Хорошая девочка

      Пенни замерла, глядя на то, как на кончике пальца выступает крупная капля алой крови. По ощущениям укол почти сразу начал затягиваться, но красная горошина никуда не делась, а продолжала дрожать на белой коже. Из транса ее вывел голос Гвен:       — Эй? Ты в порядке? — блондинка обеспокоенно посмотрела на подругу и протянула ей салфетку. — Осторожнее, а то все пальцы исколешь.       Паркер машинально забрала салфетку и вытерла выступившую кровь. Был вечер воскресения, за окнами общежития бушевала непогода, ливень хлестал по жестяной крыше, создавая грохот, который другие на седьмом этаже может и не слышали, но от которого у Пенни болела голова. Дождь полоскал деревья и брусчатку и кажется смывал события последних дней. Кембридж прятался за тугой стеной дождя, но было ясно, что на утро он станет другим: обновленным, чистым, снова уютным и приветливым студенческим городком. Девушки сидели в комнате у Гвен и пришивали на одежду красные буквы «А». У Пенни, для которой рукоделие всегда было настоящей пыткой, получалось из рук вон плохо. Стежки выходили неровными, и буква искажалась, превращаясь во что-то невразумительное. Но вообще-то важнее было само ее наличие на черной футболке, поэтому девушка упрямо продолжала шить, стараясь не обращать внимания на то, что у блондинки получалось пришить букву к своему кружевному боди практически идеально, хотя это уж точно была более трудная задача.       Паучиха почти не помнила прошедшие выходные. Безумная гонка остановилась, потому что силы закончились. Последние пару дней она спала, ела, валялась на кровати с Уэйдом и смотрела сериалы и документальные фильмы про коал. Наемник сам пару раз выбирался в город, чтобы принести еды и проверить ситуацию на улицах, а Пенни выпускала разведовательных дронов по округе, но сил на то, чтобы самой влезть в спандекс, определенно не оставалось. Она чувствовала, что облажалась, накосячила по-крупному, что ее обязательно ждет выговор от Фьюри и разочарованный взгляд от мистера Старка, но сейчас девушку все это волновало не слишком. Проблемы следовало решать по мере их поступления, и если ЩИТ молчит, то и она будет молчать. Может, они решили совсем списать ее со счетов, и со дня на день приедет хмурый Хэппи, чтобы забрать костюм.       Ей было плевать. Она ни с чем не справлялась и чертовски устала, поэтому все это просто не имело никакого смысла.       К тому же, были и другие дела. Например, делать этот драматичный жест вместе с Гвен. Вряд ли в университете, куда поступают только одаренные интеллектом молодые люди, у кого-то возникнет вопрос, почему на одежде двух студенток появится алая буква, но в то же время Паркер почему-то сомневалась в том, что кто-либо оценит протест и смелость ее подруги по достоинству. Впрочем, сомнение в успехе этой затеи не мешало поддержать Гвен, которая хоть и держалась, определенно была не в порядке. Не каждый день узнаешь, что для парня, в которого влюблена, ты всего лишь одна из. Не известно, сколько девушек было в списке Уилла, но легче от этого незнания не становилось, да и к тому же, стал бы он вести учет своих интимных побед, если бы их было хотя бы меньше десяти? Все это было гнусно.       — Слушай, Пенни, ты не обязана делать это вместе со мной, — внезапно начала блондинка, завязывая узелок и отрезая нить. Она расправила кружевное белье на коленях, оценивая свою работу и давая себе паузу, чтобы собраться с мыслями и продолжить. Следовало сказать это сразу, а не только сейчас. — Я имею в виду, — она повернулась к Пенни, — что Старка все-таки уважают, по-настоящему тебя никто не будет гнобить. Я не хочу, чтобы ты спровоцировала кого-то, ведь ты как-никак публичная личность. Будет некрасиво, если из-за меня у тебя серьезно испортится репутация.       — Да какая я публичная личность, — Пенни тоже закончила пришивать свою букву и оторвала нитку зубами. — Даже если парочка желтушных сайтов напишут, что я устроила акцию в поддержку своей подружки-блудницы, мне без разницы, — отмахнулась девушка.       Уголки губ Гвен дернулись в улыбке, но вышло все равно как-то вымученно. После возвращения из похода она тоже почти никуда не выходила. Слухи расползаются в университете с поразительной скоростью, и сомневаться в том, что уже все в курсе случившегося в горах, не приходилось. Гвен привыкла к слухам еще в школе, ведь там она была одной из популярных девушек, а чем ты ярче сияешь, тем больше даешь поводов очернить себя. Но теперь все это вышло на какой-то совершенно иной уровень, и больше всего она опасалась, что дурная репутация среди студентов скажется на ее учебе или отношениях в семье. При одной мысли о взволнованных родителях у нее темнело в глазах. Поэтому необходимо было противостоять слухам, а лучшая защита — это, как известно, нападение.       И несмотря на то, что ей было спокойнее от того, что Пенни ее поддержала, Гвен просто не могла не переживать за нее. Для крошки Паркер подобное было в новинку, кроме того, из-за связи со Старком она действительно могла пострадать. Все-таки Уилл хоть и был звездой, то только в университете, и до Тони Старка ему было, как до Луны. Впрочем, переживать стоило не только за это. В последнее время Пенни было не узнать. Апофеозом ее странного поведения стала драка с Эдди: тогда блондинка всерьез испугалась, что они друг друга поубивают, настолько яростно они дрались, и наверное, если бы не вмешался профессор Хэк, эта стычка точно бы закончилась чьей-то смертью. Однако тему драки с Броком Гвен не поднимала. Ей хватало того, что под глазами подруги залегли глубокие тени, а кожа посерела, не говоря уже о боевых ранах, спрятанных под пластырями.       Блондинка вздохнула и остановила Пенни, которая пыталась разгладить криво пришитую букву, положив свою ладонь поверх ее.       — Эй. Давай я поправлю? — Паркер посмотрела на нее устало, но кивнула. Аккуратно забрав у нее из рук футболку, Гвен распустила несколько особенно неаккуратных стежков и вдела в иголку новую нитку. Набравшись смелости, она произнесла дрожащим голосом: — Слушай, Пенни, я знаю, что ты что-то от меня скрываешь. Я же не слепая. Но я не в обиде. Наверное, у тебя есть причины на это, поэтому…       — Ты моя подруга, — перебила ее Паркер и задержала дыхание, чтобы не заплакать. Сердце безумно заколотилось от страха, но она была спокойна и благодарна Гвен за ее обычно несвойственную молодым девушкам мудрость в таких вопросах. Другая бы давно устроила скандал на почве недоверия. — И если бы могла, я бы рассказала тебе все. Прости.       — Все в порядке, просто знай, что всегда можешь ко мне обратиться, и я постараюсь тебе помочь. Ты ведь помогаешь мне, — блондинка улыбнулась и отрезала нитку, а затем подняла футболку в воздух, демонстрируя свою работу. — Готово, завтра будем блистать.       — Да уж, — усмехнулась невесело Пенни. Не терпелось увидеть как вытянется кислая физиономия Гарри.       Еще только покидая комнату Гвен, Пенни поняла, что что-то не так. По всему телу прошла дрожь, а когда она открыла дверь в свою комнату, волосы на затылке зашевелились. Девушка закрыла за спиной дверь и обвела глазами комнату, заранее зная, что увидит.       На столе лежал знакомый конверт.       Провинция Цинхай, Китай, лето 1988 года       В Цинхае стояло изнуряющее душное лето. Тяжелый горячий воздух дрожал над раскаленной землей, которая больше напоминала пустыню. Разумеется, при такой сухости ни о каком богатом урожае речи не было. Сколько бы фермеры и хозяева огородов ни поливали свои грядки, трещины на земле не затягивались. Жара была чревата для провинции голодной зимой, но Элиота это не слишком заботило.       В старом ангаре, который стал для него пристанищем еще с начала весны, даже в такую жару было прохладно. На старом столе, покрытом облупившейся краской, лениво вращался вентилятор, раздувая листы лежащей рядом раскрытой книги. Кроме Элиота, здесь была только худая серая кошка с порванным ухом, которую Золотой Дракон не чурался подкармливать. Парень выглядел пугающе-спокойным, но он был напряжен и выжидающе смотрел на приоткрытую дверь ангара. Иногда он уставал пялиться в одну точку и осматривал стены, которые его соратники уже успели обклеить плакатами, и сложенные вдоль стен коробки с не скоропортящимися продуктами, оружием и прочим. Вообще-то, ангар не был укреплен или как-то защищен, но все знали — лучше не переходить дорогу Золотому Дракону и его банде.       