***
— Я думал, ты уезжаешь, — тихо хмыкнул за его спиной один из тех голосов, которые Тайлеру слышать совершенно не хотелось. Тайлер медленно и глубоко вздохнул, прежде чем развернуться на сто восемьдесят градусов. — Я думал, ты понял, что не нужно пытаться вывести меня из себя, — вкрадчиво заметил он. — Не получается у тебя быть устрашающим, Тайлер Джозеф, — засмеялся Джош. Тайлер смерил его холодным взглядом. — Не стоит быть таким злобным в четырнадцать, — попенял ему особо отмороженный. — Мне ебаные шестнадцать! — рявкнул Тайлер так, что Дан невольно отступил на пару шагов. — А ты в свои сорок мог бы уже уяснить, что дразнить младших — не слишком по-взрослому. Джош засмеялся, в капитулирующем жесте вскидывая вверх ладони. — Какой-то ты сегодня особенный счастливый, — подозрительно сощурился Джозеф. — Неужели рад тому, что я остаюсь на вашей идиотской станции? — Скорее, просто радуюсь жизни вопреки этому, — невозмутимо отозвался парень с зелеными волосами. — Поделись секретом, отмороженный, — попросил Тайлер. — Чему можно радоваться, находясь в самом худшем месте на планете Земля? — Ну смотри, — не задумываясь, откликнулся Джош. — Утром я был в тренажерном зале, а занятия спортом, как известно… — Так, подожди, — прервал его Тайлер. — Утро только что началось. — Может быть, поэтому ты и несчастен, — пожал плечами парень. — Или потому что я застрял в аду. — Я так давно не видел подростков, что и забыл, как вы любите драматизировать, — с противной ухмылкой покачал головой Дан. — Ты сам лет пятьдесят назад был подростком — должен еще помнить, — буркнул Тайлер. — И вообще: отвали уже от меня. Иди и займись какой-нибудь бесполезной ерундой, которая принесет тебе очередную порцию счастья. — А знаешь, что делает меня особенно счастливым? — Извини, но мне наплевать, — вернул ему ухмылку Джозеф и повернулся к отмороженному спиной.***
Тогда-то Тайлер и сдался. Он долго лежал на кровати, сверля взглядом стену и все яснее и яснее осознавая, что так и до сумасшествия недалеко. Если сначала он верил, что ему удастся как-нибудь перетерпеть все то время, что его отец планирует заниматься важными научными делами, то теперь он вдруг ясно осознал: если он не предпримет хоть что-нибудь, то просто-напросто разобьет свою голову об стену. Еще одна мысль грела его: возможно, между делом он сумеет что-нибудь еще на этой распрекрасной станции испортить. Но Тайлер не успел уйти далеко. Говоря честно, он вообще не успел уйти: открыл дверь и лицом к лицу столкнулся с отцом. — Ты вспомнил про мое существование! — преувеличенно-радостно воскликнул он, широко распахнув глаза. — И не только я, — непонятно отозвался Крис Джозеф, и Тайлеру это не понравилось. Он даже решил, что, все-таки, лежать на кровати было не самым худшим вариантом, и попятился назад, но захлопнуть дверь перед носом родителя ему не разрешили. — Было решено, что небольшие общественные работы тебе не повредят, — сказал отец, придерживая дверь. — Кем? — придирчиво уточнил Тайлер. — Дружным полярным коллективом, — уголки губ мужчины неожиданно дернулись. — Ты, наверное, был там самым заинтересованным лицом, — проворчал Тайлер и шмыгнул носом. — Так к чему меня приговорили? Отскребать останки незадачливых ученых, слишком уж отдавшихся науке? Отлавливать буйных пингвинов? Натирать до блеска орудия пыток? — Какая богатая фантазия, — покачал головой отец. — Жаль тебя расстраивать, но тебя попросили всего лишь помочь на кухне. — Слово «попросили» подразумевает, что я могу отказаться, — воспрянул духом Джозеф-младший. А потом одна маленькая, но очень привлекательная идея пришла в его голову, и Тайлер поспешно добавил: — Хотя, знаешь, почему бы и нет. Крис Джозеф сощурился с очень большим подозрением. — Тайлер Роберт Джозеф. Если ты создашь еще хоть крошечную, хоть совсем маленькую проблему для других, то, клянусь тебе… — Ну что, что ты тогда сделаешь? — с деланым интересом перебил его Тайлер. — Выбросишь вон со станции? Помнится, когда я ушел по своей воле, вы, ребята, не очень обрадовались. Крис Джозеф тяжело вздохнул. — Тайлер, пожалуйста. Перестань настраивать других против себя, ладно? Я не знаю, на сколько еще нам придется задержаться… Но именно это «я не знаю, на сколько» и стало для Тайлера решающим аргументом.***
