Следуя донесениям

Анна сделала большой глоток чая и откусила шоколад, который специально оставил для нее Райхенбах. Последний стежок и иголка с ниткой отложены. – Такое он точно носить не станет, – заключила Нина, рассматривая сшитое нечто, отдаленно напоминающее перчатки. – Почему? – неприятно удивилась Анна, сама будучи довольной проделанной работой, над которой сидела несколько дней. – Много ты понимаешь. – Я бы не дала за них и рубля. – Они удобные. – Они ужасны, – поправила Нежинская. Анна посмотрела на лежащие перед ней перчатки. Да, не из кожи и даже не кожзам, кривовато, местами торчат нитки, стежки на некоторых пальцах неровные. – Я следовала твоим рекомендациям. – Если руки не из того места, не помогут никакие рекомендации. Анна насупилась. Нина, покачав головой, утешила: – Ему будет приятно. Свет от фар подъехавшей машины ударил в окна дома. Время совпадало с тем, во сколько обычно возвращался Райхенбах. – Я должна сказать ему, – с волнением произнесла Анна. – Как-нибудь помягче. Райхенбах зашёл в дом через несколько минут. Анна пошла ему навстречу. – Анна Викторовна, – с усмешкой поклонился и начал раздеваться. – Аккуратней, я могу привыкнуть к мысли, что вы томитесь без меня. У него было хорошее настроение, просто замечательное. Самое время испортить. Повесив куртку, он прошёл к умывальнику. – Как ваша рана? – Лучше, спасибо. – Вы меня не разбудили. – Не ворчите, – он щелкнул ей по носу и направился к столу. – Что у нас сегодня? Анна положила в тарелку картошку с говядиной и придвинула. Сама пошла за аптечкой и, вернувшись, села перевязывать рану. – Как продвигается? – спросила она, зная, что он поймёт, о чем речь. – Не волнуйтесь. Все под контролем. Чем вы занимались сегодня? Райхенбах ел с аппетитом, которого давно не наблюдалось. Браун обманул, чего не скажешь ради спасения жизни! – Заканчивала работу. – На ироничный взгляд Анна достала перчатки. – Это вам. Они не облегают руку, так ваша рана сможет затянуться. Райхенбах отложил ложку и с удивлением взял подарок. Разглядывая, он пару раз поднимал на Анну глаза и снова возвращал внимание перчаткам. – Полагаю, вы впервые шили? – Вовсе нет. – Значит, продемонстрировали своё умение? – Не нравится – так и скажите, зачем глумиться? – Ну-ну, – он миролюбиво погладил по щеке. – Нравится, но носить не буду. За спиной раздался смешок Нины. – Не выходите на улицу без надобности. Тем более, я запрещаю вам ходить в деревню. Сейчас слишком опасно. Анна промолчала, мучимая одной мыслью. Как ему сказать? Он примет её за ненормальную. Шахматная комбинация. Почему она не может на время поделиться своим даром, показать ему девочку? – Вы слышите меня? – спросил Райхенбах. Пора. – Мне нужно кое-что сказать. – Надеюсь, вы не приютили какого-нибудь раненого партизана в мое отсутствие? – усмехнулся он, делая глоток кофе. – Зная вас, я бы не удивился. Итак, что вы натворили? Лучше сразу в лоб, без «я вижу духов с детства». – Стрелки на 19:44. Король в положении пата. Белый ферзь на e8, чёрный слон на c6. То, как взметнулись брови Райхенбаха вверх, с одной стороны успокоило Анну – она ничего не напутала, но вот когда увидела, как его рука потянулась к кобуре, дёрнулась и схватила его за рукав. Он вырвал руку и поднялся. – Кто вас послал? – Никто. – Анна вскочила следом и выставила ладони. – Я... в это сложно поверить и принять... – Она сделала вдох и выпалила: – Ко мне пришла девочка... призрак девочки... Анна смолкла, увидев, с каким скептическим выражением лица Райхенбах смотрел на неё. Нахмурившись, плотно сжав губы, он не выглядел человеком, поверившим ей. – Как давно вы были на свежем воздухе? Постойте, не отвечайте. – Он наклонил голову, пристально рассматривая, как будто видел её впервые. – Итак? – Итак? – Кто сообщил вам эту информацию? Что вам известно? Хорошенько подумайте, а потом