Следуя донесениям

Этой ночью Анна почти не спала, звенели туго натянутые нервы. Она поднялась за час до восхода солнца и с первыми лучами пришла в условленное место. Они договорились поехать в город вдвоём, дабы не вызывать подозрений и лишних вопросов. К полудню намеревались вернуться, забрать Скрябина и устроить небольшую прогулку по Берлину. — Готовы? — сухо спросил Штольман, идя ей навстречу. — Доброе утро, — миролюбиво приветствовала Анна и вышла из тени деревьев. Он остановился на расстоянии вытянутой руки, смерил сердитым взглядом и процедил: — Никогда не думал, что буду участвовать в чём-то подобном. Унизительно. — Яков Платонович... — Не желаю слушать, — резко оборвал полковник. — Говорите адрес. Анна узнала адрес ещё вчера вечером. Возвратившись от Штольмана, она вызвала дух Элис, и девочка послушно явилась. В этот раз Анна не позволила диктовать условия и четко определила границы: она задаёт вопросы, дух отвечает. — Вам повезло, район входит в список тех, что мы контролируем. — О чем вы? — Разделение, Анна Викторовна. Город разделён на четыре сектора, каждый из которых относится к ведению стран-союзников. Район Митте, — задумался полковник. — Вы уверены, что его дом находится там? Такие, как он, живут в поместьях, со штатом прислуги, теннисным кортом, а не в маленьком домике, где столовая перетекает в кабинет. Анна захотела ответить, что когда-то он действительно жил в поместье и имел огромный штат прислуги, но вовремя прикусила язык. — Я уверена. — Дело ваше. Но я готов побиться об заклад, дом — фикция. — Это только доказывает, что вы его совсем не знаете. — Это лишь подтверждает, что вы не знали его настоящего, — холодно парировал Штольман. Они дошли до машины, молча он открыл перед ней дверь со стороны переднего пассажирского сиденья, без слов захлопнул дверцу, когда Анна села, и в том же тяжелом молчании завёл автомобиль и поехал. Он показал документы на КПП и их без слов пропустили. Плохое, нервозное настроение полковника наводило на Анну уныние. Невольно она сравнила его с Райхенбахом и пришла к выводу, что второй, хоть и раздражался, то чаще по службе и своё недовольство редко выливал на Анну, скорее, наоборот, отстранялся, уходил в работу и отвлекался, если только она начинала его донимать, тогда он уклонялся от назойливых расспросов едким сарказмом, а не брюзжал, как восьмидесятилетний. — Вряд ли там что-то уцелело, — успокоившись, заговорил Штольман. — Район подвергся сильной бомбардировке. — Возможно, но я хочу убедиться. Боковым зрением Анна заметила, как полковник сжал руль. С вечера он сам не свой. Когда к ним вчера присоединился Скрябин, Штольман сообщил последние новости о Полине: ее след прерывался на территории Германии, ничего больше пока не удалось выяснить. Иван Евгеньевич, убитый услышанным, сразу как-то осунулся, вяло поблагодарил за содействие и не проронил больше ни слова. Анна попыталась утешить, взглядом подтолкнула полковника к действиям и тот заверил, что ничего не кончено, поиски будут продолжаться. На душе у всех было паршиво и у каждого на то своя причина. — Нам нужно поговорить, — вновь нарушил тишину Штольман. Анна скосила взгляд и напряглась. Его боевой настрой ей не понравился. — Война окончена. Япония оказывает сопротивление, но скоро и она капитулирует. — Пауза. Он вперил в неё внимательный взгляд. — Вы не забыли о вашем разговоре с Варфоломеевым? — Нет. Не забыла. — Что вы решили? — Он продолжал испытывающе смотреть на нее. — Исследования у вас? Анна отвернулась. Ее ладони вспотели. Они ехали со средней скоростью, мимо них медленно ползли повреждённые здания. — Почему об этом говорите вы, а не он? — Навряд ли вам захочется снова встретиться с Варфоломеевым. Послушайте, Анна Викторовна. Вы уже