That's my spot

      — Неловко получилось, правда? — качнувшись с пяток на носки, при этом, как и всегда, умудрившись сунуть ладони в карманы брюк — подозреваю, так он пытается блокировать негатив где-то на уровне своего паха, — спросил Эванс, рискнув нарушить наше ошеломленное молчание. На переполненного раскаянием щенка он не смахивал вообще, а вот на растерянного — да. Еще бы, такая встреча. По своему масштабу она граничила разве что с решением Кевина заменить меня этим профессиональным пожирателем нервов, и, увы, винить во всем я могла только сучку-вселенную и ее напарника — (не)счастливый случай, вовсе не известного мне манипулятора с замашками преследователя. Черт! Какой одаренный все-таки варвар, умеет практически все, а вот не бесить меня — и не преследовать, пусть даже сегодня это вышло невольно, — у него никак не выходит. Талантливый мерзавец талантлив не во всем.       — Ага, — скрестив руки на груди — ну а что? Ему одному что ли защищаться? — кивнула я. — Ну, хорошего вечера, мне пора.       Я могла бы — и, наверное, должна была — остаться, но в этом случае лучше сбежать, чем взрываться. Наверное, потому, что бездумно размахивать сумочкой сейчас — не лучший вариант, хоть ситуация и подходящая — Эванс солгал мне. Явно не впервые, но уверенно, ровно и четко, глядя в глаза, поэтому я совсем ничего не заподозрила. Или была так беспечна оттого, что тоже занималась производством лапши для его ушей в ту минуту?       В общем, дело было так.       Выходные выдались перенасыщенными событиями, Эвансами и даже оргазмами — хотя от них я ничуть не устала, лишь вымоталась слегка, но это приятное чувство, — а еще я каким-то уму непостижимым образом позволила ему уболтать меня — или загипнотизировать, во что верится больше, — задержаться у него до вечера воскресенья, и все это время у меня ни разу не возникло желания позвонить в службу спасения и заявить, что меня удерживают силой. Да, мы разговаривали мало, только пили вино, ели пиццу и трахались, но чем это плохо?       И нет, я не осталась в логове варвара, чтобы поискать в потаенных его уголках заветный дневник, возможно, хранящий в себе ответ на такой пугающий меня вопрос, и дело вовсе не в том, что я выше этого — зная его нездоровую одержимость мультяшками Диснея и сувенирной продукцией с ними, мало ли на что я наткнусь, обшаривая его квартиру. Дилдо в форме рога единорога? Вибрирующий хвост Русалочки? Или почти невинные наручники, повторяющие форму головы одного небезызвестного всему миру грызуна? Я пока не выяснила отношение Эванса к интимным игрушкам, но его тяга к обычным и секс-уровень наталкивают на определенные мысли.       А в понедельник утром меня настигло похмелье. И вовсе не от вина. Я не никогда, но редко проводила столько времени с парнем — не считая парочки выездов на уик-энд в Вермонт, — а в этот раз, с Крисом, совместное времяпровождение и вовсе перевалило за все, абсолютно все границы дозволенного: мы работали друг с другом и потом тусовались такой же компанией практически каждый день. Тут даже самая ванильно настроенная идиотка задохнется от нехватки свободы.       Я поразмыслила немного над этим, пока Эванс снова торчал у босса — какого черта он таскается к нему так часто, а? — и пришла к выводу, что безопаснее и безобиднее всего будет просто соврать. На все мои попытки оттолкнуть его и стребовать дистанцию между нами он лишь удваивает свои усилия, а я же женщина, я априори мудрее и умнее его, ну и надо же хоть иногда менять тактику. Вот в этот раз я и использовала хитрость вместо угроз и проклятий. И, кстати, с теми двумя экс-женихами я поступала так же — правда, когда наши отношения уже стремительно умирали, — все по-честному, если забыть, что тактика моя основана на лжи.       Когда этот бородатый варвар вернулся на временно занятую им в моем кабинете территорию — да, я до сих пор разрываюсь на части от желания оставить его в улье, но выставить за дверь, или вышвырнуть окончательно, или уже смириться, — я просто поставила его перед фактом: у меня дела вечером, очень-очень важные дела. Я даже приготовила убедительную легенду о давней старейшей подруге — с которой мы видимся очень редко, потому и дружим до сих пор, собственно, ведь не надоедаем друг другу, — но Эвансу, к моему превеликому удивлению, хватило всего лишь: «Сегодня вечером порознь».       