Хорошая девочка

      — Абзац про рекламную компанию лучше поставить в самое начало, сразу после той части, где Кэвин рассказывает про идею, а не в середину, — Эдди закатил глаза, утомленный бессмысленными спорами с ЭмДжеем. Тот упорно не понимал, что нарушение порядка повествования в этом случае только запутает читателя, а не окажется удачным драматическим решением. Мартин хмурил широкие брови и, делая задумчивый вид, смотрел в экран ноутбука с открытым текстом будущей статьи.       С последней планерки прошло чуть больше трех дней, и за это время парням удалось собрать неплохой материал, опросив почти всех, кто так или иначе имел отношение к мюзиклу, но сам текст по большей части еще оставался сырым. Эдди планировал, что когда они с Мартином обсудят структуру статьи, он еще раз пробежится по ней и утром в понедельник сдаст готовый материал Джессике на стол. Во всяком случае, не было никакого желания растягивать работу над статьей еще и на следующую неделю, в конце которой студенты собирались в поездку в горы. И хотя Эдди сам еще не знал, наскребет ли денег на отдых, все равно собирался посвятить большую часть будущей недели совсем не работе. Однако планам, по всей видимости, было не суждено сбыться, потому что они уже битый час сидели с Мартином в китайском ресторанчике и никак не могли сойтись во мнениях по поводу текста. Броку хотелось плюнуть на все, послать мулата к черту и закончить работу самому. На самом деле, парень просто не понимал, почему его приятель упирается, как баран, и просто не может согласиться и сделать так, как советует Эдди — определенно более опытный и из них двоих обладающий более острым чутьем в таких вопросах.       Эдди вообще бесили многие вещи. С частью из них он научился со временем мириться, другую часть — избегать, но кое-что приходилось просто терпеть по многим причинам. Тормознутость Мартина была из последних. Парень обладал многими хорошими качествами, но гибкость мышления точно в их число не входила. Не то чтобы Эдди ему завидовал, но все-таки честный ответ был бы скорее положительным. Мартин не был совсем уж идиотом, иначе он бы просто не поступил в МИТ, но и гением назвать его было сложно. Зато он был отличным спортсменом, обладателем открытой улыбки и простоватого, добродушного нрава. Кроме того, каждый знал, что к ЭмДжею можно обратиться за помощью, и тот обязательно постарается помочь. Он нравился девчонкам и любил в компании поболтать и пошутить, что все только приветствовали. Эдди подобным статусом, к сожалению, похвастаться не мог, поэтому да, он завидовал Мартину. Понимал, что хорошей физической формы без тренировок не достигнуть, что за этим стоят годы тренировок, а чтобы заработать популярность следует быть посмелее, но все равно завидовал.       За ЭмДжеем толпами девчонки не стелились, но и он не относился к тем парням, от разговора с которыми на вечеринке девушки старались уйти под любым предлогом. Эдди сам видел, как перед ним млела эта их особенная золотая девочка Пенни, да и не только она. Зато девочки толпами стелились за Уиллом, например.       — Ладно, чувак, мне еще надо кое-куда заскочить. Обсудим остальное в вотсапе? — Эдди захлопнул крышку ноутбука и стянул технику со стола в свой портфель. Мартин кивнул и поиграл бровями:       — С девушкой встречаешься?       — Нет, — буркнул Эдди, накидывая пальто. Он хотел добавить что-нибудь ехидное по этому поводу, но промолчал. Мартин вскинул брови и поджал губы. Брок подумал пару секунд и все-таки спросил: — А ты? Уже не общаешься с Пенни?       — Да там такая ситуация, — Мартин вздохнул. — Понимаешь, отношения получаются, только если их хотят два человека. А Пенни, по-моему, вообще никто не нужен, тем более, я. Вот у нас и не клеится.       — Ага, понятно, — стараясь придать голосу как можно больше участия, сказал Эдди и кивнул на прощание: — Ну, я пошел.       Пенни ему не особо нравилась. Появилась из ниоткуда и взбаламутила всех. В университете многие о ней говорили, и все разное: кто-то восхищался тем, что ей так быстро удалось пробиться на хорошую стажировку, но большинство все-таки имели о протеже Тони Старка нелестное мнение. Эдди она тоже раздражала. Вся такая правильная, добрая, хорошая девочка, даже интересно, сколько дерьма она прячет внутри.       Эдди вышел из ресторанчика и поплелся к общежитию. Никаких дел у него не было, просто Мартин так надоел, что сил терпеть уже не осталось. Эдди не считал себя терпилой, но не мог не признать, что часто жертвовал своим комфортом в угоду другим. В их компании, где каждый — звезда — Эдди был кем-то вроде друга главного героя. Достаточно интересным, чтобы развлечь зрителя в отсутствии кого-то более яркого, но все же не настолько клевым, чтобы наблюдать за ним на протяжении всего фильма. Проще говоря, Брок был обычным парнем в окружении крутых ребят. Он не был изгоем, неудачником, которому удалось примкнуть к популярной компании, совсем нет. Просто он был обычным.       Все его друзья были чем-то известны всему университету, и каждый первокурсник мог охарактеризовать любого из них емкой фразой. Джессика — эксцентричный редактор, и вряд ли кто-то поспорил бы с тем, что она сегодня была лучшим журналистом на факультете. Нэд — отличный дипломат, который способен удержать крутой нрав своей начальницы, всегда спокойный и может договориться о чем угодно с кем угодно. Мартин — спортсмен и добряк, Бетти — ответственная милашка, Пенни — протеже Тони Старка, Уилл — гребаная рок-звезда, Маргарет — красавица и модель. А Эдди, ну, это Эдди.       Броку нравилась литература, и он неплохо писал. Джесс называла его «хорошим репортером», и никто не возражал. Он многим интересовался и мог поддержать разговор на разные темы, однако на вечеринках и совместных сборищах чаще молчал, слушая тех, чье слово имело больший вес. Имел ли он шанс встать в один ряд со своими друзьями и заполучить сердце Маргарет — черт возьми, да. Эдди не был идиотом и прекрасно понимал, что природа не обделила его ни смазливым лицом, ни умом, однако обделила чем-то еще, что как раз и нужно было для того, чтобы его заметили. Это его немного злило.       Но больше его злило, что неглупая Маргарет предпочла ему Уилла. На первом курсе, когда они только познакомились, оба парня флиртовали с блондинкой, однако на одной из вечеринок она поцеловала Уилла, и на следующий день все были в курсе, что они теперь вместе. Эдди оказался в пролете, но симпатия к Маргарет никуда не делась, а избавиться от желания видеть эту девушку рядом он так и не смог. Впрочем, он ничего не предпринимал, чтобы добиться расположения блондинки. Все было слишком сложно, а Эдди не был тем, кто способен перевернуть жизнь с ног на голову ради собственных интересов.       Так бывает. Те, в кого мы влюбляемся, влюбляются в других. Нужно просто идти дальше, и Эдди шел, делая вид, что в груди ничего не болит, когда каждый день он видит, как Уилл небрежно обращается с этим невероятным подарком судьбы — любовью этой потрясающей девушки. Более того, недавно на него начала пускать слюни подружка Пенни. Тоже блондинка, умница и красавица, и по всей видимости, тоже падкая на козлов. Брок даже уже не злился на женскую глупость, просто не понимал, почему хорошие девушки западают на всяких ублюдков, а неплохие парни вроде него остаются в гордом одиночестве. Жизнь слишком часто бывает чертовски несправедлива.       Жизнь несправедлива. Эдди остановился посреди тротуара: его внимание привлек шум в переулке. На улице давно стемнело, поэтому обстановка была прямо как в нуарных фильмах и ничего хорошего точно не предвещала. Из переулка снова раздался стон, в котором парень различил просьбу о помощи. Значит, не показалось. Отбросив глупые ассоциации, он включил фонарик на телефоне и шагнул в переулок. В конце концов, он не в тупом фильме, и ничего плохого с ним не случится, а человеку в переулке, вероятно, нужна помощь.       — Вам плохо? Чем я могу вам помочь? — спросил он достаточно громко, чтобы человек его услышал. Фонарик ярко освещал переулок, и, сделав еще несколько шагов, Эдди заметил сидящую прямо на асфальте девушку. Судя по всему, она была студенткой, хотя ее лицо оказалось так перепачкано размазанной косметикой и грязью, что с уверенностью журналист ее возраст назвал бы вряд ли. В голове парня щелкнул интуитивный механизм: если перед ним девушка, значит, вреда не причинит, а вот он определенно должен ей оказать помощь. Она сощурилась от яркого света, направленного на нее, и Эдди тут же опустил фонарик ниже, успев рассмотреть ее порванные колготки и ссадины на ногах. Похоже, ей пришлось несладко.       — Пусть это прекратится, — взмолилась девушка и, прежде чем Эдди успел что-либо предпринять, затряслась то ли от боли, то ли от рыданий. Она обхватила себя руками и простонала: — Мне так больно! Я так хочу есть! Пожалуйста, дай мне еды, пожалуйста, пожалуйста…       Она забормотала, как в бреду, и ее слова слились в один скулеж. Брок наклонился к девушке, пытаясь осмотреть ее на предмет хотя бы визуальных травм, но толком ничего не увидел.       — Я помогу вам подняться, накормлю и мы вызовем помощь, — предложил он, стараясь сохранить спокойствие и протягивая девушке руку. Судя по всему, она была в состоянии сильного шока, а значит, оставлять ее здесь одну было плохой идеей. Но не успел Эдди об этом подумать, как она вцепилась в его руку, дернула на себя, ухватила за воротник толстовки и толкнула назад. От неожиданности Эдди повалился на спину, больно ударившись копчиком и локтями, а его портфель вылетел из рук и проехался по асфальту. Но на этом внезапная агрессия не кончилась: девушка напрыгнула сверху, ее пальцы сомкнулись на его шее, и Эдди почувствовал, что горло сдавливают железные тиски, но никак не тонкие женские руки. Перед глазами сразу потемнело, он пытался позвать на помощь, но изо рта вырвался только хрип. Изображение то и дело заволакивала пелена, и сквозь нее Эдди видел, что девушка плачет, словно вовсе не хочет его убивать. Однако ее руки говорили об обратном.       Он не знал, сколько это продолжалось. Сознание плыло, и красная подушка беспамятства начинала казаться ужасно привлекательной. Эдди пытался сопротивляться, изо всех сил толкал девушку в плечи, но сил у него оставалось не много, а девушка казалась тяжелее наковальни. Однако в какой-то момент хватка на шее ослабла, локти парня распрямились, и он скинул девушку с себя. С неприятным шлепком ее тело приземлилось на асфальт, и Эдди рывком сел, задыхаясь от резко поступившего в легкие и мозг кислорода. Голова кружилась от удушья и пережитого страха. Он повернулся к девушке, не зная, чего еще ожидать. Теперь она лежала на боку, ее волосы разметались по лицу, а грудь тяжело вздымалась, и большие темные глаза смотрели прямо на Эдди. Ее губы разомкнулись, словно она хотела что-то сказать, но выдохнув, девушка затихла. Парень еще несколько минут сидел на земле, шумно дыша и не сводя взгляда с девушки, пока не осознал, что она умерла.       Его словно облили ледяной водой. Эдди вскочил, подхватил свою сумку и кинулся прочь из переулка, оглядываясь. Мысли внутри черепной коробки бились, как раненые птицы в клетке, а сердце, кажется, гоняло кровь в два раза быстрее. Эдди бежал до самого общежития, не останавливаясь. Он залетел в коридор. Хотел осесть на пол или на ступеньки лестницы, ведущей на второй этаж, но ноги сами понесли на кухню. По пути Эдди врезался в стену, да с такой силой, что плечо тут же заныло. В кухне обнаружилось несколько однокурсников, спокойно гоняющих чай с коньяком и о чем-то болтающих, но Брок их не заметил. Он подошел к холодильнику, не узнавая собственных движений: они стали размашистыми, резкими, быстрыми. Стресс. Это все был просто стресс.       Эдди доставал из холодильника все, что попадалось на глаза, и уже через минуту закидывал в себя продукты один за другим, но чувство голода, сосущее в желудке, не отступало.       — Эй, Эдди, ты в норме? Это салат Анжелы, вряд ли она будет рада, если ты его… о боже, Эдди!       Он не слышал. В голове шумело, чудовищно хотелось есть, но по пищеводу уже поднималась отвергнутая желудком пища, которую он даже не успел начать переваривать. Это Эдди понял слишком поздно, и его вывернуло прямо на пол кухни.       — Ну, как твои сеансы с психологом? — Пенни крутилась на высоком барном стуле, украденном наверняка из какого-нибудь коктейль-бара. Девушка отталкивалась ногой от ножки высокого кухонного стола, напоминающего барную стойку, жевала порезанное на дольки яблоко и болтала с Питером, который возился с ягодными кексами. Он готовил их для Джессики, а Паркер проводила вечер понедельника с мутантом по случайности и от скуки. Вообще-то, они собирались посмотреть с Гвен какой-нибудь фильм, но ту совершенно внезапно позвал на свидание парень, с которым она ходила на вечеринку в честь Китайского Нового года, и она, поддавшись уговорам, согласилась. Пенни решение подруги поддержала: развеяться и пообщаться с новым человеком всегда полезно, так почему бы и нет? Тем более, что последнее время блондинка все глубже погружалась в себя, и Пенни не могла не догадываться, с чем, а точнее, с кем, было связано такое состояние подруги. Конечно, совместные планы на вечер пришлось отложить, но Паркер не сильно расстроилась и, прикинув варианты, напросилась к Максимоффу.       На улице было слишком тепло для января, слякоть и лужи повсюду, но дома у Питера оказалось сухо и уютно. В прошлый свой визит Пенни толком не осмотрелась, но теперь представилась такая возможность. Оказалось, он снимал комнату в просторном доме, принадлежащем пожилой преподавательнице из Гарварда. Та часть дома, где обитал Питер, весьма четко обозначалась хламом, которым она была завалена. И Пенни не могла не заметить, что неуместные предметы встречаются даже на нейтральной территории вроде кухни, как например стул, на котором она сидела и который разительно отличался от остальной мебели в столовой. Питер рассказал, что с хозяйкой ему повезло: она прилично скидывала плату за аренду, так как квартирант помогал ей по хозяйству и вообще вел себя максимально тихо. Его такой расклад более чем устраивал, кроме того, она частенько уезжала на праздники и выходные к своей племяннице в Бостон. Вот и сейчас они сидели вдвоем, а возвращение хозяйки ожидалось не раньше, чем вечером вторника.       — Я хожу к психотерапевту, — поправил ее Питер, доставая готовые кексы из духовки. — На самом деле, стало лучше. Она говорит со мной. Хотя конечно по большей части слушает. Поначалу я не особо хотел ей рассказывать всякие штуки. Ну, понимаешь, личные. Но сейчас нормально. Она дает реально неплохие советы. Только не жди, что я буду тебе благодарен, паучиха. Мне и так нормально жилось.       — Я и не жду, — буркнула Пенни, которую несколько задела показушная гордость парня. — Но результата что-то не вижу. Как были кучи хлама так и остались, откуда мне знать, что ты не таскаешь новый?       — Поверить на слово, — обворожительно улыбнулся Питер и развел руками. Пенни только закатила глаза: на нее эта улыбочка не действовала. Он поставил противень с кексами на деревянную разделочную доску и достал из посудного шкафа широкое блюдо. — Как думаешь, ей понравится? — поинтересовался он, возвращаясь к более важной по его мнению теме: кексам для Джессики.       — Как ты вообще собираешься заставить ее это есть, — пожала плечами Пенни и потянулась за одним из кексов. Выглядели эти произведения кулинарного искусства так себе, Питер точно не был профессиональным кондитером. Она быстро развернула кривой кекс из резиновой формы для выпечки и сунула в рот сразу половину. На вкус оказалось вполне ничего, немного кисло из-за ягод, но это была приятная кислинка. Паркер резво справилась с первым кексом и потянулась за следующим. Питер проследил за тем, как она отправляет в рот и его, и нахмурился:       — Ты бы не налегала, — он резво достал из формочек все кексы и поставил тарелку с лакомством на обеденный стол. При Пенни он не стеснялся использовать свои способности, но она уже никак не реагировала. Кажется, привыкла к странностям в своей жизни.       — Не жадничай, — нахмурилась девушка, откусывая внушительный кусочек третьего кекса. Питер вскинул аккуратные брови и сказал небрежно:       — Я не жадничаю. Просто есть причина, почему Джесс захочет съесть эти кексы и почему тебе не стоит их лопать в таком количестве, — загадочно предупредил Питер, оборачиваясь к ней.       — Причина? — пробурчала Пенни с набитым ртом. Она перестала жевать и еще до того, как юноша ответил, почувствовала нарастающую в животе панику. Юноша скрестил руки на груди, явно нарочно растягивая паузу, глубоко вздохнул и сказал спокойно:       — Там ЛСД.       Не дожидаясь, пока он что-нибудь добавит, Паркер не слишком изящно выплюнула в ладонь кекс, который не успела пережевать. Сейчас ей было особо не до манер: она неслась, подгоняемая паникой. Сорвавшись с места, она понеслась в ванную, набегу умоляя Карен просчитать все возможные риски.       — Учитывая ваш ускоренный метаболизм, наркотик уже начал всасываться в организм. Для обычного человека употребленная вами доза может иметь некоторые риски, однако в вашем случае не стоит беспокоиться. Кроме того, следует учитывать, что передозировка ЛСД наступает после принятия гораздо большей дозы, чем вы употребили. Прогноз: благоприятный, серьезных рисков не предвижу, — обнадежила ИИ и посоветовала с насмешкой: — Насладитесь приятными ощущениями от действия ЛСД и отдохните в комфортной обстановке!       — Ладно, — Пенни выбросила кекс, помыла руки и на всякий случай умылась. В зеркале отражалось ее побелевшее, как лист, лицо. Вызывать тошноту уже бесполезно, так что Карен права: придется переждать время действия этой гадости. — Сколько это займет времени?       — У обычного человека эффект от приема ЛСД может длиться до двенадцати часов. Учитывая принятую вами дозу, с высокой долей вероятности, ваше время составит от одного до трех часов.       — Слава богу. Проследи за моим состоянием, Карен, — распорядилась Пенни, чувствуя, как сознание начинает куда-то уплывать то ли от волнения и отступающей паники, то ли от начавшегося действия наркотика.       — В случае непредвиденной ситуации уведомить об ухудшении вашего состояния мистера Старка? — поинтересовалась ИИ, и Пенни решительно ответила:       — Нет! Он вообще не должен об этом знать.       — Я боюсь, мисс Паркер, что это невозможно, — произнесла Карен, и Пенни почувствовала, как паника снова нарастает, а губы начинают дрожать, стоило представить, что Старк узнает о том, что она принимала наркотики. Едва ли он поверит, что она сделала это по глупости и по нелепой случайности.       — Что? — девушка пальцем раздраженно стукнула по веб-шутеру, надеясь получить вразумительный ответ от своего же изобретения, но в дверь постучали, и она рявкнула уже на Питера, начиная терять самообладание от страха перед гневом своего наставника: — Чего?!       — Там Старк приехал, я так понял, хочет тебя куда-то забрать. — Внутри все оборвалось, но Питер продолжил спокойно: — Он идет сюда, и мне придется ему открыть, потому что он в курсе, что ты у меня.       Пенни, которую всю трясло, рывком открыла дверь, едва не заехав ей мутанту по лбу. Что-то в нем было не так, и девушке потребовалось немного больше времени, чем обычно, чтобы понять, что именно.       — Ты тоже обдолбался, — резюмировала она разочарованно, и парень, не видя смысла прикидываться, кивнул. — Боже, Питер! Почему ты не сказал мне сразу?       — Я же не знал, что ты начнешь лопать их один за другим, — оправдался он, отступая в сторону и освобождая ей дорогу. Пенни сделала шаг в коридор, ее качнуло, а потом закачались стены. Пол под ногами медленно, но верно поплыл в бок. Она не заметила, как Питер обошел ее и пошел открывать входную дверь, зато услышала трель звонка, которая отозвалась сладкой вибрацией во всем теле. Раньше она не замечала у себя особо приятных реакций на трель дверного звонка. Коридор вращался, но Пенни упорно шла вперед, стараясь не обращать внимания на то, как уплывает из-под ног пол.       — Ты что, под чем-то? — услышала она родной голос мистера Старка, от которого внутри стало так тепло и приятно, что захотелось слушать и слушать, даже если мужчина будет ругаться. А он будет, вне всяких сомнений.       — Да, меня кроет, — признался Питер небрежно, словно речь шла о насморке. — Но вот Пенни кроет, — он по-дурацки улыбнулся и отошел в сторону, давая Железному Человеку и его протеже увидеть друг друга. За спиной Старка была сплошная чернота, но сам он светился, словно гребаный ангел. Пенни невольно потянулась к этому теплу и свету, сделала шаг вперед и остановилась, завороженная потрясающим зрелищем. Наверное, она стояла, открыв рот, и не моргая просто пялилась на мужчину, потому что он закрыл глаза, явно призывая себя к внутреннему спокойствию.       — Здравствуй, Паркер, — от его голоса по телу снова побежали приятные мурашки. Захотелось обнять его, прижаться так близко, чтобы в конце концов просто слиться с ним воедино, сплавиться кожа к коже. Почувствовать своим сердцем, как бьется его сердце. Чтобы понять, что они оба живы, оба хотят быть рядом, прикасаться друг к другу, разговаривать, доверять. Он ведь обещал ей быть рядом. Не мог же Железный Человек соврать. Сознание неумолимо плавилось, как бы Пенни не пыталась удержать его.       — Вы правда здесь или у меня галлюцинации? — на всякий случай уточнила она, уплывая на волнах его голоса, который все еще звучал в голове. Он был раздражен, но она чувствовала только приятные покалывания в затылке.       — Я здесь и я в ярости, но мы обсудим это позже. Одевайся, мы едем на базу Мстителей, — сообщил мужчина, но Паркер никак не отреагировала, пропустив мимо ушей все сказанное. Старк, сдерживая раздражение, обратился к другому неадекватному студенту: — Сколько она съела, Питер?       — Три, — неопределенно ответил мутант, разводя руками. Он снял с вешалки теплую куртку, в которой Пенни пришла к нему и весьма небрежно накинул ее девушке на плечи. Старк хотел было уточнить, чего именно «три», но понял, что это, вероятнее всего, абсолютно бесполезно, поэтому просто кивнул Питеру, сдерживая желание врезать ему. Взяв подопечную за локоть, потянул ее к машине. Пенни шла еле-еле, но Старк не мог знать, что реальность виделась ей насквозь пронизанной красными лучами, где нельзя было наверняка сказать, где твердый предмет, а где — просто плод фантазии вышедшего из-под контроля мозга. Не оборачиваясь больше на седого безмозглого придурка (как он вообще дожил до своих лет с таким образом жизни?), Старк затолкал девушку на переднее пассажирское сидение, быстро обошел машину и занял место водителя. Пенни сидела, прижавшись розовой щекой к стеклу, и смотрела на то, как переплетаются красные линии, завязываясь в узлы. Стекло было прохладным и гладким.       Мужчина завел двигатель, машина приятно заурчала, и Паркер резко села прямо, словно только что проснулась и старалась казаться адекватной. Удавалось это с трудом. Автомобиль виделся ей огромным животным, которое выглядело, как самая обычная «ауди» бизнес-класса, и, чтобы задобрить этого зверя, она погладила приборную панель. Старк, заметив это, только многозначительно закатил глаза и выехал со двора на улицу. Вот только в таком состоянии он еще не возил свою протеже. Питер, стоящий босиком на крыльце, проводил их взглядом и ушел в дом.       — Карен, что приняла наша мисс Паркер? — поинтересовался Тони у ИИ, которая казалась более подходящим собеседником, чем ее создательница.       — Карен, мы договорились ему не рассказывать, — хихикнула Пенни и устроилась поудобнее, закидывая ноги на торпедо. ИИ, разумеется, промолчала, послушавшись свою создательницу. — Кстати, где это я?       — О боже, — закатил глаза Старк. Идея тащить девушку к Фьюри сейчас уже не казалась такой удачной. Однако дело в любом случае не терпело отлагательств, а Паркер с ее метаболизмом наверняка отпустит, пока они доедут до базы. Нужно всего лишь выдержать с ней эту поездку, не такое уж большое дело. Как будто он не сможет справиться с одной обдолбанной девушкой.       Пенни крыло. Ей казалось, что они несутся по светящемуся коридору, каждые пять-семь минут она забывала, где находится, и постоянно залипала на Старка. Стоило только случайно повернуть голову в его сторону или заметить мужчину хотя бы боковым зрением, как она забывала обо всем остальном. Паркер, насколько она себя помнила, никогда не была слишком уж религиозна, но глядя на этого мужчину, была готова уверовать прямо сейчас. Сквозь решетку ресниц она видела, как она ходит в католическую школу для девочек. Ей шестнадцать или даже меньше, она носит форменную накрахмаленную мешковатую рубашку и черную юбку в складку ниже колена, а еще нелепо-широкий галстук и гольфы. И молится перед едой и вообще всегда, когда молятся дети, которые учатся в католической школе. И в этой школе был бы он: святой отец, который заставлял бы мысли в ее голове крутиться совсем не в том направлении, в каком им положено. Пенни совсем забыла, где находится, проваливаясь в тягучую и, как ни посмотри, неправильную фантазию, в которой та она, что училась в католической школе, была не такой трусихой, своих желаний не боялась и вполне открыто могла дать понять мужчине, что он ей интересен.       — Отец Энтони, я согрешила.       — Не забывай дышать, детка, — напомнил мужчина, когда заметил, что подопечная уже больше минуты не дышит, когда до этого пыхтела, как паровоз. Пенни, услышав его, шумно вдохнула и выдохнула, а потом тихо засмеялась. Она ненадолго вернулась в реальность и смутилась игр своего подсознания, но Старк в одежде католического священника все еще стоял перед глазами. Ему, разумеется, шло.       — Вы назвали меня «деткой», — сообщила она с довольным видом. Тони включил музыку, и это немного отвлекло ее. Впрочем, ненадолго: трудно забыть об объекте своих чувств, когда такое происходит. Пенни любовалась им, жадно ловила каждый его вздох и каждый удар сердца, который эхом отдавался в ее грудной клетке. Ей казалось, что они сливаются в единый организм, абсолютно правильные, потрясающие, тонущие друг в друге и в удовольствии просто от того, что находятся рядом. Ее раскачивало на волнах музыки, она слышала слова песни урывками, прямая бочка вибрировала в животе, а она сама распадалась на атомы.       Когда еще не было ничего, только пыль, сразу после Большого Взрыва, их атомы были рядом. Ее атомы и его атомы. Любили друг друга изначально. Пенни вело, и она не была уверена, слышала она об этом в каком-то фильме или так и было на самом деле. Все казалось таким простым, таким понятным, и хотелось прикоснуться к этому невероятному мужчине, почувствовать жар его губ — как тогда, на Пхукете, только на этот раз взять то, что и так принадлежит ей, — услышать, как он зовет ее по имени. Ощутить, как он проникает ядом в ее кровь и согласиться заменить воздух им, потому что это ведь вполне естественно и правильно: дышать Старком.       Ее губы разомкнулись и сказали:       — Если бы вы были сейчас не за рулем, я бы вас поцеловала.       Сердце билось медленнее, и Пенни в какой-то момент показалось, что оно вовсе замерло. Целую вечность она находилась в полной тишине, которую нарушал только рев автомобиля и дальний свет встречных машин. Но потом самая совершенная машина запустилась снова, загрохотав в грудной клетке, разрушив невесомость. А затем Старк посмотрел на нее и съехал на обочину. Он поворачивается к ней, смотрит на нее спокойным, полным решимости взглядом, в котором нет похоти, но есть желание заполучить.       — Я больше не за рулем.       Пенни не позволяет себе сомневаться: резво перелезает ему на колени, садясь верхом и оставляя куртку на своем сидении. Мимо проносится чья-то машина, оглушительно сигналя, но они не слышат. Перед глазами у девушки пляшут цветные круги, и она проваливается в спасительную черноту глаз Старка, в которых нет этого безумного калейдоскопа цветов, который пляшет вокруг нее. Он кладет ладони ей на талию, сперва неуверенно, боясь навредить или сделать что-то не так, а может, еще сомневается в своем решении; гладит ее спину, пуская по коже мурашки, заставляя девушку дрожать от избытка чувств и ощущений. Ей одновременно жарко и холодно. Он горячий, как кипяток, но он дарит ей покой, о котором она так мечтала. Ей так мучительно хотелось тихой гавани, и вот, она нашла ее там, где и не думала. Когда вокруг решится мир, когда кругом одни враги. В мире, в котором каждый день — сражение, который она выбрала сама, ей удалось найти спокойствие в эпицентре шторма. В центре урагана всегда тихо.       Она сама тянется к нему за поцелуем, первой жадно касается чужих губ, первая скользит по ним языком, умоляя продолжать, умоляя перейти границу. Перестать сдерживать себя, оглядываясь на условности. Наплевать. Есть только он, она и пустая трасса. Они мчатся по Млечному пути прямиком к свету сверхновой.       Мир — это космос. Чувства — взрывающиеся звезды.       Он заслонил собой Солнце, он проник в нее, этот сладкий яд, а она не просто согласна — она сама ужасно сильно хочет отравиться. Паркер сама льнет к нему, прижимается всем телом, сгорая, скулит, когда он кладет ладонь ей на шею и сжимает. И это не та боль, от которой хочется поскорее избавиться. Это так сладко, так приятно и так правильно, и ей кажется жизненно необходимым подчиниться ему, показать свою покорность, сделать все, о чем он попросит и чего захочет. Какая разница, кто что скажет, если ей так хорошо с ним? Если бы он только спустил тормоза, выбросил из головы все принципы, которые по каким-то причинам его сдерживают. Они ведь уже ступили на эту дорогу, так какой смысл делать шаг назад, нужно идти до конца. Она ерзает, хрипит, слышит собственный стон, когда он отпускает ее шею и тут же оставляет на том месте, где тонкое горло сжимали пальцы, поцелуй.       Пенни очнулась все в том же салоне. Казалось, прошло много времени, но часы на приборной панели показывали, что из Кембриджа они выехали всего сорок минут назад. Ее все еще крыло, но теперь не так сильно, и не понятно, ни то отпускало насовсем, ни то вернется с новой силой. Самым важным сейчас было понять, привиделось ей случившееся или же нет. Старк выглядел титанически спокойным, и если они и целовались недавно, то он никак этого не выдавал своим видом. На душе все равно было противно. Даже если он и не позволил ей наделать глупостей, от собственных грязных мыслей никуда не деться. И Пенни прекрасно помнила, что хотела не только поцеловать своего наставника. Она, черт возьми, хотела отдаться ему, и это совсем не было эффектом кексов Питера, это было ее давним желанием, которое девушка усердно подавляла.       Гвен ей уже говорила, что нет ничего постыдного в том, чтобы кого-то хотеть, особенно когда тебе девятнадцать, а годы, которые подростки проводят за исследованием тел своих и чужих, ты провела за компьютером и книжками. Пенни не была ханжой или заучкой, просто слишком стеснялась, да и не была избалована мужским вниманием. Все еще верила в принцев на белых конях и надеялась, что полюбит однажды и навсегда. Поэтому в ее голове никак не укладывалась мысль о том, что к наставнику тянуло не только как к учителю и другу. Организм требовал своего, Старк показывал, что заинтересован, и постепенно ее оборона падала, как бы Пенни не убеждала себя в том, что ей просто кажется.       Ей хотелось узнать наверняка. Попробовать поговорить с ним, обсудить ситуацию. Но Пенни краснела и заикалась от одной мысли, что ей придется говорить со взрослым опытным мужчиной о том, что она хотела бы с ним — ну и позорище — переспать. Ей очень хотелось верить, что Гвен права и в этом нет ничего плохого, но злой червячок стыда, сидящий глубоко внутри, мешал показывать свои чувства. Только вот из этой самой глубины уже выбралось жгучее желание привязать Старка к себе, и Пенни знала, что противиться этому долго не сможет. Исхода могло быть всего два: разбитое сердце, что куда более вероятно, или не совсем правильная связь со своим наставником, которая тоже не принесет полного удовлетворения. Причина была проста. Пенни просто не могла представить, что сможет находиться в подобного рода отношениях, при этом оставаясь его протеже. Даже звучало как бред какой-то. Но что-то делать надо было в любом случае, пока ее совсем это все не заело.       Сознание снова поплыло, и Пенни схватилась за руку Тони, как за якорь. Он ничего не сказал.       — Мне так хорошо, мистер Старк, — сообщила она, прикладывая его руку тыльной стороной к своей щеке. Мужчина снова не отреагировал, внимательно следя за дорогой и держа руль свободной рукой. — Только все такое яркое.       — Скоро отпустит, паучишка, — обнадежил ее Тони и погладил по щеке, после чего вернул свою руку на руль. Пенни проследила за его движением и провалилась в свой трип, снова и снова прокручивая в памяти уже исказившийся в ней жест мужчины, разбирая в памяти на частицы его теплое, ласковое прикосновение. Как мучительно ей хотелось, чтобы он украсил ее шею следами, которые растают через несколько часов, но хотя бы недолго будут напоминать о том, что она принадлежит ему.       Пенни понимает, что приходит в себя, когда пейзаж за стеклами машины становится четким и серым, а пространство вокруг перестает казаться тяжелым, громким и цветным. Она еще какие-то время молча смотрит на дорогу, по сторонам которой мелькают только деревья, и ждет, когда эффект кексов окончательно сойдет на нет. Теперь ее беспокоят только две вещи. Во-первых, куда они вообще едут. Во-вторых, целовались ли они на обочине некоторое время назад. Впрочем, со вторым вопросом лучше вообще к Старку не обращаться. Если это действительно случилось, то разумнее сделать вид, что она ничего не помнит, а если поцелуй оказался плодом ее растревоженной наркотиками фантазии, то мужчине об этом знать не надо. Ну, а узнать, куда они направляются, вполне можно.       — Мистер Старк, — осторожно позвала Пенни. Он приподнял брови, показывая, что слушает. — Меня, кажется, отпустило.       — Очень рад за тебя, — процедил сквозь зубы Старк. Да уж, вряд ли он стал бы с ней целоваться в таком крайне раздраженном состоянии. Паркер проглотила все свои опасения и страхи и продолжила, стараясь придать своему голосу как можно больше безразличия:       — Это вышло случайно. Питер пек эти кексы для другого человека, я взяла несколько попробовать. Я понятия не имела, что в них наркотики. И я бы никогда не стала принимать их осознанно. Простите, что вам пришлось видеть меня в таком невменяемом состоянии, этого больше не повторится.       — Да уж, шифруйся в следующий раз получше, а то как видишь, я имею привычку неожиданно навещать тебя, — саркастично заметил мужчина, и Пенни только поджала губы. Впрочем, пусть лучше плюется ядом, чем кричит. Наверное, он остыл за время поездки, потому как она точно помнила, как ходили у него на лице желваки, пока он стоял на крыльце дома Питера.       — Так и, — Пенни пришлось прерваться, чтобы проглотить слезы обиды. Хоть она и была отчасти виновата, все равно раздражение Старка чувствовалось несправедливым. Конечно, между ними и так все шло наперекосяк, но ее эта тряска начинала утомлять. Так нервов не останется совсем. Теперь она была совсем не уверена, что в центре урагана самое спокойное место. — И куда мы едем?       — На базу Мстителей. Уже почти приехали, — Тони на нее даже не взглянул, полностью сосредоточенный на дороге.       