась грустно, словно терпела невыносимую боль, точно так же признавалась, что влюбилась в Уилла. Так же сияли ее глаза, и так же в них было осознание того, что вместе им все равно не быть. Пенни сжимала ее руки и надеялась, что история любви Гвен не закончится так, как история ее героини.       В следующей сцене Пенни не участвовала, смотрела из-за кулис. Мирмед отправилась к ведьме, чтобы отдать свой голос за еще одну встречу с Эриком. И хоть песня Урсулы и ее помощника была довольно ритмичной, смысл ее был совсем не радужным, потому она не выбивалась из всего акта. Джессика, конечно, была великолепна, и Пенни так до конца и не понимала, к кому она обращалась в песне: к Мирмед, зрителям или Питеру. Она рассказывала о том, почему стала такой, и у Пенни сжималось сердце от осознания того, как идеально песня подходила самой Джессике.       — Однажды я влюбилась, и это было потрясающе. Но вскоре стало понятно, что у меня стеклянное сердце. Происходящее казалось настоящим, но было столько недоверия, что любовь прошла, [5] — за всем стервозным образом ведьмы была трагедия. За грубостью Джесс был страх довериться кому-то. Питер отыгрывал влюбленного и готового на все юношу, но Пенни видела в его глазах понимание.       Мюзикл шел к своему завершению. Мирмед направилась на вечеринку, чтобы встретить Эрика и позволить своему сердцу разбиться. Пенни могла только наблюдать из-за сцены, но она, как и многие зрители, испытывала сильнейшее желание остановить девушку. Все знали, чем закончилась эта сказка, и в тайне надеялись, что режиссер приберег для своих героев счастливый конец. Но Пенни знала, что случится в последних сценах, и потому не обманывалась фальшивым блеском декораций. Это был пышный ресторан, весь в золоте, на сцене — много света в противоположность их первой встрече. Массовка переоделась в элегантные темные цвета, и среди них еще ярче выделялись Мирмед и Эрик в светлом. Костюм невесты Эрика, скучающей за дальним столиком, зеркалил костюм Гвен, к тому же, Маргарет сделали такую же прическу, и эта схожесть казалась даже жуткой. Эрик ошибся совсем немного. Но зрители этого еще не знали. Они наблюдали за тем, как лишенная голоса Мирмед сталкивается в толпе с Эриком, как та же сила, что позволила им влюбиться, вновь уносит их в водоворот танца, но на сей раз Эрик поет один и конечно, не имеет ни единого шанса узнать девушку, которую никогда не видел, а лишь слышал ее голос.       Уилл пел о том, что может быть с любимой только во снах.       И вот иллюзия рассыпается, как хрусталь. Свет все так же ярок, но он приносит только боль и тревогу. Зрители напряглись, и Пенни заметила, что некоторые женщины аккуратно вытирали слезы: уже поняли, что плохого конца не избежать.       — Я хочу познакомить тебя с моей невестой, — говорит Эрик, и Мирмед улыбается, и Пенни видит, как ей больно от этого физически. Он отпускает ее руку. Он идет к столику, за которым сидит так похожая на Мирмед девушка. Маргарет улыбается, и Пенни кажется, что все это — никакой не спектакль. Гвен справляется со своей ролью даже без слов. Гвен отличная актриса. Но влиться в роль всегда проще, если эту роль приходится играть каждый день. Свет на сцене погас. Гвен прошла мимо Пенни — ей нужно было успеть переодеться для последней сцены.       Со сцены ушла массовка. В зале стояла гробовая тишина. Все замерли, ожидая финала, уже знающие, чем все кончится. Декорации пришли в движение, исчез ресторан, на его место пришел берег океана. Волны пенились и шумели, облизывая песок. Океан был беспокоен, его душа билась в тесных берегах, страдая от невыносимой боли и не имея возможности избавиться от нее. Он метался, обласканный закатными лучами. Гвен стояла на берегу, одетая в платье из лунного света и соленой воды, оно искрилось, а юбка надувалась парусом от штормового ветра. Ее прическа растрепалась. Но она не плакала: лицо ее выражало спокойную решимость и покорность судьбе. Она пошла навстречу бурной стихии, пошла уверенно, медленно погружаясь в воду. Ее со всех сторон охватили кипящие волны, они лизали ее ноги, затем бедра, затем — плечи, пена бурлила и рассыпалась по ее волосам и платью. Не было слышно музыки. Только грохот волн. Гвен скрылась в воде полностью, но не утонула.       Она превратилась в морскую пену. Все закончилось.       Стих шум океана, вода успокоилась, наступила тишина. Где-то кричали чайки, солнце опускалось за горизонт. Пенни прибежала к берегу, но было уже слишком поздно. Она упала на колени, чувствуя, как колет нежную кожу песок, и услышала собственный тихий бессильный плач. Вокруг нее сгустилась тьма, и она не знала, было ли это потому, что на сцене погас свет, или потому, что она слишком погрузилась в момент, и без Гвен свет погас в ее жизни.       За ее спиной зажглась рампа, выхватывая из черноты силуэт Уилла. Он стоял, недвижимый, на краю сцены, ссутулившись. Паркер очень хотелось, чтобы он что-нибудь сказал. «Я ошибся», «я опоздал», «я не понял». Хоть что-нибудь. Но он запел — тихо и так проникновенно, что Пенни замерла, пораженно глядя на его напряженную спину. Он начал без аккомпанемента, после первых строк к нему присоединилась тихая, словно робкая, не желающая нарушать его плач, гитара. Он пел о прекрасном мире, который погибал.       — … твое сердце не на месте, ты не будешь счастлива, пока не вернешь его домой. Домой, где зеленые поля. Где я. [6]       Он замолчал, и свет погас. Пенни вскочила на ноги. Несколько долгих секунд было тихо, а потом на сцене зажгли свет, и зрители зааплодировали. Шум поднялся такой, что у Пенни зазвенело в ушах. Она отступила назад, врезалась в артистов массовки, выходящих на поклон, столкнулась с Бетти, кто-то схватил ее за руку, но она вырвалась и убежала за кулисы. Пенни не понимала, что с ней происходит: ни то она перевозбудилась, ни то ее чутье сходило с ума. Она тяжело дышала, закрыла глаза, прислонившись к стенке, и сквозь шум, царящий в зале, услышала, как кто-то закричал в соседнем коридоре. Случиться могло что угодно, но Паркер, подстегиваемая тревогой, вызванной паучьим чутьем, не раздумывая, вышла через дверь для персонала. Чтобы добраться до нужного коридора, ей потребовалась пара секунд, но она замерла в нескольких метрах, пораженно глядя на развернувшуюся перед ней сцену.       Посреди коридора на коленях стояла девушка. Пенни ее не знала, но скорее всего, это была студентка. На ней была надета куртка, и выглядела бы эта куртка совершенно нормально, только Пенни заметила провода и услышала тихий писк. Девушка подняла голову, и паучиха увидела ее заплаканное лицо, обрамленное спутанными волосами. Она прошептала одними губами «помоги», а потом достала из кармана руку, в которой сжимала что-то вроде рации. Девушка поднесла ее к губам, и ее голос раздался из динамиков, расположенных во всем университете для объявлений и сигналов тревоги.       — Через минуту все здесь взлетит на воздух, — ее голос дрожал, она плакала, но продолжала повторять определенно заученный текст. — Не паникуйте, вы уже не успеете убежать. Что ты будешь делать?       