Иррен

С самого утра Аэрис не находил себе места. Какая работа может быть в день, когда возвращается Экке? Из очередной поездки, которая была не длиннее седмицы, но показалась Аэрису вечностью. Может, на этот раз все обойдется? В первый раз с Охотником поехала охрана и, вместо привычного уже страха, теперь Аэрис испытывал еще и ревность, напополам с облегчением. Кто бы сказал ему много лет назад, что он будет вспоминать о той ревности, что заслужил Экке, с сожалением… Ничего не стоило то чувство перед страхом. Страхом, что он не вернется, что Экке убьют или искалечат, или с ним случится что-то дурное, потому что ему просто не хватит сил доехать до дома? Один раз, нет, не один, уже случалось такое – сначала Охотника в беспамятстве привезли в управу, когда, он обессилев от одиночества, просто потерял сознание в поле, второй раз – нашли избитым… и третьего раза, наконец-то, Иддер не стал ждать, распорядился выделить охрану старшему дознавателю Эккену Иррен. И кто был против? Сам Эккен. Уже давно взошло солнце, Аэрис поглядывал из окна спальни на дорогу, но там было или пусто, или редкие прохожие-соседи шли по своим делам. Он может приехать и к вечеру или ночью, или заехать сначала в управу, если задание было таким срочным. За столько лет вместе Аэрис так никогда и не знал, что поручали дознавателю, и по каким делам он ездил. Эккен никогда ничего не рассказывал о том, что делается в управе, кроме никчемных сплетен. И как всегда, ничего не обещал, кроме того, что вернется. Чувствуй себя, как эрнис, муж которой ушел на войну! Найти себе дома какое-то дело? Ни он, ни Экке ничего не умеют делать руками, кроме как держать перо или меч. Точнее, Эккен сроду не умел, а Аэрис не желал. Этот новый дом они купили совсем недавно, взамен старого, который Экке получил как виру за плен у людей, и который они оставили свободным, пока он не пригодится старшим сыновьям Хаке или Хагира Лойте, сейчас в доме останавливалась родня Аэриса, когда приезжала в Келлин. Новый же дом был каменным, больше старого для того, чтобы обе семьи, которые объединял в себе Экке – род Иррен и часть рода Лойте, ветви Хагира, могли собираться на праздники вместе, не заставляя супругов Аэрис-Иррен разрываться между приглашениями. Да, честно сказать, нравился дом Аэрису больше – этот выбирал он сам, уступив немного вкусу и привычкам Эккена, поэтому получилось два этажа, несколько спален, большая приемная комната, просторная кухня, купальня, которую можно было, при необходимости, разделить на мужскую и женскую половины. И не в такой дали, как старый дом. А может, Экке забыл, что они переехали, и вернулся туда? Дел было много, Аэрис вырос в поместье и видел, куда нужно было бы приложить руки рачительному хозяину, да вот незадача – терпеть не мог с самой юности работу по дому и земле, поэтому и искал счастья в Келлин. Лучше заплатить денег и пусть починят те, кому это нравится! Оставалось только слоняться из комнаты в комнату, торчать в теплой воде купальни или попытаться впихнуть в себя что-то из еды. Не хотелось, но надо – когда приедет Экке и ему понадобится помощь, то лучше быть сытым. Кое-как прошла половина дня. Как нарочно – именно сегодня женщины не придут ни убирать, ни готовить, ни даже забрать одежду постирать, сам всех предупредил еще вчера. Лучше никому не видеть того, что происходит между ними, когда возвращается Экке, а теперь и словом перекинуться не с кем. Он дремал, после полудня, на широкой новой кровати, в спальне, которую больше всего хотел Экке – с огромными витражными стеклами от пола до потолка (Аэрис не стал уточнять, в чьей спальне супруг видел такие стекла, но потом догадался сам), когда услышал шум во дворе, фырканье коней и разговоры. - Можете ехать, спасибо! – он застал момент, когда Эккен, стоя к нему спиной, отпускал двух своих охранников, на лицах которых было написано неимоверное облегчение, не надо было и быть Охотником, чтобы его прочитать. Вроде, Иддер обещал двух самых бесчувственных болванов из конвоя, которых только можно найти. Так и эти не выдержали? Впрочем, тоже ничего удивительного, если Экке не получает желаемого или вынужден сдерживать себя – и так не самый легкий, характер становится омерзительным, это уж Аэрис знал по себе. Наконец, Экке обернулся, одновременно выдергивая шпильку своего платка – нового, дивного бирюзового цвета, недавнего подарка неизвестного дарителя, которому Аэрис с удовольствием бы выдернул ноги, освобождая лицо от шелковой ткани в несколько слоев. - Здравствуй! – хрипло произнес Экке растрескавшимися искусанными губами. Глаза были больными и уставшими. Но он, хотя бы, приехал домой сам и на собственном коне, живой и невредимый. – Что же ты так далеко стоишь? Эти несколько шагов, которые Аэрис пока еще не сделал, нужны были ему только для одного – успеть самому сбросить собственные щиты с чувств и ощущений, пока это не сделал сам Экке. Было бы больнее… И Аэрис успел освободить себя прежде, чем стать добычей Охотника. Он прижимал к себе Экке, молча, закрыв глаза, ощущая, как Охотник целует его шею и взламывает, все равно взламывает щиты, добираясь до самых потаенных чувств – раздражения за опоздание, страха, даже недовольства запахом пота и дороги. Экке прижимает его к себе так крепко, как только может, потом на ребрах и плечах будут синяки, но это мелочи, по сравнению с тем, что сейчас Экке даже воздух не нужен так, как собственный супруг. Не впервые. Они будут стоять около дома так долго, как это будет нужно Экке – пока он не насытится, не утолит первый голод, и, хоть как-то, не наберется сил, взяв их взаймы, измученный дальней дорогой и невозможностью утолить свои инстинкты и дар Охотника, одиночеством и страхом не дотерпеть. - Полегчало? – наконец-то решился Аэрис, когда хозяйничанье в щитах начало по чуть-чуть слабеть. – Пойдем в дом? Именно в доме Экке даст ему передышку – возможность завести коня в стойло и обиходить его, занести седельные сумки в дом, пока сам Охотник будет сидеть за столом и медленно цедить заранее налитое вино. Что будет потом - Аэрис тоже знал заранее. Экке не меняет своих привычек, будет медленно, но верно выводить его на ссору глупыми придирками, упреками или иными способами, доведет до бешенства. Вот только бы угадать, что он придумает на этот раз? Ну что, настала очередь рассчитаться за это! Повод был, и отличный, не в первый раз можно было использовать, Экке сам подставился или нарочно сделал так, чтобы побыстрее заполучить свою добычу и долго измываться над ней, пока не придет снова в хорошее состояние духа – кожаный мешок с кольчугой был беспечно приторочен к седлу, да еще и так, чтобы всадник даже рукой не дотянулся до него, в случае видимой опасности. Как подушку, что ли, возит?! - Сколько я тебе раз говорил?! – Аэрис занес кольчугу в дом, нарочно оставив все остальное в конюшне, и швырнул кожаный мешок прямо под ноги Эккену, со всей высоты своего роста. - Мне что, самому ее напяливать на тебя перед каждой поездкой или просить Иддера, чтобы те два недоумка справились? Один бы держал, а другой всунул ты тебя в нее?! Экке уже допил вино, дорогущий платок небрежно валялся рядом на широкой лавке, а супруг улыбался предвкушающей улыбкой. Вот верно, тварь как она есть! На красивых губах Экке эта улыбка была притаившейся змеей, а глаза уже начинали сверкать от ожидания продолжения привычного ритуала. - Я смотрю, ты мне не очень-то рад, Эри… - Экке виртуозно умел играть в ту игру, в которую они играли уже два десятка лет, все то время, что были женаты и все то время, когда ему приходилось хранить верность Аэрису, когда он заставил себя сам делать это. – Почему так? Все ведь было спокойно утром, да? А потом приехал я и начал мотать кишки тебе. - Что ты там дальше заготовил? – на этот раз Аэрис решил поменять правила, Экке конечно, получит свое, но потом хотя бы он сам быстрее остынет, - дай-ка угадаю, дружочек, супруг мой драгоценный. Первым делом, спросить - не жалею ли я о браке? Нет, не жалею, вторым, я сразу напомню, что это ты просил о помощи тогда, а третьим – да, я иной раз думаю, что лучше бы тебя действительно по дороге кто-то бы так оттрахал, чтобы ты задницу стер потом до крови. Но ты не ответил на мой вопрос о кольчуге, ты обязан надевать ее и этого не делаешь, ты что, бессмертный? Или потом хочешь доставить удовольствие искать твой труп по всему княжеству?! - Что ты сказал? – Экке чуть наклонил голову, и тон его был спокойным, а глаза чуть сузились, - повтори пожалуйста. Вот это вот, "про оттрахал". - Что именно тебе повторить? – что-то пошло не так, совсем не так, но Аэрис еще не понимал, что точно, - про то, что я думаю, что иной раз легче было бы, если бы ты приезжал, как раньше – оттраханный кем угодно, но живой? - Хорошо. Я тебя понял, – кивнул Эккен, а Аэрис поморщился. Все пошло не так! Сейчас Экке - это старший дознаватель княжеской управы дознания, а не собственный супруг, который должен был бы наслаждаться бешенством Аэриса, прежде чем увлечь его в кровать, даже не посетив купальни. – Спасибо за встречу. - Не за что… - Аэрису даже не хотелось взвиться от недоумения. Все-таки, надо пойти и забрать сумки из конюшни. Что на него нашло?! Не в супружеской спальне, под светом витражей, а в маленькой гостевой комнате он нашел своего супруга, отвернувшимся к стене и предоставившим Аэрису право созерцать свою спину, на которой, кроме старых шрамов, появились и несколько новых. Когда-то, давным-давно, это наверно была гладкая юношеская спина эрни Экке Лойте, но такого Эккена Аэрис никогда и не знал. - Что случилось, Экке? – чаще всего, в ссорах мириться ему приходилось первым, кто умнее, тот и делает это. – Что на тебя нашло? Экке недовольно дернул плечом, отчего коса смоляных волос, перетянутая кожаным шнуром, упала на покрывало. - Ничего особенного. Я много думал и оказался прав. Вот и все. - В чем прав? – ну начинается, опять говорить загадками, что за манера "угадай на что я обиделся?". - Во многом, даже сейчас ты раздражен, - ну конечно, Охотник видит его насквозь, - но я про то, что ты не рад моему возвращению и ждешь его со страхом и недовольством, потому что я мучаю тебя. Я меньше всего хотел бы это делать, Эри. И я сам устал от этого. Я привык быть нежеланным и тяжелым гостем везде, но в собственном доме и для собственного супруга? - Потому что я схожу с ума, когда ты уезжаешь. Потому что я извожу себя мыслями о том, что с тобой что-то случится. И с тобой что-то случается, почти всегда, Экке. И не только потому, что ты пренебрегаешь советом и просьбой носить кольчугу! И я иногда думаю о тех днях, когда ты приезжал похожим не на половую тряпку, а полным сил, и был рад вернуться домой. А теперь мне просто страшно и у меня нет сил так искренне радоваться, как бы хотел, твоему возвращению домой. Я сильно устаю к этому времени… - Я не знаю, что делать. Я не хочу мучить тебя, а ты не хочешь, чтобы я мучил тебя. Что нам делать, Эри?! Забыть этот разговор и радоваться жизни до следующей поездки, когда его высочеству приспичит снова отослать меня подальше с поручением? - Я тем более не знаю… - Аэрис улегся рядом. Пойдет и эта спальня. – Ты отлично знаешь, как я ненавижу эти прихоти его высочества и твоего драгоценного Иддера. В прошлый раз ты хотя бы спас задницы Истелин, а на этот? - Служебное поручение, – Экке изволил все-таки лечь на спину, - ты же знаешь, правила. Ну, не стоило и надеяться на то, что скажет. Про Истелин-то Аэрис чудом узнал и то, только потому, что посыльный принес в их дом письмо на имя Эккена Иррен, а Экке не стал скрывать содержания – "Дозволяю тебе появляться в наших землях, но не смей приближаться к Гнезду на полет стрелы". - Ладно. – Они долго лежали молча, Эккен – потому что у него не было сил, глаза слипались от усталости, а Аэрис потому, что сказать ему было нечего, точнее было, но сейчас эти слова никому из них не нужны. И, все-таки, Эккен заговорил первым, уже почти засыпая. – Прости меня, я очень устал. Может, завтра будет лучше... "Не будет", даже говорить не надо, Экке и так это знает, но пока супруг крепко заснул, так, как делал всегда, но только после того, как вволю получит свое в постели. На этот раз Эккен просто обхватил его руку и уткнулся лицом в плечо. Это тоже ритуал – так нужно полежать Аэрису какое-то время, пока Охотник крепко не заснет и не отпустит свою добычу. У Экке опять что-то случилось в голове и опять он будет терпеть до последнего, а это хуже всего. Но что такого он опять мог себе придумать, чтобы отказаться даже от того, что любит больше всего на свете? -------- Этот портрет Аэрис ненавидел, он надеялся, что Экке, наконец-то, при переезде из старого дома в новый, спрячет это на чердаке, но напротив, супруг повесил картину прямо около спальни и теперь, каждый раз возвращаясь в нее – Аэрис натыкался на этот "подарок". Хотелось бы посмотреть на дарителя, и не только посмотреть, но и руки ему оторвать, чтобы не смел даже думать о чужом супруге. Несколько лет назад, когда точно так же он был один в доме, Экке снова куда-то отослали, мерить дороги в княжестве, в дверь постучал мальчишка-разносчик, которых всегда несколько при каждой лавке и которые необходимы при всякой надобности – отнести письмо, корзинку, подарки и прочее барахло. Аэрис открыл дверь, хотя не ожидал никого и сначала увидел огромный прямоугольник, завернутый в ткань, а уж потом самого посыльного. "Подарок для эрна Эккена Иррен", и Аэрис не успел опомниться, как щенок исчез быстрее ветра. Лучше бы он тогда не деликатничал и сжег эту дрянь сразу, ничего не сказав Эккену. Мало того, что кому-то до сих пор в голову приходило баловать его супруга подарками, так и теперь дарители предпочитали не оглашать своих имен. И вот, приходилось это терпеть, потому что, когда Экке вернулся в дом и наконец-то снял ткань с прямоугольника, оказавшегося картиной, он долго и молча смотрел на нее, а потом, в этом же день, повесил портрет на стену. - Не знаю, кто это, – ответил он на все расспросы Аэриса, — это было сделано несколько лет назад, и чтобы узнать кто нарисовал – нужно заставить Селина поднять все протоколы за несколько лет и попытаться угадать. Этой фибулы у меня давно нет, но нарисована она. Я не знаю, кто это был. Никаких выдающихся деталей. Неизвестный художник нарисовал Экке во время княжеского совета, стоящего ровно за спиной князя, от которого на картине оказалась лишь часть венца и фигуры, прорисованной так небрежно, что всякому было понятно – главный для художника вовсе не Эаран Хелльстрем. Платок и платье княжеской гвардии – обычная, привычная для таких случаев одежда для Экке, темные глаза и переносица, руки, одна из которых лежит на рукояти меча, контраст между светлыми волосами Эарана и темной одеждой Охотника, свет от окна, падающий на плечи Эккена. Кажется, что Охотник дремлет на скучном совете, но если приглядеться, посмотреть прямо ему в глаза – то никто так не внимателен, как он, знающий мысли каждого в этом зале. Портрет был хорош, так хорош, что все чувства рисовавшего его были, как на ладони, для любого, и именно поэтому, Аэрис возненавидел проклятую картину – никто не смеет любить Экке больше, чем он. И каждый день Аэрис натыкался на этот портрет, упираясь взглядом отчего-то не в глаза, которые были центром этой картины, а именно в ту руку, что лежала на рукояти клинка, с брачным кольцом, длинными пальцами с прозрачными ногтями, так тщательно прорисованную, и каждый раз ревновал. Вроде, Эккен и не давал поводов, ровно с того самого дня, как дал согласие быть супругом Аэрису Линегар. Вот только остальным на это было наплевать, Аэрис не раз замечал, как Эккена раздевают и ласкают взглядом, как внимательно рассматривают каждый поворот головы. И не каждый подарок Эккен отсылал назад. Любую из этих вещей – платков, ножей, костяных гребней и тому подобной чуши, Аэрис мог купить Эккену в любой момент, но эти твари успевали всегда раньше. По правде сказать, подарки присылали и ему, намного реже, чем Экке, и Экке всегда с интересом их рассматривал, но никогда не сердился, как бы Аэрису этого не хотелось. ---- Наутро Эккен словно и не вспомнил о разговоре, насладившись, наконец-то, возвращением домой в полной мере – постельными играми, сытным завтраком и купальней. - Нужно ехать в управу, - он вытирал мокрые волосы шерстяной тканью, - Иддер просил "срочно доложить", а я и так сутки тянул. Неохота… Скоро вернусь и мы поедем, я надеюсь, он сдержит обещание. "Срочно доложить", по мнению Аэриса, было лучше, чем "незамедлительно", в этом случае глава управы иной раз и сам посещал дом своего старшего дознавателя, старательно пренебрегая "радушием" Аэриса. Как тогда, много лет назад, Аэрис не мог терпеть этого холеного щеголя, так и теперь, когда яркий смешливый Иддер Найеха стал главой управы дознания, и улыбка на его лице стала появляться гораздо реже. - Надейся! - пожал плечами Аэрис, ему-то никуда не надо было идти, три седмицы свободы, которая еще и подписана княжеским распоряжением, ни одна сволочь не подсунет ему бумаги. - Пока тебя не было, не удивлюсь, если что-то еще придумали. Как только без Охотника раньше жили? - Смотри, - Иддер жестом приказал Эккену сесть, прямо напротив главы управы, — это два прошения об отставке. Догадываешься от кого? - Я этого ожидал, – Эккен ничуть не удивился такому решению своих недавних попутчиков. – Интересно, как они конвои-то сопровождают, такие чувствительные эрнис? Не рассказывать же Иддеру, что сам он - груз похуже преступника. Преступника можно заткнуть, а вот Охотника, которому неймется, который голоден, который скучает по тому единственному, кто оставляет ему право быть собой, а не инструментом в княжеских руках, не заткнешь, не ударишь и не сбежишь. Он ценный подопечный, на которого даже дышать недовольством запрещено. Надо же, а он думал, что эти уж совсем бесчувственные болваны, которым все равно. Так их личное недовольство Эккен даже не принимал всерьез, изводя своих охранников придирками, едкими замечаниями или беспечностью в дороге. - А я вам говорил, что мне никого не надо навязывать, – вины никакой Эккен за собой даже не чувствовал, - и со следующими будет так же, предупреждаю. - Да ты мне угрожаешь, как-никак? – Иддер поднял бровь. Даже спустя годы, кучу лет, которые Эккен его знал, Иддер Найеха не утратил своей грации, но если раньше это было изящество светского повесы, не обремененного важной должностью, то теперь это был опасный точеный клинок. - Ничего, в конвой я всегда наберу мужчин, будешь привыкать к новым няньками каждый раз, но больше ты никуда один не поедешь. Еще не хватало, чтобы моя жизнь закончилась тем, что твой супруг перережет мне горло. Зато ты рад, смотрю, весел и здоров, значит все правильно. Так что, я слушаю тебя. - Они врут. Можно было даже не проверять, – все поручение состояло в том, чтобы проверить, лжет ли окружение наместника Ихтира и сам наместник, относительно связей с контрабандистами и нарушителями границ. – Во-первых, на жалование наместника не выстроишь такой дом, не привезешь лучший мрамор с гор, во-вторых, у господина наместника недавно приобретена новая усадьба, огромный такой двор, я не поленился, свернул с дороги и посмотрел, в-третьих – наследства он не получал. Это можно было узнать, не отсылая меня месить приграничную грязь. В-четвертых, он был мне искренне не рад и очень старательно думал о моей заднице и репутации, чтобы не думать о своих делишках. Он боится меня. И он знает: после меня приедет другой конвой, чтобы сопроводить его в столицу. В-пятых, в лавках Ихтира много дорогих товаров по цене, которая ниже, чем в столице. Я приобрел там замечательный подарок супругу, правда, недосуг было отдать. Но это ненадолго, я думаю, они уже наводят там порядок. В-шестых, я привез кое-какие бумаги… Не спрашивай, как я их получил. - Украл… - вздохнул Иддер. – Опять? - Зачем украл? – притворно оскорбился Эккен, - Мне их, можно сказать, подарили. Чтобы я не очень сердился. Один пытается сдать другого, чтобы подешевле отделаться. Это поддельные и настоящие таможенные ведомости, Змея с ними пусть разбирается. Я свое дело сделал. - Спасибо, – Иддер благодарил искренне. Такое дело раскрутить с помощью Охотника гораздо легче и быстрее, чем без него. Одно свидетельство о лжи со стороны Эккена - уже аргумент к обвинению. Его не обмануть – он чувствует страх, стыд, ложь… Если бы не Эккен, то пару лет назад влезли бы в очередную свару с Истелин, которая зачем-то нужна была двум горским кланам, выдать убийство за типичное убийство в традициях равнинников, и ведь, продумали все до мелочей, сволочи, даже то, как обойти патрули Ястребов на равнинах, а это непросто. – Так что ты хочешь? - То, что я и хотел, - самое лучшее время напомнить о том разговоре, что был между ними до отъезда Эккена, - чтобы две седмицы меня никто не трогал и я съездил с Аэрисом туда, куда он хочет. - Хорошо… - не лучшее время чтобы отпускать Охотника и не согласовано с его высочеством Эараном, но Иддер решил взять риск на себя, в конце-концов, Эккен вправду имеет право отдохнуть. – Будь там осторожен. Пожалуйста. - Еще один дом, где мне не рады, только и всего, – Эккен встал, расправляя затекшие мышцы. – Не переживай. Дверь за старшим дознавателем Иррен закрылась, и Иддер даже мотнул головой, чтобы сбросить наваждение. Надо же… меньше всего Иддер думал тогда, когда впервые встретился с мальчиком эрни Экке, о том, что тот будет Охотником и старшим дознавателем. Где теперь этот мальчишка с легким характером? С Экке теперь непросто, каждая встреча, каждое поручение и выполненное дело – это тяжелый труд, это принуждение Охотника к тому, что ему противно. "Вы считаете это даром, а я болезнью" – вот что однажды кинул ему Экке. Почему именно ему выпала судьба главы управы и распорядителя жизни Охотника? Ни он, ни Экке не смогли отказаться – эрн Тиадар всегда имел при себе убедительные аргументы. Впрочем, если вспомнить, с какого дна удалось подняться Экке после истории со злополучным Ахола – то есть, за что быть благодарным эрну Войтану. Старший дознаватель, дядя одного из первых помощников главы судебной управы, названый родич главы городской стражи, супруг одного из первых лиц в управе гвардии. Ехать на эту свадьбу Эккен не хотел. Терпеть не мог свадьбы с той самой, первой, где еще был супругом Кайетана Ахола. Вторая, собственная с Аэрисом, была скромная, но и на ней пришлось потерпеть родню Аэриса, которая была вовсе не восторге от всех Иррен и Хагира Лойте. А теперь следовало ехать на свадьбу младшей сестры Аэриса, да и еще на равнины, отказаться было нельзя – просила и девушка, настаивал и Аэрис, которого, оказывается, все-таки заботила неприязнь родни к его супругу, и отказаться не получилось вовсе. Значит, он потерпит, если это надо Эри. ____ Домой Эккен вернулся только к вечеру, в управе он не смог избежать встречи со Змеей, которому формально подчинялся напрямую – Иддер в одной из своих реформ доверил все дознание Дагейду Змее, оставив в своем прямом подчинении посольские и таможенные дела. А если уж встретился со своим бывшим наставником – то времени потратишь уйму и все зазря, по мнению Эккена. - Хорошая работа, - Змее Эккен изложил ровно то же самое, что и часом ранее сказал Иддеру, - теперь мы выдержим немного времени и дадим им чуть расслабиться, а даже и сделаем так, что вовсе не приняли твои слова к сведению. Твоя поездка на равнины будет сейчас очень