Вскоре они свернули с главной дороги, и, проехав еще немного через лес, выехали на поле внушительных размеров. Пенни даже затруднялась определить, где находились границы базы Мстителей. Помимо трех больших зданий вокруг располагалось несколько зданий поменьше, а также полигоны, вертолетные площадки и даже взлетно-посадочная полоса. С другой стороны базу укрывал от посторонних глаз океан. Все это больше напоминало какой-то современный технологический город вроде тех, в которых работали сотрудники Гугла, и конечно, не шло ни в какое сравнение с Башней Старка. Паркер прилипла лицом к стеклу, разглядывая все, мимо чего они проезжали, направляясь к главному зданию с логотипом организации.       Вся база горела огнями, и было очевидно, что внутри кипит работа, но на улице было тихо. Тони припарковался недалеко от высоких стеклянных дверей и молча вышел из машины. Пенни, не желая показаться нерасторопной, выбралась из авто вслед за наставником. Ей показалось, что за время их поездки похолодало: в подтверждение этому изо рта вырвалось облачко пара. Пенни хотела спросить, зачем они сюда приехали, но решила, что лучше промолчать. Девушку еще немного крыло, но соображала она уже, впрочем, достаточно трезво. А возможно, ее отрезвил тот факт, что Старк действительно привез ее на базу Мстителей, и та оказалась еще больше и круче, чем Пенни могла себе представить. Даже Башня до сих пор поражала ее воображение, что уж говорить о базе.       Они вошли в просторный холл и направились к лифту. Этот холл отдаленно напоминал общественное место, закрытое для посетителей: здесь не было охранников или стойки регистрации, или хотя бы администратора. Зато повсюду стояли диванчики, цветы в горшках, автоматы с напитками и сладостями. На стене висел огромный телевизор, по которому без звука показывали видео с нескольких камер наружного наблюдения. Судя по всему, охрана здесь все же была, просто не стояла на каждом углу. Или Пенни просто не видела. В любом случае, холл производил двоякое впечатление. Казалось, днем он заполнен людьми и здесь вполне приветливая атмосфера, но сейчас он выглядел, как брошенная квартира — пустой и тихий. Мужчина и девушка поднялись на лифте на второй этаж и, едва двери лифта разъехались в стороны, Пенни увидела подтверждение своей догадке о том, что на базе все-таки кипит работа.       Весь второй этаж, насколько хватало глаз, представлял собой нечто вроде огромного офиса, только супер-высокотехнологичного и оформленного в темных тонах. Паркер раньше такого не видела. Старк первым шагнул из лифта, она вышла за ним и увидела, что к ним идет агент Колсон. Она хорошо его помнила с прошлой встречи, поэтому радостно улыбнулась, надеясь, что он тоже рад ее видеть. Вопреки опасениям, Фил посмотрел на нее совсем не как на пустое место, вежливо улыбнулся, и, поздоровавшись со Старком, обратился к Пенни:       — Мисс Паркер, рад снова видеть вас.       — Взаимно, агент Колсон, — Пенни слегка покраснела.       — Хватит обмениваться любезностями, — перебил ее Тони и кивнул куда-то в сторону. — Фьюри ждет?       — Да, я провожу вас, — игнорируя грубость Старка, снова вежливо улыбнулся Колсон и, обогнув Тони, пошел чуть вперед. Впереди Пенни заметила что-то похожее на зал для совещаний, расположенный за стеклом. По всей видимости, именно туда они и направлялись. Тони положил ладонь ей на спину чуть ниже лопаток и подтолкнул вперед. По пути к залу девушка почувствовала на себе взгляды некоторых сотрудников базы, из-за чего ей стало вдвойне неловко и стыдно за свое нелепое состояние почти прошедшего наркотического опьянения.       Фил открыл перед ними дверь, и Старк снова подтолкнул свою протеже вперед. Однако Пенни, ни то поспешив, ни то потерявшись в пространстве, не заметила невысокого порога и с размаху плюхнулась на четвереньки, снеся по пути пару стоящих ближе всего ко входу стульев. Ей показалось, что сотрудники базы даже притихли, отвлеченные шумом, который она сотворила. Лицо залил густой румянец, когда девушка поняла, в каком положении находится.       — Мисс Паркер, позвольте, — услышала она голос агента Колсона, и через секунду он помог ей подняться, а затем исчез, закрыв за собой дверь прежде, чем она успела что-либо сказать. Пенни, красная, как свекла, повернулась в Старку, который смотрел на нее, сведя брови к переносице.       — Ты просто сама грация, милая, — заметил он, наверняка вспомнив одну из их первых встреч, когда она вывалилась из лифта в Башне, чуть не пропахав носом пол. Впрочем, лучше ей было не знать, что творилось у мужчины в голове теперь, когда он успел оценить вид стоящей на четвереньках паучихи еще и сзади. Тони сам был готов отвесить себе оплеуху за эти грязные мысли, но разве можно было сражаться с этим виноватым взглядом бирюзовых глаз?       Только теперь Пенни поняла, что помещение было со звукоизоляцией, и сюда шум «офиса» не доносился. Зато прекрасно было слышно дыхание еще одного человека, которого девушка просто не успела заметить. Она повернулась к дальнему концу стола и тут же захотела провалиться сквозь землю и больше никогда не появляться возле базы даже близко.       Фьюри смотрел на нее спокойно, но почему-то казалось, что в принципе ему хватит и одного глаза, чтобы убить взглядом. Пригвоздить к стенке уж точно. Паркер вся сжалась под его внимательным взором, но постаралась не показать своего трепета хотя бы внешне: напротив, расправила плечи и едва заметно вскинула подбородок. Тони хмыкнул.       — Вот и встретились, паучок, — наконец произнес директор ЩИТа, наклоняя голову вперед и чуть вбок, глядя на Пенни исподлобья. — Твой наставник сказал, что ты можешь помочь нам с одним небольшим делом.       Пенни приосанилась и тут же посерьезнела, мгновенно забыв про свое эффектное появление. И хотя мысли в голове метались от радости и шока, что у Фьюри есть для нее работа и что Старк рекомендовал ее для какого-то дела, она сосредоточилась и приготовилась слушать.       — Ты присядь, — разрешил директор, и девушка, подняв один из стульев, которые уронила, села на него. Старк устроился в кресло, стоящее в углу позади них. Фьюри что-то нажал на своем планшете и над столом появился галлографический синий экран. На нем одна за другой возникли фотографии и какие-то отчеты. Записи Пенни прочитать не успела, но по фотографиям поняла, что где-то в лесу произошла какая-то авария. На снимках были запечатлены обломки какого-то большого устройства вроде самолета, люди в защитных костюмах, контейнеры с какой-то неопределенной массой. Понять, что это, было затруднительно. Пенни нахмурилась, но только она собиралась спросить, Фьюри ввел ее в курс дела: — Два дня назад в Массачусетсе, в заповеднике Лон Три Хилл, который находится примерно в пяти милях от Кембриджа, потерпел крушение космический летательный аппарат. Сотрудники ЩИТа оперативно прибыли на место, однако оказалось, что четверо из пяти членов экипажа покинули место крушения. Пятый член экипажа погиб.       Пенни недоуменно посмотрела на Фьюри, пытаясь понять, причем тут она. Он хочет, чтобы она помогла найти в лесах поблизости сбежавших пришельцев?       — Сотрудники ЩИТа прочесали заповедник и прилегающие к нему территории. В результате мы отловили еще троих членов экипажа, однако одному из них удалось ускользнуть, и с каждым днем найти его становится все сложнее. Мы мобилизовали свои силы для поиска пришельца, ему не позволят покинуть штат и тем более страну, однако придется постараться, чтобы обнаружить его даже внутри штата.       — Простите, директор Фьюри, но я не сыщик, — покачала головой Пенни, виновато сведя брови домиком. — Не похоже, что я могу как-то помочь.       — Можешь, — закатил глаз Фьюри, — Иначе мы бы к тебе не обратились. Итак. На борту корабля находились пятеро симбиотов. Для перевозки большего числа этот корабль не был предназначен. Сейчас пойманные образцы находятся в лаборатории на базе, думаю, если доктор Чо еще на месте, то покажет тебе их сегодня. Сложность поиска симбиота состоит в том, что как только он находит себе носителя, то обнаружить его становится в разы сложнее, и в этом, как полагает мистер Старк, ты можешь помочь.       — Наверное, — неуверенно промямлила Пенни, разглядывая снимки с места событий уже внимательнее и не с таким энтузиазмом.       — У мисс Паркер обострены все чувства, плюс отличная реакция и большая физическая сила. Я думаю, она справится с поиском пришельца, — влез Тони. Пенни почувствовала, как щеки снова заливает румянец, и прокашлялась.       — Отлично, так и знал, что ты поможешь, — безэмоционально поделился Фьюри. — Можешь сегодня переночевать на базе, время-то уже не детское. А завтра тебя отвезут обратно в Кембридж. Сразу приступай к заданию. Это важно. Мы не знаем, зачем симбиоты прибыли на Землю, не знаем, зачем они ищут себе носителя и какие могут быть последствия, если ситуация выйдет из-под контроля, а она уже близка к этому. Поэтому мы на тебя надеемся, паучиха. Тони, не проводишь мисс Паркер к доктору Чо?       — Я провожу, — раздалось сзади. Пенни обернулась и облегченно вздохнула: в дверях стояла улыбающаяся Наташа.       Через минуту они вместе со шпионкой снова спустились в пустой холл, вышли на улицу и пошли по направлению к другому зданию базы.       — Фьюри сказал, что симбиотов доверят тебе. Прости нас, что выдернули в понедельник, еще и вечером, но дело срочное, сама понимаешь, — пояснила рыжая. Пенни было немного странно видеть Романофф в спортивных штанах, свитере и короткой дубленке: раньше, когда они встречались, шпионка была облачена в более официальные наряды или в кожаную куртку и джинсы. Но такая Нат нравилась Пенни, пожалуй, даже больше. — Рада тебя видеть и поздравляю с первым заданием!       Она хлопнула Пенни по плечу. Девушка улыбнулась натянуто. Хоть она и была благодарна Наташе за поддержку и участие, все равно сомневалась в том, что справится с возложенной на нее миссией. Она же не одна из них. Не Мститель.       — А я думала, мое первое задание было подраться с Капитаном в аэропорту, — усмехнулась она как-то невесело. Наташа засмеялась. Пенни вдруг захотела спросить, где сейчас капитан Роджерс и остальные, но почему-то промолчала, как будто этот вопрос был каким-то неправильным.       Может, база казалась такой пустой потому, что здесь не было капитана Роджерса?       Они вошли в другое здание, сильно напоминающее больницу. Здесь даже пахло соответствующе. Впрочем, больницей это здание скорее всего и являлось. Наташа уверенно повела Пенни по коридорам, пока они не оказались у стеклянной двери в небольшую, уютную лабораторию. Им навстречу поднялась невысокая симпатичная девушка азиатской внешности.       — Мисс Паркер, верно? Директор Фьюри предупредил, что вы придете посмотреть симбиотов. Меня зовут доктор Хелен Чо, — представилась девушка, приветливо улыбаясь. Она кивнула рыжей: — Спасибо, что проводили мисс Паркер, Наташа.       — Нет проблем, — тоже кивнула Нат. — Я, конечно, уже их видела, но можно мне тоже посмотреть вместе с Пенни?       — Конечно. Идемте, — доктор Чо заперла лабораторию ключ-картой и повела посетителей на нулевой этаж. Пенни догадалась, что симбиотов держали там не просто так. Впрочем, нулевой этаж больничного отсека не выглядел устрашающе, как в фильмах ужасов. Напротив, вполне обычное место: здесь держали и других инопланетных животных, вероятно, привезенных из Асгарда или откуда-нибудь еще. Доктор Чо проводила их в отсек за металлическими дверями, в котором за толстым стеклом в довольно просторной белой комнате находились пойманные симбиоты.       Сначала Пенни подумала, что ее разыгрывают, но потом заметила в углу, на потолке, черное пятно. Оно едва заметно шевелилось, то вытягивая, то втягивая червеподобные щупальца из своего тельца.       — Трудно сказать, откуда они к нам прибыли, — поделилась доктор Чо. — Мы изучаем их, но пока, к сожалению, информации не достаточно. Им нужен носитель, тогда, думаю, способности симбиотов раскроются в полной мере. — Пятно на потолке, которое Пенни заметила последним, быстро поползло в сторону стекла. — Вообще-то мы пока даже не знаем, какой именно носитель им необходим, а проводить эксперименты на людях… Сами понимаете, мисс Паркер, не особо гуманно ввиду их непредсказуемости. Их молекулярная структура неоднородна, сейчас тяжело сказать, как именно они ведут себя на носителе, однако мы выяснили, что они реагируют на…       Черная клякса прыгнула на стекло, и девушки синхронно отшатнулись. Пенни пробил озноб. Доктор Чо тут же разблокировала свой планшет, проверяя какие-то показатели.       — Очень странно, похоже, он реагирует на вас, мисс Паркер. Давайте вернемся в мою лабораторию, — предложила девушка и первой пошла к выходу. Нат подтолкнула Пенни в спину, и они покинули нулевой этаж следом за доктором.       — Вы сказали, они на что-то реагируют, — напомнила Пенни, которая понятия не имела, как ей поймать такого же симбиота, особенно если он уже нашел себе носителя, а они тут даже не предполагают, как пришелец выглядит на носителе.       — Ах да, — доктор Чо нахмурилась. — У них острая реакция на адреналин. Им нравится выброс этого гормона, я бы сказала, что они им… питаются. Вроде того. Трудно сказать, их организм не похож ни на какой другой, который мне приходилось исследовать. Потребуется время. Думаю, я сообщу вам, если узнаю что-нибудь важное.       — Это было бы очень кстати, спасибо. А они реагировали на кого-нибудь еще так же агрессивно? — уточнила Пенни. Они втроем медленно шли к выходу из больничного отсека.       — Кажется, такого не было. Возможно, на базе остался еще кто-то, кто не видел симбиотов, но по-моему, на них уже все приходили поглазеть, и никаких изменений в поведении симбиотов при появлении людей я раньше не замечала, — рассказала Хелен.       — Ладно, может, дело в том, что я не совсем человек, — Пенни поджала губы, невесело усмехаясь и застегивая куртку. Наташа плотнее запахнула дубленку, скрещивая руки на груди. — Спасибо вам, доктор Чо.       — Удачи в поимке симбиота, надеюсь как можно скорее увидеть вас снова здесь, мисс Паркер. Доброй ночи, Наташа.       Они распрощались, и Пенни с Романофф двинулись обратно к зданию, возле которого стояла припаркованная машина Старка. С океана дул холодный ветер, и здесь, на базе, было значительно холоднее, хотя и Кембридж тоже находился недалеко от побережья. Пенни поежилась. Шпионка шагала рядом, уголки ее губ были чуть приподняты вверх. Паркер не удержалась и спросила:       — Чему улыбаешься?       — Рада, что ты здесь, — сказала женщина, повернувшись к Пенни. Та смущенно улыбнулась: она и сама испытывала только положительные эмоции от нахождения на базе в компании шпионки. Выдержав небольшую паузу, Наташа вдруг поделилась: — Знаешь, после лета здесь стало совсем пусто. Я сама вернулась сюда только в конце осени, и это довольно тяжело. Я привыкла, что тут команда, друзья. А сейчас здесь постоянно живу только я. Вижн сбежал с Вандой, Т’чалла вернулся в Ваканду. Роуди конечно приезжает, но редко. Он только недавно восстановился. Тони и того реже бывает тут, слишком занят.       — А остальные? — Пенни прикусила язык, когда с него сорвался неосторожный вопрос, но Наташа только горько улыбнулась и совсем не смутилась откровенного вопроса:       — Мы все еще не знаем, где Беннер и Тор. Остальные сбежали из тюрьмы, но Фьюри и Старк не знают, где они сейчас.       — Но ты ведь знаешь? — уточнила Пенни. Наташа остановилась, положила руку ей на плечо и заглянула в глаза. От ее внимательного взгляда Паркер стало как-то совсем не по себе, и вовсе не потому, что она лезла не в свое дело. Просто казалось, будто она ворошила какие-то через чур болезненные раны.       — Да, Пенни, знаю. Все изменилось, и, как бы мне этого не хотелось, как прежде уже вряд ли будет. Я не знаю, что должно случиться, чтобы вернулся Стив, а без него не вернутся и остальные, — сообщила она. — Я не хочу на тебя давить, просто… Этому миру нужна защита, а Мстители разбежались, как тараканы. Мы все очень устали. Никто тебе этого не говорит, но все в ЩИТе возлагают на тебя большие надежды и переживают, ведь твоим наставником стал Тони.       — Он хорошо справляется, — поспешила встать на защиту мужчины Пенни. Она опустила взгляд, будучи уже не в силах выдерживать зрительный контакт со шпионкой.       — Да, но все равно все за тебя переживают. Он мог бы быть действительно идеальным наставником, но я, если честно, с трудом представляю, как он справляется с этим сейчас. Ты ведь сама видела, какой он был разбитый. Можешь себе представить, как все удивились, когда узнали, что Старк не закрылся в своей мастерской и не ушел в запой, а взялся за воспитания смены для нас. Он ведь не идеальный наставник, правда? Не злись на него, ему и самому несладко. — Она вздохнула. — Мне трудно тебя понять, Пенни, мне никогда не приходилось начинать этот сложный путь в таком сложном возрасте, но просто хочу, чтобы ты знала, что ты не одна. Не нужно взваливать все себе на плечи, ладно? Ты всегда можешь попросить совета или помощи у меня или у Тони. Или у кого-нибудь еще, — рыжая улыбнулась шире и легонько щелкнула Пенни по носу. — Не вешай нос. Идем, перекусим?       — Хорошая мысль, — поддержала идею Пенни, и они пошли дальше. Ее желудок требовал хоть какой-нибудь пищи, тем более что последнее, что в него попало — кексы с наркотиками. Так себе диета. От накатывающего голода девочка соображала не очень хорошо, поэтому была особенно рада оказаться на кухне Мстителей. Оказалось, что третий этаж в здании с логотипом организации был отдан под жилые комнаты, которые сейчас пустели. Наташа разогрела ужин, и девушки сели за длинный стол вдвоем. Пенни немного беспокоило, куда делся Старк, но показывать свое волнение не хотелось, поэтому она занялась едой. Только когда трапеза была почти закончена, девушка внезапно вспомнила: — Прости, ты не знаешь, почему меня не отправили в Кембридж прямо сейчас? Мне казалось, каждая минута играет роль.       — Я убедил Фьюри, что ты слишком устала. Завтра подъем в шесть утра, и пары придется пропустить, — раздалось позади прежде, чем Наташа успела ответить. Романофф закатила глаза и вернулась к своему салату. Тони подошел к столу и, остановившись рядом с Пенни, положил тяжелую ладонь ей на плечо. — Займешься поиском симбиота.       — Да, сэр, — кивнула Пенни. Она перевела взгляд на Наташу, но та только с тревогой смотрела на нее.       — Что за взгляд, Романофф? — поинтересовался Старк, хмурясь. Пенни больше всего хотелось сбежать куда-нибудь, но деваться ей было некуда.       — Да так, знаешь, просто, — уклончиво отозвалась шпионка, натягивая хитрую улыбку. Мужчина сжал плечо Пенни сильнее. — Наверное, я покажу Пенни свободную комнату. Все-таки уже поздно.       — Кстати об этом. Паркер, не хочешь немного размяться перед сном? Я собирался потренироваться, подумал, что ты составишь компанию, — заискивающим тоном предложил Старк, все так же сжимая плечо девушки. Она снова встретилась глазами со Вдовой, но та ничего не сказала.       — Я бы… да, пожалуй можно. Только мне нужно переодеться.       — Супер, я скинул Карен планы здания, она тебя проводит, — сообщил Тони, стремительно удаляясь. Когда на лестнице стихли его шаги, Пенни, наконец, выдохнула.       — У вас все в порядке? — поинтересовалась Наташа после короткой паузы. Пенни неуверенно кивнула и выдавила из себя улыбку. — Окей, дело твое. Идем, покажу тебе свободную комнату. Там должна быть сменная одежда.       Через несколько минут Паркер стояла перед дверьми в один из тренировочных залов, одетая в спортивные шорты и футболку. Ей было несколько не комфортно в таком виде, но другой подходящей одежды в шкафу в той комнате, которую ей предложили, не нашлось, поэтому выбирать не приходилось. Набравшись храбрости, девушка открыла тяжелую дверь и вошла. В просторном зале было пусто: никого, кроме Старка, который раскладывал на полу маты. Ее появление он не заметил, пришлось подойти почти вплотную и убедить себя, что ей показалось, как его взгляд задержался на ее голых коленях и бедрах.       Они начали с разминки. Пенни выполняла простые упражнения и постепенно расслаблялась. Ей нравилось, как тренировка отвлекала от проблем. У нее был безумный вечер, а впереди не так уж много времени на сон, но она все равно радовалась физической нагрузке, ведь завтра предстоит много бегать.       — Как тебе база? — неожиданно поинтересовался Старк, разминающий плечи, пока Пенни топталась возле гимнастической стенки.       — Тут классно, — честно ответила она и добавила, чтобы быть уж совсем откровенной: — Только пусто.       Он ничего не сказал, просто продолжил разминаться и смотреть куда-то выше ее головы. Пенни пообещала себе не принимать это на свой счет и вернулась к растяжке. В черепной коробке копошились мысли о событиях этого дня, и все никак не укладывалось все произошедшее. Фьюри попросил ее о помощи. Что же, это было здорово, и Паркер была нацелена приложить все усилия для того, чтобы выполнить его просьбу, хоть пока и смутно себе представляла, как искать симбиота. Да и сам симбиот. Приятного мало, если говорить начистоту. Пенни раньше не приходилось видеть инопланетян, тем более так близко, поэтому по поводу встречи с пришельцем она испытывала смешанные эмоции. В любом случае, надо было постараться.       — Спарринг? — предложил Старк, кивая на маты. Пенни задумчиво пожевала губу, но кивнула. Хоть Старк без костюма и был для нее не самым лучшим противником, но лучше уж так, чем никак.       Этот спарринг сильно отличался от их первого. Теперь Пенни уже кое-что умела, хоть ей и было далеко до уровня Старка, который уже несколько лет изучал боевые искусства и регулярно тренировался. Впрочем, у нее было большое преимущество: ее реакция. По большей части именно благодаря ей у паучихи получалось отражать удары, которые сыпались на нее один за другим, но атаковать самой все никак не удавалось. Наверное со стороны их поединок казался неловким и нелепым, потому что Пенни боялась случайно что-нибудь сломать своему наставнику, а он слишком нежничал, памятуя о недавнем наркотическом опьянении подопечной и об ее усталости в целом. Тони все еще сомневался, не зря ли предложил Фьюри впрячь в поиск сбежавшего симбиота Пенни. Не то чтобы он не верил в нее, но где-то на задворках сознания опасение за то, что девушка с заданием не справится, все равно было, и Старк старался убедить себя в том, что Пенни — умная и сильная девушка, и у нее обязательно все получится. И все же, что-то было не так с ней, и Тони, на самом деле, догадывался, в чем причина.       Они вроде как договорились выстраивать доверительные отношения наставника и протеже, но в какой-то момент все пошло совсем не так, как было задумано. И вот они не понимают друг друга от слова совсем, и вот он целует ее вдали ото всех, как будто спрятавшись от любопытных взглядов можно было спрятаться и от себя. И вот его тянет к ней неотвратимо и сильно, и он видит, что и ее тащит навстречу так, что бедная девочка не может сопротивляться, хотя и очень старается. Иногда Тони думал, что ему по большому счету плевать на то, что скажут Пеппер, Наташа, Стив, Роуди, Хэппи и все остальные. Но вот на что ему не было наплевать, так это на собственную совесть, которая зудела в затылке, напоминая, что ломать девочке жизнь — не лучший план.       Перехватив очередной удар Старка в воздухе, Пенни вывернула ему руку, и, опершись на нее, перевернулась в воздухе, обхватывая шею мужчины ногами. Получилось не так изящно, как она планировала, и в итоге оба повалились на маты. Паркер не успела выставить вперед руки, так как все еще держалась за кулак Тони, и в итоге больно ударилась носом.       — Знакомый прием, — прокряхтел мужчина, чувствующий себя вполне в своей тарелке между бедер у своей протеже. — Когда она успела тебе его показать?       — Не показывала, я сама захотела повторить, — пробормотала Пенни, тяжело дыша и начиная картавить от бьющего в крови адреналина и смущения. Она попыталась освободить ноги и избавить их обоих от этого неловкого положения, но получилось так себе: тело не слушалось, а Тони не особо помогал в этом деле. Он устало вздохнул, догадываясь, что распутаться сама непутевая подопечная не сможет. Горячая ладонь легла на бедро чуть выше колена, успокаивая. Старк скользнул ниже и мягко, без нажима и без спешки, развел колени Пенни в стороны. Услышал, как она задержала дыхание. Привстал на локтях. Подавил желание чуть податься вперед и коснуться губами шелковистой кожи возле острой девчачьей коленки.       — Еще есть, чему учиться, — заметил он и помахал пальцем возле своего носа. — Нос разбила.       Пенни коснулась пальцами липкой крови, стекающей из носа на губы. Перевела взгляд на футболку, уже запачканную багрянцем. От бьющих через край эмоций она даже не почувствовала боли.       — Простите, испачкала одежду, — поспешно извинилась она, оглядывая зал в поисках чего-нибудь, чем можно было бы заткнуть ноздри и остановить кровь. Тони закатил глаза:       — Да хрен с ней, можешь футболкой и физиономию вытереть. Я имею в виду, в порядке ли ты?       Паркер, сосредоточенно размазывающая тыльной стороной ладони кровь по губам и подбородку в попытках убрать это безобразие, замерла. Почему-то показалось, что спрашивал он вовсе не про разбитый нос. Она задумалась на минуту, слушая боль в переносице, которая начинала нарастать. Интересно, где на базе Мстителей можно в такой час найти обезболивающее? Доктор Чо уже наверняка ушла.       Конечно она не была в порядке, просто предпочитала не думать о самом важном большую часть времени. И теперь, когда директор Фьюри дал ей задание, она должна была с ним справиться. Потому что иначе она покажет себя как ненадежная, как недостойная, слабая и слишком юная. А еще потому что ответственность за ее косяк возьмет на себя Тони. Этот уставший мужчина напротив.       Ей так хотелось дать ему хоть немного покоя. Хотя бы иллюзию спокойной гавани, дома, семьи. Позаботиться о нем, позволить просто быть тем, кем он и был: мужчиной средних лет, который мечтал о спокойной старости и которую получить не мог. Пенни знала с самого начала, что не сможет его спасти. С того дня, как он появился в ее гостиной в квартире в Куинсе, как смотрел на нее, побитый и разбитый, как она, ведомая жалостью, согласилась ему помочь. С того, как согласилась надеть спандекс. Она сразу знала, что так будет. Им обоим нужен кто-то другой. И все же их тянуло навстречу так, как неотвратимо притягиваются небесные тела. Две галактики, которые однажды столкнуться и уничтожат друг друга. В конце обязательно кому-нибудь будет больно.       Пенни подняла на него глаза и улыбнулась уголком губ.       Она постарается сделать так, чтобы больно было ей.       Уголки ее губ дрожали, словно она собиралась расплакаться. Пенни поднялась и молча покинула спортивный зал, чувствуя на себе внимательный взгляд Старка. Она не в порядке, но уж лучше ему об этом не знать. Ей хотелось, чтобы этот мужчина верил в нее и знал, что она сможет сама понести ответственность за свои неудачи. И как бы она ни старалась не думать о возможном провале, мысли сами лезли в голову. Девушка поднялась на жилой этаж пешком, давая себе время успокоиться. Прежде чем пойти в выделенную ей комнату, умыться и лечь спать, она остановилась в просторной гостиной и шмыгнула носом, а затем еще раз вытерла и так перепачканной рукой рот.       На кофейном столике валялись журналы и какие-то документы, а на книжной полке стояли книги. И все же эта комната казалась необитаемой. Пустые диваны, выключенный свет, идеальная чистота, никаких следов пребывания живых людей, только декорации, которые так хотят казаться настоящими. Пенни вдруг подумала, что для Наташи Мстители были, вероятно, не просто командой и друзьями, но и семьей, которая развалилась.       А дом остался пустым.       — Смотрю, вы начали без меня, — без раздражения отметила Джесс, захлопывая за собой входную дверь. Дождь со снегом застал ее по дороге из общежития, и, не взглянув заранее на прогноз погоды, девушка не взяла с собой зонт. Поэтому теперь на ее пальто и волосах стремительно таяли снежинки, превращаясь в капли воды, впитывающиеся в рыжие локоны и шерсть верхней одежды. Девушка сняла пальто и повесила на вешалку, где пару часов назад висела куртка Пенни. Питер мельком подумал, что надо бы написать и узнать, все ли у паучихи нормально, но эта мысль тут же исчезла из его головы, когда рыжая посмотрела ему за спину и нахмурилась: — Я не поняла, где Уилл, Марагарет и Пенни?       — Эм, — Питер набрал в легкие побольше воздуха, внезапно осознавая, что правдоподобного объяснения не придумал, поэтому начал с правды: — Пенни пришлось уехать по срочным делам. А остальные… Я не знаю, что-то не могу дозвониться до Уилла. Наверное, опять поругались с Маргарет и бурно мирятся, — он хихикнул и тут же заткнулся, увидев, что губы рыжей даже не дрогнули в попытке улыбнуться в ответ. Похоже, его маленькую хитрость она совсем не оценила.       — Ты конченный или как? — рявкнула она, стаскивая кроссовки, в которых хлюпало. Не дожидаясь приглашения, редактор прошла в кухню и сунула обувь под батарею. — Дай мне сухую одежду и покажи, где ебаная ванная, — прошипела девушка, упирая руки в бока. Питер засуетился: кивком указал в направлении ванной комнаты, а сам пошел к себе в комнату на поиски чистой одежды. В коридоре он и не заметил, но брючный костюм редактора серо-голубого цвета довольно сильно пострадал, как и темно-оранжевая рубашка под ним. Парень замешкался, соображая, дать ей только футболку или еще и спортивные штаны, но в конце концов совесть победила похоть, и Питер сунул появившейся на пороге комнаты Джессике в руки свернутую одежду. Она закатила глаза и, развернувшись, пошлепала в ванную. Пошлепала, пожалуй, в прямом смысле, потому что носки, которые она еще не сняла, были насквозь мокрые.       Джессика отсутствовала довольно долго, и Максимофф уже начал думать, что она решила свалить от него через маленькое окошко в ванной. Дожидаясь ее, он протер шваброй пол в коридоре и кухне, где ходила девушка и оставила мокрые следы, прошелся несколько раз по комнате, оценивая степень беспорядка, вернулся в кухню и стал сверлить взглядом дверь в ванную. Все это было не очень похоже на Питера: обычно он чувствовал и вел себя увереннее, но с Джессикой у него все шло как-то через жопу, поэтому ничего удивительного в том, что сейчас он переживал, как мальчишка, не было.       Наконец она вышла из ванной, неся в руках свою влажную одежду. Питер успел заметить носки, которые она, видимо, застирала и повесила на сушилку для полотенец. Девушка прошла мимо и аккуратно развесила пиджак, рубашку и брюки на стулья. Пока она занималась этим, сжимая челюсть от злости, Питер рассматривал непривычную Джессику: одетую в его домашние штаны и футболку, которые были ей велики. Ее мокрые волосы кольцами лежали на плечах, оставляя на хлопковой ткани влажные полосы, а лицо, с которого она смыла остатки потекшей косметики, казалось совсем детским. Но как только она заговорила, Питер тут же вспомнил, что перед ним совсем не маленькая девочка, а все та же женщина с железным характером.       — Знаешь что я ненавижу больше опозданий? Я блять ненавижу, когда мои планы рушит какой-то дебил. Ты — кусок тупого говна, Питер! Почему нельзя было сразу сказать, что мы будем вдвоем, а не пиздеть про «небольшую тусовку»? Ой, я знаю. Боялся, что я не приду. Сука, я бы и не пришла, потому что мне уже остоебали твои подкаты. А теперь из-за тебя я попала под ливень, и тебе лучше бы помолиться за мой костюм. Ладно, хуй с ним, — внезапно успокоилась Джесс, не успев даже толком разогнаться. Она пожала плечами, и Питер сглотнул, глядя на то, как широкая горловина сползает вбок и на секунду показывается тонкая бретелька нижнего белья. — Все равно от стола я башку с пятницы не поднимала, а в общаге делать нечего. Понедельник, что б его.       Джессика обошла застывшего напротив юношу и сама включила электрический чайник. Он загорелся голубым и зашумел. Не обращая никакого внимания на Питера, девушка порылась в шкафах, достала большую кружку, которая принадлежала хозяйке дома, насыпала в нее заварки и спросила:       — Ты говорил про дурь. Что именно у тебя есть?       — ЛСД, — с готовностью ответил Питер, усаживаясь за стол. Рыжая ничего не сказала. Пауза затянулась достаточно, чтобы вода в чайнике начала закипать, и Джесс залила заварку кипятком. По кухне пополз запах трав и апельсина. Взяв кружку, редактор уселась на стул сбоку от Питера и поставила пятки на край сидения.       — ЛСД — это хорошо, — изрекла она, громко прихлебывая горячий чай. Сделав несколько глотков, она потребовала: — Дай носки.       Пока Максимофф ходил в комнату на поиски теплых носков, она выпила половину кружки и, уже натягивая опять же большие ей носки, пояснила:       — Не хочу заболеть. Сейчас много работы, нужно быть в форме.       — У тебя всегда много работы, — усмехнулся Питер. Постепенно он расслаблялся. В том, как они сидели сейчас на кухне, было что-то уютное, и ему это очень нравилось. Вообще-то он не помнил, чтобы в его жизни было нечто подобное.       А может, в его жизни просто не было Джессики.       Ему хотелось ее завоевать, и это было не то животное желание обладать, заполучить, присвоить, которое он обычно испытывал при встрече с красивой девушкой. Нет. Это гораздо больше напоминало азарт преступника, который собирается дочиста обчистить самую охраняемую сокровищницу, только Питер вовсе не хотел сбежать с награбленным, а надеялся, что ему позволят остаться. Быть может, если все будет в порядке, если они попробуют построить нормальные отношения, тогда, может, он бы даже остался навсегда.       Он знал, что первое восхищение, тот щенячий восторг, который он испытал, впервые увидев ее, вскоре утихнет. Что он узнает о ее демонах, о ее проблемах, о том, что мешает ей спать и жить. Знал, что придется рассказать ей о том, кем он является, и понятия не имел, как она отреагирует. Отношения это гребаная работа, а они оба слишком неадекватны для таких должностей. Питер все это прекрасно знал, и все равно был готов рискнуть.       — Ну, и где? — нетерпеливо спросила Джессика, с грохотом поставив кружку на стол. Питер торжественно кивнул на тарелку с кексами. Девушка нахмурилась: — Ты прикалываешься?       — Нет.       — Ты пизданутый, — закатила глаза рыжая и поднялась из-за стола. Она загремела посудой, достала вторую кружку и залила кипятком две порции заварки, после чего повернулась к парню и, не дожидаясь его, пошла в комнату. — Пошли, мне давно пора присоединиться к тебе в сказочной стране, у меня был на редкость дерьмовый день.       Они не стали включать свет в комнате Питера: на столе слабо светилась синим лавовая лампа, да из окна лился желтый свет от фонарей, этого было достаточно. Уселись прямо на пол возле разложенного дивана, поставив тарелку с кексами на стол и взяв по одному. Питер тихо включил музыку, и Джесс, укусив кекс, закрыла глаза.       — М-м, идеально, — пробурчала она, и поинтересовалась, прежде чем снова укусить: — Ты что, сам пек?       — Да, — подтвердил парень, неловко садясь рядом и кусая свою порцию. Он порадовался, что Джессика не спросила, почему он лопает уже второй кекс, потому что не знал, как объяснить ей свой метаболизм, ускоренный настолько, что ему хочется догнаться уже сейчас. Между ними было прилично расстояния, и Максимофф под знакомую приятную музыку вскоре снова расслабился. Все было нормально. Всего лишь вечер понедельника, когда он решил немного повеселиться, а компанию ему составила девушка, которая ему нравится. Полный порядок.       