не маленькая и все понимаете. Вам сохранили жизнь в обмен на документы, я прав? Пришло время совершить обмен. Если вы не отдадите их, вас могут убить. Анна повернула к нему лицо. — А если у меня их нет? — Опыт говорит мне обратное. Для чего вы их держите? Хотите отдать англичанам? Она устало улыбнулась. — Я бы отдала их вам, будь они у меня. — Помолчала, закусив губу. — Вам нужны бумаги? — Если вы отдадите их Варфоломееву, он готов сохранить вам жизнь. Анна фыркнула. — Он попросил вас поговорить со мной? — Нет. Он не из тех, кто просит. — Значит, вы сами. — Настанет день, и он явится. Чего вы ждёте? Не медлите. Она хотела поделиться своими надеждами, сказать, что совсем не верит Варфоломееву, даже если отдаст документы, то все равно проиграет. Единственный, кто мог ловко выменять ее жизнь, был Райхенбах, и она собиралась подержать бумаги ещё хотя бы неделю. Теперь, когда она знала, что он жив, Анна больше не думала о смерти. — Вы могли бы обыскать меня. — Вы хотите такого отношения к себе? Девушка мотнула головой. — Тогда отдайте исследования. Их взгляды встретились. Напряжённый его и тусклый ее. Она разжала губы и выдохнула: — Я подумаю. — Вы можете остаться в живых, — продолжал убеждать Штольман. — Чем бы вам хотелось заняться, когда вернётесь домой? Ей хотелось стать настоящим врачом, но Анна сомневалась насчёт возращения на родину. Скорее всего, она видела отчий дом в последний раз три года назад, да мало вероятно, что от него могло что-то остаться. — Я бы хотела поступить в медицинский. — И вы поступите, если сейчас все сделаете правильно. Анна кивнула и ничего не ответила. Он отвернулся, нажал на «газ», и машина понеслась по развороченной дороге, налетая на выбоины. Анна комкала пояс фартука, не решаясь начать разговор. Она думала о признании всю ночь. Он не заслуживал к себе потребительского отношения, лжи, лукавства. Сейчас Анна понимала, почему он согласился отвезти ее и чувствовала неловкость, но в то же время не могла отказаться от его участия в столь щекотливом деле. Она уважала Штольмана, как офицера и мужчину, испытывала теплые чувства и готова была броситься на помощь, если та понадобиться, но дать ему надежду было бы слишком жестоко. — Яков Платонович. Он повернул голову. — Мм? — Не нужно, — ее сердцебиение участилось. — Я вам благодарна. Вы хороший человек. А я... вам это не нужно все, вы заблуждаетесь. Мы с вами разные. Мое прошлое... — Анна Викторовна, — перебил ее Штольман, но она продолжала, как заведенная: — Я совсем не такая, как вы думаете. Вы все придумали себе. Вот увидите, пройдет время, вы посмотрите на все иначе. Меня в любой момент могут сослать в лагерь, вот зачем вам лишние проблемы? — Анна... — Бумаги Брауна... дайте мне немного времени и я отдам вам их сама. Обещаю. Но о большем — нет, я не могу. — Она покачала головой, сглатывая ком в горле. — Простите меня. Я не понимала... все это время. Я не думала... Он захотел взять за руку, потянулся к ней, но Анна увидела знакомые постройки из снов, когда они только завернули на улицу. Она неожиданно высунулась из окна и прокричала: — Вон там! Прямо. — Залезьте обратно! Обещаю не проехать святая святых. Дома плотно прилегали друг к другу. Где-то выбиты окна, разворочены снарядами крыши и пробиты стены, испорчены входные двери. — Который? — Дальше. Вон тот. — Она указала пальцем. — Где полподъезда снесено? Анна кивнула. Штольман остановил машину, подъехав к бордюру. Он чувствовал себя отвратительно — мало того, что потакает прихотям, добровольно привёз к дому мерзкого человека, так еще получил отказ, сбивчивый и тем не менее искренний. По правде, полковник совсем не надеялся на взаимность, Райхенбах мертв, пройдет время, раны ее затянутся и она впустит его в свое