вовремя. Пусть твои бумаги отлежатся и слова тоже будут весомее со временем. Ты не передумал насчет наставничества? - Нет! – отрезал Эккен. И речи быть не могло! Такую чушь мог придумать только Змея, которому дай волю – он бы живьем разрезал Охотника, чтобы понять, как работают щиты. Одной из последних задумок было доверить Эккену молодняк, который только-только набрали обучаться, чтобы старший дознаватель разъяснил им, как работают щиты и как использовать все их возможности в дознании. Знал бы он сам это! Только вот Дагейд уверен, что Экке просто не хочет говорить… Однако, дома было все лучше чем в управе, мало того, что сразу с порога тянуло вкусной едой, а это значит, что у них с Аэрисом гости, так еще и оказалось, что это гость, которого Эккен рад был видеть всегда – самый старший сын его племянника, Хродмарр Лойте и, судя по радости, которой лучился мальчишка, а нет, уже не мальчишка, скоро Хродмарр Лойте будет совершеннолетним, его ждет хорошая весть, так и оказалось: - Отец сказал, чтобы я сразу к тебе шел! – Выпалил Марэ самую главную новость, - теперь у него есть пятый сын, и его зовут Эккен! Да, отец сказал, что сначала тебе это не понравится! – лицо у старшего Эккена вправду было выразительным, как и предупреждали дома. – Но потом, говорит он, это будет твой самый любимый родич. Отец сказал, что ждет вас с эрном Аэрисом так быстро, как вы только можете! Так что собирайтесь праздновать, а мне еще велено позвать Хаке Иррен! - Как ему это только в голову могло прийти! – едва нашелся Эккен, что за дурость выдумал Хагир с этим именем, зачем?! Чтобы мальчишке всю его жизнь напоминали про не самого удачливого его родича?! Ладно, он сам спросит племянника про это. - Самое лучшее, что можно сделать перед дальней дорогой – это обожраться вином. – Аэрис ворчал скорее по привычке, чем от раздражения, новость ему понравилось, как и приглашение. Жаль, что это не работает в обе стороны и родня Экке оказалась лучше, чем его собственная. Все началось еще на их с Эккеном свадьбе, когда из всех приглашенных Линегар в столицу приехал один из младших братьев, которого прислали лишь бы обозначить участие. Переданные подарки тоже можно было считать насмешкой – баранья туша и мешок земляных яблок. Младший братец еще и губы умудрился кривить, когда ему сняли комнату в одном из лучших постоялых дворов города – тогда у них с Экке вовсе не было каменного особняка, а с Охотником, после пережитой тяжелой травмы, лучше было не оставаться в доме кому-то чужому. Со стороны Экке гостей из близкой родни – были все, кроме братьев. Иррен, Хагир Лойте и Иддер Найеха, который не смог сдержать языка, обронив, что готов всю жизнь быть гостем на всех свадьбах Эккена. Тогда на родню супруга мог бы обидеться Эккен – за открытое пренебрежение и насмешки, за неприязнь к Охотнику и горцу, сыну Ойхе Лойте. Но Экке только смеялся над этим – "мне не привыкать, что родня супруга меня на дух не переносит, но хотя бы накормят щедрее". А вот Аэрис обиделся по-настоящему и на долгие годы. И теперь у рода Аэрис есть только один шанс принести свои извинения его супругу – это та свадьба, на которую они завтра должны поехать вместе с Экке. За почти три десятка лет его супруг впервые побывает в родовом доме Линегар! В доме Хагира их уже ждали, племянник Эккена не тревожил свою супругу, которая только-только подарила ему очередного сына, и в доме суетились другие женщины, подавая на стол горячую еду и вино. Вот здесь искренне рады им обоим – племянники Эккена повисли по очереди на обоих супругах, одинаково любя их за добродушие и щедрость, которые относились скорее к Эккену, но сыновья Хагира и Хаке Иррен считали иначе. Хагир отослал сыновей прочь, сейчас время только для взрослых мужчин, чтобы принимать поздравления. - Я надеюсь, ты на этом останавливаться не собираешься? – Хаке обнял Хагира, за годы они давно стали даже не друзьями, родичами. – Предкам должно нравится, когда потомки их превосходят! - Конечно нет, - ухмыльнулся довольный Хагир, - Я не вижу пока причин, чтобы остановиться. Но, надеюсь, хоть раз нам выпадет дочка! - И не мечтай, - качнул головой Эккен, - это не для нашего рода, посмотри на своего дорогого отца и его братьев, там одна единственная девочка! Зато из твоих братьев и кузенов можно собрать боевой отряд. Кстати, ты позовешь Инце на большой праздник или мы удостоимся чести сегодня? - На большой, и остальных твоих братьев тоже, – сжал губы племянник, - только ради формальности. Поэтому я позвал вас всех сегодня, потому что вы первые и дорогие гости. Так чего вы не пьете? Какие редкие моменты, когда можно действительно насладиться чужими искренними и хорошими чувствами – приязнью, теплом, радостью. Эккен пил вино, ел вкусное, тушеное в темном пиве оленье мясо и слушал родичей, отдыхая. Вот Хаке рассказывает очередную байку городской стражи, которых у него всегда было в избытке – кто бы мог подумать, он станет начальником городской стражи, оборванец, приехавший с гор и купивший свой первый меч с рук? Но теперь у Хаке красавица жена, сыновья и дочка, есть каменный дом и он уважаем в столице княжества, имеет большое жалование. Но они оба помнят те времена, когда Хаке заложил единственную свою кольчугу, чтобы оплатить свадьбу сестре. Сколько же воды утекло… Из гостей они с Аэрисом вышли далеко за полночь и вовсе не такими трезвыми, как оба бы хотели. Хагир предлагал остаться, в его доме для супругов Иррен-Линегар всегда будут лучшие покои, но спать оба предпочитали в собственной постели, да и завтра в дорогу. - Жаль, – задумчиво обронил Аэрис, когда они шли по темной улице, наступая на осенние листья, щедро устилавшие им путь. – Очень жаль. - Чего жаль? – Эккен был пьян, но не настолько, чтобы не насторожиться от тревоги, которая беспокоила Аэриса. - Жаль, что в моем родовом доме тебя не смогут принять так, как меня принимают у твоей родни. Я до сих пор не понимаю, зачем они вообще нас позвали на эту проклятую свадьбу! Чего им от меня надо? - Скорее от меня, – ухмыльнулся Эккен. – Я тебе расскажу свою версию, как дознаватель и сын законника. Это значит только одно, что жених, скорее всего, или богат, или знатен, а следовательно, надо показать свою родню, не хуже, а то и лучше. А в таком случае и бывший Лойте сгодится и сын, который в столице и вхож к самому Эарану. И мы привезем хорошие подарки. - Дерьма бы мешок я всем бы им передал…- проворчал Аэрис, - да везти такое не хочется! Интересно кого там моя сестрица могла отхватить. Хорошо бы не Ястреба. - Уж для Ястребов меня бы не позвали, - рассмеялся Эккен, жалея, что они не прихватили винца с собой. Надо было соглашаться, а не скромничать. – Хотя, я бы на это посмотрел. _______ Конечно, выехать им с утра не удалось – Эккен долго валялся в постели, не желая вставать, дразнил Аэриса, потом нужно было обязательно сходить в купальню, позавтракать, сложить вещи, и если Эккену было собраться просто, всего лишь добавить в седельный мешок нарядной одежды, то Аэрису, который годами не выезжал дальше охоты в лесах около столицы, приходилось хуже. Как Экке умудряется запихать так много вещей в такой маленький кожаный мешок? У него самого туда не лезло даже одеяло, а Экке сунул и его, и плащ, и сменное исподнее, и даже небольшую деревянную миску, привезенную их дальних земель, из очень твердого, как камень дерева, таких мисок они купили две, как раз для поездок. - Значит, заночуем посередине, до границы, – ехать ночью и загонять коней Эккен не собирался даже ради свадьбы. – Мы вовсе никуда не опаздываем. Они уже покинули Келлин и ехали на закат, ранней осенью дни были короткими, и солнце большим оранжевым кругом садилось где-то за дальней рощей, было еще тепло днем, но ощутимо холодно вечером. И тихо, они ехали молча, слушая лишь перестук копыт и шелест верхушек деревьев, и Эккен жмурился от удовольствия, предвкушая ночь с супругом. Давно они никуда не ездили вдвоем, очень много лет, и давно не разговаривали у костра, разогревая на нем запеченное мясо, попивая разбавленное вино. Пройдет эта спокойная ночь, и уже завтра к полудню они окажутся на границе с равнинами. Патруль Ястребов невозможно не заметить. Эккен всегда задавался загадкой, как они умудряются появляться почти внезапно, посреди пустой равнины (до первой рощи еще было ехать и ехать), и откуда они знают, где именно пересекли границу их земель? И гадал до тех пор, пока до него не дошло, что главные посты Ястребов – это на холмах, которые близки к границе, что именно оттуда, через диковинные волшебные стекла, которые привозят из-за границы, они видят чужаков и лишь потом садятся на коней. Двоих из этого патруля он знал – встречался часто, почти в каждый приезд на равнины, а четверо были ему незнакомы, и все равно, каждый раз он нервничал при встрече с ними. А в последнее время особенно относился с подозрением – Орих Истелин недавно умер, и его должность у Ястребов принял Тидгер Истелин, и что он решит окончательно насчет отцовского разрешения на посещение земель Ястребов – так пока было и неясно. Зато, было совершенно очевидно, что старой вражды, которая повелась с самой юности, он не забудет. - Кто это с тобой? – шестерка объехала их по кругу, изучая оружие супругов, лошадей, особенно пристально рассматривая ружье, в чехле, притороченном к седлу лошади. Как старший дознаватель, Эккен имел полное право на огнестрельное оружие и заряды к нему, хотя и за каждый пришлось отдельно расписаться в ведомости. - Это твой супруг? - Это мой супруг, эрн Аэрис Линегар, - надо же, его они знают в лицо, а своего сородича с равнин нет! Хотя, сколько Аэрис тут не появлялся? – И мы едем на свадьбу к его родичам. Никаких дел и поручений от его высочества Эарана. - А что в сумках? – лениво осведомился другой Ястреб, постарше. - Да, я слышал про эту свадьбу… - Что ты слышал? – немедленно насторожился Аэрис, даже не собираясь здороваться с хозяевами равнин. - Что у жениха денег, как песка в реке, – обронил Ястреб, - про это только и говорят. Так что в сумках? - Подарки. Семье, невесте, жениху. Ткани, стекло, оружие. А что, кто-то ездит на свадьбу без подарков? – осведомился Эккен. – Я про такое еще не слышал… - Вот я впервые вижу, чтобы на свадьбу с княжеским дознавателем ездили! – ухмыльнулся Ястреб. - Вот это вот, да! И судя по тому, Аэрис Линегар, что я не помню тебя в лицо – бываешь ты в родной усадьбе нечасто. Ну, оно и понятно, в столице можно получше пристроиться. - Зависть - дурное чувство, - пожал плечами Аэрис, разговор начинал его злить. - Мог бы вылететь из Гнезда и попробовать махать сам крыльями. Так что, мы тут болтать будем или можно уже ехать дальше? - Сколько ты лет не был дома? – Ястребу не понравился ответ Аэриса, Эккен это уловил сразу, но и в ссору ему было лезть лень, дело было уже после полудня, и солнце было высоко. - Почти тридцать лет. Хочешь я скажу тебе, что почти не помню ту сестру, к которой я еду на свадьбу? Доволен? Так дай проехать! - Обычно я с ними перебраниваюсь! - засмеялся Эккен, как только патруль оставил их в покое, но Экке был уверен, один из отряда сейчас стрелой полетит в Гнездо, докладывать такую весть. - Да пошли они в задницу, – отрезал Аэрис, - не их дело, куда я еду! - Знаешь, что меня больше занимает, - медленно сказал Эккен, - это, что я сам не знаю, кто на равнинах богат так, как сказал этот Ястреб. Ты знаешь? - Наверняка у него усадьба размером с Келлин, а скота – больше, чем у кого-либо. Тут по-другому не заработать. "Отчего же, знаю я способ, и не один…" – но о делах управы Эккен не говорил даже с супругом. *** Богатством Эккена было не удивить, он вырос в семье, которая при его рождении уже не знала нужды, он был совладельцем серебряного