Сильмариллион (версия 2)

И вот Арафинвэ поперся на могилу к атару. Когда он пришёл туда, он начал причитать: — О Мандос, за что? За что отец сдох? Что он вам, Валар, плохого сделал? И с неба громкий голос крикнул в ответ, ударив Арьо камнем по лбу: — Второй раз женился и вас, придурков, родил! — Атар родил? Ты ничего не путаешь? — удивился Арафинвэ, потерев башку рукой. — Оговорился, подумаешь! Суть не в этом! — Ну-ну, — запустил камень в небо Арафинвэ и попал в лоб Мандосу. Мандос рассердился и заорал: — Слышь, ты! Я тебя проклинаю! И твою семью тоже! Вы все сдохнете! — А не пошёл бы ты… к Манвэ на Таникветиль! — И пойду, — крикнул обозленный Намо, и голос его затих, слышны были только убегающие шаги. А Арафинвэ остался сидеть возле могилы. Настала ночь. Засветил Телперион, и майа Тилион с Исилем поднялся на небо. Тут крышка гроба открылась, и оттуда вылез Финвэ-зомби. — Атаринья! — подскочил Арафинвэ. — Не под-хо-ди ко мне, — проскрипел голосом робота Финвэ. Тем временем Индис Ясная устраивала по мэлда поминки. Она сказала: — Нолофинвэ, пойди поищи торона, он ещё днём ушёл на могилу и пропал. — Танкавэ, амиль, — сказал Нолофинвэ и ушёл. А Фэанаро с издевкой сказал Индис: — Аммэ, тебе помочь? Ясная взвилась (хотя и так была на взводе из-за смерти мужа): — Я тебе не аммэ! Твоя амиль — Мириэль, и она сдохла сто лет в обед! — Амиль атаринья, успокойся, — сказали ей внуки-нолфинги. Ясная выдохнула: — Прости, Фэанаро. Фэанаро поднял примиряюще вверх руку: — И ты прости, Индис. Я тоже нервничаю из-за смерти атара, и что я сейчас Нолдоран. Я вообще не умею. Отдам-ка я корону. — Кому? — спросила Индис. — Ноло, — вздохнул Фэанаро. — Он лучше, и чаще был с атаром, и помогал ему в политических делах. — Атаринья! — подскочили феанарионы. Морифинвэ из лёгкого красноватого оттенка лица превратился в багрового, Туркафинвэ сжал кулаки, Куруфинвэ-младший стиснул зубы. Тёмная Троица была зла. Они готовы были кинуться на Атара. — Торонья! — повысил голос Майтимо. Все обернулись. — Ман *man* (что)? — Не знаю, что движет атаром, но, если он так решил, то так и будет. Давайте не будет драки на поминках короля Финвэ. Тёмная Троица выдохнула и опустилась на одно колено: — Прости, Атаринья. — Йондо, — прижал сыновей (средних) к себе Фэанаро. — Мальчики мои… Тут во дворец ворвался Арафинвэ, крича кому-то бежащему сзади: — А я ему — так! А он — эдак! А я тыдыщ! А он в ответ! — Да ты что? — кричал, еле успевая за тороном, Ноло. — Да! Именно так! А я его послал! А он проклял! А я опять послал! А он ушёл! А свет бац, бац, и темнота! А я — А-а-а! А крышка гроба Атара — хрясь! А я — ой! А Атар — бум, бум, топ-топ! А я к нему! А он от меня! А я за ним! А он такой… Такой… Злой, вот какой! А я хнык-хнык! А атар за мной! А я от него! А он прыг-прыг и рядом! А я прыг-прыг на дерево! А он полез! А я ой! А он бу-у-у! А я хрясь! И тут бы я бамс, если б не ты! Ноло улыбнулся, польщённый: — Спасибо… — Это тебе, — повис на тороне младший сын Финвэ. И вот они устроили поминки. Приперлись все эльфы, знавшие короля Финвэ. Даже Ольвэ из Альквалондэ своей выбрался на