Хорошая девочка

      «Красиво выглядит. Надеюсь, Жестянка это заслужил»       Сообщение Уэйда так и сквозило неприкрытым сарказмом и даже какой-то обидой. Пенни поджала губы и ничего не стала отвечать. Она поправила кепку, натягивая козырек на глаза, и убрала телефон в сумку-бананку, поднимая голову. Гарри нелепо крутил задом и топтался на месте, пытаясь прицелиться получше. Наконец, он замахнулся как следует и ударил клюшкой по белому мячу. Мяч взмыл в воздух, описал дугу, и упал в нескольких метрах от лунки, прокатился немного, но так и не попал, куда следовало. Озборн чертыхнулся и с клюшкой наперевес пошел через поле к лунке. Пенни тяжело вздохнула и пошла за ним, жмурясь от палящего солнца — стоило надеть очки.       Она как могла, старалась сосредоточиться на игре в гольф, но мысли все равно возвращались к ее признанию, которое обсуждали, кажется, все вокруг. Все, кроме того, кому оно предназначалось.       Утром за Пенни, как и обещалось, приехала машина, и увезла ее в башню. Тони жаловался на миссис Поттс, которая, по его мнению, вмешивалась в то, что ее вообще нисколько не касалось. Они завтракали вместе, и все это время Старк вообще никак не затрагивал тему огромной надписи на мосту, которая прекрасно просматривалась из окон кухни и поблескивала в лучах утреннего солнца. Не мог же он ее не заметить? Но даже если не увидел, то он наверняка заходил в интернет?.. Пенни молча кивала на его слова, пытаясь понять, почему сейчас он ведет себя так трусливо, хотя еще вчера сказал, что любит ее.       Впрочем, он ведь сказал об этом не самой Пенни. Вполне вероятно, что он сказал это просто для того, чтобы защитить себя и свою протеже — тире — девушку от гнева Пеппер, доказав серьезность своих намерений, чтобы рыжая хотя бы не так сильно орала. Пенни должно было бы беспокоить то, что гендиректор «СтаркИн» узнала об их связи, но она могла думать только о том, почему Тони игнорировал ее собственное признание.       В какой-то момент Пенни стало настолько невыносимо слушать все это, что она уехала из башни, сказав, что ей нужно встретиться с Озборнами. Это было правдой — Гарри действительно написал ей ранним утром, пригласив поиграть в гольф и сославшись на прекрасную погоду. Паркер изначально собиралась придумать какую-нибудь отмазку, чтобы никуда не ехать, но оказалось так, что Гарри был буквально ее спасителем. Короче, она сбежала от Старка.       Погода и впрямь стояла чудесная. Небо ясное, солнце припекало, и на площадке для игры в гольф было почти по-летнему тепло. Пенни чувствовала себя немного нелепо в рубашке-поло и плиссированной короткой юбке, и кроме того, она совершенно не могла вникнуть в суть игры, поэтому просто тупо толкала мяч, но даже так умудрялась расстраивать Гарри, который ей проигрывал. Вскоре к ним присоединились Норман и Фелиция. Последняя не переоделась в костюм для игры, и была одета в черное платье-футляр. В руках она держала планшет и постоянно отвлекала своего босса. Ветер трепал ее платиновые локоны, то и дело заставляя ее убирать их за уши.       — Как прошла свадьба миссис Поттс и мистера Хогана? — поинтересовался Гарри в перерыве между раундами, когда они вчетвером сидели в зоне отдыха и пили холодный кофе. Пенни скривилась, но быстро собралась и ответила:       — Чудная свадьба, — да уж, просто блеск. — Весьма… трогательная, — не зная, что еще сказать, добавила Пенни после небольшой паузы. Озборны и Фелиция молча смотрели на нее, видимо, ожидая каких-нибудь подробностей, но больше Пенни было нечего им рассказать.       — Давайте сыграем еще один раунд, а потом поедем в компанию, — предложил Норман, поднимаясь. — Мисс Паркер хотела подробнее изучить проект по паукам, насколько я помню? Если, конечно, у тебя нет других планов, — он лучезарно улыбнулся, Пенни пришлось ответить ему натянутой улыбкой:       — Я с радостью. Надеюсь, Гарри мне все покажет.       — Само собой, — фыркнул Озборн-младший, тоже вставая. Фелиция осталась в лаундже, остальные вернулись на поле. Озборны объединились против Пенни, так как она совсем не оставляла Гарри шансов отыграться, что безумно веселило его отца.       — Когда у тебя парень появился? — понизив голос, тихо спросил Гарри, когда она вдвоем топтались возле одной из лунок, рядом с которой лежали их мячи. Гарри выбирал клюшку, Норман наблюдал за ними издалека. — Мне казалось, ты слишком занята для отношений.       — Да так, — проворчала Пенни. Она была совсем не в настроении сейчас обсуждать свои любовные похождения с кем-либо, тем более, с Гарри. — Есть тип один.       — Ты не подумай, что я пытаюсь влезть не в свое дело, — парень наконец-то выбрал клюшку и теперь зачем-то протирал ее ладонью. — Просто весь интернет с ума сходит с самого утра, я подумал, вдруг подражатель…       Пенни раздраженно прикусила щеку. Подловил, гад!       К счастью, больше они не разговаривали. Вдвоем Озборнам удалось кое-как сравнять счет, и то благодаря мастерству Нормана. Покинув гольф-клуб, они отправились в «Оскорп». Норман с Фелицией сразу умчались по делам, а Гарри с Пенни заглянули в кафетерий на ланч. В это время тут было полно людей: посетители и сотрудники, но им удалось занять один из немногих свободных столов. Их заметил доктор Октавиус и подошел поздороваться.       — Мисс Паркер! Рад видеть в добром здравии, — они пожали друг другу руки. Пожалуй, его Пенни была действительно рада видеть. В конце-концов, благодаря его работе ей удалось разобраться с Морланом. — Могу расчитывать на то, что заглянете ко мне в инсектарий?       — Разумеется, с удовольствием, — с улыбкой ответила Пенни. Доктор Октавиус, к ее огромному облегчению, тактично не стал затрагивать тему надписи на Манхэттенском мосту, и, попрощавшись, присоединился к своим коллегам за другим столом. Пенни продолжила хмуро жевать еду, не чувствуя вкуса. Проверила телефон. Старк не написал ни словечка, словно его совсем не беспокоило, почему она задерживается на игре в гольф.       Покончив с обедом, они с Гарри поднялись на нужный этаж, и парень мимо лабораторий провел Пенни в комнату, напоминающую библиотеку.       — Отец предпочитает хранить архивы исследований на бумаге, якобы, так надежнее, — пояснил Озборн, закрывая тяжелую дверь изнутри. Помещение казалось просто огромным и совершенно безлюдным, и Пенни с трудом представляла, как здесь можно ориентироваться. — Конечно, на всякий случай делаем электронные копии, — Гарри пошел куда-то вглубь архива, и Пенни ничего не оставалось, кроме как последовать за ним.       Наконец, он остановился почти в самом дальнем конце помещения, и нырнул между стеллажей. Он безошибочно нашел коробку, которая без каких-либо пометок стояла на нижней полке в углу, и выволок ее на свет, чтобы они могли расположиться за одним из нескольких письменных столов и изучить все внимательно. Пенни сразу, увидев коробку, догадалась, что это не совсем «архив проекта по паукам», а те самые старые записи Нормана и Ричарда, о которых упоминал Гарри и которые хотел ей показать.       Он позволил ей самой открыть ящик.       Пенни глубоко вздохнула, собираясь с силами, и сняла довольно ветхую крышку с коробки. Внутри лежала целая куча папок, отдельные листы бумаги, скрепленные скрепками, и несколько записных книжек. Выглядело многообещающе и действительно ценно.       Следующие несколько часов они провели за изучением всего этого богатства. Пенни с трепетом перебирала бумаги, вчитываясь в каждую строчку, и затем уже прочитанные документы передавала Гарри, чтобы он тоже мог почитать. В конце-концов, его это тоже касалось. В какой-то момент ей в руки попался блокнот, принадлежащий Норману, и она молча закрыла его, сразу отдавая Гарри.       — В чем дело? — не понял он.       — Это блокнот Нормана. Почитай сам, мало ли, вдруг там есть что-то личное, — пояснила Пенни. Она все еще сидела с протянутой рукой, в которой держала записную книжку, а Гарри все еще непонимающе смотрел на нее.       — Читай, Паркер, — нахмурился он. — Это касается нас обоих, тебя даже в большей степени.       Пенни сдалась и со вздохом открыла блокнот. Первые несколько десятков страниц были целиком посвящены научной стороне исследования, и девушка с интересом изучила заметки Нормана. Затем к формулам и пояснениям к ним начали примешиваться комментарии Нормана, которые, на первый взгляд, никак не относились к делу. В какой-то момент записи об исследовании оборвались, и начались размышления Озборна-старшего. Пенни не хотела читать его мысли, но взгляд зацепился за нечто странное, и она все-таки пробежала глазами по строчкам. Почерк Нормана здесь выглядел особенно рваным и буквы постоянно скакали, не помещаясь в разметку страницы.       «…время от времени мне кажется, что наши изыскания ни к чему не приведут. Мы постоянно встречаем новые препятствия, и с каждым разом найти решение становится все труднее. Практические эксперименты заходят в тупик. Я чувствую отчаяние все чаще… Ричард, мой добрый друг, не теряет энтузиазма и старается поддерживать мою силу духа… Однако я страшно боюсь, что в этой гонке со временем мне не выиграть. Я ловлю себя на том, что злюсь на Ричарда временами. В то время, как им руководит только азарт и научный интерес, у меня есть и другая цель, о которой я не могу ему рассказать… Время утекает сквозь пальцы, Оливия с каждым днем чувствует себя хуже и хуже».       Пенни нахмурилась, поднимая глаза на Гарри, который изучал очередную папку, которую она уже просмотрела до того, как обнаружила блокнот Нормана. Парень выглядел спокойным и даже несколько скучающим.       — Гарри?       — М? — он приподнял брови, не отрываясь от чтения, но показывая, что слушает ее.       — Что твой отец скрывал от моего? Кто такая Оливия?       Гарри со вздохом захлопнул папку и отложил ее на стол, не сразу поднимая глаза на Пенни. Они смотрели друг на друга, и у Пенни сердце колотилось быстрее, чем должно было, а волоски на затылке слегка приподнялись, предупреждая ее о том, что она подобралась к чему-то важному и опасному.       — Оливия — моя мать, — неохотно произнес Гарри. — Она умерла много лет назад. Почему ты спрашиваешь?       — Норман пишет, — Пенни подняла блокнот вверх, раскрывая на нужной странице. — Что ей все хуже, и что Ричард не знает, почему на самом деле Норман занимается этим проектом.       Гарри снова тяжело вздохнул и откинулся на спинку стула, скрещивая руки на груди. Его плечи напряглись, от отвернулся, рассматривая стену.       — У нее было много болезней. Хрупкие кости, сниженный иммунитет, аллергия на солнце, несколько пищевых аллергий… Однажды она упала с лестницы и сломала ногу. Выздоравливала долго. Как только кости начинали срастаться и она пыталась встать, все становилось только хуже. В итоге начала развиваться гангрена, и ей ампутировали ногу, — Озборн говорил отрывисто и неохотно, не глядя на Пенни, в то время как ее сердце уже колотилось так, что могло, наверное, проломить ребра. — Лучше ей, после этого, как можно догадаться, не стало. У нее развилась тяжелая депрессия, она буквально не могла встать с кровати. Появились пролежни, которые начинали гнить.       Парень опустил голову, уставившись на свои колени. Сердце Пенни болезненно сжалось от сочувствия к матери Гарри и к нему самому. Судя по тому, как тяжело ему было об этом говорить, он видел, как его мать угасает таким ужасным образом. И все же он тяжело вздохнул и продолжил:       — Наши отцы искали лекарство, которое должно было помогать от многих болезней благодаря частицам ДНК разных животных. Искали подходящую формулу. Норман думал, что полученная сыворотка излечит маму.       — Но ведь их исследование было успешным? — Пенни нахмурилась, отводя взгляд от Гарри и снова глядя в блокнот.       — У них получилось, но было уже слишком поздно.       В архиве повисла тишина. Пенни пыталась переварить информацию, но вопросов у нее возникало больше, чем ответов. Она порылась в тех записях, которые они уже просмотрели, и никак не могла взять в толк, почему все сложилось так трагично.       — Он продолжает проект, чтобы все-таки создать лекарство? — догадалась она. Гарри кивнул, совсем поникнув. — Но ведь у него есть все эти старые записи, почему бы просто не поднять их и не повторить все, что они делали с моим отцом?       — Не получится, — покачал головой Озборн-младший. — Отец со мной об этом не говорил, но я уже просматривал эти бумаги в тайне от него. Не хватает одной формулы.       — Какой?       — Алгоритма распада. Она утеряна, а мой отец, по всей видимости, не знает ее. Думаю, ее нашел Ричард.       Пенни пораженно выдохнула. Кусочки пазла складывались в ее голове, и постепенно многие вещи вставали на свои места.       — Я могу попробовать… — начала она неуверенно. Ей искренне захотелось помочь Норману. Найти чертову утерянную формулу, создать наконец новые образцы той самой сыворотки, пожертвовать для этого свое ДНК, если понадобится. Лишь бы закончить эту канитель длинной во много лет, избавив Нормана от груза вины.       — Ты кое-чего не знаешь, — перебил ее Гарри, хмурясь и взглянув на нее наконец строго. В его светлых глазах появился какой-то нехороший стальной отблеск. — Отцом руководят не только желание излечить всех несчастных больных, — язвительно сказал он. — Прежде всего он хочет помочь себе.       — В каком смысле? — не поняла Паркер.       — У него биполярное аффективное расстройство, — признался Озборн, прикрывая глаза и выдыхая. Между его бровей появилась напряженная складка, словно он вовсе не хотел об этом говорить, но решил быть честным до конца, раз уже начал раскрывать темные секреты своей семьи. — Он думает, что сыворотка поможет ему.       — Это же не лечится, — Пенни обладала довольно скудными познаниями в психиатрии или в какой именно области относилась болезнь Нормана, но слышала, что БАР можно только контролировать, если регулярно принимать лекарства, а избавиться полностью невозможно. Гарри покачал головой, виновато поджимая губы.       — Новые конечности люди тоже обычно отращивать не могут. Я не могу запрещать тебе что-то делать. Если хочешь — доведи проект до ума. Но сложно предсказать, какие будут последствия.       Да уж. Последствия работы, которую Норман и Ричард начали много лет назад, действительно были непредсказуемыми. Пенни захлопнула блокнот и отдала его Гарри. Он забрал его, положив на стол со своей стороны. Девушка поднялась, только сейчас поняв, как затекло у нее все тело от долгого сидения, обошла стол и положила ладонь Гарри на плечо.       — Мы можем хотя бы попробовать.       Он поднял на нее глаза, полные печали и усталости. Слишком тяжелый взгляд для девятнадцатилетнего юноши. Но теперь, пожалуй, Пенни понимала, почему у Гарри был такой характер. Почему он недолюбливал своего отца. И почему знал, как остановить паническую атаку. С таким детством и с таким отцом не удивительно, что он вырос именно таким человеком. Пенни вовсе не была уверена в том, что у нее получится найти ту самую формулу, но стоило хотя бы попытаться. Тем более, если они будут работать сообща с доктором Октавиусом и Норманом. Нет ничего невозможного, и если однажды ее отец с этим справился, она тоже может попробовать. Распутывать клубок ошибок прошлого — то, чего Пенни искренне хотелось. Потянуть за нужные нити, чтобы найти ответы на вопросы, терзающие ее столько времени.       — Я хочу помочь.       — Не сделай хуже.       Гарри, совершенно неожиданно для Пенни, накрыл ее ладонь своей. Что-то в этот момент изменилось между ними.       Какая-то часть Пенни — довольно большая — почти ненавидела его. Но другая часть, которая сейчас была сильнее, сочувствовала и понимала. Они были друзьями детства, хоть оба почти и не помнили той наивной детской дружбы. Их родители были друзьями, благодаря проекту их отцов с Пенни случилось то, что случилось. На самом деле, Пенни только сейчас по-настоящему поняла, что вряд ли когда-нибудь сможет вычеркнуть Гарри из своей жизни.       Озборн поджал губы, снова как-то печально и виновато глядя на Пенни, затем отпустил ее руку и потянулся к коробке, чтобы достать из нее другой блокнот в темно-синей обложке.       — Дневник твоего отца. Я не читал полностью, там только личные записи, не знаю, как он оказался здесь, вообще-то, — протягивая ей блокнот, пояснил парень. — Может, он оставил какую-нибудь подсказку по алгоритму распада. Да и вообще, думаю, ему лучше быть у тебя.       Пенни забрала у него из рук дневник отца и задумчиво посмотрела на жесткую обложку без каких-либо надписей. Кивнув, девушка прижала блокнот к груди и перевела взгляд на почти опустевшую коробку.       — Пойду к доктору Октавиусу.       Гарри молча кивнул и поднялся, чтобы убрать разбросанные по столу записи обратно в ящик. Пенни, все еще крепко держа блокнот Ричарда, вышла из архива и направилась на этаж, где находилась инсектарий.       Доктор Октавиус ждал ее, сидя за лабораторным столом.       — Доктор Октавиус, у меня к вам есть разговор, — решив не ходить вокруг да около, сразу выпалила Пенни, подойдя к столу. Отто отвлекся от микроскопа, улыбаясь приветливо и поднимая голову на девушку. — Я знаю, почему проект застрял на одном месте, и хочу помочь.       — Помочь?       — Да, — Паркер тяжело вздохнула, все еще неуверенная в успехе и правильности своих действий. — Давайте вместе найдем утерянную формулу алгоритма распада.       — Ох, — доктор Октавиус снял очки и протер глаза. Около минуты он молчал, и Пенни переминалась с ноги на ногу, ожидая его реакции. Наконец, Отто снова посмотрел на нее внимательно и произнес: — Хорошо. Мы можем попробовать вместе. Идемте, мисс Паркер, я покажу вам все данные по исследованию и наш прогресс.       Следующие несколько часов Пенни провела с доктором Октавиусом в инсектарии. Она внимательно и с интересом изучала все подробности проекта, над которым работали Норман с ее отцом, а теперь — доктор Октавиус, и постоянно делала себе пометки о ключевых моментах. Отто старался быть последовательным и не спешить, помня о том, что Пенни, хоть и была хороша в химии, все же не была ни химиком, ни биологом, и многие моменты могли быть ей непонятны. Его радовало, что она не пыталась делать вид, будто схватывает все налету, а просила пояснений, если чего-то не понимала.       Отвлек их звонок телефона Пенни. Звонила Мэй.       — Да?       — Слава богу, ты ответила, — голос Мэй слегка дрожал, похоже, она успела накрутить себя. — Мне звонил мистер Старк, спрашивал, не у меня ли ты. Я думала, ты с ним.       — Я… эм, — Пенни прокашлялась, давая себе время, чтобы придумать, как выкрутится. Решила сказать правду: — Мы поздно вернулись со свадьбы Хэппи и миссис Поттс, днем я виделась с Гарри, моим однокурсником, я рассказывала тебе о нем… Я сейчас в «Оскорп».       — Что ты там делаешь, детка? — насторожилась Мэй.       — Гарри показывал мне свой проект, над которым он работает в компании отца, — соврала девушка. У нее был повод для гордости: хотя бы не пришлось врать тете во всем. — Я уже освободилась.       — Хорошо, солнышко, — смягчилась женщина, поняв, что ее племяннице ничего не угрожает, и ничего криминального или опасного с ней не произошло. — Ты поедешь к нему?       — Да, — неохотно согласилась Пенни и поджала виновато губы. У нее оставался всего один день каникул, и по-хорошему, уже завтра вечером ей следовало вернуться в Кембридж, и совесть подсказывала, что последний день отдыха она должна провести с Мэй. Однако, ей нужно было вернуться в башню и поговорить с Тони. А завтра днем — снова приехать в «Оскорп», чтобы поработать с доктором Октавиусом.       Мэй вздохнула.       — Хорошо, родная, — в ее голосе проскользнула какая-то грусть, которую она пыталась скрыть. — Я понимаю. Просто… звони почаще, хорошо?       — Хорошо, — пообещала Пенни, чувствуя, как ее съедает вина. Это ведь неизбежно и совершенно нормально — взрослеть, отдаляться от семьи?.. Нет ничего такого в том, что она стала гораздо меньше времени проводить со своей тетей, и предпочитать ее общество обществу кого-то другого. Даже отбросив геройскую деятельность, у Пенни появилось много новых дел, новых друзей, возлюбленный, в конце-концов. Она чувствовала, что Мэй догадывается о том, что это именно по Старку вздыхает ее племянница, но раз та не озвучивала этого, то и Пенни выбрала молчать. — Люблю тебя, Мэй.       — И я тебя люблю, детка.       Пенни сбросила звонок и повернулась к доктору Октавиусу, который делал вид, что очень занят и не слышал ни слова. Порой ее поражало его чувство такта.       — Эм… доктор Октавиус, мне пора идти. Я приеду завтра, и начнем работу, — сказала она уверенно. — До встречи.       — До встречи, мисс Паркер.       Напоследок он дал ей несколько книг, чтобы ей было легче погрузиться в тему. Пенни их с благодарностью приняла, и когда вышла из здания корпорации, скривилась, увидев их названия.       Будет трудно за одну ночь становиться экспертом в генной инженерии.       По пути в башню, сидя на заднем сидении такси, Пенни думала о своей семье. Воспоминания о детстве, матери и отце были отрывистыми и расплывчатыми. Ей казалось, что они старались быть хорошими родителями. А еще казалось, что закончив дело Ричарда, она сможет наконец перевернуть ту страницу, где на его месте осталась пустота. Что этот пробел обретет смысл. Пенни хорошо помнила, что отец был всегда близок со своим братом Беном, и не было ничего удивительного, что он после смерти Ричарда взял опеку над маленькой Пенни. Бен был… добрым. Он любил Мэй, обожал свою племянницу, но проводил с ними не так много времени, как хотелось бы. Он работал в какой-то организации, и подробностей о его работе не знала даже Мэй. И его гибель тоже была окружена какой-то тайной: им просто сообщили, что он погиб «при исполнении».       Пенни нахмурилась, вспоминая об этом. Клубок казался таким запутанным. Она едва могла ухватиться за одну нить, как другая ускользала. Пенни, черт возьми, ничего не знала о своей семье. Имел ли Бен какое-то отношение к паучьему проекту? Мог ли он знать что-то, чего не знала Пенни?       Она сжала зубы так, что те заскрипели.       — Карен, давай взломаем архив ЩИТа, — тихо, чтобы не услышал водитель, произнесла она, разблокировав телефон. На экране замелькали строчки кода, и через несколько минут у нее уже был доступ к архивам организации. Возможно, придется проверять все частные и правительственные секретные подразделения, но начать она решила с ЩИТа. — Бен Паркер.       — Результатов по запросу «Бен Паркер» в архиве ЩИТ — один.       На экране открылось личное дело Бена. Сердце Пенни пропустило удар. Что ж, не придется взламывать другие организации — это хорошо. Рядом со снимком еще молодого дяди были крупицы информации. Год заступления на службу — еще до рождения Пенни. Результаты последнего медосмотра, семейное положение, данные последней сдачи нормативов подготовки, данные о пройденных курсах повышения квалификации. Никаких указаний на должность и звание. Никаких данных о том, чем занимался Бен все те годы, что работал в ЩИТе.       — Нет других засекреченных файлов? — с надеждой и непониманием уточнила Пенни.       — Данные стерты и восстановлению не подлежат, — отозвалась ИИ. Пенни взяла телефон поудобнее, решив все-таки попробовать восстановить их самостоятельно. Делать это было неудобно, но ее подгоняло любопытство. Она пыталась и пыталась до тех пор, пока такси не остановилось возле башни. Паркер раздраженно убрала телефон в карман, расплатилась с водителем и вышла на улицу.       В башне Пенни встретила тишина, которая не предвещала ничего хорошего. Девушка прошла мимо пустой гостиной в свою спальню, чтобы оставить там сумку, книги и дневник Ричарда.       — Пятница, где мистер Старк?       — Мистер Старк в бассейне.       Девушка закатила глаза и пошла в ту часть башни, где раньше ей бывать не доводилось. Она знала, что на том же этаже, где находился спортивный зал, был также и бассейн, но никогда не ходила в то помещение — не было надобности. Теперь же она поднялась на этаж выше того, на котором располагались главные спальни и гостиная, и тихонько прокралась в зал с бассейном. Свет был приглушен, и она не сразу заметила Старка, который отдыхал у дальнего края бассейна, глядя в панорамное окно на город. Над водой виднелись только его плечи и голова.       