рудника, приносившего немалый доход, но что его всегда изумляло – это огромное пространство земли, деревьев на ней, пастбищ, которое могло принадлежать одной семье. - Не такая уж и большая у нас усадьба, - Аэриса забавляло удивление супруга, который мало представлял себе, что в чьей-то собственности может быть земли больше, чем участок в Келлин за оградой дома. – Несколько пастбищ и полей, у многих тут гораздо больше. Ты столько лет ездишь на равнины… - А все не привык, - закончил за него фразу Эккен. – И не привыкну. Это ваш дом? - Наш… - подтвердил Аэрис, - чей же еще?! Они проехали небольшую рощу, за которой и рассмотрели главный дом поместья – не очень большой особняк, но построенный, как строили дома равнинники в достатке – не только из деревьев, но и камня, растянутый одним этажом по земле и наверняка представляющий собой, по мнению Эккена – лабиринт, где легко заблудиться. - Ну, сейчас начнется… - вздохнул Аэрис, который вовсе не скучал по родному поместью за столько лет, зато предвкушал всю бурную встречу, которой одарит его родня. Хорошо, что они заранее договорились с Эккеном, что все церемонии супруг возьмет на себя – у Экке гораздо лучше и непринужденнее получалось и знакомиться, и одаривать подарками. С этим нужно родиться и быть воспитанным в хорошем доме. - Я сомневался, что ты найдешь дорогу назад! – их уже встречали, своего младшего брата Аэрис узнал сразу, тот почти не изменился за те годы, что они не виделись. - И даже думал, что придется высылать работников, что бы искать тебя. - Нас двое, – отрезал Аэрис, вместо приветствия, - если вы, вдруг, не заметили. И если кто, вдруг, не знает – это мой супруг, Эккен Иррен, напомню вам его имя. Но дорогу я бы нашел даже в темноте, ее до смерти не забуду. - Я рад, – брат посмотрел на Эккена, и Аэрис тоже обернулся на супруга. Как же он забыл! Эккен снимал платок, чтобы поздороваться, но делал это медленно, и Аэрис успел заметить, как супруг глубоко дышит, как сходятся и расходятся крылья точеного носа, и как сужаются глаза, когда Эккен пытается скрыть свой интерес к собеседнику и когда чувствует в нем то, ради чего он стал супругом Аэриса. – Тогда отдавайте своих коней работникам, снимайте барахло и проходите в дом. Так вот значит, как выглядит родня его супруга... Они все похожи, одного из братьев Эккен знал, а вот того брата, кто остался главным в усадьбе Линегар – эрна Хёдира и его супругу Аринэ – не видел никогда. Они очень похожи с Аэрисом – такие же жесткие черты и прозрачные глаза, и столько же силы, которую он не знает, куда деть. С женщинами было легче. Сестры и другие женщины были искренне рады видеть брата, а любопытство в сторону его супруга было еще сильнее, женщины благодарили за подарки, выбранные семьей Иррен, а мужчины отделывались скупым "спасибо!", Эккен улыбался, стараясь делать вид, что не чувствует этой настороженной неприязни, но хуже было другое – бешенство Аэриса. Он ощущал всей кожей, как зол сейчас его супруг на такой прием после долгой дороги, и как ждет он тех слов, которые скажет кто-то другой, чтобы обрушить на родичей лавину своей ярости. Если бы прямо сейчас можно было увести его отсюда! - Прошу прощения, эрнис Аринэ! – Эккен одарил улыбкой родственницу Аэриса, как хозяйку дома. - Вы не покажете нам наши покои? Дорога была долгой, и больше всего я хотел бы сменить одежду, думаю, мой супруг тоже. Остальные церемонии можно оставить на потом. - Конечно! – эрнис тоже, видимо, хорошо знала нрав своего родича и поняла все по его молчанию. – Идемте, Эри! - Успокойся… просто успокойся, – Эккен сразу, как супругов оставили вдвоем за дубовой тяжелой дверью, обнял Аэриса, крепко к нему прижавшись и впитывая ту силу, которую сейчас не сдерживал супруг. – Я расскажу тебе, как бывать в домах, где тебе не рады, и делать вид, что ничего не происходит. Это просто церемония, Эри, которую нам надо отбыть. - Я. Сейчас. Развернусь. И уеду! – отчеканил Аэрис, когда наконец-то понял, что хочет сказать. - А ты можешь оставаться, если желаешь это терпеть и улыбаться. А я сначала получу ответ, зачем нас позвали? Только за этим? Тогда спасибо, я уже наелся отчего дома и, пожалуй, вернусь в столицу! Теперь ты понял разницу?! - Я ее знал, - пожал плечами Эккен, которого, на самом деле, все просто забавляло. – И они нас боятся. Тебя и меня, я это чувствую. Они не знают, каким ты стал и разговаривают с тобой, словно ты мальчишка, который просит выделить ему долю, чтобы уехать в столицу. А про меня, скорее всего, они слышали только дурное. Это просто страх, Эри. Если ты уедешь – ты навсегда будешь тем мальчишкой, чего бы ты не добился… Вот когда ему пригодились урок и душеспасительные речи Змеи, впору сказать спасибо наставничку, учившему его, в том числе, разговаривать и успокаивать, сдерживаться самому. - А если я ничего не хочу никому доказывать? – Аэрис еще упирался, но гнев гас, под умелыми руками Эккена и его спокойным тоном. - Хочешь. Не лги мне, – утвердительно ответил Эккен. – Иначе бы, зачем мы сюда приехали? Эккеном любуются женщины, подкладывают самые вкусные куски и расспрашивают, пока гость ест горячую густую похлебку и свежеиспеченный хлеб. Разносолов Аэрис и не ожидал, он хорошо знаю свою семью, чтобы даже не надеяться, что к приезду старшего брата испекут пирог. Хорошо, что похлебка есть, и даже с мясом, а не как раньше бывало – хлеб и кусок сыра на него, чтобы не тратить время на стол, а тратить его в поле на работу. И хорошо, что Эккен снова отвлек на себя внимание. Впрочем, его супруг всегда нравился женщинам – высокий, сильный, широкоплечий, с улыбчивыми глазами и щедрый. Мужчины пока молчали, но Аэрис знал – до поры, до времени. Дадут удовлетворить любопытство женщинам сначала... - Вы, наверно, нечасто горячее едите? – словно невзначай интересуется одна из сестер, Анхи, завтрашняя невеста. – В мужском браке кто-то должен готовить, а Аэрис никогда не умел. Или у вас есть прислуга? - Это тебе мать рассказывала? – уточнил Аэрис, от такой наглости не сумев смолчать, да она родилась на пару лет раньше, чем он уехал из отчего дома! - Почему же? – Эккен быстро вступил в разговор, пресекая ссору. - Как раз, очень часто. И готовлю это вовсе не я, как вы могли подумать, эрнис Анхи, меня слишком часто не бывает дома. У моего брата Хаке Иррен есть две сестры, во-первых, они обе замужем, но не забывают и наш дом, во-вторых, жена Хаке тоже балует нас, и супруга моего племянника Хагира Лойте, иногда нам приходится звать гостей, чтобы помогли нам все доесть или просить присылать нам еду по очереди. - Почему твой брат Иррен, а племянник Лойте? – а вот и настал повод мужчинам Линегар вступить в разговор. Нужно отвечать так быстро, чтобы Аэрис, у которого уже опасно сверкают глаза и который готов разразиться ядом и яростью, ничего не успел из этого сделать. Нужно стараться, ради Эри. - Я рад, что меня принимают в таком месте, до которого не доходят сплетни даже сорокалетней давности, - удержаться от шпильки Эккен все равно не мог, - такое нечасто встретишь. Потому, что род Лойте, вместе с моим отцом и братьями, лишил меня фамилии, и я это заслужил. А Хаке Иррен принял меня в род. Мой же племянник Хагир рассорился со своим отцом, в свою очередь, но сохранил свое имя и родственные отношения со мной. Экке это просто нравится, Аэрис перемешивал ложкой похлебку, от которой давно отвык, и наблюдал за супругом. Если не знать Эккена, то любой тут сочтет и считает уже, что имеет дело с келлинским богатым простачком, которому все досталось задаром и который мало следит за языком. Но если знать Экке так, как он знает его он сам – то обольщаться не стоит. Супруг играет, с удовольствием, якобы принимая навязанную ему роль и словно угождает своим собеседникам, которые выдают себя ему с головой, даже не подозревая, с какой опасной тварью имеют дело. Для них слово "Охотник" ничего не говорит… - И что же заставило вашего отца принять такое решение? – один из братьев Аэриса решил, что может дать фору столичным сплетникам. - Я бы не хотел об этом говорить при эрнис, тем более при тех, кто только вступает в брак, – ухмыльнулся Эккен, как довольный сытый кот. – Кое-что из этого мне до сих пор приятно вспомнить. Но я думаю, что я достаточно полно ответил на ваш вопрос, эрн Хёдир? - Более чем, – брат Аэриса кивнул, положив ложку и явно дав понять домашним и гостям, что трапеза окончена. – Если вы хотите вымыться с дороги, то вам стоит поторопиться с дровами и водой. Аэрис покажет, тут ничего не изменилось. Такой купальни Эккен еще не видел, хотя достаточно помотался по княжеству. Обычно это была комната в доме или подвале, где были теплые трубы, которые грелись отдельным очагом, а вода поступала или из городских труб, или емкости, которую наполняли заранее. Иной раз воду просто грели в бочках или, как было заведено у Кайетана Ахола – в кухне ставили ведро на полку очага и уже кипяток приходилось носить в купальню. Но чтобы ставили отдельное здание во дворе, с комнатами, в одной раздеваться, в другой мыться – он видел впервые. Там тоже была бочка, наполовину торчавшая из печи, куда следовало налить воду, а вторая бочка была холодной. Еще в этой комнате были лавки, где стояло то, что должно стоять в купальне и, наверняка, там должно было быть невыносимо жарко. Он взялся за дрова, потому что терпеть не мог таскать воду, а вот махать топором любил всегда. Хорошее занятие, есть время подумать о многом. - Кого ты привез сюда? – брат подошел к Аэрису, когда тот набирал очередное ведро воды. Ничего не изменилось. Даже эта проклятая бочка в купальне была той же самой, как во времена его детства и юности – бездонной и черной от нагара. – Ты хочешь сказать, что этот изменник самое достойное, что ты мог найти в столице?! - Это самое лучшее, что я мог найти в столице, – ухмыльнулся Аэрис, - то, что Эккен говорил за столом - это для того, чтобы развлечь женщин, которым нужны свежие кости, которые можно перемыть. Мой супруг скромно промолчал о том, что именно он часто стоит за спиной его высочества Эарана, что именно он один раз уберег его от убийцы, и что он совладелец одной из самых богатых серебряных шахт в горах, о том, что его брат Иррен – начальник городской стражи в Келлин, о том, что его любимый племянник большая шишка в судебной управе и о том, сколько он получает в серебре в год. Чтобы вы не гадали – это стоимость двух таких усадеб. Ну, и он точно не сказал о том, что он лучший любовник во всем княжестве, и это многие подтвердят. Так что, я бы спросил лучше Эккена о том – не могло ли у него быть партии получше, чем равнинник, у которого за душой, кроме жалования и коня, ничего не было, и рассрочки за дом. - Хорошо, – никто из его братьев никогда не славился многословием, и ничего другого Аэрис и не ждал от них. - Иди, трахай своего "дознавателя". Но, он хотя бы дрова рубить умеет. Дрова Экке вправду рубил всегда красиво – залюбоваться можно. Точными и быстрыми движениями разрубал полено на половины, и делил их еще пополам, небрежно отбрасывая в сторону, так, что зачем-то все женщины из дома вышли посмотреть на это и еще решили помочь ему собрать. - Это твоя комната с детства? – Эккен озирался в небольшом покое, где кроме кровати, на которой они с Аэрисом поместятся впритык, был лишь грубо сколоченный стол, сундук и стул. – Скромно. - Ну, не все родились в каменных дворцах, знаешь ли, – фыркнул супруг, - я и этому рад был, потому что отец считал: для того, чтобы приходить и спать в комнате, совершенно необязательно иметь ее отдельно от других братьев. Приходилось их бить… Наверняка, тебе это незнакомо. - Конечно, я же никогда не был старшим братом, поэтому поначалу доставалось мне, а потом остальным. Но мне нравится, у