Хорошая девочка

      В парк Флашинг-Медоус уже с шести часов вечера стекались люди. Желая одними из первых собственными глазами увидеть самые передовые изобретения этого года, они шли сюда. Играла музыка, дети смеялись, многие гости «СтаркЭКСПО» принарядились. Среди них было достаточно известных личностей — ученые, профессора, блогеры. Люди выглядели беззаботными и были заняты только обсуждением ожиданий от выставки и выбором вкуса вафель в киосках, взволнованными выглядели лишь студенты, которым выпала возможность представить свои работы.       Пенни казалось, что она в любой момент может буквально потерять сознание от тревоги. Она стояла за кулисами и никак не могла взять себя в руки, в то время как до церемонии открытия оставалось чуть меньше часа.       — У тебя нет повода волноваться, — пытался приободрить паучиху Уэйд, туго завязывая ей галстук. — Мы будем рядом.       — Вам пора на исходные, — поторопил их Тони. Он выглядел замечательно в своем черном смокинге, и только генератор частиц, горящий слабым голубым светом под рубашкой выдавал полную боеготовность. Мужчина выглянул из-за кулис, чтобы посмотреть на гостей выставки, которые уже занимали свои места. Среди них в первых рядах он заметил знакомые лица: Озборны и та блондинка, Гвен, подруга Пенни. Девушка сидела рядом с Гарри, и они о чем-то оживленно беседовали.       — Будем на связи, — Эдди поправил микронаушник в ухе, выглядя абсолютно спокойным и серьезно хмурясь. — Придерживаемся плана, но действуем по ситуации, так ведь?       Они переглянулись. Питер поднял очки на лоб, тяжело вздыхая. Он волновался, наверное, едва ли не больше Пенни, но старался никак этого не показывать. Наташа и Стив уже заняли свои позиции, и Пенни слышала, как они перешучиваются по каналу связи, обсуждая гостей выставки и погоду.       — Да, — кивнула паучиха. Она сама чувствовала себя немного некомфортно, поскольку ей пришлось надеть наглухо застегнутую рубашку, пиджак и брюки, чтобы из-под одежды не виднелся спандекс, и галстук ужасно давил. Из-за двух слоев одежды было вдвойне жарко. Ей не верилось, что этот проклятый вечер все-таки наступил. Девушка посмотрела внимательно на Питера, затем на Эдди, Уэйда и остановилась взглядом на Тони, который все еще стоял к ним спиной, делая вид, что не подслушивает. Никто сегодня не должен пострадать.       Питер протянул ей ладонь, и Пенни, шумно вздыхая, пожала его руку. Затем они с Эдди дали друг другу «пять».       — Погнали, — сказал Питер, исчезнув в ту же секунду. Брок на это только закатил глаза и покинул кулисы, чтобы спуститься в зрительный зал и занять свое место среди гостей.       — Эй, — Уэйд внимательно смотрел на девушку, даже не стараясь больше скрыть свое волнение. — Я люблю тебя.       — Я люблю тебя тоже.       Пенни дернулась, чтобы обнять его, но остановила себя. Нет. Они не прощаются. С Уэйдом ничего не случится, он опытный боец, он не идиот, он способен спасти многих и позаботиться о себе. Они обнимут друг друга после всего. Ради этого она постарается. Уилсон кивнул, и девушке оставалось только проводить его взглядом, пока наемник совсем не скрылся из виду, и присоединиться к выглядывающему в зал Старку. Она осмотрела зрительный зал амфитеатра, ища знакомые лица, и поджала губы, обнаружив Озборнов и Гвен. Сердце паучихи тревожно билось, и она не знала, как успокоиться.       — Ничего не бойся, — прошептал Тони, находя ее руку, чтобы переплести их пальцы в замок. Пенни ответила на прикосновение, чувствуя, как кровь быстрее бежит по венам от адреналина и предчувствия чего-то. Чутье заставляло сходить с ума, предупреждая о чем-то, и Пенни ненавидела эту часть своих способностей, поскольку не могла заглянуть в будущее, а лишь знала, что оно будет ужасным. — Все будет хорошо, — продолжал убеждать ее Старк, но девушка знала, что это совсем не так. Она поймала его взгляд, и сердце болезненно сжалось от того, что мужчина улыбался только чтобы приободрить ее. Пожалуйста, пусть он будет в порядке, о большем она просить не могла. — Иди в зал, поговори с Гвен, хорошо?       Пенни нехотя кивнула и с еще большей неохотой отпустила руку мужчины. С бешено колотящимся сердцем Паркер вышла из-за кулис и прошмыгнула по лестнице в зал, быстро находя глазами Гарри и Гвен. Блондинка заметила ее и помахала рукой. Пенни подошла к ней и порывисто обняла, зарываясь лицом в мягкие кудри, пахнущие кондиционером для волос и сладкими духами.       — Как дела? — просияла Гвен. — Я так рада тебя видеть.       — Я тоже очень рада видеть тебя, — попыталась выдавить из себя ответную улыбку Пенни. Она села на свободное место рядом, которое для нее заняли друзья. — Гарри, привет, — почувствовав на себе взгляд парня, пробормотала Пенни. — Добрый вечер, мистер Озборн. Как вы себя чувствуете?       — Спасибо, гораздо лучше, — кивнул Норман. Он и правда казался абсолютно нормальным, с интересом смотрел по сторонам и, кивнув Пенни, вернулся к разговору со своим сыном. Похоже, немного придя в себя, он пытался загладить вину и наверстать упущенное. Гвен наклонилась к Пенни поближе, чтобы зашептать на ухо:       — Почему ты не со Старком? Вы поругались?       — Нет, все в порядке. Я должна сейчас быть здесь, — Пенни нервно поправила воротник рубашки, беспокоясь, что спандекс может быть виден, и посмотрела в блестящие глаза Гвен. Та казалась обеспокоенной. Ничего не говоря, блондинка просто взяла ее за руку и крепко сжала пальцы.       Внезапно прозвучали фанфары, а за ними почти оглушительно загрохотала музыка. Декорации пришли в движение, и через мгновение на сцене появились танцовщицы в костюмах, напоминающих наряды актрис из порно-фильмов про лаборанток. Пенни закатила глаза. Хоть за последние годы Тони сильно изменился, иногда требовалось поддерживать полюбившийся публике образ гениального плейбоя, окружая мужчину красотками в бикини. Девушки отплясывали свой номер, затем на сцену вышел Тони в своей броне. Он с минуту покрасовался перед зрителями на фоне фонтанов конфетти и фейерверков, затем остановился, коснулся генератора частиц, и костюм на глазах зрителей обнажил улыбающегося Старка, одетого в свой безупречный смокинг. Музыка продолжала греметь, зрители — реветь от восторга, впечатленные эффектным шоу и новым костюмом. Тони растерянно осматривал зал, ища глазами кого-то, и, несмотря на всю его браваду, Пенни прекрасно видела, как сильно он волнуется. Не о выставке, нет. Он в любую минуту ждал появления Мандарина. Пенни заложило уши от слишком громких криков и звуков. Она нервно сглотнула, и, едва музыка стихла и Тони открыл рот, чтобы произнести свою приветственную речь, по спине паучихи пробежала волна ледяных мурашек. Ее бросило в холод, затем — в жар, все волоски на теле приподнялись, и девушка испуганно осмотрелась по сторонам, не увидев ничего, что могло бы вызвать такую реакцию.       А потом она услышала выстрелы.       Это был оглушительный залп, автоматная очередь, которая не смолкала долгих несколько минут. А потом все вокруг погрузилось в тишину.       — Пенни, что происходит? — Гвен сжала ее запястье, неосознанно впиваясь ногтями в кожу. Пенни столкнулась взглядом с ее ставшими совсем огромными от ужаса глазами, и с трудом заставила себя ответить:       — Я должна идти. Пожалуйста, оставайся здесь, прошу тебя.       — Нет, Пенни, — блондинка попыталась удержать ее, но Пенни с легкостью освободилась от ее рук и, не давая себе больше времени подумать, вскочила с места и помчалась к выходу из амфитеатра вместе со многими другими людьми, слыша, как в Старк кричит чуть громче, чем следовало бы:       — Паркер!       