Пенни остановилась, не решаясь подойти. Окна выходили на ту же сторону, что и в кухне, и отсюда хорошо просматривался Манхэттенский мост. Подсвеченная огнями, надпись из паутины все еще была видна, хоть кое-где паутина уже начала растворяться и болталась, переливаясь в свете фонарей и фар проезжающих по мосту автомобилей. Так вот на что смотрел мужчина.       — Где ты была?       Она вздрогнула от того, как холодно прозвучал его голос. Успела привыкнуть к тому, каким ласковым он был с ней и уже позабыла, каким он бывает строгим и жестким. Вздохнув и переступив через страх перед гневом Тони, Пенни обошла бассейн и присела на корточки рядом со Старком. Он перевел взгляд с окна на нее, и девушка невольно вздрогнула от того, с какой усталостью и разочарованием мужчина смотрел на нее. Проглотив гордость, она произнесла:       — Мы играли в гольф. Потом поехали в «Оскорп». Гарри показал мне архив исследований Нормана и моего отца. Потом я говорила с доктором Октавиусом… Я хочу помочь доработать проект.       — У тебя нет квалификации, — оттолкнувшись от бортика, Тони нырнул под воду. Несколько секунд Пенни смотрела на гладкую поверхность воды. Остыв, мужчина вынырнул и проморгался. — Ты, блин, программист.       — Подтяну знания, — в тон ему холодно ответила девушка. Старк скривил губы.       — Не ввязывайся в это, — вместо ответа сказал он, снова подплывая к краю, резко подтягиваясь на руках и вылезая из воды, попутно здорово окатив свою протеже брызгами. Она хотела было возмутиться, но ее отвлек вид подтянутого, почти обнаженного тела, по которому стремительно скатывались капли воды. — Не лезь туда, Паркер, послушай меня.       Тони взял с ближайшего лежака полотенце и принялся торопливо вытирать волосы, ероша их.       — Ты меня не послушаешь, — понял он, закатывая глаза. — Все равно сделаешь по-своему.       — Ты действительно об этом хочешь поговорить?       Пенни поднялась на ноги, глядя на мужчину внимательно, боясь пропустить любую эмоцию, которая могла проскользнуть на его лице. И от ее пытливого взгляда не ускользнуло то, как на мгновение его взгляд метнулся к окну.       — Идем ужинать.       По всей видимости, он вообще не хотел говорить ни о чем. Все еще оставаясь в одних плавках и с полотенцем на голове, Тони прошлепал мокрыми пятками на выход, и Пенни не оставалось ничего, кроме как последовать за ним. На кухонном столе их ждала доставка, но, несмотря на вечно неуемный аппетит и на то, что последний раз она ела довольно давно, еда Пенни интересовала мало. Старк, делая вид, что ничего особенного не происходит, разложил еду и уселся за стол.       — Ты не голодная? Ни за что не поверю, — хмыкнул он, сводя брови и глядя на Пенни, которая так и сидела напротив, скрестив руки на груди, и даже не взглянула на еду.       — Что происходит?       — Ничего не происходит, Пенни. Просто ты сбежала, оставив меня разбираться с этой мегерой, которая весь день обрывала телефон. Ты и вчера сбежала, словно тебя это никак не касалось, и сегодня тоже. Если мы решили быть вместе, то должны со всем справляться вместе, в том числе с гневом миссис Поттс. Когда о нас узнает твоя тетя или кто-то еще, тоже оставишь меня разбираться с ними?       Что ж, это было не то, что хотела бы услышать от него паучиха, но все же это был определенный прогресс. Старк хотя бы не стал держать все в себе, а вывалил свои претензии сразу. И пожалуй, в какой-то степени он был даже прав. Пенни не желала говорить с Пеппер, позволив ей обрушить весь свой гнев на Тони. Повела себя, вообще-то, как ребенок, оставив взрослых разбираться. Но ведь она не была ребенком, старалась вести себя, как взрослая, и доказать себе и всем остальным, что таковой и является.       Облажалась, выходит.       — Она взяла с меня слово, что я не стану с тобой спать, пока тебе не исполнится хотя бы двадцать один, — добавил Тони, так и не дождавшись ответной реакции. — Вот бы она удивилась.       — Прости, — выдавила из себя Пенни. — Я поговорю с ней.       Мужчина махнул рукой.       — Я просто вот что хочу сказать. Пенни, отношения со мной — далеко не прекрасная сказка. Если у нас все сложится, а я надеюсь, что сложится, то нам нужно будет рассказать об этом всем, кого мы считаем близкими. И — во избежание слухов и неприятных ситуаций — сделать заявление прессе. Ты должна понимать, что мир не будет плясать и петь, радуясь за нашу любовь, как в мюзикле. Меня назовут совратителем малолетних, а тебя — охотницей за сахарными папиками, — Тони перестал делать вид, что еда его интересует, и теперь внимательно и грустно смотрел на девушку, сидящую напротив. — Твоя тетя с меня три шкуры снимет, и я не знаю, чем я должен буду клясться, чтобы убедить всех и каждого, что желаю тебе только хорошего. — Он вздохнул тяжело. — Я хотел бы, чтобы все было легко и просто, и чтобы люди легко приняли наши отношения, но этого не будет. Я хотел бы поступить правильно хоть раз в жизни. Скажи мне правду, Пенни, пожалуйста.       В комнате повисла напряженная тишина, наполненная болью и печалью. Пенни медленно поднялась со своего места, обошла стол и остановилась, подойдя к мужчине вплотную. Она не знала, что сказать. Она думала обо всем этом, но как о чем-то далеком, ведь еще совсем недавно даже представить себе не могла, что они с Тони будут вместе. Действительно вместе. И пожалуй, сейчас действительно была не готова трубить на весь мир о том, что они любят друг друга. Одно дело было оставить анонимное послание паутиной, пусть и в самом сердце города, адресованное неизвестно кому от того, кто скрывает лицо под маской. Да и любят ли?.. Сердце твердило, что да, бесспорно, они сошлись, как два пазла, протянулись, как магниты, были привязаны друг к другу уже давно и надолго. Разум никак не мог принять этот факт. Пенни всегда думала, что влюбится в какого-то подходящего. Кого-то вроде ЭмДжея. Что они поженятся, и все будет хорошо. Но вышло, как вышло, и «кем-то подходящим» оказался Тони Старк, с которым у них вряд ли будет хорошо вообще хоть что-нибудь.       В глубине души Пенни знала, что все зависит только от них самих. Только они могут сохранить и преумножить то, что имели, либо навсегда разрушить и потерять эту драгоценность.       Они ничего не могли друг другу обещать. Вот же насмешка судьбы.       Девушка осторожно положила ладонь Старку на затылок, привлекая к себе, заставляя уткнуться ей в живот. Он сразу же обвил ее руками, и если бы она только знала, как сильно он нуждался в ее объятиях, в том, чтобы держать ее вот так. Пенни ласково гладила его по голове, стянув полотенце.       — Я не хочу разрушить твою жизнь, — прошептал он еле слышно, зная, что она услышит. — Я не знаю, награда ты мне или проклятье. Я просто хотел… искупить свои грехи. Ты знаешь это, милая. Мои чувства должны были быть только моей проблемой, я не должен был никогда даже просить тебя о том, чтобы ты разделила со мной весь тот ужас, который меня окружает.       — Это не ужас, — попыталась поспорить Пенни, оставляя теплый поцелуй на влажных волосах, и почувствовала, как крепко он сжал ее футболку на талии.       — Это ужас. Спроси у Пеппер, почему мы расстались. Или у Роуди, почему он больше никогда не сможет надеть костюм Воителя. Я как прокаженный. Думаю, что делаю как лучше, а получается так, что все становится только хуже. Я уже ни в чем не уверен, Пенни, ни в одном своем решении, мне кажется, что любое из них приведет к катастрофе. И я не хочу, чтобы из-за моего решения быть с тобой в катастрофу превратилась твоя жизнь, — горячо прошептал Старк.       — Хватит думать, что ты несешь ответственность за все и за всех, — произнесла Пенни так же тихо, заставив мужчину рвано и глубоко вздохнуть, словно он пытался сдерживать истерику. — Ты не в чем не виноват. Не нужно тебе искуплять никакие грехи, не говори так.       — Ты думала о нашем возможном будущем?       Тони чуть отстранился, чтобы посмотреть девушке в глаза. Он хмурился, и выглядел так подавленно, словно это вообще был их последний разговор. Как будто сбежав вчера со свадьбы и сегодня утром из башни, Пенни бросила его, оставила одного навсегда; как будто он действительно в какой-то момент испугался того, что она не вернется. Девушка задумалась на минуту.       — Да, — сказала она наконец. — Если честно, я не фантазировала о свадьбе и детях… Не думала так далеко, — она прикусила губу. — Мне казалось, что все будет постепенно как-то… становиться на свои места. Мы ведь помогали друг другу с момента нашего знакомства, и чем лучше узнавали друг другу, тем, как я думала, нам обоим становилось легче. Я думала, что мы сможем найти друг в друге что-то… необходимое.       В его глазах блеснуло что-то неясное. Похожее на отчаяние и надежду одновременно. Пенни захотелось стиснуть его в объятиях так сильно, чтобы навсегда забрать все сомнения и всю боль, с которыми он жил.       — Слишком сложно пробираться через тернии.       — Мы встретились не вопреки, а для чего-то, — перебила его Пенни.       — Думаешь, для счастья? — невесело усмехнулся Тони. Сердце Пенни сжималось и болезненно колотилось, словно ей было физически невыносимо видеть его таким разбитым. Впрочем, так и было. То чувство жалости, которое руководило ей с самого начала, никогда не гасло; за ним пришло желание понять и принятие его таким, какой он есть. Они расцветали друг за другом, как прекрасные цветы, и чудеснее всех был тот, который заставлял Пенни безотчетно верить этому мужчине, таять от его взглядов, прикосновений и поцелуев, желать его тело и душу. Она влюбилась не в Железного Человека, и не в эксцентричного миллиардера, а в обнаженное сердце, которое билось, вопреки всему, и все еще ждало чего-то, даже израненное множество раз.       Пенни ничего не ответила. Она уселась боком на колени Тони, прижимаясь так близко, как только было возможно, и не заметила, что полотенце окончательно свалилось на пол. Носом она уткнулась ему в шею, вдыхая знакомый запах с примесью аромата соли от воды в бассейне, и крепко зажмурилась, обратившись в слух. Ее сердце прижималось к его, и они стучали в одном рваном ритме.       Может быть, и для счастья.       Пенни Паркер не могла заглянуть в будущее или в другие вселенные, чтобы узнать, как могли бы сложиться их странные, но необходимые отношения. И на самом деле, ей было плевать. Она знала, что имеет значение только то, что происходило сейчас.       Не в силах больше оторваться друг от друга, они все-таки поели, сидя в таком же положении: он — на стуле, она — на его коленях. Эмоции немного успокоились, и они поговорили немного о свадьбе, обсуждая реакцию Мстителей на Пенни, затем девушка рассказала подробнее о своем визите в «Оскорп». После душа они устроились в спальне Тони с книгами, которые дал доктор Октавиус.       — Давай разберемся вместе, — просто сказал Старк, надевая на нос очки с прозрачными стеклами. Пенни лежала у него под боком, слушая, как он читает вслух, и делала заметки, пытаясь вникнуть в новую для себя область.       — Как думаешь, у меня получится? — в какой-то момент спросила она, зевая. Усталость брала свое. Все-таки, у нее был насыщенный на события и весьма эмоциональный день. Тони пожал плечами:       — Генная инженерия — сложная наука. А в исследовании Озборна и Паркера она переплетается и с другими областями. Доктор Октавиус хороший ученый, и много лет трудился над тем, чтобы закончить проект, но так и не смог.       — У меня есть кое-что, — призналась Пенни. Тони приподнял заинтересованно брови. — Козырь в рукаве. Дневник отца. Я пока его не читала. Гарри сказал, что там только личные записи, поэтому он тоже не стал его читать. Но мы подумали, что может быть, я смогу найти там… какой-то намек.       — Что твой отец оставил тебе подсказку, — догадался Старк, став вдруг задумчивым, словно вспомнил о чем-то. Он улыбнулся тепло, и добавил: — Знаешь, милая, все может получиться. А сейчас — пора спать.       Пенни подалась вперед, чтобы неловко поцеловать мужчину, ударившись о стекла его очков. Он со смехом отстранился и поднял их на лоб, только для того, чтобы вновь вернуться к ее губам, улыбаясь в поцелуй. Пенни была готова разорваться на части от того счастья, которое ее переполнило в этот момент.       Все может получиться.       — Милая, просыпайся, у нас есть несколько минут, чтобы сделать вид, что мы не парочка. Агент Колсон приехал.       Пенни поморщилась от влажных поцелуев, касающихся ее лба, глаз и носа. Она попыталась отпихнуть мужчину, который так настойчиво ее будил, но промазала и ударила по подушке. Тони тихо рассмеялся.       — Давай, Пенни, нужно вставать. Он хочет посмотреть проект плана по поимке фруктового монстра, — не отставал Старк. Пенни неохотно открыла глаза, и первое, что она увидела, было лицо человека, которого она любила больше всего на свете. Пожалуй, это утро было не таким уж плохим. Девушка поморщилась, капризничая уже больше для вида, и потянулась, позволяя чужим рукам по-хозяйски пробежаться по ее ребрам и животу. Ей казалось, что она сейчас буквально растает от этой нежности.       — Босс, агент Колсон поднимается, — сообщила Пятница строго.       — Сколько времени? — прохрипела Пенни, пытаясь окончательно разлепить глаза. Она зевнула.       — Десять, — ответил Тони, сгребая ее в объятия и заставляя сесть. — Просыпайся и умывайся. Я отведу его в мастерскую, приходи туда. Потом позавтракаем.       — Как скажешь, — согласилась Пенни, наблюдая за тем, как слегка растрепанный мужчина уже идет к двери. Похоже, он и сам недавно проснулся. Оставшись одна, Паркер все-таки заставила себя встать с кровати. Пробуждение было прекрасным, но все закончилось слишком быстро, ускользнув из рук буквально, и нужно было приходить в себя. Дела не ждали.       Она пошла в ванную, наспех умылась и расчесала волосы, но это не помогло — они все равно торчали во все стороны, помятые после сна. Пенни тихо выскользнула из спальни хозяина башни, чтобы быстро переодеться в своей комнате. Надев чистую футболку и приличные спортивные брюки, она поспешила в мастерскую. Мозг еще плохо соображал, но прохладная вода, которой она умывалась, помогла хотя бы немного прояснить сознание.       — Доброе утро, агент Колсон, — поприветствовала она мужчину. Он рядом со Старком стоял возле стола, где располагалась модель выставки, и внимательно ее изучал. Услышав голос девушки, он отвлекся, чтобы с улыбкой ответить:       — Доброе утро, мисс Паркер. Простите, что разбудил. У меня сегодня много дел, решил заскочить в башню пораньше, — как бы извиняясь, сказал он. Пенни улыбнулась ему в ответ, давая понять, что все в порядке, и тоже подошла к столу. Старк вернулся к демонстрации того, что они уже сделали, и быстро говорил, посвящая агента в детали плана. Пенни оставалось только стоять рядом и иногда поддакивать.       — Ваш отряд разместится здесь, здесь и здесь, — указывая на точки на карте, пояснял Тони. — Пусть выглядят, как гражданские. Нет смысла провоцировать Мандарина раньше времени.       — Думаю, одного отряда будет недостаточно, — покачал головой Колсон. — Задействуем еще два для контроля периметра.       Старк согласно кивнул, внося изменения в модель.       — Выглядит хорошо, — наконец сдержанно похвалил проделанную работу агент ЩИТа. — Думаю, все получится. Мисс Паркер, — он повернулся к Пенни, — Вы молодец.       — Спасибо, — смущенно краснея, поблагодарила девушка. Колсон только улыбнулся ободряюще и взял свой портфель, который оставил на стуле рядом. — Эм, прежде чем вы уйдете… я хотела кое-что спросить. Вернее, попросить вас узнать.       Она стушевалась. Агент нахмурился, вопросительно глядя на нее, а Тони насторожился. Пенни не успела поговорить с ним об этом, она вообще еще ни с кем об этом не говорила, но планировала позвонить Колсону и попросить кое-о-чем, если так и не получится восстановить данные, и теперь решила воспользоваться возможностью.       — Мой дядя, Бен Паркер, — начала она неуверенно. — Он погиб несколько лет назад. Он был военным, но работал на некую секретную структуру. Никогда не говорил, на какую именно. Я взломала архив ЩИТа, — призналась девушка неохотно, и Колсон тут же нахмурился сильнее, глядя на нее уже с осуждением. — Простите, — быстро добавила Пенни. Тони за спиной агента усмехнулся и покачал головой. — В общем, я выяснила, что он работал на ЩИТ, но все данные о его деятельности уничтожены, и я… короче, я не смогла их восстановить. Я хотела попросить вас узнать у сотрудников, которые давно работают, может, кто-нибудь помнит его, и может рассказать что-то.       Агент Колсон мрачнел с каждым ее словом. Когда Пенни замолчала, он прокашлялся и сказал спокойно:       — Давайте выйдем.       Пенни последовала за ним в коридор, оставив Старка провожать их недоуменным взглядом. Они остановились у лифта, и Колсон нажал кнопку вызова.       — Мисс Паркер, я понимаю ваше желание узнать, чем занимался ваш дядя. Думаю, есть сотрудники, которые его помнят. Но я вынужден вам отказать, — произнес он ровно, хотя в его голосе и сквозила какая-то непонятная эмоция.       — Почему? — удивляясь собственной наглости, спросила Пенни.       — Данные о его работе были уничтожены не просто так, — пояснил агент, растягивая губы в грустной улыбке.       — Я просто… — растерялась Пенни. Такого ответа она не ожидала. — Ко мне попали старые записи моего отца. И я, можно сказать, веду маленькое расследование, вроде того. Хочу узнать, какой была моя семья. Кем были Ричард и Бен. Я почти не помню отца, а дядю, как оказалось, совсем не знала.       — Вы знали его, как своего дядю, хотите узнать, каким он был человеком? — понимающе уточнил Колсон. Пенни кивнула. — Мисс Паркер, — он тяжело вздохнул, — Не имеет значения, кем были ваши родные. Гораздо важнее, кто вы.       Лифт тихо звякнул, ставя точку в разговоре. Агент Колсон кивнул и вошел в лифт, оставляя Пенни наедине с собственными мыслями. Она чувствовала, как в ней закипает злость и обида, а ощущение того, что она ни на шаг не приблизилась к тому, чтобы найти ответы, усиливалось с каждой секундой. Паучиха не знала наверняка, но что-то подсказывало ей, что в прошлом таится какой-то секрет, который мог бы все изменить.       Доктор Октавиус нашел способ избавить ее от последствий укуса паука, но Пенни не собиралась использовать эту возможность. Год назад она не собиралась быть героиней, теперь все изменилось.       Она отчаянно пыталась найти подтверждение тому, что это действительно ее путь, а не череда неудачных совпадений, которых было слишком много. Пенни уже знала, почему укус паука сработал именно на ней, но это не давало ответов на другие вопросы. Норман считал, что Ричардом руководил только научный интерес, но только ли он? Его брат работал на сверхсекретную организацию, Ричард был гениальным ученым, пытался создать лекарство… Лекарство ли?       Паркер раздраженно пнула стену.       — Что случилось, милая?       Ее плечи мгновенно расслабились. Она тихо зашипела, подходя к Тони и врезаясь в его грудь. Он с готовностью обнял ее, прижимая ближе.       — Если бы я знала, — пробормотала она, хмурясь. Девушка выдохнула и сменила тему, не желая больше думать об этом, по крайней мере, не сейчас: — Что на завтрак?       Старк обеспокоенно смотрел на нее, и Пенни видела, что у него прямо на языке вертятся вопросы, которые он не задавал. Они позавтракали, но Пенни так и осталась сидеть рядом с мужчиной.       — Снова какие-то секреты от меня? — не выдержал Тони. Пенни взяла его за руку, переплетая пальцы в замок.       — Нет, — покачала она головой. — Ничего такого, правда. Просто хочу понять, почему, — она запнулась, — почему все так.       Он коснулся ее виска губами, оставляя нежный поцелуй. Пенни была рада, что Старк не стал больше ее пытать, великодушно дав ей время, понимая, что она расскажет тогда, когда будет готова. После того, как она рассказала ему про Мандарина, казалось, между ними больше не было никаких тайн.       По крайней мере, они действительно старались доверять друг другу.       — Мне нужно в «Оскорп», поработать над формулой, — неохотно отстраняясь, сказала Пенни. — Завтра начинается учеба.       — Знаю. Не хочу тебя отпускать, — признался Тони, заставляя сердце Пенни счастливо трепетать. — Не буду навязывать свою компанию, просто подожду тебя здесь, хорошо?       — Отвезешь меня в Кембридж? — спросила девушка, заглядывая ему в глаза. Тони кивнул, улыбаясь.       Хороший компромисс.       Большую часть дня Пенни провела в инсектарии в компании доктора Октавиуса. Ей казалось, что они топчутся на месте, но ученый выглядел воодушевленным, и неустанно хвалил девушку за то, как быстро она вникает в суть вещей. Пенни хотелось бы, чтобы их работа не была напрасной. Пару раз она отвлекалась на сообщения Тони, который, в свою очередь, занимался доработкой ловушки для Мандарина, и советовался с ней. От каждого его сообщения в груди разливалось тепло, и Паркер просто не могла сдерживать глупую улыбку, хотя конечно, ничего такого в его сообщениях не было.       Закончили они довольно поздно, хотя «закончили» громко сказано, ведь никакого результата добиться так и не получилось. Пенни пообещала доктору продолжить изучать литературу и вернуться как можно скорее. Когда она написала Тони, что освободилась, он ответил мгновенно, заставляя ее снова расплыться в счастливой улыбке.       Пенни не пришлось ждать возле «Оскорпа» слишком долго. Через пятнадцать минут перед ней остановилась знакомая серебристая ауди, и Тони изнутри открыл дверь пассажирского сидения, приглашая ее сесть. Девушка нырнула в теплый салон, в котором пахло хвоей и одеколоном мужчины, и они поехали в Кембридж.       В дороге Пенни читала дневник Ричарда, испытывая особое волнение и трепет, разбирая почерк отца. Он писал обо всем сразу, порой не поспевая ручкой за собственными мыслями, перескакивал с темы на тему, рассуждая на страницах блокнота. Пенни пыталась найти ответы между строк, полностью погрузившись в чтение и чувствуя себя в покое и безопасности рядом со Старком, который вел машину и иногда поглядывал на нее, тепло улыбаясь.       «…в том, чем мы занимаемся, важнее всего не наши навыки и знания, а вера. Безоговорочная вера в нашу идею, в миссию! Пока она будет достаточно сильна, у нас всегда будет шанс на успех. Иногда я думаю: зачем вообще занимаюсь всем этим? У меня есть все, чего только можно пожелать. Крыша над головой, вкусная еда, любимая жена, мой маленький мир, продолжение меня — Пенелопа». Сердце Пенни вздрогнуло, и она смущенно поджала губы, продолжая читать. «Работа, о которой я мог только мечтать. И все же слепая вера во что-то большее каждый день толкает меня на то, чтобы возвращаться к разработке сыворотки снова и снова. Я верю в то, что мы с Норманом сумеем создать нечто великое, оставить после себя след в истории, возможно, изменить мир…»       — О чем он пишет? — отвлек Пенни от чтения Тони. Она подняла глаза, проморгалась, заметила, что они уже почти приехали, и повернулась к мужчине:       — Рассуждает о всяком. О том, что нужно верить в то, что делаешь. Мечтает, что его открытие изменит мир, — поделилась девушка.       — Оно и изменило, — Старк глянул на нее мельком, снова возвращаясь к дороге, и взял ее за руку, оставляя одну на руле. От его прикосновения по коже пробежала волна приятной дрожи. — В этом он оказался прав. Жаль только, что так и не увидел, какой ты выросла.       Пенни прикрыла устало глаза, которые болели от напряжения: сегодня она слишком много читала и писала. Было интересно изучать дневник отца, но пока ей не удалось найти ту самую зацепку, которой она грезила, хоть Паркер и догадывалась, что подсказок не будет на первых же страницах. Она закрыла блокнот и откинула голову на сидение, расслабленно выдыхая. Подумала вдруг, что родители Тони тоже так и не увидели, каким он стал человеком. Наверное, Говард бы невероятно гордился своим сыном. Гордился бы Ричард дочерью? Пенни хотелось бы думать, что да, но чтобы окончательно убедиться в этом, ей нужно было распутать клубок тайн призрачного прошлого. Вдалеке показалось здание губки — его было трудно не узнать.       