вас уютный дом. - Ты уже завтра будешь считать по-другому. Хозяйка просила, кстати, передать тебе лично, что она извиняется, других покоев нет – завтра начнут приезжать остальные гости и его высочество жених. Я так и не узнал, кто он. Говорят – сам увидишь! Приглашали посмотреть его подарки. - Ну и сходи, посмотри, – пожал плечами Эккен, такое он тоже мог вспомнить из той, прошлой, жизни, когда он был Лойте – и мать, и невестки часто звали его посмотреть на подарки, которые братья отсылали в чужой дом. – Женщинам приятно будет, а ты ничего не потеряешь. Я бы и сам посмотрел, кстати… Глупые подозрения. Но возможно, в этих подарках будет что-то из того, что проходит мимо таможни княжества. В свою последнюю поездку Эккен купил роскошно украшенный гребень, отделанный серебром за две трети стоимости от цены в столице, а ведь такие гребни делают вовсе не в княжестве, то есть, их везли издалека, чтобы продать с наценкой в столице, но каким-то образом они оказались в ихтирской лавке, где беспечный хозяин продал дорогую вещь княжескому дознавателю, которая сначала станет доказательством, а потом подарком. - Вот и предложи им сам, – проворчал Аэрис, увлекая супруга на кровать, которая предательски заскрипела под весом взрослых крепких мужчин. Да уж, значит и трахаться нужно будет продолжать в купальне, иначе они тут весь дом перебудят. – Ты понравился женщинам, не зря весь вечер языком молол для них. - Я даже забыл уже, о чем говорил, - слукавил Эккен, поворачиваясь по-удобнее, - но ничего сложного. Пара свежих безобидных сплетен из около княжеских кругов про фамилии, которые на слуху даже в этом дальнем углу княжества, немного рассказов про новый дом и то, что продается в столичных лавках (вот тут он кожей почувствовал недовольство мужчин), немного шуток - и эрнис на его стороне. Старые, хорошо выученные еще в доме Лойте уроки, когда приходилось и сопровождать матушку, и уметь отвечать на подколки невесток, пригодились сейчас, как никогда. Эккен одним ухом слушал щебетание невесты, расписывающей щедрость родни жениха, ее мечты о том, как они купят дом в Ихтире, но думал совершенно о другом. Он с утра согласился, под снисходительные усмешки мужчин, на уговоры женщин посмотреть подарки родни жениха, присланные им заранее, по странному обычаю равнин, и теперь ему под нос совали шелковые шали, покрывала, стеклянную посуду, сделанную за границей княжества, и даже фонари, похожие на те, что привезли они с Аэрисом из столицы – со стенками из цветного стекла, с медным коромыслом-подвеской, но только у этих фонарей было и стекло подороже, более тонкой работы, и коромысла были серебряными – что точно опять не делали в Келлин. И сундучок для украшений, с костяными пластинами и хитрым замочком, привезен явно из Тармая. Или жених действительно очень богат, но тогда его тут должны знать все, и не только тут, но и в столице, но это имя, Эйтар, ни о чем ни говорило ни Эккену, ни Аэрису, или у жениха отличные связи с контрабандистами или с кем-то из таможни, что он на лихую сумму смог купить такие подарки для семьи невесты. Даже не для нее самой… Что подарили невесте, Эккен предпочел не спрашивать – от мужчины такой интерес вызовет только насмешки. Не хочется думать о том, что будет, если это действительно окажется контрабандный товар. Нужно было послушать Эри и не ехать на эту свадьбу, и не слышать о ней ничего вовсе... Как назло, с самого утра Аэрис с братьями уехали на охоту, оставив Эккена дома – тот сам вызвался помочь с дровами и прочей работой, где требовались сильные руки, а бить задницу в седле почем зря совершенно не имел желания. Им еще в столицу возвращаться, так чего мозоли попусту зарабатывать? Но сейчас бы Экке очень не помешал как и совет Аэриса, так и то, что можно было бы поподробнее расспросить братьев о женихе и его родне. Зачем какому-то купцу Эйтару из Ихтира (опять Ихтир! Опять купцы!) жениться на одной из сестер владельца не очень-то большой, по местным меркам, усадьбы? Или не лезть не в свое дело? Все, что от него просил Иддер – он и так сделал, нашел тех, кто дал слабину при разговоре, посмотрел, как обстоят дела в городе, и даже больше, привез свидетельства и подделанные бумаги, хотя об этом вовсе его никто не просил, но отчего бы не облегчить работу остальным, если тебе эта услуга ничего не стоит? Или, все-таки, влезть?.. ____ За столько десятков лет ничего не изменилось в усадьбе вообще. Даже охотничьи копья висели на том же самом месте, как в юности Аэриса, в той самой юности, когда он понял, что ненавидит всю эту работу, землю и усадьбу в целом, где каждый день похож на предыдущий – скудный завтрак, работа до заката, уход за скотом, бесконечные дрова, косьба летом, строительство новых сараев зимой или забой скота, и когда он понял, что ни за что не проживет так свою единственную жизнь. Он, старший сын, должен был стать новым главой рода, управлять этой усадьбой, но одним весенним днем, после ужина, Аэрис пришел к отцу и попросил свою долю наследства серебром, чтобы поехать в Келлин и поступить в гвардию. Тогда он ничего не умел и даже не имел понятия о том, что такое гвардия – ничего, кроме редко виденных им гвардейцев в Ихтире, которые были нарядно одеты, не жалели ни на что денег, и оружие было у них такое, что только мечтать о том, что в руках у тебя окажется меч, а не вилы. Конечно, глупо было рассчитывать, что отец отдаст ему деньги, несколько дней Аэрис демонстративно игнорировал работу и не садился за общий стол, проводил целые дни в роще, охотясь, и просто лежал под широким деревом, наслаждаясь непривычным ему бездельем. Дома молчали все – отец, мать, братья притихли, однако почуяли, что теперь сила на их стороне, и все же он добился своего, получив немного серебра и лошадь, с пожеланием не возвращаться и уж точно забыть о том, что усадьба могла бы принадлежать ему. Конечно, сразу в гвардию никто его не взял и меч в руки не дали тут же, и все свои сбережения Аэрис потратил на то, чтобы снять комнату в дальнем конце города, поступить на работу в лавку и учеником в гвардейский княжеский корпус, где всех было поровну – и столичных избалованных сынков, и такой деревенщины, как он. И драки там были не такие как с братьями дома – эта наука тоже потом пошла ему впрок. Несколько лет жизни, когда он почти не спал, учился и работал – он помнил как в тумане, нужно было платить за все, за жилье, за тренировочное оружие, за одежду, за еду и за лошадь, потому что, видите ли, столичные жители не желают терпеть навоз на улицах и требуют собирать с владельцев специальную плату, чтобы его кто-то убирал. И, все равно, это было лучше, чем в усадьбе, куда он не вернулся бы, даже если пришлось умирать с голоду. Из дома не передавали ничего, пару раз он встречался с родней Линегар, которая жила недалеко от столицы, и только так узнавал новости о том, что происходит на равнинах. Потом ему предложили на выбор или службу на заставах, или остаться в столице, но заниматься бумагами и обучением новобранцев мечному бою – надо же, а всего лишь десяток лет назад все смеялись над тем, как он держит клинок, а теперь он был уже победителем княжеского турнира и шутников поубавилось. После недолгих раздумий он выбрал остаться в столице и не пожалел об этом ни разу – все равно застав хватило потом, когда ему поручили их обеспечение, появились деньги внести залог за дом, свой собственный дом в столице! И вот он уже едет в княжеском кортеже, забыв, что когда-то последним закрывал конюшню, вычистив всех лошадей, и с тоской думал о том, что завтра здесь будет точно так же вонять… А в княжеском кортеже его ждала тварь, которая изо всех сил хотела вскрыть чужие щиты. Даже о смерти отца и матери он узнал тогда, когда в столицу пожаловал сам Хёдир, с бумагами. Оказывается, отец на что-то еще надеялся, так и не оформив в местной судебной управе усадьбу на второго сына… Тогда Аэрис хотел посмеяться над братом, потянуть время, но потом передумал – кому он мстит? Пусть Хёдир будет главой Линегар… - Чего ты замолчал? – неужели так необходимо болтать во время охоты? Однако, эрн Хёдир считал иначе. - Отвык от того, как у нас тут все устроено? - Вот бы уж чего вовек не забыл, - пожал плечами Аэрис, - и уж тем более, не соскучился. Так скажи мне начистоту, почему вы вообще вспомнили, что нас надо позвать на эту свадьбу? Только потому, что можно с чистой совестью сказать "мы родня из самого Келлин"? Ты не написал мне, когда умерли родители, а теперь решил, что нет ничего важнее свадьбы моей сестры? - Выходит, что так, - кивнул брат, - видишь ли, Эйтар обещал такой выкуп за нашу сестру, что я рассчитываю купить соседние земли и не хочу этого упускать, и более того, он хочет войти в наш род, а значит, все наши мужчины должны тут быть. Или мне бы стоило написать тебе и попросить денег? Теперь я имею на это право, тем более, твой супруг богат и цену им настоящую не знает. Да и тебе князь платит наверняка немало. - Меньше, чем ему, – рассмеялся Аэрис. Да, даже тогда, когда несколько лет назад из воинского приказа его попросили снова вернуться в гвардию, его жалование было меньше, чем жалование старшего княжеского дознавателя. – Но даже если бы написал, я вернул бы тебе ровно семнадцать монет серебром и лошадь. Ладно, тридцать четыре монеты, будем считать, что с тех пор серебро подешевело, и не был бы ничего должен. Ты, случаем, не забыл, что по закону я формально имею тоже право на долю дохода от усадьбы, хотя и распоряжаешься ей ты, тоже с моего разрешения? - Отец сразу предупреждал тебя насчет усадьбы… Так что, ты приехал еще за долгом? - Я не приехал, это вы позвали меня. Нет уж, оставьте все себе, но впредь я бы хотел, чтобы вы не торговали ни моим именем, ни, тем более, именем моего супруга. - Именем Лойте на равнинах только стрелу можно выторговать. - Твое счастье, братец, - Аэрис даже чуть сбавил ход коня, - что Эккен сейчас тебя не слышит, а то словил бы ты свои выбитые зубы. Но, надеюсь, ты меня понял. Мы поучаствуем в этом балагане, но не больше. Интересно, как долго Эккену не надоест играть в балованного добродушного столичного щеголя? Пока что супругу это явно нравилось - откровенно раздражать братьев и мужей сестер и наслаждаться вниманием женщин. Даже утром, делая вид, что он не замечает снисходительных смешков настоящих мужчин, которые решили заняться настоящим мужским делом, решил остаться помочь женщинам рубить дрова, перетаскивать котлы и жаровни. А еще разговор с братом натолкнул на мысль, которую Аэрис часто старался не думать. Как получилось, что Ойхе Лойте, который по всем документам отказался от собственного сына, неоднократно его предупреждая об этом, и, по-правде говоря, Эккен это вполне заслужил, - оставил сыну один из лучших рудников княжества, обойдя умело законы? Лишив имени, лишив права входа в семью и всего остального. А он, старший сын своего отца, нося имя и фамилию – ни получил ничего, кроме семнадцати монет? И Ойхе Лойте не бросил своего сына даже после проступка, договорившись с Войтаном Тиадар о присмотре… а он не получил из дома даже письма. Ничего подозрительнее, чем Эккен, который при всех Линегар сладко улыбнулся ему и обвил руками, ничего не могло быть. Во-первых, Эккен редко позволял себе публичные нежности, а во-вторых, улыбка была уж сильно приторной, а объятия слишком крепкими. Даже эрнис, которая дождалась Ястреба с добычей после месячного отсутствия, выглядит и то, наверно, менее счастливой, чем сейчас Эккен. - Не расседлывай свою лошадь, - жарко зашептали в ухо Аэрису, пока стальные руки сжимали ребра так, что при желании он бы не смог ничего возразить, - и сделай так, чтобы мое ружье оказалось на ее седле, снаряженным. Я потом все объясню, если