Его голос потонул в сотнях других голосов паникующих людей. Они кричали и толкались, пытаясь покинуть амфитеатр. Среди них девушка заметила Эдди, который воспользовался суматохой и обернулся огромным черным телом с зубастой мордой, и теперь, как пастуший пес, пытался организовать потоки людей. Они шарахались от него, но это было только на руку — напуганная Веномом, толпа двигалась туда, куда было нужно. Пенни, лавируя между гостями выставки, на ходу избавилась от пиджака и брюк, стянула рубашку и галстук, скинула кроссовки и натянула маску. Интерфейс приветственно загорелся.       — Карен, что происходит? Подключись к внутреннему каналу связи, что передавали с других позиций? — ее голос предательски дрожал. Пенни выпустила паутину и прыгнула вверх.       — Сообщение от агента Колсона: силы ЩИТа дестабилизированы. Он ранен, требуется срочная медицинская помощь.       — Куинс, помоги Колсону. Мы с Нат выводим студентов, — перебил ИИ капитан Роджерс. Его голос потонул в криках людей и новой автоматной очереди. Стив выругался, отключаясь. Тишина на линии не длилась долго:       — Они начали с периметра, двигаются в центр, к амфитеатру. Я уже начал выводить людей оттуда, — вклинился Питер и тут же замолчал, очевидно, он был слишком занят, чтобы говорить.       — Эдди, Уэйд, что у вас? — быстро двигаясь к тому месту, где должен был находиться агент Колсон, пропыхтела Пенни. Она задыхалась не от того, что торопилась, а от страха. Ее пугало то, что Питер никак не упомянул Брока, который оставался в амфитеатре, когда она оттуда уходила.       — Мы немного заняты, — в ухе раздались звуки борьбы и голос Уилсона. — Перезвоните позже, переключаю вас на автоответчик.       Ненадолго испытав облегчение, Пенни сжала челюсть. Что ж, хотя бы все живы. Направляясь к точке, на которой должен был дислоцироваться агент Колсон, Пенни заметила несколько вооруженных людей, а также гражданских, которые лежали на земле. Постаравшись не думать о том, живы они или уже нет, девушка продолжала свой путь. Наконец, впереди она заметила Фила, и, едва не пропахав ногами землю, приземлилась перед ним. Сердце девушки подпрыгнуло, а затем ее словно окатили ледяной водой.       — Мисс Паркер, — агент Колсон слабо улыбнулся, поворачиваясь к ней. На его груди стремительно распускался алый цветок, пропитывающий рубашку и бронежилет. — Два из трех отрядов ЩИТа уничтожены сообщниками Мандарина. Задели гражданских. Трудно, — он запнулся, — трудно сейчас оценить жертвы, но стреляли в первую очередь по агентам. Простите, что, — он скривился, видимо, говорить ему было сложно. — Что подвел. Мы не были готовы к такому, — мужчина устало прикрыл глаза.       — Что? Нет, смотрите на меня, агент Колсон, — забормотала девушка, пытаясь судорожно придумать, как помочь агенту. — Карен, что мы можем сделать?       — Два слепых огнестрельных ранения, одно сквозное, — отрапортовала ИИ о состоянии Колсона. Пальцы Пенни похолодели. — Потеря крови критическая. Пускать медиков на территорию захваченную вооруженными членами банды Десяти колец не рекомендую.       Перед глазами потемнело. Пенни тяжело осела на землю рядом с Филом, не в силах поверить в происходящее. Откуда-то издалека, словно из-под толщи воды, доносились новые выстрелы, кто-то бормотал что-то по каналу связи, переругиваясь друг с другом, но Пенни их не слышала. В голове стоял только белый шум.       Она ожидала, что их план пойдет по одному месту, но не могла предположить, что все обернется так. Они готовились к подрыву: все усилия были направлены на то, чтобы создать для людей укрытия от ударной волны и как можно скорее вывести их с территории парка, но никому даже в голову не пришло, что банда Мандарина может действовать иначе, не так, как раньше. Стоило предусмотреть это, хотя бы… хотя бы как один из возможных вариантов, но они так зациклились на взрывах, что даже мысли не допустили о другом сценарии. Она зациклилась. Она убедила остальных в том, что Мандарин будет действовать именно так.       Вся вина на ней.       Люди погибли, и неизвестно, сколько еще погибнет, пока Пенни не найдет способ остановить это безумие. Все произошло слишком быстро.       Паучиха встретилась взглядом с серыми глазами Колсона. Он с усилием разомкнул губы и произнес тихо:       — Не волнуйтесь за меня, мисс Паркер. Вы нужны в другом месте, — он улыбнулся, затем потянулся ко внутреннему карману пиджака, чтобы достать что-то и протянуть растерянной девушке. Пенни недоуменно посмотрела на карточки с изображением капитана Роджерса. Красивые винтажные ламинированные карточки сейчас были перепачканы алой кровью. — Передайте их капитану. Пусть подпишет для меня, — с трудом продолжил Фил. — Ну же, идите!       Он слегка толкнул Пенни в плечо, поморщившись от боли и повысил голос настолько, насколько вообще мог:       — Идите, мисс Паркер! Кому-то сейчас ваша помощь нужна гораздо больше, чем мне.       Пенни спрятала карточки под воротник костюма, чтобы не потерять, и, сжав зубы, поднялась на ноги. Она не могла оставить здесь Колсона умирать, но он был прав — пока она возится здесь с ним, мог пострадать кто-то еще. Гвен, Гарри или Тони.       — Уходите! — Фил свел брови к переносице, стараясь казаться грозным. Паркер прикусила до крови губу, затем развернулась и выпустила паутину, зацепившись ей за крышу одного из павильонов. Оказавшись там, паучиха осмотрелась.       — Карен, где остальные?       — На позициях, — отрапортовала ИИ. Пенни вслушивалась в тишину, внезапно укрывшую парк и не предвещающую ничего хорошего. Она смотрела по сторонам, заметила несколько вооруженных людей и несколько тел, валяющихся безжизненно в тени деревьев. Девушка нахмурилась, прислушиваясь к своему чутью. На внутреннем канале связи — молчание. Пенни всеми силами старалась не думать о судьбе агента Колсона и всех людей, которые погибли в первые минуты налета банды Мандарина. Сейчас ей нужно быть собранной, потому что в противном случае могут погибнуть вообще все, в том числе те, кто был ей дорог.       Внезапно тишину парка нарушил вкрадчивый голос из многочисленных динамиков, призванных транслировать музыку и выступление Старка на открытии.       — В каменной пещере жил господин ШиШи, который любил есть львов. Однажды он поклялся съесть десять львов за один присест, — произнес некто.       По спине Пенни побежал холодный пот. Она знала этот голос.       — Он часто ходил на рынок и смотрел — не завезли ли десять львов? И вот однажды в десять утра на рынок привезли десять львов. В то же время на рынок приехал ШиШи. Увидев тех львов, он убил их стрелами. Знаешь, что было дальше, Девушка-Паук? — насмешливо продолжал Мандарин.       Пенни зажмурилась и сжала кулаки.       — Где ты прячешься, львенок? Мы ждем тебя в амфитеатре.       Он уже в амфитеатре. Руки Пенни затряслись, спина покрылась холодной испариной. Она чувствовала, что ее вот-вот накроет паника, и она совсем не сможет пошевелиться, но если она просто застынет и ничего не сделает, количество жертв только увеличится. Глупый паук. Он замирает надолго, почувствовав страх.       Несколько раз глубоко вздохнув, Пенни выпустила паутину и помчалась к амфитеатру. Она не была глупым пауком, который застывал в оцепенении. Она была человеком, и стремилась к тому, чтобы быть лучшей версией самой себя. Не суперспособности и не костюмы делают героя героем, а храбрость, доброта и сила духа.       