Каникулы закончились слишком быстро, хоть и выдались довольно приятными. Поездка в Форкс, головокружительная ночь, от воспоминаний о которой у Пенни скручивался сам собой узел возбуждения внизу живота; дни, которые она провела вместе с Мэй, работа в лаборатории «Оскорпа», и бесценное послание из прошлого, которое она получила. Мысли отца, которые бумага сохранила для нее.       Старк припарковался рядом с крыльцом общежития и вышел из машины, чтобы открыть багажник. Пенни недоуменно посмотрела на него, не понимая, зачем ему понадобилось это делать: ее сумка со всеми немногочисленными вещами была у нее в руках. Впрочем, она быстро сообразила, что к чему, когда мужчина достал корзину, наполненную некрупными фиолетовыми цветами.       — Это фрезия, — пояснил он, отдавая корзинку Пенни. Хрупкие тонкие лепестки нежных цветов дрожали от ветра, который здесь, вблизи реки, был сильнее.       — Спасибо, — Пенни хотелось кинуться ему на шею, ну или хотя бы поцеловать в благодарность, но могла позволить себе только улыбнуться. Только сейчас она поняла, что Тони уедет через пару минут, и она не увидит его несколько дней. Несколько невыносимых дней. Можно было прожить несколько часов, зная, что потом они увидятся и побудут вместе, но сама мысль о том, чтобы провести несколько дней порознь, заставляла Пенни изнывать. Она закусила губу и с глупым видом спросила: — Поможешь занести?       Старк хмыкнул.       — Разумеется.       Они вели себя, как два идиота, пытаясь оттянуть момент расставания. Тони взял корзину, Пенни — свою сумку, и они поднялись на седьмой этаж. Коридор оказался пуст, и никто, к счастью, не видел, как Тони Старк заходит в комнату, в которой живет его протеже. Пенни закрыла за ними дверь, по привычке щелкнув замком, и это выглядело так, словно она пыталась загнать мужчину в ловушку и не выпускать отсюда никогда.       Она была не против на самом деле поступить так.       Корзина с тихим стуком упала на пол, потому что Пенни первой потянулась за желанным поцелуем, едва ли не сбивая Старка с ног. Он уперся в стену, немного растерявшись, но сразу ответил на отчаянное касание губ, наслаждаясь ее покорностью и открытостью. Пожалуй, он бы никогда не признался ей вслух в том, как сильно ему нравилось то, насколько она в нем нуждалась, но говорить об этом и не нужно было — Пенни все понимала.       — Черт, Пенни, я же не смогу уехать, — прошептал он горячо, с трудом заставляя себя немного отстраниться, чтобы хотя бы изобразить строгий взгляд.       — Оставайся, — мгновенно теряя голову от его близости и запаха, от того, как крепко он держал ее талию, отозвалась девушка. Тони пытался смотреть на нее сурово, но во взгляде все равно плескалась такая теплота, что нужного эффекта добиться у него бы не получилось. В этот момент Пенни показалось, что она действительно не сможет его отпустить, ни сейчас, ни когда-либо вообще. Раньше она даже подумать не могла о том, что будет к кому-то испытывать такие сильные чувства и видеть их отражение в том человеке.       — Я не могу, милая, ты же знаешь, — Тони говорил одно, но делал совсем другое, одной рукой скользя по спине, а другой поглаживая бедро и сходя с ума от того, что на ней все еще были джинсы. — Нас видел охранник. Будут вопросы, почему я задержался.       — Скажем, что на тебя напал гигантский паук, — хмыкнула девушка, снова вовлекая Старка в поцелуй. В ее груди взрывался фейерверк, восторг, нежность и любовь переполняли ее до краев. Ей всегда было хорошо рядом с ним, но стоило им оказаться друг к другу слишком близко — Пенни теряла контроль, и эмоции захватывали ее полностью. Эти сильные чувства одновременно сжигали ее и оживляли. Невозможно было отказаться от них.       — Годится, — со смехом согласился мужчина, толкая Пенни к кровати. Она с тихим охом упала на матрас, чувствуя, как Старк наваливается сверху, и испытывая удовлетворение от того, что он был согласен поддаваться безумию вместе. Уже почти привычным, таким правильным и естественным движением она обвила его ногами, скрестив их у него за спиной, и, пытаясь сфокусировать взгляд, наблюдала за тем, как мужчина расстегивает ремень и вытаскивает из шелевок, чтобы стянуть им ее запястья. Все, что они делали, что происходило между ними, казалось невероятно верным. Пенни снова подумала о том, что наверное, они были вместе во всех других измерениях и в каждой прошлой жизни, потому что иначе быть просто не могло. А если это все-таки было не так, то их иные версии совершали огромную, непоправимую ошибку, не зная друг друга или не переступая границы деловых или даже дружеских отношений.       Тони прижал ее руки, скованные ремнем, к подушке, и снова жарко поцеловал.       Пенни плавилась, сгорая от желания — своего и чужого, — захваченная пылающим в груди чувством любви, но в один момент все резко прекратилось.       Старк поднялся, поправляя футболку и пиджак, и направился к двери.       — Эй!       — Во-первых, я все еще считаю, что нам нужно слегка притормозить, — Пенни поражалась тому, как мужчине удавалось говорить так спокойно, когда несколько секунд назад его дыхание сбилось. — Приедешь на выходные, примем вместе ванну, зажжем свечи, лепестки роз на кровати, короче, все, как надо, — он взмахнул рукой в воздухе, и лицо его снова стало каким-то печальным, становясь свидетельством того, что сохранять самообладание для него невероятно тяжело. — Позволь мне сделать все правильно хоть раз, Пенни. Во-вторых…       Договорить он не успел. Пенни, с легкостью освободившись от ремня и попутно сломав бляшку, воспользовалась шутером и припечатала руку мужчины к стене, возле которой он стоял.       — Какого черта? — он нахмурился. Девушка поднялась с кровати и на ватных ногах подошла к нему. Тони даже не делал попыток освободиться, прекрасно зная, что паутина его так просто не отпустит и сил порвать ее ему не хватит. Он изо всех сил старался выглядеть сурово, но в глазах плясали искры возбуждения и озорства, которые Пенни так обожала замечать. — Не подходи!       Пенни усмехнулась. Она подняла его свободную руку наверх — он, черт возьми, даже не сопротивлялся, — и прилепила паутиной и ее. Старк только недовольно хмурился и возмущенно молчал.       — Отлично смотритесь, мистер Старк, — победно улыбнулась девушка.       Он закатил глаза.       — Ты знаешь, что я не хочу уходить, — начал он уже менее строго и более миролюбиво, пытаясь убедить в правильности такого решения и себя, и ее. — Я не хочу оставлять тебя без моего внимания ни на секунду, — ее сердце вздрогнуло, почувствовав, сколько нежности и потребности быть рядом заключалось в этих словах. — Но я должен. Дай мне поступить, как взрослый, — бросил он последний аргумент.       — Неубедительно звучит, когда ты в таком положении, — пожала плечами Пенни, скрещивая руки на груди и подходя вплотную. Ей хотелось провалиться в эти темные глаза напротив, навсегда остаться в них, узнать, что прячется в их глубине, и испить до дна те эмоции, которые пьянили гораздо сильнее, чем любой алкоголь. Ни одно вино не могло сделать Пенни такой нетрезвой, как всего один взгляд Старка, наполненный восхищением и обращенный на нее. Эти теплые искры хотелось сохранить, а вину и грусть — забрать, растворить в желании и ласке. — Просто… Можно, я?..       Девушка не договорила, вместо этого осторожно касаясь губами его щеки, пробуя на вкус, чтобы затем опуститься чуть ниже и слегка прикусить кожу на шее и услышать, как его сердце снова предательски сбилось с ритма. Черт возьми, он слишком легко сдавался ей.       — Блять, Пенни, — выругался Тони, признавая свою капитуляцию. — Тебе все можно.       Получив разрешение, Пенни прильнула к нему, с наслаждением выцеловывая чувствительную шею и с еще большим удовольствием прислушиваясь к рваному дыханию. Едва почувствовав, как его возбуждение упирается ей в бедро, Пенни молча опустилась на колени и взялась за край брюк.       — Да что же ты делаешь, — раздалось сверху хрипло. Девушка подняла глаза на Старка, и он тихо взвыл, встретившись с ней взглядом. Он ненавидел себя в эту минуту за то, насколько был слаб перед ней, как легко сдавался, позволяя ей делать все, чего она хотела. Не мог оттолкнуть, не мог жестко сказать «нет». Он прекрасно знал, что если будет вести себя немного грубее, она послушается, но не мог себя заставить даже немного повысить на нее голос. Тони бесконечно жалел о том, каким суровым был с ней раньше, как отчаянно пытался оттолкнуть девушку, чтобы не допустить худшего. Ему казалось, он делал необходимое, но на самом деле только брыкался, как выброшенная на берег рыба, в то время, как нужно было позволить ласковым волнам забрать его обратно. В конце-концов, он всегда сам больше всего просто хотел ее рядом, и не важно, что бы она делала — сидела возле него, читая или работая в мастерской, или стояла вот так на коленях, желая доставить ему удовольствие. Он будет гореть в аду. Каждое его решение с момента, как он появился на пороге ее квартиры в Куинсе, было, возможно, ошибкой, однако рыбам была необходима вода.       Она легко справилась с пуговицей и молнией, хотя ее пальцы слегка дрожали от волнения. Пенни пыталась не нервничать: она ведь уже делала это. Но все равно беспокоилась, и дрожала, то ли от того, что боялась, что сделает что-то не так, то ли от возбуждения.       Не было, пожалуй, зрелища лучше, чем с этого ракурса. Она жадно пыталась запомнить, как напрягается его челюсть и шея, как он сжимает руки в кулаки, все еще борясь с собой; навсегда сохранить в памяти образ того, насколько слаб он был перед ней. Точно так, как и она.       Пенни провела рукой, затем на пробу облизала ствол.       — Я не уверена, что все сделаю, как надо, — очень вовремя предупредила она, чуть отстраняясь и снова глядя на него снизу вверх.       — Я думал, ты очень во всем уверена, раз обездвижила меня, — огрызнулся Старк, одновременно злясь и чувствуя ужасное возбуждение. Раньше с ним подобного не случалось, чтобы такие эмоции вызывала девушка, которая еще ничего даже толком не сделала. Впрочем, эта мысль быстро улетучилась: он не мог думать ни о ком другом, когда в его жизни была Пенни. Тони прикрыл глаза, собираясь с мыслями и немного успокаиваясь. — Все в порядке. Я тебе доверяю.       Отбрасывая сомнения и беспокойство, Пенни глубоко вздохнула и аккуратно взяла твердую плоть в рот. В этот раз все было иначе. Тогда, в крошечном домике, окруженном лесом, ею руководили безумное желание и охватившая ее похоть, а теперь мозг работал гораздо яснее, и Пенни, пожалуй, слишком много думала. Она постаралась расслабить горло, и судорожно сглотнула.       — Хорошо, не спеши, — услышала она хриплый глубокий голос Старка, который мгновенно вызвал у нее волну мурашек по всему телу и уверенность в том, что она все делает правильно. — Медленно.       Она послушалась. Двигала головой медленно, стараясь не совершать резких движений и не задевать зубами. И хотя мужчина наградил ее тихими несдержанными вздохами, что-то подсказывало, что этого недостаточно. Пенни снова отстранилась, чувствуя себя неопытной дурой и задаваясь вопросом, как Старку вообще может нравится то, что она делала, если делать она ничего не умела.       — Что мне делать? — беспомощно спросила она, снова встречаясь с ним взглядом.       — Можешь взять растворитель и освободить меня, чтобы мы попрощались, и я поехал обратно, — съязвил Тони. Сейчас он испытывал слишком много чувств для одного очень неумелого минета, и с трудом контролировал речь. Прекрасно понимая, что отпускать его точно не собираются, он добавил не слишком уверенно: — Или можешь попробовать его, как леденец.       — Как леденец? — глупо повторила Пенни. Леденцы она обычно раскусывала зубами, вряд ли речь об этом. Выдохнув, девушка вернулась к делу. Сдаваться в начале пути она не собиралась.       Пенни не испытывала ни отвращения, ни стыда — только смущение и неловкость от того, что ему приходилось ее всему учить. С другой стороны, это было вместе с тем и очень будоражище, настолько, что она чувствовала, как и сама возбуждается с новой силой. Не существовало ничего, связанного со Старком, что ей бы не нравилось, и уже тем более, если это касалось его удовольствия. Он смотрел на нее, на то, как старательно Пенни целовала и облизывала, стараясь не пропустить ни миллиметра, и перед глазами постепенно все плыло — у обоих.       — Попробуй все вместе, — прохрипел он еле слышно, чтобы через секунду совсем потеряться в ощущениях. Паркер всему быстро училась, ничего удивительного, что и здесь у нее получалось просто потрясающе.       Она гордилась бы собой, услышав задушенный тихий стон, если бы в ее голове к тому моменту осталась бы хоть одна мысль, а в ушах не шумела кровь. Пенни прикрыла глаза, полностью погружаясь в процесс. Это было невероятно приятно: чувствовать, как его желание ощущается на языке и распирает горло, как тяжело он дышит, как почти дрожит; как быстро она сводит его с ума, не оставляя ни единого шанса не сдаться.       Все закончилось гораздо быстрее, чем Пенни ожидала, и она даже не сразу поняла, что именно произошло — просто рефлекторно сглотнула несколько раз и отстранилась после того, как Старк уперся ей коленом в плечо. Она тыльной стороной ладони вытерла подбородок, мокрый от слюны, и кое-как поднялась во весь рост. Ватные ноги немного дрожали. Он смотрел на нее совершенно пьяно, с трудом фокусируя взгляд, чувствуя себя пойманным в паутину — буквально и фигурально.       — Теперь освободишь меня?       Девушка кивнула и пошла к столу, чтобы найти растворитель. Через несколько минут Тони был свободен и смог поправить белье и застегнуть брюки, а затем устало рухнул в кресло, все еще затуманенным взглядом смотря на Пенни.       — Все хорошо? Не жалеешь, что задержался? — усмехнулась она, пряча за этим беспокойство. Насколько это было ужасно по шкале от одного до десяти? Минус тысяча? Номер один в личном топе самого кошмарного орального секса, который случался у Тони Старка? Ей хотелось бы спросить, но во-первых, было слишком неловко, а во-вторых, она боялась услышать правду. И хоть сейчас мужчина выглядел довольным, Пенни не исключала возможность того, что он мог просто не хотеть расстраивать ее.       — Жалею только о том, что не мог держать тебя за волосы в этот момент, — прохрипел Тони, беря Пенни за руку и притягивая к себе, чтобы поцеловать. Она охотно наклонилась к нему. — Пеппер убьет нас обоих. Быстро и беспощадно.       — Что ж, я умру счастливой, — засмеялась девушка, смеясь и чуть отстраняясь, чтобы затем снова оставить ласковый поцелуй на его сухих губах. Горячая ладонь скользнула по ее волосам к шее, зарываясь затем в волосы на затылке, пропуская мягкие пряди сквозь пальцы, после чего Тони чуть отодвинулся, поглаживая большим пальцем ее щеку, и произнес:       — Теперь я точно не хочу уходить. Чувствую себя в долгу. Добилась своего? — хоть его голос и звучал довольно строго, в нем было столько согревающей сердце теплоты и благодарности, что Пенни таяла. Неужели ему правда все понравилось?       — Все в порядке, — улыбнулась она в ответ и усмехнулась хитро: — Вернешь должок, когда приеду в субботу в башню. Ванна, свечи, лепестки роз — я все запомнила.       — Заметано, — и Старк шутливо щелкнул ее по кончику носа. Затем он поднялся, снова подтягивая брюки и бросая недовольный взгляд на сломанный ремень. Оно того определенно стоило.       — Скоро увидимся, милая, — мужчина не сдержался, поцеловав Пенни напоследок, и, наконец вышел из комнаты.       Паркер осталась одна и инстинктивно обняла свои плечи, так и стоя посреди небольшого коридора. Тишина давила на виски. Как она и боялась, одиночество оказалось невыносимым. Девушка аккуратно подняла с пола оставленные цветы и поставила корзину на письменный стол, любуясь нежными соцветиями, осторожно прикоснулась пальцами к бархатистым хрупким лепесткам, стараясь не расплакаться. Ей показалось, что зря они на этих пасхальных каникулах провели столько времени вместе, потому что разлука теперь казалась настоящим испытанием и приносила почти физическую боль. Ребра сжимались, давили на трепещущее сердце, возбуждение никуда не делось, и Пенни жалела о том, что отпустила мужчину так быстро. Как же найти способ быть рядом постоянно? Так всегда, когда влюбляешься столь сильно?..       Она не знала. Когда она была влюблена в Люка в школе, это было совсем другое чувство. Друг Флеша одновременно пугал и притягивал, то была первая любовь к стереотипному плохому популярному парню, который ни за что не обратил бы внимание на такую замухрышку, какой Пенни была в школе. Она не фантазировала о том, чтобы быть с ним постоянно рядом. Она смотрела с Мэй ромкомы, особенно любила, конечно, те, сюжет которых строился вокруг неудачницы и короля школы. Обожала «Дневник принцессы» с Энн Хэтэуэй, мечтала о том, что и с ней однажды случится нечто подобное, и Люк разглядит в ней нечто особенное. Потом со временем эти чувства остыли. Позже она познакомилась с ЭмДжеем, который поразил ее тем ярким светом, который излучал. Ей даже показалось, что она действительно влюблена в него, но стоило узнать истинные мотивы его желания сблизиться, как Пенни в ту же секунду потеряла к нему всякий интерес, и зарождающаяся влюбленность сошла на нет.       В то же время, кажется, ни один поступок Тони не мог заставить ее отказаться от него.       Девушка тяжело вздохнула и достала из кармана куртки телефон, забила в поисковой строке «фрезия», быстро пролистала несколько первых ссылок и остановилась, зацепившись взглядом за строчку «цветы фрезии обозначают доверие».       Она прикусила губу, сдерживая счастливую улыбку. Вот что привлекало ее в Старке больше всего. Он носил образ холодного и саркастичного человека, делая вид, что ему все равно на всех и все, но на самом деле за этой маской было невероятно доброе и отзывчивое сердце. К сожалению, даже те, кого он любил, не могли или не хотели этого понять. Если бы он действительно был тем, кем так хотел казаться, то не терзался бы чувством вины за все, что сделал и не сделал.       Было, возможно, глупо и наивно так считать, но Пенни подумала, что он и открылся ей потому, что она с первой встречи увидела ту его сторону, которую Старк пытался скрывать. И эту его часть она жалела так сильно, и так жаждала понять.       Погода стояла просто замечательная. Пенни с видом прилежной студентки посещала пары, на которых даже старалась быть вовлеченной в учебный процесс и по минимуму отвлекаться на разговоры с Гарри. С собой она таскала книги, которые ей дал доктор Октавиус, и в свободное время и на скучных лекциях штудировала их, конспектируя важные и сложные моменты. Периодически ей приходилось залезать в Гугл, чтобы найти значения определений, которые не понимала, либо отыскать разжеванный для чайников материал, написанный в научной литературе слишком сложно. В конце-концов, это доставляло ей удовольствие.       Пенни всегда была любопытной. Страстное желание изучать новое и докапываться до самой сути помогло ей своими силами поступить в один из лучших университетов в мире, и оттого временами было обидно, что она не могла полностью сосредоточиться на учебе, постоянно отвлекаясь на свои геройские проблемы. Вот и сейчас она все равно не могла без остатка посвятить себя учебе, бегая после занятий к Уэйду и постоянно поддерживая связь с Эдди, который все еще следил за Юнксу.       Так прошла пара дней. В четверг она коротала время перед планеркой в редакции «Дейли Бьюгл», сидя на скамейке неподалеку от главного здания университета и читая дневник отца. Она устроилась на солнышке, наслаждаясь теплом и тем, как ласковый ветерок со стороны реки трепал ее волосы, и неспешно вчитывалась в строчки, написанные ровным, красивым почерком Ричарда.       Отец много рефлексировал о том, был ли вообще какой-то смысл в том, чем он занимался. Теперь Пенни понимала, откуда в ней самой была эта вечная неуверенность в своих поступках и решениях. Она помнила Ричарда довольно отстраненным: он никогда не говорил семье о тех сомнения, которые его одолевали, но оказалось, на самом деле он вовсе не был таким уверенным в себе. Пенни хмурилась, листая страницу за страницей, прекрасно понимая отца. Все-таки, они были очень похожи.       Иногда он писал о ней. Каждый раз, видя свое имя на страницах дневника Паркера, Пенни чувствовала, как глаза наполняются слезами. Наверное, это означало то, что она так и не смогла справится с тем, что его больше нет. Просто свыклась с этой мыслью, но где-то в глубине души по-прежнему испытывала боль. Впервые за долгое время в ней проснулась та маленькая девочка, которую папа очень любил. Ей глупо хотелось, чтобы Ричард был жив. Чтобы он был рядом, когда ее укусил паук, и помог бы справиться с изменениями, которые произошли в ее организме и жизни. С ним было бы гораздо легче, понимала девушка. Он знал о ней и о пауке гораздо больше, чем кто-либо, и благодаря его помощи получилось бы избежать многих ошибок.       Отпустил бы он ее в Берлин драться со Мстителями?..       «…Пенелопа растет невероятно одаренным ребенком. Я счастлив каждый раз, когда смотрю на нее или думаю о ней. Она тянется к знаниям, и я убежден, что ее ждет большое будущее. А быть может, если наши с Норманом научные изыскания принесут свои плоды, то она станет кем-то большим, чем человек. Иногда меня мучает чувство вины, я чувствую себя профессором Франкенштейном, только предметом моего эксперимента может стать не мертвая плоть, а мой собственный ребенок. Однако, я убежден, и как отец, и как ученый, что это лучшее, что я могу дать моей малышке.       Впрочем, какая-то часть меня не хочет такого будущего для Пенни. Когда я смотрю на них с Гарри, меня одолевает чувство стыда. Когда — и если — она станет сильнее всех, останется ли в ее жизни место для дружбы, для любви? Найдутся ли в мире люди, способные принять и понять ее? Мне хочется верить, что да, безусловно, поскольку я вижу, какой она растет. Я знаю точно, что моя дочь с честью сможет нести это бремя и этот шанс, оставаясь чутким человеком, сострадательным и добрым. Она лучше меня, лучше Марты, лучше всех».       Пенни захлопнула дневник, тяжело дыша.       Чего?!       Неужели Ричардом руководило безумное по своей силе желание создать сверхчеловека, и венцом экспериментов должна была стать его собственная дочь? По описанию тех возможностей, которые могла открыть его сыворотка, описанных в дневнике раньше, Пенни уже понимала, что Ричард собирался далеко опередить сыворотку суперсолдата, которую ввели Стиву Роджерсу. Что было бы, если бы полученный препарат он успел напрямую ввести дочери, если бы она получила полную дозу, а не только то, что досталось ей через укус паука?..       Ричард Паркер не искал никакое лекарство. Их с Норманом мотивы были совершенно разными. Когда Пенни с доктором Октавиусом найдут утеряную формулу, им придется работать и дальше, чтобы довести проект до ума, поскольку даже с формулой алгоритма распада они не получат то, что нужно. Это будет не лекарство, а оружие.       Пенни пыталась успокоиться и уложить открывшуюся ей информацию в голове. Теперь она сомневалась, действительно ли хочет узнать все тайны, связанные с ее семьей? Чем занимался дядя Бен в ЩИТе?.. Паркер еще не понимала всего, но неосознанно предчувствовала, что это открытие ей в любом случае не понравится. Она откинула голову на спинку скамейки, глядя на голубое небо, по которому медленно плыли паруса облаков. Ветер играл с первыми зелеными листьями на ветках деревьев, до ушей Пенни доносились голоса и смех студентов, и повсюду царило такое умиротворение, в то время, как в ее душе был настоящий ураган.       