Он кивнул и заявил в ответ, что тоже не прочь провести время со своим псом. В общем, довольны все, даже Доджер, только мне было капельку обидно, что отмазка так и осталась невостребованной. Без шантажа неиспользованными свиданиями, выдуманный запас которых он применял периодически в качестве рычага, без допроса, без малейших подозрений вообще… Я, конечно, принцессой себя не возомнила — вот еще, принимать это идиотское прозвище, — но на одну секундочку допустила, что очутилась в сказке. За что и поплатилась — наивность, как и доброта, всегда, ВСЕГДА жестоко наказуема.       Окрыленная я примчалась домой, не зная, за что хвататься — за крио-маску для лица, винчик и пульт от телека, за недочитанную книгу, которая могла быть припылена, если бы у меня дома не царила стерильная чистота, или за кредитку и кеды. Вот до чего доводят серьезные постоянные эксклюзивные отношения с наглым коварным варваром, это крайняя степень отчаяния. Не повторяйте мои ошибки, девушки всего мира, оставайтесь одинокими и стойкими в своих убеждениях.       В итоге победил последний вариант. После звонка мамы. Она всегда объявлялась незадолго до дня Х, желая напомнить мне, что за дата грядет, хотя я упорно выталкивала ее — да и маму, в принципе, тоже — из своей жизни. Я взрослая девочка, я буквально в любой день могу устроить себе праздник. Если заблаговременно избавиться от Эванса. Господи! И как только я превратилась в такую размазню?!       Продолжая исполнять с мамой по ролям наш давно расписанный и заученный наизусть мини-спектакль под названием: «Да-да, я в порядке, у меня все просто замечательно» я кое-как сменила одежду и помчалась в ближайший торговый центр, планируя по пути заскочить в один недавно открывшийся, но уже заимевший определенную популярность среди горожан, бар.       Сложно представить мой шок, когда у его такой загадочной двери с черными матовым стеклом, не позволяющим даже одним глазком подсмотреть, что же и кто же там, внутри, я столкнулась не с бывшим или кем-то из знакомых, и даже не с братьями Аффлек, а с Крисом, мать его — прости меня, Лиза, — Эвансом!       И поводка у него в руках — как и, собственно, его приятеля-обладателя слюнявой пасти и мокрого носа поблизости, — не наблюдалось.       Варвар-врунишка, терроризировавший меня и мой стол, тоже переоделся и вместо привычной тесной хенли или клетчатой рубашки вырядился в белую футболку, поверх которой была надета жемчужно-серая вязаная жилетка. Довольно странное сочетание, если только он не явился в это заведение на поминки бабули, которая этот самый жилет ему и сварганила на Рождество. Но в подобных барах не подают виски с мини-сэндвичами и не поют заунывные ретро-песни, которые любила покойная, здесь один коктейль стоит баксов двадцать. Сюда заглядывают, чтобы хлебнуть немного городского шика, или приглашают девушку, которой хотят вставить. А так, как я явилась сама — может, меня направила чуйка? — то ситуация не неловкая, но жареным и — дохлым, если я все-таки права, — от нее несет за три мили.       Как назло, в это мгновение дверь бара приоткрылась, выпуская наружу еще кого-то из посетителей, и я приказала себе не коситься туда и не пытаться выискать за долю секунды, пока дверь закрывалась, в зале знакомое лицо. Или скелет Крошки Ди, например. Но Эванс не сводил с меня глаз, и мне пришлось проявить чудеса выдержки, что с ним делать все сложнее и сложнее.       Кивнув, так и не дождавшись вразумительного объяснения, мольбы пощадить его и драматичного падения на колени, я развернулась и сделала пару шагов в сторону первого магазинчика, где продавали белье. Которое кое-кому не снимать с меня в ближайшие лет триста.       Увы, этот окончательно обнаглевший кое-кто не только настиг меня, но и схватил за локоть. От прикосновения знакомых пальцев, уже столько раз доводивших меня до исступления, я вновь ощутила электрический разряд, пронзивший тело. И опять убедила себя, что это от злости и всего лишь первый предвестник бури, что вот-вот обрушится на голову Эванса, ведь он явно не собирался посыпать ее пеплом. Или?..       Я недоверчиво и недовольно воззрилась на него. Не-а, вряд ли.       — Ну чего еще?       — Разве мы договорили? — пробормотал он.       — Кажется. Не знаю. Мне плевать, — вдобавок к коротким фразам я вновь передернула плечами, надеясь, что он поймет намек и отцепится от меня. Вокруг же люди, еще подумают, что мы пара. Увы, этот пустоголовый помешанный на пластиковых мышах идиот намеков никогда не понимает. — Отвянь, Эванс, пока все магазины не закрылись.       