Она замолчала, все так же продолжая плакать, смотрела на Пенни и умоляла взглядом сделать хоть что-нибудь. Едва она начала говорить, а зале поднялась паника, и теперь Пенни слышала, как люди пытаются покинуть здание. Ее собственное сердце застряло где-то в горле, она так и стояла в нескольких метрах от девушки и не знала, что предпринять. Любой вариант казался проигрышным. У нее минута. Гребаная минута! Что вообще можно сделать за минуту?! Зубы заскрипели от досады. Она без костюма, без шутеров, стоит здесь, одна, и ждет, пока девушка подорвется. Послушать так бред. Что бы сделали в такой ситуации Мстители? Пенни понятия не имела.       — Ладно, успокойся, слышишь? Все хорошо. Сейчас я подойду к тебе и мы выключим эту штуку, — Паркер медленно двинулась к девушке, поражаясь тому, как уверенно прозвучали ее слова. Девушка, продолжая всхлипывать, кивнула. — Меня зовут Пенни, я тебе помогу.       А кто поможет Пенни? Она не имела ни малейшего представления о том, как отключать бомбы, видела только в фильмах, но ведь не все в жизни так же, как в кино. Пенни подошла к девушке, про себя отсчитывая секунды, и осторожно открыла ее куртку. Как она и догадалась, куртка была курткой только внешне: внутри она вся была напичкана взрывчаткой, и, судя по всему, весила не меньше половины центнера. У Пенни на шее зашевелились волосы. Циферблат на животе у девушки показывал двадцать секунд. Она не успеет. Не справится. Все кончено. От этой мысли в глазах потемнело, и Пенни уже приготовилась прощаться с жизнью.       За ее спиной послышался топот ног и голос Старка:       — Кнопка!       Несмотря на нарастающую панику, Пенни сразу поняла, что нужно делать. Она пальцами огладила ребро коробочки с циферблатом. Пятнадцать. Секунды таяли. А если он ошибся, и никакой кнопки нет? Топот за спиной усиливался, похоже, люди покидали университет и кто-то определенно бежал к ней вместе со Старком. Десять. Палец уперся в небольшую выпуклость. Пенни нажала и в панике перевела взгляд на цифры.       Они замерли на отметке восемь.       Старк схватил ее за плечи и оттащил в сторону, и как раз вовремя — коридор заполнился людьми. Паркер тяжело дышала, прижавшись спиной к груди своего наставника, и не могла отвести взгляд от девушки, которая скинула куртку и заплакала снова, теперь от напряжения, которое отступило. За окном где-то вдалеке завыли сирены, к девушке подбежала канцлер университета, кто-то еще из преподавателей, все кругом что-то говорили, но Пенни их не слышала. Уши словно забили ватой. Она, едва перебирая ногами, повернулась и уткнулась лицом в плечо мужчины, позволяя себе выдохнуть, когда он успокаивающе погладил ее по спине. Сердце тревожно билось, но все уже было позади.       Старк накинул ей на плечи свое пальто, и, совершенно игнорируя канцлера и прибывших полицейских, отвел Пенни на парковку и посадил на заднее сидение автомобиля. В машине уже ждали Наташа, Хэппи и Пеппер. Старк сел вперед, рядом с Хоганом, и распорядился ехать в какой-то отель. Ехали они недолго, но всю дорогу мужчина ругался с кем-то по телефону, а Пеппер вела переписку, напряженно сведя брови к переносице. Пенни чувствовала себя опустошенной, и все, о чем она сейчас мечтала — оказаться в теплой постели. Ей не нравилось, что ее везут не в Губку, а в какой-то отель, но она молча соглашалась с решением своего наставника. Значит, так было правильно. В голове совершенно не укладывалось произошедшее. Ее словно кто-то вынул из прекрасной сказки и окунул в реальность, где она никогда не сможет быть обычной девушкой, а обязана быть героем. Пенни хотелось разрыдаться, чтобы наконец отпустить ситуацию, но сил не было даже на это. Она просто прокручивала в голове события последних пары часов снова и снова, вспоминала лицо Гвен, и только это ее успокаивало. Ей было страшно, и она надеялась, что никто не пострадал.       Машина остановилась у бостонского отеля «Harbor», находящегося на берегу залива. Старк повернулся и сказал строго:       — Мы проведем здесь ночь. Я уладил вопрос, но утром нам с Пенни все-таки придется дать показания. Как только со всем будет покончено, я вернусь в Нью-Йорк. Хэппи, отвези Пеппер и Нат в аэропорт и отправляйтесь домой.       Пеппер открыла было рот, собираясь, очевидно, возразить, но Старк уже вылез из машины и пошел к дверям отеля, не дожидаясь Пенни. Наташа мягко коснулась ее предплечья:       — Он просто волнуется за тебя, — шпионка улыбнулась ободряюще, а Пеппер фыркнула. Пенни кивнула рассеянно и выбралась из машины, путаясь в полах мужского пальто и юбке своего костюма. Нат и Хэппи махнули ей на прощание рукой, и Пенни проводила сорвавшийся с места автомобиль взглядом, после чего поплелась к отелю. В туфлях, в которых она меньше часа назад отплясывала на сцене, было не то чтобы очень тепло, но она не жаловалась. Старк ждал ее в холле, нетерпеливо постукивая пальцами по стойке ресепшена. Ничего не сказав, он двинулся к лифту, и Пенни не оставалось ничего, кроме как последовать за ним. В лифте они ехали так же молча, вышли на последнем этаже. Старк целенаправленно пошел по длинному коридору, остановился у одной из дверей и приложил ключ-карту. Индикатор загорелся зеленым, и мужчина открыл дверь. Только когда Пенни вошла за ним, он счел нужным прокомментировать ситуацию:       — В общежитие тебе сейчас возвращаться нельзя. Свободных номеров больше нет: из-за вашего мюзикла в единственном нормальном отеле ажиотаж. Проведем одну ночь вместе, — Пенни сглотнула, но мужчина даже не запнулся, — ничего не случится. Здесь две спальни.       Он посмотрел на нее, и у Пенни по спине побежали мурашки от того, каким колючим был его взгляд. Она ждала, что он начнет ее ругать, но этого все не происходило, и потому ей казалось, что ситуация настолько плачевна, что мужчина даже не может подобрать подходящих ругательств. Впрочем, Старк-то и не может? Пенни покорно последовала за ним вглубь номера. Рассматривать обстановку не было сил, она лишь отметила, что не особо большая гостиная оформлена в сине-бежевых тонах. Из нее вели три двери: спальни, похоже, действительно две, а вот ванная — одна. Старк махнул ей рукой, чтобы она выбирала спальню, а сам позвонил на ресепшен. Пенни сняла с плеч пальто своего наставника и оставила на кресле в гостиной, после чего вошла в первую попавшуюся комнату. Это оказалась одна из спален. Паркер сняла туфли, присев на край кровати и закрыла лицо руками. Она слышала, как мужчина просил принести в номер ужин на троих (ее сердце болезненно сжалось при мысли о том, что он помнит о ее ускоренном метаболизме и его следствии — волчьем аппетите) и прислать к ним швейцара как можно скорее. Пока Старк объяснял, какую одежду нужно принести к утру из ближайшего приличного магазина и, видимо, отстегивал парнишке-швейцару приличные чаевые, Пенни продолжала сидеть на кровати, пытаясь успокоиться. Через пару минут свет, льющийся из приоткрытой в гостиную двери, загородил собой Старк. Пенни подняла на него глаза.       — Иди в душ. Пока купаешься, принесут ужин.       Она покорно последовала его совету. Заперлась в ванной, но даже толком не успела смутиться тому, что ей придется использовать одну и ту же душевую кабину со Старком, как очень скоро обнаружила, что расстегнуть молнию на платье самостоятельно не может — ткань зажевало, и замок застрял. Пенни несколько минут маялась с молнией, затем, плюнув на все, вышла в гостиную. Какая уже разница, хуже не будет.       — Мистер Старк? — мужчина не обернулся: он сидел на диване, к ней спиной, но кивнул, давая понять, что слушает ее. — У меня на платье заело молнию.       — Предлагаешь мне ее починить? — саркастично перебил ее Старк.       — Прошу вас помочь ее расстегнуть, — не оценив шутку, мрачно закончила свою просьбу Пенни. Тони секунду переваривал услышанное, и Пенни ждала, что он отшутится, как делал это обычно, но мужчина резко повернулся к ней, нахмурив брови. Еще секунду он молчал, видимо, давая ей шанс развернуться и скрыться за дверью ванной, но девушка все так же стояла на месте, ожидая его ответа.       — Паркер, скажи честно: ты издеваешься надо мной?       — Чего? — Пенни опешила. Такого она точно не ожидала. Старк звучал абсолютно серьезно, и его выражение лица говорило о том, что он даже близко не шутит.       — Я понимаю, что у тебя играют гормоны и ты готова кидаться на всех симпатичных мужчин, но пожалуйста, прибереги эти твои тактики соблазнения для твоего мулата, а меня оставь в покое, — жестко пояснил он. Пенни тут же покраснела и выпалила первое, что пришло ей в голову:       — Мистер Старк, вы ревнуете?       — Я не ревную, — прорычал мужчина, и Пенни инстинктивно сделала шаг назад. — Ты косячишь и косячишь, а я разгребаю за тобой дерьмо. Ты думаешь, это весело — целоваться с каким-то придурком на баскетболе? Думаешь, здорово городить чушь на благотворительном ужине, когда тебя просят произнести речь? И наверное, ты твердо убеждена, что поступать мне наперекор — очень круто и правильно?! Объясни мне Паркер, — он впился в нее глазами, и Пенни вся сжалась в комок. Между ними была почти целая комната, но ей казалось, что он ее сейчас раздавит, — какого хрена ты все время делаешь ровно то, что я говорю тебе, черт возьми, не делать?!       В дверь постучали. Тони метнул на Пенни еще один взгляд, предупреждающий о том, что разговор не окончен, и пошел открывать. Привезли ужин. Старк поставил тележку возле кофейного столика и остановился, глядя на Пенни. Она сглотнула, но упрямо продолжала молчать, стиснув зубы.       — Объясни мне, зачем ты помчалась в тот коридор? Ты же понятия не имела, как обезвредить бомбу. Может, ты надеешься, будто бы я скажу, что попытка теракта была просто фарсом, но это черт возьми не так. Там действительно была взрывчатка, пять фунтов гребаного тротила и болтов еще примерно столько же. Кто бы ни стоял за этим, он рассчитывал прежде всего убить того, кто первым прибежит — а это твою мать была ты, Паркер. Мне пришлось соврать копам, сказать, что это я обезвредил бомбу, а не ты, потому что иначе у тебя было бы столько проблем, что твоя милая тетушка заперла бы тебя дома до конца твоей жизни. — Он замолчал и рухнул в кресло. Минуту Пенни ничего не говорила, переводя дыхание. Затем она обогнула диван и, остановившись в паре метрах от мужчины, сказала как можно более спокойнее:       — Я не знала, что там случилось. Я просто услышала крик и побежала на помощь.       — Чем ты думала? — рявкнул Старк. — У тебя с собой ни костюма, ни даже шутеров!       — Я все еще могу ползать по стенам, и сила тоже со мной.       — Да? И как тебе твоя сила помогла? — Тони хмурился все сильнее и сильнее, постепенно повышая голос и, видимо, теряя терпение. — Послушай меня Паркер, все это время я был единственным, кто верил в тебя. Все остальные решили, что я рехнулся, наняв малолетку.       — Мне уже девятнадцать, — не удержалась от комментария Пенни, уязвленная несправедливостью. Значит, все считают ее малолеткой? Ладно Пеппер и Хэппи, но неужели и Наташа тоже?       — Помолчи! Сейчас взрослые говорят! — он рявкнул, и Пенни инстинктивно отшатнулась. — Пеппер каждый божий день говорит мне, что ты ребенок, что это я подвергаю тебя опасности. Наташа — ты бы знала, как она кричала на меня, когда узнала, что ты едва окончила школу. Даже Хэппи не доволен тем, что я дал тебе этот чертов костюм и позволяю геройствовать. Я уже молчу про Фьюри! И я пытаюсь! Я пытаюсь оградить тебя от опасности! Я пытаюсь защитить тебя, пытаюсь быть тебе хорошим наставником черт возьми. Но ты снова и снова поступаешь мне назло.       — Я не…       — Ты не понимаешь видимо, что только что случилось, Паркер. А если бы кто-то умер? Та девочка, например. Виновата была бы ты, — он говорил жестко и уверенно, и Пенни чувствовала, что мужчина уже долго сдерживался от соблазна высказать ей все. И все же от его слов по спине побежали мурашки. — А умерла бы ты? — Она вздрогнула и зажмурилась, когда он закончил: — Виноват был бы я. А мне это не нужно.       Разумеется. Разумеется ему не нужна еще одна смерть на его совести. Пенни опустила голову и уставилась на свои босые ноги. Она и сама знала, что лажает. И пыталась быть лучше. Но она не была героем, она была просто девочкой из Куинса, которая по ошибке получила силу, которой не была достойна и с которой не могла справиться.       — Да, сэр, извините. Я…       — Извинений мало, Паркер, — перебил ее мужчина, глядя прямо в глаза. И в его взгляде Пенни видела сплошное разочарование.       — Я понимаю. Я просто пытаюсь быть как вы.       — А надо быть лучше.       Она проглотила застрявшие в горле слова оправданий. Пенни тяжело дышала, ее мелко потряхивало от всего происходящего, минуту она молчала, глядя на носки туфель Старка, и про себя считала секунды, решая, уйти ей или остаться. Наконец, она подняла на него глаза и сказала тихо:       — Вы зря выбрали меня. Мне никогда не стать героем. Никогда не стать такой, как вы, и тем более — лучше вас.       — Ты уже лучше меня, идиотка, — Старк покачал головой и отвернулся. Пенни стояла, пристыженная. — Я больше не собираюсь поднимать эту тему. Мы договоримся раз и навсегда, прямо сейчас. Ты обещаешь мне больше никогда не ввязываться в крупные неприятности, — Пенни покорно кивнула, будучи совершенно не в состоянии перечить мужчине. — Нет, не надо кивать. Говори: «да, сэр».       — Да, сэр, — она повторила так же покорно, чувствуя, как напряжение между ними вовсе не тает, а только растет. Тони ответил, понизив голос, и Пенни показалось, что в нем послышались рычащие нотки:       — Вот и умница. Следующий пункт: ты больше не становишься участником светских скандалов. Больше никаких поцелуев в публичных местах. Больше никаких мальчиков. И никаких, я повторяю, никаких романтических или сексуальных отношений с Мартином Джеймсоном, — Пенни посмотрела на него недоуменно. Пообещать такое означало лишить себя возможности нормальной обычной жизни и обычных отношений. Означало послать ЭмДжея и смотреть, как он либо корчится во френдзоне, либо найдет себе кого-нибудь посговорчивее и получше Пенни. Старк поднял бровь, ожидая утвердительного ответа.       — Да. Да, сэр, — она скомкала ткань своего платья, и ее затрясло, когда она произнесла следующую фразу: — Но тогда вы тоже не будете заводить отношений.       — Что?       В другой ситуации Пенни бы ликовала: она заставила Тони Старка растеряться. Мужчина посмотрел на нее с таким выражением лица, словно давал последний шанс передумать, но Пенни молчала, не собираясь отказываться от своей просьбы. Пауза затягивалась, и она неуверенно пояснила:       — Вы мой наставник. Если мне придется себя в чем-то ограничивать, то было бы справедливо и вам поддержать меня.       — Да что ты, ограничивать, — передразнил ее Старк, — Я делаю необходимое. Во избежание худшего. А ты не понимаешь, как важна репутация для героя. Ты хочешь, чтобы о тебе говорили как о самой молодой героине? Чтобы тебя любили и уважали, чтобы тобой восхищались, да? Паркер, если ты продолжишь в том же духе, то…       — То обо мне тоже будут говорить, что я переспала с половиной Нью-Йорка? Не думаю, что это кого-нибудь удивит, все ведь в курсе, кто мой наставник, — Пенни прикусила язык и, кажется даже задержала дыхание. Она чувствовала себя пристыженной, чувствовала себя грязной. Почему Старк из-за одного поцелуя окрестил ее шлюхой? Невольно в голове вспыхнула ассоциация с Гвен. О ней тоже в университете ходили разные слухи, но все они сводились к тому, что она спит с чужим парнем. И Пенни понятия не имела, как люди могут так говорить о Гвен, если та даже не спала в полном смысле этого слова с Уиллом или с кем-либо еще кроме своего первого парня? Паркер предпочитала думать, что это просто студенты слишком глупы, но ведь мистер Старк не такой. Зачем тогда он так сказал? Он прищурился и прошипел сквозь зубы:       — Ты выглядишь как сама невинность во плоти, но я же вижу, что глубоко внутри у тебя живет дьяволенок, и ты так старательно его прячешь, так пытаешься быть хорошей девочкой, Паркер. А он так и рвется наружу, правда? Ты только со мной такая или с Мартином тоже?       Пенни вспыхнула до корней волос и замотала головой, от смущения и обиды повышая голос:       — У меня с ним ничего не было! И я не пытаюсь казаться кем-то другим, это ваша проблема, что вы хотите видеть на моем месте только что упавшего с небес ангела, — она сама испугалась своего тона. Захотелось убежать, закрыться в спальне и, желательно, больше никогда из нее не выходить. Вместо этого она добавила: — Вы невыносимы. Вы же видите, что мне неприятно.       — У тебя какие-то комплексы? — поинтересовался Старк, хмурясь. — Боишься быть использованной или что?       — Что? — Пенни вообще не понимала, к чему идет этот разговор и почему нельзя было закончить сегодняшний вечер на ругани. Она бы порыдала в подушку, а утром они бы помирились и все было бы нормально. Но теперь их и без того напряженный разговор свернул в какую-то другую плоскость, и Паркер не знала, как себя вести. Она была слишком злой, расстроенной и уставшей. — Я просто прошу вас перестать специально говорить такие вещи.       — Какие «такие»? — переспросил он, и уголок его губ дернулся, но Тони успел взять себя в руки и не позволил губам расплыться в улыбке.       — Что я… веду себя неподобающе, порчу имидж и все такое.       — «И все такое»?       — Вы поняли, что я имею в виду. Если вы из тех мужчин, которые назовут девушку потаскухой только потому, что она поцеловала своего парня на баскетбольном матче, то я больше не хочу обсуждать с вами личные темы. Никогда. Я иду спать, — Пенни развернулась, но в спину ей ударились слова, произнесенные сухо и четко:       — Значит, мальчишка твой парень?       — А Лиз? Она ваша девушка? — Пенни не обернулась, продолжая идти к двери в спальню, наплевав на желанный душ. Сходит, когда Старк уснет.       — Паркер, стой. Вернись немедленно.       Пенни сама не поняла, почему остановилась. Она медленно, словно нехотя, обернулась через плечо и, встретившись со взглядом мистера Старка, так же медленно пошла обратно. Сердце упало и билось теперь где-то внизу живота. Он смотрел на нее так же, как она представляла себе совсем недавно. Чуть прищурившись, а зрачки подернуты поволокой, словно он пьян. Губы сжаты, но блестят от слюны, и на щеках — легкий, едва заметный лихорадочный румянец. Она остановилась на расстоянии вытянутой руки. Глядя на него сверху вниз, чувствовала, как постепенно совершенно забывает обо всем, что происходило даже каких-то полчаса назад. Ей казалось, что это какой-то бредовый сон, и Пенни предпочитала думать, что она давно уже отрубилась на кровати в спальне, потому что-то, что произнес Старк еле слышно, но вполне четко, не могло произойти в реальности не при каких обстоятельствах:       — Хочешь знать правду? Я спал с этими девушками, чтобы не кинуться на тебя. Потому что каждый раз, когда ты оказываешься слишком близко, я хочу впиться в твои губы. Я хочу оставлять синяки на твоем теле, хочу, чтобы твой пустоголовый «парень» увидел, что ты принадлежишь мне. И каждый раз, когда ты ведешь себя как идиотка, мне хочется положить тебя поперек колен и отшлепать так, чтобы ты потом не могла сидеть весь день, даже с твоей регенерацией.       Пенни смотрела на него, пытаясь понять, разыгрывает ли ее мужчина. Но его взгляд по-прежнему был серьезен, а губы — все так же сжаты. Наконец, решив, что раз уж это сон, то ничего плохого не произойдет, Пенни чуть подалась вперед и шепотом спросила:       — И сейчас тоже хотите меня отшлепать?       Она неотрывно смотрела ему в глаза, ожидая ответа, но когда ее взгляд метнулся к его губам, они разомкнулись, но Старк так и не произнес ни слова. Зато Пенни почувствовала, как он цепляется пальцами за ткань ее платья и настойчиво тянет на себя. Девушка уперлась одной ногой в кресло сбоку от его бедра, другая нога оказалась между его колен, и Пенни напряглась. Она потеряла равновесие и уперлась рукой в подлокотник кресла. Мозг отключался окончательно. Пенни дышала запахом мужчины и не видела ничего, кроме его темных глаз. Все. Это финиш. Она почувствовала, как касаются голой кожи нижние юбки, как колет сетчатый подъюбник нежную кожу бедер, и даже не сразу поняла, что происходит это потому, что Старк задирал ее платье, пока горячие пальцы не задели ее колено с внутренней стороны сгиба. Напряженные мышцы расслабились от слабой щекотки, и колено согнулось, упираясь в кресло между ног мужчины. Он улыбнулся, все так же не отрывая от нее взгляд, и провел пальцем по бедру. Пенни задрожала, закусила губу. Она ждала, что он ее поцелует, но он сказал жестко:       — Ты заслужила быть наказанной, Паркер. Ты очень, очень огорчила меня.       Ее затрясло. От его тона, от его теплых пальцев. Старк едва касался ее кожи, медленно гладил бедра, и она слышала, как отчаянно колотится его сердце. Страшно не было. Пенни знала, что он не причинит ей вреда, и даже сама не понимала, откуда такая уверенность в собственной безопасности. Ей стало жарко. Из-за обостренных чувств легкие прикосновения теплых грубых пальцев к нежной коже воспринимались едва ли не как удары током. Как будто тугие теплые волны бегут под кожей. Это было странно: она знала, что в любой момент с легкостью оттолкнет его и уйдет, потому что все равно оставалась сильнее, но так же знала, что не оттолкнет мужчину, что бы он с ней ни сделал. Пенни на мгновение стало страшно от собственной покорности: такой слепой она казалась. Она подчинялась ему беспрекословно, безмолвно, и даже в глубине ее души не возникало хотя бы капли сомнения в том, что она делала.       Старк вытащил руки у нее из-под юбки, расправил ткань, словно ничего и не было. Пенни не сдержала разочарованного вздоха, подалась вперед, сильнее упираясь коленом в кресло, хотела вцепиться рукой в его плечо, но он перехватил ее ладонь в воздухе и сжал запястье, отводя назад. А через мгновение она услышала тихий свист в воздухе и почувствовала, как ягодицы обжигает болью.       