Еще на подлете она заметила, что больше половины людей остались в зрительном зале. Все они были окружены вооруженными людьми, лица которых скрывали маски. Пенни нашла глазами Гвен, которая храбро смотрела на сцену, насупив брови и сжав губы. Она сидела на полу между рядов перевернутых стульев и рвано дышала, держа руки за головой. Рядом с ней стоял один из банды Десяти колец, держа ее на мушке. С другой стороны — мертвый мужчина, и лужа крови, вытекающей из-под его тела почти касалась белой коленки Гвен. Эдди и Питера в зале не было.       Пенни приземлилась в проходе и быстро пошла к сцене, понимая, почему блондинка смотрела именно туда. Держа автоматы у висков Старка, там стояли Юнксу и Тэен.       Ей беспрепятственно позволили пройти к сцене. Паркер недовольно скрестила руки на груди, останавливаясь и глядя на Тэена:       — Где он?       — Ждет тебя, — Тэен неопределенно кивнул головой куда-то в сторону. — Пошли, я тебя отведу.       — Не ходи с ними никуда! — не выдержал Старк. Пенни старалась не смотреть на мужчину, но услышав его голос, быстро взглянула на него, пока забиралась на сцену, и ее сердце предательски дрогнуло. Пока он и Гвен под прицелом, она будет делать все, что долбанный Мандарин или его прихвостни ей скажут.       — Не дергайся, — фыркнул раздраженно Юнксу, прижимая дуло к голове мужчины. Пенни могла только догадываться, насколько бесполезным ощущал себя сейчас Тони. Он даже не мог облачиться в броню и хотя бы попытаться оказать сопротивление террористам — еще до того, как костюм полностью покрыл бы его тело, половина заложников, если не все, были бы уже мертвы.       — Идем, — Пенни кивнула Тэену, выпрямляясь. Он пошел за кулисы, и ей ничего не оставалось, кроме как последовать за ним. Они в молчании пересекли коридор за задником сцены, затем Тэен открыл дверь в техническое помещение. Здесь было темно, горела только одна лампочка над столом. В тесной комнате, заполненной оборудованием, было почти негде развернуться. Почти все место занимал Мандарин, выглядящий еще более могучим и могущественном в маленьком помещении.       Пенни сняла маску и, собрав все свое мужество, посмотрела ему в глаза.       Он ни за что не увидит страх на ее лице. Она не допустит этого.       Сейчас он выглядел немного иначе, чем когда изображал из себя профессора в университете. Мандарин избавился от очков, не пытался скрыть под мешковатыми свитерами крепкое телосложение. Напротив — он был одет в черный облегающий гольф, подчеркивающий рельеф мышц, и выглядел совершенно спокойным. Его рыжие волосы и светлая кожа выделялись в темноте комнаты, а темные глаза казались совсем черными. Теперь Пенни ясно видела в нем черты его предков, которые посмели смешать благородную кровь китайских правителей с белыми европейцами. Красота, за которую его ненавидела его тетка.       Паркер стояла в дверях, не зная, что сказать. Стрельнуть в него паутиной прямо сейчас? Можно использовать шок-паутину, чтобы он потерял сознание… Девушка с трудом оторвала взгляд от лица мужчины, чтобы внимательно осмотреть его одежду. На бедре висела кобура, и, к сожалению, она не была пустой. Учитывая весь его опыт, что произойдет быстрее: она вскинет руку и нажмет на кнопку шутера, или он достанет пистолет и нажмет на курок? Пенни сомневалась, что превосходит его по скорости реакции.       — Чего ты добиваешься? — нахмурилась она, снова посмотрев Мандарину в глаза. Он свел брови к переносице и смотрел на нее строго. Выдержав драматическую паузу, мужчина вздохнул и произнес:       — Мои люди подстрелили мутанта. Не бойся, жить он будет, но бегать долго не сможет, — Паркер шумно вдохнула, чувствуя, как теряет самообладание. — Остальные твои друзья пока целы, но сделать что-то вряд ли смогут. Зря ты их сюда привела, только все усложнила, — Мандарин покачал головой. — Это только наше противостояние, — он снова замолчал, а затем кивнул, указывая взглядом на стол: — Сыграем?       Пенни сглотнула.       На столе лежала доска для игры в го.       Мандарин поднялся, когда девушка на негнущихся ногах подошла к нему. Они остановились друг напротив друга, а затем мужчина слегка поклонился, соблюдая этикет. Пенни неохотно склонила голову, вызывая у Мандарина усмешку. Он первым вернулся на свое место и приглашающе кивнул. Девушка, выпрямив спину так, словно проглотила кол, сжала в руках маску и села напротив. Тэен со скучающим видом устроился на ящиках у входа.       — Проведем нигири, традиционную жеребьевку, чтобы решить, кто какими камнями будет играть, — спокойным, ровным тоном, словно он снова был простым преподавателем, произнес Мандарин. Точно с такой же интонацией он озвучивал задания или результаты оценок очередной работы. Он открыл чашу с белыми камнями и запустил в нее руку, взяв несколько камней, затем сжал их в кулаке и протянул Пенни чашу с черными камнями. — Возьми один, если думаешь, что у меня нечетное количество камней, или два — если четное.       Пенни глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться и взять себя в руки, затем достала один камень. Он был тяжелым, прохладным и гладким. Мандарин, не томя их обоих ожиданием, раскрыл ладонь, на которой лежало три белых камня.       — Что ж, ты угадала. Играешь черными. Выкладывай свои камни на гобан, — дрожащими пальцами девушка положила свой камень на доску, все еще плохо соображая. Голова слегка кружилась. Это было совсем не похоже на тот раз, когда они играли с Тони. Это было ужасно. Мандарин усмехнулся, выкладывая свои камни вокруг ее, черного. — Разнообразим правила, — внезапно снова заговорил мужчина. — Хочу, чтобы ты поняла, что в жизни, как и в го, потери неизбежны.       — В каком смысле? — нахмурившись, спросила Паркер.       — В самом прямом, — Мандарин растянул губы в улыбке. Не будь он такой конченной тварью, Пенни могла бы, пожалуй, даже назвать его улыбку привлекательной, но сейчас это выражение его лица вызывало только отвращение. — Захватываешь мои камни — я отзываю столько моих людей, сколько камней ты захватила. Захватываю я твои — мои люди убивают столько твоих, сколько захватил я.       Паркер сжала губы. Ей хотелось встать, перевернуть к чертовой матери эту доску, чтобы камни рассыпались по полу, как бисер, а затем врезать Мандарину как следует, чтобы у него в башке зазвенело. Она так ярко представила себе, как разбивает его головой стол, что глаза заволокла алая пелена.       Нет. В таком случае Тэен просто убьет ее, стоит ей только дернуться. Кроме того, сам Мандарин все еще был вооружен.       — Зови меня Элиот. Ты ведь знаешь мое настоящее имя, а я знаю твое, Пенни, к чему нам эти условности, — произнес Мандарин. — Начинаем игру.       Пенни мелко затрясло от злости.       Она трижды проиграла Старку, когда училась играть в го, у нее не оставалось никаких шансов одолеть Мандарина. Единственное, что она могла попытаться сделать — захватить как можно больше его камней и свести все к ничьей, хотя она сомневалась, что в такой хитрой древней игре это вообще возможно.       Время шло. Сердце Пенни замирало каждый раз, когда Элиот опускал ее захваченные камни в крышку своей чаши, что означало отнятые жизни. Кровь этих людей навсегда будет на ее руках, и она никогда не сумеет отмыться. Никогда не сможет простить себя за то, что была недостаточно умна и сильна, чтобы оказать Мандарину достойное сопротивление. Этот урок был слишком жесток. В жизни, как и в го, потери неизбежны. О, Пенни Паркер запомнит это навсегда.       