От Автора:
Могла набраться фраз из зарубежных фанфиков, поэтому если что-то кажется необычным или сомнительным, то спросите — разъясню по возможности. И напоминаю, что когда слова или предложения обрываются вот таким образом «Ах, да как он-?!» (то бишь торчащим из слова/обрывка слова дефисом), то так и было задумано, это не ошибка, не опечатка, и нет, автор не забыл поставить пробел. Этим подчёркивается, что фраза была оборвана, не является законченной. По крайней мере, для меня это так, потому как многоточие больше выражает паузу, что-то более медлительное, растянутое во времени, в то время как оборванная дефисом фраза — более жёсткое, будто кто-то задыхается от возмущения, не может найти слова. И не возникает вопроса, есть ли здесь интонационная пауза или нет. О, и ещё. Гарри будет загоняться, некоторые персонажи также будут это делать — одни из-за такого характера, другие по причинам возраста, личностных проблем, издержек воспитания и взросления или потому, что тревожные признаки ближние вовремя не распознали и не успели поездить по ушам. Нытьё? Вероятно, сойдёт на нет (не могу предвидеть заранее). Какие-никакие приключения, тайные заговоры и прочее сопутствующее? Возможно, я даже смогу это раскрыть! (самоирония, потому как у меня не хватает на это дело терпения и я искренне боюсь трогать всю эту игру в таинственность вместе с детективом, шибко продуманными вещами, боевиками и специализированными направлениями, так как не знаю что куда к чему, а разбираться долго, нудно и не факт что пойдет на пользу — в итоге ни рыбку съесть, ни это самое). Всем спасибо за внимание, дальше глава.
***
Тсунаёши проследил за тем, как Поттер вышел из Малого зала, и задумчиво поглядел на остатки лазаньи перед собой. По правде сказать, у него не было аппетита, и Кёя об этом прекрасно знал, но всё же притащил его сюда, каким-то седьмым чувством подгадав именно этот момент, вломившись даже раньше положенного. Иногда Тсуне казалось, что у Кёи был какой-то дар предвидения, если бы он не растил его с пелёнок. Кто ж знал, что маленький малыш способен вырасти в это чудовище? Ладно-ладно, Мукуро знал. Но он всегда относился несколько враждебно к окружающим, так что это едва ли можно было считать как хороший пример. Тсунаёши поморщился и тряхнул головой, прогоняя лишние мысли из головы. Мальчик, Гарри Поттер, сосредоточиться на нём. Несмотря на то, что основные дисциплины были более-менее на уровне Шармбаттона, Веласко и Дурмстранга, Тсуна знал об образовании в Британии смутно и с чужих слов, в основном — студентов, чьи родители, братья, сёстры и ближайшие родственники когда-то посещали Хогвартс. Многие отмечали красоту и волшебность замка, отзывались не очень хорошо о зельеварении (в последние годы, когда сменился преподаватель), и защиту (потому что преподаватели менялись, как перчатки) и сетовали на пропадающие ступени, полтергейста и движущиеся лестницы. Но адекватно оценивать сам уровень образования мало кто мог, поэтому знания Гарри оставались для него весьма смутными, за исключением мастерства в полётах — удрать от Хвостороги на метле надо постараться, и об этом не побрезговали помусолить в парочке статей. Попутно мистера Поттера за глаза обвиняли в жульничестве, но на деле с него взятки гладки, так как на поле мальчик выходил только с палочкой, а метлу призвал, что в правилах не запрещалось. Писак это, разумеется, не остановило. Сам Гарри это прокомментировал расплывчато и обрисовал только в общих чертах. — Дядя? — вдруг тихо позвала его Юни. Тсунаёши ей тут же улыбнулся, отбрасывая свои размышления на дальнюю полку, но улыбка спала с его лица под её взволнованным взглядом. Юни выглядела тревожной, немного бледнее обычного. — В чём