Наконец из-за стен ангара послышался визг шин, захлопали двери и донеслись разговоры. Элиот медленно выпрямился, напряженно глядя на открывающиеся двери ангара. Внутрь ввалились несколько возбужденных парней, болтающих и смеющихся; двое из них тащили под руки хрупкую девушку, на голове у которой был холщевый мешок.       — Заткнитесь, — рявкнул Элиот, и все тут же замолчали. Он кивнул на стул, стоящий на пустой площадке в глубине ангара, и девушку неосторожно толкнули к нему. Элиот дождался, пока несопротивляющуюся девушку привяжут покрепче, затем подошел к ней, двигаясь резко, как натянутая струна. Не в силах больше ждать, он сдернул мешок с ее головы. Черные волосы взметнулись в воздух и разметались по лицу. Элиот наклонился, осторожно убрал растрепанные пряди с кукольного личика девушки. Волосы липли к ее взмокшему лбу, щеки раскраснелись, ее глаза были опухшими от слез, а рот немилосердно завязан тряпкой, но даже в таком состоянии он видел, какая она красавица. Многие азиатские женщины мечтают о такой внешности, но Сайю Го щедро наградила природа.       Элиот развязал ей рот.       — Что тебе надо, урод?! Деньги моего отца? — тут же выпалила она, и ее глаза мгновенно заполнились слезами. Элиот хмыкнул и выпрямился.       — Мне не нужны деньги, Сайя, — ласково сообщил он, и она непонимающе уставилась на своих похитителей, переводя взгляд с одного на другого. В банде Золотого Дракона собрались не только китайские ребята, согласные с его взглядами, но и белые, но Сайя все равно не ожидала, что сам Цзиньлун будет рыжим парнишкой. Впрочем, менее опасно он от этого не выглядел, и Сайя опасалась его уже потому, что члены его банды смогли выкрасть ее из-под носа у отца.       — Видишь ли, Сайя, твой отец, господин Го, — Элиот сделал паузу, закрывая дверь в ангар до конца. Внутри воцарился полумрак. — Забрал то, что когда-то принадлежало моей семье. Поэтому я забрал у него то, что принадлежит ему, — спокойно изрек он, поворачиваясь к ней. Его движения изменились, стали более плавными, медленными и уверенными. Сайя сглотнула ком в горле. Она ожидала, что ее ударят и потребуют от отца выкуп, как это и могла сделать небольшая городская банда, покусившаяся на дочь главаря самой влиятельной в провинции группировки. Но Элиот снова наклонился к ней и сказал тихо, но уверенно:       — Теперь ты — моя женщина, Сайя. Теперь и навсегда.       Ей хотелось плюнуть в его слишком спокойное лицо с правильными, резкими чертами. Сердце билось, как раненая птица, но Сайя и сама была птицей — пойманной, запертой в клетке, и хоть в тот момент в ней еще была жива и сильна надежда на спасение, Элиот знал, что Сайя — его первая настоящая победа, а значит, он не расстанется с ней никогда. Она будет всегда напоминать ему о том, кто он такой и чего заслуживает, она будет красивой наградой за смелость и силу.       За последние полгода изменилось многое, но важнее, что изменился сам Элиот. Он больше не боялся и точно знал, что доказать что-то можно только силой.       Элиот не просто исполнит волю своего отца, он станет великим не только в Китае. Его имя будут знать все, но никто не осмелится произнести его вслух.       — Ты облажалась, Паркер, — произнес директор Фьюри со вздохом. — Я очень, очень огорчен. Мы возлагали на тебя большие надежды. Планировали, что ты возглавишь новый состав Мстителей. Но теперь это даже не обсуждается. У тебя такой наставник. Выдающийся, один из лучших. А ты не можешь справиться даже с простейшим заданием. Я разочарован, напрасно мы в тебя поверили.       — Сэр, пожалуйста, — Пенни сделала шаг навстречу, но кажется, не приблизилась к Фьюри ни на дюйм, — Я… я хочу быть Мстителем. Я достойна, правда. Я со всем могу справиться, я просто не знала, с чего начать, у меня вообще не было никаких зацепок. На меня столько всего навалилось, я просто пыталась все успеть, и тут еще этот… Мандарин.       — Мандарин даже не твой враг, — нахмурился Фьюри и покачал головой. — Его даже не существует, Старк убил его несколько лет назад.       — Нет, нет. Сэр! Я все объясню, вы должны мне поверить!       Коридор базы Мстителей поплыл куда-то в сторону, а сама Паркер потеряла равновесие и упала на колени.       — Пенни? Это ты?       Сердце сжалось. Она подняла голову, с трудом осознавая, что на ней красно-синий спандекс. Трудно было определить, где они находились, но вокруг горели огни и шумел город, и все звуки доносились словно бы из-под ватного одеяла откуда-то снизу, а здесь, наверху, только свистел в ушах ветер. Впрочем, где это «здесь»? В нескольких шагах от нее стояла Гвен, парусом надувалось ее голубое платье, напоминающее морскую пену, и неласковый ветер трепал ее кудри. Ее лицо исказила гримаса, а из глаз катились слезы, которые бушующий ветер тут же уносил.       — Почему ты просто не можешь доверять мне? — сказала блондинка еле слышно.       — Я просто пытаюсь тебя защитить, Гвен, пожалуйста, — Пенни сделала шаг к подруге, но та сорвалась вниз, словно ее сдуло ветром. Не задумываясь ни на секунду, Паркер шагнула с высоты следом за ней, выпуская паутину в тщетных попытках поймать девушку, пока ее фигурка не исчезла в темноте. Пенни продолжала падать, истерично всхлипывая и задыхаясь от воздуха, заполняющего легкие, и все еще нажимала на кнопку, пытаясь выстрелить паутиной, но падение все не заканчивалось, а костюм, в который она была одета, исчез. Теперь она просто падала в сплошной темноте, задыхаясь от собственного бессилия и слез.       Раздается звон битого стекла где-то далеко, Пенни застревает в паутине, бьется в ней, как муха, пока та не рвется. Она снова падает, больно ударяясь спиной, и с трудом разлепляет глаза, осматриваясь, пока боль расползается по всему телу горячей и колючей волной. Пальцы загребают что-то холодное. Снег. Он повсюду. Темно. Где-то шумит город, но вокруг только каменные надгробия, торчащие из сугробов. Одно прямо перед ней. Пенни холодно, снег обжигает кожу, но она все равно подается ближе, чтобы прочитать надпись на камне и в очередной раз задохнуться от страха.       «Энтони Эдвард Старк».       В голове звучит ледяной голос профессора Хэка:       — Будь ты героем, может, он бы остался жив.       — Нет, — Пенни едва размыкает губы и не слышит собственного голоса. — Нет.       Она тянется вперед, моргает, хочет убедиться, что ей не кажется, как вдруг в воздух поднимается сноп снега, и прямо перед ней возникает до боли знакомая рука. Репульсор на ладони, красно-золотой металл. Она хочет закричать, но горло словно сдавило. Паркер пытается отползти подальше от восстающего из могилы Железного Человека, но тело плохо слушается. Он поднимается в полный рост — проржавевший, изгнивший; половина шлема отломана и виден череп, в глазнице которого копошатся черные пауки.       Пенни хочет убежать, но тело словно примерзло к земле. Ноги ватные, руки свинцовые, в горло будто налили чистого спирта. Она не может пошевелиться, потому что привыкла ему повиноваться. Он нависает над ней, поднимает руку, сердце его мертво, но репульсор загорается синим, издавая характерный звук — нарастающий гул.       Пенни садится на кровати, со свистом вдыхая через рот.       В ушах звенит, и затекшие руки колет, но спасительный кислород заполняет легкие. Она в панике оглядывается по сторонам, и требуется несколько минут, прежде чем Пенни поймет, где находится и что она дышит. Просто кошмар. Просто страшный сон. Девушка на негнущихся ногах плетется в ванную, где умывается холодной водой и слушает рваное биение своего сердца. Медленно досчитав до десяти, Пенни оседает на холодный кафель и закрывает лицо руками. Ей так страшно, как не было еще никогда. Сон прошел, но первобытный ужас, сковавший ее, все еще держит за горло.       