Джесс, доедая кекс и чуть ли не залпом выпивая полкружки чая, все еще чувствовала себя неловко. Она чувствовала, что Питер подуспокоился, но ее саму еще немного потряхивало. Допивая свой чай, она с горечью подумала, что ее жизнь похожа на гребаную карусель безумия. Одна херня сменялась следующей, а в перерывах рыжая пыталась отвлечься от всего дерьма на вечеринках. Вообще-то, прошлый год был хуже, чем этот, и хорошо, что об этом не знал Питер и крошка Пенни Паркер, потому что пожалуй, перед ними Джессике было бы реально стыдно. Она знала, что Уилл не расскажет никому про тот раз, когда он обнаружил ее в редакции в состоянии, граничащем с безумием, и она едва ли могла тогда назвать, сколько и чего выпила, снюхала и выкурила. Потом подобное повторялось, но страх снова опозориться оказался сильнее, и Джесс обнаруживала себя в бессознанке где угодно, но не на работе.       В этом году она вроде нашла выход. Ты не будешь надираться в слюни, если ты всегда немного пьян. Все видели, как она таскает с собой фляжку, но только Уильям смотрел на все это с нескрываемой жалостью, смешанной с осуждением. Это Джессику злило: она терпеть не могла оба этих чувства. И все же парень ей помог своим молчанием.       Все эти невеселые мысли накатили лавиной, и рыжая обняла себя за плечи, забыв, где и с кем находится. Возникло ощущение, что ее ждет вовсе не прогулка по сказочной стране, а суровый бэд-трип, но внезапно ей на предплечье легла прохладная сухая ладонь, и девушка вздрогнула.       — Плохо? — спросил Питер участливо, стараясь заглянуть ей в лицо. Джесс хотела скинуть его руку, но тело не послушалось, а время потекло в обратном направлении.       — Негативит, — кисло улыбнулась она, не глядя на парня. Чувствовать его прикосновение было приятно, но Питер, опасаясь навредить, сам убрал руку.       Он допил свой чай. На кухне тикали часы и гудел холодильник, но Джессику уносило течением музыки, в котором она растворялась. Постепенно все мысли тоже растворились вместе с ней, и стало хорошо. Питер откуда-то достал сигареты, прикурил одну на двоих, дал Джесс. Несколько минут они смотрели, как пляшет по стенам свет от лавовой лампы и курили одну сигарету на двоих, а потом рыжая спросила хрипло:       — Почему у тебя нет девушки?       Питер пожал плечами:       — Не знаю.       — Да кому ты стелешь, — Джесс легонько толкнула его в плечо, и он тихо рассмеялся. — Как будто если ты молодой, неглупый и симпатичный, ты не страдаешь, часами размышляя над тем, что с тобой не так, раз тебя такого замечательного никто не любит. Сидишь и думаешь: чем же я хуже других?       — И чем же я хуже других? — поинтересовался парень, радуясь, что язык его не подвел: самого Питера затрясло, когда он услышал из уст Джессики, что он «неглупый и симпатичный». Вообще-то, она не то чтобы была совсем не права, просто Питер предпочитал не слишком часто думать об этом, ведь у него был готовый ответ. И изменить что-либо было невозможно, но ведь девушка об этом ничего не знала. Она нахмурилась и недовольно напомнила:       — Это я у тебя спрашиваю.       — А ты? — вместо ответа перевел стрелки юноша, на что рыжая угрожающе прищурилась и слишком резко уточнила, давая ему шанс изменить суть вопроса и не начинать неприятный разговор, который мог перерасти в конфликт       — Что я?       — Чем ты хуже других?       — С чего ты взял, что я хуже? — ее голос дрогнул. Подобные разговоры она не очень любила и обычно старалась избегать, и вообще-то надеялась, что обдолбанный Питер с такими вопросами в душу не полезет. Но идиот-Питер, конечно, лез. Джессика терпеть не могла выворачиваться наизнанку, показывая всем подряд незаживающие раны, хоть и некоторые из них и так были у всех на виду. В каком-то смысле ей повезло с друзьями: никто у нее не спрашивал, почему же она одинока, вероятно, прекрасно понимая, что такой, как она, строить отношения не слишком-то просто, а может, находили другие оправдания в духе «нет времени». Джесс и сама грешила этим оправданием, хоть в глубине души наивно верила, что на настоящие чувства время всегда найдется. Питер смотрел на нее внимательным, чуть расфокуссированным взглядом, и, слегка нахмурившись, словно сам уже сомневался в своих словах, напомнил:       — У тебя же нет парня.       — Может, у меня есть девушка, — парировала рыжая, доставая из пачки сигарету, чтобы расслабиться. Она чиркнула зажигалкой, когда Питер серьезно спросил:       — А у тебя есть девушка?       Редактор с наслаждением затянулась, смакуя во рту горький дым, и с вызовом посмотрела на парня:       — Если я скажу «да», ты отстанешь?       — Да? — пожал плечами Питер, забирая из ее пальцев сигарету. Джессика проследила за тем, как его губы смыкаются на фильтре в непрямом поцелуе. Они оба зависли на минуту и очнулись, когда кусок пепла упал с кончика сигареты на пол между ними. Джесс тряхнула головой и ответила, прекрасно понимая, что он не отвяжется в любом случае:       — Нет.       Оба замолчали. Питер курил, наполняя комнату едким дымом, но никто из них этого не замечал. Джессика не любила просыпаться на утро после тусовок в прокуренных квартирах. Когда все пьяны, вам наплевать на правила. Вы чувствуете себя достаточно свободными для того, чтобы курить где угодно и использовать в качестве пепельницы хоть любимую чашку своей бабушки. Но наутро приходится столкнуться с неприятными последствиями вседозволенности, и оказывается, что в квартире совершенно нечем дышать, а край любимой чашки опалили, потому что кто-то не потушил окурок. Все любят свободу, но никто не любит платить за нее. Каждый раз, напиваясь или что-нибудь принимая, Джессика мечтала остаться пьяной навсегда, но главная проблема вредных привычек в том, что рано или поздно наступает утро. А утро как правило несет в себе неприятное состояние похмелья, отходняков, недосыпа и прочего, прочего, прочего. Ни одна тусовка не заканчивается приятно. В конце кому-то всегда плохо.       Конечно ей не нравилось, что в ее жизни так много этого дерьма. Но лучше спирт и наркотики, чем мысли и чувства. Рыжая слишком привыкла не показывать своих чувств, и знала, что у нее не получается не чувствовать совсем ничего. Она повернулась к Питеру и залюбовалась: парень сидел, откинув голову на край дивана, и в полумраке комнаты был отчетливо различим его красивый профиль. Максимофф открыл рот, продолжая мусолить потухшую почти скуренную сигарету, и спросил:       — Ты когда-нибудь занималась любовью под кислотой?       — Ты спрашиваешь, потому что хочешь показаться мне крутым и непредсказуемым? Я не стану с тобой спать, Питер, — лениво ответила Джессика таким тоном, каким родители объявляют своим детям, почему не могут купить им пони. Потому что мы не можем себе это позволить, Питер. Это обойдется нам слишком дорого, а наши ресурсы и так скоро себя исчерпают. Но у меня в пальто лежали несколько грамм еще чего-то классного, что дал мне Уилл недавно, и знаешь, я не люблю мешать, но мы могли бы… Чтобы ты не расстраивался, что не можешь получить то, чего больше всего хочешь. Люди принимают наркотики, чтобы почувствовать любовь, а ты больше всех хочешь быть любимым.       — Почему? Мы же уже целовались, в чем проблема, — напомнил Питер про ту вечеринку, где они впервые встретились лоб в лоб и, напившись, целовались, будучи не в силах вообще оторваться друг от друга. Для Джессики тогда это вообще ничего не значило: она постоянно с кем-то целовалась на вечеринках и вообще-то даже не помнила, как именно оказалась в объятиях этого парня. Она поцеловала его в ответ, потому что он ей понравился, и она не собиралась дать этой невинной симпатии перерасти во что-то большее. Девушка молчала, и мутант уточнил: — Просто секс.       — Для тебя это не просто секс, — покачала головой редактор. Питер не раз ясно дал понять, что она ему интересна и что он хочет с ней серьезных отношений. Когда любишь кого-то или кто-то просто очень сильно нравится, кажется, что будешь счастлив любой мелочи. Сначала сделать тебя самым счастливым человеком на земле может один взгляд объекта любви, но потом его становится мало. И вот ты уже согласен на одну — всего одну, что плохого?! — ночь вместе, но потом захочется ее повторить, а затем — чего-то больше, чем «просто секса». Джессика ненавидела отношения, в которых любит только один партнер, а второй позволяет себя любить. Мерзко. Как же это мерзко.       — Это мои проблемы, разве нет? — прервал ее размышления Питер. Обоим было трудно сказать, сколько времени тянулся их бессмысленный разговор, ходящий по лезвию ножа, и иногда Джессика вообще забывала, о чем речь и где она находится, уплывая куда-то далеко. Она снова повернула голову, чтобы посмотреть на него, и столкнулась с парнем взглядом.       — Ты втягиваешь в это меня, — прохрипела рыжая, чувствуя, что все катится в жопу. Она хотела думать, что это просто побочный эффект кексов, но теперь она не могла оторвать взгляд от этого юноши рядом. Джесс видела и знала многих мужчин, но никто из них не был похож на Питера. Он не был редким красавцем, не обладал сногсшибательной энергетикой или гипнотическим голосом, однако в нем было нечто, что наверное называется «харизма». Что Джессика хотела бы назвать «чертовщинкой».       Отрицать не имело смысла: он ей нравился, и лучшее, что она могла сделать для него — послать куда подальше. Не соглашаться больше на встречи, избегать по-настоящему, а не флиртовать. Если женщина хочет, чтобы мужчина ее оставил в покое — она не оставляет ему лазеек для связи с нею, а рыжая, сама того порой не замечая, оставляла Питеру подсказки. Глупая Джесс, с чего она вообще допустила мысль, что может быть счастливой. Все не так просто.       — Ладно, я перегнул. Хочешь, я расскажу тебе, почему у меня нет девушки.       Вы встречаетесь и нравитесь друг другу. Но только в сказках после этого наступает «долго и счастливо», а в жизни приходится возиться с дерьмом друг друга, притираться, привыкать, находить компромиссы, говорить, понимать, стараться. Чтобы разгрести их дерьмо не хватит и всей жизни. Она ответила резко, не зная, что он только что принял возможно самое важное решение в своей жизни, когда подумал о том, чтобы рассказать рыжей о своей мутации.       — Мне насрать, Питер.       Ей понравилось, как звучит его имя. А он продолжил так, как будто не услышал:       — А ты расскажешь, почему у тебя нет парня.       Он все еще надеялся на разговор по душам, но Джессика уже решила, что этого разговора не будет. Ей не хотелось услышать о том, что когда-то в школе некая особенная девочка разбила сердце Питеру и теперь он не может начать ни с кем отношения, потому что никто не будет так же идеален, как она. Не могла же она знать, что не всегда причина одиночества — истерзанная кем-то душа? И уж точно не могла знать, что Максимофф спрашивал не из праздного любопытства, а просто хотел сделать первый шаг к нормальным отношениям. Узнать, почему ей больно, почему она так яростно противилась ему и себе. Джессика набрала в легкие побольше воздуха и выпалила раздраженно:       — Потому что все парни — придурки вроде тебя, и я уж лучше буду одна, чем начну встречаться с кем-то просто для галочки, ясно? Отвали.       Питер, разумеется, не отвалил:       — А если ты встретишь кого-то особенного?       Он смотрел на нее своими маслянисто-черными глазами, в которые было невозможно не желать провалиться. В них было все: огонь и покой, и нежность, и похоть, и обещание понять и сделать все правильно. Джессика смотрела в ответ и не верила, не верила, что все это может сойтись в одном простом человеке, надломленном, нуждающемся в поддержке ничуть не меньше ее самой. Она видела подобное в мужчинах и раньше, но ни один не обещал ей абсолютного принятия, потому что невозможно любить безоговорочно.       Потому что не бывает никаких «особенных». Сказки о принцах и принцессах на то и сказки, и в реальной жизни нет «долго и счастливо», а есть «не сошлись характерами».       Сколько у них еще впереди боли, которую надо разделить на двоих, перемолоть, проглотить и выплюнуть. Два больных человека не могут помочь друг другу. Они утянут друг друга еще глубже на дно.       