Зря я, конечно, выдала ему свои планы, зря.       Он тут же встрепенулся.       — Отлично, нам по пути — мне как раз нужно сделать кое-какие покупки.       Нет-нет-нет! НЕТ! Только не это! Кто вообще тянул меня за язык?!       Вопреки тому, что этот вопрос всегда риторический, ответ нашелся быстро — та сердитая дьяволица, что завладела мной с минуты, как я наткнулась на Криса.       — Ты не посмеешь.       Он притянул меня ближе. Так, чтобы сказанное им услышала только я, и пропел возле моего уха:       — Очень мило, принцесса, что после всего, что я делал с твоей восхитительной премокренькой девочкой, ты все еще так считаешь. Это была деловая встреча, — добавил он, пользуясь моим замешательством и помутнением сознания после совместной атаки его очередной грязной горячей фразочки, волны воспоминаний, что зародилась в голове и тут же рухнула в то самое небезызвестное нам обоим местечко между ног, и его треклятого запаха. Если он доживет до Рождества и мы все еще будем вместе — а я сомневаюсь и в том, и в другом, — подарю ему какой-нибудь нейтральный аромат. Или вообще отпугивающий. Всех, не только меня. — Не злись и не забивай себе голову этим, я все еще твой, вредина. Вот теперь можешь ворчать.       После этого Эванс с лукавой усмешкой на губах наконец-то отстранился.       — Я не вешала на тебя никакие бирки, — насупилась я. Крыть мне было нечем, он все раскусил, или считал с моей физиономии, я уж не знаю, но эта его способность забираться ко мне в голову раздражает неимоверно!       — Лучше — ты оставляла засосы.       — Господи, Эванс, чего ты хочешь?! — сорвалась я, едва не добавив, что он и так получил практически весь максимум, который я могла ему дать.       Голубые глаза с чертовой каймой по краю радужки прошлись по мне греховным взглядом. Его желания оставались прежними — в них была я.       — Тебе не кажется, что сама судьба свела нас сегодня? — вместо очередной порции пошлостей спросил он.       — Нет, просто паршиво подобранный маршрут. Мне повторить свой вопрос? У тебя опять обострение этого твоего хронического непонимания с первого раза?       — Так вот, — будто не замечая моего возмущения и прохладного, рычащего тона, задумчиво протянул Эванс, — мне нужна твоя помощь.       — Нет. Этого не будет.       В конце концов, даже испорченный, но я заслужила выходной. Мои нервы на пределе, теперь еще и ревность проснулась — от незнания и только от него, чувства тут не у дел, хотя, признаюсь честно, это отвратительное «я все еще твой» сработало, от чего я чувствовала себя вдвойне паршивее. Ну почему все так? Почему? Да, может, я и заслужила за все свои спектакли и перевоплощения в идеальную подружку парня, с которым мне не надо будет притворяться, но знала бы я заранее, что он окажется таким проблемным, отказалась бы, не раздумывая!       — Ты ведь в курсе, что общий протокол вежливости рекомендует хотя бы поинтересоваться, в чем дело… Ну да, конечно же, ты в курсе, — ответил он себе под нос.       Я ликующе и весьма ехидно усмехнулась.       — Забыл, что мне чужды подобные мелочи?       — Что поделать, — развел Крис руками, — ну свойственно мне быть наивным идиотом и верить в единорогов и в то, что в твоей душе есть частичка доброты.       — Ну, в Австралии, возможно, единороги еще сохранились, а вот второе… — я лишь многозначительно присвистнула.       — Увы, принцесса, без тебя мне не обойтись — боюсь не угодить с подарком.       В эту секунду небо словно рухнуло мне на голову, и состояло оно вовсе не из воздушных зефирных облаков, на меня будто высыпали вагон бетонных блоков. Он знает. Чертов Эванс знает. Это как раз именно то, чего я не хотела практически так же сильно, как и влюбиться в него. Но если с последним я еще кое-как могу себя контролировать — ну, я надеюсь на это, — то эту суперсекретную информацию вроде адреса Чудо-женщины с длинным языком Шелли не утаишь. Да уж, будь я супергероиней, она была бы самой-самой-самой худшей напарницей из всех возможных.       