Если так продолжится дальше, то все, кто ей дорог, рано или поздно умрут по ее вине. Мандарин запретил рассказывать о нем Старку, и не то чтобы Пенни хотела соблюдать его запреты, но цена была слишком высока. В послесловии он весьма непрозрачно намекнул, что прекрасно знает, где живет и как выглядит Мэй. И теперь Пенни разрывало на части от собственной беспомощности перед этим психом. Если бы он угрожал Гарри или Гвен, паучиха могла бы хоть как-то их защитить, но тетя была в другом городе, за много миль от нее, и Пенни не знала, как иначе ее обезопасить. Она не знала, что делать. Все катилось к черту, и Паркер не могла это остановить.       Она так и не уснула больше. Еще раз перечитала письмо Мандарина, не веря тому, что он рассказывал о своих планах, и еще больше не веря в то, что не собиралась даже попытаться его остановить. О чем речь, если она не в состоянии даже найти симбиота и выполнить простейшее поручение ЩИТа. Может, она просто не подходит для этого. Не зря же она столько времени была уверена, что укус паука — просто ошибка.       Пенни сожгла письмо, безразлично наблюдая за тем, как желтые языки пламени лижут почерневшую бумагу в кружке. Она достала смартфон, открыла диалог со Старком, но, так ничего и не написав, заблокировала экран, бессмысленно уставившись на свое отражение в черном стекле. Ей нечего ему сказать, кроме как «простите, но лучше бы мы с вами никогда не встречались». Из отражения в экране на нее смотрела какая-то другая Пенни Паркер — измученная, уставшая, разбитая и не собравшаяся. Разве этого она хотела?       Несмотря на то, что на сборы у нее было времени более чем достаточно, к завтраку Пенни все еще выглядела, мягко говоря, не очень. Она надела черную футболку с алой буквой и черные брюки, мечтая слиться с толпой, что впрочем было бесполезно, ведь ее все равно заметят из-за нашивки на груди. Денек обещал быть не из легких, ведь после занятий ее ждало наказание с Эдди в библиотеке за сорванный поход. Им предстояло расставить свежую партию литературы по стеллажам, и хоть Пенни понимала, что вряд ли все пройдет гладко, наивно надеялась, что они просто как можно скорее сделают всю работу и пойдут каждый по своим делам. Обувшись, девушка вышла из своей комнаты и подошла к двери Гвен. Постучала. В ответ — только тишина, но через полминуты дверь приоткрылась и в щели появилось лицо Гвен.       — Я не могу в этом выйти, — сообщила она. Пенни без труда открыла дверь полностью и проскользнула в комнату. Гвен выглядела непривычно, но поразительно. Несмотря на то, что она всеми силами пыталась казаться вульгарной, все равно одежда не могла сделать из нее девушку легкого поведения. Напротив, теперь она была словно настоящей, без обертки в виде костюма прилежной ученицы, а смелой, красивой и уверенной. Под мешковатыми рваными джинсами виднелись колготки в сетку, а на ногах вместо привычных аккуратных туфлей были тяжелые берцы. Зато сверху на ней было только черное боди из плотного кружева, открывающее острые плечи. На груди в том же месте, что и на футболке Пенни, красовалась красная буква.       — Ты выглядишь как супер-звезда, которую все хотят, но никто не получит, — резюмировала Пенни, оглядев ее. — Только накинь что-нибудь сверху, голые плечи делают тебя уязвимой, а это сейчас лишнее.       — Точно, ты права, — кивнула Гвен, доставая из шкафа свободную кожаную куртку и надевая на себя. Она тряхнула уложенными в привычные локоны волосами и снова посмотрела на Пенни: — Я даже не знаю. Я ведь пойду на пары, меня все увидят. Вдруг подумают что-нибудь не то?       — Ты выглядишь прекрасно, — улыбнулась Паркер. — Я буду с тобой.       — Ладно, да, так и есть, я классная, я справлюсь. Я уже все решила, отступать поздно, — девушка снова кивнула, соглашаясь сама с собой, последний раз взглянула на себя в зеркало и открыла дверь. — Идем на завтрак, я страшно голодна.       На них пялились в коридоре. По большей части, разумеется, на Гвен. Она шла уверенно, словно по подиуму, вздернув горделиво острый подбородок, насупив брови и сжав губы. В целом вид у нее был такой, что сразу становилось понятно — стоять у нее на пути не следует, и наверное поэтому студенты едва ли не расступались, заметив ее. А Пенни смотрела на все это и не понимала, откуда у блондинки столько сил. Какие-то парни посвистели ей вслед, большинство девушек смотрели с осуждением и презрением, но некоторые — одобрительно. Кто-то перешептывался, но Гвен, кажется, ничего этого не замечала, продолжая идти в столовую с таким видом, словно шла одновременно и на пьедестал за золотом, и на эшафот.       В столовую они вошли в самый разгар завтрака, когда просторное помещение было забито студентами со всех курсов и факультетов. Не то чтобы вся толпа притихла, но на Гвен смотрели, и кто-то даже выкрикнул нечто оскорбительное. Девушки взяли завтрак и направились к любимому столику, за которым уже сидел Озборн. Впрочем, Гарри к своему завтраку еще даже не притронулся, что показалось Пенни подозрительным. Все вокруг и чутье говорили о том, что что-то случилось, но она еще не понимала, что именно.       — Вы чего так вырядились? — вместо приветствия поинтересовался Гарри, выгибая бровь. — Что за отсылки, сегодня вроде не день рождения Готорна и даже не день его смерти.       — Это протест против сплетен. Гвен показывает, что для нее это не имеет значения, и она сама нацепит на себя знак легкомысленной особы раньше, чем ее окончательно затравят, — с готовностью пояснила Паркер, плюхаясь на свободный стул рядом. — Предвосхищая твои вопросы, я просто за компанию, к тому же, все равно все считают, что я нахожусь в какой-то неприличной связи с мистером Старком. И да, мы серьезно.       Озборн закатил глаза, но потом все же рассмеялся.       — Что ж, вы выбрали неподходящий день. Прости Гвен, но сегодня сияет другая звезда, — сообщил он, успокаиваясь.       — В каком смысле? — нахмурилась блондинка.       — Вы что, не видели? — девушки недоуменно переглянулись и пожали плечами. Гарри снова закатил глаза и повернул к ним смартфон, снимая открытое на экране видео с паузы. — Сегодня ночью всем на студенческую почту пришло.       Видео было не самого лучшего качества, но все же снятое не совсем на тапок. В кадре находилась кровать, освещенная настольной лампой достаточно хорошо. В тени были различимы силуэты двоих людей, судя по всему, парня и девушки, но понять, кто это, не представлялось возможным, пока девушка не переместилась на кровать. Пенни узнала ее сразу, едва на девичье лицо упал свет лампы. Это была Маргарет, растерянная и заплаканная, но все же не сопротивляющаяся происходящему.       Паркер вцепилась пальцами в столешницу, не замечая, как дерево скрипит под ее руками. Парень, стоящий в тени, еле слышно о чем-то говорил с блондинкой, пока та не кивнула согласно. Затем он подошел к камере — из-за того, что он закрыл собой источник света и в кадр так и не попало его лицо, было по-прежнему невозможно понять, кто это — и взял камеру в руки. Теперь второй персонаж остался полностью за кадром. Маргарет, улыбаясь какой-то неадекватной улыбкой, принялась раздеваться, и очень быстро видео приобрело весьма неприличный характер.       — Выключи! — первой не выдержала и рявкнула Гвен, сама нажимая на паузу. — Это Уилл с ней?       Гарри пожал плечами. Судя по длительности ролика, который они не посмотрели даже на треть, это было вполне полноценное хоум-видео. Пенни, красная как рак от смущения и злости одновременно, судорожно искала в толпе студентов глазами Маргарет и Уилла. Наконец, она обнаружила их сидящими за дальним столиком одних. Они о чем-то говорили, наклонившись близко, видимо, чтобы окружающие не подслушали их беседу. Судя по тому, какой бледной казалась Маргарет и каким раздраженным Уилл, разговор у них складывался не совсем приятный.       — Никто не знает, если я правильно понял. Вроде бы Маргарет говорит всем, что это их видео с Уиллом, но все это как-то странно. Конечно, у нас тут плетутся интриги, но кому могло понадобиться всерьез выкладывать такое видео с Маргарет, это ведь переходит все границы, — рассуждал Озборн, убирая смартфон в карман. — В любом случае, это так себе ситуация. Может быть серьезный скандал, и вероятно, это повлияет на карьеру Маргарет и все такое. Как бы из института не выгнали, — подытожил он невесело.       — А «Дейли Бьюгл» уже как-то прокомментировали? — поинтересовалась Гвен, которая тоже теперь сидела бледная, как полотно, и дышала чаще.       — Еще нет, но…       — Но сейчас прокомментируют, — перебила парня Пенни, первой из их компании заметив приближающуюся к стеклянным дверям столовой Джессику.       Ее было сложно не заметить. Она выглядела не просто злой, а разъяренной. Полы ее распахнутого пальто от быстрого и резкого шага развевались за ее спиной не хуже супергеройского плаща, и следом за ней бежал Нэд, по дороге теряя какие-то бумаги, которые прижимал к груди. И редактор, и ее правая рука выглядели весьма растрепанными — судя по всему, они если не неслись сюда пешком из редакции, то по крайней мере от метро или остановки уж точно. Впрочем, это вовсе не добавляло Джессике комичности, особенно в тот момент, когда она с грохотом распахнула двери и ворвалась в столовую, заорав:       — Кто это сделал?!       В столовой стало почти совсем тихо, и все присутствующие повернулись ко входу, чтобы посмотреть на того, кто нарушил их спокойный завтрак. Только теперь Пенни заметила, как лицо редактора покрывается красными пятнами гнева, а на виске вздувается вена. Девушка тяжело дышала и переводила уничтожающий взгляд с одного студента на другого, видимо, выискивая виновницу торжества. Обнаружив Маргарет, редактор уверенно зашагала к ней. Следом засеменил Нэд, проталкиваясь сквозь толпу.       — Я никому не позволю раздуть из этого ебаный скандал, — заявила Джесс, забираясь на попавшийся на пути стол. — Маргарет Мортон не потеряет карьеру и место в МИТ из-за того, что какой-то мудак прислал нам всем это видео. Не имеет никакого значения, с кем она на этой записи. Мужчины каждый день просят у нас интимные фотографии и предлагают записать на видео, как мы с ними занимаемся сексом. И даже когда они говорят, что им нужно это только для себя, все равно показывают наши фотографии своим друзьям. А после расставания сливают их в сеть, словно это что-то постыдное. Вы изваляли любовь в грязи.       Уилл смотрел в стол, истерично дергая под ним ногой, а Маргарет хлопала ресницами, словно не верила, что кто-то за нее вступился. В то же время по столовой побежал шепот, и Пенни заметила, что некоторые девушки согласно кивают и поджимают губы. Джессика сделала паузу, чтобы забрать у Нэда стопку листов.       — На месте Маргарет могла оказаться любая из нас. Сегодня вечером, на крыльце главного здания. Горн МИТ проведет пикет в поддержку мисс Мортон.       Девушка бросила пачку бумаги к потолку, и листовки разлетелись вокруг. В мгновение ока тишина разбилась и в столовой стало очень шумно: все разом заговорили, листовки поднимали и ловили, чтобы передать друг другу. Джессика спрыгнула со стола и быстро подошла к столику Маргарет и Уилла. Впрочем, разговаривать с ними она не стала, а вместо этого залепила Уильяму хлесткую пощечину.       — Долбоеб, она твоя девушка, как ты вообще мог допустить это? Ты блять отвечаешь за нее, хрен ли берешь на себя обязательства если не можешь их выполнять.       Пенни не стала смотреть на их разборки, тем более что редактор развернулась и зашагала обратно к дверям. Одну из листовок кто-то передал в руки Гвен, и Пенни взглянула на нее. На белом листе бумаги было всего несколько слов и хэштег: «Я не твоя игрушка. #этомоглабытья».       — Мы пойдем, — безапелляционно заявила Гвен, сжимая листовку чуть дрожащими пальцами и глядя куда-то сквозь нее. Паркер и Гарри промолчали. Никто из них не возражал.       Пары прошли, как в тумане. Пенни едва ли не засыпала на ходу, и только навязчивые мысли о Мандарине, которые постоянно зудели где-то на периферии сознания не давали ей отключиться прямо на лекции. Конечно, это был всего лишь сон, но почему-то ей действительно казалось, что ей никто не поверит. Когда по стране прокатилась волна взрывов, Пенни было пятнадцать, и до укуса паука оставалось еще два года, и она тогда понимала, что происходит нечто ужасное. Она знала, что Тони Старк может справиться с пришельцами из космоса, но понятия не имела, как он победит террористическую организацию. Люди всегда страшнее всего.       Тогда, если она правильно помнила, историю как-то замяли. Вроде бы Старк нашел и убил настоящего лидера организации, а актера, исполнявшего его роль, посадили в тюрьму. Нужно было как-то осторожно выяснить у Старка, как там все произошло на самом деле, но Паркер понятия не имела, захочет ли он вообще ей что-нибудь рассказывать после того, как она провалилась с поимкой симбиота. Путаясь в паутине собственных мыслей, она все никак не могла решить, что ей делать, а время безвозвратно и неизбежно утекало сквозь пальцы. В любую минут мог позвонить Фьюри или, что еще хуже, Старк, и ей нужно будет придумать для них новую отговорку.       Занятия закончились. Паркер с неохотой поплелась в небольшую библиотеку факультета математики на третьем этаже, где ей вместе с Броком предстояло отбыть наказание, когда ее смартфон зазвонил.       — Мисс Паркер? Это Хелен Чо, — раздался в трубке знакомый женский голос. Пенни вздохнула и забралась на подоконник, решив, что лучше поговорить с доктором прямо в пустом коридоре, а не перед Эдди, который наверняка развесит уши.       — Здравствуйте, доктор Чо. Что-то случилось?       — Да, мне удалось узнать кое-что важное. Если я не ошибаюсь, то симбиоты питаются сильными эмоциями, как правило, негативными. Ненависть, злость, что-то такое. Не знаю, можно ли научить их получать энергию из других эмоций, думаю, это зависит от носителя и от того, как он сможет договориться с симбиотом, — рассказала доктор. Пенни насторожилась и прижала смартфон ближе к уху, чтобы ничего не пропустить.       — В каком смысле договориться? — пробормотала она.       — Полагаю, симбиоты вполне разумные существа, но пока не могу сказать, как именно они общаются. Вероятно, им для этого нужен носитель. Исходя из этого, предположу, что симбиоты нарочно будут подталкивать своего носителя к тем ситуациям, в которых он получит как можно больше эмоций. Думаю, сейчас носитель должен быть раздражителен, излишне жесток, возможно, ввязывается в драки или даже готов убивать, если еще этого не сделал. Надеюсь вам это поможет, — продолжила Чо. У Пенни закружилась голова. Паутина в ее голове распутывалась ниточка за ниточкой, и все вставало на свои места в абсурдную, но такую правильную картинку.       — Доктор Чо, спасибо, — Пенни спрыгнула с подоконника, чувствуя, что у нее еще есть шанс. Конечно, она может и ошибиться, но лучше попробовать решить эту проблему, чем не делать вообще ничего. Она либо справится, либо окончательно провалится, но в любом случае следует проверить теорию. Девушка быстро зашагала к дверям библиотеки.       — Мисс Паркер, боюсь, это не все. Это так же всего лишь предположение, но думаю, вам лучше знать, просто на всякий случай. Симбиоты весьма специфически реагируют на тех, чей геном отличается от генома обычных людей. Думаю, они хотят соединиться, видят в таком человеке потенциально хорошего носителя. Поэтому они способны оказывать определенное влияние на те эмоции, которые испытывает приглянувшийся им человек. Я хочу сказать, что меня обеспокоила реакция на ваше появление того симбиота у нас в лаборатории. Возможно, вы для них как десерт, ваша злость особенно их привлекает. Хочу сказать, будьте осторожны, если в последнее время вы испытывали приступы агрессии или вроде того, имеет смысл вспомнить ситуацию, в которой…       Дальше Пенни не слышала, уши словно заложило. Она открыла тяжелую дверь библиотеки, понимая, что уже не успеет переодеться в свой костюм. Впрочем, времени на это и так не было, она слишком долго позволила симбиоту разгуливать среди студентов. Пора было с ним покончить.       