Следуя донесениям

Мать мальчика пришла на следующий день. Она прождала Райхенбаха часа четыре, укрывшись в разрушенном доме, карауля у двухэтажного здания, набитого немцами из командования, не имея представления, где его ещё искать. Филип уговаривал не ходить, якобы генерал блефует, нельзя доверять немецким гадам, сколько людей погубили, вот только сердце матери кровоточило. Их последний ребёнок. Они не могут потерять и его. Она отправилась против воли мужа, пока Ян не возвратился. Они ждали его ночью. Женщина вытянула шею, завидев генерала, он покинул штаб и направлялся к машине. Им хватило одного мимолетного взгляда. Он прошёл мимо, словно женщина слилась со стеной, сел в машину и уехал. Она поспешила домой. С самого утра Райхенбах был не в духе. По секретному каналу пришли сведения о провале Штауффенберга (ничего другого ждать, конечно, не приходилось, но всё-таки неприятно) — он пронёс бомбу в Бергхоф, но покушение сорвалось. Тресков уверял — все под контролем, нет причин для паники, придерживаемся намеченного плана, первый блин комом, так сказать. Провал Штауффенберга положил конец колебаниям Райхенбаха. Собственная жизнь его мало волновала, за столько лет хотелось покоя (хоть на том свете), меж тем, он решительно не знал, чем бы занимался, Кромвель не соврал. Он умел интриговать, подставлять и убивать, жить спокойно не научился, да и когда? Наивным мальчишкой застал Первую мировую, только оправился от ранения, грянула Февральская революция, кое-как примирившись с мыслью о новом мировом порядке во главе с Временным правительством, снова потрясение — прогремела Октябрьская революция, за ней — подписание позорного мира, капитуляция, в надежде хоть что-то изменить вступает в ряды белой армии и участвует в Гражданской войне. Очередное поражение и отъезд в начале 1920 года, как думал, навсегда из России. Потеря ориентира, потеря себя, поддержание связей с белой эмиграцией, непринятие их деятельности: одна болтология, а у него желание решительных действий, играть по-крупному. Вербовка МИ-6. Подготовка — изнурительная, выматывающая, стирание собственной личности и перерождение. Кромвель позаботился о личном деле Райхенбаха — безупречное, не придерёшься, накинул возраст для солидности (вот уж и не упомнить, когда в последний раз поздравляли с Днем Рождения в августе, уже давно он получает поздравительные телеграммы в ноябре). Заслуги в Первую мировую, благодарности и награды. Позывное — «Князь», как банально, но кто знал правду? Приезд в Германию, постепенное завязывание связей, нужные знакомства, вступление в НСДАП, работа с Лоуренсом. Создание тайной сети агентов внутри СС, шпионаж, передача данных, война, раскрытие Лоуренса и ликвидация всей группы. Удачное стечение обстоятельств и командирование в Италию, затем — в СССР. Спустя 23 года возвращение, на плечах — погоны СС, его цель — исследования Брауна. Слышит русскую речь, видит русских, для них он — первый враг, для немцев — свой. Райхенбах вытащил из портсигара сигарету, щелкнул зажигалкой и жадно затянулся. На счёту имелись некоторые сбережения — остатки былого состояния, на них можно купить дом где-нибудь в Швейцарии, а лучше в Нидерландах или Австралии — уехать подальше, вложить деньги в предприятие или прикупить акций. Мечты, мечты — прах, развеянный у стен Рейхстага. Когда он осознал весь масштаб развернувшейся войны (а понял он быстро, ещё в 1939 году), задача выжить, выбраться из мясорубки отодвинулась на последнюю строчку. Сейчас на вершине власти творилась неразбериха. Люди чувствовали приближение конца. Военные неудачи