будет время. - Я так ждал тебя, - Эккен отлепился от супруга, наслаждаясь и чужим смущением, и недоумением, и насмешкой, - я смотрю, вы привезли хорошую добычу. Зато я поел уже три раза. - Ну надо же! - Аэрис искренне изумился. - Я за всю свою жизнь здесь ел два раза в день, а ты за половину дня - три раза. Научишь? - Очень долго объяснять. И я предпочел бы это сделать потом, – им все-таки удалось остаться наедине, пока остальные суетились с добычей, разделкой и прочими хлопотами. – Потому что, возможно, мне и не придется ничего объяснять. - Это ваши с Иддером дела? – почуял неладное Аэрис. - Это наши с Келлин дела, Иддер здесь в такой же позе, как и я, – отрезал Эккен. - Мне хочется думать, что я ошибаюсь. И если я ошибусь, я не стану ничего говорить, а если не ошибусь – ты все узнаешь сам. Давай дождемся жениха. Протащить ружье мимо полного двора любопытных родственников было еще той задачей – все суетились, женщины носили тазы с мясом на холодник, даже подростки-племянники были чем-то заняты, но хорошо было то, что конюшня была чуть поодаль, и можно было обойти дом сзади, чтобы в нее попасть. Почему именно его лошадь – понятно, если Эккен будет седлать свою – это вызовет ненужные вопросы. Ожидание хуже всего. Жених должен был приехать к вечеру, но пока на двор усадьбы въезжали другие гости – друзья и дальняя родня Линегар - приходилось со всеми знакомиться, улыбаться и скрашивать мрачное лицо Аэриса, который почти никому не был рад. Однако, почему-то ему всегда казалось, что Линегар не такой большой род, как можно было понять из слов супруга – но гостей было множество, половина из них носила фамилию Линегар и мужчин там было едва ли не больше, чем в обоих кланах Лойте и Иррен. Это может осложнить все дело, если оно появится. Беспокойство усиливалось с каждым часом и Эккен, если бы мог себе позволить такую роскошь, предпочел бы запереться в спальне и лежать там, пока все это не кончится, пока не прекратятся сомнения. Как он должен поступить? Как дознаватель или как супруг? Хотя, если еще больше загонять себя в лабиринты размышлений, то выбора у него нет никакого, ни как у дознавателя, ни как у супруга Аэриса Линегар. Эккен может извести одной лишь фразой. То, что дело связано с женишком, Аэрис не сомневался. Даже ему самому это было подозрительно, чтобы какой-то неизвестный никому на равнинах, но достаточно богатый Эйтар хотел руки его сестры, это одно, но вот, чтобы мужчина хотел купить землю для рода своей жены и войти в него, приняв чужое имя – вот это вот странно. И что интересно, почему ни у кого из собственной семейки это не вызвало вопросов, зато сразу насторожило дознавателя?! А, ведь Эккен еще может и не знать об обстоятельстве с землей и именем, тогда чего ему хватило, чтобы он так насторожился?! И лишь вечером, когда только-только начало темнеть, когда Эккен вдоволь наелся как свежевыпеченных лепешек, так и бараньих ребер, и думал, что может все обойдется, и не стоит ли начать пить вино и снова радовать благодарных слушателей столичными байками – послышался смех во дворе, ржание лошадей и голоса всадников. - Иди, встречай гостей, - кивнул Эккен Аэрису, - а я пока посмотрю, чего там в конюшне делается. В такой суматохе никто не заметит отлучки, зато в то время, пока он будет проходить из дома в конюшню, тем прекрасным путем, что показал ему Эри, успеет понять, правильно ли он сомневался?! Сомневался он верно, даже услышав лишь голос, Эккен узнал его. Это именно он торговался с ним в Ихтире, всовывая в руки таможенные ведомости, которые были подделаны так искусно, что только добровольный помощник Эккена мог сказать правду, какие настоящие, а какие - нет. С ним торговались об условиях в случае ареста, а лучше о том, чтобы дознаватель вообще забыл о том, кто передал ему бумаги. Но обещать ему Эккен ничего не стал – не ему решать было тогда, кого арестовывать, а кого помиловать. А вот сейчас решать именно ему. Прости, эрнис Анхи. - Знаешь, Эйтар, если бы ты мне сказал, что собираешься жениться, то я бы посоветовал тебе сначала хорошенько разузнать о родне невесты и не совершать глупостей. – Хорошо что Иддер расщедрился на многозарядное ружье, не пожалев казенных денег, чтобы заплатить Ястребам, которые решили, что именно они будут в княжестве делать огнестрельное оружие. Такого молчания Аэрис не слышал даже тогда, когда при всех сказал, что он решил уехать в столицу. А еще он, оказывается, никогда не видел Эккена таким – старшим дознавателем, с голосом, к которому невозможно не прислушаться, а знакомый холод полз по затылку. Охотник просыпался и заставлял подчиняться ему. - Даже не думай, - Эккен поднял ружье, когда один из приехавших с женихом мужчин коснулся рукояти клинка, - и другим я не советую этого делать. Любому, кто дернется – я прострелю голову. Так что, постойте и послушайте, что я скажу, чтобы потом мне не задавали вопросов, потому что их будет и так чересчур. - Если тут еще кто-то хочет, чтобы эта свадьба состоялась, и решил, что я испортил веселье в неподходящий момент – я объясню: у меня есть доказательства, что Эйтар, он же Архио Райлис, преступник, нарушивший законы княжества. Ты же не рассказал своей прелестной невесте, откуда у тебя такие дорогие подарки, достойные или Ястребов, или богатых домов Келлин? Так вот, все это барахло незаконно перевезено через границу. И если вы, эрни Анхи, желаете быть супругой будущего каторжника – то я не могу вам этого позволить. - Не ты распоряжаешься в этом дворе, Эккен Иррен! – ого, храбрости брату Аэриса было не занимать! Значит, это семейное. - Сейчас распоряжаюсь я. И на моей стороне как право дознавателя, так и отличное ружье, поэтому, эрн Хёдир, у меня будут распоряжения. - Мы так не договаривались, Охотник, – Эккен отчетливо слышал сомнения Эйтара, Архио Райлиса, то ли повернуть коней и попытаться выиграть время, то ли вступить в бой, но никак не сдаться. - Мы вообще ни о чем не договаривались, Архио. Ты просил о возможности не учитывать тебя в обвинении, я ответил, что это решать не мне. Но вышло так, что решать, все-таки, мне. И я решил, что ты арестован до предъявления обвинения. - С какой стати?! – Архио Райлис, высокий, стройный, привстал в седле. Можно было понять, чем он покорил сердце младшей сестры Аэриса, но позволить вмешать в это дело семью супруга?! – Я передал тебе бумаги, к которым сам не имел отношения! Эккен, все-таки, плохо знает равнинников. Очень плохо и Аэрис уже видел, что наверняка сделает этот Эйтар. Любой бы равнинник в такой ситуации сделал бы так же. - Вот это уже выяснит основное дознание, спешивайся давай! И, всем бросить оружие. Их четверо… Никого из них, кроме Архио Райлиса, Эккен никогда не видел в лицо и, по-хорошему, их всех тоже следовало арестовать, а потом разбираться, но сейчас они только мешали. Мешали и ему, и зверю внутри, который и так рвался с поводка, но которого сейчас было рано отпускать. - Давай, догони! – Архио Райлис выбрал решение, натянув поводья как следует и разворачивая коня. - Давай, дознаватель! Не успеет! Потеряет драгоценное время, даже несколько шагов сейчас дадут фору всадникам, мгновенно рассыпавшимся по степи, и поэтому, решение было только одно, хорошо, что у Архио Райлиса светлые волосы, а у его спутников темные – легко стрелять даже в сумерках. И выстрелов нужно сделать два. От женских криков резало в ушах, казалось, они были громче выстрела, и остановить эти вопли можно было только еще одним, - вверх, в воздух, пока Аэрис выводил свою лошадь, чтобы подобрать раненого. - Замолчали все, - вот теперь Эккен не собирался никого жалеть, потому что жалеть его самого теперь никто не будет, кроме Эри, да и в этом он был уверен не точно, поэтому чуть отпустил поводок зверя, заметив, как поморщились мужчины, - Эрн Хёдир, мне нужно, чтобы вы отправили крепкого парня к Ихтир, к главе управы на равнине, Эари Каррну, дабы он прибыл сюда немедленно с конвоем. Аэрис, стоять! - Когда ты собирался сказать нам? – брат Аэриса смотрел на него в упор и, казалось, зверь был ему нипочем, но эти жесты были так знакомы Эккену… - Когда?! - Я не был уверен до последнего. Я почти был уверен, когда увидел эти подарки. А теперь все встало на свои места. Эри! Я сам! Если Архио Райлис жив, а он жив, потому что стрелял Эккен по лошади, то он может напасть на Аэриса, что еще больше добавит бед в этот день ему, как дознавателю и супругу. - Вставай! – правильно он думал, потому что, даже с простреленной ногой, Архио Райлис сунулся за ножом. - Иначе, я прострелю тебе и голову, и вот за это мне точно оправдываться не придется. Иди, давай! Наверно, это был хороший план. Аэрис не любил чувствовать себя бессильным, но соваться сейчас Эккену под руку, который в этот момент был не его супругом, а княжеским дознавателем – он не рискнул. Почему-то было все равно. Рыдания Анхи, шум во дворе, ругань собирающихся мужчин, можно было стать частью этой суеты, но зверь Эккена был близко и кто знает, когда у него кончится терпение. - Оружие. Все что есть. Эри, забери. – Эккен так и держал на прицеле Архио Райлиса, не давая никому к нему подойди. - Будь добр, успокой, пожалуйста, женщин, и пусть кто-то перевяжет ему рану. А мне придется побыть с нашим гостем до приезда эрна Каррну. - И чего ты ревешь? – конечно, лучше помощи, чем утирать женские слезы, Эккен не мог попросить! – Свадьбы не будет? А что, лучше чтобы она была, а потом за твоим супругом приехали бы дознаватели, забрали бы его, Хёдира, ту землю, которую вы купили и те подарки, что он тебе привез? Хотя, подарки, наверно, заберут, а Хёдира теперь оставят. Подумай, Анхи, своей головой! - Это вы во всем виноваты! Ты и твой супруг-дознаватель, не будь вас – ничего бы не было! - Чего бы не было?! – Эккену потом точно не поздоровится, потому что Аэрис начинал выходить из себя, так как, оказывается, еще и эрнис собственного рода непроходимо тупы! - Оставили бы тебя без счастья ждать тридцать лет каторжника?! Или ты считаешь управу княжескую глупее чем ты, курица?! Как вы вообще в это ввязались? - В Ихтире, - Анхи утирала слезы. - Мы туда на ярмарку ездили, а потом остановились у родственников, он подошел, когда мы сыр продавали! Он потом свататься приезжал! - То есть, ты видела его два-три раза? – Аэрис не мог поверить своим ушам. Хотя, чего удивительного, можно даже не спрашивать, что было дальше. Наверняка этот "влюбленный женишок" тут же договорился с Хёдиром, который за одну мысль о том, что можно прикупить еще земли, тут же продал родную сестру. Почти все продумано – селяне из глуши даже по местным меркам, смазливая девица, недалекий глава рода. Почему никто даже не подумал спросить совета в столице у них с Эккеном? Любому почти ясно, что затея дурно пахла сразу! - Он еще потом приезжал к нам... Что мне теперь делать?! - Ничего не делать. Радуйся, что мы тут. А еще знаешь, он бы мог сюда привозить всю контрабанду – в этом Аэрис был не уверен, но сейчас следовало что-то соврать, чтобы побыстрее отделаться от этого занятия, - и своих друзей ублюдочных тоже привозить. Скорее всего, на той земле, которую бы купил твой брат – он построил бы отдельный дом и никто не знал бы, что с тобой и что тебе там приходится делать. Так что, тебе стоит сказать Эккену "спасибо", а не кидаться на него с обвинениями. Вся суета утихла к ночи, женщины, наконец-то, закончили перевязывать раненого Архио Райлиса, а Эккен не счел нужным связывать тому руки – куда убежишь с подстреленной ногой? Зато поужинать теперь бы не мешало, и Аэрис с горячим, свежевыпеченным, хлебом был очень вовремя. - Ты посидишь со мной? – Эккен подставил полено супругу, - мне тут коротать время до утра, интересно, кто раньше явится: Эари с конвоем или его