Одним из поваров оказался полный низкий мужчина с совершенно глупыми и не идущими ему, на взгляд Тайлера, бакенбардами — Патрик, как он сам назвался. — Я не умею готовить, — сообщил ему Тайлер и упал в неизвестно что забывший здесь офисный стул, закидывая ногу на ногу. Патрик улыбнулся, от чего стал выглядеть еще более по-фриковски. — Зато можешь совершенно случайно испортить работу тех, кто умеет, да? — Приятно поговорить с понимающим человеком, — усмехнулся Тайлер. — Но если со мной все и так ясно, то какого тогда черта я здесь делаю? — Все просто, — Патрик посмотрел на него так, что Тайлеру вдруг перестало быть весело. — Кто-то должен разобраться с посудой, а Алисия, к сожалению, сегодня… гм, отдыхает. — Алисия? — переспросил Тайлер. — Женщина? И эй, минуточку, — он вскочил на ноги и уставился на повара, уперев руки в бока. — Я не собираюсь мыть посуду, ладно? — А я думаю, что собираешься, — пробормотал Патрик, но Тайлер заметил кое-что: его голос звучал не очень уверенно. Тайлер самодовольно усмехнулся. — Надеюсь, ты знаешь о чем говоришь. — Я знаю, о чем собираюсь говорить, — мрачно сообщил незнакомый голос у Тайлера за спиной, и Патрик едва заметно нахмурился. Тайлер крутанулся на стуле и уставился на незаметно появившегося в помещении мужчину. Мужчина широко усмехался, но эта усмешка показалась Тайлеру угрожающей. — Даже удивительно, что ты — сын Криса Джозефа, — с раздражающей интонацией протянул он. Тайлер взъерошился. — Ну, возможно, отец немного проебался с моим воспитанием, — парировал он. — Слушаться старших явно не было в списке вещей, которые ты усвоил? — все с той же усмешкой поинтересовался мужчина. — Для отмороженного ты демонстрируешь удивительную догадливость, — съязвил Тайлер. Он увидел, как Патрик нахмурился сильнее.***
Тайлер сумрачно посмотрел на свои руки, кожа на которых потрескалась и нестерпимо чесалась. Конечно, он отказался от предложенных ему Патриком перчаток, и конечно он пожалел об этом уже спустя минут двадцать, но признавать это или жаловаться он не собирался. Тайлер вообще был удивлен тем, что перемытая посуда оказалась его заслугой. Он точно помнил момент, когда заявил, что ничего делать не собирается, а потом он почему-то безропотно взял в руки губку и целенаправленно двинулся к мойке. Может, Пит — тот самый отмороженный, который внезапно заявился на кухню и начал командовать — может, он был гипнотизером. — Пит — гипнотизер? — поинтересовался Тайлер у Патрика, с ногами забираясь в кресло и сверля мужчину взглядом. Тот хмыкнул, что-то смешивая в большой кружке. — С ним бывает сложно спорить, — ответ показался Тайлеру уклончивым, но на большее, видимо, рассчитывать смысла не было. — Ясно. — Вот, возьми, — внезапно Патрик вырос рядом с ним, протягивая кружку. Тайлер настороженно посмотрел сначала на нее, а потом и на него. — Что это? — Чай с имбирем и малиной, — пожал плечами Патрик. — Кажется, одна из твоих выходок закончилась не слишком хорошо? Тайлер бы, возможно, даже сказал ему что-нибудь напоминающее благодарность, если бы не почувствовал в голосе отмороженного тщательно скрываемую насмешку. — Почему вы вообще выбираете это? — вместо этого задал он действительно интересующий его вопрос, небрежно обводя рукой пространство вокруг. — Это последствия какой-то психологической травмы из детства? Как можно по своей воле уехать сюда, да еще и светиться при этом от счастья? — Антарктида совсем не так плоха, как ты про нее думаешь, — с маленькой улыбкой отозвался Патрик, придвигая к себе разделочную доску. — Да, условия здесь не самые простые, но это… интересный опыт. Тайлер с сомнением хмыкнул, что вызвало у отмороженного короткий смешок. — Мы сравниваем все это с космическими путешествиями. Ты ведь слышал про зиму на станции? Это полная изоляция, оказываешься словно на корабле в космосе, откуда не получится сбежать на Землю даже если очень захочется. — Это почему еще? — нахмурился Джозеф. — Все дело в температуре, — объяснил Патрик. — Она во время полярной ночи оказывается такой низкой, что самолеты просто-напросто не могут приземлиться: замерзает топливо. Так что, мы застреваем здесь вне зависимости от болезни или сумасшествия, — улыбнулся он. — Что бы ни случилось, рассчитывать можно только на себя — тогда, когда после заката длиной в несколько дней и месяца сумерек на несколько следующих месяцев воцаряется ночь. Тайлер недоверчиво посмотрел на него. — А если кто-то будет умирать? — На станции есть врачи. — Видел я этих врачей! — громко возмутился Джозеф. — Им самим врачи нужны, причем те, которые по части головы. Патрик рассмеялся. — Чувство юмора не делает человека непрофессионалом. — Вы все здесь — просто сборище ненормальных, — вынес вердикт Тайлер, качая головой. — Вы коллективно свихнулись. Или вы свихнулись и коллективно решили самоизолироваться сюда. Или же вас изолировали насильно. — Мы просто делаем то, что нам нравится, — заметил Патрик. — Ты нигде больше не сможешь пережить ничего подобного. Здесь особенные условия для исследований — и это привлекает самых отчаянных