Это было не так больно, как могло бы быть. Пышные юбки смягчили удар, и притом довольно сильно. И все же Пенни тихо вскрикнула от неожиданности и завалилась вперед. Старк удержал ее, обхватив руками талию. Волосы упали на лицо. Паркер тяжело дышала и смотрела на него, приоткрыв от удивления рот — не верила, что он действительно это сделал. А он сидел, спокойный, и крепко держал ее, не давая упасть на него. Конечно, Пенни понимала, что спокойствие это только напускное, потому что прекрасно слышала, как бьется его сердце, словно сумасшедшее. И мучительно хотелось почувствовать его под своей ладонью.       Паркер не успела что-либо сказать. Он воспользовался ее замешательством и шлепнул снова. Не то на этот раз удар был сильнее, не то потому что шлепок пришелся на то же место, но стало гораздо больнее. Девушка снова вскрикнула, теперь уже громче, и тут же почувствовала, как он берет ее за подбородок.       — Веди себя тише, ты же не хочешь, чтобы на нас жаловались соседи, правда?       Она замотала головой, что было вообще-то не так уж просто, потому что Старк продолжал довольно грубо сжимать ее подбородок. Ладонь медленно сместилась на шею, и Пенни затрясло от ощущения его пальцев на горле. Внутри стало тепло и тяжело. Такого с ней точно не было, и вообще-то Пенни даже представить не могла, что можно быть настолько опьяненной кем-то. Ее вело. Ноги тряслись. Ногти побелели, а пальцы так сильно цеплялись за обивку кресла, что еще немного и она бы точно его располосовала. Вести себя тише. Как можно вести себя тише, когда внутри все кипит? Когда жгучая боль проходит по всему телу, словно наркотик, и заставляет ее реагировать так. Так ненормально.       Пенни поймала взгляд мужчины. Он смотрел на нее неотрывно, хмурясь, и постепенно взгляд его прояснялся. Пальцы на ее шее разжались, он отпустил ее и мягко отстранил.       — Сэр?..       — Ну как? Чувствуешь себя грязной?       Мужчина усмехнулся и посмотрел в сторону. Пенни вспыхнула до корней волос, проглотила обиду и злость и, резко развернувшись, убежала в комнату, хлопнув дверью — скорее случайно, чем преднамеренно. По деревянной поверхности пошла длинная трещина.       Ей показалось, что она не дышит. Пенни заставила себя подойти к окну, открыть его и едва ли не вывалиться через раму, чтобы вдохнуть холодный воздух с залива. Легкие обожгло. Несколько минут она пыталась восстановить дыхание и вглядывалась в смазанную полосу горизонта, ничего не различая. Перед глазами все плыло, она думала, что заплачет, но слез не было. Наконец, когда ей стало холодно, Пенни закрыла окно и упала на кровать, зарываясь лицом в покрывало. Она легла на бок, прижала колени к груди и тихо захныкала, так, чтобы Старк не услышал. Почувствовала ли она себя грязной? О, да.       Грязной. Жалкой. Ненужной. Напуганной.       Она потянулась к огню, который так манил, казался таким привлекательным. Словно если упасть в его объятья будет только тепло и хорошо, и даже боль от ожогов будет приятной. Она забыла, что огонь есть огонь, и он умеет жечься с такой силой, что и представить трудно. Мистер Старк вел себя как козел? Может. Сейчас ей не хотелось искать виноватых. Сейчас ей хотелось пожалеть себя.       Она ни с чем не справляется. Он прав. Она могла погибнуть. Могла погибнуть та девушка и еще невесть сколько людей.       Пенни закрыла глаза и пообещала себе, что утром обо всем забудет.       Утро соревновалось с вечером в степени паршивости. Пенни не спала почти всю ночь, забывшись под утро. Разбудил ее Старк, громко постучав в дверь. Она переоделась в одежду, которую, видимо по просьбе мистера Старка принесли в номер, не стала жаловаться на то, что он снова выбрал для нее лодочки на шпильке, просто молча приняла душ и надела все что для нее приготовили. Никакого макияжа — а жаль, сейчас он бы ей точно не помешал. Синяки под глазами, бледные щеки и искусанные губы никак не предавали ее лицу свежести. Паркер заправила волосы за уши, хмуро глядя на себя в зеркало в ванной. Да уж, примерная девочка: застегнутая под горло голубая рубашка и юбка в мелкую серую клетку не короче, чем на ладонь от колена. Плотные колготки и черные туфли.       Завтракали они молча. Старк даже не удосужился ей рассказать, куда они едут, но Пенни это было и не нужно, она прекрасно понимала, куда. Утром мужчина уже не позволил ей щеголять в его пальто, а Пенни не стала по привычке возмущаться тому, что он тратит на нее слишком много денег: надела приталенное черное пальто и почувствовала себя принцессой британской короны. Они вроде тоже выглядели так же скучно и официально. Чувствовала себя Пенни так, словно кто-то умер. В голове было пусто, а на душе — никак. За ночь она уже успела все выплакать и обдумать, поэтому к утру сил на рефлексию не осталось. Она слишком устала.       Они приехали к одному из корпусов университета, возле которого кроме многочисленных журналистов стоял автомобиль с логотипом ЩИТа. Пенни на мгновение даже забыла о том, что они со Старком не разговаривают, и ляпнула:       — Фьюри здесь?       Тони посмотрел на нее, как на идиотку и ничего не сказал. Как только они вышли из машины, их окружили журналисты, но появившиеся из здания университета полицейские оттеснили их и дали Пенни и Старку пройти. Пенни шла, глядя в землю и думая только о том, чтобы не упасть. Она знала этот корпус: иногда у ее группы проходили здесь занятия, но обычно тут занимались студенты факультета физики. Сейчас студентов в коридорах не было, зато было много полицейских. У одного из кабинетов их встретил мужчина совершенно не запоминающейся внешне и с абсолютно спокойной улыбкой. Он кивнул Старку и пожал руку Пенни:       — Рад с вами познакомиться, мисс Паркер. Меня зовут Фил Колсон. Я помогу вам сгладить сложившуюся ситуацию.       — Вы адвокат? — глупо поинтересовалась Пенни и, прежде чем ее впихнули в кабинет, Колсон успел ответить:       — Я агент.       В кабинете сидела канцлер университета и несколько полицейских. Колсон показал им свое удостоверение, потом вежливо пояснил, что мистером Старком и его подопечной они разберутся сами, а полиции лучше заняться делом и не нервировать лишний раз оставшуюся часть Мстителей. Пенни молча смотрела на носки своих туфель и мечтала, чтобы это скорее закончилось. Ей хотелось есть, потому что за завтраком едва ли кусок в горло лез; ей хотелось увидеть Гвен и убедиться, что с ней все в порядке. Она знала, что ее вызовут на допрос, но вообще-то представляла себе это несколько не так. Тони стоял рядом и всем своим видом показывал нетерпение, пока агент Колсон беседовал с представителями правопорядка.       Пенни почти их не слушала. В ушах шумело. Наконец, они попрощались — Пенни только коротко кивнула — и вышли из кабинета.       — Я теперь тоже работаю в ЩИТе? — спросила девочка, хмурясь.       — Ты работаешь на мистера Старка, а он — на ЩИТ. Косвенно, да, — агент Колсон нахмурился, словно мысленно что-то сопоставлял. Пенни захотелось улыбнуться. Мужчина ей нравился. Совсем не был похож на других сотрудников организации. У него была очень живая и приятная мимика, и Пенни даже стало как-то легче. — Что ж, мисс Паркер, по официальной версии бомбу обезвредил мистер Старк, а тебе стало плохо и ты вышла в этот коридор случайно. Никто ведь не хочет, чтобы тайна личности Девушки-Паука раскрылась раньше, верно?       