дружки? О втором варианте даже думать не хотелось – если равнинники уехали за помощью, то это может обернуться боем, в котором не победить уже Эккену. Ружье есть у него одного, но если у них есть контрабандное оружие, а не сделанное Ястребами, то это уже потянет не на каторгу, а на смертный приговор, вот только дело будут вести другие. А если нет ружей, то патронов у Эккена всего два десятка, а дальше нужно будет по старинке сражаться, чего он не делал уже давно, и тут ему помощник только Аэрис. - Твои братья и другие умеют сражаться? – нет ничего вкуснее свежего хлеба поздней ночью. – Сомневаюсь. - Зарезать могут. – пожал плечами Аэрис, - а сражаться нет. - Боишься, дознаватель? – с преступником тоже пришлось поделиться хлебом, потому что Эккену очень было надо, чтобы тот дотянул до столицы. – И правильно. - Не особенно. Эри, а молока нет? – все-таки, такую пищу следует запивать. - Вот в чем дело, дорогой мой друг Эйтар, или как там тебя. Знаешь, чем контрабанда отличается от того, что могут выкинуть твои приятели? - Ну-ка, интересно. - Тем, что попытку отбить тебя с этой дыры можно будет назвать, к примеру, вооруженным мятежом. И глядишь, ты уже не просто рубишь руду где-то в моих родных горах, а тебе перережут горло публично и твоим друзьям тоже. Наверно, я этого не увижу, но моим родичам будет приятно на это посмотреть. Да и друзей у меня тоже достаточно. Так что, я надеюсь, что твои приятели достаточно благоразумны, чтобы забиться в щели и не высовывать оттуда нос, раз ты провалил свою затею одной небрежностью. Как ни смешно, а за столько лет Эккен впервые выполнял работу конвоя, а ведь когда-то она и была его мечтой – чтобы не думать головой, просто сопровождать преступников или документы. Но больше, чем тридцать лет уже приходилось именно что думать головой, работать со щитами, копаться в документах, искать связи и делать все то, что он когда-то ненавидел. Эари Каррну приехал только под утро, когда Эккен уже почти начал засыпать, изо всех сил борясь со сном, с Аэрисом они уже молчали, о чем разговаривать при преступнике, который завтра же все это расскажет в дознании? - Я почему-то так и думал, что ты не съездишь просто так на свадьбу, – Эари обнял Эккена, поймав с некоторым удовольствием недовольный взгляд Аэриса Линегар, о ревности которого было известно всегда и везде, и он просто не удержался, чтобы его не подразнить. – Рассказывай. - Так себе дело, - нахмурился Эари, после изложения событий, они уже сидели в доме, потому что преступника Эккен оставил прибывшим конвойным, - формально у тебя нет почти ничего против него, а пока лишь предположения, что он использовал бы эти деньги, чтобы превратить их в землю и изменить имя, чтобы о нем забыли. Более или менее, подарки сгодятся, но их придется забрать в столицу, чтобы Змея там сам разбирался. Я дам тебе отряд и провожу до границы, но сразу скажу, ты превысил свои полномочия. Хорошо, что не застрелил его. А то, я бы еще и тебя вез бы под конвоем, а в Келлин я не был двадцать лет и еще столько же не хочу. - У меня есть против него обвинение, он сам отдал мне бумаги и признался в пособничестве. Или мне надо было подождать, пока он женится на родственнице моего супруга, чтобы потом по столице отполоскали и меня, и всего его семейство? Подарки. Как он забыл... Вот меньше всего хотелось присутствовать при изъятии этих доказательств. Эккен предпочел бы про них не вспоминать вообще, чем сейчас чувствовать недовольство женщин и стыд мужчин. Все, что они привезли с Аэрисом – пусть останется, хоть какой-то выкуп за неудобства. - Напомни мне, когда мы приедем в столицу, - Аэрис запихивал вещи в мешок, потому что надо было собираться в дорогу, - чтобы я запер тебя в спальне на ночь и оттрахал как следует, пока этого не сделал твой разлюбезный Иддер! Хотя бы за то, что мне пришлось вытирать женщинам сопли! И чтобы я хоть раз потом еще послушал твои речи о том "ну это же семья!"?! Не было нас тут и не стоило приезжать! Прощание с родом Линегар вышло скомканным. Конечно, никто не звал их приезжать еще, конечно, им вручили сумку с едой, но Эккен чувствовал нетерпение мужчин и недовольство женщин, которое было немного скрашено красивыми вещами, оставленными супругами теперь в качестве извинения. А еще, он чувствовал разочарование и горечь Аэриса, как бы тот не храбрился, но теперь он понимал – расставание с родом Линегар, скорее всего, было окончательным, и вряд ли старший брат когда-либо вернется в родную усадьбу. До границы с серединными землями Келлин был еще почти целый день пути и отряд не то, чтобы не торопился, всадники ехали не спеша, но и привалов не делали. Эккен любовался равнинами – красивая земля, удивительно, как могут быть почти сразу лес, перекатывающиеся холмы, и поля, кажущиеся бескрайними. Говорят, что если ехать вдоль границы строго на север в хорошую погоду, то можно увидеть или представить, что видишь, горы. - Нас встретят Ястребы, - Эари подъехал к нему неслышно, словно подкрался. - Я не сказал, но еще по дороге в усадьбу нас перехватил их отряд. - Значит, они могут тоже быть в этом деле. – нахмурился Эккен. Это ему все больше и больше не нравилось. Никогда раньше Ястребы не были замешаны в делах с контрабандой. – Или что им надо еще? Чтобы дознание Келлин отчитывалось перед ними? Не много ли чести?! - Нет, они интересовались именно тобой. Тидгер Истелин хотел тебя видеть. - И что, ты тоже, как Змея, готов привести меня к ним и заставить раздеться?! – немедленно взвился Эккен, потому что до сих пор не мог ни забыть, ни простить Змее этого. - Ты, конечно, тоже можешь на меня потом годами обижаться, - согласился Эари, - но ты не живешь на равнинах и не имеешь тут дел, связанных с князем и его приказами. А я имею. И, в том числе, это помогает вам там, в Келлин. Поэтому, я не вижу резона ссориться с Ястребами из-за того, что они желают видеть тебя. Тем более, раздеваться и отдавать оружие тебя на этот раз никто не будет заставлять. И я заранее прошу тебя меня простить за эту вольность. А вон и они… - Легки на помине, – он подумает про это позже и про то, как стоит относиться к этому решению Эари. Эари, как он чувствовал, не желал ему зла и все ощущения от дознавателя были ровными и светлыми, слегка грустными. Его дело тут последнее и мнения никто решил не спрашивать, да оно и не требовалось. Ни самому Эккену, ни Эари Каррну, ни Ястребам, а между тем, всем происходящим Аэрис был крайне недоволен, а он терпеть не мог ситуаций, когда был бессилен или что-то не понимал. Зачем тут нужны Ястребы и почему непременно нужно им говорить с Эккеном? Все давно уже решили, много лет назад. Да и что-то на лице супруга радости от встречи со старыми знакомцами не видно. - Это что, тоже входит в его обязанности? – он сблизился с Эари Каррну, тот, конечно, княжеский представитель управы в этих землях, но и спрашивать сейчас лучше с него. – Я что-то не понимаю, что тут происходит, и не будете ли вы любезны, эрн Каррну, объяснить мне это? В голосе супруга Эккена не было ни малейшей любезности, зато угрозы было хоть отбавляй. Эрн Дрянной Нрав, или как там его называют в столице – то, что выбрал Эккен для себя, и судя по всему, ему очень нравится собственный выбор. Почему? Эккену было ведь из кого выбирать. Захоти он – Иддер Найеха стал бы его супругом или любой другой, кто украдкой жалеет, что невовремя промолчал. А выбрал именно этого... - Вам уж точно, эрн Линегар, не стоит объяснять того, что между вашим супругом и Ястребами существуют давние разногласия, которые были кое-как урегулированы при жизни Ориха Истелин, а теперь Ястребы, получив нового вожака, хотят заключить новый договор с вашим супругом и прояснить намерения сторон. - Я польщен, что мой супруг является угрозой для огромного клана, и на переговоры с ним грозные Ястребы явились аж ввосьмером! – От официального тона гвардейца у остальных скулы сводило. Однако, от группы Ястребов отделился только один всадник – наверно, тот самый новый вожак, Тидгер. Тидгера Истелин Эккен видел давно, еще в те разы, когда ему было дозволено приезжать в Гнездо Ястребов и останавливаться там по делам, но за два с лишним десятка лет тот вовсе не изменился – с тем же надменным выражением лица, косами, заплетенными в меховые полосы и неприязнью во всех своих чувствах, Эккену даже чуть повело голову от силы этой неприязни. Эх, если бы тогда, на княжеском турнире, Тидгер Истелин был бы повежливей! Но ничего уже давно не изменить. - Я не буду с тобой так мягок, как был мой отец. Я спрашивал его об этом, - конь под Тидгером был нетерпелив и ему не нравилось желание хозяина вести разговор, - но он так ничего и не сказал определенного, кроме того, что жизнь тебя достаточно и так наказала и еще накажет, как следует. По-моему, этого вовсе недостаточно. Особенно, за смерть Лайго. Это полностью твоя вина, Охотник. Думаю, было бы хорошо запереть тебя в камере надолго, в глухом подвале, в темноте и пытать, пока ты не умрешь. - Это было так предсказуемо, Ястреб, – Эккен хотел бы смеяться, но глупо это делать было бы на глазах у всех, Ястребов и отряда Эари, который будет упрекать его за неосторожность, - и это уже было в моей жизни: и глухой подвал, и человек, который все это делал, и все закончилось тем, что он все равно не удержался от того, чтобы трахнуть меня в задницу. В твоих словах я слышу то же самое желание. И не только в словах, ты же сам знаешь про это. Повтори их себе перед сном, и представь все это, когда будешь ложиться в постель со своей женой. Только не перепутай нас – женщины не любят жесткости. - Да что ты вообще знаешь о женщинах?! – фыркнул Тидгер, за почти все сказанные слова наглецу Лойте следовало отрубить голову тут же и насадить ее на кол около Гнезда, княжеская ищейка хорошо знает, куда бить, и хорошо умеет играть словами, и рано или поздно он доиграется и пожалеет о каждом сказанном. - Больше, чем ты о мужчинах, поверь, – Эккен спиной чувствовал недовольство Аэриса и настороженность Эари, которые заставляли его поторопиться. – Но в конце-концов, заведи себе любовника, при твоем деде это было в порядке вещей. Только не начинай знакомство с ним сразу с хамства. - Какая же ты злоязыкая дрянь! – изумился Тидгер, одаряя Эккена таким чистым чувством удивления, которого тот не встречал давно. – Ни одна эрнис не годится в подметки в этом деле. И ты всем приносишь только несчастье. - И не "в этом" тоже не годится в подметки, как говорят, – совершенно недвусмысленно обронил Эккен. – Я, все-таки, хочу распрощаться с тобой, Ястреб. Видишь, мой супруг не очень доволен тем, что ты забрал мое внимание. Так чего ты хотел от встречи со мной? - И своему супругу ты тоже принесешь несчастье, хотя он пока об этом не догадывается, но я в этом уверен. На мои земли изволь являться только с охраной, которая будет отвечать за твое появление тут и за твое поведение, – Тидгеру приходилось сдерживать себя. Интересно, Охотник кривит в ухмылке свой рот под платком? Мало кто осмеливался разговаривать с высокими Ястребами с закрытым лицом, но формально, дознаватель имел на это полное право. – И запрет на появление в Гнезде остается прежним. - Не очень-то и хотелось, – пожал плечами Эккен. – Но, думаю, мы еще с тобой увидимся. Но вряд ли для исполнения твоих желаний, эрн Тидгер. - Это мы еще посмотрим, тварь. ___________ Больше всего Эккену хотелось вернуться домой и спать, столько, сколько будет нужно, пока он не почувствует себя хорошо – бессонная ночь с задержанным, угрозы Ястребов и медленная дорога утомили и его, и супруга, но Аэрис мог развернуть коня и поехать домой, а Эккен нет – нужно было ехать в управу и объясняться там по поводу произошедшего и только потом, если Иддеру не