О да, она испытывала приступы агрессии в последнее время. Пенни вспомнила, как неконтролируемо плыло ее сознание, когда они с Эдди катались в снегу, и какое тягучее наслаждение она испытывала, разбивая своим кулаком ему лицо в попытках стереть наглую и счастливую улыбку.       Брок сидел на стуле, положив ноги на стол, а вокруг него стояли коробки с запакованными свежими книгами. По всей видимости, они его интересовали мало. Парень поднял на Пенни маслянистый, безумный взгляд, острые уголки его губ поползли вверх. Конечно, он понял, что она догадалась. Пенни сбросила вызов и убрала смартфон в карман брюк, лишь на периферии понимая, что разобьет устройство. Мысли постепенно и неизбежно застилало только одно животное желание, первобытный инстинкт, бороться с которым было нельзя.       Она глубоко вздохнула и прошла в помещение, останавливаясь перед стойкой библиотекаря, которая сейчас пустовала. Сделав над собой усилие, девушка разомкнула пересохшие губы и спросила звенящим от напряжения голосом:       — Где библиотекарь? Кто-то ведь должен проконтролировать, как мы проводим наказание.       Эдди молча посмотрел на нее исподлобья. Он выдерживал долгую, напряженную паузу, потянулся к ближайшей к нему коробке, и конечно заметил, как Пенни напряглась. Но он всего лишь достал верхнюю книгу и открыл ее, задумчиво полистав новые хрустящие страницы. В воздухе запахло свежей типографской краской, и этот запах немного успокоил Пенни: так же пахло в редакции студенческой газеты, и эта ассоциация сработала как своеобразный якорь, возвращающий ее из искаженного злобой мира в обычный. В этом обычном мире напряженный, как натянутая струна, Брок смотрел сквозь страницы, делая вид, что вообще не услышал вопроса девушки.       — Вышла, — наконец сказал он на выдохе. Переведя дыхание, парень неприветливо добавил: — Так и будешь там стоять? У нас дофига работы.       Она проходит в комнату глубже, останавливается на безопасном расстоянии от коробок с книгами и от самого Эдди. Пенни кажется, что вокруг перестали существовать все звуки, кроме стука сердца парня, который смотрел на нее так спокойно. И в это спокойствие можно было бы поверить, если бы не учащенное дыхание и пульс такой быстрый, словно Брок бежал марафон перед тем как прийти отбывать наказание. Но важнее было то, что в его темных глазах за напускным спокойствием плескалась сдерживаемая злость и холодное безумие. Пенни хмурится, лихорадочно соображая, как поступить, и не может отвести взгляд и разорвать зрительный контакт. Она как загипнотизированная смотрит, как размыкаются его сухие губы. Эдди выдыхает — ему тоже уже не до диалогов, и он едва сдерживается от того, чтобы кинуться на нее первым.       — Наконец-то до тебя дошло, — язвит он, закусывая губу добела. Парень говорит медленно, словно каждое слово дается с трудом, и его голос звучит хрипло. — А дошло ли до тебя, что это я трахнул Маргарет и разослал всем наше веселое видео?       Пенни прищуривается, недоверчиво смотрит на него, словно ждет, что он скажет, будто бы это шутка. Но Брок только самодовольно улыбается и расслабляет галстук. Его движения плавные, но даже на расстоянии она чувствует, как он напряжен. На нем белоснежная рубашка и темно-синий пиджак, и Пенни тошнит от этой холености, которая так ему идет и так идеально сочетается с разбитой рожей. Наверное, после слияния с симбиотом у него тоже усилилась регенерация, потому как почти все следы их потасовки в горах выглядят практически зажившими. И все равно Паркер странно приятно видеть на красивом лице следы той боли, которую она ему причинила. Ее накрывает приливами ярости, исходящими от него, и контролировать их все сложнее.       — Ублюдок больной, — шепчет Пенни почти не слышно, берет в руки ближайший стул и подпирает дверь, чтобы никто не вошел. Она поворачивается к нему и поднимает руку с шутером. Первым делом отправляет сообщение Фьюри. — Зачем ты это сделал? — спрашивает девушка уже громче, с помощью Карен взламывая камеры в помещении и зацикливая картинку. Охранникам плевать, чем там занимаются два наказанных студента в библиотеке, никто не заметит даже через полчаса. Достаточно времени, чтобы все прояснить и дождаться приезда агентов ЩИТа.       — Любил ее, — пожимает плечами Брок с таким видом, словно сделанное особо ничего не значит. Пенни думает, что если бы он ее любил по-настоящему, то никогда не позволил бы себе подобного гнусного поступка, но потом понимает, что любовь — слишком сильное чувство, которое порой принимает на редкость уродливые формы. Эдди говорит, и его голос звенит от напряженного ожидания: — Но ты не ревнуй, кувыркаться с ней оказалось не так интересно, как с тобой. А я ведь даже тебя не замечал особо, крошка Паркер. Ну, может уже подойдешь ко мне? Или скажешь, что тебе не понравилось то, что мы делали в горах?       Он дышал через рот и был весь напряжен, готовый в любую секунду кинуться первым, и все же продолжал ждать ее действий. Мелькает здравая мысль, что нужно просто связать его паутиной и дождаться приезда ЩИТа, но потом Эдди вскидывает брови. Пенни срывается с места.       Она стреляет паутиной, цепляется ею за его сложенные на столе ноги и дергает на себя. От неожиданности Эдди падает на пол, ударяясь попутно об стул спиной и затылком. Паркер тянет его к себе, парень цепляется руками за коробки, попадающиеся на пути, но только переворачивает одну из них, высыпая содержимое на пол. Прежде чем девушка успевает ухватиться за его ногу, получает подошвой ботинка в живот. Она сгибается пополам, пятится назад, пока он не загоняет ее в проход между двумя стеллажами. Пенни очень хочет соображать хоть сколько-нибудь трезво, помня о словах доктора Чо, но стоит встретиться с Броком взглядом, как мозги отключаются сами собой.       Он бьет ее в лицо, и Пенни башкой выбивает несколько книг с полки. Пока она пытается прийти в себя, Эдди уже оказывается сзади. Его согнутая в локте рука весьма неласково обнимает ее шею, и Паркер хрипит ему в предплечье от нехватки кислорода. К взмокшей спине прижимается чужое горячее тело, перед глазами начинают скакать круги, и Пенни на ощупь находит какую-то книгу. Стараясь вложить в удар побольше силы, бьет куда-то назад, и, судя по звуку, попадает по носу. Хватка сразу ослабевает, но в голове все еще шумит. Во рту странный вкус железа и озона.       Паркер не дышит, а продолжает хрипеть, воздух со свистом проходит в легкие. Она бьет его в челюсть, разбивает губу, они нелепо толкаются, как пьяные, Эдди хватает ее за волосы, тянет вниз, Пенни к своему стыду стонет слишком громко, давая ему понять, что ей больно. В ней бьется уже не сердце, а по меньшей мере огромный барабан, иначе объяснить, почему где-то в солнечном сплетении так болезненно пульсирует удовольствие, смешанное с болью, нельзя.       В следующее мгновение Пенни сносит целый стеллаж, который падает и превращает библиотеку в домино, где книжные стеллажи складываются, как карты. Поднимается чудовищный грохот от падающих книг и стеллажей, но они его не слышат, слишком увлеченные друг другом, слишком сосредоточенные на биении сердец друг друга, которые гремят в ушах. Пенни успевает только заметить взметнувшиеся в воздух полы пиджака, когда Эдди замахивается для удара. Он нависает над ней. Тяжело дышит на нее химозной арбузной жвачкой. Какие-то бесконечные несколько секунд они смотрят друг другу в глаза, потом Эдди хрипит:       — Ты — Паучиха, да? Давно дралась с тем, кто равен тебе по силе? — он самодовольно вскидывает подбородок. У него по лицу течет кровь из носа и из разбитой губы, и он размазал ее, случайно нарисовав по одной щеке нечто вроде кривой улыбки. — Наверное даже тренироваться нормально не получается, боишься партнеру череп проломить, я прав?       