Следуя донесениям

Анна заканчивала работу в госпитале, когда услышала быстрые приближающиеся шаги. Она вскинула голову, удивленная скорым возвращением Скрябина с обхода, когда вошёл Штольман. Полковник огляделся, сощурился, глядя на Анну, и зашагал к ней. — Что вы хотели мне передать? Анна вытерла руки полотенцем. — Сегодня вечером придёт Лассаль. — Он так сказал? — Я встретила его днём, попросила зайти. Штольман прошёлся взглядом по медсестре. Он все ещё сомневался в правильности принятого решения, тем более, когда весь план держался на Мироновой. — А если не сработает, что потом? — Сработает. — Почему вы так уверены? Если только у вас есть то, что он ищет... Анна сложила руки на груди и отстранилась. Она чувствовала себя некомфортно всякий раз, оказываясь рядом с ним один на один, осознавая, как важно Штольману залезть ей в голову, и потому она всегда возводила мысленно щит, не позволяя себе ни на секунду потерять бдительность. — Мы уже говорили об этом. Мужчина кивнул. Сейчас он не станет давить на неё. Нет, так ничего не добиться. Она должна довериться ему, а довериться Анна сможет только, когда он первым протянет чёртову трубку мира. Когда Штольман отдал приказ расстрелять ее, кто же знал, что пройдёт несколько месяцев и ему придётся играть по ее правилам? Он смотрел в голубые глаза, но не находил в них ответа. Коварная, поразительная женщина. — Когда уйдёт, дайте знать. — Каким образом? — Через Евграшина. Если все пройдёт гладко, скажете ему, что завтра начнёте день с обхода. Если пойдёт не по плану, придёте в госпиталь. — Он может за мной следить. — Как и сейчас. Анна задумалась. — Если засомневается, я попрошу Евграшина принести мне лекарства. — Резонно, — согласился Штольман. — Тогда мне лишь остаётся ждать вестей. Анна кивнула, сняла медицинский фартук. Последние ночи она плохо спала, снились кошмары — на операционном столе умирали солдаты, а потом, то ли духи, то ли ее разыгравшееся воображение, они вставали и приходили к ней. Штольман ушёл, задержав на секунду взгляд, но Анна не заметила, погрузившись в свои мысли. Так она дошла до землянки, сняла гимнастёрку, взяла со стола книгу Скрябина, села на кровать и открыла на заложенной странице, но сосредоточиться на чтении не получалось. Она нервничала. Сильно. Показывать страх перед Штольманом было для неё хуже пыток. Столько раз за эти дни Анна прокручивала в голове разговор с Лассалем, разыгрывала диалоги в зависимости от его поведения и ответов. Она смотрела на буквы, но не видела текста. Что бы сказал Райхенбах на всю затею? Как бы поступил? Анна захлопнула книгу, услышав шаги. — Анна Викторовна, — поприветствовал Лассаль. Мурашки пробежались по телу. Она отложила книгу, поднялась с кровати и кивком головы указала на один из стульев за столом. Жан осмотрелся, прислушался и только потом сел. Он всмотрелся в лицо, Анна буквально почувствовала холодное лезвие у шеи. — Спасибо, что пришли, — стараясь говорить ровно, начала она. — Вас не заподозрили? — Все в порядке. Что вы хотели мне сообщить? Анна сцепила руки в замок. Пусть видит ее волнение и припишет трусости или недалёкости. — То, что вы говорили про Лондон, это... это правда? Вы можете... помочь? — Что-то случилось? — пристально глядя, спросил Лассаль. — Штольман, — на глаза набежали слёзы. — Я боюсь его, боюсь того, что он может сделать. — Анна порывисто поддалась вперёд, схватила Жана за руку, от неожиданности мужчина дернулся, но не отстранился. — Помогите мне, пожалуйста. — Ее голос дрожал. — Увезите меня отсюда. — Он вам угрожает? — Он давно угрожает, он хотел убить меня, но тогда его остановил Райхенбах. — Анна сморгнула слёзы. — Пожалуйста, сэр. Мне больше не на кого положиться. — Почему же вы раньше не сказали? — Как я могла? Я боялась! Но рано или поздно, человек устаёт жить в постоянном страхе, а вы ко мне так добры, вы приносите мне новости о Франце. — Анна опустила глаза. — Я... я ведь поначалу и вас опасалась, совсем недавно я убедилась в вашей искренности... после полученной телеграммы... — Она подняла на Жана мокрые от слез глаза. Господи, если бы только ее сейчас увидел Райхенбах! Такая сцена — и без единого зрителя. — Я сказала себе тогда: «Вы друг. Вы на одной стороне с Францем». Вы поможете мне? Лассаль молчал несколько минут. Внезапное признание выбило его из колеи, он, конечно, знал о деспотичном нраве Штольмана, достаточно услышал за столько месяцев, но не предполагал, что Миронова сама придёт к нему в руки. Бедная девочка, неудивительно, почему она такая худая и нервная. Однако, не все так просто. Зачем ему соглашаться ей помогать, если у неё нет бумаг Брауна? А