***
Пушистый снег падает, словно с неба спускаются белые бабочки. Иней украшает все: начиная с длинных, тонких веток деревьев, что теперь кажутся ещё изящнее, да сейчас вовсе больше похожи на произведение искусства. И заканчивая, когда-то рыжими ресницами Накахары.***
Холодно и мокро, но черт возьми, холодно!***
В рыжего только что прилетел снежок, что мастерски сделал Осаму, дабы подразнить этого голубоглазого коротышку. Снег прилипает к лицу и рыжим неубранным волосам, что торчат из-под шапки с длинными «ушками», что завершаются пампонами: — Ну все, Осаму… — немного переигрывая, злится Чуя. Накахара берет в руки снег, пытаясь слепить снежок побольше. Рядом бесятся дети, что по договоренности с Дазаем должны были закидать рыжего снежками с ног до головы. А ещё если учитывать то, что шатен сказал, что рыжий будет только рад такому, то дети были только за. Осаму ожидал любой реакции, но не такой… — Д… Дазай, с… Спаси… — несся голубоглазый на Осаму. Без промедления притягивая за эти самые ушки и целуя, опаляя жаром уже замерзшие тонкие, почти синие губы. — Д… Дурак! Ты что творишь? — выбираясь из-под чужих рук кричит рыжик. — Ой, да ладно тебе! — они оба стоят, Осаму отряхивается от этого лишнего, липкого снега, а вот Чуя падает в рядом стоящий сугроб, дабы сделать снежного ангела: — Ты точно заболеешь… — Не неси чепухи, у меня крепкое здоровье, как у самого крепкого японца. — продолжая лежать в снегу, тараторил рыжик. — В том-то и дело, что как у самого крепкого японца, но не как у самого крепкого русского — пытаясь вытащить коротышку, рассуждал Осаму, но тот лишь продолжал отбиваться. — Вставай, не упрямься! — поднимая голубоглазого как котёнка, продолжал забинтованный. С коротышки же отовсюду сыпался снег: с шапки и шарфа, отлетали от ботинок и выбирался из запазухи куртки. Кареглазый закинул рыжего на плечо и направился к выходу из парка. — Ты че? Совсем страх потерял, скумбрия? — Будь у меня хоть капля страха, думаешь я связался бы с тобой? — ухмыльнулся шатен.***
На них все смотрят, оборачиваются и провожают взглядом, и это не только потому что Накахара все еще болтается на плече шатена. Просто потому что рыжий зол, а говорить что-то на японском русским нет смысла, он корчит все различные рожицы.Начиная с того, что голубоглазый наигранно дуется и заканчивая самыми странными, да и страшными выражениями лиц. Или же ему нравилось просто показывать прохожим язык, на который тут же падал снег: — Чу-тян, что это ты там умолк? — фраза-включатель, поэтому Чуя продолжил свои возмущения. Пока рыжий все еще наигранно ругал и бранил Дазая, тот протянул звонящий телефон, что принадлежит Накахаре: — Тебе звонят, не ворчи и возьми трубку… — Акико? — послушался совета Осаму рыжий и как ни в чем не бывало взял телефонную трубку. А теперь представьте картину… Осаму направляется к метро, у него на плече болтается Чуя, но болтается не абы как, а с видом всезнающего и всемогучего (это не опечатка) мудреца, взволнованно разговаривая по телефону. — Что это ты мне звонишь, Йосано? Что-то важное? Звонить за границу весьма дорого… — Шеф, да вы не переживайте, я с вашего рабочего звоню, а в целом, да тут появились некоторые проблемы… — Я тебя слушаю…