отвечайте. – Дух той девочки... она пришла ко мне и просила передать вам. Райхенбах приподнял бровь. – Что за вздор! Не могли сочинить байку получше? – Девочку зовут Элис. Он никак не изменился в лице. – Я должен поверить? От бессилия Анна закусила губу. – Я говорю правду. Я никак не могу подтвердить свои слова, но вы должны мне поверить. – Неужели? – усмехнулся он. – Мне вдруг заявляют, что видят каких-то духов, вы в своём уме? Перед глазами вдруг помутнело, в ушах зазвенело, и она не расслышала последние слова. Изменилась комната, и Анна стала свидетельницей ссоры. – Ты будешь делать то, – голосом, не терпящим возражений, говорил Райхенбах, – что я тебе скажу и до тех пор, пока это будет необходимо. Двое мужчин и девочка находились в той самой комнате с пианино. Ребёнок жался к отцу. – Ты отправляешься в Италию. Неизвестно, когда вернёшься. – Ты должен был закончить дела две недели назад. Делай, что должно. – Страшные вещи творятся вокруг. Мы все окажемся под подозрением. Увези мою дочь! – У других тоже семьи. Мужчина схватил дочь за плечи и подтолкнул к Райхенбаху. – Но только Элис – твоя крестница. – Это ещё не даёт тебе права требовать от меня подобного. – Что ты хочешь, чтобы я сделал? Встал на колени? Ты не поймёшь, что я чувствую, у тебя нет детей. Послушай, – мужчина сглотнул, – ты... ты знаешь, как сильно я любил её мать. Черты лица Анны изменились, и она заговорила на чистом немецком не своим голосом: – Не будь сволочью! Спаси мою дочь. Увези её. Райхенбах, побледнев, отшатнулся. Анна замолчала, захваченная разговором мужчин. Её остекленевшие глаза смотрели в одну точку. Вот Райхенбах из прошлого наклонился к Элис и произнёс: – Твой отец не выполнил работу в срок. Он виноват, не так ли? Девочка медленно кивнула. Райхенбах погладил её по волосам. – Смышленая – в мать пошла. – Он пристально рассматривал лицо и, поднявшись, заключил: – Пусть не ходит в школу, могут усомниться в чистоте крови. – Алиса – немка. – Почаще говори себе об этом. – Райхенбах приподнял воротник пальто. – Успеешь до моего отъезда, и я подумаю над твоей просьбой. Анна мотнула головой, сбрасывая наваждение, и посмотрела на Райхенбаха. На нем не было лица. Она сделала шаг, он отступил. Анна остановилась. – Элис – ваша крестница. Кто этот мужчина, который просил о помощи? Чего он боялся? Райхенбах сделал шаг назад и врезался спиной в стену. – Откуда ещё я могу знать содержание вашего с ним разговора? – Анна медленно сделала к нему шаг. – Я видела комнату, вас. – Ещё один, второй. – Он спрятал синюю тетрадь с записями под пианино. Что в той тетради? Она встала рядом и заглянула ему в лицо. – Кто вам сказал? – Просто поверьте мне, как я доверилась вам. – У вас не было выбора. Анна улыбнулась. – У вас тоже. Он сощурился, окинул взглядом. – Допустим, в определённые вещи я могу с натяжкой поверить, однако... Говорите, Элис вас навещает. Тогда какой секрет она хранила от отца, об этом знал только я. Анна нахмурилась. Она ему не будка желаний. Откуда ей знать, какие у ребёнка были секреты? – Так я и думал, – процедил Райхенбах. – Теперь отвечайте, откуда знаете про шифр? – Духи говорят то, что их волнует, – возразила Анна и замолчала, увидев у стола Элис. – Я попросила щенка. Папа был против, и я попросила крестного. Мы назвали её Сьюзан. Анна перевела взгляд с Элис на бригадефюрера. – Элис говорит, вы подарили ей щенка. Собаку звали Сьюзан. Райхенбах закурил и заходил по комнате. Девочка исчезла так же неожиданно, как появилась. – Ладно, предположим, – сказал он, выдыхая сигаретный дым. – Давно у вас...