Паркер раздраженно скрипела зубами, думая о Питере, и надеясь только на то, что Мандарин не соврал и ранение его не смертельно. Если мутант не вернется сегодня ночью в башню живым, она никогда не сможет больше смотреть Джессике в глаза. Не после того, как она случайно застала их за выбором имени для ребенка. Не после того, как Джессика предупреждала ее о том, что на выставке все плохо кончится.       Игра продолжалась уже больше часа в тот момент, когда Пенни удалось загнать Элиота в ловушку: положение их камней на доске повторялось каждые несколько ходов, и они ходили по этому замкнутому кругу уже некоторое время. У Пенни снова начала кружиться голова от того, как долго она смотрела на доску и разложенные на ней черно-белые камни.       Элиот тяжело вздохнул и поставил на доску свой камень, захватывая единственный камень Пенни. Нашел вариант, который она, в силу своей недальновидности, не предусмотрела.       — Тэен, распорядись, чтобы мисс Стейси доставили к унисфере, — произнес мужчина спокойно, поднимаясь со своего места и перекатывая между пальцев черный камешек, который только что забрал, задумчиво рассматривая его. Сердце Пенни рухнуло в желудок. Тэен встрепенулся и поднялся со своего места, нахмурившись:       — Ты обещал ее не трогать.       — Все вопросы к мисс Паркер, — приподнял брови Элиот, поворачиваясь к своему помощнику. — Давай, Тэен. Может, Девушка-Паук спасет единственного человека, который любит Пенни Паркер. Идем, Пенни.       Элиот протянул ей руку, но Паркер, проигнорировав его, первой вышла из комнаты, не удержавшись и толкнув Мандарина плечом. Тэен сказал в рацию что-то на китайском, а затем все трое вернулись на сцену. Террорист, который стоял рядом с Гвен, заставил ее подняться.       — Что происходит? — блондинка испуганно переводила взгляд с Тэена на Пенни, у которой не было ответа. Паркер ненавидела себя за то, что маска, которую она снова натянула, скрывала ее глаза, полные вины. Ей хотелось, чтобы Гвен хотя бы знала, что ей не все равно. Что она действительно пытается спасти как можно больше людей.       Происходящее все больше напоминало кошмарный сон, от которого не было никаких сил и возможности пробудиться. Хуже всего, что это был никакой не сон, и Пенни даже не знала, где сейчас остальные и живы ли они вообще.       Гвен передали Тэену. Она взбрыкнула, когда он попытался взять ее под руку, вместо того, чтобы тыкать в нее автоматом, но все равно покорно последовала за Элиотом и Пенни. Они пересекли парк и остановились у фонтана, в центре которого возвышалась унисфера, а над ней — стеклянный мост. Сейчас поверхность воды была спокойна: похоже, бандиты Мандарина выключили фонтан.       — Наверх, — сказал Элиот, подталкивая Гвен вперед.       Во время подготовки к «СтаркЭКСПО» над унисферой возвели дополнительную конструкцию. Изящный мост, отдаленно напоминающий воздушный переход над шоссе, установили, чтобы гости выставки могли полюбоваться на парк с высоты почти сто пятьдесят футов. Мост был со стеклянным полом, и оттуда открывался интересный вид на саму унисферу, окруженную большим фонтаном. Пенни знала все это, поскольку видела чертежи моста, которые принесла миссис Поттс. Они еще долго спорили в мастерской, нужны ли агенты ЩИТа на мосту. Блондинка, бросив на Пенни обеспокоенный взгляд, пошла вверх по лестнице. За ней последовал Элиот, и Пенни ничего не оставалось, кроме как подняться за ними, огибая тела нескольких агентов ЩИТа и гражданских. В эту минуту Паркер жалела о каждом принятом решении.       Сверху действительно открывался прекрасный вид на парк и унисферу, но они явно сюда поднялись не для того, чтобы любоваться пейзажем.       — Зачем мы здесь? — нетерпеливо спросила Пенни. Элиот облокотился о стеклянное ограждение, глядя куда-то вдаль с таким видом, словно не слышал ее. Гвен встревоженно смотрела на Пенни, и та, не удержавшись, подошла к подруге поближе и взяла за руку, надеясь через прикосновение убедить в том, что все будет хорошо, хотя сама даже не верила в это. — Давай вернемся и просто продолжим игру, — потребовала Пенни. Элиот покачал головой:       — Игра окончена, — сухо сказал он, поворачиваясь к девушкам. Его лицо не выражало ни одной эмоции. — Это был последний вероятный ход, дальше мы бы просто ходили по кругу. У нас одинаковое количество очков.       Все-таки ничья.       — Мы можем сыграть еще партию, — Пенни была готова умолять его вернуться к доске и камням, потому что кожей чувствовала, что теряет контроль над ситуацией с каждым мгновением.       — Лучше спроси, почему я привел сюда ее, — Элиот кивнул на Гвен, поджимая губы. Паркер упрямо молчала, ожидая, когда он продолжит. — Она единственная, кому плевать на то, кто ты такая. Она любит тебя просто за то, что ты — это ты, и примет тебя любой. Так что, знаешь, могла бы и посвятить единственную подругу в свой секрет. — Пенни услышала, как Гвен скрипит зубами от злости. Элиот вздохнул: — У меня таких людей никогда не было. Всю мою жизнь каждому, кто окружал меня, было дело до того, кем я являюсь.       Мужчина снова отвел взгляд. Его плечи устало опустились, и он больше не казался таким большим, как в той коморке с оборудованием. Пенни вспомнила то письмо, в котором он рассказывал о своей юности, о своей поехавшей тете, которая каждодневно пилила ему мозги и неосознанно подтолкнула племянника к тому, чтобы собрать свою первую банду. Часть Пенни понимала его, но другая сопротивлялась, упрямо повторяя, что выбор есть всегда. Элиот просто выбрал наиболее простой путь, вот и все. Не смог сопротивляться обстоятельствам, не имел для этого достаточно сил и смелости.       — Ты не захочешь присоединиться ко мне, если не поймешь меня. Мы ведь с тобой очень-очень похожи, — Элиот сделал шаг к девушкам, затем еще один. Он смотрел внимательно на Пенни, словно мог видеть ее глаза сквозь белые линзы маски. — Только тебе повезло чуть больше.       А затем он толкнул Гвен в грудь, и она, перевернувшись через ограждение, полетела вниз, отпуская руку Пенни.       — Нет!       Крик Пенни отразился от зданий и павильонов, запутался в листьях деревьев. В ушах звенело. Она выпустила паутину, свесившись вниз, и, замерев, просто смотрела за тем, как, словно в замедленной съемке, Гвен опускается все ниже и ниже, а тонкая нить за ней не поспевает.       — Пенни! — крикнула блондинка. На ее лице отражалась только одна эмоция: страх. Она не хотела умирать. Разумеется, не хотела. Даже не смотря на то, что знала, кем является ее парень, и что ее самая близкая подруга целый учебный год скрывала от нее важную часть своей жизни.       Высота унисферы составляла сто сорок футов. Мост располагался чуть выше — на десять футов. Гвен летела в воду с высоты сто пятьдесят футов, а Пенни прекрасно знала, что шансы на выживание у обычного человека резко снижаются, если он падает с высоты больше, чем шестьдесят пять футов.       Она не могла позволить Гвен умереть.       Пытаясь сделать хоть что-то, Пенни перепрыгнула через ограждение и рванула следом. Ветер засвистел в ушах, перед глазами все поплыло от пелены слез. Она выпустила еще одну паутину, и та — слава всем богам! — зацепилась за живот Гвен за мгновение до того, как та спиной коснулась бы воды.       В тот же момент паучиха схватилась за часть металлической конструкции и услышала тихий хруст. Тело Гвен неестественно выгнулось, волосы и ноги погрузились в воду.       — Нет, нет, нет, только не это, — пробормотала девушка, торопливо опускаясь вниз. Оказавшись по колено в воде, она отцепила паутину от блондинки и, боясь сделать хуже, подняла ее на руки, чтобы отнести на асфальт. — Гвен! Гвен, пожалуйста, прошу тебя, посмотри на меня.       