ученых. — Например, моего отца, — пробубнил Тайлер. — А бонусом они получают картину, которую нигде больше не увидишь. — Огромную белую пустыню, от одного вида которой хочется блевать, — подхватил Джозеф. — И правда. — Ты слышал что-нибудь про полярное сияние? — поинтересовался повар, мелко нарезая размороженную зелень. Тайлер дернул плечом. — Абсолютно ничто не сможет скрасить существование здесь в моих глазах, — сообщил он. — Я клянусь тебе. Застрянь я здесь на эту вашу зиму-ночь, повесился бы в первый же день. Когда она, кстати, начинается? — внезапно ощутив смутное беспокойство, уточнил Тайлер. — Скоро, — усмехнулся Патрик краем рта. — Осталось чуть больше полумесяца до того, как последний самолет увезет отсюда не-зимующих. — Какого тогда черта мы до сих пор здесь? — проворчал Джозеф. — Я бы не переживал так на твоем месте, — пожал плечами повар. — Никто не оставит здесь людей, не прошедших подготовки. И уж тебя здесь и подавно никто не оставит. — Ты, может, и удивишься, — язвительно отозвался Тайлер. — Но мне очень радостно это слышать. А теперь могу я просто уйти отсюда, пока не вернулся тот ненормальный? Ему показалось, что Патрик хотел сказать что-то еще, но в последний момент передумал. Не то чтобы Тайлера это интересовало.***
Тайлер сидел на полу прачечной, нахохлившись и кутаясь в дурацкую клетчатую отцовскую рубашку, и наблюдал за тем, как стиральная машинка неторопливо стирает его вещи. Ему пришлось чуть ли не драться за эту возможность, но когда из вариантов чистой одежды осталась только дурацкая зеленая футболка дурацкого Джоша, Тайлер с легкостью нашел для этого силы. А ту самую футболку он, вместо того чтобы швырнуть в лицо ее хозяину при первом же удобном случае, почему-то закинул в глубину шкафа, действуя так быстро, словно за ним наблюдали. — Готовишься зимовать? — поддразнил его ненавистный голос, и Тайлер дернулся от неожиданности, принимая затем самый не заинтересованный вид. — Я бы на твоем месте позаботился в первую очередь о теплых вещах. — Заткнись, — буркнул Тайлер. Джош обогнул его, забросил вещи в соседнюю машинку и молча сел на пол рядом, раскрывая принесенную с собой книгу. — Специально поджидал, пока я окажусь здесь? — с подозрением уточнил Тайлер. Особо отмороженный хмыкнул, не переставая скользить взглядом по строчкам. — Не все на этом свете делается во имя Тайлера Джозефа, — сообщил он. — Ну, или вопреки ему. Джош замолчал, показывая, что не слишком заинтересован в разговоре, и Тайлер почувствовал себя немного неловко, тут же на себя за это разозлившись. Он просто сидел и никак не мог придумать, к чему бы еще прицепиться: Джош, заправивший зеленую прядь за ухо и увлеченно читающий, являл собой картину мирную — может быть, даже мирную чересчур. Он сидел, согнув одну ногу и положив на нее книгу, и эта поза была такой расслабленной, словно читать вот так на холодном полу прачечной было для него самой привычной на свете вещью. Тайлер в своей дурацкой рубашке, не бросающий попыток найти хоть что-то, в чем отмороженного можно было бы обвинить, неожиданно почувствовал себя глупо. Это раздражало. — Нравлюсь? — невозмутимо предположил Джош, переворачивая страницу. — Извини? — с презрением переспросил Джозеф. Дан улыбнулся и отложил книгу, повернувшись в его сторону. — Ты так открыто меня разглядываешь, что это просто невозможно игнорировать. — Ты идиот? — очень спокойно предположил Тайлер, подавляя желание ударить зеленоволосого так сильно, чтобы он больше никогда не смог не просто говорить глупости, а в принципе разговаривать. — Если что, я сейчас свободен, — подмигнул ему Джош, нарочито-изящным жестом заводя упавшую на глаза прядь обратно за ухо. Тайлер резким движением вскочил на ноги, уставившись на него с такой яростью, что отмороженный должен был воспламениться в то же мгновение. Или, скорее, растаять. Вместо этого тот продолжил с невинным любопытством смотреть в ответ. — Да подожди ты, Тай, — Джош тоже попытался подняться, но Тайлер уже нервно дернулся назад, налетая на косяк двери и тихо ругаясь, а потом выскакивая в коридор и не слушая уже того, что Дан говорил ему вслед. И не видя, как отмороженный снова удобно уселся, тихо смеясь и качая головой. И Тайлер на полном серьезе караулил тот момент, когда Джош покинет чертову прачечную вместе с его чертовыми вещами, прячась за углом, чтобы вернуться за своими. У отмороженного Джоша Дана было определенно обнадеживающее будущее в большом спорте. Тайлер так и видел его, стоящего на пьедестале со статуэткой в руках, на которой красиво выведено: «Мастер спорта по выведению из себя Тайлера Джозефа». Вот только, вполне вероятно, эта награда достанется ему посмертно.