ммм... – он запнулся, подбирая правильное слово. – Способности, – подсказала Анна. – Способности, – подхватил Райхенбах. – Так давно? – С детства. Ко мне приходил дух бабушки, потом все закончилось. Началось со смерти отца в сорок первом. Райхенбах оглядел её сверху донизу. Почему из всех женщин именно она? Выглядит нормальной, рассуждает здраво. Он же не станет верить в эту чушь? В бытность его молодости он знал (не лично, разумеется) людей, увлекающихся спиритизмом. По большей части все они были шарлатанами. На шаралатанку Анна не была похожа от слова совсем... и на разведчицу тоже. Если бы не он, она погибла бы в октябре или чуть позже. Уж советскую разведку он бы вычислил сразу. Окурок полетел в пепельницу. Ладно, если отбросить доводы рассудка и согласиться, то следует разобраться со шифром. Райхенбах раскрыл на столе карту. – Повторите ещё раз, – приказал он. Анна повторила и подошла. Она увидела, как по карте он чертил шахматную доску. – Король – фюрер? – поинтересовалась Анна. Райхенбах промолчал и закурил во второй раз. Анна смотрела на карту, но из-за обозначений на немецком ничего не понимала. – Зачем ребёнку передавать вам шифр? Почему не отец? – Меня спрашиваете? – не отрываясь, спросил бригадефюрер. – Вам виднее. Духи приходят не ко мне. – Духи приходят, когда не могут найти покой. Почему девочка, а не отец? Он был вашим сослуживцем. – Не знаю, – начал Райхенбах, делая затяжку, – и, предвосхищая следующий вопрос, вы ничего не узнаете об обстоятельствах их смерти. Анна сложила на груди руки. – Вот вся ваша благодарность. Дайте посмотреть, что вы пишите. – Идите в кровать. – Я имею право знать. Я вам рассказала. Райхенбах изучал карту и делал на ней какие-то пометки. Прочертив линию от одного до другого пункта, стряхнул пепел в пепельницу. Дым медленно наполнял комнату. – Ложитесь спать, или мне отнести вас в постель, а дверь подпереть стулом? Анна топнула ногой и ушла в комнату, громко хлопнула дверью. Райхенбах вернулся к карте, пряча улыбку в уголках губ. Какая наглость! Она передала послание, а он отправил её спать. Забравшись под одеяло, Анна увидела у окна Нину. – Прошло, как по маслу, – подбодрила подруга. – Он первый, кому я сказала. Анна отвернулась и закрыла глаза. Стрелки часов показывали половину первого. 23 января. Райхенбах шёл по коридору. Мимо проходили офицеры. Кружилась голова, слабость во всем теле заставила сбавить шаг. Он закашлял. Снова металлический привкус. Ноги свело судорогой, и Райхенбах упал. Люди все также продолжали идти, не обращая на него внимания. – Он утонет в собственной крови! – злорадно прокричал где-то рядом Браун. Райхенбаха вырвало кровью. Он пытался подняться, но перед глазами все плыло, голова раскалывалась, будто сдавили между молотом и наковальней. – Он покойник! – залился смехом Браун, которого нигде не было видно. – Покойник! Легкие горели, их разрывало изнутри. Кровь фонтаном вырвалась изо рта. Райхенбах задыхался. В глазах темнело. Офицеры проходили мимо. Анна вздрогнула, проснувшись. Она разжала пальцы, сжимавшие крепко одеяло. Стояла глубокая ночь. Рядом спал Райхенбах. Его грудь спокойно вздымалась. – Очень скоро, – раздалось напротив, и Анна в ужасе повернулась, – очень скоро он покинет этот мир. Призрак Брауна стоял рядом, глаза сверкали. – Убирайся, – зашептала Анна, приподнявшись. – Дух зловредный, уйди! Лицо Брауна начало меняться, тело вытянулось, белый халат сменился формой СС. – Ты знаешь, – Райхенбах говорил голосом ученого, – его не спасти. Дух в обличие бригадефюрера закашлял, изо рта полилась кровь. Анна вскрикнула и сразу прикрыла рот ладонью. Призрак исчез. Райхенбах перевернулся на бок и приоткрыл глаза. – Кошмары? – сонно прохрипел он и сгрёб Анну в охапку, зарываясь носом в её волосах. Чувство безопасности, зародившееся в груди от его прикосновений, согревало, и Анна, как ребёнок, который ищет защиты, придвинулась ближе и прижалась лбом к его крепкому плечу. Она не станет рассказывать про Брауна, хватит с него Элис. Райхенбах накрыл одеялом, и Анна спряталась у него на груди, засыпая под мерный стук его сердца.