дело, милая? — так же тихо спросил он в ответ, продолжая распространять спокойствие своим благодушным видом. Иногда, чтобы заставить окружающих успокоиться, надо было самому быть спокойным (или умело притворяться). — Меня беспокоит эта ситуация, — призналась Юни, опуская глаза на свои колени. Она была достаточно восприимчива к происходящему вокруг неё и нередко винила себя в бездействии или бессилии. Не то чтобы этим кто-то пользовался (у Юни было более чем достаточно защитников, которые готовы были откручивать другим головы за неё, без учёта его самого и её матери). Тсуна бросил острый взгляд на разом уткнувшихся в свои тарелки и кружки студентов и преподавателей. Разумеется, все за столом делали вид, что занимаются своими делами и не проявляют совершенно никакого интереса к их беседе. Можно было бы изолировать их двоих под чарами конфиденциальности, но колдовать без надобности за столом — моветон. Поэтому все держали уши открытыми и старательно делали вид непричастности. Тсуна понимал их интерес. Новички в академии старше двенадцати лет (высшего порога приёма на первый курс) были редкостью и обычно несли за собой тяжёлые истории. И как правило привлекали много внимания, хотя все старались держаться рамок приличий и тактично отводили глаза. Тсунаёши прекрасно понимал их интерес к мальчику, но это могло потерпеть до начала года, когда его официально закрепят за куратором и возрастной группой. Нагружать его Тсуна не собирался, но если Гарри проявит интерес, например, к вышиванию крестиком, то подпишет все нужные бумаги и оформит чин по чину, пойдя на все возможные в этом случае уступки. А пока можно было обойтись самыми основами и не грузить ни самого мальчика, ни преподавательский состав, ни себя любимого и уставшего, до сентября оставалось ещё три недели. А на носу было два собрания руководства школы, сборище акционеров драконьей фермы, а также совета попечителей, хвала небу, вводный курс для первачков Шармбаттона закончился в начале месяца, а основной поток студентов прибудет к тридцатому числу. Хотя много шумихи возникло ещё и с Иинг. Не невиданный случай, но её родители проявили академии огромный кредит доверия, позволив провести одни из самых важных лет формирования вдали от дома. Конечно, были скидки на репутацию Тсунаёши и далёкого предка Иинг в лице Кёи, которому Юнксу и Баён несомненно доверяли (а также И-пин, обучающей студентов боевым искусствам). Но брать на себя ответственность за юного вампира? Не в первый раз, но волнения не умаляло. Так что слухов было довольно много, тем для обсуждений тем паче, и о Гарри судачить сильно не будут. Вероятно, первый месяц или чуть больше (если украинский железнобрюх всё же не выведет потомство к октябрю). Слухи в школе-интернате распространялись быстрее, чем пожар в сухом лесу, но достаточно быстро затухали, если никто не подбрасывал в это дело дров и масла. Конечно, мальчика смутит пристальное внимание окружающих, но единственным приемлемым вариантом было перетерпеть. В ситуации с Юни — тоже. Тсунаёши только улыбнулся ей и покачал головой. Её волнение было обоснованным, у Юни было слишком большое сердце для её же блага. И она видела то, что не было доступно ему или кому-то ещё за этим столом (и в стенах Академии в принципе). Так что в понимании окружающих она составляла ему здравую конкуренцию, будучи слишком восприимчивой и впечатлительной, право слово. — Не принимай близко к сердцу, — проронил он, поднимаясь из-за стола. Это была заученная фраза, которую он говорил ей не один десяток раз. Рядом так же поднялся Кёя, вызвавшийся быть молчаливым провожатым. Ария тоже встала, взглядом говоря, что им следовало кое-что обсудить, желательно тет-а-тет, и первой направилась