взбредет в голову посадить его еще и оформлять все бумаги сразу, можно будет выспаться. - Если у меня не будет сил – я останусь спать в управе – сразу предупредил Эккен Аэриса, тронув за руку. Недовольство супруга было очевидным – слишком много недосказанностей за эту поездку, молчаливая роль спутника. – Хорошо? - Где хочешь оставайся, - как он и ожидал, фыркнул Аэрис, - как будто тебе важно, что я по этому поводу думаю. - Я и так знаю, - рассмеялся Эккен, - "вали и спи со своим драгоценным Иддером". "Драгоценный" Иддер оказался в своем кабинете не один, а со Змеей – впрочем, последнее Эккена не удивило, дело было в полном ведении Дагейда, следовательно, ему и первому интересны все новости, которые старший дознаватель Иррен не торопясь и подробно изложил. - Ты все правильно сделал, особенно то, что не пристрелил его, хотя имел полное право на это, – как ни странно, но Змея был очень доволен, хотя Эккен услышал в его чувствах еще и иное довольство, которое вовсе не относилось к обсуждаемому делу. Вот это уже заставило насторожиться. Связано ли оно с встречей с Ястребами – их выкормыш мог вполне организовать ее без участия Эари? С Эари Каррну они расстались на границе мирно и Эккен вовсе не думал хранить на дознавателя обиды, Эари действительно не желал его задеть и даже сожалел о своем участии в этой истории. Но вот Дагейду Эккен прощать ничего не собирался, если это радость связана с Ястребами…. Оказалось – вовсе нет. - Еще раз скажу - отличная работа, Экке, – Иддер выслушал их обоих, Эккен знал, что глава управы поручил почти всю работу дознания Змее, который всяко разбирался лучше, чем Найеха, которому равных не было в посольских делах и торговых переговорах, однако искренний интерес все равно был. – И у нас для тебя есть новость. Я выслушал все доводы Дагейда и других, оценил их и согласен в том, что тебе стоит поручить вести свою группу дознания – всех, кто умеет работать со щитами и склонен к этому. Это четыре дознавателя и четыре помощника. Ты будешь заниматься всеми этими делами, контролировать допросы и все остальное. Пора плотно заниматься старшим дознанием, Эккен, а не размениваться. Так что, отдохни и я жду тебя в управе. Хороший ход, Змея! Не удалось всучить учеников, всучил дознавателей, что еще выгоднее для Дагейда! Если бы Эккен не был бы так устал и голоден – возможно нашел бы, что возразить, хотя, по сути, возразить было вовсе нечего, тут Змея выиграл вчистую. Старшему дознавателю оказали честь, руководить собственной группой - это высокий пост, еще более высокое жалование, и это приказ главы управы, преподнесенный под соусом из лести. - У вас уже попросили отставки два конвойных, – слабый аргумент, но он должен был попытаться хотя бы что-то возразить. – Отставка дознавателей еще дороже стоит. - Я в них верю, - улыбнулся Змея улыбкой победителя, который наконец-то заполучил долгожданный приз. - И я верю в то, что ты найдешь в себе силы разговаривать вежливо и по делу. В случае жалоб – я буду разбирать их лично с каждым, в твоем присутствии и не позволю затягивать дела. Самое неудачное время, чтобы спорить со Змеей, стоит смириться с поражением. Затягивание дел - это то, за что попадет всей управе, начиная с Иддера Найеха. - Останься, – Иддер отпустил Дагейда, и велел Эккену остаться. – Я знаю, что ты думаешь по этому поводу. Что Змея не смог договориться с тобой напрямую и налил мед в уши мне. Твое полное право так думать и считать меня легко поддающимся на уговоры, тем более, почти так и было. Зная ваши отношения, у вас нет шансов на договор напрямую, и Дагейд так и не смог найти слов и причин, чтобы ты относился к нему иначе, чем к необходимости. - Хотел бы – давно нашел! – возразил Эккен, хотя ему было немного стыдно, Иддер вправду очень хорошо его знал. – А он, как услышал от ярла Тиадар приказ "сделать оружие", так и выполняет его до сих пор. Так чего он хочет от вещи? - Ты здесь не вещь, – Эккен всегда мастерски умеет нажимать на больные места всем, кому пожелает. И Иддеру это было слышать почти что физически больно, но убедить Эккена в обратном никогда не мог никто за все эти годы. Видимо, ярл Тиадар вбил в голову крепко это не только Змее – хотя кто еще верил в Эккена настолько сильно, как Войтан Тиадар? Никто. – И дело здесь не в личном отношении Змеи к тебе и не в ваших старых обидах друг на друга. Змея хочет в дальнейшем передать тебе все дознание вообще и, поэтому, ты получаешь эту группу. Он решил не тратить твои силы и время на учеников, из которых может ничего не получиться в будущем, а сразу дать тебе большие возможности. - Да неужели Дагейд собрался на покой? – изумился Эккен. Да, Змея немолод, но не настолько, чтобы думать о передаче дел. - И неужели у нас нет более достойных такой чести стать наследником, нежели я? Или это только потому, что я единственный тут, кому никогда не согласуют прошение об отставке? Как Аэрис Линегар его терпит? Этот вопрос можно задавать себе бесконечно. И так ли, действительно, правдивы слухи о его дурном несдержанном нраве? Вытерпеть Эккена – надо иметь стальные цепи выдержки и спокойствия. Или они оба так уравновешивают друг друга? Хотя воспоминание о супруге Эккена, который каждый раз встречал его серым неприязненным взглядом, даже придало сил для разговора с Эккеном. - Конечно, ты рано или поздно закроешь тут за нами всеми дверь и останешься один, – вернул иголку Иддер. - Нет, не поэтому, а потому, что ты можешь в голове удержать множество сведений, связей и умеешь работать со щитами так, как тут не умеет и никогда не будет уметь никто, пока не родится новый такой же, как ты, Охотник. - Искренне ему желаю, чтобы его отец спустил мимо, – от этого просто было невозможно удержаться даже в присутствии главы управы, при котором обычно следовало прикусить язык. - Во-вторых, - Иддер решил не обращать внимания, потому что сейчас цель разговора совсем другая, - несмотря на все ваши разногласия, лучше тебя никого Змея предложить не может и не хочет. Единственного, чего тебе, по его мнению, не хватает – это умения работать сообща и принимать решения, за которые отвечаешь не ты один. Достаточно времени, чтобы научиться. В-третьих, это решение было одобрено на княжеском совете и из его плюсов то, что с его высочеством бы будете видеться еще реже, как ты, собственно, того и желал. В четвертых, это опять то, чего ты хотел – заниматься больше дознанием. Какие могут быть причины для недовольства, Эккен? Ах да, даже Иддер не может распоряжаться Охотником по своему усмотрению, эту игрушку Войтан Тиадар точно уж готовил никак не для него, а только для князей Хелльстрем, которым и решать судьбу Эккена. - Конечно, никаких, - вздохнул Эккен. – Я должен еще благодарить за повышение. Можно это сделать тогда, когда я поем, вымоюсь и высплюсь? - Конечно. У тебя есть пара дней в запасе. Дверь за дознавателем Иррен закрылась, и только тогда Иддер выдохнул. Дешево отделался, всего лишь недовольным разочарованным лицом Эккена. Любой бы на его месте радовался и отмечал в таверне повышение, получить собственную группу - это лучшее достижение для старшего дознавателя, после которого только получение, собственно, всего управления дознанием, а после и управой. Хотя, внутренний голос ехидно спросил "Сам-то ты радовался?! Был ли счастлив, когда ярл Тиадар оставлял тебя управлять управой? Был ли ты по-настоящему рад, когда, после его смерти, Эаран Хелльстрем решил, что нечего нарушать заведенный порядок и волю покойного наставника, и вручил право дознания тебе?". Не был. Ни разу не был счастлив и рад этой ответственности, только боялся долга. Самым лучшим было время, когда он был молод и беспечен, и сидел на тихой должности в порту. Вот только чем кончилась та самая беспечность? Неоплатным долгом перед тем же самым Эккеном? Он, может, и простил, но вот только сам Иддер будет это помнить до самой смерти. ____ Вопреки ожиданиям, Аэрис ждал недолго, всего лишь успел растопить печь в большом покое и камин в спальне, нагреть купальню и обиходить свою лошадь. В доме, показавшимся ему огромным и пустым, было пыльно – значит, не приходили ни женщины Иррен или Лойте, ни племянники Эккена. Хотя, с чего им приходить – еще седмицу оба супруга должны были бы отсутствовать. Но случилось, как случилось, и Аэрис ни о чем не жалел – эта затея с приглашением на свадьбу сразу была дурной и не стоило соглашаться. С другой стороны – не явись они, то это было бы еще вдвое больше неприятностей и ему, и Эккену. Ну, может братец и будет думать своей головой впредь – хотя, ему-то теперь какое дело? Про равнинных Линегар можно забыть, как и было до этого. Разговора не будет, лицо Эккена было серым от усталости настолько, что для обоих будет лучше просто лечь спать, а потом уже разговаривать. Однако, удержаться Аэрис не смог: - Я смотрю, Иддер быстро, но хорошо справился, – он помог супругу внести седельные сумки. – Нас не арестуют за пособничество? - Нет, - качнул головой Эккен, - я все потом расскажу, хорошо? Давай просто пойдем в купальню. - Я, наверно, должен радоваться, - в горячей воде, пахнущей травами и мылом, стало полегче, и Эккен решился. - Все радовались, ты, когда вернулся в гвардию, Хагир когда стал помощником Ахолы, про Хаке вообще молчу – ему Тиадар обещал не больше десятника, а вышло начальником городской стражи. А мне думать про это тошно. Почему? Любой был бы рад. - Потому что ты никогда и ничего не добивался, – наверно единственный раз в жизни Аэрис был согласен с Иддером Найехой, - тебе это было зачем? Ты родился на все готовое и мог жить в свое удовольствие. Посмотри на своего бывшего муженька Ахолу – на все был готов пойти, и пошел, посмотри на меня или на своего брата Хаке? Мы знаем что и зачем мы делаем, для чего все это. И твой племянник знает - чтобы заткнуть рот своему отцу и стать не хуже. И только тебе не надо ничего никому доказывать и затыкать. Поэтому ты и не радуешься. За тебя и так все решили. Но ты можешь взять и придумать, зачем это надо именно тебе. - Ты очень умный…- вздохнул Эккен, возразить было чем, но какой в этом сейчас смысл. – Скажи мне, сколько стоит тот участок земли, что твой брат хотел купить? Еще одно дело, которое стоит решить прямо сейчас, и вот это Эккен знал точно. - Даже не вздумай! – Аэрис уселся на борт купальни. - Ты рехнулся? Пусть скажут спасибо, что не влипли в неприятности, благодаря тебе. Денег девать некуда?! - Я спросил, сколько стоит участок. Если ты не скажешь, я отошлю, столько посчитаю нужным, но это должно быть справедливо. Я не хочу, чтобы там еще кем-то торговали за землю. Ты можешь даже не стараться меня переубеждать. - По-моему, тебе стоит выспаться, и в голову перестанет лезть всякая сраная чушь. - Все, искупались. Действительно, вытереться и в постель. Эккен вытирал волосы – с его гривой это было делом долгим, и пока можно просто смотреть на Эри, на высокую поджарую фигуру – в этих руках полно силы, хотя так и не скажешь, на длинные ноги и светлые волосы, которые сохнут быстрее его собственных. Жаль, что сегодня нет сил на постельные игры… такое иногда случалось даже с Эккеном. Зато есть на что-то другое. Как всегда – Эккен подсунул его под себя, сжав рукой и для верности положив ногу на бедро. Супруг так засыпал всегда, и лишь когда уже крепко спал – тогда можно было попытаться вывернуться из жаркого плена. Эккен открыл щиты – сил на слова не было, и что толку сейчас говорить о том, что он благодарен Аэрису, что он его любит, когда можно просто снять защиту и не брать сейчас ничего взамен. - Я тоже тебя люблю, – что-то в щитах Эккена Аэрису не нравилось, и завтра он обязательно спросит, что именно, но это будет только завтра. - И не надейся, что я что-то, да забуду.