Над головой колыхались блики от лавовой лампы. Они были на самом дне, и над ними, над гладью воды, светила луна и самые яркие звезды.       Джессика потянулась вперед, осторожно положила ладонь Питеру на щеку и вздрогнула, когда он, закрыв глаза, совершенно спокойно, словно привык это делать, прижался к теплой руке. Спасательный круг. Его губы. В голове пронеслась глупая мысль. Наконец-то.       Они долго целовались, сидя на полу возле дивана, и Джессика не заметила, как перетекли на диван. Под ней сбилась простынь, но это не имело никакого значения. Хотелось сказать что-то глупое, нелепое, как-то разбить то странное настроение обреченного счастья, которое разлилось в воздухе, но они молчали, понимая друг друга без слов. Каждый момент ускользал, как песок сквозь пальцы, и растягивался в вечность, и каждое прикосновение, каждый поцелуй выжигался в памяти и тут же стирался. Ей хотелось запомнить каждое мгновение происходящего, но сознание предательски плыло и не задерживалось ни на чем. Девушка знала, что так бывает только когда ты обдолбан. Но если чтобы любить его вот так придется употреблять до конца жизни, то она согласна на такой расклад.       — Я должен тебе сказать, — Питер остановился, и вместе с ним остановился весь мир. Планета прекратила свое вращение, застыла огромным горячим шаром в холодном, необъятном космосе. Он ласково гладил ее голую спину, путаясь пальцами в давно высохших волосах.       — Я знаю, — перебила его рыжая, потянулась за поцелуем, промазала и проехалась зубами по подбородку. Это было нелепо, неловко, некрасиво. Но ей понравилось.       — Нет, я не об этом. Джесс, это важно, пожалуйста, послушай меня, милая.       У нее внутри что-то сжалось болезненно. Она вдруг подумала, что он может ее сейчас оттолкнуть, но эта нелепая мысль тут же растаяла, согретая ласковым «милая». В голове нарастала необъяснимая тревога, но глупое сердце требовало продолжать и не слушать, потому что ничего не было важнее этого парня и его теплых, нежных рук.       — Заткнись, Питер, — потребовала девушка, и он подчинился. — И я останусь с тобой.       Пожалуй, это было не совсем честно. Не сказать ей. Но с другой стороны, они не обещали друг другу чего-то большего, а Питер предпочитал не распространяться о своих способностях. Однако рассказать Джессике казалось чем-то жизненно необходимым. Почти таким же важным, как переплести ее пальцы со своими, и не стесняясь, не беспокоясь о мелочах, позволить себе просто уснуть, умереть, раствориться. Губами собрать ее слезы с бледных щек.       Он сжигал ее, обещая нелепое счастье, которого не бывает.       Утром, сидя на барном стуле в кухне Питера и натягивая кроссовки, Джессика думала, что в ее жизни было достаточно драмы и без прошедшей ночи. Она чувствовала себя прекрасно за исключением того, что сожаление выгрызло всю душу, однако сделать ничего уже не могла. Не то чтобы девушка собиралась сбежать, как в какой-то глупой мелодраме, но Питер спал, а ей пора было на занятия и в редакцию — возвращаться к своим прямым обязанностям. С самого утра на улице валил снег, что не особо-то радовало. Рыжая спрятала волосы под пальто, замешкалась, собираясь одолжить у Максимоффа шарф, но все-таки не взяла. Последний раз оглянувшись в коридор и ругая себя за надежду на то, что он появится в дверях собственной спальни, Джесс фыркнула, поджала губы и ушла, осторожно закрыв за собой дверь.       Снег шел тихо. Да и вообще в Кембридже стояла удивительная тишина, только под ногами хлюпала слякоть. Джессика раздраженно шагала к общежитию, решив пропустить первую пару, но принять душ, переодеться и позавтракать. Ее пугали последствия своего необдуманного поступка: предпочитая все держать под контролем, вчера рыжая выпустила из своих рук вообще все, упав в объятия надоедливому Питеру. Нужно было остаться, дождаться, пока он проснется, и поговорить, четко обозначив свою позицию. Пусть разговора по душам не вышло, прояснить ситуацию все равно требовалось. А она сбежала, испугавшись. Чего?       Чего ты испугалась, Джессика? Разве раньше не приходилось ставить на место одноразовых мальчиков? Она закусила щеку, надеясь, что боль отрезвит. Впрочем, тем утром по силе ненависти к себе с ней запросто мог посоревноваться Питер, проснувшийся один в пустом доме.       На базе Мстителей Пенни задерживаться не хотела, да и не пришлось. Собираясь ранним утром в Кембридж, она не встретила ни Фьюри, ни Нат, зато Старк лично посадил ее в вертолет с логотипом ЩИТа и едва ли не помахал рукой на прощание. Уже к завтраку она вернулась в университет, по пути забрасывая Уэйда сообщениями, на которые наемник, разумеется, не отвечал — спал. В столовой знакомых не обнаружилось, и Паркер, быстро позавтракав, забрала из комнаты костюм паука и отправилась в город, чтобы переодеться в какой-нибудь подворотне. Уилсон, слегка раздраженный ее назойливостью, перезвонил, когда она уже надела костюм и начала патрулирование. Выругавшись и не особо вникая в ситуацию, мужчина пообещал присоединиться как можно скорее.       Они провели день, слоняясь по Кембриджу, Бостону и окраинам в поисках неизвестно чего. Пенни реагировала на каждую тень, даже если Карен и не замечала вообще никакой активности, близкой к симбиоту. Уэйд сперва возмущался тому, что они ищут, сами не зная, что, но потом успокоился и искренне старался помочь. Этот день можно было бы назвать хорошим, но у Паркер просто язык не поворачивался. Все время она оставался ужасно напряженной, и даже попытки Уэйда ее развеселить не спасали. Ей так сильно хотелось не провалить это задание, но ничего не получалось, и провал, кажется, был неизбежен. К вечеру она была совсем измотана, хотелось принять душ, поесть и как следует выспаться, и Пенни, с трудом переборов чувство долга, вернулась в общежитие.       Настроение было хуже некуда. Девушка долго стояла под горячим душем, стараясь унять непонятно откуда взявшуюся злобу. С чего вообще Старк решил, что ей по плечу такое задание? Она понятия не имела, что делать, а на нее свалили ответственность. Теперь нужно не ударить в грязь лицом перед директором Фьюри и всем ЩИТом. Перед Наташей и мистером Старком в конце концов. А Пенни не знала даже, с чего начать. Она провела целый день в поисках симбиота и не нашла даже следа, даже намека — все усилия бессмысленны, ведь она не знает, что именно ищет, потому что никто не в курсе, как выглядит симбиот на носителе.       Пенни хлопнула дверью ванной. Вообще-то она не относилась к тому типу людей, которые крушат все вокруг, когда злятся, и такой жест с дверью был вызван накопившимся за день раздражением от собственного бессилия. Она взяла со стола смартфон и быстро набрала сообщение Старку, сообщив ему, что поиски успехом не увенчались, после чего опустилась в кресло и еще раз просмотрела данные, которые ей прислала доктор Чо. Все бесполезно — информации просто ноль.       Внезапно ей резануло по ушам резким высоким звуком, да с такой силой, что Пенни обхватила голову руками и зашипела. Чутье молчало, но в ушах после такого звенело знатно. Раздраженная, она раздвинула пальцами жалюзи, чтобы посмотреть, что происходит на улице, откуда раздался звук фонящего микрофона: мерзкий для обычного человека и совсем невыносимый для слуха Пенни. Не обнаружив ничего на спортивном поле, Паркер решительно подняла жалюзи, создавая кучу шума, и открыла одно из окон, высовываясь в него, чтобы увидеть аллею между полем и общежитием. Оказалось, не зря: там было, на что посмотреть.       На аллее, присыпанной снегом, который шел с утра и так и не растаял из-за снизившееся после полудня температуры, парни расставляли аппаратуру. От общежития тянулся удлинитель, на газоне уже собрали ударную установку, поставили несколько усилителей и синтезатор. На деревьях и на земле лежали гирлянды с крупными лампочками, горящими теплым светом. Все вместе выглядело здорово, а вокруг уже начинали собираться припозднившиеся с занятий студенты, заметившие необычное движение возле Губки. Пенни нахмурилась, рассматривая музыкантов, хотя было и так понятно, кто это, поэтому она только цокнула языком, когда в одном из них узнала Уилла. Он был одет в расстегнутую кожанку с меховым воротником, придерживал руками висящую на ремне гитару и негромко раздавал указания. Не дожидаясь, пока они начнут играть, Пенни вылетела из комнаты, как была, в футболке и пижамных штанах, и помчалась к соседней двери.       Через минуту ее настойчивого стука Гвен открыла.       — Ты чего? — недоуменно спросила она, изгибая тонкие брови.       — Ты видишь? — вместо ответа возмутилась Пенни и, обходя отступившую в сторону подругу, сама подошла к окнам. В комнате Гвен жалюзи были подняты, а тонкая тюль, висящая поверх них, одернута. Одно из окон было открыто.       — Вижу, — закатила глаза блондинка. — Но не то чтобы хочу видеть этот цирк.       В подтверждение своих слов она села в кресло, скрестив руки на груди. Пенни поджала губы и подошла к окну, высовываясь на улицу. Как раз в этот момент Уилл дал отмашку своей группе. Они заиграли вступление, которое, судя по всему, написали сами. Мелодия казалась гораздо более нежной, чем группа исполняла обычно, и сразу стало понятно, что это вовсе не обычное выступление. А когда Уилл запел, у Пенни внутри все похолодело от бешенства.       — Я нашел свою любовь.       Он перебирал пальцами струны, исполняя песню Эда Ширана, а из окон общежития высовывались любопытные девушки и парни. Где-то на четвертом этаже в окне показалась Маргарет, но Пенни этого не видела, зато слышала, как скрипит зубами от злости Гвен, сидящая у нее за спиной. Уилл пел про прекрасную и сильную девушку, в которую влюблен, и Паркер отчего-то было противно, потому что в его голосе не было слышно фальши. Она следила за его взглядом, за тем, как он скользит им по окнам общежития, замечает свою девушку и улыбается, продолжая петь для нее.       — Почему его нельзя просто выключить, — возмутилась Гвен. Начался второй куплет.       — Давай я закрою окно, — предложила Пенни, обеспокоенно оглядываясь на подругу. Та помотала головой.       — Пусть все против нас, я знаю, что все у нас будет хорошо, — стоило Пенни снова повернуться к окну, как она столкнулась со взглядом музыканта. Конечно, он не знал, что она видит, куда он смотрит, но сам определенно искал в этом окне Гвен.       До чего же идиотская ситуация. Он пришел петь красивую песню про любовь своей девушке, которой собирался сделать предложение, а ищет глазами другую. Пенни решительно не понимала, как можно настолько не уважать себя, своего партнера и девушку, к которой испытывал что-то.       Он отвел взгляд, стал смотреть куда-то в землю, начался припев. Пенни захлопнула окно, и стекло жалобно задребезжало. Теперь она была еще более злая, чем прежде, и несколько раз глубоко вздохнула, чтобы успокоиться. Помогло не особо. Она рывком задернула тюль, успев заметить, что на аллею выкатилась из общежития Маргарет. Больше смотреть на это представление не имело смысла. Паркер перевела взгляд на блондинку, которая все так же сидела в кресле, подперев голову руками.       — Ты в порядке?       Она не ответила. Пенни обошла кресло, остановилась напротив подруги. Взгляд Гвен остекленел, словно она хотела просто сделать вид, что ничего не происходит. От этой холодной обреченности в ее лице у Пенни по спине побежал холодок — почему-то показалось, что такая Гвен способна убить, а потом переступить и пойти дальше. Но наваждение длилось недолго: блик света в больших глазах девушки задрожал, а затем они наполнились слезами. Какой бы сильной она не была, эта нездоровая влюбленность ее ломала пополам.       — Она вышла к нему, да? — пробормотала она, едва размыкая пересохшие губы. Пенни не ответила. Ее рука опустилась на худое плечо Гвен, успокаивающе погладила. Блондинка подалась вперед, уткнулась лбом в живот Паркер и тихо, еле слышно завыла.