к выходу. — Ты знаешь, как это случается, дядя, — улыбка младшей Джиглио Неро была печальной, полной знания, которое не подходило образу беспечной девочки. Она умело могла скрывать беспокойство, но если чувствовала необходимость выразить это? Ему бы следовало прислушаться и держать нос по ветру. Тсунаёши молча кивнул. Прекрасно знал, как это бывало. Оно случалось само по себе, без их осознанного желания. Тсунаёши с Юни разделяли одну черту на двоих, позволяя людям входить в их сердца без оглядки на их прошлое и с полным осознанием того, что им запросто могут плюнуть в душу. Принятие, смирение, осознанная слепота — проще порой было просто закрыть глаза и отвернуться, потому как никак нельзя было повлиять на ситуацию. Тсунаёши находил в себе силы отворачиваться, Юни — нет. — Доброй ночи, — Тсуна кивнул всем оставшимся за столом, отдельно чуть поклонившись Юни, которая коротко кивнула в ответ, но не спешила ни есть, ни идти в свои покои. — Идём, — он кивнул Кёе на выход, стараясь сосредоточиться на просьбе Реохея, с которым они пересеклись на лестнице — и это также касалось Гарри Поттера. Отвлекать их процессию Сасагава тогда не стал, но настойчиво просил о разговоре после ужина. Вероятно, случай был ещё более тяжёлый, чем он думал. Но стоило дождаться результатов всего обследования, а не городить догадки на одних только наблюдениях. Он позволил Арии, дожидающейся его в коридоре, взять себя под локоть и поговорить по пути к медицинскому блоку.***
Разбудил Гарри стук в дверь. Он не сразу осознал, где находится, но подскочил с постели, переворошив простыни и сбив на пол подушку. Он сонно пошарил рукой в поисках палочки, запоздало вспоминая, что её у него не было. Чёрт возьми, ему надо было сказать об этом Тсунаёши. И хотя директор заверял его, что подбирать её ему было рано, но как-то же Гарри должен был заниматься на уроках. Последний стук в дверь больше напоминал, что кто-то слабо скребётся, не уверенный, стоило ли вообще стучать. Гарри постарался поправить спальную футболку и штаны. Вряд ли за дверью стояла толпа репортёров, возжелавших поместить его фото на первую страницу Пророка, но всё же он чувствовал неловкость, что его могли застать таким расслабленным и взъерошенным. — О, хорошо, я могу зайти попозже, — знакомый тонкий голос донёсся из-за двери, стоило Гарри немного её приоткрыть. Он помнил этот голос. Хроме «Докуро — фамилия» неловко улыбалась, держа перед грудью письмо, уже собираясь отступать. На её плече сидела устало прикрывшая глаза сова, распушившая белоснежные перья. — Хедвиг! — радостно воскликнул Гарри, распахивая дверь, чудом не сбив ни девушку, ни птицу. Сова недовольно ухнула, когда её в очередной раз разбудили, но признав хозяина, она перелетела ему на плечо и заворковала, перебирая клювом волосы у самого уха. — Я так рад тебя видеть, девочка, — он погладил перья на её грудке, и Хедвиг принялась ворковать вдвое усерднее. Хроме улыбалась, протягивая письмо. — Это от вашей подруги, мистер Поттер, — пояснила она с робостью, смущённая открывшейся сценой. И правда, письмо было пропитано духами Флёр, которые невозможно было не узнать. Гарри благодарно принял его и кивнул девушке-ворону. Он мельком осмотрел её, замечая бледность и несколько помятый вид. Неужели она всю эту дорогу летела? — Всё в порядке? — спросил Гарри у Хроме, но ответить она не успела, разве что взмахнуть руками перед лицом, собираясь отнекиваться. Хедвиг замерла, прежде чем вдруг нахохлиться и громко вскрикнуть, ударив его крылом по голове. Поттер охнул от неожиданности, вынужденный выслушивать гневный клёкот рассерженной птицы. Не то чтобы у Хедвиг не было повода на него злиться, но он не ожидал, что его сова будет настолько