Вот поэтому ее я тоже стараюсь держать от себя подальше, но она единственная из улья, кто знает о приближении этой даты. Нет, ладно, в курсе были и остальные коллеги — кексы в этот день (чертова корпоративная политика с девизом: «Мы не коллектив, а настоящая семья»!) не материализовались бы сами собой в комнате отдыха, — но именно Шелли пресекала все попытки — если таковые вообще имелись, в чем я, конечно же, сомневалась, — поздравить меня. С этим бородатым варваром, обожающим самодеятельность и играть не по правилам, как и всегда, все пошло наперекосяк. Интересно, он на ходу решил, что это главная цель его жизни, или обосновался в моем кабинете уже имея желание разрушить все устоявшиеся законы и правила?       — Ей не жить. Я отравлю кекс и запихну ей его в глотку, чтобы она больше никогда не болтала лишнего, — прошипела я, но, увы, несмотря на то, что вокруг нас было достаточно шумно, Эванс услышал, либо догадался, кого я пообещала прикончить.       — Понял, от кексов лучше отказаться. Кстати, это была не она.       Дьявол! Почему сегодня он был более бесячим, чем обычно? Перебрал, развлекаясь в том баре? И чем его там поили? Двойной порцией самоуверенности?       — Ты чертов сталкер, ты осознаешь это, Кристофер Роберт? И за это ты будешь гореть в аду.       Если продолжишь в том же духе, то тебя туда доставит скоростной поезд еще к полуночи.       — Надеюсь, наши котлы будут по соседству, учитывая, как много уже мы согрешили вместе, принцесса. Но ты явно забыла о собеседовании у мистера Реннера. Я видел твое портфолио. И резюме.       Больше он ничего не добавил, но многозначительным тоном явно намекал: и меня полностью обнаженной тоже, в таких ракурсах, что некоторые порноактрисы смутились бы и покраснели.       — Я же говорила, ста-а-а-а-алкер, — пропела я язвительно. — Впрочем, мне тебя не спасти, да я и не собираюсь.       Махнув ему рукой, воспользовавшись тем, что он больше не пытался меня удержать, я осторожно шагнула в сторону, потом еще и еще, стараясь не припуститься бегом, чтобы это не напоминало попытку отвязаться от маньяка. С которым, правда, я только что сравнила одного дарителя крышесносных оргазмом и возбудителя самых кровожадных моих фантазий.       Склонив голову набок, Эванс глядел на меня и, похоже, преследовать не собирался. Я уже облегченно вздохнула и собиралась повернуться к нему спиной, как он выкрикнул так, чтобы его слышали снующие вокруг нас прохожие и даже за закрытыми окнами жильцы дома, на первом этаже которого располагалась кофейня и барбершоп:       — Выпендривайся и дальше, принцесса, и получишь в подарок кольцо.       Я моментально затормозила, натолкнувшись плечом на какого-то старикана, которому тут же буркнула извинения, но настолько гневно, что он даже не рискнул ничего ответить.       Через мгновение я уже подскочила обратно к Эвансу и явно со стороны смахивала на чихуахуа, вознамерившуюся разорвать на клочки шотландского дога.       — Тогда на ближайший праздник я презентую тебе надгробие. И ты тут же используешь его по назначению. И чтобы окончательно похоронить пока лишь эту тему — подарков не будет вообще. Как и приглашенных. Как и вечеринки. Я всего лишь принесу в офис чертовы кексы, а ты будешь держать весь день язык за зубами, если не хочешь, чтобы я прибила его степлером к столу возле какой-нибудь Русалки и заклеила тебе рот скотчем, который очень сложно будет отодрать от твоей бороды, не повредив ее.       — Ты ведь в курсе, что это невозможно? Пригвоздить язык к столу с заклеенным ртом? И я, конечно, не жалуюсь — по части угроз ты та еще мастерица, — но что будет, если я как-нибудь по-особенному, орально, захочу поздравить тебя, а?       Я демонстративно оттопырила два пальца и заявила:       — Переживу, воспользовавшись твоим уголком для дрочки.       — Окей, а теперь, пока все это не зашло в тупик, ведь мы можем продолжать так весь день, — выдохнул он, подняв руки в примирительном жесте, — не проще сказать, что ты не отмечаешь день рождения, вот и все?       — А по мне это непонятно?! — потеряв всякое терпение, вызверилась я.       — С твоим-то самолюбием? Наоборот, я предполагал, что в этот день ты надеваешь корону еще больше. Знаешь, такую, с горностаевым мехом, — теперь он махал над головой, пытаясь объяснить, что имеет в виду.       Самое ужасное, что Эванс снова был прав — люди, которые знают — и понимают, а таких вообще можно пересчитать по пальцам, — насколько я ставлю себя превыше абсолютно всего в этом мире, видимо, считали, что в этот день у меня будет больше любви к себе раз в десять. Увы, они ошиблись. Как и всегда бывает, когда окружающие думают обо мне.       — Я не заморачиваюсь с этим днем с тех пор, как ушла из родительского дома, — уже нормально, без ноток грядущего апокалипсиса, что вот-вот обрушится на эту пустую голову, проворчала я.       — Вот так-то лучше. Выпьем?       Я отвела взгляд и несколько секунд следила за мигающим сигналом светофора. Все планы на вечер и так провалились — без Эванса провести его не удалось, — и отвязаться от него будет проблематично, если он уже вцепился в меня своей мертвой крокодильей хваткой.       — Давай. Ты угощаешь, раз уж ты испортил мне вечер.       — А может, это ты испортила его мне? — усмехнулся Крис, опустив ладони мне на плечи и развернув меня в сторону бара. Другого, вовсе не того, под которым мы столкнулись. И кого он там прячет, а?!       — Серьезно, Эванс? — вздернув бровь, спросила я уже привычным уничижительным тоном.       — А что? У меня, между прочим, тоже были планы.       — Которые ты можешь оставить при себе.       — Нет, как-нибудь надо будет заняться твоим воспитанием, а не сексом. Разнообразия ради, — покачал он головой. Мы оба знали, что ничего у него не выйдет, не только потому, что мой строптивый характер ему не сломить и не согнуть. Он не может держать руки — и другие части тела — при себе в моей компании. Между сексом и воспитанием он всегда, всегда выберет секс со мной. За это я могла не беспокоиться, по крайней мере, сейчас, когда меня занимали мысли о таинственной встрече в том баре. Может, она была и деловой — что тоже странно, ведь мы буквально работаем в одном кабинете, еще и имеем совместный проект, — но какой повод скрывать ее? Эванс боится, что я переманю его клиента? Что поделать, если я более компетентна, и плевать всем, кроме Файги, на хранящиеся в его арсенале сертификаты с отличием.       Обмениваясь колкими, но абсолютно безобидными фразочками, которые давным-давно заняли свою нишу в нашем ежедневном общении, мы дошли до вполне милого — по моим, не общепринятым меркам, — заведения: полупустого, тихого, уютного и гигантскими расстояниями между одноногими высокими столиками, чтобы никто не тревожил, не подслушивал и не пялился — из-за полумрака, царящего внутри, сложновато было разглядеть что-то дальше ореола тусклых, низко свисающих над столиками светильников. Да, мне здесь понравилось, точнее я сочла этот бар годящимся для коктейлей под настроение «спрятаться от всех». Кстати, об этом — это ведь идеальное местечко, куда можно привести подружку, если хочешь, чтобы о вашей интрижке никто не прознал. Вроде бы здесь и слегка порочная атмосфера, но кто-нибудь из знакомых встретится вряд ли. Эдакая безопасная серая зона.       Пребывание в которой лишь усилило мои подозрения — интуиция пристально следила за каждым жестом — не словом, ибо он продолжал молчать, — одного коварного и способного буквально на все варвара, и не верила ничему. Он что-то задумал. Чертов Эванс что-то задумал! Я познакомилась с его мамой, я подпустила его так близко, как только могла, и он должен быть мне благодарен, а не плести треклятые интриги, чтобы продолжать сводить меня с ума вовсе не чувственными методами и бесить ежеминутно.       Увы, Эванс мне не помогал. Удивительно, правда? Ох, обычно он же выдает себя с потрохами сразу и ему сложно застать меня врасплох. Никогда так не делал, никогда абсолютно.       Словно воды в рот набрав — а точнее пива, хотя с таким-то глубоким молчанием, возможно, и клея, — он не сверлил меня взглядом, а поглядывал из-под полуопущенных ресниц шаловливо, и я начинала закипать. Сначала дернулась нервно и выплеснула себе на руку отличный коктейль, потом и вовсе никак не могла умоститься на стуле, ерзала и ерзала постоянно, пытаясь достать носком до высоко расположенной юбочки-подставки, опоясывающей ножку стола. Видимо, рассчитана она на таких бородатых, бесчувственных и напрочь бессердечных великанов, как Эванс, а не на страдающих от них — почти — невинных хоббитов, как я.       Вывод напрашивался сам собой, да и, собственно, был единственным — он готовит вечеринку-сюрприз. Он знает о моем дне рождения, он давно уже в сообщниках и с боссом, и с Шелли, которые с его появлением в муравейнике какого-то черта обрели бесстрашие — а ведь я годами, без преувеличения, его из них систематически выбивала, — он привык поступать так, как хочется ему, не ровняясь с моими желаниями. И если в постели это еще как-то можно стерпеть, ведь подобная уступчивость дарит мне неземное наслаждение, то сейчас же чудеса выдержки я проявлять не собиралась.       