если всё-таки они у неё, то почему бы не пообещать политическое убежище? Он убьёт ее раньше, чем они покинут охраняемую территорию, тем более, намечаются боевые действия. Мало ли, могла и на мине подорваться. — Вы хотите бежать... — медленно заговорил он. — Как скоро? — Как можно скорее! Хоть завтра. Я больше так не могу. Сегодня, — сбивчиво зашептала Анна, — он снова приходил, он приходит, когда я одна, нет свидетелей... на этот раз он ударил меня, он говорил ужасные вещи, обещал расстрелять. — Ну-ну, не плачьте, — похлопал он по плечу. — Мне нужно все обдумать и связаться с начальством. Ваша просьба неожиданна. Анна нервно пригладила волосы, смахнула со щек слёзы. Пора. — Он узнал о лаборатории. Мышеловка захлопнулась. Лассаль вырвал свою руку. — О лаборатории? — Да, не знаю, как, но ему стало известно, чем занимался Браун. — Откуда вы знаете? — Он допрашивал меня. Я была там, я все видела. Эксперименты над людьми. Газ. Лассаль вскочил. Он начал мерить шагами маленькую землянку, хмурясь и кусая губы. Он впился в Анну взглядом, гадая, как много ей известно, какие вещи ей доверил Райхенбах? Ее хотели расстрелять, ее должны были отправить под трибунал, а потом расстрелять, но чудом Мироновой удалось избежать наказания, более того, она вернулась медсестрой и продолжила службу в армии, правда, под бдительным присмотром Штольмана. Стало бы советское командование закрывать глаза на связь советской медсестры с немецким генералом? Нет, если только этот генерал не пообещал кое-что взамен на ее жизнь. Исследования Брауна. Где они? С собой бы Райхенбах их не забрал, так как при взятии в плен его обыскали, никаких сомнительных бумаг при нем не нашли. Он мог их либо спрятать до плена, либо сообщить Мироновой, где искать. Отдать исследования на добром слове — нет, Райхенбах бы никогда так не поступил. Ему нужны были гарантии, а их он мог получить лишь одним способом — пообещать документы по окончании войны, а пока девчонка будет жить. Значит, бумаги у неё. Но он же все обыскал, все! Лассаль следил за ней ежечасно, и никогда она не отлучалась надолго, не вела себя подозрительно. Где же они? Словно прочитав его мысли, Анна сказала: — Исследования у меня. Я отдам вам их, увезите меня. Чёртова ведьма! — Все, что я хочу, это дождаться Франца. Ничего больше мне не важно. Неужели Райхенбах потерял разум и отдал бумаги? Ей? Не может быть. — Их отдал вам Райхенбах? Анна закивала. — Где исследования? — Вы увезёте меня? Она глупа, но не настолько, чтобы отдать бумаги, благодаря которым все ещё жива. Гарантии — вот, чего она ждёт. Почему бы не пообещать ей то, что она желает услышать? — Британия предоставит вам политическое убежище, не сомневайтесь, Анна Викторовна, но мне нужно придумать, как нам сбежать. — Спасибо! Я очень боюсь... он мне не поверил, а скоро начнётся наступление... Жан бросил на неё опасный взгляд, приблизился и опустился рядом. Он взял за плечи, и Анна ощутила всю тяжесть чужих рук. — Я помогу вам, даю слово. В Лондоне вы будете в безопасности, там вы дождётесь Райхенбаха. — Он помолчал. — За вами следят, так просто вам не скрыться. — Что вы предлагаете? Лассаль поднялся, отступил. — Я должен связаться со своим человеком. Необходимо понять, в какую сторону нам двигаться. Кругом или немцы, или русские. — Он задумался. — Райхенбах с армией во Львове, но это слишком опасно, в самое логово. Он не сможет нас укрыть, да и как нам оттуда добраться до Лондона? Во Львове? Анна встрепенулась. Так близко? Все это время он был так близко, если только Лассаль не лжёт. — Что же делать? Хотел бы он знать! Как далеко его закинула нелегкая на сей раз! — Дождёмся наступления. Если мне не удастся выйти на связного, будем действовать вслепую. Держите бумаги при себе. — Не беспокойтесь. — С завтрашнего дня я буду постоянно рядом с вами. — Нет, — поспешно сказала Анна, — нет, не надо. Штольман может что-то заподозрить. Пусть все будет так, как обычно. Только предупредите меня заранее, как надо будет бежать. Лассаль сощурился, но согласно кивнул. Он ушёл через несколько минут. Вымотанная разговором, Анна упала на кровать. Получилось. Ей хотелось одновременно рассмеяться и расплакаться от облегчения. Лассаль так легко поверил, а она даже приготовила несколько листков с записями Брауна на случай, если у француза возникнут сомнения. Райхенбах бы гордился ей. Неужели он в самом деле во Львове? Может быть, они встретятся? Хватит и мгновения — на одном мгновении Анна сможет продержаться до конца войны. Но до конца войны было ещё далеко, а вот Штольман ждал отчёта немедленно. Анна заспешила к Евграшину, завтра она начнёт день с обхода.