мстительной. Хедвиг в последний раз крикнула ему в ухо, прежде чем вспорхнуть с плеча, нарочно ударив крылом по темечку и оцарапав плечо, и устроилась на жерди в углу, повернувшись хвостом, показательно принявшись вычищать перья. Хроме тихо усмехнулась, но сдержала смех, глядя на растерянного мальчика. — Я встретила её в Лазанне, — сказала она, кивая на сову. — Хедвиг нашла меня и попыталась отобрать письмо. Когда Гарри начал переводить удивлённый взгляд с птицы на девушку, Хроме добавила: — Фамилиары достаточно тесно связаны со своим хозяином, чтобы чувствовать даже малейшую ниточку магии, ведущую к их ним. Но я удивлена, что сова смогла выдержать этот перелёт, — впечатлённая, Хроме послала ухнувшей в возмущении птице улыбку. — Берегите её, мистер Поттер. Хедвиг — особенная. — Да, — чувствуя гордость за свою девочку, Гарри улыбнулся. — Она очень особенная. Хедвиг покосилась на хозяина, приосанившись на своём насесте, но похвала едва ли умалила её праведный гнев на дурного хозяина, который заставил её лететь чёрт знает сколько без нормального отдыха и еды. И она продолжала дуться и всем своим видом показывать, насколько велика её обида. — О, чуть не забыла, — спохватившись, Хроме принялась копаться в маленькой сумочке, висевшей на бедре, скрытой под пышным полупрозрачным шлейфом юбки (Гарри резко перевёл взгляд куда-то под потолок, изо всех сил стараясь не краснеть). Она достала тоненький футляр, и Гарри тут же понял, что там должно быть, узнавая вензели Велларе. — Она, конечно, не такая мощная, но на первое время её будет более чем достаточно. Гарри с трепетом принял футляр и взглянул на палочку, лежащую на бархатной синей подложке. Сделанная из светлого дерева, насыщенного кремового цвета, отполированная до блеска, она казалась прекрасной, но Гарри понимал, что будет скучать по остролистовой палочке, оставленной в доме Дурслей. — Сколько она стоит? — Гарри поднял взгляд на девушку в дверях, было дёрнувшись сходить за мешочком с небольшим количеством монет, оставленных на всякий случай. — Я могу передать их с почтовой птицей, или- — Мистер Поттер! — изумлённо вскрикнула Хроме, взмахнув руками. — Прошу меня простить, но это лишнее. Фран был более чем рад предоставить вам эту палочку, тем более, что она даже не была подобрана со всей тщательностью и не представляет собой НАСТОЯЩУЮ палочку, пока вы не пройдёте курс восстановления. В ней даже как таковой нет сердцевины. Это универсальный вариант для тех, кто склонен терять или ломать свои палочки, использовать как расходники, с которыми не жалко расстаться. Как правило, их приобретают волшебники тех профессий, где риск потерять или сломать палочку гораздо выше, — пояснила она. — Вашей благодарности более чем достаточно, — Хроме поклонилась. — Прошу меня простить, у меня ещё есть дела. — К-конечно, — Гарри кивнул ей. — Спасибо! — крикнул он ей вдогонку, когда девушка, не дождавшись его ответа, поспешила уйти, явно в смешанных чувствах. Он вздохнул, посетовав на свою неосмотрительность и топорные навыки в общении с противоположным полом, сжав в руке футляр с палочкой, и закрыл дверь. Ну, по крайней мере, теперь ему не нужно было переживать за свою безопасность. Но нет сердцевины? А как вообще работают палочки? Гарри задумчиво посмотрел на врученный футляр. Под палочкой на подложке был сложенный кусочек бумаги. Там незнакомым округлым почерком с наклоном влево было выведено достаточно неаккуратно и мелко:Осиновая палочка, поможет в исцелении души, выдержана в вытяжке корня мандрагоры. Уверен, вам придётся по вкусу, подойдёт на первое время, указания спрашивайте у господина Вихтенштайна. Подойдёт в любом случае, универсальна, подобрана на основании предполагаемого лечения.
