***
Ивори издалека заметила влюбленную парочку из деревни, молодые люди целовались в излюбленном Ивори овражке. Девушка слышала, что они уже помолвлены, и скоро, сразу после окончания ярмарки, будет сыграна свадьба. Самой Ивори шел уже шестнадцатый год, но никто не сватался к ней. Она пережила, что останется старой девой и люди будут считать ее ведьмой, ведь жила она одна с бабушкой на окраине леса. Но старушка уверяла, что в этом нет ничего страшного. Ужасно смутившись, Ивори обошла овражек и вышла к лугу. Щеки ее горели, и в голове образовалась такая пустота, что девушка не сразу поняла, что оказалась на лугу. Она хотела набрать веточек для плетения корзин, но замеченная картина отбила всякое желание возвращаться в лес, поэтому девушка присела под ясенем, стоявшим на краю луга, чтобы прийти в себя. Теперь Ивори потихоньку охватывало любопытство, и она даже жалела, что сразу же убежала. Деревенские дети ее не любили, некоторые даже считали колдуньей, ровесницы, с которым она играла, пока была маленькая, теперь все до одной вышли замуж и занимались хозяйством. Ивори было интересно, как это - «любить». Но она только маялась от одиночества в старом доме охотника. Лучшими друзьями для нее были домашний скот (две овцы и пастушья собака Ромашка), лесные звери, птицы и лес. Раньше, когда дедушка был жив, они жили охотой - теперь Ивори с бабушкой существовали только благодаря небольшому огороду и овцам. Иногда, чтобы заработать, девушка ходила в город продавать плетеные корзины, вязаные платки или, если становилось необходимым мясо или мех, уходила в лес на охоту: дедушка научил ее ставить силки. Но ловить и убивать животных она не любила, это было слишком жестоко. Подул свежий ветер, разметав золотые волосы Ивори в стороны. Он принес с собой запах ручья, протекающего на другой стороне луга, и терпкий аромат трав. Ивори подняла глаза, солнце, блеснувшее на мгновение сквозь густую крону ясеня, ослепило ее. Она зажмурилась и неожиданно услышала чье-то пение. Чужой волшебный голос поднял ее с места и повлек за собой в сторону ручья. Ивори подумала, что пел фейри, настолько чарующим был голос незнакомца. Ни на что не обращая внимания, Ивори продиралась сквозь выросшую за лето по самое колено траву, запах стоял над лугом глухой, одурманивающий, стрекотали кузнечики. Но мир для Ивори будто замер, пропало все: и луг, и раскалённое солнцем небо, исчезли крики птиц - остался только голос и нежные переливания лютни, едва различимые, но от этого не менее красивые. Около ручья Ивори никого не заметила, но таинственный певец, наверно, ее видел, потому что как только она приблизилась, пение затихло. Скорее всего, незнакомец скрывался в тени раскидистых ив, девушка ощущала на себе внимательно изучающий взгляд. — Вы так красиво поете, — восхитилась она, скользя взглядом по другому берегу ручья, там снова начинался лес, поэтому земля там тонула в прохладной тени. Это был ручей, обычно походящий на маленькую речку, но лето в этом году выдалось жарким, и вода отступила, оголив илистое дно, превратив ручеек в медленный поток шириной не больше ярда, через который Ивори могла с легкостью перемахнуть. Краем глаза она заметила движение и вперила взгляд в особенно густую тень под ивой. Незнакомец ничего не сказал, вместо этого он провел по струнам, и из лютни полилась музыка. Но песня затихла через минуту так же неожиданно, как и началась. — Вы бард? — снова спросила девушка. Ярмарка в Скарборо привлекала множество бродячих музыкантов, прибытие в город барда вовсе не казалось необычным, туда то и дело забредал, то один, то другой менестрель. Ивори, конечно, ни разу не слышала их выступления, потому что в городе бывала редко, но с прибытием музыканта народ всегда оживлялся, и на каждом углу то и дело говорили о певце. Таинственный незнакомец молчал, лишь больше разжигая любопытство девушки. Ей показалось, что она встретила фейри, такой прекрасный голос просто не мог принадлежать человеку. — Вы приехали на ярмарку? Странник под ивой зашевелился, поднялся на ноги, Ивори рассмотрела тощую невысокую мужскую фигурку. — Я ученик барда, — неожиданно откликнулся из-под ветвей дерева певец, и Ивори с удивлением поняла, что голос принадлежал молодому юноше. Когда он вышел из тени на свет, девушка еще раз усомнилась, что перед ней человек: ученик барда выглядел слабым и бледным, но было что-то в выражении его нечитаемых серых глаз, что покорило Ивори с первого взгляда. Что-то непоколебимое и сказочное, как у прекрасных эльфов из легенд.***
Внизу что-то загромыхало, и Ивори подскочила с кровати, испугавшись. Уже давно после смерти бабушки она жила и работала в городской таверне, хозяин которой, старый друг ее дедушки, приютил молодую девушку с ребенком на руках. Если бы не он, то, наверное, они обе с Розмарин погибли бы от голода. — Ох, видно, Раймон не справляется один, — вздохнула Ивори. Перед ярмаркой город, а вместе с ним и таверны наполнялись разношерстным народом, лишая Ивори возможности отдохнуть. — Подожди, мама, — остановила ее Розмарин. — Так тот юноша был фейри или бардом? И как он связан с гребнем? Ивори мягко улыбнулась, глядя на дочь. — Все связано, милая, — сказала женщина, поцеловав Розмарин в макушку. Внизу снова послышалась ругань и грохот. — Я пойду, посмотрю, что там творится, а ты ложись спать. — Но, мама…— начала недовольно Розмарин, однако Ивори остановила ее одним взглядом. — Ты же пойдешь завтра на ярмарку, поэтому нужно выспаться. А историю я тебе потом дорасскажу. Не к спеху это. Розмарин нахмурилась, укрылась с головой одеялом и недовольно засопела. Ивари задула лучину, в комнате стало темно, хоть глаз выколи. — Завтра обязательно расскажи, — глухо проворчала девочка. Ивори улыбнулась и вышла в коридор. Там воняло тянувшимся с первого этажа запахом пота и перегара, слышались крики, грохот скамеек. Кажется, затеяли драку. Ивори такого не любила, и местные мужики, завсегдатаи таверны, из уважения к молодой и волевой женщине не устраивали погромы, а если какая-то ссора и возникала, то обычно дрались на улице, обходясь только перевернутым столом и парой разбитых глиняных тарелок. Сейчас же казалось, что дрались всей толпой, настолько сильно все гремело. Ивори перешла на бег, торопясь спуститься с лестницы, чтобы увидеть, что же такого творилось внизу. Но когда она оказалась там, то шум резко прекратился, и в образовавшейся тишине Ивори услышала звуки лютни. В темноте таверны, скудно освещенной масляными плошками и наполненной запахами скисшего пива и портянок, Ивори показалось, что она почувствовала дуновение свежего ветерка, словно принесенного с того самого, уже пересохшего уже как пять лет ручейка. Взгляд ее быстро и растерянно пробежался по народу, выхватил из скопления молодую фигуру странника, только вошедшего в таверну. На нем был испачканный, но дорогой дорожный плащ, а в руках лютня. Мелодия, что была сыграна, успокоила уже почти подравшихся крестьян и заставила из замереть. Появление музыканта означало развлечение. Но Ивори охватило совсем другое чувство, она с жадностью смотрела на капюшон, скрывающий лицо барда. Может быть, это был Он? Разговор с Розмарин пробудил в ней былые воспоминания. Странник откинул капюшон, и Ивори с разочарованием поняла: это был не Он.