Она всю жизнь считала, что ее отец был гениальным ученым, но ни разу не задавалась вопросом о том, зачем вообще он занимался своими исследованиями и экспериментами. Тот паук…       ДНК отца, препарат, который он ввел членистоногому, тот факт, что паук все эти годы жил в лаборатории «Оскорпа» и словно ждал своего часа. Мотивы Нормана, мотивы Ричарда. Читал ли Норман этот блокнот? Узнал ли он все-таки, что руководило его другом? Понял ли он, что Ричард Паркер был столь же гениальным, сколь и безумным?       Пенни закрыла глаза, прислушиваясь к себе. Она хотела ненавидеть отца, но не могла. Ей хотелось расплакаться от обиды и жалости к себе, но слезы не лились, только сжимало горло. Какой-то частью своего сердца она понимала Ричарда, и это было хуже всего. Ей даже не нужно было пытаться простить его — обиды она не чувствовала. Только опустошение. Никаких чувств не осталось.       Разумеется, он отпустил бы ее на битву в Берлин. Он бы поддерживал ее на нелегком пути ее становления Девушкой-Пауком. Поскольку для него она была не только дочерью. Она была его изобретением. С самого начала.       Пенни снова открыла дневник, задумчиво скользя взглядом по строчкам. Несколько следующих страниц снова хранили в себе сомнения и злость Ричарда на самого себя за то, что так и не удавалось добиться прорыва в работе. Затем следовали почти пустые листы, заполненные только уже известными Пенни формулами. Она сощурилась, чувствуя, как приподнимаются волоски на затылке и руках, предчувствуя, что приближается к чему-то важному.       «…нам нужен шанс отката. Без него эксперимент становится неконтролируемым. Образец восемьдесят семь неудачный. Процесс должен непрерывно продолжаться, при этом возвращаясь к своему исходному состоянию, в противном случае это приводит к провалу. Мы топчемся на месте».       «Вот оно, — догадалась Пенни, жадно читая дальше, — он говорит о формуле алгоритма распада». Слова Ричарда становились все обрывочней, было ясно, что он писал эти предложения в разные дни, пользовался то разными ручками, то карандашом. Он все еще старался документировать ход исследования, но был, очевидно, слишком занят, чтобы объяснять все подробно.       «…В чистом виде формула перегружает организм. Ни одно существо не выдерживает этого. Слишком быстро. Образец восемьдесят восемь неудачный. Образец восемьдесят девять неудачный. Провал. Провал. Откат. Нужно посадить эту реакцию на цепь. Я создал монстра. Образец девяносто пять неудачный…       Оливия умерла сегодня.       Норман не в состоянии продолжать работу. Я могу его понять, но нужно двигаться дальше. У нас почти получилось. Нужно позволить реакции зациклиться.       Я нашел формулу. Это было просто».       Сердце Пенни замерло. На этом записи Ричарда об эксперименте обрывались. Она торопливо пролистала оставшиеся немногочисленные страницы, заполненные частично. Дальше отец писал о пауках — он счел их наиболее подходящими для эксперимента. Радовался, что смог найти подходящее животное. Подробно рассказывал о том, как организовал инсектарий. Ни слова конкретики касательно препарата, только пространные рассуждения о том, какой прорыв их ждет, когда проект одобрят и разрешат проводить эксперименты на людях.       Она еще раз перечитала последние слова о формуле, затем еще и еще, так и не понимая, что имел в виду Ричард.       «Позволить реакции зациклиться».       «Это было просто».       — Что читаешь?       Паркер вздрогнула, не заметив приближение Гвен. Блондинка плюхнулась рядом, протягивая Пенни пластиковый стакан кофе. Девушка забрала его и сделала глоток на пробу. Кофе был как раз таким, как ей нравилось, и Пенни счастливо улыбнулась. Конечно, она только что узнала неприятную правду о своем отце, и угроза, исходящая от Мандарина, никуда не делась, однако, все было не так уж плохо. Ее любили. Что может быть важнее?       — Да так, ерунда, — Пенни закрыла блокнот и убрала его в рюкзак. Гвен выглядела довольной. — Ты прямо светишься, есть повод?       — Погода прекрасная, — блондинка растянула губы в улыбке, подставляя лицо солнышку. — Скоро лето.       — Уже есть планы? — поинтересовалась Пенни, проверяя время. Вообще-то, ей пора было идти, если она не хотела опоздать на планерку.       — Тэен предложил съездить вместе в Гонконг, — поделилась охотно Гвен, вызывав у Пенни укол тревоги. — Сказал, что хочет мне кое-что показать. Я заинтригована.       Пенни опустила голову, думая о том, что вряд ли Тэен собирался показать ей что-то хорошее. Скорее всего, он планировал официально представить Гвен банде как свою девушку, а это означало бы, что жизнь подруги изменится навсегда. Пенни прекрасно помнила, как Мандарин заполучил свою жену, и опасалась, что если Гвен захочет расстаться с Тэеном, он ее просто не отпустит. Сейчас они оба были влюблены, это очевидно. Но что будет к лету? Останется ли вообще Тэен жив после «СтаркЭКСПО»? Пенни не собиралась никого убивать, даже Мандарина, но все же, не могла ничего гарантировать, не только от нее одной ведь зависит исход этой встречи.       Пенни хотелось бы верить в искренность намерений Тэена и глубину его чувств к Гвен, но он все же был террористом, и ничто этого не изменит. Может, он просто хороший актер.       — Здорово, — выдавила из себя Паркер. — Гвен, я, — она замолчала, заметив серьезный и внимательный взгляд подруги. — Я просто хочу, чтобы ты была счастлива. Не бросайся в это с головой, ты его ведь еще почти не знаешь.       — Ты права, — согласилась внезапно блондинка. — Он ничего не рассказывает о своей семье, о своем прошлом. Иногда мне кажется, словно его жизнь была вовсе не такой беззаботной, как он это преподносит. И конечно, я не могу сказать, что люблю его без памяти… Он очень, очень сильно нравится мне. Он такой заботливый, такой чуткий и понимающий, он как будто, знаешь, чувствует меня. У него такое доброе сердце. Что бы он не скрывал, думаю, я смогу это принять, потому что я знаю, что он хороший человек.       Пенни только тяжело вздохнула. Она прекрасно понимала Гвен, поскольку сама чувствовала то же самое. Разве могла она осуждать подругу за то, во что сама же вляпалась?       — Мне пора идти в редакцию, — снова взглянув на часы, сказала она неохотно. — Увидимся.       — Увидимся, — грустно улыбнулась Гвен. — Мне пора в лабораторию.       Они попрощались, и Паркер поспешила в сторону общежития маркетологов. К началу планерки она немного опоздала — все уже расположились на своих местах, и сесть ей было тупо некуда, поэтому она осталась подпирать стенку. Джессика устроила очередной разбор полетов, но в этот раз она казалась какой-то странно спокойной и отстраненной, что, пожалуй, было не удивительно. Наверняка ее мысли все больше занимали Питер и их ребенок, чем работа.       — На этом все, проваливайте поскорее. Паркер, задержись, — рявкнула она, захлопывая ноутбук, в котором, видимо, делала заметки во время планерки. Постепенно редакция опустела, оставив их наедине. Пенни нечего было показать Джессике — за время каникул она не сделала новых фотографий Девушки-Паука да и вообще, по правде говоря, не сделала никаких фотографий. Рыжая тяжело вздохнула, делая несколько глотков из коробки апельсинового сока. — Как каникулы?       — Клево, — просто сказала Пенни, подходя поближе к редакторскому столу. — Как поездка в школу профессора Ксавьера?       Джессика скривилась, как от зубной боли.       — Сойдет. Ты бы видела рожу Питера, когда он пытался объяснить Ланшеру, какого черта припер меня в школу, — поделилась она. — Личинка в порядке, но мне нужно пить витамины и хорошо питаться, потому что он жрет все мои силы, — пожаловалась Джессика. — Я вот о чем хотела поговорить. Мне снился сон.       — Сон? — не поняла Пенни. Рыжая помрачнела, нахмурив брови, и неохотно продолжила:       — Да. Странный сон, — она снова тяжело вздохнула, и наконец рассказала: — Какие-то обрывки. Большое мероприятие, много людей, люди с оружием. Ты в своем костюме, Питер тоже был там. И Старк. Люди погибли.       В редакции повисла тишина. Джессика снова приложилась к бутылке сока, словно надеялась, что там сам собой появится алкоголь.       — Я не знаю. Может, я слишком впечатлилась рассказом Питера… Я выбила из него правду о том, что происходит, прости уж, — она скривилась. — Не хочу, чтобы он откинул копыта раньше времени, поскольку сама я с ребенком не справлюсь. Пусть выполняет обещание. Только вот… Я ведь не знаю, что именно вы там запланировали, чтобы поймать этого гада. Питер сказал, что это может быть видением, если ребенок обладает способностью видеть будущее, то… Я без понятия, Пенни. Просто думаю, что тебе на всякий случай стоит знать. Мало ли. Там была Гвен, и она была мертва. Она не дышала.       Пенни вцепилась руками в стол. Конечно, это действительно мог быть просто сон. А могло быть и обрывком возможного будущего, если Питер прав. Ребенок, которого носила рыжая, был мутантом, и пока не ясно, какая именно у него мутация, вполне вероятно, что он — или она — может видеть будущее, и также вероятно, что пока малыш в животе у Джессики, эти видения теоретически могут приходить и к ней.       — Жуть, короче, — фыркнула Джессика. — Я всю неделю про этот сон думала. Не хочу нагонять паники или типа того, — она внимательно посмотрела на Пенни. — Просто будь осторожна.       — Спасибо, что рассказала, — выдавила Паркер, кое-как заставляя себя отлепиться от стола, пока он не треснул от того, как сильно она его сжимала. — Я… пойду.       Рыжая больше ничего не сказала, и Пенни молча вышла из редакции, в каком-то оцепенении спускаясь по ступенькам вниз. На улице свежий воздух немного отрезвил ее, но беспокойство все равно нарастало.       Если это действительно было видением, то что ей делать, чтобы предотвратить это?..       На ватных ногах она доковыляла до дома Уэйда. Он в фартуке с Хэллоу Китти хлопотал на кухне, готовя лазанью. Аппетитный аромат распространялся по квартире, даря чувство безопасности и уюта. Уилсон не слишком аккуратно убирал стол, заляпанный томатной пастой и сырной крошкой, когда Пенни вошла в дом.       — Что-то случилось? — спросил он, мгновенно заметив, что на Пенни лица нет. Она плюхнулась на стул и поделилась с ним тем, что рассказала Джессика. Уэйд обошел стол, чтобы положить ладони девушке на плечи и заглянуть в глаза. — Эй, конфетка, даже если это действительно видение, будущее ведь может измениться. Оно зависит, в первую очередь, от нас самих и от наших решений, — он ободряюще улыбнулся, растягивая уродливые губы. — Я вообще вот что подумал, — он выпрямился, чтобы вернуться к старенькой духовке и проверить лазанью. — Нам всем нужно поехать к Старку и довести план до ума. Времени осталось не так много, подготовиться надо как следует. Нам всем предстоит хорошо поработать плечом к плечу, чтобы все получилось в лучшем виде.       — Да, — согласилась Пенни со вздохом. — Я напишу ему.       — Напиши поскорее.       — Кому? — хлопнула входная дверь, и Эдди быстро прошел в кухню, на ходу снимая пиджак. — О, лазанья!       Уэйд достал противень из духовки и поставил на стол. От лазаньи в воздух поднимался ароматный дым. Брок схватился за вилку и прямо с противня ухватил кусочек, подул на него и сунул в рот.       — Нам надо поехать к Старку, чтобы довести план до ума, — повторил Уэйд.       — У нас, вообще-то, учеба, — нахмурился Эдди. — Это ты ничем не занят, а если нас не будет на занятиях, нас исключат. У Пенни итак пропусков куча.       — Если не поймаем Мандарина, учиться нам, вполне вероятно, будет уже негде, — кисло напомнила Пенни. Она смутно представляла себе, как месяц с лишним вся их разношерстная компания будет жить в башне и работать совместно, однако, это казалось здравой мыслью. Они вдвоем с Тони не могли предусмотреть все, и даже агент Колсон был не в состоянии значительно помочь, он уже сделал, что мог, внеся довольно значительные изменения. Нужен был взгляд всех, кто будет участвовать в операции. Им всем нужна была серьезная подготовка. Кроме того, находясь в Нью-Йорке, Пенни сможет ездить в «Оскорп», и конечно, быть рядом со Старком. Только вот… сам Мандарин останется в Кембридже без присмотра.       