сердце. Он готов ждать, ведь приз так сладок. — Вы номер квартиры-то знаете? — Для начала попасть бы внутрь. Они стояли напротив заваленного входа, на тротуаре валялись камни всех размеров, оконные рамы, под ногами хрустело стекло. Штольман, поджав губы, критически оглядел подъезд. — Придется лезть через окно. Я подсажу. Чертыхаясь, он прорвался к окну, смахнул палкой с уцелевшего подоконника осколки. Протянул руку, не успела Анна вложить свою, как полковник взял за талию и поднял на уровень окна. Она схватилась за края досок, подтянулась, наполовину оказавшись в помещении и оглянулась. Сыро и тихо. — Что вы замерли? — раздалось ворчание за спиной. — Увидели его портрет во всю стену? Анна закатила глаза и опустила ноги на пол. Она захотела помочь ему, но Штольман подтянулся на руках, ухватился за стену и перекинул сперва одну, а потом вторую ногу. — Думаю, здесь никого нет, — произнес он, но пистолет достал. Тишина напрягала. Девушка огляделась. Ведущая на второй этаж лестница наполовину разрушена, по закону подлости ноги вели ее прямо туда. — Вы лестницу взглядом прожигаете, осторожно, от нее и так осталось три ступеньки и полчетверти перил. Так понимаю, нам на второй этаж? — Вы можете не идти со мной. — Нет, отчего же? Мне интересно, как жил генерал немецкой армии. Штольман поднимался первым. Осторожно ступая по уцелевшим ступенькам, он опасался, как бы чего не упало на голову, то и дело смотрел вверх. Последние две ступени отсутствовали вовсе. Пришлось прыгать. — Все еще не выбросили безумную идею? — поинтересовался мужчина, когда Анна перепрыгнула пролет и приземлилась рядом с ним. — Вы невыносимы, — и, недолго думая, дернула ручку двери одной из квартир. Дверь оказалась не заперта. Так странно, подумала Анна. А если кто-то уже побывал здесь, тот человек Кромвеля и нашел бумаги? Гестапо обыскало квартиру год назад... Она зашла чуть ли не на цыпочках, затаив дыхание. Штольман, возведя глаза к потолку, бесцеремонно толкнул дверь и протиснулся. По квартире гулял сквозняк. Спальня была полностью разрушена снарядом. В кабинете выбиты окна, испорчена мебель взрывной волной, вещи вытащены из шкафов и валялись на полу. Третья комната оказалась детской и почти не пострадала от бомбардировок, кроме кровати, стоявшей у стены и стола, ничего не было. Полковник приподнял бровь и наградил Анну ироничной улыбкой. — Ребенок. Какая неожиданность! Райхенбах напомнил мне Синюю Бороду. Анна пропустила колкость мимо ушей и вошла в комнату. Здесь давно никто не жил. Возможно, квартира опечатана после неудавшегося покушения или новые хозяева уехали. Она зацепилась взглядом за письменный стол и замерла. Квартира принадлежала Лоуренсам. Райхенбах никогда не жил здесь. Письменный стол был узнаваем, а в правом углу раньше находилось пианино. — Ты говорила, она сообразительная, — нахмурилась Элис. Анна обернулась и увидела девочку, рядом с ней стояла Нина. — Так и есть. Дай время. Элис открыла рот, как Нежинская перебила: — Ох, ради Бога, Элис, обойдемся без стихов! Ты нас всех замучила ими. — Подруга посмотрела на Анну. — У нас не так много времени. Пусть Штольман уйдет. — Оставьте меня, — глухо попросила Анна, глянула из-под опущенных ресниц, и Штольман покорился. Он вышел на лестничную площадку, оставив дверь открытой, но из квартиры не доносилось ни звука, словно и не было там никого. Между тем Анна, оставшись одна, какое-то время стояла на месте, не имея сил сдвинуться. — Нина? — Я тоже рада тебя видеть, но если ты хочешь жить, тебе нужно поторопиться. Скоро сюда придут. Отопри кровать. Анна отодвинула кровать, но ничего не обнаружила и вопросительно посмотрела на Нину. — А ты думала, все будет так просто? — усмехнулся дух. — Гестаповцы и те не нашли. Сними плинтус, а