Она кивнула хмуро и натянуто улыбнулась, не желая показаться неблагодарной. Так действительно было проще. Пенни не раз видела, как Старк посылал к черту даже тех, кто занимал самые высокие должности. Вряд ли для него станет проблемой разобраться с Бостонской полицией. А ей лишние слухи не нужны. Впрочем, она была уверена, что внимания к ним и так предостаточно. Попытка теракта в университете и без того была громкой новостью, а уж то, что поблизости были Тони Старк и его протеже, только добавляло перца.       Втроем они вышли на улицу, Пенни спешно попрощалась с агентом Колсоном и нырнула в машину за Старком. Он поднял перегородку с водителем и, повернувшись к ней, сухо произнес:       — Сейчас тебя отвезут в общежитие. Отныне ты занимаешься только тем, что переводишь старушек через дорогу. С парнями больше никаких связей. На мероприятия и по барам ты тоже не ходишь. Сиди в библиотеке и готовься к экзаменам, и не привлекай к себе вообще никакого внимания.       Это было последнее, что он сказал ей.       Такси остановилось у Губки. Пенни выбралась из машины и, покачиваясь на шпильках, вошла в здание. Мучительно хотелось с кем-нибудь поговорить, но чутье подсказывало, что нужно разобраться во всем самой. Паркер направилась в столовую, взяла еды и устроилась за дальним столиком, но даже там она чувствовала, сколько людей на нее смотрят.       Она поела в тишине, ни с кем не разговаривая. Пыталась успокоиться и привести мысли в порядок. Поднялась к себе и обнаружила, что Гвен принесла ее вещи, оставленные в гримерной. Ее рюкзак и сложенная в пакет одежда лежали на столе. Паркер достала из рюкзака смартфон, который оказался разряжен. Она со вздохом поставила его на зарядку и включила ноутбук.       — Карен, новости МИТ.       — Проанализированы семь миллионов результатов. В топах прессы и интернет-порталов обсуждение попытки теракта в университете МИТ. Мюзикл называют главным культурным событием этого года. Уже есть официальные комментарии режиссера, информационного партнера и спонсора, — отчиталась Карен. Пенни нахмурилась:       — Спонсора?       — Нынешний руководитель компании «Старк Индрастрис» Пеппер Поттс так же присутствовала на премьере мюзикла в Массачусетском технологическом университете, — Пенни остановилась в расстегнутой рубашке, так и не успев переодеться, и посмотрела на экран. Там серьезное лицо диктора сменилось кадром с уставшей Пеппер, которая стояла на крыльце Башни Старка и явно не испытывала удовольствия от общения с журналистами. — Я уверена, что произошедшее было провокацией. Этим делом занимается полиция. Трагедии удалось избежать, и это самое главное. Мистер Старк никак не будет комментировать ситуацию, — заявила Пеппер и, сведя брови к переносице, отвернулась от камер. Пенни успела заметить в кадре Хеппи, который взял ее за плечо и закрыл собой, помогая поскорее скрыться от журналистов. В кадре снова появилась диктор новостей и продолжила: — А я напоминаю, что вчера вечером во время премьеры ежегодного рождественского мюзикла в МИТ в Кембридже произошла попытка теракта. Взрывное устройство обезвредил присутствовавший на премьере Тони Старк. Сообщается, что он находился там вместе со своей протеже Пенни Паркер, которая играла в мюзикле одну из главных ролей.       Пенни закатила глаза. Справа от диктора появилось ее фото, сделанное на благотворительном ужине Озборнов. На фото Пенни выглядела, как настоящая стерва: смотрела в кадр сверху вниз, из-под чуть прикрытых ресниц, вздернув брови и сжав губы. Да уж, точно не то фото, которое могло бы вызывать доверие к ней как к персонажу новостей. Затем рядом с ее фотографией появилось фото мистера Старка, а после кадр снова сменился. Показали, как полицейские выводили людей из здания, Пенни заметила в толпе знакомые лица и вздрогнула. Оператор выхватил крупные планы: у одного из полицейских автомобилей стояла Гвен, закутанная в ярко-оранжевый плед, рядом с ней были ЭмДжей и Джессика.       — На мероприятии так же присутствовала Наташа Романофф, более известная, как Черная Вдова. Кроме нее, посмотреть мюзикл приехали профессор школы для мутантов Чарльс Ксавье и известный как Магнетто Эрик Леншерр. Мы продолжаем следить за расследованием, а теперь к другим новостям.       Ведущая улыбнулась, и Карен закрыла видео. Пенни стянула колготки, сняла юбку и забралась на стул.       — Хорошо, Карен, взломай пока систему видеонаблюдения в коридорах главного здания.       — Да, мисс Паркер.       Пенни вошла на фейсбук, и ее затошнило от количества новых сообщений. Быстро пролистав новые диалоги, она нашла последнее сообщение от Гвен и спешно посмотрела, когда блондинка была в сети. Сдержать облегченный вздох не удалось. Паркер выдохнула и пробежалась глазами по последним сообщениям подруги:       «Я принесла твои вещи. Надеюсь, ты в порядке, вы со Старком так быстро сбежали, что я не успела тебе даже ничего сказать. Со мной все хорошо. Тебя в чем-то обвиняют? Пенни, я беспокоюсь о тебе. Напиши мне, когда будет возможность»       Кроме Гвен, ей написали Джессика, Коул, Бетти, ЭмДжей, Нэд, Питер и несколько ребят из массовки, с которыми Пенни неплохо общалась. В основном все интересовались, в порядке ли она, но сообщение Максимоффа было несколько иного толка:       «Думаю, ты и сама понимаешь, что это все не просто так. Если тебе понадобится помощь, то ты знаешь, где меня найти»       И вдогонку:       «Не то чтобы я хотел этим заниматься, просто на меня оказывается сильнейшее давление :D»       Пенни хмыкнула. Да уж, вряд ли профессор был в восторге от случившегося и уже наверняка знал, что Девочка-Паук как-то с этим связана. Она еще раз пролистала диалоги, но так и не обнаружила сообщения от Уэйда. Паркер включила смартфон, обнаружила кучу пропущенных от Мэй, но и там среди уведомлений не было ни одного от наемника. Девушка нахмурилась, но не успела она подумать об этом, как Карен сообщила:       — Мисс Паркер, кто-то отключал камеры на время мюзикла, записей нет. Их не удаляли, поэтому восстановить их не получится. Система безопасности была полностью отключена.       — Как отключена? Почему никто не заметил?       — Полагаю, всем было не до этого, — предположила ИИ. Пенни поджала губы. Кто бы не стоял за этим, он был достаточно умен, для того, чтобы отключить систему безопасности и видеокамеры. А еще он знал, что на помощь девушке примчится кто-то из Мстителей. Может, преступник хотел таким образом выманить Питера, заставить того проявить способности? В любом случае это было спланировано и тщательно подготовлено.       Пенни откинулась на спинку стула и закрыла глаза. Голова гудела, как с похмелья. Перед глазами стояла на коленях та перепуганная девушка, которая едва не подорвала все на воздух. Конечно, вряд ли бы от такого количества тротила был бы огромный ущерб, но теракт в университете сам по себе огромная трагедия, а та девушка погибла бы сто процентов. Паркер открыла глаза и минуту смотрела на новую заявку в друзья, пытаясь заставить свои мозги думать трезво. Она открыла страницу девушки, и голова загудела с двойной силой. С фотографии на нее смотрел Озборн, обнимала его та девушка, с которой Пенни познакомилась накануне. Ханна. Пенни нажала «добавить в друзья» и несколько минут бездумно листала страницу невесты Гарри. Потом, собравшись с мыслями, она набрала Мэй и проболтала с ней около получаса, доказывая, что с ней все в порядке.       