Пенни упрямо молчит, не собираясь доставлять Эдди удовольствие этой бессмысленной беседой. Парень наклоняется к ней, и она, поддаваясь инстинкту, который ею руководит, хватается за свисающий галстук. Брок опускается на груду книг, устраивая свои колени по сторонам от ее бедер, и Пенни думает, что совсем ничего не соображает, когда накручивает атласную змею галстука на свой кулак, заставляя его опускаться еще ближе. Ее обдает смесью запахов крови, пота и чужого возбуждения от драки. Зрение уже не фокусируется на его лице, дыхание смешивается, он первым преодолевает оставшееся расстояние, чтобы яростно впиться зубами в ее нижнюю губу, и Паркер успевает почувствовать вкус жвачки на своих губах.       Все происходит очень быстро: Пенни бьет Эдди по голове старым изданием какого-то справочника, достаточно тяжелым, чтобы парень повалился на бок без сознания. Почти одновременно с этим кто-то немилосердно ломится в двери, которые быстро сдаются, распахиваясь. Библиотека наполняется людьми в черной униформе, эмблему на которой Пенни узнает без особого труда. Она медленно поднимается. Ноги дрожат, ее все еще переполняет злость, но теперь уже все кончено. Брок лежит мордой в книги, и в воздухе все еще пахнет адреналином.       — Мисс Паркер, — к ней подходит агент Колсон. Он выглядит серьезным и озабоченным, но на его губах — улыбка, обещающая, что все будет в порядке. Пенни смотрит на него растерянно. Кулаки еще сжимаются. — Кто-нибудь знает, что вы здесь?       — Да, — Пенни еще косится на лежащего без сознания Эдди, на кучу людей в костюмах и форме ЩИТа. Голова кружится, она облизывает губы снова и снова, не понимая, почему во рту так пересохло. — Все. Мы были на наказании, — выдавливает она из себя.       — Хорошо. Не беспокойтесь, я здесь, чтобы все уладить. Скажем, что вы отлучились куда-нибудь, например, в дамскую комнату, да? И пока вас не было, Девушка-Паук со всем разобралась, — голос Колсона звучит как из-под воды. Пенни кивает — ей вообще плевать.       — Вашу мать, дайте ей уже кто-нибудь успокоительное, — требует знакомый голос, выдергивающий из ватного дурмана. — Эй, я привез тебе кое-что, детка.       Тони подходит к ней, ставит рядом кейс с костюмом и прикасается к ее перемазанной кровью щеке своей теплой, сухой ладонью. И напуганная Пенни инстинктивно прижимается к его руке, потираясь щекой.       Последние полчаса Пенни словно наблюдала за происходящим со стороны, а не принимала непосредственное участие. Ей дали успокоительное и заставили надеть спандекс, чтобы сфотографировать рядом с Эдди, вокруг которого едва ли не искрится воздух. Его заковали в какие-то специальные наручники и заткнули рот, поэтому он только метал на нее злые взгляды из-под насупленных бровей. Потом его забрали, а Пенни ускользнула, чтобы спокойно переодеться и как следует умыться.       Она едва не подпрыгивает на месте, когда выходит из кабинки и видит Старка, небрежно облокотившегося об одну из раковин. Девушка ничего не говорит, просто подходит к раковине, открывает холодную воду и капает из дозатора на ладонь пахнущего чем-то сладким мыла. Методично намыливает руки, тщательно смывает пену, затем умывается холодной водой, отмечая, что последняя потасовка с Эдди оставила на ней свои следы. Нужно как следует отдохнуть, чтобы все поскорее зажило.       Девушка поворачивается к своему наставнику. Между ними пара шагов, они смотрят друг на друга открыто и прямо, и Паркер где-то на периферии разума поражается своей смелости, но быстро понимает, что это просто адреналин и усталость после случившегося. Завтра Эдди Брок и Девушка-Паук станут героями всех новостей как минимум в Бостоне и Кембридже, и Пенни надеялась отсидеться в своей комнате, чтобы не видеть свою фотографию с поверженным носителем симбиота и комментарии Тони Старка на первой полосе. Это ведь даже ни капли не ее заслуга. Пенни вздыхает.       Тони шмыгает носом, переводит взгляд куда-то за ее спину, затем смотрит на потолок, на пол, на ее пальцы, которыми она сжимает фаянс раковины, наконец снова возвращается к ее глазам. Сердце предательски вздрагивает, и Паркер нелепо злится на себя за то, что не может злиться на него. Она вспоминает, как вся подалась навстречу его простому, ничего не значащему прикосновению, и краснеет от стыда. Как же нелепо очевидна ее глупая влюбленность.       — Как давно вы знали, что симбиот выбрал Эдди как носителя? — выдыхает она и, начиная нервничать, облизывает губы. Вкуса арбузной жвачки больше нет, и Пенни отмечает, что от этого открытия испытывает облегчение. Старк молчит долго, и не ясно, то ли он собирается с мыслями, то ли просто не хочет говорить. Впрочем, он ведь и не уходит никуда, поэтому Паркер терпеливо ждет, повернувшись к нему всем корпусом.       — Практически сразу, как они слились, — наконец отвечает мужчина неохотно.       — Понятно, — говорит Пенни безразлично. После драки наступило какое-то странное опустошение, и даже несмотря на волнительное присутствие Старка, она все еще словно наблюдает за всем со стороны. — Что с ним будет?       — Его изучат, — все также неохотно отзывается Старк, скрещивая руки на груди, закрываясь от нее. — Если он научится контролировать симбиота, вернут в университет.       Паркер не спрашивает, что будет, если он не научится, потому что ей не хочется даже думать о таком исходе. Эдди будет в порядке, иначе и быть не может. А вот Пенни, наверное, может совсем забыть о доверии к себе. Теперь к ней никто не будет относиться серьезно. Точно не после того, как она не справилась с простейшим заданием, и смогла кое-как решить проблему только когда ей рассказали буквально все. Тут бы даже полный идиот догадался.       Она вытирает руки, выбрасывает бумажное полотенце и выходит в коридор, оставив кейс с костюмом Старку и не попрощавшись с наставником. У нее нет сил, чтобы носить спандекс. Пока она так слаба, она не заслуживает носить красно-синий костюм.       Только оказавшись на улице, Пенни вспоминает, что оставила пальто в здании. Впрочем, сейчас это ей совершенно безразлично. На душе скребут кошки, а в груди шебуршится тревога. Не обращая внимания на растрепанные волосы и температуру воздуха, она плетется к Губке и поднимается на крышу.       Здесь довольно сильный ветер, и она почти сразу жалеет о том, что гуляет в одной футболке. Решение вернуться в комнату кажется еще более привлекательным, когда Пенни понимает, что на крыше уже кто-то есть. Впрочем, просто развернуться и уйти становится слишком не прилично, потому что сидящий на пластиковом стуле почти возле самого края крыши парень поворачивает голову в ее сторону и подслеповато щурится.       — Выглядишь дерьмово, — замечает Уилл и с усмешкой интересуется: — Тоже Джессика по морде дала или просто плохой день?       Паркер ничего не отвечает. На самом деле ей кажется, что она сохранила бы спокойствие, даже если бы он предложил сигануть с крыши. Но парень только кивает на кучу стульев, сваленных один на другой чуть в стороне. В теплое время года на крыше обустроена лаундж-зона, но сейчас здесь только ненужная мебель и ветер. Пенни молча берет один из стульев и садится рядом с Уиллом. И только поудобнее устроившись, она понимает, на что смотрит парень.       Под ногами раскинулся стадион, набережная и река Чарльз, красная от отблесков заката. Солнце садится где-то слева, отражается в высотках Бостона. Небо все цветное, но если поднять глаза чуть выше, можно увидеть, что оно уже становится неприветливо-стальным и вот-вот укроется черным покрывалом ночи, по которому рассыплются звезды. А пока горит оранжевое зарево, и широкая багровая полоса стынет над шпилями башен и крышами домов, черными силуэтами заставшими на горизонте. Город гудит и шумит, он беспокоен, он живет, а здесь, на крыше общежития, словно оторванной от всего мира, тихо. Пенни втягивает носом холодный воздух и прикрывает глаза.       Ей уже в общем-то плевать на холод, главное, что все от нее наконец отстали. И как бы ни ела совесть, если она сожгла письмо, значит, никакого Мандарина и не было. Конечно, утром Пенни вновь будет искать пути решения этой проблемы и информацию о террористе, но сейчас все не важно. И плевать, что будет с Броком и его симбиотом. Тони Старк поступил с ней как-то совсем уж некрасиво, и Пенни понятия не имела, как снова вернуть их отношениям доверие, потому что теперь о нем и речь не шла. Она не знала, что делать. Одна проблема решилась, но появились новые, да и старые никуда не исчезли.       