С другой стороны, что она могла сделать, кроме как сверлить профессора Хэка взглядом во время его пар, которых она и так старалась избегать?       — Думаю, мы можем взять академические отпуска, — задумчиво сказал Эдди, с аппетитом жуя еще горячую лазанью. — Если мистер Старк подсуетится. Чтобы к нам не было вопросов.       — Я узнаю у него, — согласилась Пенни, кивая.       — Тебе надо отправить Мандарину приглашение, — вдруг сказал Уэйд, разрезая лазанью и раскладывая по тарелкам. — Назначить ему рандеву на «СтаркЭКСПО». Тогда он тоже будет занят, и мы сможем спокойно подготовиться.       — Ага, и он тоже подготовится как следует, — фыркнул Эдди.       — Думаю, он уже готовится. В последнем письме он писал о том, что скоро будет наше последнее сражение или вроде того, — напомнила Паркер, задумчиво глядя на свою порцию еды и не чувствуя никакого аппетита. Пожалуй, наемник был прав. Тянуть резину дальше никакого смысла не было, пора было действовать решительно. — Хорошо. Давайте поедим и на патрулирование. Потом напишу Старку и Мандарину.       — Я помогу, — кивнул Брок, поднимая на нее глаза. — Составить письмо Мандарину.       — Спасибо.       Паркер почувствовала, как груз ответственности стал немного легче от того, что ей не приходилось все это выносить в одиночку.       На улице совсем стемнело. Покончив с ужином, Пенни помогла Уэйду убрать со стола и помыла посуду, затем они с наемником переоделись, Эдди надел маску и кепку, и втроем они покинули дом Уилсона.       К вечеру стало немного свежо, Эдди кутался в свою куртку, в которую переоделся перед выходом на патрулирование, а Уэйд очень быстро начал ныть о том, что ему необходим горячий шоколад. Пенни фыркнула, что не понесет их обоих на паутине через весь город в любимую пекарню Уилсона, где и продавался тот самый напиток, о котором он говорил, и они быстро шли по улицам в нужном направлении. Патрулирование проходило невероятно скучно. Троица то препиралась, то обсуждала план поимки Мандарина, то сплетничала о Питере, который все это время дома у Уэйда почти не появлялся, занятый своей беременной девушкой. Он рассказал друзьям о том, что Джессика ждет ребенка, и все отнеслись к этому с пониманием, но Уэйд, стоило только заговорить о Максимоффе, становился особенно нервным. Пенни понимала — он боялся, что с Питером что-то случится, и Джессика останется одна.       Пенни старалась об этом не думать, но решила, что если все же Питер пострадает, рыжую они не бросят. Придумают что-нибудь, но лично Паркер не собиралась бросать девушку на произвол судьбы. Чувствовала свою ответственность за то, что все сложилось так. Была бы она чуть менее импульсивной, и чуть больше думала бы головой, кто знает… Впрочем, Джессика ведь сказала, что от ребенка невозможно избавиться, так что, в любом случае, им с Питером пришлось бы объединить усилия и хотя бы попытаться стать хорошими родителями.       Слишком сложно.       — За шоколадом пойдет Эдди, — заявил Уэйд, останавливаясь на противоположной стороне улице от горящей уютными огоньками пекарни и скрещивая руки.       — Почему я? — возмутился парень.       — Действительно, — наемник закатил глаза — это было видно даже под маской, — поправляя кобуру на бедрах. Пенни решила не участвовать в их споре, стрельнув паутиной и прыгнув на ближайшую крышу, чтобы осмотреть район. Сегодня была удивительно тихая ночь. По пути в пекарню они не встретили никого, кому бы могла понадобиться помощь. И это, разумеется, было хорошо. Однако тревожное чувство не покидало Пенни, хоть она и списывала все на то, что ей предстоит непростой разговор с Тони и написание письмо Мандарину.       Она тяжело вздохнула, свешивая ноги с крыши. Эдди всплеснул руками и пошел через дорогу в пекарню. Тихо звякнули колокольчики, и дверь за ним закрылась. Пенни видела через окна, как он подошел к витрине, чтобы сделать заказ. Внезапно она заметила женскую фигуру, которая показалась из-за угла и теперь быстро бежала по улице. Женщина была невысокой и бежала, постоянно спотыкаясь и оборачиваясь. Она заметила Уэйда и тихо вскрикнула, резко останавливаясь и отшатываясь назад.       — Вам нужна помощь?       — Мэм?       Пенни спрыгнула с крыши, приземляясь между женщиной и Уэйдом. Теперь она могла рассмотреть ее получше. Женщина выглядела молодо, но возраст выдавали небольшие морщинки на лбу и у носа. Она была одета в пижаму и тапки, с накинутой сверху легкой курткой, которая совсем не грела. Женщина дрожала, ее глаза были красными, щеки лоснились от слез, черные длинные волосы — взлохмачены. При взгляде на маску Девушки-Паука во взгляде брюнетки мелькнуло узнавание, и через секунду она бросилась на Пенни, беспомощно утыкаясь ей в грудь. Совсем миниатюрная. Она вдруг разрыдалась в полную силу и прошептала:       — Прошу, помогите, я больше не могу так, — ее голос сорвался. Паркер успокаивающе коснулась ее волос, еще не понимая, почему голос этой женщины кажется знакомым.       — Что случилось? — спросила Пенни спокойно, стараясь не поддаваться панике, которая все нарастала.       — Вот что, — Уэйд кивнул куда-то в сторону, обнажая катаны. Они блеснули в свете фонарей, издав опасный лязг, пока он доставал их из-за спины. Пенни повернулась туда, куда он указывал, и заметила спешащего к ним парня. Даже в капюшоне и с такого расстояния она узнала его по размаху плеч и высокому росту. Это был Тэен. А женщина, которая так испуганно жалась к Пенни — Сайей, женой Мандарина. — Стоять, — рявкнул Уилсон, и Тэен застыл в нескольких метрах от них.       — Дайте мне ее увести, — просто сказал он, хмурясь. Его взгляд метался с Пенни на Сайю и обратно, игнорируя вооруженного наемника так, словно он вообще никакого интереса и опасности не представлял.       — Что за хрень здесь происходит?       Знакомый голос Эдди, который вышел из пекарни, изменился к концу фразы, становясь ниже и грубее. Пенни не нужно было даже смотреть на него, чтобы понять, что он обернулся, позволив Веному принять свой, пожалуй, лучший облик. Девушка осторожно отодвинула Сайю за свою спину, крепко держа женщину за руку. Та тяжело и загнанно дышала, испуганно глядя на Венома. На самом деле, Пенни еще не решила, что делать и как правильно поступить, но инстинктивно пыталась защитить жену Мандарина от того, кто за ней бежал.       Тэен хмыкнул.       — Серьезно? Трое на одного? Ну у вас и банда, — он глянул на Дэдпула, слегка удивленно оценил Венома и остановился на Пенни. — Мисс Паркер, нам этого сейчас не надо. Вы же не хотите, чтобы утром на воздух взлетел домик вашей тетушки или башня Старка, верно? Вот и играйте по правилам. Отдайте Сайю.       Пенни замешкалась. Тэен давил на больное, прекрасно зная ее слабые места. С одной стороны, ее успокаивали его слова, давая надежду на то, что у Мандарина есть какие-то понятия о чести, и играть грязно, просто убивая всех, кого Пенни любила, он не собирался, хотя и мог.       Тэен снял с головы капюшон, и ветер сразу растрепал его волосы. Парень тяжело вздохнул, подходя чуть ближе, однако путь ему преградила катана Уэйда, которой наемник уперся парню в грудь. Тэен бросил усталый взгляд на Уилсона и снова посмотрел на Пенни.       — Поговорим с глазу на глаз? — спокойно предложил он. Пенни ничего не оставалось, кроме как согласиться.       — Отойдем.       Она передала Сайю в руки Уэйда и отошла подальше настолько, чтобы их разговор был не слышен остальным. Эдди и Уэйд проводили ее обеспокоенными взглядами, а Тэен зашагал следом.       — Что? — недружелюбно спросила Пенни, когда они отошли на достаточное расстояние. Парень облокотился плечом о фонарный столб, глядя за спину Пенни на ее друзей и жену его босса.       — Она не первый раз сбегает, — поделился Тэен. Его голос звучал так устало. — Послушай, Пенни… Скоро ведь все закончится? Дракон не собирается задерживаться в Кембридже дольше, чем на один учебный год. Ты же понимаешь, что скоро вам придется поговорить с глазу на глаз, и ты либо поедешь дальше с нами, либо… не знаю, может, он тебя убьет. Я бы этого не хотел, поскольку твоя смерть причинит боль Гвен.       — Не впутывай ее, — прошипела Пенни сквозь зубы, мгновенно приходя в бешенство.       — Она уже впуталась в это, — пожал плечами Тэен. — Мне жаль.       — Не жаль тебе, — перебила его девушка. Тэен поджал губы:       — Нет, жаль, — он снова тяжело вздохнул. — Короче, дай нам уйти. Я должен вернуть Сайю домой.       — Он удерживает ее силой, — возразила паучиха. Тэен чуть подался вперед, словно собирался сказать что-то особенно важное. Их взгляды снова столкнулись, и сердце Пенни против воли ее разума вздрогнуло. Она вспомнила Мэйдо, то, как он рыдал на полу дома Уэйда, умоляя убить его, и то, как предупредил ее о взрыве жилого дома в Нью-Йорке. Как умолял не трогать Тэена. В темных глазах террориста блеснуло что-то, а может, это была всего лишь игра света. Он сказал совсем тихо:       — Я знаю. Попробуй это остановить, но не сейчас. Сейчас сделаешь только хуже.       — Что? — не поверив своим ушам, спросила Пенни.       — Никто не должен больше погибнуть, — прошептал Тэен. — Твоя банда против нашей, — он снова посмотрел ей за спину на Венома и Дэдпула. — Если кто-то и может остановить Мандарина, так это ты.       — Что ты говоришь, ты же его сообщник.       Пенни уже совсем ничего не понимала. Ее взгляд метался по лицу Тэена, выражающему только усталость. Сейчас он выглядел гораздо старше своих лет. Она пыталась понять, что он имеет в виду и говорит ли он вообще правду. Если однажды она доверилась Мэйдо, это вовсе не означало, что доверия заслуживали все приближенные Мандарина.       — Я знаю его много лет. Я не его сообщник, а его друг, — опустив голову, сказал Тэен, ковыряя носком кроссовка трещину в тротуаре. — И я вижу, что он зашел слишком далеко. Мне не было смысла останавливать это, — парень отвернулся, закусив губу. — Но теперь он появился.       Он говорил о Гвен. Это было очевидно.       — Просто играйте честно, — произнес он наконец, протягивая руку. Паркер замешкалась, глядя на протянутую раскрытую ладонь, мечась в своих мыслях и догадках. Наконец, она пожала руку Тэена, почувствовав, как он слегка сжал ее.       — Хорошо. Забирай Сайю сейчас. Но я освобожу ее позже.       — Я знаю, — грустно улыбнулся Тэен одними губами. Пенни помнила его яркую квадратную улыбку, которая появлялась рядом с Гвен. Эта была совсем иной — не искусственной, но отчаянной. Она не хотела пытаться понимать мотивы всех, кто помогал Мандарину, не хотела им верить, но сердце подсказывало, что Тэен говорил правду и был прав.       Пенни осталась стоять на своем месте, не глядя на то, как Тэен уводит женщину. Она села на корточки, подбирая голову рукой, и уставилась на серый асфальт, сквозь трещины в котором пробивались ростки одуванчиков. Имел ли Тэен право на то, чтобы она ему поверила?..       — Не пояснишь, почему мы их отпустили? — раздался сверху голос Эдди. Он уже вернулся в свой обычный вид и держал в руках подстаканник с двумя стаканами. Уэйд тоже подошел к Пенни, уже закатав маску до носа и с наслаждением присосавшись к своей порции горячего шоколада.       Девушка махнула рукой, понятия не имея, как объяснить все друзьям. Брок сел на корточки рядом, положив ладонь ей на плечо, и молча протянул один из оставшихся стаканов. Пенни знала, зачем он касался ее. Хотел прочитать ее эмоции, чтобы понять, почему она так поступила. Она почти чувствовала, как Веном копался у нее в голове и в душе, а затем ее окатило легкой волной утешительного тепла, словно симбиот извинялся.       — Отпустили и отпустили, — сказал Уэйд. — Значит надо так. Не лезь к ней.       Он развернулся и потопал в противоположном направлении, оставляя их наедине. Пенни стянула маску, не беспокоясь о том, что ее кто-то мог увидеть, и сделала несколько глубоких вдохов, стараясь вернуть себе самообладание. Девушка повернулась к Броку и сказала тихо:       — Он сказал, что я могу их освободить.