Гарри удивлённо моргнул. Даже в записке от мастера Велларе, казалось, шла незаинтересованность, он изъяснялся коротко, как-то рубленно, но несколькими словами объяснял почти всё. Фран наверняка был таким человеком, и лезть к нему в душу у Гарри не было ни единого желания. Вместо этого он сосредоточился на письме Флёр, отложив футляр с палочкой на потом. Вейла была крайне обеспокоена его скорым отбытием и выражала желание наладить связь, а также сообщить, если ему угрожали, шантажировали или прокляли и увезли под «благими намерениями». Конечно, Флёр волновалась зря, и он поспешил написать ей ответное письмо, в котором рассказал кратко о своих приключениях за эти дни, что с ним всё в порядке, у него новая палочка и он в безопасности (хотя в последнем и сам не до конца был уверен). Гарри закончил письмо и поглядел на футляр, будто тот мог его укусить. Палочку он так и не достал, хотя в записке было сказано, что она должна подойти. Он сглотнул и потянулся к ней, в последний момент дрогнув и сжав пальцы в кулак, опустив дрожащую руку на стол. Универсальная? Зная его удачу, палочка плюнет искрами и потухнет, или растрескается, или уничтожит что-нибудь. И это в лучшем случае. Гарри встряхнулся. Нет, если он не возьмёт её в руки, то никогда не узнает. Даже если эта палочка не подойдёт ему, то всегда можно было найти другую, а эту подобрать кому-нибудь ещё. Палочка была гладкая, щедро покрытая лаком. Прохладная, но быстро набравшая температуру при касании — ни холодная, ни тёплая, ровно такая, чтобы почти не ощущать её кожей. Почти невесомая в его хватке, будто перо или даже пух. Неестественная, непривычная. Чужая. Светлое дерево осины казалось почти чужеродным в его руке. Гарри настолько привык видеть тёмную палочку в своих пальцах, чувствовать её тепло, что теперь никак не мог отделаться от впечатления неправильности происходящего, что всё должно быть не так. Он зажмурился, привыкая к ощущению совершенно гладкой, девственной рукояти, ещё не лежавшей в чужой руке, ещё не выполнившей ни единого заклинания палочки в девять с половиной дюймов. Она не обжигала, не нагревалась, не холодила кожу, но казалось, будто легонько трепетала в его хватке, предвкушая использование магии. Но он не чувствовал с ней единения, не было того самого ощущения правильности, будто он пожимает руку своему лучшему другу, будто нашёл то, что давно искал. Всего лишь знакомый, лицо которого едва ли осталось в памяти, и это… заставило его смириться. В этом не было вины ни мастера, ни Хроме, ни даже самой палочки — вероятно, он просто был неправильным, и ничего с этим нельзя было сделать. — Люмос, — тихо шепнул он, не надеясь на большой результат. На самом кончике загорелся робкий огонёк бледно-жёлтого цвета. Он мигнул несколько раз, прежде чем уверенно засиять в полную мощь, почти ослепляя. Гарри поспешил развеять заклинание. Облегчение пополам с горечью обожгло его гортань. По крайней мере, палочка подошла, и он мог бы использовать её без оглядки на предысторию её создания, прошлых владельцев и грядущих перспектив. Хотя всё равно в груди было пусто. Эта палочка слушалась его, но не была той самой, даже отдалённо.***
Помятуя о словах Юни, Гарри поднялся на верхний этаж общежитий в поисках прохода на крышу. На самом деле он мог бы использовать Хедвиг (до Франции из Италии было ближе, чем до Англии, но он понятия не имел, где конкретно находился), однако сова и без того вытерпела нелёгкий перелёт, и тревожить её сейчас казалось просто неправильно. Гарри пристыженно потёр шею, разглядывая уже запечатанное письмо. Он даже не брался думать, что творилось у Хедвиг в голове, когда он внезапно исчез и появился далеко за пределами Франции. Если верить Хроме (и её словам о чувствительности фамильяров), то Хедвиг едва с ума не сошла от беспокойства за него. Гарри усмехнулся. Он даже не знал, что Хедвиг была его фамильяром, если честно. Но его это, сказать по правде, не