Но для этого надо было набраться храбрости, а для нее — алкоголя, хотя бы чуть-чуть, чтобы уже я раскрыла свой рот. Не для минета или очередных угроз, которые, увы, в этот раз будут бессильны. Единственное, что подействует — откровение. Естественно, я не хотела трепаться о себе. Для меня это подобно казни, когда приходится говорить о моих страхах или прошлом, когда я вынуждена вообще делиться чем-то. Но ужаснейший бородатый демон ада по фамилии Эванс принимает только такую плату.       Опрокинув в себя коктейль и махнув бармену, чтобы повторил, если он, конечно, увидел это, я вздохнула и повернула голову влево, чтобы не видеть, как Крис отреагирует. Я не собиралась смотреть на него в ближайшие минут десять, а лучше — в ближайшие лет сто.       — У меня и вполовину не такая адекватная мама, как Лиза.       Нет, для многих она нормальная, даже классная, но когда ты — ребенок с букетом пунктиков и требований, как у меня, детство становится пыткой, а не счастливыми годами.       Я никогда не сравнивала, да и не с кем было, но знакомство с миссис Эванс, отличающейся особыми талантами в выпечке печенья и понимании, я невольно осознала это. Просто еще как следует не распробовала сию мысль — из-за ее сыночка не было времени.       Крис по-прежнему молчал. Не подпрыгнул радостно, что я отпустила комплимент женщине, которую нещадно стебала за ее похмельные завтраки для великовозрастного отпрыска, мастерски научившегося находить клитор, но все равно прохлаждавшегося у нее на попечении. Даже не крякнул удивленного. Да какого черта?!       — Поэтому я не праздную, — пожала я плечами. Но и этого было мало. Пришлось продолжать вываливать на него мое темное прошлое, которое тут же рассеивалось во мраке этого зала, сливалось с ним. — Другие, даже ты, были бы счастливы, но не я. Каждый год я просила ее об одном. Одном, серьезно, — все еще не глядя на него, я подняла вверх указательный палец. — Все, чего я хотела, — это съесть торт и получить подарки. Больше ничего. Но она продолжала снова и снова устраивать вечеринки у бассейна, с каждым годом делая их все пышнее, и сзывая всех: моих одноклассников, соседских детей, кажется, даже незнакомцев с детьми, которые попадались ей на глаза, когда она делала покупки на праздник. Ей хотелось поделиться своим счастьем со всеми миром: она произвела на свет дочь, это же такое грандиозное событие. А мне хотелось, чтобы меня никто не трогал…       Я заставила себя покоситься на Эванса. Сделав щедрый глоток пива, он облизнул влажные губы и все еще следил за мной взглядом, продолжая играть в молчанку. Дьявол! Ну почему он ходячий кошмар, а?!       — Тогда я еще не умела хорошо притворяться, меня хватало минут на пятнадцать. Потом я психовала, срывала с себя… — я запнулась. Стоит ли говорить именно это? Впрочем, я и так уже достаточно закопала себя. Всего несколько раз я представала настолько обнаженной перед ним. И каждый из них — на мне была одежда. — Тиару. Она надевала на меня тиару. Но если ты хоть раз заикнешься об этом… — я сделала паузу, чтобы его извращенная фантазия переключилась с выдумывания нового разврата и прикидывания, как бы еще вывести меня из себя, на кровавые картины его жуткой кончины. — После этого я убегала к себе в комнату. А она… Ожидаемо отшучивалась, называя это «моими маленькими капризами», неизменно улыбалась и крутила пальцем у виска, и продолжала веселиться. Флиртовала с клоунами, любовалась фейерверком… Пока я сидела у себя в детской одна. Выходит, в конце концов, я все-таки получала желаемое. Только торт мне не оставляли…       Я склонила голову, утопив взгляд в свежем коктейле. Все. Больше мне нечего ему сказать. И если этого мало, Эванс действительно чудовище, и я никогда не ошибалась на его счет.       — Мне очень жаль… — только и выдавил он из себя нерешительно и вытянул вперед руку, видимо, чтобы взяться за мою и так подбодрить меня. Но я вскочила со стула, едва тот не опрокинув, и вот теперь-то разъяренно вытаращилась на варвара, возомнившего, что он меня понимает, хотя это абсолютно не так.       — Больше тебе нечего сказать?!       Эванс, кажется, был готов к моему взрыву. Расправив плечи, как он делает у себя за столом, когда в кабинете у нас назревает стычка… буквально каждый час, — он спокойно заглянул мне в глаза и произнес ровным тоном:       — Да. Потому что мне действительно жаль.       — Ты все это время молчал, чтобы выплюнуть потом это? Я не нуждаюсь в твоей жалости!       — Я знаю, — так же протянул он. — Но я молчал, потому что боялся спугнуть или перебить тебя, принцесса. Ты так редко и так мало рассказываешь о себе… Ты хоть понимаешь, насколько ценным был этот момент для меня? И не беспокойся, он останется тайной, как и все предыдущие.       — Ты… Ты… — заикалась я, пытаясь подобрать разрушительное ядовитое слово, но, увы, не могла. — Я тебя ненавижу!       — Мне кажется, даже те три слова, которые ты зареклась произносить, будут звучать менее сексуально из твоих уст, чем эти… — отбил он.       Взревев что-то нечленораздельное, но источающее чистейшую ярость, я умчалась в дамскую комнату, пока не двинула этого мерзкого наглого бородатого слизня бокалом по голове. Чертов кретин! Господь, Люцифер, кто из вас несет ответственность за то, что этот ублюдок свалился мне на плечи, укрепился в моей жизни, пробрался в мою постель и теперь систематически доводит меня и до оргазма, и до белого каления? Кого мне винить? Кроме себя, ведь именно я позволила ему подойти не просто поближе, а… Черт!       Остудив ладони в ледяной воде, я поднесла их к горящим щекам, пожар в груди, к сожалению, так не утихомирить.       И клясться, что вот, сейчас, я окончательно пошлю Эванса к черту тоже бесполезно. Сколько раз я уже делала это? Иду на рекорд. А он не уходит, всегда остается и цепляется ко мне лишь сильнее. Я не хочу всего этого, не хочу! С идиотами, с которыми я притворялась золотой девочкой, было намного проще. Вернуться бы к ним.       Выйдя из уборной, я предсказуемо наткнулась на захватчика чужих столов и разрушителя моего самообладания. Он поджидал меня под массивным фикусом, листья которого не просто не знали, что такое пыль, а были отполированы так, словно кто-то ежедневно натирал их воском.       — Полегчало? — без иронии уточнил он, протянув мне бокал, который дожидался меня на небольшом столике для сумочек.       — Пошел ты!       — Да, не зря мы перебрались сюда — там лучше не устраивать сцен, — присвистнул Эванс. — Я придумал, что подарю, — только я раскрыла рот, чтобы осыпать его отборной руганью, а после залить все это коктейлем, который собиралась выплеснуть ему в лицо, как героиня дневных мыльных опер, как он затараторил быстрее, лишь бы меня опередить: — Выходные в спа. Без вечеринок, клоунов и, наверное, торта, зато с шампанским. Сама решишь. И… без меня. Хочешь?..       Я так и застыла с разинутым ртом, гадая, не угодила ли я в какой-нибудь параллельный мир, куда, возможно, вела эта дверь из дамской комнаты. Ну, как это бывает в фильмах — тихий бар совсем не бар, а прикрытие для загадочного и опасного портала в утопию…       Это шутка или нет?       Не моргая, я отчаянно вглядывалась в бородатое лицо передо мной, пытаясь найти в его чертах, в его мимике хоть крошечный намек на то, что меня обводят вокруг пальца.       Его не было. Эванс взирал на меня с надеждой и, похоже, рассчитывал на перемирие, но все же держался поодаль, настолько, чтобы, если я все-таки надумаю ему врезать, я задела его лишь слегка, а все потому, что сумочка у меня сегодня на коротком ремешке.       Я осторожно кивнула. Этого будет достаточно? Предложение, которое смахивало на сделку с дьяволом можно получить просто кивком, без капли крови?       — Поклянись, что вечеринки не будет. Что это не очередная твоя уловка. Что не будет так, как с собеседованием у Руссо, за которое я до сих пор тебя не простила!       — Правда? До сих пор? Ты настолько злопамятная? Я буквально вылизывал себе прощение миллион раз! — возмутился он, но все же поднял руки так, чтобы я видела его пальцы — вдруг он надумает скрестить их за спиной, — и пробасил: — Клянусь. Никаких вечеринок. Слово…       — Скаута? Серьезно, Эванс? Опять? — закатила я глаза, чуть-чуть успокоившись и расслабившись.       — Парня, который дорожит этими непростыми отношениями с тобой.       — Не подлизывайся! — огрызнулась я, стараясь скрыть невольно захватившую в плен мои губы улыбку.       — Но будь готова, что перед тем, как ты укатишь отдыхать без меня, я непременно тебя поздравлю, принцесса. Ты же не думала, что я оставлю тебя без сладкого? — Крис подступил ближе. На шаг. Пару секунд выждал, понаблюдал за моей реакцией. И сделал еще несколько шагов ко мне. Пока не приблизился вплотную, чтобы ноздри щекотал его дурманящий запах. — Может, ты захочешь побаловать себя и меня чем-нибудь особенным? — его близость заполнила все пространство вокруг. Я почти что утыкалась носом ему в грудь и не поднимала головы, понимая, что стала дышать чаще, а мысли мои теперь вовсе не о том, как я хочу придушить его. — Может, даже подберешь сегодня что-то, что я сниму с тебя в пятницу?       