затем приподними седьмую половицу, так будет сподручнее. Сломав ногти и порезав несколько пальцев, Анна все-таки избавилась от плинтуса, отсчитала ровно до седьмой половицы и, проклиная все на свете, отодрала ту с жутким грохотом. — Анна Викторовна? — тут же раздался голос Штольмана. — Все в порядке, я задела стол. — Хорошо, — кивнула Нина. — А теперь видишь небольшое отверстие в стене? Достань ключ. Анна вдруг подумала, кто вообще решил прятать ценные бумаги подобным образом, но молча опустилась на колени и пригляделась. В отверстие едва мог пролезть один палец. Она подняла голову. — Не получится. — Включи воображение. Она просунула указательный палец, но ничего не нащупала. Боясь, как бы не загнать ключ подальше, Анна отодвинулась и призадумалась. Стену разобрать, как плинтус, не получится. Нужен тонкий, длинный предмет. Она бросилась на кухню, в надежде найти там хоть что-то. Удивительно, но кухня больше пострадала от руки человека, нежели от снарядов. Под одним из перевёрнутых ящиков Анна нашла кухонный нож. С попытки этак четвертой ей удалось подцепить ключ и медленно, не веря в удачу, потянула на себя. Черный ключ упал на пол. Кольцо в форме головы собаки. Анна крепко сжала его. — В доме чёрная собака, — проговорила девушка, — роза белая в саду. — Полдела сделано, — довольно сказала Нина, — а говорила, не получится. — Где мне искать белую розу? — Их тут давно не выращивают. Через спальню ты можешь спуститься вниз, обогнешь дом, тебе необходимо попасть на соседний участок. Не волнуйся, это рядом. Хозяева съехали в начале апреля. — А потом? — Не торопись. Анна убрала ключ в карман и направилась в спальню. Как только она исчезла в дверном проеме, Элис прошептала: — Не успеет. — Успеет, — поджала губы Нежинская и последовала за подругой. Анна как раз стояла на краю кабинета и думала, как бы зацепиться за балку и не свалиться вниз. Она выставила вперед ногу, конструкция показалась ей надежной, и уже собралась перекинуть основной вес, как Нина остановила: — Если ты не собираешься увидеться со мной на том свете в ближайшее время, то немедленно убери ногу с чёртового булыжника. Вот так. Поставь на второй камень. Выше. Да. Над твоей головой выступ. Возьмись за него. Молодец. Левую ногу на третий слева кирпич. Анна решила не спорить и молча следовать указаниям. Духам виднее. Вниз она тоже старалась не смотреть. Ей показалось, прошла целая вечность, когда она обогнула дом и спустилась на землю. — Клумбы. — Ты же не хочешь сказать... Нежинская коварно улыбнулась, а Анна вспомнила, как Кромвель угрожал офицеру рыть землю руками. — Кто додумался закапывать документы под клумбой в чужом саду? — Лоуренс отличался бурной фантазией. — Выходит, документы не Райхенбаха? Нина загадочно промолчала. Анна перелезла на чужой участок, тяжело вздохнула и поспешила к клумбам с завявшими цветами. — К тому дереву. — Документы не под клумбой? — В свое время хозяйка дома сажала здесь белые розы. Вид с того ракурса открывался потрясающий. — Папе нравился их аромат, — подтвердила Элис. Проклиная все на свете, Анна старательно рыла землю руками. Как до сих пор ее не спохватился Штольман оставалось загадкой. Спустя минут пятнадцать она нащупала твердую поверхность. — Поторопись, — сказала Нина. — Кое-кто уже очень близко. Показалась крышка сундука. Элис глянула поверх головы Анны и покачала головой, тогда Нина подошла ближе и вытянула ладонь, в тот же момент земля разверзлась по обе стороны. Миронова извлекла небольшой сундучок, вставила ключ и повернула. На дне сундука лежали пожелтевшие страницы, испещрённые мелким, незнакомым почерком. — Забирай все и уезжайте! — велела Нежинская. Вникать и разбираться было некогда, Анна спрятала бумаги и побежала обратно. Она решила