обостряли ситуацию внутри генералитета. Все друг за другом следили, доносили по любому чиху, его некогда идеальное досье, навсегда испорченное февралём 1944, теперь являлось мишенью. — Ждите здесь, — велел Райхенбах и вышел из машины. Нойманн проследил, как генерал вошёл в дом Банковских, сжал от напряжения руль и принялся ждать. Сидевший поляк встретил Райхенбаха молчаливым взглядом, женщины нигде не было видно. Дверь захлопнулась, из темноты показались четверо — трое мужчин и мальчишка. Молодчик вышел вперёд, вздернул подбородок и воскликнул: — Оружие сюда! Первый, стоявший по центру, старше всех, смотрел внимательно, выжидающе. Второй и третий — крепкие, коренастые, около тридцати пяти, с винтовками. Очень хорошо. — Оружие, — пробасил один из них. Второй выступил вперёд, держа на прицеле. — Опрометчиво, — заметил генерал, но пистолет отдал. — Что дальше? Первый дал знак и Райхенбаха проверили на наличие спрятанного оружия, не найдя ничего подозрительного, отошли. — Не советую, — заметил Райхенбах, указывая взглядом на свой портсигар, боевой трофей в руках поляка, вознамерившегося убрать к себе в карман. Тот, что старше, снова дал молчаливый знак. Поляк недовольно вернул награбленное. — Верное решение, господа. Что теперь? Поляки переглянулись. За убийство одного немецкого солдата немцы вешали дюжину партизан, за офицера — люто зверствовали, а за генерала сожгут дотла половину города и зальют улицы кровью? — Зачем пришли? — Мы подошли к сути проблемы. Вы позволите? — Райхенбах сел на стул, остальные продолжали стоять. — Спина тянет. Мое имя вам известно, а ваше? — обратился он к самому представительному из них. — Всё-таки мы цивилизованные люди. Его сверлили пять пар глаз, обстановка накалялась, в любой момент того и гляди выстрелят в голову, но он не чувствовал дискомфорта, наоборот, как будто бороздил в родных водах. Как бы сильно временами не хотелось в отставку, ему нравилось острое чувство опасности, ходить по лезвию и стравливать людей, смотреть, как они грызутся насмерть, правда, он всегда знал, когда следует остановиться или сменить тактику. — Зовите меня Стефан. — Очень хорошо, Стефан. Вы, значит, сопровождаете мальчика? — Я давно не ребёнок! Ответом парню послужило пренебрежительное молчание. — Вы один, — напряжённо сказал Стефан, не сводя серых глаз. — Чего вы хотите? — Я хочу коньяк столетней выдержки, но так как он у вас вряд ли имеется, обойдемся заверениями в обоюдной искренности. — Он сделал паузу, смерил каждого взглядом и продолжил без улыбки: — Не сегодня-завтра ваши люди попадут в окружение. Мне известно, где это будет. Я предоставлю информацию, а вы устроите мне встречу. — Вот так просто, — встрял Филип, — должны поверить вам? — Встречу с кем? — уточнил Стефан. — Не вздумай торговаться, — шепнул один из партизан. — Мы тут не за этим. — Торг уместен, господа, — усмехнулся Райхенбах. — Я открыт к любым предложениям. Филип, кажется, отряд, в который попал ваш сын, находится в нескольких километрах от города? Поляк побледнел, метнул взгляд на Яна. — Это вам нужно бояться, — воскликнул юноша. — Вы один пришли к нам. Не ровен час повторите судьбу мерзавца Кучера! Нет, всё-таки поляки очень скоры на решения, заключил Райхенбах и больше уже не смотрел в сторону парня. К счастью, ему и не пришлось. Стефан, недовольный присутствием вспыльчивого мальчишки, отправил того прогуляться с отцом. Когда они покинули дом, партизан негромко уронил: — Говорите. — Вы им доверяете? — наклоном головы в сторону двоих мужчин, уточнил Райхенбах. — Как себе. Цель у нас одна. — А