Но сейчас это не важно. Важен только закат над рекой и ветер, который успокаивающе облизывает свежие ссадины на лице.       — Я знаю, что это не ты с ней на том видео, — неожиданно даже для самой себя говорит Пенни. Наверное, потому что странно просто так сидеть рядом и молчать, хотя по большому счету никакого дискомфорта она не испытывает. Уилл отзывается неохотно, не отрывая глаз от горизонта, спокойно улыбаясь, как довольный кот:       — Откуда?       — Это не важно, и мне плевать, можешь не верить, — огрызается Пенни. Парень молчит, и Паркер, прикидывая, что другого случая поговорить может и не выпасть, добавляет: — Просто не понимаю, почему ты это не прекратишь.       Уильям не отвечает, достает из нагрудного кармана плотной рубашки небольшой металлический портсигар, сует между губ тонкую самокрутку и предлагает открытый портсигар Пенни. Та мотает головой, хоть у нее и возникает мимолетное малодушное желание затянуться, просто чтобы окончательно расслабиться. Уилл молчит еще какое-то время, пока ищет по карманам зажигалку. Пенни в этом молчании спокойно.       — Ты говоришь так потому, что твоя подружка влюблена в меня, — наконец отвечает парень, чуть шепелявя из-за зажатой между губ самокрутки.       — Я говорю так, потому что ты причиняешь боль не только двум девушкам, но и себе, и на это нет ни единой объективной причины, — почти сразу парирует Пенни, прекрасно понимая, что лезет не в свое дело, но слова сами срываются с языка. Может, Уиллу некому сказать об этом, а может, он слишком самоуверенный, чтобы слушать близких, и тогда был шанс, что слова в общем-то посторонней Пенни подействуют на него. Он чиркает колесиком зажигалки, затягивается, и в сторону Пенни ветер несет сладкий вишневый дым. Вместе с ним Уилл выплевывает:       — Отвали, ты ничерта обо мне не знаешь.       Это было справедливо. Пенни действительно почти ничего о нем не знала, но ее нелепая вера в людей не позволяла просто вписать его в графу «ублюдков» и поставить крест. Человек, который создает что-то прекрасное, просто не может быть плохим. Она повернулась к нему, следя, как он затягивается. Что в нем находили другие девушки? Та же Гвен? Уилл не казался Пенни каким-то особенным, но ей было жаль его, потому что надломленным он определенно был. Ему было больно, она чувствовала это почти физически, и не могла никак понять, зачем он прячет это за бравадой и напускной суровостью. Не выдержав, Уилл внезапно поделился:       — Я просто не хочу, чтобы все разваливалось, а оно крошится прямо у меня в руках. И что бы я ни делал, становится только хуже.       Пенни закрыла глаза. Ей показалось, что она чувствовала нечто похожее, только проблемы у нее были несколько иного толка. А вот бессилие — все то же. Отвернувшись от парня, она посмотрела на реку. Ночь все больше накрывала Бостон, и наверное, следовало им заканчивать этот странный разговор, были и другие дела. Поэтому Паркер, не особо раздумывая над словами, что так и просились с языка, выпалила:       — Так почему ты не пошлешь все к черту и не начнешь сначала? Я не имею в виду, что ты должен обязательно встречаться с Гвен. Просто прекрати причинять боль себе и всем, кто тебя любит.       Ответом ей снова был ветер с вишневым дымом. Уилл докурил, бросил бычок на бетон и шаркнул по нему подошвой ботинка. Затем он поднялся, стащил с себя кожанку и кинул на Пенни со словами:       — Ты ничего не понимаешь, тупица. Ты даже с одеждой по погоде справиться не можешь, зачем ко мне лезешь. Подрасти сперва, — несмотря на грубость, слова его прозвучали беззлобно. Пенни в нос ударил запах теплого меха, которым была подшита куртка внутри, и чего-то сладковато-свежего, видимо, парфюма. После смеси пота и крови, которыми несло от Эдди, запахи куртки музыканта показались просто божьей милостью. Пока девушка выпутывалась из брошенной на нее одежды, Уилл уже успел подняться со стула и направиться к выходу на крышу. Пенни подскочила, чувствуя, как на ее плечах нелепо болтается кожанка, и какое-то время просто смотрела, как ветер раздувает рубашку Уилла. Помолчав, он все-таки сказал негромко, но Пенни услышала:       — Мне просто страшно.       С полминуты они смотрели друг на друга, потом уголок его губ дернулся, и Пенни кисло улыбнулась в ответ. Скула отозвалась неприятной болью.       — Идем. Нам нужно на пикет в поддержку твоей девушки, — вместо ответа напомнила Пенни. Вообще-то сил еще хоть на что-то у нее совершенно не оставалось, но ноги сами понесли. Они заглянули в ее комнату, где Пенни, стараясь не смотреть на оставленный на кровати кейс с костюмом, накинула пальто, расчесалась и заклеила свежие ссадины. Плевать на Уилла и на всех остальных, но Гвен не должна видеть ее в таком виде. До главного здания они шли молча, но Пенни было достаточно и того, что Уилл тащился рядом. Почему-то в этот момент она как никогда остро ощущала то одинаковое жертвенное отчаяние, с которым они оба, такие непохожие, жили.       У главного здания собралось достаточно студентов, и вокруг пикетирующих уже ходили некоторые преподаватели, которые, видимо, дожидались вышестоящего руководства. Пенни еще на подходе к крыльцу подумала, что в этот понедельник слишком много событий для одного дня в одном университете. В основном возле главного здания находились девушки, но и парней тоже было достаточно: многие держали в руках листовки, которые Джессика разбросала утром в столовой, у некоторых были транспаранты с феминистскими лозунгами. Из толпы выделялся стоящий чуть в стороне парень, в котором Пенни узнала Нэда. Он держал большой транспарант с крупной надписью «МИРНЫЙ ПИКЕТ в поддержку нашей подруги МАРГАРЕТ». Сама виновница торжества тоже была здесь: она стояла рядом с Джессикой, которая крепко сжимала ее руку. Джессика, разумеется, находилась в самом центре событий: она забралась на принесенный откуда-то стол и кричала в мегафон. Ее голос отражался от соседних зданий, и создавалось впечатление, что девушку слышно во всем городе. Уилл кивнул Пенни и двинулся к рыжей и своей девушке, пробираясь сквозь толпу. Впрочем, долго находиться в одиночестве Паркер не пришлось: Питер оказался рядом неожиданно и конечно, запыхавшийся. Вопросов, откуда он взялся, у нее не возникало.       — Привет, — улыбнулся парень, поправляя расстегнутую клетчатую рубашку под тяжелой даже на вид дубленкой. Рубашка, видимо, была призвана придать более солидный вид и спрятать футболку с логотипом Pink Floyd, но получалось так себе. Пенни кивнула в знак приветствия. — Кстати, ты извиняй, что так вышло с кексами, я не хотел, чтобы у тебя были проблемы. Старк не сильно орал?       — Порядок, — улыбнулась Пенни, бросив взгляд на Питера. Тот серьезно кивнул. — Нет, он все понял, так что нормально. Ты как?       — Наблюдаю за бешенством Джессики, — закатил глаза Максимофф. — По делу конечно, но все равно такое чувство, что она готова во что угодно нырнуть с головой, лишь бы не говорить со мной.       — У вас что-то случилось? — поинтересовалась Пенни, выискивая глазами в толпе Гвен, но светлая макушка все никак не попадалась на глаза. Мутант поморщился, на его лице отобразилась целая гамма чувств, но в конце концов он изрек со вздохом:       — Я понятия не имею, что не так.       — Ты не видел Гвен? — перебила его девушка прежде, чем он пустился в рассуждения. Питер снова закатил глаза:       — Вот почему бы меня не выслушать, у меня, может, накипело? Она там где-то должна быть, — махнул он рукой в сторону пикета. — Кстати, слышал про симбиота, ты молодец.       — Да, спасибо, там все… не так просто, — Пенни неопределенно пожала плечами.       — Поболтаем потом, — подмигнул Питер и просвистел куда-то в сторону главного здания. На Кембридж окончательно опустилась ночь, и зажглись фонари. Пенни какое-то время наблюдала за пикетом, подойдя поближе, но все же оставаясь в стороне. Продолжалось это не так долго, как могло бы: вскоре к крыльцу подъехала служебная машина, видимо, руководство института вернулось из ЩИТа после разбирательств с Эдди. Действительно, из автомобиля вышла сама канцлер: хмурая и уставшая, такой Пенни ее, кажется, еще не видела. Пикетирующие притихли и расступились, когда миссис Барнхарт подошла к столу, на котором стояла Джессика. Маргарет спрыгнула на плитку, они о чем-то заговорили. Пенни видела, что Джесс смотрит на канцлера все еще свысока и скорее раздраженно. Потом она спрыгнула со стола и они втроем ушли в здание.       Толпа начала постепенно расходиться. Гвен, отделившаяся ото всех, заметила Пенни и подошла к ней быстрым шагом. Она казалась озабоченной, но подойдя к подруге, улыбнулась:       — Я так рада, что ты пришла. Что с твоим лицом, что случилось? Вы с Эдди снова поцапались? Болит? — девушка протянула руку, убрала челку и осторожно обвела кончиками пальцев пластырь на лбу. Пенни выдохнула и слабо улыбнулась в ответ:       — Типа того, но уже все в порядке. Его забрали, кажется, он был опасен. Приезжали люди из ЩИТа и мистер Старк, но я почти ничего не знаю, меня не было в тот момент в библиотеке, — быстро рассказала девушка. Гвен покачала головой:       — Знаешь, ну и хорошо, что его забрали. Он вел себя странно и жутко, я не удивилась бы, нанеси он кому-нибудь серьезный вред. Избил тебя, разве это нормально? — она цокнула языком. Пенни заметила, что на ней все еще было кружевное боди с алой буквой, но сверху она накинула вязаный кардиган и пальто. Смотрелось не так круто, как с кожаной курткой, но зато меньше шансов заболеть. — У нас тут кажется не все гладко прошло, — нахмурилась блондинка, оборачиваясь на крыльцо. Толпа начала потихоньку распадаться, но некоторые, судя по всему, уходить не собирались, устроившись на ступеньках. — Всех очень взволновала ситуация. Канцлер сказала, будет разбираться, она вернулась какой-то уставшей, но теперь и понятно. У нее хватает головной боли и без нас, но не могли же мы оставить все как есть.       — Не могли, — соглашается Пенни. За спиной Гвен Уилл топтался на крыльце, видимо, дожидаясь свою девушку. Долго же ему придется ждать по всей видимости. — У меня был безумный день, — Паркер поднимает глаза на подругу, надеясь, что та все поймет и без объяснений. — Пойдем поедим пиццы? Я ужасно голодная.       — Разумеется, — кивает Гвен.       В пиццерии, которую они выбрали, почти никого не оказалось. Пенни механически жевала свою большую пиццу на тонком тесте и слушала рассказ Гвен о том, как прошел пикет. Блондинка сняла кардиган и пальто, и теперь на нее пялился официант, стоящий за стойкой и царапающий что-то в своем блокноте, но она на него не обращала ровно никакого внимания. Паркер наконец перевела дух. После того, как Эдди забрали, стало одной проблемой меньше, зато другие только обострились. Но с ними она разберется позже.       Когда они уже собирались уходить, двери пиццерии распахнулись, и вошли Джессика с Маргарет. Вид у них обеих был усталый, но довольный. Редактор огляделась в поисках подходящего столика, заметила Пенни и Гвен и махнула им рукой.       — Они хотят к нам присоединиться, — уточнила Паркер. Гвен закатила глаза, но кивнула, и через мгновение на сидение рядом с ней плюхнулась Джесс.       — Мы выиграли бой, но война не окончена! — заявила она вместо приветствия и тут же начала рассказывать подробности, не дожидаясь вопросов: — Пикет прошел отлично, спасибо, что пришли. Я тебя видела, Пенни. Канцлер пообещала поддержать нас в случае, если у Маргарет будут проблемы, но нам в любом случае нельзя останавливаться. Вообще она сказала, что руководству университета сейчас не до интимного видео одной из студенток, вы слышали новость?       Пенни закатила глаза и перевела безразличный взгляд на окно, за которым раскинулась пустая парковка. Гвен заинтересованно вскинула брови.       — Эдди забрал ЩИТ. Подробностей пока никто не знает, Я видела агентов и Тони Старка, — пояснила Джессика. Похоже, завтра у нас будет много работы.       — Да, мы в курсе, Пенни рассказала, — кивнула Гвен. Джессика хитро прищурилась, глядя на Паркер, и уже открыла рот, чтобы что-то сказать, но ее перебил подошедший к ним официант:       — Что-нибудь желаете? — молодой человек улыбнулся и пригладил волосы, видимо, слегка смущенный таким количеством симпатичных девушек за одним столиком. Рыжая тут же переключила свое внимание на парня и попросила принести еще молочных коктейлей и бургеров. Пенни продолжала методично жевать свою пиццу, делая вид, что ее тут вообще нет, и косилась на блондинок, сидящих друг напротив друга и всячески избегающих зрительного контакта. Официант с заказом ушел на кухню, и Джессика снова повернулась к столу, уже забыв о том, на чем прервался разговор.       Какое-то время они сидели практически в полной тишине. Джесс переписывалась с кем-то, Гвен цедила свой коктейль, Пенни ела, а Маргарет разглядывала свой маникюр. Потом им принесли заказ редактора, и все принялись с упоением жевать. Наверняка не только Паркер проголодалась: стоять на улице и выкрикивать лозунги, а потом беседовать с канцлером в ее кабинете, разумеется, тоже было утомительно. Гвен поймала взгляд подруги и едва заметно качнула головой, предлагая, видимо, уйти из пиццерии.       — Наверное, я уеду на какое-то время, — внезапно прервала молчание Маргарет. Ее голос был тихим и словно извиняющимся. Пенни представила себя на ее месте и с пониманием кивнула: наверное, ей бы тоже хотелось просто сбежать подальше, пока все не уляжется. — Хочу побыть с родителями.       — Я бы советовала тебе остаться, милая, иначе это будет похоже на побег, — прожевав, заметила Джессика. — Но дело твое. Набирайся сил и все такое.       Снова наступила пауза, стремительно становившаяся неловкой. Гвен достала из кармана пальто кошелек, оставила на столе несколько купюр и поднялась первой:       — Простите, но мне пора. Идешь, Пенни?       — Да, мне тоже надо в общежитие, — кивнула Паркер, тоже вставая из-за стола и оставляя деньги за ужин. Джессика покачала головой, наблюдая за тем, как они одеваются, и Пенни заметила, как рыжая толкнула Маргарет локтем. Та прокашлялась и слишком высоким, видимо, от нервов, голосом окликнула Гвен. Та обернулась и вопросительно вскинула брови.       — Эм, — Маргарет растерянно повела плечами, подбирая слова. — Хотела сказать спасибо. Конечно, это ничего не меняет, но я благодарна тебе за поддержку. Не каждый бы так смог.       — Я сделала это не ради тебя, — Гвен вскинула подбородок, отмечая, что Маргарет смотрит на ее алую букву на одежде. — Удачи.       Гвен и Пенни вышли на улицу и не спеша двинулись в сторону Губки. У паучихи болела голова. Вернувшись в общежитие, надо обработать свежие раны и как следует выспаться. Плевать, что там завтра: она планировала отдохнуть, а обо всех проблемах можно будет подумать потом. Наверное, это было безответственно, но она не чувствовала в себе ни капли сил, словно Эдди выбил из нее весь дух. Было стыдно за буквально все события последних дней, за драку, за то, что не смогла найти симбиота сама, за то, что сдалась, и что так слепо и доверчиво потянулась к Старку, стоило ему только оказаться рядом. Как ни старайся, но герой из нее так себе.       По пути в общежитие Пенни крутила эти мысли в голове, пока они окончательно не утратили всякий смысл. Девушки шли молча, и в какой-то момент Пенни вообще забыла, что она не одна. Они вместе поднялись на свой этаж, прошли по уже опустевшему коридору, у дверей Гвен остановилась и сказала негромко, опасаясь разбудить других студентов:       — Все будет в порядке, Пенни.       Паркер посмотрела на нее, заставила себя улыбнуться, и снова скула отозвалась болью. Блондинка сделала шаг навстречу и, не принимая никаких возражений, обняла ее. Пенни и не возражала — уткнулась в родное плечо и опустила ладонь на прямую спину подруги.       — Спасибо, что ты есть, — услышала она сиплый шепот Гвен и почувствовала, как защипало в носу. Она зажмурилась и выдохнула.