обогнуть дом по улице и уже подойти к подъезду. Наверное, в последний раз ей приходилось так бегать той ночью, когда спасалась от Лассаля. В ушах свистел воздух, ветер хлестал по лицу. Она мчалась, будто за ней неслась свора бешеных собак. Анна выскочила из-за угла, как кто-то схватил ее за локоть, и она вскрикнула от неожиданности. — Что вы там делали? Она повернулась, встречаясь взглядом со Штольманом, однако он сразу опустил глаза и свел брови к переносице при виде ее грязных рук. — Чем вы там занимались? — Яков Платонович, нам надо идти. — Нет! Сначала вы мне расскажете, что делали на том участке. Я, как осел, еще поверил вам! Почему ваши руки в земле? Чью могилу, испорченная девчонка, вы осквернили? С переулка вырулила машина. Глаза Анны в ужасе округлились. — Нам нужно убираться отсюда, поверьте! Штольман проследил за взглядом и нахмурился. Номера чужие. Пока он думал, как поступить, Анна схватила его за руку и бросилась со всех ног к машине. С неслыханной проворностью она залезла в салон. — Поехали-поехали! Он вдавил педаль в пол, машина сорвалась с места. В зеркале заднего вида полковник увидел, как автомобиль с английскими номерами остановился напротив того дома. — Во что вы ввязались? — рявкнул Штольман. — Не врите мне! Он никогда здесь не жил, так? Что вы искали? Анна пыталась отдышаться. — Я вас спрашиваю! Отвечайте! — Не знаю! — воскликнула она. — Что вы там делали? Клянусь, я обыщу вас прямо сейчас, если вы не скажете. — Я не могу рассказать, потому что не знаю! Штольман резко затормозил, отчего Анна чуть не врезалась в лобовое стекло, благо успела упереться в боковую панель обеими руками. — Показывайте. — Он сверлил взглядом. — Я выну из вас душу, если понадобится. — Вы не справедливы. — Замолчите. Мне надоели ваши игры в кошки-мышки. В деле замешаны англичане? — Анна нервно сглотнула. — Доставайте. Она лихорадочно соображала, но на ум ничего не приходило. Невыносимо медленно, под оглушающий стук сердца, надеясь непонятно на кого и что, Анна все-таки извлекла из внутреннего карма сложенные листы и передала. Штольман сощурился, выхватил бумаги и погрузился в чтение. Она попыталась заглянуть через плечо, но он вскинул голову, угрожающе посмотрел, и больше Анна не предпринимала никаких попыток. Она утешала себя тем, что документы не достались англичанам, да и Штольман куда надежнее. Он читал страницу за страницей, хмурился, поджимал губы. — Нам надо ехать, — напомнила медсестра. — Нас могут увидеть. Полковник направил на неё острый взгляд. — Я забираю себе. — Яков Платонович! — Одно слово и пойдёте пешком до части! — Хотя бы скажите, о чем там написано. Он посмотрел на неё, и у неё мурашки пошли по коже. Анна испуганно вжалась в сиденье. — Хотите сказать, не знаете? — Не имею ни малейшего представления. — Тем лучше для вас. Штольман сложил бумаги во внутренний карман плаща и повёл машину. Они быстро набрали высокую скорость. Анна отвернулась к окну, смотреть на него оказалось выше ее сил. Все усилия впустую! А если бумаги нужны Райхенбаху? Если он в опасности? Раз их искал Кромвель, ожидать можно чего угодно. — Кто вам сообщил о тайнике? Анна упрямо сложила на груди руки. — Анна Викторовна? — Не важно. — Очень даже важно. Назовите имя. Анна хмыкнула. Интересно, как бы он отреагировал, узнав имя ребёнка, погибшего от рук нацистов? — Я ничего больше не скажу. Штольман вздохнул, однако продолжать разговор не стал. Невыносимая! Да с такой информацией Варфоломеев сам предложит снять с неё все обвинения! Он передаст бумаги завтра, сегодня направит сообщение с просьбой о личной встрече. Они вернулись в часть к полудню. Анна вылетела из машины, как будто Штольман был последним человеком, с которым ей хотелось сидеть, и решила найти