Уэйд так и не написал.       Плюнув на все, Паркер отправилась в душ и провела там почти полчаса, мечтая, вообще-то, навсегда остаться в ванной комнате. Голова казалась тяжелой. Она только начинала осознавать, что произошло. Весь вчерашний день смазался и сливался в сплошное пятно из эмоций, которые теперь были совершенно блеклыми, словно их кто-то подтер ластиком. Пенни некоторое время просто сидела, замотанная в полотенце, глядя на свои руки, как будто ждала чего-то. Волосы высохли сами, девушка переоделась в чистое белье и достала из шкафа спандекс. Натянула его словно нехотя, нажала кнопку, и костюм сел, как влитой.       Шутеры на запястья, проверить заряд паутины. Она делала все, как на автомате, как робот, как кукла. Могло показаться, что она хочет прогуляться, будучи незаметной в костюме, чтобы не привлекать к себе внимания, как Пенни Паркер. Но у нее была весьма четкая цель. Пенни посмотрела на себя в зеркало, невеселым взглядом оценив синяки под глазами и искусанные губы. Да уж, достойный для героя видок. Вздохнув, она натянула на лицо маску. И вот она — Девушка-Паук, и не важно, кто скрывается под маской.       Пенни выбралась через окно, поднялась на крышу и отправилась бродить по городу. Это не было похоже на патрулирование: после попытки теракта в Кембридже и Бостоне было достаточно полицейских, ее помощь не была нужна. Паркер искала кое-кого определенного, и в глубине души осознавала бессмысленность своих поисков. Она не найдет Уэйда, пока он сам этого не захочет.       Она болталась по городу, слушая подборку Карен «для поднятия настроения» и, откровенно говоря, бодрые песни про то, что все образуется и лирическая героиня сильная девочка, вгоняли Пенни в еще большую апатию. Вообще-то, Паркер даже не надеялась найти наемника, и даже удивилась, когда заметила фигуру в черно-красном костюме в одном из Бостонских парков. Наемник сидел на мосту через небольшой пруд и, беззаботно болтая ногами, кормил местных уток, отрывая от длинного багета кусочки и кидая в воду. Пенни, заметив его, еще некоторое время наблюдала со стороны, чувствуя, как в груди разливается какое-то странное щемящее чувство. Это было сожаление.       — Эй, Дэдпул!       Она крикнула специально громко, еще когда едва выпустила паутину, чтобы он, может, успел убежать. А она бы, может, не стала бы догонять. Уэйд остался на месте. Бросил уткам еще хлеба, но они, встревоженные появлением паучихи, разлетелись по углам пруда. Наемник разочарованно вздохнул и повернулся к Пенни:       — Ты распугала всех моих подружек, у тебя вообще есть совесть?!       — Уэйд, нужно поговорить, — сохраняя серьезный тон, перебила его Пенни прежде, чем он бы начал болтать о какой-нибудь ерунде. Мужчина посерьезнел тоже, посмотрел на нее внимательно, и Пенни заметила, как сузились белые глаза маски. Наверное, они наводили ужас на его противников. На костюме Паука тоже были белые линзы, но из-за своего размера они делали маску Девушки-Паука скорее милой, чем пугающей. Мистер Старк позаботился о том, чтобы дружелюбная соседка никого не напугала своим внешним видом.       — О чем, конфетка? Если ты о том, почему я не пришел на твой спектакль, то у меня были дела, я приношу свои извинения. Вообще-то я собирался загладить вину походом в мексиканский ресторан и рождественским подарком, но я тебе о нем не расскажу, так что если хочешь, можешь злиться до Рождества, — выпалил наемник и снова бросил хлеб в воду, привлекая испуганных уток. Несколько из них тут же направились к нему.       — Вообще-то, утки дохнут, если едят много хлеба, — перебила его Пенни.       — Вообще-то, — передразнил ее Уэйд, — это распространенное заблуждение. Если ты пошевелишь своими мозгами, конфетка, то сообразишь, что эти красотки сами ищут себе еду, а значит, они едят то, что хотят. Конечно, утка сдохнет, если будет питаться одним хлебом, но вообще-то сдохнет кто угодно. Так что отвали от уточек и дай им кушать то, что они хотят, а сейчас они хотят моего…       — Уэйд.       Пенни набрала в легкие побольше воздуха и закрыла глаза, радуясь, что на ней маска и он не видит всего спектра эмоций на ее лице. Ей казалось, что цвет ее лица уже сменил все цвета радуги, а из глаз вот-вот брызнут слезы. Но она должна была сказать и сделать то, что решила, пока не стало поздно. Как там сказал Старк? «Необходимое во избежание худшего»? Может, так действительно нужно.       — Уэйд, — он молча смотрел на нее и выглядел совершенно безобидно. Взгляд Пенни сам собой метнулся на скрещенные у него за спиной катаны, но она продолжила: — Ты в курсе, что вчера случилось в МИТ?       — Эм, — наемник нахмурился, словно припоминая, — Честно говоря, я был не в городе.       — Вот как, — дышать становилось все тяжелее. — А новости ты не смотришь?       — Заняться мне больше нечем, — закатил глаза Уэйд. Пенни быстро надоела эта бессмысленная игра, и она, сделав шаг к Уилсону, выпалила:       — Я знаю, что это ты подстроил теракт в университете. Говори, кто заказал это у тебя.       Уэйд посмотрел на нее недоуменно, но сразу понял, что паучиха не шутит. Он даже открыл рот, чтобы отшутиться, но торопливо захлопнул его, заметив, как подрагивает у нее рука. Пенни смотрела на него сверху вниз, линзы на ее маске угрожающе сузились, а голос приобрел холодность. Сама она, разумеется, этого не видела, но Уэйд горько усмехнулся: со своими врагами она будет ничуть не мягче Тони Старка, и он не верил, что оказался для нее в списке врагов.       — Я не понимаю, о чем ты говоришь, — коротко сообщил наемник.       Паркер дернулась от напряжения.       — Не ври. Я знаю, что это был ты. Что, пристрелишь меня? Давай! Я знаю: я даже не замечу, как ты достанешь пушку и проделаешь дырку у меня в башке. Но пожалуйста знай, что я рассказала о тебе мистеру Старку, и если ты меня убьешь, он тебя из-под земли достанет.       Конечно, она блефовала. Но адреналин так кипел в крови, а в груди так тянуло от болезненного чувства привязанности к болтливому наемнику, что Пенни готова была вот-вот расплакаться. Это оказалось труднее, чем она ожидала. И — черт возьми — как же она мечтала в этот момент ошибиться. Уэйд медленно поднялся, держа руки поднятыми, показывая, что не держит оружия и не собирается ей навредить, но Пенни все равно отшатнулась и инстинктивно выставила вперед руки. Мужчина замер, не решаясь подойти к ней, и спросил тихо, словно не верил в то, что говорил:       — Ты… боишься меня?       — Нет, — голос зазвенел. Пенни прикусила щеку, чтобы не дать волю эмоциям. Главное успеть стрельнуть в него паутиной прежде, чем он достанет оружие.       — Ты мне не веришь, — догадался Уэйд. Паркер вздрогнула от той боли, которую услышала в голосе наемника. Как будто он знал, что так и будет, но позволял себе надеяться, что такого исхода можно будет избежать. Только как его избежать, если он — убийца, а она защищает людей от таких, как он. — Пенни, пожалуйста. Успокойся, ладно? Давай поговорим спокойно. О чем ты говоришь? Что случилось в университете? Кто-то пострадал?       — Прекрати вести себя так, как будто ты не знаешь, — она снова сделала шаг назад, ругая себя за то, что показывает ему свою слабость, свой страх. Но он уже однажды стрелял в нее. Что помешает выстрелить снова и на этот раз не промахнуться.       — Я действительно не знаю! — рявкнул наемник, и Паркер вздрогнула. Он тут же покачал головой, зажмурившись. Его плечи опустились, и он забормотал: — Боже, нет, пожалуйста, Пенни. Я не хотел тебя пугать. Все хорошо, я же твой друг. Мы можем просто обсудить это, пожалуйста?       — Что здесь обсуждать? Уэйд, просто скажи, на кого ты работаешь, и я позволю тебе уйти! — Сердце билось в горле. Ей было одновременно страшно и горько, и все это было похоже на дурной сон, но ведь в глубине души она знала, что это рано или поздно произойдет. Дэдпул не просто так появился в Кембридже, и однажды он бы показал, на что способен.       — Пенни, я не террорист. Я наемник. Я прошу тебя, успокойся.       — Какая к черту разница? — она сделала шаг к нему, чувствуя, как щиплет глаза. — Суть одна. Мои друзья едва не пострадали, я сама чуть не погибла. Я думала, ты хотя бы немного мной дорожишь, я почти начала тебе доверять!       — Правда? — она не видела выражения его лица, но услышала скользнувшую в голосе надежду.       — Пошел нахрен!       Она покраснела, из глаз брызнули злые слезы. Карен, похоже сенсорами почувствовав состояние своей хозяйки, поинтересовалась:       — Активировать режим мгновенного убийства?       Линзы Паука почернели, в них зажглись красные огоньки. Дэдпул нахмурился и интуитивно положил ладонь на рукоять пистолета, висящего на правом бедре.       — Господи, Карен, нет! Никогда не включай этот режим! — Пенни замахала руками, испугавшись. Зачем вообще добавлять «мгновенное убийство» в костюм дружелюбной соседки? Старк определенно готовил ее к чему-то большему, но нельзя же так.       — Значит, убивать меня ты не собираешься, — заметил Уэйд.       — В отличие от тебя я никогда не убью, — упрекнула его Пенни, скрещивая руки на груди. От слов стало горько во рту. Он вроде как обещал больше не убивать. Она вроде как обещала себе не напоминать ему о его профессии, когда они рядом. Только он сам невольно о ней напоминал. Своим оружием. Своим костюмом, на котором виднелись пятна запекшейся крови. Она закрыла глаза, пытаясь вернуть себе самообладание. — Уйэд, я спрошу тебя в последний раз: на кого ты работаешь?       — Я не могу тебе сказать. Но я клянусь, меня не было в городе вчера вечером, — Уилсон отчаянно взмахнул руками. У Пенни по спине побежал холодок. Да неужели она не ошиблась? Неужели правда он? — Слушай. Я знаю. Я докажу тебе. Докажу, что мне можно доверять. Что я, — он сделал паузу, глубоко вдыхая, — что я доверяю тебе. Полностью.       — Что?       — Пообещай не кричать, конфетка.       Пенни нахмурилась, недоуменно посмотрела на него, открыла рот, чтобы перейти к угрозам, лишь бы выбить из него правду. Но не успела. Наемник потянулся к краю маски, медленно закатал ее до переносицы. Пенни, как завороженная, смотрела на губы и подбородок — все в рытвинах и нарывах. Уэйд вздохнул, пробормотал про себя что-то, и, зная, что пожалеет об этом, рывком снял маску.       Она отшатнулась. Щелкнула зубами, прикусила язык. В общем-то, Пенни уже видела руки Уэйда и его подбородок, и могла себе представить, как он выглядит. Но на самом деле вообразить себе, что этими ранами покрыто все его тело, было все равно невозможно. На его голове не было волос, на лице отсутствовали ресницы и брови. Она видела красивые черты лица, слишком добрые для наемника карие глаза. Видела, как в виноватой улыбке искажаются его губы, и сердце ныло от жалости, а все тело заболело, словно только глядя на Уэйда она могла чувствовать его боль. Все эти незаживающие раны болели, и наверняка эта боль не стихала не на минуту. Не удивительно, что его крыша съехала в таких условиях. А если хотя бы половина того, что о Дэдпуле пишут в интернете, правда, то тогда ему точно не позавидуешь. Удивительно было то, что у убийцы был настолько ласковый взгляд.       — Боже.       Пенни считала свои вдохи и выдохи. Было ли ей противно? Да. Скрывать это было бы бессмысленно. Ее в детстве от вида крови воротило, а тут живой человек, весь покрытый ранами. Но чувство любви и жалости к нему было все же сильнее. Из головы начисто вымело все мысли, хотелось подойти и забрать хотя бы часть той боли, которую он терпел. Хотелось помочь ему. Сделать так, чтобы ему больше не пришлось убивать. Найти хороших врачей, которые помогли бы ему решить проблемы с психикой. Может, доктор Беннер в команде с самой Пенни придумали бы какое-нибудь лекарство, чтобы помочь его коже заживать? Может…       — Прости. Я знаю, что я мерзкий. Поэтому я не хотел снимать маску. Знал, что тебе будет противно на меня смотреть, а не потому, что не доверяю, — он опустил взгляд, комкая в руках маску. Пенни попыталась что-нибудь сказать, но в горле пересохло. Она потянулась и сняла свою маску тоже, позволяя ему увидеть свое лицо. Конечно, Уэйд видел ее и раньше, но еще никогда он не видел ее настолько открытой.       Ей показалось, что они совершенно голые. Настолько беззащитной была в эту минуту она, настолько же открытым был он. Пенни сделала шаг вперед. Мучительно хотелось коснуться его щеки, пообещать, что все будет хорошо. Но в груди тянуло от ощущения неправильности. Пазл не складывался. Зачем ему показывать ей свое лицо, если это он виновен в теракте? Но если не он, то кто? И если не он, то почему не скажет, где был вчера?       — Уэйд. Где ты был вчера? — прохрипела Пенни.       — Я был в Балтиморе.       — Что ты там делал, — она говорила сухо, еле слышно, и на самом деле была готова заплакать от напряжения. Коленки тряслись. Уэйд ответил так же спокойно, только дрожащие пальцы, которыми он комкал маску, выдавали его волнение:       — Я убивал Стефани Роулингс-Блейк. Мэра города, можешь погуглить.       Пенни подняла глаза к небу, посмотрела в сторону, на уток, плавающих в пруду за спиной у Уэйда. Глаза быстро наполнились слезами. Уилсон что-то сказал, но она не услышала. В ушах шумело. Он убийца. Он все еще убийца. С души одновременно упал один камень и лег другой. На сердце стало тяжело. Уэйд не пытался ее убить, не пытался устроить теракт в университете, но он убивает людей. Он делает это жестокими способами, он не испытывает к ним жалости. То, что Пенни испытывает к нему такую сильную привязанность, то, что ей так удивительно спокойно рядом с ним — просто какой-то сбой в системе. Так быть не должно.       Мысли бились в голове, как раненые птицы, и Пенни пыталась поймать хоть одну из них и решить, что делать. Но Уэйд решил все за нее. Наемник медленно достал пистолет и, приставив дуло к своему виску, нажал на курок.       Темная кровь залила деревянный настил моста. Паркер заорала, отпрыгнула назад, но через мгновение подлетела к наемнику и, скрестив ладони, надавила ему на грудь. Волосы липли к лицу, мокрому от слез, она орала на него и плакала, смотрела в остекленевшие глаза и чувствовала себя невероятно слабой. Наверное, она сломала ему несколько ребер — она слышала далекий хруст. Но глупое сердце никак не желало запускаться, и Пенни знала, что Уэйду ничего не будет, но ее всю трясло от страха, пока длились бесконечные секунды, когда он был мертв.