свет. Вернее, дочь его, его йэндэ, Эарвен, притащила отца. А вот уже Ольвэ, пришедший поминать друга, написал письмо братику старшему, Эльвэ (ну, Тинголу), чтоб тот срочно переплыл Море и притопал в Аман. Письмо направилось в Эндорэ вместе с сыном Ольвэ — Элулиндо. Король Потаённого Королевства (Дориата) срочно снялся с места (из дворца Менегрота) и приехал на лодке вместе с женой, майэ Мелиан, и дочерью, аранель синдар, самой по происхождению синдэ, Лютиэн Тинувиэль. Но на квенья амилэссе Лютиэн все же будет звучать как Тиндомерэль, Соловей, Соловушка. И небольшое лирическое отступление: Потаённое Королевство — Дориат, Подземное — Нарготронд (будущее обиталище Принца Финдарато), а Тайное — Гондолин (будущее обиталище Принца Турукано, о котором знала только Ириссэ) (это был мааааааааааааааахонький спойлер, ведь до строительства Нарготронда и Гондолина ещё далеко; ведь мы ещё не знакомы с лордом Глорфинделем, будущим Победителем Балрога и будущим лордом Дома Золотого Цветка в Гондолине; но это не суть). И вот, когда Эльвэ притопал в Аман, он обратился к брату: — Ольвэ, я не понял, чо за спешка? Шо у вас тут? Пожар? Иль шо? Заплаканная Эарвен ответила вместо отца: — Дядя Эльвэ, у нас тут горе… — Какое горе? — не понял тот. Тэлеро ответил сквозь слёзы: — Ну, вообще-то, Финвэ умер, наш друг… — Финвэ? КАК?! — Сами не знаем… Индис, жена погибшего, обнаружила его в душе… А тем временем Фэанаро, наш теперешний нолдоран, обратился ко всем: — Дорогие гости, вы знаете, что мой атар сдох, и я теперь нолдоран. Не кривите мордочки, я знаю, что многим не нравлюсь, поэтому хочу сделать заявление. И так… Я хочу передать этот венец, эту корону нолдорана, своему среднему полубрату, Нолофинвэ Аракано Финвиону. Все захлопали в ладоши, а Ноло подскочил: — Фэанаро, нет! Что ты делаешь! — Держи корону, — не слушал того старший полубрат. — Я не хочу быть нолдораном! — Я тоже. И я не умею. А корону Арьо я не отдам, он мал ещё для короны. Так что возьми корону и принимай правление, ты все равно умнее в политических делах. Нолофинвэ вздохнул и взял венец — корону. Ириссэ подбежала к атару и обняла его, выпалив на одном дыхании: — Атар, поздравляю, а я побежала — Куда? — только и успел вымолвить тот А Принцесса Второго Дома уже побежала к ОЧЕНЬ ЗЛОЙ Тёмной Троице. Тьелко смотрел на всё это со злобой в глазах, стискивая кулаки; Атаринкэ, стискивая зубы, что-то шипел; Карнистир, очень багровый, мрачно обозревал окрестности. И вот дева подбежала к этой тройке. Она сказала, улыбаясь: — Тьелко! Атаринкэ! Карнистир! Вы что такие злые? Тьелкормо прошипел: — Ириссэ, отойди, я ж ударить могу… Белая Дева погладила друга по плечу. Турко вздохнул, выпустил пар, и уткнулся, неожиданно расплакавшись, в плечо Ириссэ: — Мы думали, он будет нолдораном… а он… а он… а корона у вас… а мы — первые… а теперь — нет… Ириссэ-э-э-э… — Успокойся, — сказала Принцесса. — Вы все успокойтесь. Вы были, есть и будете всегда первыми, ваш Атар — старший, это не зависит от короны, поймите. Феанарионы вздохнули и улыбнулись Ириссэ. Тьелко сказал ей: — Ириссэ, ты хорошая. Ты любишь ездить