Эти глаза...

      Пока Ральф шёл от двери до стола, Сфинкс внутренне смирился, что сейчас все присутствующие тоже заимеют «чёрные очи». Если Ральф решал подправить им морды, даже Слепой со своими изнаночными возможностями редко успевал уворачиваться.       — Они ответили на твой вопрос, Слепой? — ровным голосом спросил Ральф.       — Нет.       «Твою мать, Слепой! — мысленно орал Сфинкс. — Ну, что тебе стоило сказать "да"?!»       — Что молчим? — каким-то мертвенным, непохожим на себя тоном продолжил Р Первый. — Вожак задал вам вопрос, отвечайте.       От этого несвойственного Ральфу равнодушия озорная улыбка Стервятника переползла в болезненный оскал, и Сфинкс схватывает его тревожный взгляд. Лорд, наклонившись, увлеченно выковыривал нитки из дырок в покрытии стола. Рыжий плавно, насколько позволяет корсет, видный сквозь разноцветную клоунскую жилетку, перетекал подальше от Р Первого. За спиной Птицы в ужасных мучениях со стаканом коктейля в лапках жался Дорогуша. Предложить Ральфу — можно нарваться на затрещину. Не предложить — Папа потом печень выклюет за «негостеприимство». И только Слепой, как прилежный ученик сложив руки, сидел и «смотрел» куда-то сквозь стены.       — Эти глаза напротив, — пробормотал Дорогуша и всё-таки протянул напиток, прячась за стулом своего вожака.       — Ну, дальше, — Ральф поставил стакан на стол, не прикоснувшись к содержимому.       — Говорят, что не против, — натуру не спрячешь, змеился в улыбках Рыжий, пока Стервятник довольно ощутимо не пожал когтями его локоть.       — Чайного цвета, — не отрываясь от ковыряния дырки, выговорил Лорд.       — И это всё, на что вы способны? — устало удивился воспитатель.       Сфинкс отчаянно семафорил Стервятнику SOS, но тот был занят загадкой состояния Ральфа и тревожно ощупывал взглядом фигуру в белой рубашке.       — Чёрные глаза — жара, в море сонных звёзд скольженья, — скатившись во флажолеты, вспоминал уроки литературы Валет.       — Твои глаза на звёзды не похожи, — выдавил из себя Сфинкс с плохим предчувствием.       — Ты мне прямо в душу плюнул, Сфинкс, — всё с той же непонятной усмешкой сказал Ральф. — Давай, Стервятник, твоя очередь, чем порадуешь или добьёшь?       Валет тихонечко бренчал очередное аллегро. В какой-то момент Птице показалось, что все они завязли в мутном аквариуме, запутавшись в водорослях слов. И всё происходящее — это сон во сне.       Ральф был тот, от кого постоянно фонило напряжением и скрытой угрозой. Если к Стервятнику не подходили близко из-за холода потусторонней Тени, то к Чёрному Ральфу старались не приближаться из-за опасений плохо предсказуемого гнева. Сегодня этого вызывающего мурашки флёра вокруг воспитателя не было. Птица не понимал, что случилось.       То, что его карточные партнёры сникли в присутствии Р Первого, было вызвано инерцией пойманных за недозволенным. Ральф курил и ждал.       — Я скучаю, безумно скучаю. По твоим тёмно-карим глазам.       — Даже так? — равнодушно уточнил Ральф.       — Даже так, — склонил голову Стервятник, пряча под столом дрожь окольцованных пальцев от публичного признания и от ледянящего холода в голосе и лице Р Первого. «Надо заканчивать это безумие. Такими темпами мы невесть до чего договоримся. Уже договорились, — паниковал Сфинкс. Даже Рыжий стёр с лица пошляцкую улыбку. — Стервятник нас всех отравит. Оптом, за невольное присутствие. Давай, Слепой, скажи, что всё понял и он нас отпустит».       Встав и оглядев своих собеседников, Ральф тяжело опёрся руками о стол напротив вожака четвёртой.       — Ну что, Слепой, они ответили на твой вопрос?       Угловатый в своей худобе с длинными неухоженными волосами подросток при ярком свете и существо без возраста в тусклом освещении бильярдной. Слепой с улыбкой джоконды, не видя Ральфа и глядя сквозь него, ответил.       — Нет. Я всё равно вас не вижу.       Ральфу грустно и тревожно. «И не увидишь никогда», — думал он про себя, глядя на длиннопалые меловой бледности руки. Руки, живущие своей жизнью, открыли ладони, демонстрируя свою безопасность.       — Мне надо посмотреть, — не меняя позы и не отводя своих белёсых глаз, попросил Слепой. — Можно?       Ральф внутренне содрогнулся, представив, как эти нитчатые пальцы будут бродить по его лицу. Где-то в доме звонко капала вода из протекающего крана. Прогромыхала коляска и чьи-то шаркающие шаги. «Стервецы, уже час, как отбой был», — дежурно отметил про себя Ральф.       Пока он думал, белая рука доползла до его ладони и уже исследовала открытую кисть воспитателя. Левая ладонь, запакованная в гладкую кожу, мало что могла сообщить Слепому. Щупальца — антеннки пальцев пробежались по костяшкам, прохладной змеиной кожей накрыли руку и едва ощутимо охватили запястье, спрятанное за манжетой рубашки. Рука Слепого на секунду задержалась в ладони Ральфа, вслушиваясь во что-то, и с тихим шорохом по сукну стола вернулась к хозяину.       Вернулась, чтобы через мгновение выстрелить хищным броском, схватив воспитателя за рукав, подтянуть к себе и выдохнуть тому в лицо.       — Почему, Чёрный Ральф? Почему сейчас?