Он завел руки мне за спину и по-хозяйски сунул ладони в задние карманы моих джинс, мягко сжимая ягодицы, зная, что я не буду против, и чуть напирая, чтобы я попятилась и оказалась прижатой к стене его телом. Как и всегда в таких ситуациях, обращающих меня в добровольную пленницу, инстинкты тут же предали меня и перешли на его сторону.       — Я подумаю над этим. Если сейчас кто-нибудь припрется сюда и нас из-за тебя выгонят…       — Я ничего не делаю, просто обнимаюсь со своей девушкой, успокаивая ее в тяжелый для нее вечер, — его смешок утонул в моих волосах.       — Ты же и сделал этот вечер тяжелым!       — Неделя будет еще тяжелее. Что скажешь, если мы посидим немного на диете до пятницы? Чтобы поздравление получилось острее?       — Ты ведь не с доктором встречался в том баре, поэтому просишь отсрочку? У тебя хоть не триппер, кухонный маменькин мальчик? — пытаясь сохранить рассудок, уколола я. Но когда это помогало? Когда это спасало меня от его влияния, от притяжения между нами? Я снова пьянела, от запаха, от тепла его ладоней, что все еще сжимали мой зад, от того удовольствия, что всегда приходит, когда Эванс опасно близко.       — Осторожнее, принцесса, так можно остаться без оргазма в день рождения.       — Переживу.       Это вряд ли.       — Ты уже нарвалась на тиару.       — Нет! — выпалила я и даже дернулась, но разве могла я высвободиться? Не в такой момент.       — Да, — Эванс прижался губами к моему уху, чтобы шепот сразу нырял в него, чтобы его прикосновения мурашками разносили желание по коже, по всему телу, каждой его клеточке. — Я сниму с тебя все, что ты наденешь в тот день. Останется только тиара, как у настоящей принцессы в день рождения. Больше никаких ассоциаций с детством. Думая о короне на своей головке, ты отныне всегда будешь вспоминать, как кричала мое имя, детка, прыгая на моем члене. Потому что ты будешь кричать, это я тебе гарантирую, ты получишь его так глубоко, как ты любишь. Я напою тебя шампанским и, прежде чем ты сядешь в лимузин, вылижу до бессознательного состояния и оттрахаю так, как никто еще не трахал. Чтобы все выходные ты светилась от удовлетворения, чтобы никто не рискнул подкатить к тебе и сразу видел: у этой девочки есть член, который она не променяет ни на какой другой. Ты будешь мокрая, уставшая и сытая. Пьяная от оргазмов.       — Столько обещаний, прямо как перед выборами. Баллотируешься в мэры, Эванс?       Я уже была пьяная. От возбуждения, которое моментально скопилось в низу живота. И если бы сейчас он предложил отрепетировать все, что запланировал сотворить со мной в день рождения, я бы не отказалась. Я уже предвкушала, уже мечтала, уже нуждалась в его члене, и плевать, что мы были в баре. Присутствие Лизы не остановило нас, вряд ли это под силу даже метеориту. И боюсь, пройдет еще много времени, прежде чем все изменится и эта тяга к нему ослабеет.       — Меня всегда поражала твоя способность огрызаться и ворчать в любой момент, принцесса. Она очаровательна, — высвободив одну руку, промурлыкал он. И только я попыталась — безуспешно — вздохнуть чуть спокойнее, как эта ладонь по-хозяйски обосновалась между моих ног. — Ты ведь уже течешь так, что я могу засадить тебе прямо здесь и сейчас, и ты кончишь с первого толчка. Думаешь, я не знаю? — его пальцы усилили давление, и хоть их от клитора отделяли трусики и джинсы, я все равно ощутила волну удовольствия, быстро промчавшуюся по телу. Первую, слабую, для разрядки ее маловато, она лишь усилила голод. Я позорно заскулила, ненавидя саму себя. А его чертовы пальцы продолжали давить, движения становились ритмичнее, он тер грубую серую ткань, зная, что плоть под ней отзывается на это. — А все равно рычишь. Потрясающая девочка…       Чуть отстранившись, Крис мазнул потемневшими от желания глазами по моим вновь разрумянившимся щекам и… убрал руку. А чтобы заглушить поток возмущений, тут же припал к моим губам. Ударяя кулаками по его плечам, впрочем, все слабее и слабее, я поддавалась и отвечала, сталкиваясь с ним языком. И впервые за много-много лет я ждала своего дня рождения… Чертов Эванс! И как ему только удается безнаказанно крушить все мои привычки и традиции, а?!