со мной на охоту. Ты прикольная девчонка. Выходи-ка за меня. — А я согласна, — улыбнулась Ириссэ. Турко достал из неизвестности два кольца и протянул одно Ириссэ. Те обменялись кольцами. Успокоившиеся феанарионы (Курво и Морьо) закричали: — Горько! Горько! Турко привлек к себе теперь уже невесту, и они поцеловались. Тем временем в другом крыле дворца Амбаруссар предложили выйти замуж за них Артанис, а Айканаро влюбился в Лютиэн и предложил выйти ей за него замуж. И обе девы (и нолдиэ, и синдэ) неожиданно согласились. Но, что неожиданнее всего, помолвились: старшие двух домов (Первого и Второго) (Нельо и Финьо), второй Принц Первого и старший Принц Третьего Дома (Кано и Финдэ), пятый Принц Первого и четвёртый Принц Третьего Дома (Морьо и Ангарато) и третий принц Второго Дома с третьим Принцем Третьего Дома (Аракано и Артаресто). Но их точки зрения не поддерживали жёны Турукано и Куруфинвэ-младшего. Хотя сами Принцы (второй Второго Дома и четвёртый Первого) поддерживали это всё. Заплаканная Эленвэ переглянулась с заплаканной Аименель и сказала звонком дрожащим голосом: — Что ж происходит… тут король только что умер… а у них тут свадебки… и Турьо, тоже мне, даже не препятствует своим братьям и сестре… Аименель поддержала: — Именно! Ты права! Устраивать свадьбы на поминках короля… А мой Куруфинвэ вообще… поддерживает своих родственничков… А Итариль с Тьелпэ (дети Эленвэ и Аименель соответственно), не понимая, спросили: — Амиль, амиль, что происходит? Почему все грустные? Эленвэ прижала к себе дочь: — Ах, Итариль-Итариль… Твой прадедушка Финвэ умер… — Ага, — кивнула ничего не понимающая маленькая нолдиэ. — А почему тогда тётя Ириссэ танцует с тем светловолосым? — Да, — посмотрел Тьелпэ на амиль. — Именно! Итариль права! Почему дядя Тьелко танцует с… с ней? Тэлерийка с нолдиэ переглянулись опять: — Тётя Ириссэ вышла замуж за Тьелкормо. — Вау! — подпрыгнули Тьелпэ с Итариль. — Теперь мы будем родственниками? Нолдиэ и тэлерийка вздохнули: — Получается, что так. А Индис Ясная тем временем смотрела-смотрела на передачу короны, на свадебки на поминках её мужа, на злость Тингола, которого утихомиривала майэ Мелиан, и как грохнулась на пол и перестала дышать. Нолофинвэ с Арафинвэ кинулись к амиль: — Амиль! Аммэ! Фэанаро, первый подошедший к Индис, вздохнул: — Простите, полубратья, не хочу вам говорить, но, кажется, она умерла. Скажем ей последнее «namarie». — Аммэ! Ла-а-а-а! (Не-е—е — ет!) А Индис очнулась в Чертогах Мандоса. И Намо ей сказал: — Здравствуй, дорогая ваниарка (Индис же из Ваниар). — Э-э-э… Мандос? Что я тут делаю? — Ты попала ко мне в гости. — А нельзя ль мне из гостей назад? У меня там сыновья осиротевшие. — Ты разве не хочешь увидеть мужа? — Ой, Мандос, давай потом, у меня там сыновья. Я к тебе ещё попаду, в будущем. — И верно. Ты права. Возвращаю твою fëa в твоё hroa. Мандос покрутился, почесал в затылке, топнул, охнул, ахнул, крякнул, пукнул, упал в обморок и очнулся. А Индис Ясная уже ожила. Она открыла глаза: — Я дома? Мандос был прав? — Амиль! Аммэ! — кинулись к ней сыновья. — Aiya, yondo! — сказала им Индис Ясная.