Глаза Гвен оставались закрытыми, а лицо — спокойным, словно она заснула.       Пенни осторожно опустила девушку на землю, приложила пальцы к ее шее, надеясь почувствовать пульс.       — Карен, — голос предательски дрогнул. Нет. Этого не случится.       — Фиксирую перелом позвоночника и остановку сердца. Требуется реанимация.       — Что мне делать, Карен, быстро!       — Оптимальный вариант — непрямой массаж сердца. Положите одну ладонь на нижнюю треть груди, вторую ладонь — сверху на первую. Совершайте компрессии с амплитудой до пяти сантиметров и частотой около ста раз в минуту, — механический голос ИИ звучал в ушах равнодушно и холодно, и это помогало Пенни взять себя в руки. Она сделала, как посоветовала Карен, потому что нужно было делать хоть что-нибудь. Гвен не очнется, если Пенни сейчас впадет в истерику.       Она давила и давила на грудь подруги, стараясь не обращать внимание на слезы, которые мешали обзору. Пенни не знала, сколько минут прошло, по спине бежали дорожки пота, глаза уже ничего не видели за пеленой слез, когда вдруг Карен сообщила:       — Пульс стабилен.       Паркер плюхнулась на асфальт, стягивая с себя маску. Глаза Гвен по-прежнему были закрыты, но грудь мерно вздымалась, и, прислушавшись, Пенни смогла услышать ее хоть и слабый, но ровный пульс.       Она медленно перевела взгляд на мост над унисферой. Элиот стоял там же, скрестив руки на груди и наблюдая за ними.       В ушах у Пенни шумело, руки слегка тряслись от пережитого стресса, а в голове осталась только одна мысль, наполненная слепой яростью.       Она убьет его.       Больной ублюдок, возомнивший себя императором мира. Его так сильно травмировали ожидания тети, что он решил, будто может распоряжаться жизнями других людей. Мандарин не заслуживал жизни.       Пенни выпустила паутину и подпрыгнула, в мгновение ока оказываясь на мосту перед мужчиной. Прочная стеклянная конструкция слегка пошатнулась от силы ее приземления. Мандарин, нахмурившись, смотрел на нее и молчал. Наконец, он заговорил:       — Не могу сказать, что понимаю тебя, — пожал мужчина плечами и вздохнул. — Пока у тебя есть слабые места, ты всегда будешь уязвима. Если она не пострадает от моих рук, то пострадает от рук других злодеев, — Элиот невесело усмехнулся.       Паркер, в два шага преодолев расстояние, разделяющее их, ударила Мандарина по лицу. Кулак попал по губам, и Пенни почувствовала удовлетворение. Болтать меньше будет, урод. Элиот неверяще уставился на девушку, словно не мог поверить в то, что она действительно сможет ударить его, пальцами касаясь разбитой губы, из которой по подбородку побежала кровавая дорожка. Пенни ждать, пока он выйдет из оцепенения, не стала: ударила снова, на сей раз попав по скуле. Он дернулся, как от пощечины, голова его резко завалилась на бок. Пенни ударила в живот, вынуждая Элиота согнуться пополам, а затем сбила мужчину с ног.       Паучиха наступила ногой ему на плечо, не позволяя подняться. Впрочем, он и не пытался, позволяя ей обрушивать на его некогда красивое лицо новые и новые удары, превращая его в кровавую кашу.       Это было так просто. Совсем не та злость, которую в ней пробуждал Эдди, когда слегка поехал крышей из-за Венома. Тогда она испытывала садистское удовольствие, а сейчас каждый удар, который девушка наносила Элиоту, отдавался болью внутри нее. Он даже не сопротивлялся. Его губы изогнулись в улыбке, обнажая окрашенные кровью ровные зубы. Элиот рассмеялся, из груди его вырвался булькающий звук.       Пенни растерянно застыла с занесенной для очередного удара рукой, словно какая-то невидимая сила не позволяла ей продолжать.       — Почему ты остановилась? — прохрипел Элиот. — Убей меня, давай. Станешь такой же, как и я. Ну? Чем ты будешь лучше, Пенни Паркер? Меня не станет, потому что ты убьешь меня своими руками — достойней смерти я и желать не смею. А ты никогда не сможешь простить себя за это, не сможешь больше носить свой красно-синий костюмчик. Я буду рад, — он усмехнулся как-то совсем иначе, и Пенни на мгновение показалось, что перед ней тот несчастный мальчишка, который жил в бедной китайской провинции и терпел нападки одноклассников из-за того, кем была его мать. Мужчина посерьезнел и прошептал совсем тихо: — Я буду так рад, если ты возглавишь Десять колец.       Элиот стянул с указательного пальца простое позолоченное кольцо и протянул его Пенни.       — Кольцо золотого дракона, — так же тихо произнес он, устало улыбаясь.       Пенни выпрямилась, отпуская его. Элиот приподнялся, опираясь локтями о стеклянный пол, весь в темных разводах его крови.       — В чем дело? — нахмурился мужчина.       На его лице почти не осталось живого места. Кровь заливала белую кожу, рыжие волосы на лбу слиплись, перепачканные алым. Пенни была уверена, что и на других частях тела, куда она наносила удары, распускались гематомы и разрывы. Пораженно глядя на Элиота, Пенни отступила на шаг назад.       Он ведь не Эдди. Он просто человек. На нем эти раны быстро не заживут. Вполне возможно, у него уже открылось внутреннее кровотечение от ее побоев, и он может умереть, если не отвезти его в больницу. Какого черта она делала? С чего она решила, что может быть ему палачом? Он совершенно прав: чем она будет лучше него, если убьет?..       Пенни пялилась на мужчину, у которого во взгляде сквозили разочарование пополам с надеждой, и медленно отступала назад.       Она же просто дружелюбная соседка. Она должна помогать, а не калечить.       — Пенни, — Элиот кое-как оторвал голову от пола и сел, облокотившись об ограждение. Он поморщился, но продолжил: — Я… я скоро умру. Мне нужен кто-то, кто возглавит Десять колец после моего ухода. Поэтому я устроил все это, поехал… черт знает куда, — он устало всплеснул руками. — Пойми, я просто хочу сделать мир лучше. Я же не идиот. Я не сумасшедший, — он скривился, словно пытался не заплакать. — Я много учился. Знаешь, сколько всего я изучал? Да, иногда приходится… использовать методы, которые мне самому не нравятся. Все это оружие, войны… Я ненавижу войны.       Элиот тяжело вздохнул и помолчал с минуту, собираясь с мыслями и силами, чтобы продолжить. Пенни молчала, внимательно слушая.       — Я ненавижу чертовы войны. Но иначе никак. Чтобы управлять людьми, требуется грубая сила. Нужно внушать им страх, если они перестанут бояться, станут неуправляемыми. А ты можешь внушать страх и без воин, — Элиот опустил голову, глядя на кольцо, которое все еще держал в руках. — Поэтому я так за тобой гнался.       — Ты пытался убить мою подругу! — не выдержала Пенни, снова подходя ближе.       — Что мне еще делать?! — внезапно перешел на крик Элиот. Он снова скривился от боли. — Убей меня, Паркер! Просто убей меня!       Их взгляды встретились, и сердце Пенни, черт побери, болезненно сжалось.       — Кое-в-чем мы с тобой отличаемся, — тихо произнес мужчина. Его губы растянулись в грустной улыбке. — Меня никто никогда не любил.       — Есть еще кое-что, — возразила Пенни. — Девушка-Паук людей не убивает.       Элиот поднял на нее взгляд, который она слишком хорошо знала. В нем соединились такая глубокая печаль, что по сравнению с ней океан показался бы лужей, такое чувство вины, которое не могла бы выдержать целая нация, не то что один человек. Такая усталость, словно он всю жизнь пытался сдвинуть горы, но был всего лишь человеком. Знакомые для Пенни эмоции в глазах, только помноженные в сотню раз.       — Я знаю ту считалку, — Паркер заставила себя заговорить, хмурясь. По спине снова побежали мурашки, волоски на теле приподнялись, и она подумала, что о чем-то догадалась, задумчиво продолжая: — Читала про нее, когда мы готовились к Китайскому Новому году в университете. Там львы оказались каменными.       — Вот именно.       В тишине парка раздался последний выстрел.       Пенни ничего не успела сделать. Она дернулась было к Элиоту, но было уже поздно.       Золотое кольцо покатилось по мосту, затем упало в щель между полом и ограждением, и исчезло в фонтане далеко внизу. От силы выстрела Элиот повалился на бок, и теперь казалось, что он просто прилег отдохнуть, только лужа крови, стремительно разрастающаяся вокруг его головы, говорила о том, что он уже не проснется. Пенни подошла к нему, пнула в сторону пистолет, который мужчина мгновение назад достал из набедренной кобуры, и, взвалив уже безжизненное тело на свои плечи, поволокла его вниз.       — Пенни? — словно издалека услышала она знакомый рык.       — Эдди, слава богу, помоги мне.       Брок в обличии Венома быстро поднялся на лестницу моста, легко перехватил тело Мандарина и спустил его вниз. Пенни на трясущихся ногах тоже спустилась на землю и остановилась у края фонтана, глядя на то, как к ним приближается Тэен. Парень бросил только один взгляд на своего теперь мертвого друга и босса, а затем склонился над Гвен. Пенни краем уха слышала, как он говорит что-то по рации, а затем поняла, что Тэен плачет.       Паркер медленно осела на землю, больше не чувствуя собственного тела.       — Что случилось? — Эдди скинул с себя черную оболочку и опустился рядом, обеспокоенно глядя на Пенни.       — Он прострелил себе башку, разве не ясно? — огрызнулась девушка, отворачиваясь и одергивая руку, чтобы Брок не коснулся ее и не смог почувствовать все те противоречивые эмоции, которые раздирали ее изнутри.       — Но почему ты не убила его? — голос Эдди звучал недоуменно. Он, нахмурившись, смотрел на Пенни, пытаясь понять, что именно произошло между ними на мосту над унисферой. Паркер прикусила губу едва ли не до крови, сдерживая злые слезы.       — Мне стало его жалко, — с презрением выплюнула она после долгой паузы и пояснила, говоря отрывисто: — Его никогда никто не любил. Все его боялись. Ему нет оправданий. И все же мне стало его жаль. Не Мандарина, а Элиота. Если бы я убила его, это было бы местью, наказанием, но мне стало его жаль.       Эдди сел на землю рядом, тоже облокачиваясь об ограждение фонтана. Его плечи устало расслабились, он все еще тяжело дышал, но постепенно успокаивался. Пенни подняла глаза к небу, глядя на то, как загораются и гаснут едва заметные звезды. Где-то вдалеке слышался шум, крики и разговоры, вой сирен скорой помощи и полиции, но все это было так далеко, словно в другом измерении. Эдди нарушил молчание, неуверенно сказав:       — Я думаю, что жалеть не каждый способен. Жалость это милосердие. Это понимание.       Пенни повернулась к Эдди. Он смотрел на нее с усталой улыбкой. На лице у него красовалась свежая ссадина, губа лопнула, но в целом, он выглядел даже хорошо для того, кто несколько часов сражался с вооруженными террористами. Девушка зажмурилась и поджала губы.       Все закончилось.       В Соборе Святого Патрика стояла торжественная траурная тишина. Просторный зал собора был забит битком, но не многие плакали. Среди тех, кто пришел попрощаться с героически погибшим, было много агентов службы ЩИТ, а они привыкли быть сдержанными и не демонстрировать свои эмоции на публике, даже если испытывали огромную боль и горечь утраты. Пенни сидела в самом конце, с краю, у стены, одетая в черное, и держала в руках то, что отдал ей агент Колсон перед смертью.       С выставки прошла неделя, но Пенни до сих пор не могла оправиться. Питеру прострелили оба колена, когда он пытался вывести из амфитеатра Озборнов, и теперь он лежал в медблоке башни, восстанавливаясь. Пенни, наверное, никогда не сможет забыть то, каким был взгляд Джессики, когда она вышла в коридор, чтобы встретить их после «СтаркЭКСПО», и как затем рыжая зарыдала навзрыд, прижавшись к груди мутанта, которого держали под руки Стив и Эдди. Остальные, к счастью, почти не пострадали, но остались на некоторое время в башне, чтобы зализать раны. Сама Паркер там почти не появлялась, проводя целые дни в больнице, где лежала Гвен.       Она до сих пор не пришла в себя, находясь в коме.       Прогнозы врачей были обнадеживающими: перелом срастется, девушка обязательно очнется. Пенни не отходила от нее, говорила с ней, почти постоянно плакала и просила прощения, даже зная, что Гвен ее не слышит.       Сейчас ее глаза были сухими и красными от пролитых слез. Казалось, больше ничего не осталось, но внутри по-прежнему была зияющая пустота, которую девушка пыталась вырыдать, но не получалось.       Наверное, все могло бы быть гораздо хуже.       Тэен сбежал, и Пенни следовало взять себя в руки и взяться за его поиски, но что-то словно останавливало ее. Она постоянно вспоминала, как он сказал ей, что она должна их освободить, и как заплакал, увидев Гвен без сознания. Что-то подсказывало паучихе, что ничего плохого он больше не сделает. И все же, следовало найти парня, чтобы хотя бы присматривать за ним.       Юнксу сам сдался полиции, как и остальные выжившие члены банды Десяти колец, присутствующие на выставке. Сейчас его держали в изоляторе особого содержания и вот-вот должно было состояться первое заседание суда по его делу. Поскольку Мандарин умер, а Тэен скрылся, Юнксу должен был стать козлом отпущения, на котором закон и общественность могли отыграться и выместить свою ярость за преступления, которые совершили последователи Элиота. Пенни планировала прийти на заседание.       Орган заиграл отдаленно знакомую мелодию. Фьюри настоял на том, чтобы на прощании вместо похоронного марша играли любимые песни Фила. Пенни закрыла глаза, не в силах смотреть на то, как сослуживцы Колсона вместе со Стивом Роджерсом несут гроб, накрытый американским флагом, между рядов скамеек, заполненных людьми. За неимением у Фила Колсона родственников, с речью выступил директор Фьюри. Присутствующие склонили голову, слушая его слова, которые эхом разносились по помещению, отражаясь от сводчатого потолка. Пенни хотела бы восхититься красотой собора, но не могла даже поднять взгляд.       Она попыталась отмыть карточки, но в некоторых местах еще оставалась кровь Фила, которую не удалось оттереть. Пенни смотрела на капитана Роджерса, одетого в нечто, отдаленно напоминающее его нынешний костюм, но больше похожее на одежду для детских праздников.       Пенни следовало бы посетить еще одни похороны, но на это у нее не хватило бы ни сил, ни совести.       Нормана Озборна подстрелили, когда он пытался покинуть амфитеатр. Три сквозных, он умер мгновенно, наверное, даже не успев понять, что именно случилось. Об этом ей рассказал Питер еще по пути в башню после выставки. С того дня Пенни не видела Гарри, не писала ему, и он ей — тоже. Она знала, что он приходил пару раз в больницу к Гвен, но не пересекалась с ним: похоже, он специально наносил визиты, когда она отходила перекусить или немного поспать. Пенни знала, что не сможет посмотреть парню в глаза. Вина за смерть его отца все-таки оказалась на ней.       