Скрябина. Очевидно, сегодня больше не будет вылазок в город. Гордо задрав подбородок, она сделала несколько шагов, как со стороны раздался оклик. — Товарищ Штольман! Где вы были? И полковник, и медсестра развернулись одновременно. К ним направлялся Уваков. Их первая встреча прошла не самым благоприятным образом. Этот неприятный тип намеревался провести расследование, от расправы ее тогда спас опять-таки Штольман. Анна мельком глянула в его сторону. Злость на него как рукой сняло. — Не ваше дело, — тут же ощетинился полковник. — Очень даже мое. Вас ищут второй час. У командующего заканчивается терпение. Штольман бросил нервный взгляд на Анну и поджал губы. — Что случилось? По какому поводу? — Прибыла делегация. Англичане, — поморщился Уваков. — Варфоломеев тоже здесь. Анна едва не споткнулась, но полковник вовремя поймал за руку. — Что хотят? — Узнаете сами, — цокнул языком Уваков и посторонился. — Прошу следовать за мной. — А вы что здесь делаете? — Сопровождаю товарища генерала. — Без вас, конечно, не справиться. Почему командующий прибыл лично? — Делегация, значит, вас мало удивила? — Что происходит? — Мне велено найти вас и препроводить, — высокомерно ответил Уваков. — Где вы были? — Я вам уже сказал. Уваков недовольно повёл плечами. Остаток пути они проделали в молчании. Анна так нервничала, отчего у неё дрожали руки и коленки, а ладони покрылись испариной. Украдкой она поглядывала на Штольмана, но тот внешне сохранял полную невозмутимость. Они подошли к хорошему, кирпичному зданию. Во дворе стояло несколько машин, две — с чужими номерами. По периметру рассредоточились солдаты. Уваков поднялся по ступенькам, торжественно открыл дверь. — Прошу. После вас. Первым вошёл Штольман, за ним, на негнущихся ногах, как на плаху, шла побледневшая Анна, замыкал процессию все тот же Уваков. Все трое оказались в просторной накуренной комнате. При их появлении разговоры стихли. Анна сразу узнала в центре длинного стола Конева и крепко сцепила перед собой руки, стараясь не потерять остатки самообладания. За столом помимо него сидели ещё двое, но на значительном расстоянии. По правую руку место пустовало. У окна стоял Варфоломеев в окружении двоих мужчин. Анна предположила, что пустующее место возле Конева принадлежит ему. Варфоломеев повернул голову, полоснул ее взглядом — сердце ухнуло вниз, страх ударил в голову. Настоящий кролик перед голодным удавом. — Товарищ генерал! Позвольте доложить! Анна вздрогнула от резкого голоса за спиной, моргнула и посмотрела на Конева. — Докладывайте, — велел генерал. Как в анабиозе, она стояла и еле дышала. Кровь стучала в висках, в ушах зашумело. Слева находилась другая группа из четырёх человек. Анна заострила внимание на ухоженной женщине бальзаковского возраста, не сразу она разглядела в ней капитана союзнического государства. Женщина смотрела на неё с любопытством, приподняв тонкую бровь. Анна скользнула взглядом дальше и похолодела. На нее в упор смотрел Кромвель. Она неосознанно сделала шаг назад, Штольман немного выступил вперёд, заслоняя плечом. Возле Кромвеля, помимо женщины, спиной к ним стоял какой-то мужчина. Что-то в нем показалось Анне смутно знакомым, но из-за нервного напряжения она не могла понять что. Заложив руки за спину и выставив вперёд ногу, он, по всей видимости, ранее вёл разговор с Кромвелем и женщиной, и посчитал лишним разворачиваться на очередной приход какого-то солдата. — Анна Викторовна Миронова здесь. Из-за плеча Кромвеля выглянул второй мужчина, осмотрел ее с ног до головы, будто товар на рынке, и переглянулся с женщиной. Незнакомец обернулся последним. Взгляд родных чёрных глаз обжег, выбивая воздух из лёгких. Весь мир для Анны замер. Она и сама застыла каменным изваянием, забыв, как дышать.