методы? — Зачем вы пришли? — нахмурился Стефан. — Раз нас до сих пор не повязали... у вас есть план... думаете втереться в доверие... Странно, почему генерал. В прошлый раз гестапо подослало какого-то ефрейтора. — Ефрейтора убили, генерала не рискнёте, — уголки губ едва дрогнули в улыбке. — Как я уже сказал, мне нужна встреча. Коморовский отдаёт приказы из Варшавы, ехать ему далековато и затруднительно. Я согласен на доверенное лицо, а взамен, чтобы вы не подумали обо мне чего дурного, я назову имя крота в ваших рядах. У него хорошая связь с гестапо. От него мы узнаём о ваших перемещениях и планах. — Райхенбах оглядел каждого из троицы и добавил: — Предложение более, чем выгодно. — Зачем вам встреча? — подал голос один из них. — О, нет, господа. Это уже конфиденциальная информация. Ну, так что? По рукам? — Вы можете оболгать нашего же человека, — сказал Стефан. — Вы давно на нашей земле, мы многое слышали о ваших злодеяниях. — Верно. Шито белыми нитками, — поддержал другой. — Все так, — кивнул третий. — Вы собираетесь совершить покушение на инспектора. — Стефан побледнел, свёл к переносице кустистые брови. — Весьма недальновидно, хочу я сказать. Инспектор — приманка. Только вы сунетесь, вас всех убьют, хотя, нет, кому-то сохранят жизнь, но лишь на время, пока вы не расскажете нам все. За вами наблюдают. Не беспокойтесь, Стефан, — обратился Райхенбах, заметив брошенный взгляд на окно, — здесь только мы и мой адъютант. — Если все так, как вы говорите, в чем ваша выгода? Убьёте нас и дело с концом. Мы все равно как на ладони у немцев. — А вот это я буду обсуждать уже не с вами. — Вам придётся с нами обсудить, — с нажимом сказал другой. — Вы не в том положении, чтобы диктовать условия, — произнёс генерал. — Здесь только вы без оружия. — Убить меня будет величайшей глупостью. — Или началом немецкого поражения. — Что значит один генерал в такой масштабной войне? Разве что поднять боевой дух. Мыслите шире, — усмехнулся Райхенбах. — Пока что вы не предоставили никаких доказательств, одни разговоры, — ответил Стефан. — Вчера ваши солдаты оцепили деревню, вы угрожали родителям Яна, а сегодня требуете встречи с командующим взамен на сомнительную информацию. Где доказательства? С покушением на инспектора вы могли угадать, я согласен, это довольно примитивный план, но вот с доносчиком вы блефуете. — Верите в своих людей, понимаю. Без веры все валится из рук. — Назовите имя. — Вы много просите. Я назову вам время и место, где вас собираются взять, а вы устроите встречу. — Мы не можем быть уверены в правдивости слов. — Кто-то из нас должен довериться. Вы в проигрышном положении, идти на уступки придётся вам. — Вы водите нас за нос, — упрямился Стефан. Райхенбах сложил ногу на ногу, слегка нахмурился. Разговор начинал утомлять. Времени в обрез, а он тратит его на препирательства с партизанами. — Будь это так, я бы скорее натравил на вас гестаповцев, они умеют добиваться нужных результатов в короткий срок. — Генерал поднялся, пора заканчивать этот водевиль. — Итак, господа. Вам необходимо принять решение. Подумайте. Райхенбах отвернулся к окну, заложил руки за спину. Поляки горячо принялись обсуждать, опустившись до шепота. Он продумал план до мельчайших деталей, в другой ситуации Кромвель бы отозвал его назад, узнай о таких махинациях, но, к счастью, Кромвель в Англии, а он во Львове. Правда, у Джеймса длинные руки, англичанин может попытаться убрать его через поляков, с которыми поддерживает связь. Райхенбах поджал губы, ничего, разберётся. Игра стоила свеч, тем более, когда ты поставил на кон так много.