Наконец, церемония прощания закончилась. Присутствующие начали покидать зал собора, чтобы сесть в машины и поехать на кладбище. Пенни пыталась найти в себе силы последовать за остальными, но не могла. Она поднялась, осмотрелась — помещение почти полностью опустело. Стив стоял в начале зала, опустив голову, и паучиха увидела, как подошедшая к нему Наташа обняла его, что-то успокаивающе сказав. Но вот шпионка отстранилась, погладив Роджерса по предплечью, и тоже вышла из зала собора. Почти никого не осталось.       Пенни, едва перебирая ногами, пересекла зал и остановилась в нескольких шагах от мужчины.       — Пенни? — он заметил ее и попытался улыбнуться, но вышло не очень.       — Капитан Роджерс, агент Колсон попросил меня кое-что вам передать, — Пенни говорила и не узнавала собственный голос: таким бесцветным и тихим он стал. Она молча протянула Стиву карточки. — Он сказал… сказал попросить, чтобы вы подписали их для него.       Стив нахмурился, забирая карточки и глядя на них внимательно, задумавшись о чем-то. Пенни рассматривала его лицо, так сильно отличающееся от того, каким он был на этих старых карточках. Там он казался сильно моложе, смотрел в камеру прямо и смело, гордо держал свой щит, еще не похожий на тот, который ему позднее сделал Говард Старк. В его взгляде была какая-то растерянность, но больше — мужества и уверенности. Сейчас Стив выглядел стариком в теле молодого мужчины. Его светлые глаза стали прозрачными, словно он прожил слишком долгую жизнь, а уголки губ опустились.       — Я не знал Фила так хорошо, как другие, — сказал он тихо. — Но он всегда верил в Мстителей. Не боялся спорить с Фьюри, если дело касалось нас. Он был убежден, что если кто-то наделен силой, значит, он ее достоин. Думаю, верил в то, что судьба в таких вещах не ошибается, и не важно, осознанно мы получали наши способности или… не совсем, — капитан Роджерс поднял взгляд на Пенни. — Он верил, что мы лучше других.       — Знаю, — девушка поджала губы, вспоминая о том, как агент Колсон всегда стремился помочь ей и никогда в ней не сомневался. Он не был важным персонажем в ее жизни, но всегда был одним из тех, кто был убежден в том, что она все делает правильно.       — Он верил в этого парня, — хмыкнул Стив, снова опуская глаза к карточкам. — А я ведь уже не он.       Пенни спрятала руки в карманах худи, которое надела сегодня, несмотря на жару. Ей нравилось, что можно было натянуть капюшон и избежать нежелательных взглядов, словно так ее бы никто не узнал.       — Этот парень никого не хотел убивать, — продолжал капитан. — Он придерживался высоких моральных принципов, любил читать и рисовать, мечтал найти свою любовь и поймать всех плохих парней. Я тысячу раз не такой.       Девушка шумно выдохнула, не зная, что сказать, затем вытащила одну руку из кармана и положила ладонь на грудь капитана Роджерса, чуть левее середины, на сердце.       — Он все еще тут, капитан, — сказала она тихо.       — Ты так думаешь? — покачал головой Стив, снова грустно улыбаясь и поднимая глаза на паучиху. И ему не нужно было объяснять, что он в этот момент чувствовал, потому что она ясно прочла в его усталом взгляде все то, что терзало и ее. — Я забыл о том, кем являюсь. Если бы сыворотка суперсолдата появилась сейчас, меня бы ни за что не выбрали.       Пенни настойчиво надавила на мужскую грудь, хмурясь и сжимая зубы, чтобы не расплакаться в очередной раз.       Стив накрыл ее маленькую ладонь своей, продолжая улыбаться, и эта улыбка разбивала Пенни сердце.       — Давай подпишем их сейчас, — сказал он, сморгнув печаль. — У тебя есть ручка?       — Думаю, найдется, — Пенни открыла свой рюкзак, ища нужный предмет. К счастью, на дне рюкзака нашлась ручка, которую она протянула Роджерсу. Тот, сев на скамью и положив карточки себе на колени, аккуратно расписался на каждой.       — Отвезем их на кладбище, пусть будут у Фила, — Пенни согласно кивнула. Мужчина поднялся, убирая карточки в нагрудный карман пиджака, и, словно вспомнив о чем-то важном, сказал: — Я тоже должен тебе кое-что отдать.       Он порылся в карманах брюк, ища что-то, пока наконец не достал клочок тетрадного листа, на котором было криво нацарапано несколько цифр. Пенни забрала бумажку, недоуменно изогнув брови и посмотрев на Стива.       — Это номер Баки. Пока… пока мы были заняты, в Ваканде его излечили от гипноза. Он хочет вернуться в Нью-Йорк и поступить куда-нибудь учиться. Я подумал, что может быть, твоя… — он скривился, пытаясь подобрать подходящее слово, — банда поможет ему немного освоиться. Я-то уже… не тот. И дружба наша не та.       Пенни снова уставилась на бумажку, снова и снова скользя взглядом по цифрам, затем, поджав губы, неохотно кивнула.       — Ну, ты поедешь на кладбище? — неловко поинтересовался Роджерс, расправляя плечи. Девушка покачала головой. — Хорошо. Увидимся, Куинс.       Паучиха проводила капитана, глядя на его прямую удаляющуюся спину, пока за ним не закрылись тяжелые двери собора. Затем она рвано вздохнула, все еще ощущая себя так, словно вот-вот снова расплачется, и вышла следом за ним. Жаркое июньское солнце на мгновение ослепило ее. Пенни отошла в сторону, укрывшись в тени собора, и достала из кармана телефон. Подумав еще с минуту, она выругалась себе под нос и торопливо напечатала несколько слов, отправляя сообщение прежде, чем успела бы передумать:       «Эй, это Пенни Паркер. Девушка-Паук».       Подождав ответа пару минут и тупо пялясь на экран, девушка фыркнула и спрятала телефон обратно. Она раздраженно пнула камень, служивший ограждением клумбы, и тот слегка покосился.       Да пошло все к черту.       Пенни пересекла лужайку, покинула территорию собора и направилась в ближайший старбакс, чтобы взять себе самый отвратительно-сладкий кофе со всеми возможными добавками, которые только можно себе вообразить. Сахарный диабет в стакане — вот, что ей нужно.       Когда она уже ждала возле стойки выдачи свой заказ, телефон неожиданно ожил, оповещая о новом сообщении.       «Вау! Не могу поверить, это правда ты?! Обалдеть! Прости, я медленно печатаю, ненавижу эту штуку. Но я так рад, что ты написала мне!!!!!».       Пенни скривилась, глядя на количество восклицательных знаков, чувствуя себя так, словно Барнс наорал на нее, но затем рассмеялась, не обращая внимания на то, что другие посетители кофейни посмотрели на нее, как на больную.       — Завтракать будешь?       Пенни вздрогнула, выходя из оцепенения, и, поставив опустевший стакан, из которого только что пила воду, повернулась к Джессике. Наташа и Стив уехали на базу Мстителей прошлым вечером, сразу после похорон агента Колсона. Эдди вернулся в Кембридж на следующий день после выставки: в отличие от Питера, который теперь был на больничном, и Пенни, которая просто забила на учебу, ему нужно было появиться в университете. В башне остались только лежачий Питер, Уэйд и Джессика — последние ухаживали за мутантом, не обращая внимания на его слабые попытки сопротивляться заботе.       Рыжая вопросительно подняла брови, затем закатила глаза и тяжело вздохнула, доставая еще несколько ломтиков хлеба, чтобы сделать сэндвичи и для Пенни.       — Надо жрать, Пенни. От того, что ты моришь себя голодом, Гвен и Питер быстрее не поправятся, а погибшие не воскреснут, — проворчала она. Пенни почувствовала, как к глазам снова подступают слезы, когда она просто смотрела на Джессику, напоминающую о том, что ее терзало все эти дни. У Джесс появился едва заметный животик, и она все чаще задумчиво поглаживала его, кажется, даже не замечая этого. Скоро Джессика сделает скрининг и они с Питером узнают, кто у них будет — мальчик или девочка. Жизнь продолжалась, несмотря ни на что.       — Спасибо, — паучиха с благодарностью приняла сэндвич, вгрызаясь в него зубами и не чувствуя вкуса. Она действительно ела меньше, чем раньше, и поражалась тому, что ее аппетит словно бы притупился. Кухня казалась совсем пустой, а ведь Пенни даже не заметила, как привыкла к тому, что здесь постоянно находилась толпа народу.       — Эй, Паркер, — внезапно начала Джессика. — Все наладится. Гвен жива, Питер тоже. — Она тяжело вздохнула и продолжила. — Я хочу сказать, что время на самом деле не лечит. С течением времени твое горе и твоя боль меньше не станут. Да, это звучит жестоко, но это правда. Но я говорю, что все наладится, потому что даже если боль не пройдет, ты сможешь с ней справляться. Я имею в виду, что большую роль играет то, как ты поведешь себя. Горевать — это нормально, но однажды нужно будет прекратить и двигаться дальше. Ты нужна живым.       После слов рыжей в кухне повисло молчание. Пенни обдумывала ее слова, параллельно думая также обо всем, что произошло с ней за последний год. Ее мысли снова остановились на Старке. Как и всегда, все упиралось в него.       Все это время Пенни не могла даже парой слов обменяться с Тони, и не сразу поняла, что он ее избегает, поскольку сама была очень занята. Она догадывалась о причинах такого поведения, но не знала, как вообще подойти к мужчине.       — Ты не видела мистера Старка? — тихо спросила паучиха, боясь поднять на Джессику взгляд, точно зная, что та достаточно проницательна, чтобы прочитать все по глазам.       — Вроде бы, уехал куда-то с утра, — пожала плечами Джессика.       Пенни вздохнула.       — Спасибо за завтрак. Я поеду к Гвен, — Паркер поднялась, отставляя в сторону тарелку с недоеденным сэндвичем. Сил не было даже на то, чтобы убрать за собой посуду. Джессика ничего не сказала, проводив ее встревоженным взглядом.       У палаты Гвен суетились люди в белых халатах. Чутье молчало, но сердце тревожно забилось, и Пенни ускорила шаг, подходя ближе. Она замерла в дверях, глядя на то, как родители Гвен склонились над ее кроватью.       Блондинка полусидела благодаря поднятой спинке кровати. К ней все еще были подключены датчики и капельницы, и выглядела она по-прежнему болезненно, но ее большие глаза были широко открыты, а сухие губы растянуты в улыбке. Она смотрела на своих родителей и не обращала внимания больше ни на что.       Пенни неуверенно шагнула в палату: медперсонал пропустил ее, узнав ту, кто каждый день сидела в палате больной.       — Гвен?       Ее голос предательски дрогнул. Гвен повернулась на звук своего имени и недоуменно нахмурилась, увидев застывшую посреди палаты Пенни. Затем ее губы неуверенно дрогнули, словно она хотела бы широко улыбнуться, но могла выдавить из себя только вежливую улыбку. Ее светлые глаза оставались пустыми, когда она произнесла тихо:       — Прости, мы знакомы?       Сердце Пенни рухнуло вниз.       Она покачала головой и попятилась, выходя из палаты и случайно толкнув одну из медицинских сестер. Поняв, что сейчас потеряет сознание, Пенни плюхнулась на ближайшую лавку, одну из тех, что стояли в коридоре. Девушка тяжело дышала, а перед глазами стояло растерянные глаза Гвен, которые ее не узнавали.       — Мисс Паркер, верно?       Рядом с ней сел мужчина в круглых очках и с пышными усами. Пенни его знала — это был лечащий врач Гвен, имени которого она не запомнила, но они часто пересекалась за последнюю неделю. Пенни кивнула. Доктор тяжело вздохнул.       — Мисс Стейси пришла в себя сегодня утром, я собирался позвонить вам, но решил немного повременить, — начал он. — Мы провели первичные тесты, и вынужден сказать, что у мисс Стейси частичная амнезия.       — В каком смысле «частичная»? — как робот, тихо спросила Пенни, слыша свой голос, словно он принадлежал кому-то другому. Она уставилась в одну точку, глядя в никуда.       — Еще предстоит выяснить, насколько серьезны повреждения мозга, но судя по нашему общению пару часов назад, она не помнит примерно… думаю, последний год, — ответил врач, поджимая губы.       — Значит, она не помнит меня, — бесцветным эхом произнесла Паркер.       — Не огорчайтесь так, — вздохнул доктор. — Воспоминания могут вернуться. Такое часто бывает после серьезных травм, стресса и клинической смерти. Она многое пережила, ее пытались убить, ничего удивительного, что мозг вытеснил все события, которые к этому вели. Не волнуйтесь, мисс Паркер, с ней все будет в порядке.       Пенни закрыла глаза.       Может, это даже к лучшему. Не стоит помнить о человеке, из-за которого она едва не погибла.       Это разбивало сердце Пенни на крошечные осколки, но так будет лучше для Гвен. Она была никудышной подругой, и лучшее, что она могла сделать — оставить Гвен в покое.       Паркер прижала ладони к лицу и расплакалась. Ее плечи тряслись, дышать было невыносимо, а из горла вырывался задушенный скулеж.       В тот же день Пенни вернулась в Кембридж. В городе был прекрасный закат. Студенты гуляли по улицам, обсуждая последние новости и предстоящие экзамены, а у Пенни стояли одни прогулы и абсолютно отсутствовало желание хотя бы раз явиться на пары. Университет стоял на ушах из-за новости о том, что один из преподавателей оказался главой, возможно, крупнейшей террористической группировки в мире — все были потрясены и восхищались смелостью Девушки-Паука, которая смогла убить подонка — так писали в газетах и в интернете.       Пенни чувствовала себя бесконечно далекой от всего этого, словно находилась на другой планете. Ей не хотелось уезжать из Манхэттена, так и не поговорив с Тони, но больше ее там ничего не держало, а в Кембридже оставались незавершенные дела. Во-первых, она собиралась помочь Сайе вернуться на родину. Во-вторых — забрать документы из университета прежде, чем ее с позором отчислят. Она прокручивала в голове сценарии разговора с канцлером, чтобы не думать об остальном.       Девушка открыла дверь в свою комнату и застыла на пороге.       На столе лежал букет прекрасных белых лилий.       Бросив сумку у порога и не заперев дверь, девушка кинулась к столу, осматривая цветы. Они выглядели такими свежими, словно их только что срезали, и пахли так прекрасно, что кружилась голова, но Пенни почему-то не испытывала никакой радости от вида букета. Дрожащими пальцами девушка осторожно раздвинула нежные крупные цветы, доставая вложенную между них открытку из плотного белого картона. Торопливо открыв ее, Пенни пробежалась глазами по ровным буквам, складывающимся в слова.       «Не вини себя ни в чем, милая. Виноват только я. И в том, что Гвен и Питер пострадали, и в смерти Нормана и Колсона, и многих других людей. План был моей идеей, значит, и ответственность на мне. Делить ее со мной не надо.       Не приезжай больше в башню никогда. Не ищи встречи. Будет лучше, если больше мы не заговорим. Надеюсь, ты ненавидишь меня сейчас, потому что так и должно быть.       Люблю тебя с первой встречи и навсегда. Тони».       Паркер тупо смотрела на открытку, перечитывая текст снова и снова, пока он не поплыл перед глазами. Она сжала челюсть, не зная, как реагировать.       А затем она опрокинула стол. На пол повалились книги, лампа, какие-то мелочи… посыпались ручки, мусор, листы бумаги, распечатанные фотографии, какие-то монетки. Пенни ударила по деревянной столешнице, ломая ее пополам, а затем осела на пол, зарываясь пальцами в волосы. Растрепанный букет лилий валялся возле нее, и на белые лепестки медленно капала кровь с девичьих разодранных рук.