очень удивляло — он мало на что обращал внимание, даже если его тыкали носом. К его разочарованию, прохода на крышу не было, он обошёл все коридоры, и за всё это время ему не попался на глаза ни один студент или преподаватель. Гарри уже подумывал спуститься на первый этаж и попробовать спросить у Лючи (серван уж точно должен был знать о птичнике), но всё же решил перепроверить самостоятельно ещё раз. Он как раз елозил вдоль стены рядом с первой дверью от лестничной клетки, ощупывая деревянные панели, когда посадил себе занозу и с досадой шикнул: — Мордред! В ответ, чего Гарри совершенно не ожидал, рядом раздалось резкое: — Язык, юноша! Нельзя было винить Поттера в том, что он отреагировал выставленной в угрожающей позиции палочкой без задней мысли. Что было удивительным, так это тот факт, что чужая палочка упиралась ему аккурат под челюсть (вынуждая задирать подбородок), тогда как его — в грудь (больше в плечо) женщины. Её строгие светло-карие глаза смотрели остро, создавалось впечатление, что своим взглядом она цеплялась, будто коршун когтями. Женщина едва заметно усмехнулась, обозначая своё веселье кратким смещением уголка губ. Всего на миг, но этого хватило, чтобы Гарри обратил внимание на шрам, пересекающий её правую щёку и скрытый по большей части распущенными тёмными волосами. Гарри рефлекторно сглотнул, но не отступил. Усмешка на лице женщины проявилась более явственно, и она, будто бы оставшись довольной, первой отступила назад, не опуская палочки. Её внимательные острые глаза осмотрели его с ног до головы за пару секунд, задержавшись на палочке и остановились на лице. — Эй-эй, без драк в мою смену! Гарри отвлёкся от разглядывания женщины перед собой (в районе тридцати) на чуть запыхавшегося высокого блондина в комуфляжной форме. Он был высоким (хорошо, здесь почти все были выше, чем он, так что Гарри следовало бы уже привыкнуть к тому факту, что ему в любом случае придётся задирать голову, чтобы поддерживать зрительный контакт). В общем и целом, незнакомец казался несерьёзным, если сравнивать с той же женщиной, которая едва дотягивалась макушкой ему по нос. Гарри нахмурился, осматривая двух магов (они наверняка были преподавателями). Он заметил, что мало кто в академии придерживался ношения мантий, предпочитая более простую одежду, более маггловскую или приближённую к этому. Женщина, например, носила тёмно-красный пиджак из кашемира, из такого же материала юбку-карандаш, простую белую блузку и туфли на невысоких каблуках. Возможно, у неё была кобура в рукаве, куда она и убрала свою двухцветную палочку, стоило только мужчине подать голос. Тот, к слову, был в лёгкой куртке военной расцветки и таких же штанах, заправленных в сапоги из драконьей кожи. На его лоб падала светлая чёлка, которую придерживала повязка, но едва ли спасала от лезущих в глаза волос. Его голубые глаза были так же остры, как и у женщины рядом с ним, хотя он производил впечатление более приземлённого, но осторожного человека. — Марцио, — вытянул руку мужчина, на его лице играла доброжелательная улыбка. — А это Лар, она очень резкая, — с усмешкой добавил он, кивая в сторону женщины. Та сдержала порыв цыкнуть от раздражения и просто сложила руки под грудью. — Лаура Милич, профессор ПВО, — строгим тоном представилась она, бросив в сторону Марцио предупреждающий взгляд. Они обменивались молчаливыми взглядами пару секунд, пока Гарри неловко пожимал огромную ладонь мужчины. — Гарри, — представился он сам, пытаясь разгадать, что несли под собой их гляделки. В итоге Лаура всё же цыкнула, сдаваясь, а Марцио просиял, как начищенный галеон. Он более усердно потряс ладонь Поттера в рукопожатии и широко улыбнулся, полностью сосредотачиваясь лишь на нём. — Итак, с какой целью ты, Гарри, отирался возле комнаты профессора Милич? Решил приударить, а? — заговорщицки подмигнув смутившемуся подростку, Марцио легонько пихнул его в плечо, играя бровями. Лаура фыркнула и сердито поглядела на коллегу. — Да брось, — он обернулся к Лауре, — ты не настолько стара, чтобы студенты не ложили на тебя гла-яй! — сорвавшись на болезненный вопль в самом конце, Марцио подскочил в воздух на добрых три фута, прежде чем схватиться за зад. Лаура тем временем с раздражением (и довольством) убирала палочку обратно в рукав. — Держи язык за зубами, Колонелло, иначе никогда его больше не увидишь, — отрезала она мрачным тоном, и Марцио послушно затих, обиженно поглядывая на коллегу и потирая задницу с болезненным выражением на лице. Гарри хлопал глазами, одновременно впечетлённый и испуганный — профессор двигалась так быстро, что он просто не успел заметить момент, когда она достала палочку и наслала проклятие (это было жалящее?). Гарри уяснил для себя быстро: Лаура Милич была превосходным дуэлянтом и её лучше не злить. — Но вопрос остаётся открытым, — женщина оправила рукава пиджака и с прищуром поглядела на подростка перед собой. Взлохмаченного, с ещё не сошедшим следом от подушки на щеке и письмом в руке. Она смягчилась, жёсткость не покинула её позу, но теперь она более расслабленно немного склонила голову набок. — Ищете проход на крышу? — проницательно спросила она, и Гарри с готовностью кивнул. Лаура также кивнула и повернулась к лестнице, — следуйте за мной. Марцио пытался привлечь её внимание, но Лаура проигнорировала его попытки дуть губы и давить на совесть. Гарри про себя застонал, когда профессор постучала по стене справа от выхода с лестницы, и там появилась дверь. Он вздохнул, понимая, что странствующие двери здесь были проблемой весьма насущной, сбивающей с толку и, вообще, для чего? Против воров? Хитрая система безопасности? Но потом Гарри вспомнил, что в Хогвартсе некоторые двери вели в стену или в никуда, и пристыженно поджал губы. Ладно, хорошо, иногда у волшебников были слишком странные вещи, которые он понять не мог. — Она гуляет время от времени, но достаточно легко вызывается, — прокомментировала Лаура наставительным тоном. — Прошу, не забудьте закрыть за собой дверь. Гарри кивнул. — Хорошо, мэм. И, э-э-э, я- мне- Мне нужно отправить письмо, — Гарри сглотнул, собираясь с мыслями. Лаура Милич терпеливо ждала, пока он выдавит из себя удобоваримое предложение. — Ну, э, как бы, во Францию. Не могли бы Вы… посоветовать… птицу? — О, — лицо профессора разгладилось, — если нет срочности, то голубь вполне подойдёт. Гарри взвесил все за и против, решив, что беспокойство Флёр срочная пересылка успокоит быстрее. — Простите, мэм, но это срочно, — со всем спокойствием ответил он, глядя на не изменившуюся в лице женщину. Та кивнула. — Тогда сокол. Гарри благодарно кивнул и поспешил по винтовой лестнице, ведущей на крышу. Лаура усмехнулась и качнула головой, сбивая косую чёлку набок. Она бросила взгляд на подошедшего к ней Колонелло. Тот задумчиво поджал губы. — С мальцом всё будет в порядке? — Бога ради, — вздохнула Лаура, сдерживая себя от рукоприкладства. — Тебе следует беспокоиться о себе, — она ткнула коллегу пальцем в грудь. — Мальчик разберётся. Он способный. — Он способный, — Марцио передразнил подругу, за что едва не получил подзатыльник. Спасали его только рост и общая сдержанность Милич в отношении поддразниваний. — Как это ты на глаз определила? — он вздохнул, спускаясь вниз вслед за Лар. Та дёрнула уголком губ. — Опыт, — коротко бросила она самодовольно. — Ну разумеется. Я должен был догадаться, — язвительно добавил Колонелло. От стен отскочили искры от столкнувшихся заклинаний. Марцио рассмеялся, прикрываясь щитом. Взбешённая Лар нравилась ему больше, чем степенная Лар, поэтому он не упускал возможности раздразнить дракона в её лице. А как у неё горели глаза! Но следовало усердно трудиться над щитами, чтобы не оказаться проклятым или заколдованным, что даже Шамал найти контрзаклятие не сможет. — А ну иди сюда! Марцио залихватски ухмыльнулся, когда Лар начала кричать. — А ты догони!